исправлены прежде набросанные планы окрестностей Денгли-тепе и Янги-калы, окончательно изучена местность и в принципе решено приступить к овладению неприятельской позиции. Начали стягивать войска. Зловещая для противника туча росла с каждым днем.
В ахалтекинском походе обыкновенно бывало, что при более или менее продолжительной остановке, отряд обставлялся разного рода казенными складами, армянскими лавочками и, таким образом среди безлюдья, в непродолжительном времени позиция его сравнительно с другими тыльными постами, обращалась в столицу; так случилось и в настоящее время: продолжительное главенство Бами стало похищаться Самурским укреплением. Сосредоточение большого количества войск приманило армян-торговцев, вызвало из Бами все склады, а затем казначейство, интендантство, почту, госпиталь, Красный Крест и другие учреждения. Народу от ежедневно прибывавших частей становилось все больше и больше. Жизнь, насколько возможно, разнообразилась и проводилась не скучно: музыка гремела по целым дням; песни в разных концах лагеря, заздравные возгласы в громких и веселых товарищеских пирушках разносились по всей позиции.
В это же время, только в двенадцати верстах восточнее Батыр-калы, там, за видневшейся вдали темной, длинной полосой стен Денгли-тепе, из-за которых возвышался высокий курган, кипела другая жизнь: масса народа, черневшего на стенах, и партии конных, скакавшие в разные стороны и постоянно [4] покрывавшие курган, показывали, что нас стерегут, нас ждут и надеются отравить; там, как видно, все готовилось к отважной встрече. Потом мы узнали, что у них к этому времени было все приведено в посильный порядок: жители каждого аула, составляя как бы административную единицу, находились под начальством своего аульного старшины и, не перемешиваясь с жителями других селений, занимали по стене свой определенный участок. Для руководства общим ходом обороны, народом были избраны четыре хана: Махтум-Кули-хан принял начальство над поставленными защищать северо-восточный угол и прилегавшую часть восточной стены; при нем помощником состоял Текма-Сардар. Расположенными за этою частью стены, которая впоследствии была взорвана, заведовал Азрат-Кули-хан. Назначенными для обороны южной и юго-западной стены предводительствовал Ораз-Махмет-хан и наконец Махмет-Кули-хан со своим помощником Софи-ханом стояли во главе занимавших стены перед курганом.
Очевидное для всех их численное над нами превосходство с одной стороны, а с другой — воодушевлявшие их призывы к отчаянной обороне набожного старца Керим-Верды-Ишама, который впоследствии с Кораном в руках был убит на стене артилллерийским снарядом, внушали им полную уверенность в успехе предпринятого решения биться с русскими.
Близость нашего расположения к неприятельской позиции давала возможность более любопытным следить за всем, что происходило в лагере противника; каждый из наблюдавших старался отгадать причину малейшего движения, делал свое замечание и многими из них задавались вопросы: «примут ли они наш вызов на бой или нет?» Отсюда понятно, какую тревогу они поднимали, когда замечали большие партии, уходившие в пески.
Между тем колонна за колонной продолжали прибывать в Самурское укрепление. Кроме кавказских войск, к составу отряда, 15-го декабря, примкнул еще небольшой туркестанский, который, под начальством полковника Куропаткина, только что сделал переход через соседние пески напрямик.
16-го декабря, вторник
Долго утешавшая нас прекрасная погода с утра изменилась на дождливую.
В этот день, не откладывая долее, генерал Скобелев решил начать подготовительные занятия и действия в виду предстоящих серьезных столкновений с противником. В руках у него было уже 29 рот, 65 орудий, 6 эскадронов и сотен, всего [5] 3,520 штыков и 650 сабель. Остальные должны были прибыть дня через два.
17-го декабря, среда
Серое, дождливое и холодное утро не имело силы остановить торопливую деятельность, возбужденную известием, что движение вперед решено дня через два или через три: офицеры бегали в штаб справляться о назначени частей войск, в канцелярских усиленно заскрипели перьями по разным требованиям, артилллерийский и интендантский склады работали без устали над отпусками, фургоны двигались по всем направлениям — и вообще кипела жизнь, поголовно захватывавшая всех. В такой хлопотне прошел целый день и только с последними звуками вечерней зари притихло все.
18-го декабря, четверг
После долгой, темной ночи, в продолжение которой текинцы, по обыкновению, подкрадывались и стреляли по лагерю, опять четыре хора музыки в разных концах лагеря, в разброд, среди целого хаоса звуков труб, рожков и барабанов, зарею встретили неприветливое утро.
Холодно; только три градуса тепла; сквозь туман продолжает моросить самый надоедливый дождик; кругом слышится шлепанье по грязи… Казалось, кому охота выходить из юломейки, а выглянешь — все та же жизнь:
