строим.
Мы не могли этому поверить: полотно — это материя, из которой шьют штаны и рубахи. Однако и в городе так же говорили: «полотно строят», «полотно пройдет до Соловьева сада, там будет вокзал».
От товарищей и от взрослых я постепенно узнавал: «у чугунки много колес», «внутри у чугунки горит огонь», «у чугунки есть труба».
Очень непонятно все было!
Так прошла осень, потом зима. Работы в лесу кончились. И разговоры о чугунке мало-помалу замерли. Только уже ближе к весне вдруг в город приехало много новых людей; они ходили по улицам, искали квартиры. Они были одеты в черные пальто с светлыми пуговицами, в круглые форменные шапки с кокардами. От них мы узнали, что чугунка скоро пойдет.
Когда стаял снег и хорошо подсохло, мы ходили в лес гурьбой посмотреть, что там делается. За Соловьевым садом кипела работа. Рабочие рыли землю, строили кирпичные дома, стругали, пилили. Крик кругом стоял, шум, горели костры; лошади подвозили доски, ящики, кирпичи. Откуда-то набежали собаки.
Я вспомнил, как еще прошлым летом на этом месте в лесу мы собирали грибы.
Мы долго ходили по постройкам. Здесь я впервые увидел длинные железные полосы странной формы и узнал, что их зовут рельсами. Нам говорили, что по рельсам ходит поезд. Это было удивительно. Потом я видел сосновые плахи, аккуратно обтесанные, — шпалы — и странные гвозди — костыли. Костыли лежали большой кучей. Левка хотел украсть один костыль и уже положил его за пазуху, но Семка сказал, что за это «прямо в Сибирь погонят» не только самого Левку, но и его отца и мать, сестер и братьев, даже дедушку. Левка вытащил костыль из-за пазухи и опять положил в кучу.
Около красного полукруглого здания мы стояли особенно долго. Это здание называлось очень странно — депо. У него было четверо огромных ворот. Мы заглядывали внутрь — там было пусто. И мы удивлялись, почему этот большой каменный сарай называется дело. Новое слово всем нам понравилось. Вечером дома мы, рассказывая о походе в лес, поминутно говорили: «когда мы были у депы», «в депе будут стоять машины», «за делом строят баню».
Прошло еще недели три. Однажды утром я увидел: по улице идут толпы народа к лесу. На пролетке поспешно проехал доктор Воронцов. Все спешили. Я побежал домой сказать бабушке об этом необыкновенном событии: идет народ в лес, зачем — не известно. Бабушка вышла на улицу. Везде у ворот стояли женщины, мужчины, ребятишки. По улице толпы все шли, шли.
— Куда идут-то? — спросила бабушка у тетки Татьяны.
— Чугунку глядеть. Нынче чугунка приедет.
Я сразу загорелся:
— Бабушка, пойдем и мы…
Бабушка согласилась.
— Пойдем, вот только оденусь.
Но подбежал ко мне Илька, запыхался весь.
— Бежим, — говорит, — сейчас приедет!
— Бежим!
Я мы побежали. Бабушка закричала:
— Куда? Стой! Задавят вас! Стой!
А мы и не оглянулись.
Вся большая дорога была усеяна народом. Купцы и чиновники ехали в экипажах. Все были пестро одеты. Издали было видно, как по соседней дороге тоже поспешно шли пестрые толпы.
Вот и депо, вот и вокзал. Все увито зеленью. Тысячная толпа запрудила все кругом. Рельсы нитками тянулись по полотну.
Мы забрались в лес как раз против вокзала и стали глядеть, что будет.
Из вокзала иногда выходил бородатый человек в красной фуражке; мы узнали, что это самый главный. Вся толпа смотрела пристально на него. Народ все прибывал. Уже в лесу возле нас плотно стояли мужчины и женщины. А чугунки пока не было. Одна женщина сказала мне:
— Мальчик, ты бы залез на дерево да посмотрел, не идет ли.
Я выбрал дуб повыше и полез. Мужчины и женщины зашумели одобрительно:
— Так бы давно…
— Лезь выше, виднее будет.
По другим деревьям лезли еще мальчуганы. Я залез на самые верхние сучья. Насыпь уходила в лес совсем близко.
По насыпи протянулись рельсы. Ничего на них не было. Толпа шумела внизу.
— Ничего не видно? — спрашивали меня.
— Ничего.
Я выбрал крепкий сучок, уселся поудобнее и стал ждать. Внизу взрослые и мальчуганы наклонялись ухом к рельсам, слушали, не идет ли. Толпа устала, двигалась лениво. Долго мы ждали. Вдруг далеко за лесом раздался гудок. Толпа вздрогнула и заметалась.
— Идет! Идет! — раздались крики.
Я увидел белый дымок вдали над лесом. Оттуда послышалось пыхтение. И вот из-за леса тихо выехало по насыпи что-то большое, черное, с трубой, а из трубы пыхал дым: «пых-пых-пых!»
Толпа внизу металась, точно ее колыхал ветер. Мне стало страшно: один я здесь, вот подъедет чугунка, увидит меня на дереве, что тогда будет? Я поспешно полез вниз. Вот-вот и земля. Вдруг где-то недалеко загудело пронзительно. Толпа ударилась в лес. Я спрыгнул на землю, упал, поднялся, побежал вслед за другими. Но гляжу, многие стоят, попрятались за деревья, высунули головы, глядят, ждут. Тогда и я воротился, тоже встал за дерево: «Авось чугунка не заметит».
Возле вокзала и дальше народ стоял стеной. Красная шапка впереди.
