Соцветие поэтов [Влад Снегирёв] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
class="stanza">
Молчит, как встарь, загадочно и странно,
а я не вижу, что скрывает мрак.
Так что же ждёт нас в синеве туманной,
какой незримо ты подашь мне знак?
Тут он сказал негромко, что: «Мгновенья
пройдут и канут в тёмные века.
И мы увидим новые виденья.
Но будет с нами старая тоска».
Задумался и вспомнил вдруг о Блоке,
певце давно уже угасших лиц.
Прошли с тех пор года, века и сроки,
чернила стёрлись с выцветших страниц.
В какую даль неслись его мечтанья,
пред чем склонялся этот ясный ум?
Он смог познать бездонность всю страданья
в тюрьме своих бессонных чувств и дум.
Он знал и верил – что-то здесь случится,
страну постигнет дикий ураган.
Недаром же над северной столицей
край неба был тревожен и багрян.
Но даже он в дыму и круговерти
не осознал чудовищный циклон.
Ведь никогда подобной пляски смерти
не видел мир. Пришёл Армагеддон.
Хочу сказать тебе, блистательный Бодлер:
«Я очень грешен, господи прости.
Ты, заклинатель женщин, ужасов, химер
уже забыт, но не совсем, почти...»
Да, мир уже не тот, ничтожные сердца
понять не могут этот страстный пыл.
Познавши женщину с восторгом, до конца,
ты сам в любви с душою женской был.
Твой дух, блуждающий в разрушенных мирах,
бурля огнем и яростью светил,
внушал читателю один лишь тёмный страх.
Вот почему тебя он позабыл.
Читаю Бродского в ночи и снова
куда-то вдаль бегут его стихи...
Я не сказал, что так они плохи,
но просто, потеряв значенье слова,
(того, что было именно в начале),
едва ли что-нибудь поймешь в финале.
Сижу я у окна, задернув штору.
«Ты, Муза, не вини меня за то,
что голова моя как решето.
Мне просто не хватает кругозора.
Я гражданин эпохи второсортной...»
«Но все же - о стихах его?» - «Охотно.
Хотя порой и несколько цветисто
они звучат, настойчиво звеня...
(Надеюсь, он, таки, простит меня),
готов я расписаться в чувстве чистом».
«Но там же столько боли и сарказма?»
«Опять мы говорим с тобой о разном.
Ты до сих пор под гнётом классицизма, -
впадаешь в робость, увидав цветок,
диктуешь в день всего десяток строк,
всегда брюзжишь, скучна, проста, капризна.
А вот великое неуловимо,
но мы не ценим и проходим мимо».
Он ненавидел повседневной жизни строй,
искал грозу - тревожную стихию,
приемля бунт, любил свою Россию,
но на призыв к борьбе «лишь хохотал порой».
Он был порывистый, как ветер между скал,
его воспламеняли мысли наши,
жил для себя и пил из полной чаши,
всегда в стихах искал высокий идеал.
Еще о нём: в боях растрачивая пыл,
«всю жизнь мечтая о себе чугунном»,
любил казаться смелым и безумным,
но только музе благосклонной верен был.
Не видно птиц. Всё опустело
в саду забытом до весны.
Трава пожухла, пожелтела,
а ночи стали холодны.
Уже туманом серебрится
под утро, рано, дальний луг.
И долго–долго будет длится
зимы уныние вокруг.
А тихий дождь опять роняет
стозвучно капли на листву.
И все надежды улетают -
туда, за тучи, в синеву.
Когда музыкой строчки наполнены,
незаметно проходят года.
Мне во сне приходил поэт солнечный
и остался со мной навсегда,
«Вот, окончен концерт, за кулисами
образ мой покидает меня.
Разбежались актёры с актрисами
по дороге словами
