Зейн называет свою дочь котенком, и от этого ласкового прозвища у меня по телу распространяется приятная дрожь. Маленькая копия Зейна и Бекки подбегает к нам, поправляя подол своего светло-розового платья. Она здоровается со мной, а затем подходит к отцу. Малик присаживается на корточки перед дочерью и неумело поправляет заколки на её голове.
— Пап! Ты так мне все волосы выдерешь, — девочка морщится и пытается увернуться. — Тетя Кэти, скажи ему! — просит она моей помощи.
— Зейн, ты хочешь провести своей дочери лекцию по биологии и половому созреванию? — с улыбкой спрашиваю я. — Если нет, то перестань лишать ее волос.
— Ладно, — Малик щурится, а затем уголки его губ приподнимаются, и я уже знаю, что за этим последует. У него появилась идея. Он наклоняется к Софи, шепчет что-то на ушко, затем отклоняется назад и с улыбкой заглядывает ей в глаза, точно такие же как у него самого. — Только один раз, поняла меня? Ну всё, беги.
— Что на этот раз ты задумал? — покачав головой, спрашиваю я.
— Сейчас увидишь, — прикусив губу, Малик внимательно следит за дочерью.
София подбегает к Крису, встает перед ним, а затем, поднявшись на цыпочки, целует его в щеку. Дети вокруг начинают смеяться, а мой сын краснеет.
— Ну зачем, Зейн? — обреченно спрашиваю я, подавляя в себе порыв подбежать к сыну и крепко обнять его, уберегая от других детей. Но Крис всегда обижается, если я начинаю защищать его, говорит, что справится сам. Мой маленький мальчик уже такой умный и взрослый.
— Сейчас от стыда он обзовет ее, и они еще пару лет побудут врагами, рановато пока для любви, — говорит Малик, тем самым, вызывая во мне желание ударить его посильнее.
Но, вместо того чтобы обозвать, Крис уводит Софи, взяв за ладошку, и помогает ей присесть на одну из качелей. Он катает её, они смеются между собой, не обращая ни на кого внимания. В эту секунду они до боли в сердце напоминают мне меня и Зейна в детстве. И внутри теплом разливается такая добрая-добрая грусть.
Лицо Малика в этот момент бесценно. Удивленно вскинув брови, он смотрит на детей, открывая и закрывая рот, а затем чертыхается.
— Все это мягкие гены Хорана, — выдает он, покачивая головой, а затем едва слышно усмехается.
— Крис не обозвал бы Софи, — с усмешкой говорю я, кладя ладонь на плечо Зейна, от чего он слегка вздрагивает, — она нравится ему, он будет её защищать и не позволит никому другому обидеть. Ничего не напоминает? — я слегка улыбаюсь.
Зейн поворачивается и смотрит мне в глаза. В этот момент я снова вижу нас в его комнате в университете. Мои крики, удары, истерика, сигаретный дым, проедающий душу дотла, холодный ветер из окна, наше прощание. Каждое прощальное слово и прикосновение приносило жгучую, острую боль, будто кто-то раскаленным ножом резал по коже. Кажется, Малик вспоминает тот же самый момент. Его взгляд осторожно скользит по моим губам, и я вспоминаю трепетные прикосновения его мягких губ, которые навсегда останутся запертыми в той самой комнате, в которой нам пришлось попрощаться с нашими отношениями.
— Я надеюсь, что они будут умнее, чем мы, очень надеюсь, котенок, — тихо произносит он.
И мы отходим друг от друга на безопасное расстояние, чтобы не дать болтливым мамашам лишний повод для сплетен.
