Зеркало души [СИ] [Елена Сергеевна Бутенко] (fb2) читать онлайн

Бутенко Елена ЗЕРКАЛО ДУШИ

Пролог

— Зачем приходит осень? Чтобы смыть дождём упоминания о былых днях. Засыпать жёлтыми листьями настоящее. Скрыть под снегом будущее… — невысокая темноволосая женщина провела пальцами по стеклу окна и, прищурившись, вгляделась в тёмную синь. — Боги ушли из наших земель. Ушли, чтобы больше никогда не вернуться, оставив наш мир таким, каков он есть. Может, наш мир — ошибка. Но он есть и будет всегда. — К концу фразы её голос стал совсем тихим, неразличимым шёпотом.

— Но остались Они, — подхватил дребезжащий, неприятный старческий голос, — по силе равные самим Богам, но отличные от них своей смертностью и уязвимостью. Они поклялись хранить эту землю, пока существование их не прервётся. Они — Девятые. Они — не венефы, но вышли из них. Они — Великие. — Старик, похожий на Кентервильское приведение из-за белоснежных, очень длинных волос и старинного одеяния средневекового покроя, усмехнулся, обнажая за тонкими, бескровными губами ровные ряды белых зубов. — Ты смеёшься надо мной, женщина? Ты, носящая имя «Девятая»? Зачем рассказываешь истории, о которых мы не говорили даже собственным детям?

Она же, словно не слыша его, тихо повторяла, как сказку, выученную наизусть: «Ясар, ведущий. Андоромен, владеющий. Бронер, воплощающий. Детерон, многоликий. Велар, пробуждающий. Самир, указующий. Лианн, прославляющий. Фоорс, усыпляющий. Хордо, непобедимый…»

Эти имена, видимо, многое для неё значили, и старик тоже знал их, судя по тому, как лёгкий румянец гнева окрасил его аристократически бледную кожу. Женщина, словно мантру, всё повторяла эти слова. Она не выказывала страха, которого ожидал старик, и это раздражало его ещё больше.

— Ты ли мне, Нонна, — женщина вздрогнула и замолчала, старик улыбнулся и продолжил, — будешь говорить, что было в начале всего? Хаос! И не тебе судить о нём. О нет. Хотя и это ваше дело, охранять анимов.

— Ты хочешь войны? Вновь? — Нонна сложила руки на груди и впервые взглянула на старика, сидевшего в большом кресле.

— Война была всегда! — отчего-то он пришёл в волнение. Прежде неподвижный и излучавший презрение, старик, сам того не замечая, сжал подлокотники кресла. — И когда Первые объявили войну духам, и когда они создавали девять Врат, о да, и, конечно же, когда пытались уничтожить Владыку. А не сумев, заточили между двумя мирами. — Он надеялся, что Нонна после этих слов проявит хоть какие-то признаки душевного расстройства, но она стояла невозмутимая, как ледяное изваяние. Старик сердито тряхнул прямыми жемчужными волосами, рассыпавшимися по плечам, нетерпеливо пожевал губами, а затем внезапно успокоился от какой-то мысли, пришедшей ему в голову. — Война идёт и сейчас. Последователи Астари никогда не сдадутся, нет, — он покачал головой и неожиданно усмехнулся. — Вы благородно называете себя Светлыми, хоть вы, венефы, ничем не отличаетесь от нас, инкантар. О, я помню это недовольство, когда я узнал что наш орден не единственный, как я был зол, зная, что есть на свете кто-то, равный по силе мне, — старик улыбнулся, но улыбка вышла кривоватой и неприятной.

— У вас есть свой мир и своя цель. — Нонна наконец пошевелилась, но лишь для того, чтобы поправить тяжёлые портьеры. — Ты пришёл ради разговора?

— Мне больше нравится ваш мир. Он гораздо, гораздо интереснее. И вас осталось всего шестеро, — старик склонил голову, продолжая улыбаться, и потёр окровавленные костяшки правой руки. — Пришлось постараться, чтобы суметь тебя поймать. Гравис был бы, конечно, приятнее, но лучше что-то, чем ничего, — он тихо рассмеялся, словно лязгнул цепями, — а ваше пророчество — может быть ложью. Ведь если ордена не станет, Великий не вернётся.

— Уж лучше орден исчезнет, чем такое пророчество свершится… — тихо сказала женщина, нервно стискивая руки. Это не укрылось от старика, и он удовлетворённо прищурился.

— Что же вы, не хотите вновь увидеть возрождение ордена? — сочувствие в его словах было насквозь фальшивым. Затем его лицо вновь приняло отсутствующее выражение, он тихо продолжил, скорее для себя, — это надо же было Астари, убив Ясара, предсказать его возвращение? Победоносное возвращение, ведущее оба мира в стихию!

— Ваша Богиня могла ошибаться. — Нонна покачала головой и вновь отвернулась к окну. — Делай то, зачем пришёл, я уже устала ждать.

Старик раздражённо зашипел, разом утратив всю свою аристократическую бледность, горделивость осанки и движений. Он выскочил из кресла, словно вытолкнутый пружиной, и сжал руки.

— Ты мне указываешь, женщина? Ты говоришь мне… МНЕ! Что моя Богиня не права?

— Мы все можем ошибаться, — очень тихо сказала Нонна, глядя в тёмно-синюю даль за окном. Ей хотелось плакать, как обычной женщине, которая совершила ошибку, но она не могла позволить себе слез. Семнадцать лет назад поняв, какую ношу приняла, она запретила себе быть слабой, запретила быть обычной, зная, что её жизнь не сможет продлиться долго. Нонна была готова к этому моменту с тех пор, как вступила в орден.

— Я — нет, — старик, хромая, подошёл к ней и с силой развернул к себе. Нонна лишь заглянула в его глаза, тёмные, лишённые зрачков, пустые, будто стеклянные, и беззвучно стала сползать на пол.

— Все… — это слово было её последним выдохом.

Старик стоял рядом с мёртвой женщиной, и веки, закрывающие его глаза, подёргивались.

— Был так зол, что даже не успел как следует её помучить, — пожаловался он безмолвной дали за окном и в раздражении ударил по стеклу. Невозможно было поверить, что в таком худощавом теле кроется столько злобной силы. Не обращая внимания на рассечённую осколками руку, он оттолкнул от себя женщину и вышел из комнаты.

Старик даже не заметил того, что Нонна умерла с улыбкой на губах, и её лицо не обезобразила смерть. Не заметил он и того, что из руки женщины, которую он ударил бессильной злобе, выкатился полупрозрачный камень, слабо светящийся в сумерках, не видел, как он переставал светиться вместе с тем, как остывало тело женщины, и как он исчез, чтобы вновь засветиться в руках у нового владельца.

И ничем бы этот день не отличался от остальных, вот только именно этот день перевернул всю мою жизнь.

Глава 1. Ангелина

Утро. Первое января.

О, нет, у меня не болит голова: чтобы получить похмелье, надо, как минимум, пить. Всё куда более прозаично: с самого пробуждения у меня ни с того ни с сего испортилось настроение, что бывало часто, и я хмуро разглядывала потолок, не испытывая желания покидать кровать.

Я потянулась, чувствуя приятную тяжесть и едва не стряхивая с одеяла на пол кошку, дремавшую у меня в ногах.

— Багира! — тихо и привычно возмутилась я, — киса ты моя ненаглядная, сколько можно объяснять, я не твоя подушка! — Но та лишь просмотрела на меня зелёными сонными глазами и отвернулась. — Хоть ты и кошка, но временами ведёшь себя как порядочный свинёнок. — Закончила свою мысль я, пожимая плечами при виде такой наглости. Потянувшись ещё раз, со вздохом села и краем глаза заметила, как с груди в кровать скатилось что-то голубое, напоминающее каплю воды. Мой лунный камень?

Нет, адуляр хоть свесился на спину, всё же никуда не делся, а новый камень, прозрачный, каплевидный, был цвета скорее голубого и без жёлтого блика, как в лунном камне. Я посмотрела его на просвет, и мне почему-то показалось, что в нём что-то двигалось, словно это было стекло, наполненное подкрашенной водой. Сам же камень был переплетён тонкой проволочкой серебра, образующей изящное обрамление.

— Наверное, мамин подарок, — сказала я кошке, но та никак не отреагировала. Отложив камень на тумбочку, я выбросила лишние мысли из головы. — Доброе утро. — Пробурчала я сама себе, шлёпая босыми ногами на пути к зеркалу по старой привычке. — Хотя нет, не доброе, сегодня опять ужастики. Эй, давай уже чего повеселее показывай. — Мрачно сказала я своему отражению, разглядывая его. В ответ отражение столь же мрачно изучало меня. Слишком обыкновенная, на мой взгляд, девчонка лет шестнадцати, с длинными, ниже талии, светлыми волосами, сейчас пребывающими в состоянии вороньего гнезда. Лишь зелёные кошачьи глаза смотрели с такой серьёзностью, что становилось немного не по себе. — Жил-был у бабушки беленький козлик. — Буркнула я отражению, оно показало мне язык и отвернулось.

Оставив зеркало в гордом одиночестве, я на автомате включила компьютер и умчалась в ванную комнату, приводить себя в нормальный человеческий вид, в котором я пребывала в последнее время до крайности редко.

— О, с добрым утром! — шепеляво, сквозь толстый слой зубной пасты, наложенной в таких количествах в целях гигиены, немного рассеянно сказала я маме, приоткрывшей дверь в ванную комнату, ополоснула лицо и наконец-то нормально на неё взглянула.

— С добрым. Выспалась? — мама слегка улыбнулась, протягивая мне полотенце.

— Есть немного, — в ответ улыбнулась я, демонстрируя все двадцать восемь чистых зубов, беря протянутое полотенце и осведомляясь с энтузиазмом голодного волка. — Сегодня у нас опять праздник живота?

— Нет, для меня разгрузочные, то бишь загрузочные дни закончились, — мама виновато вздохнула и погладила меня по голове, но я подозрительно увернулась.

— Что, опять? — она кивнула, и я в раздражении швырнула полотенце на ванну: все планы разлетались вдребезги, а всё из-за её командировок, от которых не спасают даже праздники. Может, кого-то это и обрадовало, ещё бы, остаться дома одному, без присмотра, но я впала в уныние, близкое к отчаянию. — Может, не поедешь?.. — тихо спросила я, надеясь на маленькое чудо, но мама лишь покачала головой. Теперь всё ясно с моим плохим настроением — предчувствие меня никогда не обманывало.

— Я всего на неделю, — стала оправдываться мама, видя моё угрюмое выражение лица, я вздохнула и просто обняла её. Не в первый же раз нарушаются планы, не хватало ещё и матери перед работой настрой портить.

Как я ни старалась выглядеть оживлённее, обмануть чуткую мать не удалось. День прошёл в унылых сборах и молчании. А вечером она улетела, оставив почти непочатый праздничный стол на кошку и меня.

Печально побродив по пустой квартире и понимая, что ничего дельного я сейчас сделать не смогу, просто забралась в кресло перед телевизором с тарелкой в руке и, пользуясь тем, что у меня пока ещё ускоренный обмен веществ, полулёжа ела всё не очень полезное, зато вкусное и хоть отчасти поднимающее настроение. По телевизору как обычно интересного ничего не было, показывали заурядную праздничную программу, где сходили с ума все звезды нашего телеэфира, поэтому я вполне закономерно щёлкнула по кнопке выключения на пульте, и, отнеся грязную посуду на кухню и решив помыть её попозже, ушла с головой в свой компьютер.

Что ж, обычная жизнь обычного одиннадцатиклассника в разгар зимних каникул. Но для меня на протяжении всего обучения существует закономерность: каникулы радуют только первые три дня, как неожиданная роскошь, и последние, когда кажется, что поход в школу равносилен Апокалипсису.

А вот середина, особенно в большие праздники, да ещё зимой, самая скучная, долгое безделье приводит к отупению или, что самое ужасное, приходят такие морозы, что тянет только в медвежью спячку.

Я подумала про экзамены, которые вскоре грозили всей нашей параллели, но махнула рукой и загрузила очередную установленную игрушку про вампиров, глубоко задумавшись о бесполезности своей жизни. Где смысл? Где глобальная цель, за которую нужно сражаться? Одно и то же, школа, каникулы, школа, совсем скоро институт, снова учёба, потом работа, всё то же самое, семья, дети… Стремиться к чему-то, что на самом деле не нужно.

«Не хочу. — С непонятной чёткостью подумала я. — Всё что угодно, только не это. Не протоптанная тропа. Не один-единственный путь. Вырваться из этого ненавистного общества, где жизненные приоритеты выставлял какой-то сумасшедший».

Я потёрла глаза и посмотрела в монитор: брутальный парень в красном плаще с воротом довольно однообразно резал и бил монстров, подчиняясь моему руководству с клавиатуры. Даже здесь всё похоже, только из этапа в этап становится сложнее.

— В конечном счёте, у меня есть возможность уйти в монастырь в качестве протеста, — я с отвращением вышла из игры и поставила на удаление.

Где-то далеко друзья словно почувствовали моё безрадостное настроение. Тихонько пикнуло сообщение из сети: «приветики».

— Ну, привет, — быстро напечатала я.

— Как оно? — пришло сообщение от одного из самых близких друзей, Евы. — Судя по твоему мрачному молчанию, не в настроении?

— Ещё как. Я опять одна, — уныло написала я и поставила рядом грустную рожицу.

— Забежать к тебе? — типичный вопрос Василисы, ещё одного друга, которая все проблемы решала своим непосредственным присутствием.

Я вздохнула. Да, держись друзей. Пока ты с ними, ты всегда на плаву. Но нужен ли им балласт? Наверное, не стоит так думать, но…

— Нет, не надо. Я сейчас действительно не в духе. Да и поздно уже, — напечатала я, думая, что когда у тебя плохое настроение, необязательно портить его другим.

— Ну да, твоя известная привычка держать всё в себе, — написала Вася. Видно было, что она немного обиделась.

— Да, я такая, — вздохнув, быстро настучала я. — Ну, до завтра, надеюсь, настроение у меня будет получше. Счастливо.

— Удачи, — высветил монитор сообщение от Василисы.

— До встречи, — закончила Ева.

Я вздохнула и ещё раз потёрла глаза, они отдались лёгкой болью, я мотнула головой и выключила компьютер. Оттолкнув от себя стул, я рухнула в кровать, в воздух взлетело одинокое перо. В непривычной тишине, без тихого шума компьютера и бормотания телевизора в зале, белое маленькое пёрышко, словно в замедленной съёмке, невесомо коснулось запястья, скользнуло вниз по короткому шраму возле большого пальца и исчезло из вида за тумбочкой. На ней всё ещё лежал забытый камень, о котором я так и не узнала у матери. От воспоминания о родителе я почувствовала, как наворачиваются слезы, и опять лишь шумно вздохнула, потерев шрам, подтянула к себе подушку и зарылась в неё лицом.

