год выгнала мужа за то, что тот по-прежнему дружил с любовником.
Муж уехал в какую-то глушь и оттуда исправно высылал алименты на троих детей.
С тех пор мужчин у Зои не было. Она говорила:
— Я поняла одно. Я люблю одетых мужчин, раздетых — нет.
Я с ней не то чтоб дружила, но заходила иногда в гости. Раз прихожу я к ней в гости, а ее нет дома, и тут Катя, ее старшая двенадцатилетняя дочка, мне заявляет:
— Я не люблю маму. Я хочу быть вашей дочкой. Возьмите меня к себе.
— Катенька, почему ты не любишь маму? — удивляюсь я.
— Она лицемерка, — отвечает Катя. — Она притворяется, что рада гостям. А как только гость от нее уходит, она говорит о нем гадости.
— И обо мне говорит гадости? — не удерживаюсь я от вопроса.
— И о вас. И вообще она никого не любит.
— И тебя? — спрашиваю.
— И меня, — отвечает.
Мне становится ужасно жалко ее, да и вид у нее какой-то заброшенный.
«Как я раньше не замечала, — думаю я, — что Зоя плохая мать, да и лицемерка к тому же».
— Катя, — предлагаю я, — официально взять тебя в дочки я не могу, но проводить с тобой время мне бы хотелось.
И вот я начинаю проводить с Катей время. Приглашаю ее в гости, хожу с ней в кино, езжу на вылазки. И каждый раз, когда мы видимся, Катя сообщает мне очередные новости насчет того, что говорит обо мне ее мама. Ничего страшного она обо мне не говорит, так, цепляется ко всяким мелочам, но каково все это выслушивать! И главное, сил нет сказать: «Катя, замолчи. Я не хочу знать, что говорит обо мне твоя мама». Просто оказывается, что мне с Катей больше совершенно не о чем разговаривать, кроме как о ее маме и о том, что она говорит. А тут раз Катя приходит ко мне и сообщает:
— Мама сказала, что вы непорядочный человек.
— Почему? — расстраиваюсь я.
Она молчит.
— Из-за тебя?
Она кивает и больше ничего не объясняет.
И меня начинает грызть совесть. Я звоню Зое.
— Зоя, прости меня, — прошу я ее.
— За что, котик? — удивляется она.
— За то, что я общаюсь с твоим ребенком через твою голову. Я подумала, что у Кати должна быть какая-то своя, особая жизнь, не зависимая от тебя. Поэтому я с ней виделась, не спрашивая у тебя разрешения.
— Ну что ты, — отвечает Зоя. — Разве я не понимаю? У ребенка должна быть какая-то отдушина. И слава богу, что эта отдушина именно ты. Но я жалею всякого, кто имеет дело с моим ребенком. Она каждого ссорит с каждым. Она опутала интригами весь класс. Она завязала такие узлы, которые я, как ни стараюсь, развязать не могу.
«Как я раньше этого не замечала? — думаю я. — Ведь Катя умышленно поссорила нас с Зоей, рассказывая мне то, что говорит обо мне она, а ей… даже не знаю, что она обо мне там ей заливает…»
— Зоя, — спрашиваю я, — хочешь, я скажу Кате, что впредь буду с ней встречаться только с твоего согласия?
— Ну что ты, не отталкивай ее, — отвечает Зоя.
После этого разговора Катя исчезает с моего горизонта. Однажды я встречаю ее на улице, но она отводит глаза и проходит мимо. Я догадываюсь, что Зоя рассказала ей о нашем разговоре, о моих извинениях. И конечно, для нервного ребенка этого было достаточно. Видно, Зоя ревновала Катю ко мне и одним ударом уничтожила соперницу.
Ну все! Никаких контактов с ней. В этом человеке никакого благородства, один голый расчет. Прощай, Катя. Жалко тебя, конечно. Но яблочко от яблони…
А летом, где-то через полгода, я встречаю Зою, и она меня как ни в чем не бывало спрашивает:
— Угадай, кто у нас живет?
— Не знаю, — пожимаю я плечами.
— Моя свекровь и свекор, — усмехается она. — Стоило мне разводиться с мужем, размениваться с ним, чтобы получить теперь в подарок свекровь и свекра.
— Каким образом они у вас очутились? — спрашиваю.
— Пришли поздравить Катю с днем рождения. Поздно задержались. Я говорю: «Может, вы у нас переночуете?» — «Ой, мы вас стесним, мы вас стесним». Я говорю: «Что вы, что вы!» Тогда они вынимают ночную рубашку, пижаму, бритвенный прибор и всю одежду на зиму. Уже полгода живут. Слов нет для выражения.
— У них что, квартиры нет? — спрашиваю я.
— Есть. Но наш район им больше нравится.
— И ты им ничего не можешь сказать? — удивляюсь я.
— А что я им могу сказать? — пожимает она плечами.
И тут я перестаю сердиться на нее. Я прощаю ей все. Я понимаю, что никакая она не интриганка. Просто без царя в голове. А кто из нас с царем? Я, что ли? Бедная Катя! Как ей, должно быть, скучно с нами со всеми! Вот она и завязывает узлы взаимоотношений. Здесь она царь, она творец. И кому, как не мне, автору выдуманных и невыдуманных рассказов, ее понять. И потом, положа руку на сердце, никому ведь и вправду нет до нее дела — ни мне, ни Зое.
Необычная девочка
Оля была моей лучшей школьной подругой. Я всегда любила необычных девочек, а Оля
