уничтожены. И, раз он остался жив, мины были установлены правильно. Подрывные заряды ядерной начинки баллистической ракеты в шахте не сдетонировали. Значит, район останется незаражённым… Отлично.
Снайперов теперь можно не опасаться. Вероятней всего — все мертвы. И весь боеспособный состав Базы уничтожен: как в Бункере, так и на поверхности… А немногочисленные выжившие умрут не позже, чем через пять минут — от лопнувших от взрыва капсул с рензилом. Правда, через несколько минут действие яда самонейтрализуется: чтоб не поубивать всех, кто там дикий живет в этих самых джунглях…
Он вскочил на ноги, и припустил с максимальной скоростью, уже не петляя, навстречу ветру — мало ли! От своего же отравляющего вещества он погибать не собирался!
Внезапно ноги подогнулись, и мозг словно утратил контроль над телом!
Со всего размаху диверсант грохнулся на влажную от ночной росы землю. Сознание накрыла странная черная пелена, и подумать он успел только: — «Кто… стре…лял?!»
Сознание вернулось словно рывком — только что ничего не было, и вдруг из темноты и безмолвия возникло его тело. Оно здесь, при нем. Но…
Не шевелится?
Странно. Как-то оно действительно — уж слишком неподвижно. Парализовало?!
Он открыл глаза. Ага, вот почему на них словно что-то давило, и жгло: он лежит под огромным круглым колпаком, и ослепительное сияние софитов не позволяет различить ничего вокруг!..
Но он и так теперь понимает, что руки и ноги привязаны, или прикованы к плоскому ложу, расположенному горизонтально. Ч-чёрт… Похоже, он в плену. Значит, сейчас будут допрашивать. С применением «третьей степени». Пыток, то есть.
Попытки оторвать от жёсткой поверхности кисти, локти и ступни успехом не увенчались: оковы попались не иначе из титана. А другими его и не удержать бы!..
Ну вот, подёргался — и дал врагам понять, что пришёл в себя! Вон: над головой возникло лицо в марлевой (?) повязке, закрывающей всё, кроме глаз. И на голове — колпак, как у хирургов. Всё ясно. Сейчас начнут издеваться по-полной. Профессионально.
И точно: слышно голос, говорящий по-английски. (А почему — по-английски?!) Мужчина, явно не первой молодости, равнодушно произносит:
— Давайте на первую.
Самые худшие подозрения тут же подтвердились!
Боже!..
Только через минуту он смог кое-как отдышаться, и перестать дико орать и корчится! Но все равно — тело покрыл крупный ледяной пот, и мышцы подергиваются — словно бежал марафон с полной выкладкой.
Вот это электроразряд! Пронзил от кончиков пальцев ног до самой макушки. Или наоборот. Не суть важно. А важно то, что боль поистине ужасна. Раньше он и вообразить не мог, что такое бывает… Чудо. Что выжил.
Нет сил даже дёргать головой, пока ему придирчиво изучают зрачки. Куда там его мучитель постоянно поворачивает свою голову?! А-а, это портативное табло с выведенными жизненными показателями. Его показателями. Взглянуть бы хоть краем глаза! Но — нет! Всё расплывается в этом свирепо бьющем в лицо свете! И голову не повернуть — ремень на лбу и пазы-зажимы под затылком и шеей держат крепко!
Но вот и комментарий от инспектирующего его тело:
— Стандартно. Время рекреационной реакции — сорок две с половиной. Он… В порядке. Давайте вторую.
Верно ли он понял, что сейчас его будут… Ещё более сильным разрядом?!!!
Угадал… Но почему-то никакого удовольствия от своей догадливости и ума он не испытывает. Вот он где — ад! А вовсе не там, у чёртова Данте…
Самое страшное существо на свете — человек! Особенно, если пытает по науке…
Все эти мысли появились не сразу. Во время включённого тока мыслить он не мог вообще: только корчился и извивался, как червяк на раскаленной сковородке, не в силах даже думать ничего, кроме: «А-а-а!..»
И лишь спустя минуты (Показавшиеся часами, или даже — днями!) после «второй», мозг пронзила мысль: почему он до сих пор жив?! Разве можно человеку вынести такое?!
А ещё одна «мудрая» мысль звучала так: «Почему до сих пор ни о чём не спрашивают?!» Или… Хотят дать понять, насколько серьёзны их намерения?! Ну так он понял.
И готов!
Потому что из глаз буквально ручьем текут слезы, а между ног возникло ощущение чего-то жидкого, липкого, и омерзительно… вонючего!
Не иначе, как отказали сфинктеры мочевого пузыря и толстой кишки.
Да тут будешь готов рассказать всё, что угодно — пообещаешь хоть решить теорему Ферма, только б не испытать это заново!
Голоса. Пробиваются, словно сквозь вату:
— Ну, как он там?
— Хуже. Одна пятьдесят. Энцефалобарисса показывает, что сдался. С телом… Минутку. Хм. Ф-фу… Полный коллапс. Дальше давать бессмысленно.
— Понятненько. Ладно, раз так — давай его на стенд. Полковник сказал, что ему нужно знать точный предел разрушения.
— Но… Он же погибнет.
— Ну и что? Его так и так пришлось бы деактивировать после всего Цикла. А так — хоть польза будет. Для науки.
— Ввести ему… Снотворное?
— Нет. Реакция должна быть