Всё как всегда. К чему слезы? Закрыв глаза и чувствуя ком в горле, я сама не заметила, как заснула.

* * *

Мне снился сон. Нет, не что-нибудь понятное, скорее просто запутанные кошмары. За последние три месяца я уже привыкла просыпаться от собственного крика. Но на этот раз было иначе: я вынырнула из сна, задыхаясь, как со дна глубокого озера.

— Чёрт, — только и сумела сказать я. Меня немного трясло, то ли от пережитого ужаса, то ли от банального озноба: в комнате было прохладно, а я как уснула легко одетой, так и проснулась, не укрытая заботливо одеялом мамой. Что мне снилось, я уже не могла вспомнить, поэтому села в кровати и, болтая в воздухе ногами, смотрела на лунную дорожку на ковре. Светящийся циферблат часов показывал пять утра, а спать уже совершенно не хотелось, сон как рукой сняло.

В голове стояла кристальная чистота, словно кто-то успел сделать в ней генеральную уборку, мысли были чёткие, как никогда. Я спрыгнула с кровати и подошла к зеркалу. В темноте не видно, но я знаю, что у моего отражения зелёные глаза, и что черные страшные тени в углах при свете дня привычные и заурядные. Лунный свет заливал комнату, все предметы, пусть черно-белые, но ясные, создавали впечатление нереальности, моя кожа чуть серебрилась от света, я была призраком среди призрачных предметов.

Где-то внизу одиноко прошуршала машина, окна противоположного дома были темны и неприветливы, горело лишь несколько окон на верхних этажах. Зато на дорогах светили фонари, рекламные шиты, тускло подсвечивались вывески магазинов, и мигали новогодние огоньки на витринах, всё это освещал тонкий серп месяца на чистом, звёздном небе. Было ясно, безветренно и наверняка очень холодно.

Я отвернулась от окна и коснулась рамы зеркала. Знакомые с детства изгибы тёплого дерева и чистая зеркальная гладь давали ощущение спокойствия, которого мне так не хватало. Я ещё раз вгляделась в своё отражение и уже решала включать свет, как моё внимание привлекла голубоватая искра в углу зеркала. Я пару раз моргнула, считая это обманом зрения, но она и не думала исчезать, напротив, стала больше и начала двигаться.

Секунда, и возникло ощущение, будто комната легла на бок, а я наклонилась над зеркалом, распущенные волосы, как наэлектризованные, потянулись к глади стекла. Меня словно засасывало в чёрную дыру.

А потом случился взрыв.

Ветер засвистел в ушах, темнота в зеркале медленно выцветала, уступая место движению. Деревья. Они мчались мне навстречу, сменялись снегом, кустами, прогалинами. Я не могла пошевелиться, руки примёрзли к раме, остававшейся единственно реальной в этом кошмаре. Внезапно полоса деревьев кончилась, расступаясь перед серой громадой, я не успела рассмотреть экстерьер средневекового замка, как изображение сменилось.

Сейчас я летела по коридорам этого замка. Арки, проёмы, серые тёсаные камни, у меня всё перемешалось в голове от скорости. Я никогда её не боялась, но сейчас тошнота подкатила к горлу, я судорожно выдохнула и с усилием закрыла глаза. А когда я рискнула взглянуть, то уже стояла у себя в комнате, вцепившись в зеркало, но отражение было чужого помещения, а за столом в нём сидел темноволосый мужчина и что-то писал. Я была уверена, что он меня не видит, но он поднял глаза и взглянул мне прямо в лицо.

— Кто здесь? — его слова эхом отдались в моих ушах, я закричала и отшатнулась от зеркала. В глазах потемнело, ноги подкосились, и я рухнула на колени, а потом на бок.

— Чёрт! — уже в который раз ругнулась я в растерянности и, приподнявшись на локтях в своей постели. Ныли колени, словно я на самом деле упала, а потом неведомо как оказалась в кровати. Сон не желал выходить из головы, для подобной фантазии всё было слишком натуралистично, и этот странный мужчина… Нет, сон, просто сон и ничего странного. Зима, каникулы, забавные сны и пустая квартира, что может быть лучше?

Я ухмыльнулась, скорее для себя, и включила свет. Со стороны кровати раздалось вопросительное: «Урр?», заметив, что я держу путь в сторону кухни, кошка потянулась и бодро потрусила следом.

На кухне царил хаос, поэтому, умывшись и заглушив слабые возражения желудка, привычного к недоеданию из-за моих постоянных опозданий, я для начала вымыла посуду, а потом уже села запасаться белками и углеводами на ближайшие три часа.

Делать ничего не хотелось, я взяла очередную книгу, и, обняв кошку, погрузилась в чужие переживания. Друзей беспокоить своим плохим настроением не хотелось, без мамы было непривычно тихо. Так незаметно прошёл и кончился ещё один день.

* * *

Оказывается, всё, что нужно для того, чтобы разлюбить свою любимую мелодию — это просто поставить её на звонок будильника и пару раз под неё проснуться. Эта истина уже успела набить оскомину, поэтому звонок, позвавший меня из почти мёртвых, был обычным.

Снилось что-то слишком хорошее, и вставать совершенно не хотелось. Однако звон, с каждой секундой всё настырнее раздававшийся из-под подушки, призывал меня к восхождению по духовной лестнице совершенствования собственной воли, и оставалось только мысленно ругаться, ведь очень тяжело просыпаться утром, когда знаешь, что это твоя собственная блажь.

Но пора было выходить из депрессии и начинать вести здоровый образ жизни, поэтому я, кое-как натягивая майку, шатающейся походкой пьяного рыцаря отправилась на поиски чего-нибудь энергетического.

Пока я варила кофе, Багира, так же как и я, вечно голодная, ласкалась, выпрашивая что-нибудь повкуснее.

— Рыба, — напомнила я, кивая на миску. Багира презрительно чихнула. — Красная рыба! — Видимо доля негодования в моем голосе подействовала отрезвляюще, кошка фыркнула и демонстративно вытащила кусок из миски, устраивая очередной рейд с едой по всей кухне. — Свинка. — Я показала ей кулак и вздохнула, вспоминая, как она у нас появилась.

Осенью, всего три месяца назад, папа вернулся домой с работы, как обычно замороженный, погода с каждым днём всё больше портилась, вопреки уверениям синоптиков, и сразу же вошёл ко мне в комнату, расстёгивая пальто и отцепляя от свитера маленького испуганного котёнка.

— Это тебе, — папа, сам того не зная, сказал мне свои последние слова, поэтому они врезались мне в память столь сильно, что я до конца своей жизни не смогу их забыть. — В такую погоду только нелюди могут выбросить беззащитного котёнка на улицу. А ведь он такой же, как и мы, только маленький и пушистый… Не бросай его.

Я, уже тогда предчувствуя что-то нехорошее, приняла от отца мокрого и взъерошенного котёнка, который, почувствовав тепло моих ладоней, затих и перестал вырываться. Так он и заснул у меня на коленях. А папа лишь улыбнулся и вышел из комнаты, для того, чтобы больше не вернуться никогда.

Котёнок, последний папин дар, оказался девочкой с чёрной шёрсткой, без единого белого пятнышка, и с зелёными глазами, уже не отдававшими голубизной. Кошку я назвала в честь киплингской Багиры, думая, что она будет походить на этого персонажа небезызвестной книги, но она так и не выросла, оставшись тоненькой, грациозной и совсем маленькой, больше похожей на котёнка.

Вздохнув, я погладила умывающуюся после трапезы кошку и вернулась в комнату. Поставив компьютер на проверку от вирусов, я начала уборку, в процессе которой исполнила два танцевальных номера и три вокальных, вспомнила, что ещё раннее утро, и соседи будут не в восторге, закончила представление и уборку поклоном и взялась за более бесшумное занятие.

Наверное, это немного странно, рисовать свою жизнь, себя, свои сны, почти вести дневник, только в картинках. За четыре года, что я осваивала искусство держать карандаши и кисти в руках, пока отец-художник занимался моим образованием, собралась уже толстая папка таких эскизов. Правда, закончить моё обучение он не успел, и я надолго забросила все свои упражнения, да и не только их, я тогда перестала вообще заниматься чем-либо.

Я сглотнула, разгоняя мрачные мысли, и подумала, что у каждого в жизни происходит такое, после чего не хочется жить. Просто кто-то останавливается и замирает, а кто-то переступает и идёт дальше.

Я взглянула на листок, где пыталась набросать портрет мужчины, которого видела во сне. Сходство утрачивалось, сквозь невесомые, лёгкие линии наброска проступило совсем другое лицо. Я сжала зубы и закрыла глаза. На всех эскизах проступают его черты, что бы я ни пыталась изобразить. Везде он. Вик.

Предатель. Я должна его ненавидеть, но… Не могу.

Я резко встала, волосы хлестнули по щеке. Скомкав лист и забросив его в корзину, подвешенную на дверь, я подсела к компьютеру, подключила Интернет и быстро написала:

— Привет, я вернулась, — схематичная улыбка после фразы означала, что настроение у меня наконец-то стало хорошим.

— Слава Богу. А то мы думали, что тебя инопланетяне похитили, а твой телефон разобрали на опыты, — незамедлительно пришёл ответ от Васи, которая была в сети. Я быстро взглянула на телефон, понимая, что из-за своих вокальных подвигов не слышала звонков.

— Ты точно жив, мой друг? Вчера у тебя было такое настроение, словно ты харакири решила сделать, — нервничала Ева, и, похоже, уже давно. Она писала мне сообщения, но я большей частью не очень распространённо на них отвечала.

— Нет, я выпила из лужи и превратилась в зомби, — с улыбкой написала я, зная, как девчонки относятся к многочисленным боевикам, конвейером выпускаемых в прокат кинотеатрами.

— Мозги… — развеселилась Ева.

— Кстати, девчонки, вношу предложение. — Василиса оперативно сменила тему.

— Можешь считать, что предложение принято заочно по причине того, что ничего плохого ты предложить не можешь, — хмыкнула я, накручивая прядь волос на палец и крутясь на компьютерном стуле вместе с клавиатурой.

— Тогда давайте ко мне? — высветил экран сообщение от Васи, которая, видимо, давно хотела предложить что-то подобное. Я опять крутанулась на стуле.

— Класс! Я за! — с подозрительным энтузиазмом подтвердила Ева. Скорее всего, девочки давно договорились.

— Я тоже. Часам к трём, хо? — я, быстро набирая текст, потянулась и зевнула.

— Хо, — согласилась Вася.

— Ну, тогда до встречи. А я побегу собираться. Мне в магазин забежать надо, — написала я и, не глядя на монитор, отключилась.

Проверка компьютера всё ещё шла, я пока натягивала джинсы со свойственной мне медлительностью, как из колонок раздался страшный звук ошибки, потом ещё и ещё, и я бегом подпрыгнула к своему другу. Тот грустно гудел, пытался загрузить систему, а потом спотыкался и сам себя перезагружал.

— Бармалей, ну ты что? — тоскливо прошептала я, отключив и вновь включив компьютер, зажмурившись и про себя мысленно желая, чтобы всё было в порядке. Давление на глаза и лёгкое головокружение заставило меня пошатнуться, и почти сразу же прозвучала приветственная музыка. Я взглянула на монитор, где в обычном беспорядке были раскиданы ярлыки, и облегчённо вздохнула.

Застегнув куртку, я выключала компьютер и выбежала в прихожую, захватив сумку и деньги, чтобы зайти в магазин. А через пару часов я стояла на остановке с чувством выполненного долга, ожидая автобус.

Как мне было известно и ранее, общественный транспорт — редкое удовольствие, особенно при условии, что он набит до предела и, сесть негде. Но нечасто в праздники кто-то имеет счастье оказаться в сей обители кондукторов и контролёров, поэтому сейчас сидения были пусты, а я, решив не менять своих привычек, прислонилась к холодному стеклу, держась рукой за поручень. Рядом со мной тоже стояли, где-то и сидели люди, некоторые провели праздники весьма неплохо, о чём свидетельствовали мечтательные выражения лиц.

Подышав на стекло, сквозь подтаявший лёд смотря на проплывающие мимо дома, я ощутила тревогу и изучающий взгляд, но стоило мне оглянуться, как ощущение пропало. Я быстро, мельком, оглядела людей рядом. На молодом человеке примерно двадцати лет взгляд остановился сам, колокольчик интуиции не просто зазвенел, завопил: «Он!».

Этот парень сидел почти рядом со мной, и лицо у него было непроницаемо-отсутствующее. Он смутно мне кого-то напоминал, но память как обычно в таких случаях упорно отказывалась работать, я так и не вспомнила, где ещё могла видеть этот холодный прищур серых, тёмных глаз и это странное, тревожащее выражение лица. Весь же остальной его вид не носил ничего особенно яркого — высокий, широкие плечи выпирают из простого, но явно дорогого пальто. Черные волосы, небрежно выглядывающие из-под серой шапки. Мельком, пока я скользнула скучающим на вид взглядом, я успела разглядеть его до мелочей, даже заметить маленькую серёжку в ухе.

Совсем неожиданно парень, поймав мой взгляд, открыто и дружелюбно улыбнулся. Взгляд его посветлел, на щеке появилась ямочка, но меня это не обмануло. Какая-то глухая тревога, поселившаяся внутри, только усилилась. Я, стараясь не выдать лицом своих мыслей, тоже ему чуть улыбнулась, повернулась к выходу и выскочила на следующей остановке, чувствуя на себе проникающий под кожу взгляд. Странно предполагать, что я ему понравилась, зимой торчащие из-под шапки глаза и красный нос мало кого пробивают на романтику, здесь точно что-то иное.

Нет, уж лучше пойду я до Василисы пешком, обойдусь без всяких эксцессов, тем более идти осталось пару остановок. Я поправила шапку и бодро поскрипела по снегу, придерживая тяжёлую сумку через плечо. На вид в ней царит полнейший бардак, своей систематизацией отдалённо напоминая критский лабиринт, но на самом деле у каждой вещи, начиная от записной книжки и заканчивая необходимыми медикаментами, свой кармашек и своё место. Именно эта моя привычка не раз спасала из неприятностей.

— Девушка! — остановил меня чей-то возглас. Я быстро оглянулась, спинным мозгом предчувствуя опасность.

Молодой человек лет двадцати пяти стоял на крыльце одного из магазинчиков в рубашке и лёгких брюках. В таком наряде должно быть очень холодно, но он, похоже, даже не замечал, что на улице минусовая температура.

