скошенную траву, и окрестные поля и луговины, и озеро, и три речушки, и выбеленную церковь, и село, и деревню, и все, все, все до самого горизонта, из-за которого выбирается заспанное солнце. Саш шел вверх по тропке и чувствовал, что каждый шаг не отнимает у него силы, а прибавляет. Вот уже на лысой вершине показалась раскидистая сосна, и Саш весело засмеялся и прошептал:
— Эрн.
— Конечно, эрн, — ответил сухой голос.
На тропе, опустив босые ноги в пересекающий ее ручей, сидел старик белу. Он похлопал ладонью по холодной земле, и Саш послушно сбросил сапоги и сел рядом.
— Хочешь осчастливить родную сторонку? — спросил старик. — А перенесет твой мир такой груз?
— Я хотел спрятать источник, — пожал плечами Саш.
— Разве можно это спрятать? — удивился старик. — Дай-ка. Он взял из рук Саша светильник, поднялся, зашелестел босыми ногами по траве, отошел на пару шагов и начал медленно раскручивать светильник над головой. Полетели в стороны тяжелые струи, обратились в стремительные брызги, в искры, в которых смешались частицы сущего и божественного пламени. И эти искры заполнили собой все — и холм, и небо до горизонта — и, кажется, разлетелись по всей вселенной, потому что в утреннем небе вдруг заблестели бесчисленные звезды.
— Вот и все, — вздохнул белу. — Конечно, не в том смысле, что совсем все, а все с этой историей. Две цепочки остались. Я вот так и не понял, как банги умудрились перековать осколки чаши жизни? Бренг, конечно, был талантливый парень, но уж больно задача непростая. Держи на память. Одну девчонке своей подаришь. Вторую сыну.
— Спасибо тебе, — Саш подхватил цепочки, — за подсказку с Агнраном. За подсказку о том, как залечить пусть и не смертельную рану сущего, но смертельную язву Эл-Лиа. Я все понял только тогда, когда колдун полетел в щель мира.
— Да ладно, — махнул рукой белу. — Это Агнран тебе подсказал. Успел перед смертью. Да и Бренг знал. Просто нелегко это — расплачиваться самим собой. Нелегко, а надо. Иначе приходится другую цену платить. Очень высокую цену. Невыносимо высокую! Собственная жизнь на фоне этой цены покажется не дороже обычной меди. У тебя же в книжке все было. Помнишь последнюю строчку?
— «Чтобы получить все, нужно отдать все».
— Ну вот.
— А если бы враг добрался до источника сущего? Ты бы вмешался?
— Нет. Я не вмешиваюсь.
— А ребенок белу?
— Его спас старый маг Лойлас, — ответил старик. — Он отдал свою искру жизни.
— Он?
— Он, — прошептал белу. — Когда бог Эл-Лиа Эндо обучил молодого паренька-ари мудрости, одарил его долгими годами. Но искра жизни пришла к нему от Эла. Как приходит к каждому элбану. Ее Лойлас и отдал Шаахрусу. Искра жизни дорогого стоит. Мальчишка выжил и стал магом. Прожил долгую жизнь — конечно, не столь долгую, как Лойлас, — но успел многое. Правда, черной смерти не пережил. Привез камень в Индаин, спрятал его и умер.
— А кто же ты? — поразился Саш.
— Искра, — засмеялся старик. — Искра жизни. Загасить-то ее невозможно, поверь мне, парень. Даже вместе с Эл-Лиа.
— А границы, о которых говорил… враг?
— Границы? — удивился белу. — Да нет же никаких границ. Это уж как себя настроишь. Можно упереться лбом в забор и стоять, можно даже самому превратиться в забор. Только ведь жизнь-то движется не от забора до забора, а от рождения к смерти, ну и… Так что все твои заборы твоего же собственного изготовления. Ну об этом после… Прощай. Может, и увидимся когда. Да точно увидимся! Ты только не задерживайся тут. Если есть кто-то, кто тебе нужен, лучше уж не задерживаться.
Белу махнул рукой и медленно побрел к раскидистому эрну, так и не взглянув ни разу в глаза собеседнику. Саш подождал, когда старик доберется до дерева, перевалит на другую сторону холма и скроется, и, забросив на плечи сапоги, босиком побежал вверх. Дотронулся ладонями до скользкой рыжей коры, огляделся и замер. Все так же лепилась к холму маленькая родная деревенька, льнуло круглое зеркало озера и синяя нитка узкой речки. Впереди раскинулось село, а за ним тянулись, извиваясь, еще две поблескивающие речные ленточки. Где-то над головами звенела маленькая птичка. Стрекотали кузнечики. Жужжали в близлежащих зарослях бузины огромные мухи. Теплый ветерок касался лица. Размазанные ветром по светло-голубому небу полупрозрачные хлопья облаков казались близкими и родными.
Саш радостно вздохнул, обулся, привычно провел рукой над плечом, проверяя рукояти мечей, ничего не нашел и рассмеялся. Затем закрыл глаза и прочитал:
