"Разве можно передать безумие прошедшего десятилетия с помощью одних фактов и имен? Многочисленные издания, пишущие о танцевальной музыке и прославляющие диджеев и клубных промоутеров, оказались не в состоянии достоверно описать это явление […] Потому что подлинная история заключается не в каких-то мифических записях, не в каких-то приемах, выдуманных диджеями или поп-звездами, а в ощущениях людей, которые пережили этот хаос, этот абсурд, этот психоз".
Сара Чемпион, из предисловия к антологии "Disco Biscuits"
С чего начать? С самого раннего воспоминания? Я закрываю глаза, чувствую, как уши наполняет мерный гул, и переношусь на много лет назад, на вечеринку — самую прекрасную из всех вечеринок, на которых мне довелось побывать. На этой вечеринке играла пластинка, и, пока она играла, что-то в этом мире перевернулось. На следующий день по серому северному Манчестеру покатилась шоковая волна. Сначала трясло клубы и радиостанции. Потом с невиданной скоростью стал меняться весь городской пейзаж. Волна проникала в музыкальные магазины, пабы, места подпольных тусовок и продолжала неистовствовать даже тогда, когда город отходил ко сну. Укрыться от этой мощной и чувственной вибрации было невозможно.
С этой вечеринки я и начну свой рассказ.
Манчестер. Весна 1987 года. Я иду своим привычным вечерним маршрутом и оказываюсь на безлюдной Уитворт-стрит перед краснокирпичным зданием с потускневшим от проливных дождей и заводского дыма фасадом. За то время что я живу в Манчестере, я уже успел сродниться с этим зданием. С его узкой входной дверью, с вышибалами, охраняющими эту дверь, с крадущимися вдоль стен тенями наркодилеров и их жертв. Это Hagienda.
Захожу в огромный зал, работая локтями, продираюсь к бару, достаю из кармана традиционные два фунта, заказываю выпить и начинаю наблюдать за тем, как по клубу, утопая в лучах яркого света, перемещаются его посетители. В основном это студенты. Иногда попадаются какие-то подозрительные личности, но можно не беспокоиться: никто не посмеет омрачить беззаботное настроение, царящее в зале.
Сегодня за вертушками Майк Пикеринг (Mike Pickering), один из лучших диджеев города. Его сет вполне соответствует музыкальному эклектизму Манчестера: в нем чередуются латиноамериканские мотивы, фанк, хип-хоп и электро. Но вдруг из колонок начинают литься звуки, словно пришедшие из какой-то параллельной реальности, и в ту же секунду в воздухе что-то резко меняется. Как я узнаю позже, это "Love Can't Turn Around" Farley Jack Master Funk.
Это как удар под дых. Звук становится в два раза громче, голоса начинают звучать отрывисто, ритм тяжелеет. Наблюдаю за реакцией танцующих, которые в течение нескольких секунд пытаются подстроиться под незнакомый ритм и наконец пускаются в неистовый пляс. Динамики Haçienda изрыгают могучие басы, а я по-прежнему не могу поверить своим ушам. "Что это играет?! — кричу я. — Вот это я понимаю! Вот это жесткий саунд!" В конце концов я сам оказываюсь на танцполе, и мои крики вливаются в общий рев. Мои руки поднимаются вверх, волосы на голове встают дыбом, тело покрывается мурашками, ноги начинают ходить ходуном, а губы сами собой шевелятся, повторяя: "Love Can't Turn Around".
Окажись среди посетителей Haçienda сейсмологи, они наверняка зафиксировали бы тела танцующих содрогаются в такт безумному биту. Несмотря на устрашающее шипение, доносящееся из динамиков, мое тело так и тянется к ним. Все мое существо пытается слиться с этими гремящими басами, и вдруг. — провал — пустота. — конец пластинки.
Пикеринг выжидает несколько секунд, оценивая произведенный эффект. На зал, по-прежнему купающийся в оранжевом свете, опускается гробовое молчание.
Я не могу сдвинуться с места и только как одержимый бормочу: "Господи, что это было?!" Наконец мое терпение иссякает, и, взрывая оцепенелую тишину зала, я кричу: "Хочу еще!"
Но Майк Пикеринг непреклонен: сегодня мы больше не услышим "Love Can't Turn Around".
Пока я нетвердой походкой пробираюсь к выходу, мечтая освежиться под весенним дождем, в голове у меня крутится незамысловатая мелодия, а все тело содрогается от новой, непривычной вибрации. В мою жизнь только что ворвалась пламенная страсть:
ХАУС.
Теперь расскажу о том, как я очутился в Англии. Учеба никогда не была моим любимым занятием (ну нет у меня этой жилки), тем не менее, чтобы не