Я ускорила шаг, благо зимние сапожки без каблука этому не препятствовали, но этот странный тип успел догнать меня и насильно остановить. Я успела мысленно чертыхнуться и подумать про маньяков, которых родная полиция отлавливает крайне редко.

— Ну что? — недовольно спросила я, выуживая из кармана кожаные перчатки без пальцев, и оглядывая улицу. Прохожих как назло не было.

— Да вот познакомиться хотел, — на откровенно сумасшедшем лице появилась неприятная улыбка, я даже отступила назад, окончательно уверившись в том, что это маньяк. Посмотрев ему в глаза и стараясь не делать лишних движений, я натянула перчатки по своей милой привычке, оставшейся со времён старых уличные драк за территорию, в которых участвовали все без разбора.

— Меня тут нет, я тебе снюсь, — чётко произнесла я, чувствуя лёгкую боль в голове и уже приготавливаясь к глупым вопросам, обычно следовавшим вслед за этой часто произносимой мной фразой. Но глаза этого парня стали вдруг какими-то бессмысленными, он, словно зомби, повернулся и, шатаясь, вернулся обратно на крыльцо. Я поражённо уставилась на его удаляющуюся фигуру, пару раз недоуменно поморгала, а потом, сообразив, что надо делать дальше, со всех ног припустила от этого места, про себя радуясь, что располагаю даром убеждения. Главное, чтобы об этом никто не догадался, не объявил меня ведьмой и не сжёг на костре, как в эпоху Инквизиции.

Я добежала до подъезда Васи и, захлопнув за собой входную дверь, на которой как обычно сломался домофон, попыталась отдышаться от спринтерского забега. Лампочку на первом этаже разбили, поэтому я стояла в полумраке, ожидая лифта, и мрачно раздумывала над перспективами подобных приставаний на улице. Интересно, может это сезонное? Я усмехнулась и сделала шаг в сторону разъехавшихся дверей лифта.

— Стой, — я замерла, но не потому, что получила прямой приказ, а потому, что по непонятной причине не могла сдвинуться с места. Вот дьявол, что происходит?

— С дьяволом ты не ошиблась, детка, — неприятно рассмеялся тот самый парень-маньяк, неизвестно как оказавшись у меня за спиной. Я услышала едва слышный звук металла и испуганно собралась. Слишком знакомо было звучание вынимаемого ножа.

Я словно сбросила с себя невидимую сеть и, резко развернувшись, бросилась к выходу. Проводив взглядом хлопнувшую дверь, я бросила взгляд вперёд, и в голове тоскливо прозвучала мысль: «замуровали, демоны…». Дело в том, что и тут меня поджидали.

Не знаю, что нужно делать в такие минуты, кричать, убегать, звать на помощь или ещё что-то. Я же, просто стояла, глядя на высокого, смуглого мужчину с тёмными волосами, кое-где пробиваемыми сединой, и молчала. Отчего-то мне показалось, что он похож на закалённого пирата, может быть от того, что тонкий шрам на щеке выглядел немного необычно, а может, из-за короткой бородки и усов. Потом, чувствуя, как холодок пробежал по спине, поняла, что я уже видела его в своём сне. С его плеч спадал мягкими складками синий-синий, как вечернее небо, плащ из неизвестной ткани.

Я мысленно собралась, стягивая сумку с плеча и приготовившись обороняться хотя бы ей, раз уж сегодня меня так и преследуют подозрительные люди.

Внезапная боль в левом запястье заставила подавиться едва зародившимся возгласом. Мужчина замер, как ледяная скульптура, и молча смотрел на меня, не пытаясь приблизиться. Я, относительно уверенная в собственной безопасности, постанывая, быстро стянула перчатку и уставилась на руку, где на запястье медленно проступил знак, что-то вроде окружности, перечёркнутой крест-накрест.

Знак Солнца.

Пытаясь хоть как-то унять нестерпимую боль, принёсшую столь неожиданное знание, я зажала запястье в ладони другой руки, но от этого она не утихла, а стала сильнее, словно разъедая меня изнутри. Я через силу заставила себя отнять руку и посмотреть на запястье, ожидая увидеть там дымящуюся обожжённую плоть, но рука была цела, только знак чернел и обугливался, как будто к моей руке только что приложили раскалённое железо. Так же неожиданно во мне что-то переменилось, и боль столь же внезапно утихла, как и появилась. Тяжело дыша, я поражённо смотрела на знак, принёсший мне столько боли. Он утратил форму ожога и выглядел как татуировка, медленно светлел, исчезая.

Я вскинула голову, понимая, что всё произошедшее заняло от силы секунды три, и встретилась взглядом с тем мужчиной.

— Пошли, — немногословно приказал он, протягивая ко мне руку, где белел такой же символ, что только что появился у меня. Позади опять хлопнула дверь, и я оказалась перед выбором: рвануть назад, в слабой надежде, что этот мальчик позади — толкинист, и просто шутит, или бежать к этому пирату, как я мысленно его окрестила.

— Н-нет, — заикаясь, произнесла я, прижимая холодную кожу перчатки к запястью и оглядываясь в поисках помощи. Но весь двор словно вымер.

— Она пойдёт со мной, — в голосе парня прорезались истеричные нотки. Я решила не оглядываться, оценив того, кто впереди, противником более сильным, однако, всё-таки не забывая следить и за спиной.

— Знак уже появился. Уже бесполезно что-то делать, инкантар. Она пойдёт путём Ясара, — произнёс этот мужчина, не сводя глаз с моей руки.

Я окинула взглядом их обоих, подумала, что сегодня в психиатрической лечебнице дверь открытых дверей, и решила, что я пока не хочу в гости к Наполеону и Гендальфу Серому, и подалась в сторону от них.

— Пошли, — вытянутая рука красноречиво указывала, что мне надо делать.

Я молча на неё взглянула и ещё больше утвердившись во мнении, что это просто психи, не стала ждать, пока они прибегнут к более радикальным методам и, решив использовать эффект неожиданности, закричала и зигзагами бросилась в сторону. Больше всего на свете я боялась, что они побегут за мной, но их, похоже, сильнее занимало положение друг друга, чем меня.

Короткий зимний день успел подойти к концу, смеркалось, с неба посыпалась сухая крупа, именуемая снегом. Я бежала до боли в лёгких, на остановке не раздумывая, запрыгнула в первый подошедший автобус, хотя он шёл не в мою сторону. Уже в салоне отдышалась, сбросила сообщение друзьям, что не приду, надвинула шапку на глаза и сжалась, стараясь быть как можно более незаметной. Меня гнал безотчётный страх.

Добравшись до дома с пересадкой на метро, я добежала до своего подъезда, не вызывая лифт, взлетела на свой этаж и захлопнула за собой дверь. Темнота окутала, словно ватным одеялом, неожиданно нахлынувший ужас заставил испуганно подпрыгнуть и нажать на выключатель.

Я сглотнула, чувствуя оставшееся нехорошее предчувствие, скинула сапожки и куртку и, захватив сумку, крадучись прошла в свою комнату, зажигая свет.

Сумка выпала из рук одновременно с вылетевшим криком отчаянья. Пятясь назад, я мысленно просчитывала варианты, как мне вызвать полицию. Дело в том, что спиной ко мне, глядя в окно, стоял тот мужчина-пират. Он не обратил внимания на мой крик, словно заранее всё знал, лишь бросил:

— Собирайся.

Я замерла в нерешительности, прекратив издавать панические крики, как серена. Нет, этого не может быть, я снова сплю и вот-вот проснусь. А мужчина внезапно развернулся, и не успела я ничего сообразить, как он оказался рядом, обхватив мою руку чуть повыше локтя и, с внезапно появившейся вовсе не страшной улыбкой, ущипнул. Я сначала испуганно дёрнулась назад, а потом снова вскрикнула.

— Ай! — боль ожгла руку, а сон не прекращался.

— Если вы ущипнули себя, а видение не исчезло, ущипните видение, — с невозмутимым видом предложил этот пират, едва заметно усмехаясь в усы. Руку мою он отпустил, что существенно облегчило мне процесс мышления. Я ещё раз вгляделась в его лицо и подумала, что не такой уж он и страшный и на маньяка совсем не похож, но я могу и ошибаться, как он оказался у меня в квартире? Я ведь точно помню, что дверь закрыла.

— Кто вы? — наконец сообразила я, что можно спросить, в уме прикидывая, что успею сейчас незаметно набрать на телефоне номер полиции.

— Я Бенедикт, — он отвернулся, словно специально давая мне простор для действий, и глядя в окно, продолжил. — И можно на «ты».

— Хорошо, — осторожно произнесла я, выуживая телефон из кармана. — А что в… ты… делаешь здесь?

— Пришёл за тобой, — по голосу было слышно, что он смеётся над нашим диалогом.

— Чтобы куда-то отвести? — я говорила только затем, чтобы не молчать. Номер был набран, я приготовилась бежать в мамину комнату, как только мне ответят. Но внезапно после второго гудка телефон моргнул и погас.

— Вряд ли у тебя получится позвонить. — Бенедикт прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Самое время пугаться. — А вот пугаться не надо. — Бенедикт словно читал мои мысли, и мне это очень не нравилось. Я догадывалась, что на свете есть люди с такими возможностями, которых нет у обычных людей, но никогда бы не подумала, что увижусь с ними лично.

— Я ничего не понимаю, — тихо произнесла я. Рука нервно поднялась к уху, дотронулась серебряного колечка, но, одёрнув себя, я резко её опустила.

— А что ты хочешь понять? Ты владеешь силой, и используешь её слишком часто, чтобы это перестало быть незаметным. С сегодняшнего дня ты мой ученик. Можешь собирать вещи, мы скоро отправляемся.

Его слова как обухом ударили по голове. Всё это напоминало дикий кошмар. Да, я звала, я отчаянно желала другой жизни, но чтобы это сбылось… Бойтесь своих желаний.

— Я никуда не пойду, — внезапно заявила я, с удивлением слушая свой голос. Предвосхищая вопросы, я продолжила. — Какая сила? О чём вы? Я не особенная, я обычная, такая же, как и все! — Я сама того не замечая, повысила голос.

Бенедикт только улыбался, слушая меня, а потом положил на компьютерный стол золотистый клубок.

— Многие отрицают свой дар, — произнёс он, невидяще глядя на стену, где висела рядом с полкой гитара. Улыбка медленно сползла с его лица. — Но твой — слишком силен, для того, чтобы быть похороненным. Он даст о себе знать, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Он уже пробудился, судя по сфере защиты, что охраняет это жилище. — Он глянул на потолок, а потом на меня. — Иначе мы не смогли бы тебя найти. Ты слишком часто стала использовать силу. Я не буду силком тащить тебя, просто дам тебе время, чтобы ты смогла принять это знание, всё это слишком сложно, и я уважаю твоё решение повременить. Но знай, как только ты решишься, я буду ждать тебя.

Бенедикт взглянул на меня в последний раз и исчез, шевельнув листы бумаги колыхнувшимся воздухом. Единственным напоминанием о встрече был клубок ниток, оставленных на столе. Произошедшее наглядно подтвердило реальность происходящего, и мне не оставалось ничего, как поверить, наконец, во всё то, что случилось. Я поняла, о какой силе толковал Бенедикт, и мысль об этом совсем сбила с толку, передо мной только что произошло невозможное, и я не знала, как на всё это реагировать.

Внезапно щёлкнул дверной замок, я вздрогнула, подумав, что он всё же решил вернуться, только на этот раз через дверь. Но услышав женский голос, я мигом сообразила, кто возвратился.

* * *

Мама вошла в прихожую и по старой привычке положила ключи на зеркало. По включённому свету и по сапожкам, неаккуратно брошенными у порога, она, конечно, поняла, что я дома, поэтому я не стала дожидаться, пока она зайдёт в мою комнату, подбежала к ней и крепко обняла. То, что она вернулась так быстро, говорило о том, что дела удачно завершены. Прижавшись к ней, я обдумывала варианты, как ей рассказать о случившемся, но всё равно не могла даже себе объяснить хоть что-то связно.

За эти несколько дней, что ей пришлось отсутствовать, она сильно изменилась, причём не в лучшую сторону. Командировки всегда её выматывали, свидетельством этому были тёмные круги под глазами и усталое выражение лица. Но сейчас, для меня, розовощёкая с мороза и со снежинками, запутавшихся в тёмных, кудрявых волосах, улыбчивая, она была самой красивой.

Видимо и не я одна так думала, мужчины часто пытались завести с ней более близкие отношения, но мама уже давно решила, что больше не выйдет замуж и что отчим мне не нужен. Первое время я пыталась возражать, говорить, что совсем не возражаю против братика, а заодно и сестрёнки, но позже поняла, что маме уже ничего не нужно, кроме меня, её работы и нашей кошки.

— Солнышко, ну я же с мороза совсем холодная, — улыбнулась мама, чмокнув меня в нос. Я помогла ей раздеться и отнесла дорожную сумку в её комнату, а потом быстро, пока она умывалась и приводила себя в порядок, разогрела еду.

— Мам?.. — я не знала, как начать говорить о том, что произошло, когда она, немного растрёпанная, но уже не такая усталая, появилась на кухне.

— Да? — она немного встревожено на меня глянула. — Что-то случилось?

— А… нет, ничего, — я заставила себя улыбнуться. — Просто очень соскучилась. — Мама улыбнулась в ответ и разлохматила мне волосы.

— А выглядишь так, будто конец света наступил.

— Это я просто устала. К Васе сегодня ездила — я улыбнулась, понимая, что сейчас не смогу что-то рассказать, поэтому перевела тему на что-то нейтральное, и пока мы болтали и ели, решила, что объясню всё позже.

Но позже я так и не смогла начать разговора. Всё закрутилось, всё было слишком непонятным, чуждым обычной логике, я боялась, что мать меня не поймёт. Поэтому я ушла в свою комнату, решив повременить с вечерними разговорами, и с головой зарылась в Интернет. Так прошёл не час, не два, я уже и сама забыла о произошедшем, отправив всё на задворки сознания, но действительность, любящая порой жестоко пошутить, на этот раз сыграла свою лучшую роль.

— Ангел? — мама заглянула в комнату, в руках у неё была какая-то коробка, я крутанулась на стуле и взглянула на неё, не отрывая руки от мышки. Увидев выражение её лица, я испуганно подпрыгнула.

— Мам? — она не отвечала, лицо было настолько бледным, что я перепугалась, а взгляд её был прикован к столу. Я оглянулась, холод прошёл по спине и отдался где-то в животе: на столе чуть светился золотом тот злополучный клубок…

— Они пришли… Это проклятие всё-таки тебя коснулось… — прошептала она, сжимая в руках коробочку, пальцы её побелели, она резко подалась ко мне и обняла. Почувствовав на щеке мягкие волосы и ощутив что-то мокрое, я сама расплакалась. Странно, но оказывается всё это время во мне копилось такое напряжение, что заплакав сейчас, я буквально почувствовала, как уходит что-то тяжёлое с души.

— Сколько у нас есть времени? — мама обхватила моё лицо в ладони. Глядя в её зелёные, как у меня глаза, я прочитала в них то, что меньше всего хотела понять: мама знала, что этопроизойдёт.

— Бенедикт сказал, что я сама решу, когда.

— Сам Бенедикт? Значит, времени нет, — мама горько усмехнулась.

— Ты его знаешь? — я дрожала, как всегда было, когда я волновалась или попадала в непростые ситуации.

— Были знакомы, — тихо ответила мама, она обнимала меня, и взгляд у неё был потерянный. Я подозрительно увернулась, и она продолжила. — Много лет назад он предупреждал, что ты родишься с необычными способностями.

— Я никуда не пойду! — я, наконец, поняла, что всё происходящее не дурацкий сон, а самая что ни на есть реальность. — Что за безумие? Приходит один человек и ломает всю нашу жизнь. Это нормально?! — Я вырвалась из её объятий и отшатнулась к окну, схватившись за голову.

— Это твоя судьба, — мамин голос, такой безжизненный и тусклый, и её почти невесомая рука, лёгшая мне на плечо и успокаивающая, меня почему-то взбесила. Я не понимала происходящего, и это злило меня как никогда.

— К чёрту судьбу! — я схватила со стола клубок и швырнула его. — Я в неё не верю!

— Успокойся, — мама провела рукой по моим волосам, я зло на неё глянула, и, увидев в её глазах слезы, очертя голову, решилась.

— Тогда я пойду прямо сейчас. Раз моя судьба такая, — я резко развернулась к брошенному возле стола рюкзаку и подняла его на стол. На глазах кипели злые слезы на весь мир, я чувствовала, что очень расстраиваю маму, но остановиться уже не могла. Моя прежде расшатанная психика решила повеселиться на все сто процентов. Знаю, я буду потом об это жалеть очень сильно.

Я засовывала в рюкзак, сминая в комок, любимую одежду, вытрясла из сумки-планшетки всё, что в ней было, и бросила в рюкзак, не разбирая, в отдельный кармашек засунула плейер, резко застегнула замок. Я не верила, что из этой затеи что-то получится, просто намеревалась прогуляться, а потом переночевать у Василисы. Спиной я чувствовала, как на меня немного укоризненно, но всё также смиренно и опустошённо смотрит мама, даже не пытающаяся меня остановить. Лишь когда я уже одевшись, натягивала свитер, мама неслышно подошла и протянула мне клубок.

— Это твой путеводитель, — только и сказала она. Больше я от неё ничего не услышала. Она лишь поймала меня за руку, когда я уже открывала дверь, притянула к себе, обняла и долго глядела в моё лицо, словно желая запомнить, удержать в сердце мой образ навсегда, в глазах её было немое: «береги себя». Не понимая её надрывного прощания, я немного неловко чмокнула её в щёку и вышла из квартиры.

Дверь захлопнулась позади, как крышка гроба, я вздохнула и сунула клубок ниток в карман, вспоминая сказки, что когда-то в детстве читала мама, где героя так же вела нить. Только вела эта нить чаще всего в тридевятое царство, страну мёртвых, судя по анализу сказок, который провёл Владимир Пропп. А я не верила, что меня куда-то сможет увести мой клубок. Я успокоюсь, а завтра вернусь домой.

Бесшумно закрылась подъездная дверь. Секунду я стояла, дыша холодным воздухом и глядя на пляшущие в свете фонарей снежинки. Впереди меня была дорога и родной двор.

Я сглотнула, зажмурилась, заставляя набежавшие слёзы исчезнуть, и шагнула вперёд. Вечерние прогулки меня всегда успокаивали.

Нога сразу увязла в снегу, я распахнула глаза, с ужасом чувствуя, как сердце уходит в пятки: дом, в котором я жила, весь район, город, всё, исчезло, вокруг меня были лишь серые унылые берёзы и искрящийся снег.

Небо, непривычно чистое, и яркие звезды с месяцем торжественно молчали, не было слышно ни привычного шума машин, не видно обычного света вывесок магазинов.

Чувствуя нарастающий страх, вытесняющий злость, я шагнула назад, но и там был снег.

«Всё нормально». — Убеждала я себя, чувствуя, как мёрзнут руки, и снег забивается в ботинки. Дальше пары метров ничего видно не было, лишь смутные черные призраки деревьев и сугробы, причудливо оттенённые, нигде ни намёка на город.

Внезапно карман ожгло болью, я зачерпнула рукой — на ладони мягко светился клубок.

— Да что за день сегодня такой! — не выдержала я, швырнула клубок глубоко в сугроб и выругалась, собираясь развернуться и идти, пока не появятся какие-нибудь признаки цивилизации. Но вынырнувший из снега золотой шар заставил замереть на месте с раскрытым ртом. Клубок пошевелился и уверенно запетлял между деревьями, оставляя светящуюся нить.

— Вот и не верь после этого в сказки, — проворчала я в воротник, подышала на озябшие руки и двинулась следом. К началу тридцать первой минуты похода моя злость на весь мир сменилась усталостью. Рюкзак был тяжёлый, я хоть и привыкла его носить, но не в экстремальных условиях, находясь по колено в снегу, да и замёрзнуть я уже успела изрядно, несколько раз меня посещала мысль остановиться и разжечь костёр, думать о том, где я нахожусь, ночью, в самый мороз, не хотелось, ровно как и о последствиях подобных путешествий. Пару раз в мозгу всплывали картины о том, что будет, если мой клубок не приведёт меня никуда, и я так и буду петлять по лесу в поисках неизвестно чего, а потом замёрзну, но я отгоняла эти мысли и шла вперёд. Только когда клубок ниток закончился, я за одно мгновение успела мысленно пережить все ужасы, пришедшие на ум.

Стараясь не поддаваться панике, я оглянулась, замечая, что светящаяся нить закончилась на границе сугробов, дальше, словно очерченная невидимой линией, тянулась нетронутая снегом мёрзлая земля. Приглядевшись, я заметила, что впереди высится серая громада здания. С облегчением выдохнув, я почти бегом устремилась туда, здравый и даже не очень здравый смысл подсказывал, что лучше быть поближе к чему-то связанному с человеком. Стоило перешагнуть черту, как я сразу же почувствовала исчезновение ветра.

По мере моего приближения, здание росло, выступало из темноты, я потрясённо поняла, что это огромное сооружение в романском стиле, со рвом вокруг него, подъёмным мостом и полным отсутствием снега на территории рядом. Что это произведение средневекового искусства забыло здесь, в центре Сибири и снегах, я даже представления не имела.

Проходя по опущенному мосту, я старалась сильно не приглядываться, спеша к аркообразному входу со старинной ручкой в виде кольца, лишь оказавшись рядом, угнетённая его размерами, я замерла в нерешительности. Здание было огромное, судя по внешнему членению, внутри было разделено на три нефа, две квадратные в плане башни по бокам от центрального входа почти не имели окон, и, судя по горизонтальным ярусам, в здании было три этажа. Набравшись смелости, я хотела постучать, но створки входа распахнулись под моей рукой, словно приглашая войти. Секунду постояв, я, глубоко вдохнув, шагнула вперёд. Дверь захлопнулась, и я осталась в полной темноте и тишине. Наверное, самое время испугаться и начинать паниковать, но страх требует незанятости, я же не особо раздумывая и выставив перед собой руку, прошла вперёд, и через десять шагов рука натолкнулась на что-то твёрдое. Глаза в это время чуть привыкли к темноте, и я разглядела, что я натолкнулась на выполненную аркой дверь, сверху увенчанную скульптурами драконов.

Из-за двери раздавались приглушенные голоса, я пожала плечами и постучала, не опуская тяжёлую сумку на пол. И ещё раз, когда не было никакого ответа. Потом прислушалась и уловила только последнюю часть фразы:

— …ещё головой постучит? — приглушенный хохот, последовавший вслед за этим, окончательно вывел из себя. Из-за всех треволнений этого дня, держать себя в руках было всё сложнее.

Я разозлено подумала, что если меня всегда так встречать будут, то я тут точно надолго не задержусь, и раздражённо толкнула дверь, словно это она была во всём виновата. И совершенно неожиданно эта дверь разлетелась, как от взрыва тротиловой шашки, а я испуганно отпрянула назад, сквозь дым видя большое помещение с высокими потолками и смутные очертания двух человеческих фигур в нескольких метрах от себя. Несколько секунд спустя дым немного рассеялся, остался только запах гари и обугленные части того, что некогда было дверью. Те же, кто меня столь любезно встречал, оказались двумя молодыми людьми явно меня старше. Один, прислонившийся к полуколонне и совершенно не вписывающийся в суровую средневековую обстановку, с кудрявыми светлыми волосами и с откровенной усмешкой на губах, пригрозил мне пальцем:

— Ты чего казённые двери портишь?

— Я? — ошарашено взглянув на обломок дерева, всё ещё дымящийся, я немного неуверенно шагнула к ним.

— Ну не я же, — второй, смуглый и длинноволосый, похожий на самурая, без улыбки, взмахнул рукой. Дверь мгновенно собралась из раздробленных частей и, целой и невредимой, встала на место. Я решила не удивляться и принимать всё как должное, приберегая свои нервы для других случаев жизни, понимая, что всё происходящее всего лишь цветочки.

— Вы всегда так гостей встречаете? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал от бушевавших в груди противоречивых чувств.

— Нет, мы вообще гостей не встречаем, — серьёзно сказал светловолосый парень, похожий на ангелочка с рожками.

— И вообще, гости обычно к нам боятся заходить, — продолжил второй парень, невинно пожав плечами.

— Оно то и видно, — фыркнула я, мысленно стараясь себя успокоить и оглядываясь на дверь. Её действительно украшал орнамент из двух сплетённых драконов. — А что, просто двери открыть нельзя было?

— Да так интереснее, — улыбнулся светловолосый, чем окончательно вывел меня из хрупкого равновесия. Я скрипнула зубами, сбрасывая с плеч тяжёлую сумку на пол. — Правда ведь, а, венеф?

— Из меня венеф, как из тебя балерина, — отрезала я, и тут ощущение опасности заставило меня резко оглянуться и успеть заметить вал огня, мчащийся на меня из раскрытых пастей оживших драконов. Уже объятая пламенем я, неожиданно для себя, выдохнула воздух, чувствуя, как леденеют руки. В уме я ожидала стать хорошо прожарившимся бифштексом с гарниром из куртки, но огонь внезапно утих, словно его и не было.

— Что произошло? — тихо спросила я очень злым голосом, думая, что это очередная дурацкая шутка.

— Хотелось бы нам знать, — ошарашено ответил светловолосый парень, вытянув сплетённые пальцы перед собой и разглядывая меня. — Вообще-то драконы охраняют от инкантар.

— Каких инкантар? — не поняла я.

— Врагов, — резко ответил второй, подходя ко мне ближе и заглядывая в глаза, а затем проводя над головой рукой, словно что-то зачерпывая. — Аура венефа! Но почему сработало?

— Не знаю, Вий же лично проверял… — светловолосый растерянно разглядывал драконов, всё так же держа перед собой сплетённые пальцы.

— Да чего вы смотрите на меня так, будто я вам денег должна? — возмутилась я, ёжась под их пристальными взорами. — Только пришла, а уже во всём виноватой считают!

— Пошли лучше к Бенедикту, разберёмся по ходу, — внезапно спокойно предложил темноволосый, разворачиваясь и шагая в сторону лестницы, в левой руке у него, я заметила, была катана.

— Потрясающе, — проворчала я, взваливая на плечо тяжёлый рюкзак и надеясь, что меч у него просто для красоты. Рывок за плечо выбил из равновесия, и я едва не пропахала носом каменный пол: сумка в комплекте с верхней одеждой исчезла в неизвестном направлении. — Что за дела?

— Я избавил тебя от лишнего, — заметал светловолосый парень, но заметив мой потрясённый взгляд, изволил объяснить. — Я отправил вещи в твою комнату.

— Предупредить хотя бы можно было? — взорвалась я, окончательно выведенная из себя этими шутками, видимо, то, что для них было вполне в порядке вещей, для меня было чересчур.

Парень не ответил и молча пошёл вперёд, за вторым, поэтому мне пришлось поумерить пыл и идти, куда сказано, и если и ругаться, то только мысленно. С неудовольствием плетясь за ними, я заметила, как они перекинулись парой слов, после чего темноволосый уже не с таким напряжением сжимал свою кривую самурайскую сабельку.

— Как вас зовут-то? — спросила я, когда молчание стало совсем невыносимым.

— Дан, — представился светловолосый. — А он Вадим. — Затем немного помолчал и продолжил. — А про тебя Бенедикт говорил, что твоё имя Анге…

— Лина. Просто Лина, — поспешно оборвала я, не пылая любовью к своему полному имени, думаю, Дан быстро это понял.

В молчании мы поднялись на второй этаж, здание, такое ясное снаружи, внутри было как лабиринт. Внезапно Дан остановился, и я едва на него не налетела. Выглянув из-за его плеча, я недоуменно уставилась на тяжёлую дубовую дверь, не понимая, местная ли это святыня или просто дверь, куда нужно было зайти. Словно в ответ на мои мысли, Дан постучал и толкнул дверь. Вадим в это время бесшумно скользнул следом, как тень.

За дверью было небольшое помещение, которое заканчивалось ещё одной дверью, ведущей в кабинет. Как раз там, за письменным столом, как в моём последнем сне, сидел Бенедикт и что-то писал, не замечая нас.

— Здравствуйте… — голос непроизвольно сел. — Может, хоть теперь ты объяснишь, в чём дело? — Он же, не отрываясь от процесса своей деятельности, покачал головой.

— Я ждал тебя раньше.

— И вообще бы не дождались, если бы не мама, — буркнула я довольно обижено. Можно подумать, я вообще сама к ним напрашивалась.

Но при моих словах рука Бенедикта вдруг дёрнулась и остановилась, на лице на секунду промелькнуло выражение боли и растерянности, почти сразу же растаявшее, заменённое обычным спокойствием и невозмутимостью.

— Главное, что ты пришла, — наконец он поднял на меня тёмные, загадочные глаза.

— Но зачем? — я озадаченно на него смотрела, думая, не сказала ли я чего-то неправильного, что заставило его так поменяться в лице. — Ты так и не объяснил, чему учиться.

— Силе, — он отложил бумаги в сторону и едва заметно улыбнулся своим мыслям.

— Какой силе? Магии что ли? — я изо всех сил старалась не раздражаться. Хотелось лечь в тёплую кровать и спать, а не выяснять, для чего я сюда пришла.

— Можно сказать и так, — произнёс Бенедикт, при этом кончики пальцев его соединились вместе, образуя некое подобие купола. Дан и Вадим стояли позади меня и, похоже, с интересом нас слушали. — Я уже упоминал, что твой потенциал огромен, и ты должна научиться контролировать свою силу.

— То есть я потенциально опасна? — недоверчиво хмыкнула я, замечая, что тереблю колечки в ухе, и это выдавало моё волнение.

— Если не научишься говорить себе стоп — то да, — голос Дана позади меня был недовольным. — А так мы обычные люди. Только вот с тобой какие-то проблемы, раз на тебя среагировали драконы.

— Отлично, я плохая что ли? — я оглянулась на него, великой силой разума пытаясь удержать себя и не показывать ему язык.

— То, что сработала охранная система — моя ошибка. Такого не повторится, можете быть спокойны, — довольно резко произнёс Бенедикт и, глядя мне в глаза, словно стараясь в них что-то прочесть. — Ты — венеф, и теперь ты одна из нас. — Он коснулся правого запястья, где, как шрам, белел знак Солнца. Я незаметно покосилась на своё левое запястье, где выступил чёрный, как уголь, подобный символ. Отчего-то мне стало стыдно, и я сунула руку в карман.

— Венефы — это мы, а кто такие инкантары? — любопытство победило усталость, я заинтересованно приблизилась к столу, стараясь не пропустить ни слова из его ответа.

— Они те, с кем мы никогда не придём к согласию, потому что разница межу нами заложена слишком глубоко в нашем естестве. Отличие наше и здесь, и здесь. — Бенедикт коснулся лба и груди. — Нам никогда не понять инкантар, а им — нас.

— Туманное объяснение… — разочарованно пробурчала себе под нос я и уже громче продолжила. — Ну, хорошо, ты прямо сейчас планируешь начать со мной заниматься или у меня есть возможность адаптироваться, выспаться и приступить к обучению завтра? — Я вовремя прикусила язык, чтобы не продолжить речь в духе воспитанных дам восемнадцатого века.

— Начнём завтра, — кивнул Бенедикт. — Дан, покажи Лине её комнату и разъясни распорядок дня.

— Полагаю, я могу идти, — я изобразила шутливый книксен и вышла из кабинета. В коридоре дождалась Дана и, не говоря ни слова, последовала за ним. На лице у него было написано неприкрытое недовольство, словно его не устраивала роль провожатого.

После недолгого похода среди длинных коридоров, он прошёл через каменный проход и толкнул тяжёлую, оббитую железом дверь.

— Тебе следовало запомнить путь к комнате. Потому что карту я тебе рисовать не собираюсь, — сказал Дан, поворачиваясь ко мне лицом. Я вздрогнула, очнувшись от размышлений. Всё это живо напомнило мне о музее, и я не могла избавиться от наваждения, будто я стала музейным смотрителем на выставке средневековых экспонатов. Фраза Дана развеяла весь лирический настрой.

— Никогда не жаловалась на зрительную память, — негромко ответила я, входя в комнату огромных размеров. Я ожидала увидеть что-то монументальное и мрачное, как и всё внутреннее убранство замка, возможно, даже заряженные арбалеты в бойницах, но меня встретили неожиданно большие окна и довольно светлая обстановка в розовых тонах, что сразу заставило поморщиться: я не любила этот цвет.

— Хорошо. Это твоя комната. — Дан был предельно лаконичен, да и вид у него был такой, словно у него на кухне что-то пригорает и он торопится.

— Да уж поняла, — ответила я довольно раздражённо, никому не понравится, когда с ним разговаривают как с человеком, только что выбравшимся из каменного века и слабо разбирающимся не только в устройстве мира, но в своей голове.

— Расписание: шесть утра — подъём. Ты должна будешь выполнить комплекс упражнений, можешь считать это дыхательной гимнастикой, чуть позже увидишь, что это такое. В семь ты спускаешься вниз, тренировка до девяти, после у тебя есть три часа на медитацию, завтрак и выполнение задания на день. С двенадцати будут занятия с Бенедиктом, с собой надо иметь тетрадь, потому что первое время тебе придётся записывать за ним, чтобы не задавать потом глупых вопросов, он этого не любит. Дальше, с двух до пяти у тебя свободное время, обычно мы в это время обедаем и занимаемся самостоятельно. Потом снова физическая тренировка, но уже на природе. В семь ужин. Дальше пара часов на занятия с Бенедиктом — он обычно проверяет сделанное за день. В десять снова дыхательные тренировки, отбой в одиннадцать, — обстоятельно объяснил Дан, загибая после перечисления каждого часа пальцы. — Есть вопросы? — Его лицо выражало желание поскорее уйти, похоже, навязанная роль няньки совсем не входила в планы парня.

— Да, — уныло кивнула я. С подобным распорядком у меня оставался минимум свободного времени, но тратить его всё равно было некуда. — Спать обязательно так рано ложиться?

— Можешь вообще не спать. Но не надейся что-то прогулять, — он был явно не в настроении что-то выяснять.

— Да пожалуйста, — пробурчала я, захлопнув дверь у него перед носом и не вдаваясь в морально-этические стороны своего поступка. Его недовольство вгоняло меня в тоску, а я и так уже достаточно вынесла сегодня.

Стянув тёплую кофту, которую мне очень давно связала бабушка-соседка, я подошла к окну, но из-за горящего света в непроглядной черноте ничего разглядеть не удалось. В непривычной тишине меня всё ещё не покидало ощущении нереальности происходящего, казалось, я всё-таки сплю и просто не могу проснуться.

Вздохнув, проверила состояние кровати — она казалась новой, только форма выдавала её антикварный возраст, простыни пахли свежим сеном, навевая детские воспоминания о деревне, молоке и сарае, где мы кормили кроликов клевером.

— И опять новый дом… — я не ожидала, что у меня будут слушатели, и когда что-то дотронулось до моей руки, я вскрикнула, отдёргивая руку, а потом облегчённо выдохнула, поняв, что причиной моего испуга была лишь обычная белая крыса, умильно умывающаяся на покрывале.

Я улыбнулась, беря её в руки, обнаружив, что крыса — мальчик-альбинос и, вспомнив, что у меня в сумке затерялась упаковка с крекерами, которые я обычно носила для Васиного попугая-какаду, протянула ему кусочек, который он тут же обхватил лапками.

— Что, совсем тут не кормят? — спросила я, отламывая ещё один кусочек, когда он справился с первым, и поглаживая его по спинке.

— Нормально его кормят! — из-за плеча появилась рука, подхватившая любопытного зверька. Обернувшись, я встретилась взглядом с хмурым Даном. Крыса уже сидела у него на плече на задних лапках, восторженно нюхая воздух.

— А в комнату ко мне он попал только из любопытства, — улыбнулась я, но он на мою улыбку не ответил, выходя из комнаты, не желая продолжать разговор. — Как его зовут? — крикнула я.

— Мыш, — донеслось из-за закрытой двери.

— Какие все здесь нелюдимые, — состроив рожицу, я блаженно растянулась на кровати и не заметила, как погрузилась в сон.

* * *

Сегодня уже третий день, как я начала жизнь с нового листа. Вставать в шесть утра с непривычки было трудно, из-за тренировок болели даже те мышцы, о наличии которых я не подозревала, в голове кипели тонны информации, что пытались до меня донести. Пока все требования я выполняла добросовестно, но с каждым днём нагрузка становилась всё больше, и мне было страшно, что вскоре я перестану справляться.

Я подскочила с измятой кровати и спрыгнула на сброшенное на пол во сне одеяло. Не смотря на то, что зима была в самом разгаре, в комнате, что мне отвели, было очень тепло. Я быстро натянула одежду и, расчёсывая волосы по пути в ванную комнату, которую я обнаружила за ещё одной дверью, опять снесла ногой дверцу от тумбочки, которая вчера отвалилась, когда я неосторожно попробовала спрятать туда книги, лежавшие на столе.

Умываясь холодной водой, чтобы не терять времени, я сразу же начинала дышать так, как мне недавно объяснили, чтобы войти в бодрый ритм нового дня. Когда-то, когда все мы были только рождены, мы дышали правильно, не только лёгкими, но и животом, а потом разучились, теперь это искусство правильного дыхания приходилось постигать заново. После, я сидела на полу, и снова дышала, только уже по другой схеме, стараясь очистить сознание от всего лишнего и пытаясь представить себя бабочкой, порхающей от цветка к цветку.

Медитацию обычно прерывал Дан. Он стучал в комнату и отводил меня на пробежку возле рва, что опоясывал и защищал от кого-то эту крепость. Бегали мы втроём по кругу, даже не смотря на то, что на календаре был январь месяц. Снега, правда, не было, Бенедикт объяснил, что здесь на территории стоит что-то вроде невидимого щита от попыток нападения, который ещё хорошо защищал от погодных явлений.

После пробежки мы разминались, растягивали мышцы, и лишь после этого появлялся Бенедикт. Дан после этого продолжал выполнять упражнения на гибкость, Вадим брал меч, я мне Бенедикт показывал техники рукопашного боя, в которых я иногда узнавала приёмы из карате, айкидо и других боевых искусств. После этого ждали полчаса медитации.

Тренировки заканчивались, потом мы завтракали, правда меня обрадовали тем, что за моим питанием назначен надзор и это означает, что о чипсах, шоколаде и газировке придётся забыть, что для меня было равносильно концу света. Самое обидное, к моему мнению никто прислушиваться не собирался.

Зато занятия с Бенедиктом меня удивили. Если на тренировках было слишком много того, чего я не знала, и очень часто учитель много раз прорабатывал со мной то или иное движение, наставлял, показывал, то сидя у него в кабинете, пока не было парней, мы просто общались на свободные темы. Мы обменивались мнениями о философских трактатах, плавно переходили на историю, религию, спорили о значении мифов, незаметно начинали рассуждать о физических и химических процессах, протекающих в мире, затрагивали биологию и экологию, зачем-то залезали в астрономию, в которой я не разбиралась. Я ожидала, что меня будут учить двигать предметы, варить зелья, произносить какие-то заклинания, но всё было как в школе, только сложнее. Потому что-то, о чём невзначай мы сообщали, упоминали или рассуждали, неминуемо вспоминалось вечером, а значит, приходилось внимать каждому слову не только учителя, но и парней, если они присутствовали на занятиях, и запоминать. Всё это усложнялось тем, что иногда диалог вёлся не на моём родном языке. А значит, вечером нас спрашивали все те новые слова, что мы узнали, проблема была ещё и в том, что учили мы несколько языков сразу. Бенедикт говорил нам, что чтобы понять менталитет народа, надо научиться думать на их языке, за осуществление этого он и взялся с невозмутимой энергичностью.

За завтраком, обедом и ужином мы постигали азы этикета разных народов, поэтому приходилось быть внимательной и здесь.

Вечерняя тренировка, проводимая на открытом воздухе, воспринималась мной, как наказание. Мы бегали босиком по снегу, играли, если это можно так назвать, в снежки, гонялись друг за другом, парни купались в проруби, вырубленной во льду рва, их примеру я пока не следовала, но мне наказали каждое утро и вечер обливаться холодной водой, так что скоро я тоже должна была принимать участие.

В остальное время я была предоставлена самой себе, но предаваться безделью было некогда. Бенедикт любил днём на занятии задавать вопрос, ответ к которому нужно было найти к вечеру. И если мы его не находили, он ничего не говорил, не ругался, но, почему-то, становилось очень стыдно.

Вот и сегодня должно было всё повториться. Прервав медитацию раньше на пять минут, я успела принять ледяной душ, прежде чем дверь бесцеремонно распахнулась от удара.

— А другого способа открыть дверь ты не знаешь? — с сарказмом спросила я вошедшего Дана, вытирая покрасневшую после душа кожу. Тот оценивающе посмотрел на вмятину в дереве и покосился на меня.

— Почему ещё не одета? — спросил он, проведя ладонью по двери. След его плохого настроя исчез.

— С добрым утром, — произнесла я, надевая поверх майки толстый вязаный свитер и подтягивая свободные спортивные штаны — единственные вещи в моём гардеробе, которые я догадалась захватить с собой.

— Утро добрым не бывает, — сухо заметил Дан и повернулся, держа ручку двери в руках.

— Отчего такой пессимизм? — осведомилась я, на что он предпочёл не отвечать, хмуро ожидая, пока я выйду. — Ясно, — констатировала я, откинув толстую косу назад и надевая шапку, с разбега запрыгнув на маленький коврик у комнаты и проезжая на нём пару метров. Дан проводил меня свирепым взглядом, вернул коврик на место, когда я с него спрыгнула и уже побежала вниз, вздохнул и постучал в комнату Вадима, расположенную почти рядом с моей. Где ночевало само недовольство во плоти, было пока не известно.

Пробегая мимо драконов, уже не реагирующим на моё появление, я вспомнила, как было здорово там, дома, бегать на лыжах, кататься на сноуборде, играть в футбол на снежном поле, а потом пить горячий шоколад, завернувшись в плед. Наверное, друзья этим сейчас и заняты, одна я затерялась где-то на окраине мира, и компанию мне составляют лишь завывающий ветер и три странных субъекта.

Вынырнув на улицу, я сразу же оценила всю прелесть морозного утра.

— Что стоим, кого ждём? — спросил Дан, показываясь вслед за мной из-за двери. — Брр, холодно! — он поёжился, потрогал густую бахрому изморози, покрывшей дверь, и потёр нос.

— Будем бегать? — удивлённо просила я, постукивая ботинками по мёрзлой земле. При разговоре изо рта вырывались густые облака пара, холодный ветер тут же относил его в сторону.

— Сегодня бегаешь только ты, — сказал он. — Я бы сказал это раньше, если бы ты дождалась меня. — Похоже, его сильно раздражала роль моего наставника.

— Я не собираюсь в ближайшее время становиться эскимо, — возмутилась я, уже в полной мере ощутив все прелести творящегося на улице безобразия.

— Бенедикт сказал, значит так и будет, — отрезал Дан и потянул на себя дверь.

— Но почему я одна? — я вцепилась в ручку, обломав хрупкие пёрышки изморози, но меня пододвинули вместе с дверью и так же вместе с мной закрыли. Подтаявший снег чуть не приморозил ладони к железному кольцу, я вскрикнула и отдёрнула руки.

— Абзац! — ругнулась я. — Вот гад! — ударив ногой ни в чём не повинную дверь, я направилась к разметке, не замечая из-за злости мороза. Причина подобного неравноправия перестала занимать, когда от холода заныло горло, для верха блаженства не хватало только простуды, поэтому я остановилась отдышаться. Внезапно голова закружилась, и я поняла, что падаю, лишь встретив коленями мёрзлую землю. Я терпеливо ждала, пока прояснится зрение, и темнота из глаз уйдёт, затем встала.

— Пора назад, — самой себе кивнула я. Поднявшись со ступенек, на которые присела, пытаясь отдышаться, я толкнула входную дверь и пошла в свою комнату, зная, что надо ещё вернуться на первый этаж, где меня ждал Бенедикт. По дороге снимая шапку и свитер, я подышала на замершие руки, растёрла щёки и стряхнула капли намороженной воды с ресниц. Быстро размявшись в комнате, чтобы согреться, я спустилась вниз. Тренировки проходили в огромной зале напротив выхода и двух винтовых лестниц внутри башен, ведущих на верхние этажи, эта зала скорее была похожа на колонную галерею.

— Ну, с добрым утром, у кого оно доброе, — кивнула я Вадиму, а потом заметила Дана и помрачнела. Если отношения с Вадимом у нас установились дружески-нейтральные, то со вторым парнем я всё никак не могла найти общий язык.

— С добрым. — Вадим подкинул и поймал деревянный меч. — Разминайся. Бенедикта сегодня не будет, я потренируюсь с тобой.

Повторять мне не пришлось. Стараясь не замечать ехидничавшего Дана по поводу моих негнущихся с мороза ног, я быстро выполнила комплекс упражнений, вбитых в подкорку ещё со времён посещения физкультуры. Понимая, что сейчас будет тренировка с мечами, я старалась особенно хорошо разминать руки.

— Зачем нам это? — тихо спросила я, когда Вадим подал мне меч.

— Раз Бенедикт сказал, значит это нужно, — пожал плечами он, похоже, не интересуясь этим вопросом. — Давай, в стойку.

Я перекинула меч из одной руки в другую, привыкая к его весу, прыжком приняла боевую стойку, которую мне уже успели объяснить и показать, и начала вращать меч поочерёдно в правой и левой руке, разминая кисти.

Один мой хороший друг-боксёр, Олег, учил меня некоторым приёмам, да и приучил задействовать левую руку, что сослужило мне здесь очень хорошую службу. Сейчас все эти знания помогали мне не попадать впросак.

— Начнём? — я взглянула на Вадима, держащего в руке настоящий меч.

— Повторяй за мной, — бросил он, начиная показывать мне удары. Двигаясь вслед за ним, я уже успела забыть о Дане.

— Попробуй дать ей нормальный меч, — посоветовал он, видя, что я хорошо справляюсь с заданиями, которые отрабатывала не первый раз.

Вадим остановился и взглянул на учебный меч, со свистом рассекающий воздух и пожал плечами.

— Пока в этом нет необходимости, — ответил он и вернулся к своему занятию.

— Ей надо привыкать, — не отставал Дан.

— Ещё рано, — попытался отмахнуться Вадим, но заметив выражение лица Дана, понял то, чего не поняла я, развернулся и протянул мне свой меч.

Я сглотнула, понимая, что сейчас начнутся проблемы, взяла его за рукоять. Остриё сразу же указал вниз, и я только с заметным усилием смогла выправить его.

— Попробуй написать кончиком в воздухе своё имя, — приказал Вадим и, не глядя на Дана, ободряюще мне кивнул. Я вытянула меч перед собой и смогла вывести только первые четыре буквы, после чего рука начала дрожать слишком сильно, чтобы это оставалось незаметным. Закусив губу почти до крови, я вывела пятую букву, изо всех сил стараясь не выронить меч.

— Достаточно, — остановил меня Вадим. — Ещё слишком рано. — Произнёс он, обращаясь скорее к Дану, чем ко мне. Мельком я успела заметить, что Дан разозлился.

— Прошло слишком много времени, а видимых результатов нет. Нужно проводить учебные бои.

— Если ты так считаешь, проводи, — пожал плечами Вадим, отдавая ему деревянный меч.

— И проведу, — довольно нерадостно ответил Дан, вращая меч. — Чего стоишь? Нападай! — Он неожиданно сделал выпад, резко переведя меч, послал колющий удар, который я успешно отбила, благодаря быстрой реакции, и сразу же контратаковала косым ударом снизу, который отрабатывала пять минут назад.

Дан блокировал и отступил назад на пару шагов, а я замерла. На этом спокойная часть сражения закончилась. Его удары посыпались со всех сторон, казалось, он отрастал лишнюю пару рук. Нападения парня, выше меня ростом и более физически развитого, внушали безотчётный ужас, хотелось бросить покрытый вмятинами тренировочный меч и спрятаться за колонной.

В итоге я взвизгнула, зажмурилась и выбросила руку вперёд. Меч мягко ткнулся в плечо Дана, а на меня сверху обрушился удар.

— Ты проиграла, — сквозь звон в ушах услышала я. От обиды в горле стоял комок: я постаралась в последний момент удержать меч, он же даже не попытался зафиксировать.

— Ничья, — произнёс Вадим. — В реальной схватке вы бы погибли оба.

Дан раздражённо мотнул головой, отбросил меч и гордо удалился. Мне же ничего не оставалось, как смиренно идти медитировать.

К учителю я пришла с опозданием. Чтобы согреться после утренней пробежки, я решила принять ванну и едва не уснула, и поэтому сейчас стояла перед ним голодная, хмурая и мокрыми волосами.

Бенедикт кивнул мне, предлагая сесть, и продолжил прерванный моим появлением монолог.

— В первую очередь, необходимо запомнить, что использовать энергию не контролируя, выбирая из внутреннего баланса всю силу, довольно опасно. Кроме того, исчерпав свои внутренние запасы, вы подвергаете угрозе своё жизненное начало. Поэтому многие создают себе в помощь своеобразные стимуляторы, с помощью которых можно ускорить процесс выработки энергии.

Я мысленно чертыхнулась. Бенедикт рассказывал о том, что не преподавали в школе, а я умудрилась опоздать и теперь не понимала, о чём идёт речь.

— А создавать артефакт может каждый? — полюбопытствовал Дан. Впервые в его глаза я прочитала искреннюю заинтересованность.

— Да, но при создании артефакта необходимо очистить разум от посторонних мыслей, что редко получается у неподготовленного венефа, — произнёс Бенедикт, пройдясь в задумчивости по кабинету. — Скорее его сила обернётся против него, и в этот мир могут прийти те, которым появляться не следует, или, что во сто крат хуже, его ошибка оставит лишь тлеть искры разума.

— Ты говорил, кажется, что невозможно создать что-то из ничего, — мне было немного неловко обращаться к человеку, старше меня в два раза на «ты». — А из чего создаются артефакты?

— Практически из всего, что мало подвергается воздействию окружающей среды и достаточно долговременно служит, при надлежащем уходе, естественно. Чаще всего используются металлы, особенно редкие виды, реже — дерево. В последнее время стали использовать пластик и стекло. Кстати, о железе. Как металл, оно очень удобно, но не в создании артефактов. Чистое железо абсолютно невосприимчиво к энергии, поэтому его часто используют для изготовления защитных чехлов, а так же дают на нём клятвы. Некоторые инкантары не переносят железа в принципе.

— Как вампиры серебро? — я нервно сжала карандаш, которым оставляла отметки в записях. Если сейчас окажется, что по этому миру бродят вампиры, то я хочу заработать склероз и прожить остаток жизни в святом неведении.

— Нет, вампиров не существует. — Бенедикт слегка улыбнулся. — Вернёмся к созданию артефактов. Существуют артефакты, которые позволяют накоплять в себе энергию, но пользоваться ими могут только инкантары. Кроме предметов, чьё действие усиливает ваши способности многократно, есть такие, которые ослабляют противника. Создание таких вещей отнимает столько энергии, что создатель чаще всего просто погибает, то есть сделать это без ущерба для здоровья может только хорошо обученный и сильный. И ещё. Ведётся строгий учёт созданного и существующего. В последнее время появились даже хранилища, где охраняются наиболее сильные и опасные артефакты. — Бенедикт продолжил рассказывать об артефактах, я судорожно пыталась вникнуть в суть разговора и успеть законспектировать, поэтому получилось, что всё сказанное минуло мой мозг и плавно перетекло на страницы тетради. — На этом всё, к вечеру следующего дня подумайте над тем, в каком пространстве лучше всего создавать артефакт. Ответы вы найдёте в книгах у меня на столе. — Бенедикт остановился напротив меня. — Я же до завтрашнего утра уезжаю по делам.

— Ясно, — я встала и слегка поклонилась, заметив, что Дан уже исчез, а Вадим зачем-то поджидает меня в дверях. — До встречи.

— Вадим даст тебе панацею, иди с ним. — Бенедикт собрал листы со стола и на видное место пододвинул несколько толстых книг.

— Панацея? Её же не существует, — я ошарашено взглянула на него.

— Да, конечно. Нас тоже, — он не улыбался, немного озабоченно изучая лист бумаги, который вместо закладки лежал в потрёпанном ежедневнике.

Я поняла, что сказала глупость и, решив ничему не удивляться, махнула Вадиму и вышла из кабинета.

— Зайдёшь в мою комнату тогда с этой панацеей? — я остановилась в коридоре.

— У меня всё с собой, — пожал плечами Вадим, показывая маленький флакончик. — Мне только интересно, почему он сам этим не занимается.

— Может он готовит тебя в свои преемники, — в свою очередь пожала плечами я. Вадим как-то очень странно на меня взглянул и ничего не ответил. — А что с лекарством?

— Да ничего. Нужно выпить это, — он подкинул и поймал флакончик, — только давай дойдём до твоей комнаты. Лучше всего сидеть, когда его пьёшь.

Я пожала плечами, соглашаясь, и мы в молчании пришли в мою обитель.

— Ну, хорошо, давай сюда свою гадость, — я перехватила в воздухе вновь подкинутый флакончик.

— Ты даже не представляешь, какая это гадость, — заметил Вадим, когда я, открутив крышку, выпила содержимое и поперхнулась. — Зато гарантия пожизненная. — Философски произнёс он, пока я меняла цвета с синего на зелёный и пыталась дышать носом. Вот уж действительно, выпить такое второй раз в жизни будет смерти подобно.

— Понятно теперь, почему до сих пор его не пустили в массы и не запатентовали, — кашляя, выдавила я сквозь слезы. Вадим усмехнулся, но потом нахмурился, обхватил мою голову ладонями и прикоснулся лбом ко лбу.

— Хм, непонятно, — немного погодя отстранился он. Я чувствовала покалывание в кончиках пальцев, лёгкое головокружение и приятную ломоту во всём теле. На странное поведение Вадима я отреагировала глуповатой улыбкой и рассеянным недоумением. — Что это ещё такое? — Он недоуменно уставился на что-то над моей головой, потом заглянул в глаза. — Нет, не понимаю. Пошли к Бенедикту! — Он схватил меня за руку и потянул за собой, через несколько минут буквально втолкнув в кабинет.

— Учитель?

— Что случилось? — Бенедикт поднял на нас глаза, отрываясь от каких-то бумаг и устало потирая переносицу.

— Сам не понимаю. Панацея не действует, — произнёс Вадим. Бенедикт встал и прошёлся около меня. Я, пошатываясь, продолжала улыбаться, чувствуя себя так хорошо, как было когда-то, когда я случайно выпила ядрёной вишнёвой наливки. Вадим что-то растерянно лопотал, я не слушала его, покачиваясь, словно на приятных тёплых волнах. Бенедикт некоторое время меня изучал, затем провёл линию пальцем по моему лбу до брови, после чего долго и задумчиво смотрел куда-то вдаль, размышляя.

— Кружится голова, часто идёт кровь носом, в глазах темнеет. Стенокардия, — наконец сказал он. Вадим тоже напряжённо смотрел на меня, я продолжала блаженно улыбаться в пространство.

— Почему панацея не действует? — Вадим такого поворота событий явно не ожидал и, наверное, в этот момент мне совсем не завидовал.

— На ней проклятие, которое ни я, ни кто другой снять не сможет. Оно свело на нет действие панацеи. Точнее, обратило его эффект. Лучше уложи её спать, а завтра дай поспать подольше, её ожидает тяжёлое похмельное утро. — Бенедикт сочувственно глядел на меня, я хихикнула и показала ему язык, за что была осторожно подхвачена на руки, где я и уснула.

* * *

Меня разбудил звонок будильника как раз в тот момент, когда мне снилось что-то очень приятное, доброе, воздушное. В сердцах щелкая по кнопке отключения, я приподнялась на локтях и слабо застонала: в голове мучительно стучало. Безвольно упав на подушку, я подумала, что не смогу сейчас идти на тренировку, пока не полежу хотя бы ещё пять минут.

Я проснулась от того, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо и что-то вопил. С трудом разлепив глаза, я имела счастье созерцать разъярённого Дана.

— Ты какого чёрта спишь?! — разозлено спросил он не стесняясь в выражениях, а я в это время подумала о бренности его существования и о десяти способах быстро заставить противника распрощаться с жизнью.

— Чего вопишь, выруби звук, — я схватилась за раскалывающуюся голову и застонала.

— Давай вставай! — меня продолжали трясти за плечо, я наугад пнула в пространство ногой. — Бегом! — продолжал надрываться он, по каким причинам, я так и не поняла.

— Спокойно, сейчас встану, — тихо отмахнулась я, надеясь, что он всё-таки сдаст свои позиции и уйдёт, но он, похоже, серьёзно решил поднять меня прямо сейчас. — Может, ты из комнаты выйдешь? Мне же одеться надо! — Наконец понимая, что сопротивление бесполезно, я села в кровати, морщась от боли в чугунном затылке.

— Я отвернусь, — он пожал плечами, словно говоря, что так и будет стоять над душой. Я раздражённо сорвала с себя одеяло и молча оделась, даже не потрудившись прикрываться. И пусть стыдно будет ему.

Приглаживая волосы, я не могла до конца восстановить картину событий вчерашнего вечера, помнила только то, что Вадим вчера посоветовал не напрягаться и снял все пробежки на открытом воздухе, поэтому разминку мы начинали внизу, в колонном зале.

— Пошли, — по дороге заплетая волосы, я едва не столкнулась с сонным Вадимом, когда проходила мимо двери в его комнату. Я заметила, что он выглядит устало, словно не спал вторые сутки, это очень живо напомнило мне подругу Еву в те дни, когда она начинала смотреть по ночам очередной сериал.

Зная, что Бенедикт будет сегодня отсутствовать, я самостоятельно начала разминку. Голова раскалывалась, но я упорно продолжала тренировку, даже присоединившийся впоследствии Вадим посмотрел косо, но ничего не сказал.

Отсчитывая второй десяток отжимания от пола, я краем глаза заметила, что к Вадиму подошёл Дан, держащий в руках два мяча, и сразу после этого Вадим нас покинул. Дан же жестом велел встать и бросил мне мяч.

— Поиграем? — в моей голове мелькнули воспоминания о занятиях физкультурой в школе и о весёлых играх в футбол.

— Да, но не в футбол, — ответил Дан, словно читая мои мысли. Хотя,может быть, и читая. Бенедикт как-то говорил о том, что венефы могу чувствовать мысли, если их оппонент в этот момент максимально открыт и расслаблен. Перенеся долю своего разума в сознание того, чьи мысли венеф хотел бы понять, он сам раскрывается и может тоже стать объектом для прочтения мыслей. Таким образом, можно внушить свои мысли и использовать повлечённые за ними действия в своих целях. Соответственно, если закрыть сознание от проникновения чужого разума, невозможно и самому использовать чужие мысли. Вспомнив об этом своеобразном законе равновесия, я машинально сжалась, отделяя своё «Я» воображаемыми стенами. Боль сжала виски, я закрыла глаза, чувствуя давление в глазных яблоках, и покачнулась.

Секунду спустя я осторожно приоткрыла глаза, вид Дана, со злобой ожидающего моего взгляда, был ужасен — из носа шла ярко-алая кровь, а в глазах пылало страстное желание открутить мне какую-нибудь конечность.

— Извини… — пролепетала я, вздрагивая от выражения его лица и понимая, что резко закрыв своё сознание, в котором в этот момент находилась часть его, я навредила Дану, и кровь, заливающая сейчас его тренировочную футболку, вызвана по моей вине.

— Заткнись, — рыкнул он. Кровь мгновенно перестала капать, а рядом с ним я ощутила облако странной энергии и нервно сжала мяч в руках, понимая, что я почувствовала выброс его силы.

— Извини, я не хотела… — я потянулась было к нему, искренне раскаиваясь и желая помочь, но он отшатнулся.

— Лови мяч. С тебя сегодня требуется только это, — зло бросил он. — Тренируем реакцию. Пропускаешь мяч — бежишь двухкилометровый круг. — Дан выбил мяч у меня из руки и отбил его от пола.

— А не многовато ли? — тихо переспросила я, начиная злиться. Да, вина была моя, но и ему никто не позволял рыться у меня в голове, как у себя в кармане, а потом обижаться на то, что его вышвырнули. — Максимум, на что я ещё соглашусь, так это отжимания от пола.

— Хорошо. Пропущенный мяч — десять отжиманий, — легко согласился Дан. И резко добавил, неприятно улыбаясь, — готовься к сотне.

— Мечтай больше, — буркнула я, понимая, что сама себе подписала почти смертный приговор.

В ответ парень без предупреждения, мгновенно, послал в мою сторону крутящийся мяч, который я поймала, сломав ноготь на указательном пальце, пытаясь снизить его скорость. Интересно, это было объявлением войны?

Поймав возвращённый мной мяч, Дан посмотрел на меня как маньяк-садист, и я пожалела, что рискнула родиться. Мысленно я очень нелестно отозвалась в адрес нынешнего обладателя мяча, в частности прошлась относительно его развития и умственных способностей в целом, а затем, изогнувшись в невероятном прыжке, умудрилась поймать мяч, отбив ладони. Сознание моё было вновь открыто, поэтому Дан, судя по прищуренным глазам, успел оценить это мысленное замечание. Вновь вернув мяч Дану, я надкусила сломанный ноготь, чтобы он не мешался и не цеплялся, и потёрла его о майку, полируя поверхность, замешкавшись, едва не пропустила мяч, со скоростью метеорита нёсшегося мне в лицо. Успев подцепить его кончиками пальцев и изменить траекторию, я схватила мяч, прижала к груди и вместе с ним покатилась по полу.

— Неплохо, — ехидно похвалил Дан. — Ты двигаешься немного быстрее улитки.

Первым позывом, вспыхнувшим в сознании, было швырнуть мяч ему в лицо, но я глубоко вздохнула, досчитала до пяти, отметив за собой, что грызу губы, а это означало, что я нервничаю и раздражена, спокойно кинула мяч Дану.

Он же, вероятно ожидавший вспышки ярости, немного ошеломлённо поймал его, затем, справившись с собой, перекинул мяч из руки в руку и без предупреждения метнул его уж совсем куда-то в сторону. Я бросилась за мячом, но успела только зацепить его пальцами, сбросив скорость, а подхватить уже не могла. Мяч покатился по полу, и я, сердито откинув чёлку, отправилась за ним.

— А у тебя, похоже, косоглазие, — заметила я, возвращая мяч, и понимая, что у меня уже есть штрафные десять отжиманий. Дан чуть сузил глаза, видно было, что он лишь сильнее разозлился. И как показала практика, он несколько изменил тактику своего поведения. Он больше не хмурился и не ругался, наоборот, даже улыбался, и мяч не бросал в сторону или с финтами, чтобы я не могла его поймать. Он просто подавал мне мячи с ужасающей силой, чтобы я сама захотела уйти с траектории их полёта. Всё это, вкупе с улыбкой выглядело зловеще.

Один из таких мячей, я перехватила в сантиметре от своего лица, основываясь лишь на рефлексах, оставшихся с периода уличных драк. Ещё один поймала грудью, сбив дыхание, а два других пропустила, они ускакали за колонны, и мне совершенно не улыбалось ещё и отжиматься. Сердце и так уже колотило в рёбра, предстоящие отжимания могли закончиться сердечным приступом из-за стенокардии, я держалась только из вредности.

Думать ни о чём не хотелось, ладони болели и чесались, на лбу выступил пот. Задыхаясь, я выбросила вперёд руки и перехватила мяч, летящий в грудь. По инерции меня снесло на пару шагов, я рванулась вперёд, когда справилась с ней, и от груди с силой послала Дану мяч. Тот его перехватил, и, не теряя времени, сразу же послал мне, я отбила обеими руками. Дан скривился, поймал мяч кончиками пальцев и сбросил на пол.

— Хорошо, на сегодня всё. У тебя ещё тридцать отжиманий.

Я ничего не ответила, приняв упор и закусив губу, отжалась двадцать раз, чувствуя, как нарастает боль в левой стороне груди. На пол упала капля крови.

Я мысленно чертыхнулась, понимая, что давление всё-таки поднялось, а ведь врачи предупреждали о последствиях. Но, уже не обращая внимания на всё сильнее льющуюся кровь, отжалась оставшиеся десять раз и лишь после этого позволила себе упасть на пол в изнеможении, перемазавшись кровью. Дан ушёл, не потрудившись даже узнать, что со мной. Может он подумал, кровь за кровь, а может и так знал, мало ли что он успел подглядеть в моих мыслях.

Я поднялась с пола, и, осмотрев себя, с удивлением констатировала, что кровь, упавшая на пол, постепенно исчезала, словно впитываясь или испаряясь. Я решила не удивляться. Зажав нос рукой, я, уже без злости на себя и остальной мир, побрела в комнату. На раздражение просто не оставалось сил.

Что ж. К виду крови я уже успела привыкнуть. Да, врачи сообщали, что моя болезнь — следствие нервного напряжения, душевных травм и сильной физической нагрузки, и теперь мне нельзя напрягаться. Однако я легкомысленно выжимаю из себя все силы, а потом плачу за это резкими скачками давления, радует хоть, что ни разу до инфаркта не дошло. Стоит пустырника попить, успокоиться, и всю неделю ходить со здоровым равнодушием, наплевав на все жизненные недоразумения.

Когда я ввалилась к себе в комнату, первым позывом было сорвать все эти кружева и из чувства противоречия оформить всё в аскетично-мрачных тонах в духе правил Бенедиктинского ордена эпохи средневековья, но на время передумала, решив заняться более насущными проблемами и доставая маленькую баночку с настоем пустырника. Теперь спокойствие и только спокойствие, как советовал малютка Карлсон.

Перекусив, почти на ходу, я подумала, что мне очень не хватает обычной художественной литературы, чего-то помимо учебников, так, для развлечения. Стоило бы осведомиться у Бенедикта, существует ли здесь библиотечное собрание. Судя по средневековой обстановке, где отсутствовало само понятие «электричество», его, мрачного и наполненного таинственными книгами при восковых свечах, не могло не быть.

Решив, что зов желудка на время заглушён, и думая, что в таком огромном замке должно быть много интересных вещей, я подчинилась своему вечному любопытству и, зная, что до занятий у Бенедикта ещё осталось время, отправилась немного разведать обстановку. Оказавшись в коридоре, я решила пойти вниз, на первый этаж и побродить там в поисках чего-нибудь любопытного, а, возможно, и что-нибудь связанного с современным миром, хотя бы вроде розетки, потому что мой телефон уже нуждался в подзарядке, иначе я лишусь единственной возможности следить за часами и датами.

Поиски не принесли ожидаемых плодов. Тишина, нигде ни души, словно все вымерли, как мамонты после ледникового периода. И ничего, достойного внимания найти не удалось. Кажется, не сегодня, так завтра я погружусь в дебри средневековья, полного отсутствия цивилизации и вернусь к истокам развития технического прогресса.

Я усмехнулась, и, решив, что стоит прогуляться по всем этажам, потому что надежда умирает последней, отправилась на лекцию, до начала которой осталось около десяти минут.

Бенедикт появился на занятии прямо с дороги: он даже не успел снять свой синий как небо плащ, сейчас обсыпанный звёздной пылью из снега. Он вновь начал разговор об артефактах, а в конце занятия спросил о задании. Я схватилась за голову: в свете недавних событий я совершенно о нём забыла. Но Вадим меня спас. Он рассказал, что артефакты лучше всего создавать как можно дальше от человеческого жилья, на открытом воздухе, из соображений безопасности и по причине того, что близость природы приводила сознание в порядок. Учитель удовлетворённо кивнул и отпустил нас на короткий отдых.

После занятия я, по немного странной своей привычке, слегка поклонилась Бенедикту, кивнула Вадиму, поблагодарила за лекцию и отправилась в свою комнату положить конспекты, а затем пойти перекусить.

На полпути к отведённой мне комнате меня встретил мрачный Дан. В его руках возвышалась огромная стопка самых разнообразных книг, некоторые выглядели так, словно их вытащили из гробницы какого-то фараона, настолько древними они выглядели. На верхней книге покачивалась знакомая крыса, беспокойно шевеля усами и то и дело принимаясь умываться.

— Это что? — удивлённо спросила я, глядя то на него, то на крысу, то на стопку в его руках.

— Тебе, — лаконично ответил тот и без лишних слов сунул книги мне. Мгновенно ощутив земное притяжение, я едва не осела на пол под их тяжестью. — Это всё нужно прочитать как можно скорее.

— Абзац, — наконец поняла я предназначение всей этой кучи макулатуры. — Ты издеваешься. — Тут мой взгляд скользнул по обложке одной из книг. — Аристотель «Метафизика»? «История России с древнейших времён» Соловьёва? Это ещё что такое?

— Бенедикт сказал, что это надо прочитать, — буркнул он, исчезая из поля моего зрения по каким-то своим неотложным делам.

— «Философия» Миронова это же учебник для ВУЗов? — крикнула я, но мне уже никто не ответил, поэтому я, подтягивая чертовски тяжёлые книги к груди, отправилась к пункту своего начального назначения.

В комнате я отложила книги на стол, спустилась вниз, на кухню, прихватила с собой два больших зелёных яблока, которые кроме меня никто не ел, из огромной вазы с фруктами на резном дубовом столе, и вернулась обратно. Помыв одно яблоко, второе я оставила на подоконнике возле телефона, который уже издавал звуки требующей подзарядки техники, и взялась за книги. Самая большая, на которую упал взгляд, точно должна была иметь рычаг в комплекте, каким-либо другим способом её перелистывать не имелось возможности.

Я воздохнула и поковыряла ногтём металлическую отделку на обложке, затем ещё раз вздохнула и принялась читать. И даже не смотря на то, что там, в основном, довольно пафосным тоном рассказывалось о венефах, я втянулась и, как патологическая отличница, осилила её за оставшийся день и всю ночь, подкармливая себя яблоками и нашедшимся печеньем, прервавшись лишь на тренировку и вечернее занятие с Бенедиктом.

Интересного я узнала достаточно много, особенно о втором зрении и ауре, особенно если учесть, что учитель почти не рассказывал нам обо всём, что связано с силой. Некоторое самое ценное, на мой взгляд, я даже законспектировала и теперь могла свободно использовать его на практике.

Из-за того, что вся ночь была посвящена самообразованию, на тренировке я была чрезвычайно вялой, чем немало возмутила Дана. Можно было бы обойтись без потерь и не являться в таком состоянии на завтрак, но я всё-таки рискнула, постепенно засыпая на ходу, и едва не перепутала соль с сахаром и свою кружку с кружкой Вадима.

— Ты что такая странная? — наконец не выдержал и взорвался Дан, отставляя подальше от меня сахарницу и отодвигая к центру стола нож.

— А? — я тряхнула головой и попыталась сфокусировать на нём взгляд. — Ничего… эх, сейчас бы шоколадку. — Мечтательно и совсем не в тему закончила я, и повернулась, чтобы покинуть кухню, пока это ещё было возможно.

— Стоять, бояться. Куда собралась? — подозрительно уставился на меня Дан, и, возможно, в его голове успела мелькнуть мысль о моём потенциальном похмелье. Он указал на недоеденную четвертинку грейпфрута. — В шоколаде нет витаминов.

— А в этой кислятине их целая куча, — с сарказмом произнесла я, потирая переносицу и садясь обратно за стол. — Должно же быть хоть какое-то разнообразие. А шоколад, говорят, радость вызывает.

— Не слышал о таком, — невозмутимо заметил Дан, похоже, идея о том, что шоколад способствует выработке серотонина, нисколько его не трогала.

— Плохо слушаешь, — тихо буркнула я, чтобы он не услышал, и тоскливо отпила горячий чай без сахара. Неожиданно мысль, ещё не успев сформироваться, сорвалась с губ. — А мой город вообще отсюда далеко?

— Тебе зачем? — взгляд Дана из невозмутимого опять превратился в подозрительный.

— Просто так, — пожала плечами я, старательно делая легкомысленный вид. — Разве этот вопрос под запретом?

— Нет, — уже спокойнее ответил парень, взглядом приказав мне доесть фрукт и выметаться из-за стола. — Мы примерно на две сотни километров севернее.

— Ух ты, — без интереса ответила я, бросив уничтожающий взгляд на грейпфрут, прежде чем отправить его в рот. Дан в это время допил чай, вытер стол от крошек, сполоснул кружку, и оправился в неизвестном направлении вон из кухни.

Я же в молчании закончила завтрак, когда желудок наполненно замолчал, а мозги немного прояснились, решила пройтись, пока до занятий с Бенедиктом ещё оставалось время. Обход по первому этажу ничего интересного не дал, кроме того, что отыскался спуск в нижние этажи здания, ничего же похожего на библиотеку найти пока не удалось. Значит, стоило осмотреть второй и третий этажи. Пока я поднималась по лестнице, совершенно неожиданно обнаружился напоминающий приведение Вадим.

— Лекция через полчаса, — напомнил он, тихо спускаясь вниз.

Я показала его спине язык, сама себе мысленно дала подзатыльник, окрестив подобное своё недовольство «детским садом», и отправилась на дальнейшую разведку.

После довольно долгого похода по второму этажу, обнаружилась мрачноватого вида лестница на третий. Решив, что пугаться буду потом, я прокралась наверх, не ожидая найти что-то особенное. Однако при первом же повороте открылась взору искомая библиотека, да ещё какая: книги занимали почти весь этаж, собрание было такое, что даже при условии, что я буду читать каждый день не отрываясь, за сто лет я не осилю и половины. Бродя возле стеллажей со старинными книгами, множеством причудливых свитков и листов пергамента, разложенных в причудливом порядке, я заприметила несколько столиков с удобными на вид стульями рядом и даже нашла свечи.

В кармане пикнул телефон, напоминая о лекции, а заодно и о нужной подзарядке, пришлось спускаться, даже несмотря на свой прогрессирующий синдром отличника.

Я хотела вернуться в библиотеку позднее, но Дан заставил меня разбирать летописи довольно необычного содержания, а там уже и время подошло к тренировке, на которую мне пришлось бежать. Вечерняя тренировка временно проходила в зале, из-за сильных холодов, поэтому я даже не забегала в комнату, чтобы переодеться.

Внизу обнаружился только Вадим, с упорством, достойным медали, тренирующийся с мечом.

— Ты опоздала, — бросил он, не отрываясь от своего занятия. Длинные тёмные волосы он стянул высоко на затылке, усилив сходство с самураем.

— Начальники никогда не опаздывают, — буркнула под нос я, уже громче, для Вадима, продолжила. — Сегодня опять вдвоём?

— Да, — он бросил на меня строгий взгляд, наверное, фраза о начальниках всё же была услышана. — Хочешь со мной на мечах?

— Давай, — вздохнула я, зная, что после тренировки в мою коллекцию синяков добавится новый десяток.

Обычно в сражении большую роль играет вес и сила мышц, похвастать ни тем, ни другим я не могла, поэтому пыталась компенсировать быстрой реакцией и скоростью, но с Вадимом подобного не получалось. Сколько бы я ударов не наносила, все он парировал с лёгкостью, зато все его контратаки находили свою цель, и иногда я отвлекалась, чтобы растереть очередную ссадину.

Единственное, что иногда сбивало с толку Вадима, это то, что я перекидывала тренировочный меч из правой руки в левую, но тогда он просто отскакивал назад и пропускал удар. За всю тренировку мне удалось единственный раз лишь скользнуть мечом по бедру, что, по моему мнению, и ударом не считалось, но за это я удостоилась одобрительного кивка и широкой улыбки.

Когда я наконец доползла до своей комнаты, состояние у меня было такое, что не хотелось уже ничего, кроме как упасть в кровать лицом вниз и проснуться к весне. Но я нашла в себе силы открыть учебник по истории, хотя даты всё никак не хотели запоминаться.

Решив не мучиться, я всё же прилегла на кровать и задумалась. Зачем я здесь? Странно то, что меня взяли обучать силе, а дают знания, которые обычно дают в школе, а затем в университете, тем более что Бенедикт очень мало рассказывал о венефах. Ведь мы четверо — не единственные в этом мире, наверняка существует гораздо больше венефов, и невероятно, что все проходят обучение самостоятельно или небольшими группами. И кто такие инкантары, если нам, венефам, их никогда не понять? Они выглядят как мы, говорят на том же языке, может, имеют какие-то странности, но мы все этим грешим, так почему мы должны их бояться и считать врагами?

Вопросов было много, а ответы пока не находились. Наверное, не зря мне дали столько книг, чтобы я могла найти ответы хоть на какие-нибудь вопросы.

Я со вздохом включила музыку на плейере, решив уже не экономить на нём заряд, и опять углубилась в чтение. Одну, совсем тоненькую, похоже, по устройству нашего замка, я быстро просмотрела. Помимо схемы его планировки, я нашла и некоторые толкования знаков на стенах, обнаруженных при первом моём обходе, а также древние слова, положенные в его защиту. Кроме того, я, наконец, уяснила, что значат те драконы, увенчивающие арочные проход. Точнее, они ничего не значат, это одно из уровней защиты, внутреннее, или самая сильная охрана от инкантар. Действие его таково, что если даже кто-то и пройдёт тройной внешний уровень защиты в виде купола, то при попытке проникновения непосредственно в замок, причём неважно как, его испепелят драконы.

Я невольно поёжилась, вспоминая свой первый день, и понимая, почему Вадим был таким напряжённым, затем отложила эту книгу в сторону и взялась за следующую, прервавшись только на вечернее занятие с Бенедиктом.

К двенадцати ночи я закончила перечитывать «Одиссею» Гомера и взялась за «Илиаду», но устала и решила перейти на книгу о венефах, она была среди тех, что были на столе в Бенедикта, когда он давал нам задание найти ответ на вопрос об артефактах.

Об артефактах говорилось только в конце, там была закладка, вступление же самой книги говорило о том, что она является систематизацией и каталогом мифов о Девяти. Как раз эти Девять по легенде были создателями школы Эррата, значит, обучение большими группами всё же существовало, и количество венефов составляло цифры от двузначных.

Сведения о школе заинтересовали меня, в названии было что-то латинское, поэтому я, решив использовать библиотеку, поднялась на третий этаж и потратила лишние полчаса на поиск латинского словаря. Перевод искомого слова поверг меня в шок.

Ошибки.

Я недоуменно уставилась жёлтые страницы. Чепуха какая-то. Называть школу «ошибкой» довольно странно, особенно если строительство, опять же по легенде, давно занимало умы этих Девяти. Решив не ломать голову и спросить у Бенедикта, я вернулась в комнату и легла спать.

* * *

Наступил мой первый выходной. Слова, похожие на запись в дневнике, но дневником, написанным сухими лаконичными словами, жизнь не может быть, а слов, чтобы красочно описать моё скучное существование здесь не находилось. Нужно было найти себе занятие, пребывание вдали от привычного социума угнетало.

Если подумать, я уже давно грозилась заняться переделкой интерьера комнаты, только вот руки не доходили. Или ноги. Ничего оригинальнее идеи поискать ненужные вещи на ум не пришло, поэтому я воровато оглянулась и отправилась на разведку чердака и подвала.

Истратив десять минут на небольшой обход библиотеки, я обнаружила ещё одну лестницу наверх, вероятно, на крышу или на одну из башенок, примеченных, когда я тренировалась на улице, но дверь была заперта, поэтому я решила идти вниз, а сюда вернуться только с ключами.

Нижние уровни замка, которые я поспешно назвала подвалом, были больше похожи на темницы, не хватало только завывающих приведений, гремящих цепями. Странно было, что в таком огромном пространстве живут только четверо, здесь можно было обустроить в древние века целое поселение, а пустующий, тихий замок сейчас был словно умирающий человек, грезящий о былых шумных временах.

Нижний этаж был тих, пуст, мышей, которых я ожидала тут найти, тоже не оказалось, может потому, что в глубоких тенях у стен ничего видно не было, и чем дальше я углублялась, тем темнее становилось. Было немного боязно, сразу вспомнились многочисленные просмотренные фильмы ужасов, где герои тоже так же куда-то лезли, но я заставила себя улыбнуться, достать маленький фонарик, который всегда был у меня в сумке, и осветить углы, разгоняя страхи.

Свет неэлектрического происхождения, который был у нас на втором этаже, сюда видимо провести не смогли, поэтому я с фонариком поочерёдно исследовала все помещения, попадающиеся мне по пути, брела по коридорам, немного сырым, пару раз даже наткнулась на мох странного вида, замечая, что чем дальше я захожу, тем больше пыли становится. Потом даже немного потерялась, но быстро сориентировалась по своим же следам, оставшимся на пыльном полу, пока, наконец, не наткнулась на небольшую залу за приоткрытой дверью. Тонкий луч света, проникший туда и чуть скрипнувшая дубовая тяжёлая дверь, так же оббитая железом, как и по всему зданию, настраивали меня на давно забытое чувство кладоискателя. Я раньше много времени проводила в заброшенных домах, церквях и на кладбищах, изучая историю, архитектуру, представляя себе жизнь тех, кто был здесь раньше, и находя порой довольно любопытные вещи, например, монеты царских времён, только потом совсем забросила эти исследования.

Вот и сейчас, обнаружив за закрытой дверью множество предметов, затянутых тканью, покрытых пылью, я поняла, как мне не хватало этого чувства первооткрывателя.

— Ух ты! — приподняв пыльное покрывало, оказавшееся тёмной бархатной портьерой стиля барокко, расшитой серебряной нитью и с тяжёлыми кистями, я хлопнула в ладоши, едва не стряхнув лампочку фонарика, увидев под ним такое же изящное зеркало, того же периода. Чуть дальше, под обычной льняной простыней, небольшой шкаф времени ампир, с военной тематикой в декоре на дверцах, вырвал у меня ещё один удивлённый возглас. Выйдя в центр залы, я осветила всё, что находилось вокруг, и схватилась за голову: похоже, вещи, собранные здесь, принадлежали всем эпохам, которые только были в нашем мире, я бы не удивилась, найдя здесь предметы даже времени Рамсеса II. Когда-то давно я хотела стать археологом, поэтому очень интересовалась всем антиквариатом, и могла примерно определить ценность находящихся здесь вещей, которые могли бы свести с ума любого историка-искусствоведа. Вероятно, нижние уровни замка на протяжении веков служили складом для ненужных предметов, или наоборот, тех, что нужно было спрятать.

— Ты что здесь делаешь? — раздалось вслед за скрипнувшей дверью. Я вскрикнула и отпрыгнула назад, налетев на стол и подняв ворох пыли. Невыносимо захотелось чихнуть, но от ужаса я боялась пошевелиться, только дрогнувшей рукой навела свет на дверь. В проёме стоял Вадим, заслоняясь рукой от света, бьющего в глаза, и удивлённо меня разглядывал, словно видя впервые.

Я замялась, промычала что-то невнятное, и, чувствуя себя так, будто застали на месте преступления, направила фонарик в сторону от лица Вадима, принимая в меру сил раскаявшийся вид.

— Я себе здесь картину нашёл, — произнёс он тихо, подходя ко мне и оглядываясь. — Тоже что-то ищешь? — Я немного растерянно на него глянула, не понимая, шутит он или нет. Близко познакомиться с ним я ещё не успела, да и Вадим сам к каким-то отношениям не стремился, всё наше общение обычно сводилось к диалогам типа: «привет — пока» и «как дела? — нормально», поэтому сейчас, рядом с ним, в полной темноте, я чувствовала себя немного неловко, впервые заметив, насколько он меня выше по росту. Свет отражался в его немного усталых тёмных глазах, я поняла, что Вадим всё ещё ждёт ответа, и поспешно сказала.

— Просто бродила, не знала, что здесь такое собрание, — я взглянула на него, накручивая прядь полос на палец, свободной рукой с фонариком обвела пространство вокруг.

— Ясно. Все, кто здесь жили, привозили что-то с собой. Не нужное или не подходящее, уносили сюда. Это не единственная такая зала, есть ещё, и много, — пояснил Вадим, беря из моих рук фонарик и показывая на двери в конце залы. Затем взглянул на меня и спросил. — Хочешь себе что-то из этого?

— Даже не знаю, — я растерянно пожала плечами, а потом улыбнулась. — Наверное, да. Там портьера роскошная есть. И зеркало…

— Помочь? — Вадим тоже слегка улыбнулся. — Там ещё ковёр есть белый неплохой и даже шкура медведя.

— Здорово! Со шкурой медведя Гринпис меня осудит, а вот коврик было бы неплохо, — я показала ему на пыльные шторы, что приметила вместе с зеркалом, Вадим дотронулся до ткани, и она, вместе с тяжёлой рамой, исчезла, я опять ощутило нечто странное, вроде облака силы, что отделилось от Вадима.

— Давно здесь не был, — он посмотрел на пыль, оставшуюся на пальцах, а затем резко выдохнул и очертил вокруг себя полукруг рукой, и мгновение спустя вся пыль, что успела здесь скопиться, собралась полукругом на полу, параллельном тому, что он очертил, затем Вадим сложил руки в каком-то знаке, и весь мусор исчез. — Пойдём, помогу повесить. — Он потянул меня за собой, я поняла, что вещи он переместил в мою комнату, а демонстрация силы была всего лишь уборкой.

— Тяжело так? — спросила я, идя за ним по тёмным коридорам: фонарик в целях экономии батарейки я уже убрала, а Вадим ориентировался здесь как на свету. — Колдовать. — Пояснила я, заметив его вопросительный взгляд.

— Очень. — Вадим немного помедлил, но продолжил. — Руками помогают обычно те, кто плохо умеет пользоваться даром. Я тренироваться стараюсь, но не всегда получается.

— А как это вообще? Я даже не пробовала, хотя Бенедикт говорит, что у меня должно всё получиться, если я захочу, — спросила я, поднимаясь вместе с ним на второй этаж, проводя рукой по шершавой поверхности стен и задумчиво глядя на потолок в мелких трещинках.

— Сосредоточиться и поверить, — он оглянулся через плечо, когда мы остановились у моей комнаты. — Я не знаю, как это объяснить.

— Я поняла, — тихо сказала я, распахивая дверь. Пока Вадим молча и сосредоточенно подвешивал тяжёлую ткань на резные карнизы, я, не смотря на его запрет, оттащила зеркало к стене и более или менее там укрепила. Ковёр же, небольшой и белый, с длинным мягким ворсом, я постелила у кровати. В комнате сразу стало полутемно, когда Вадим закончил и разгладил слежавшуюся ткань, аккуратно собрав тяжёлыми подхватами с кистями бархат, я удивлённо посмотрела на окно: вместе с портьерами комната сразу приняла уютный и обжитый вид.

— Спасибо, — с благодарностью произнесла я, понимая, что будь я одна, всё это мероприятие заняло бы куда больше времени и сил, Вадим же меня просто спас.

— Да не за что, — он кивнул, окинул взглядом комнату и вышел, оставив меня одну.

Я хмыкнула, понимая, что к общению он не сильно расположен, поэтому ещё чуть передвинула стол и, наткнувшись на книги, которые мне сунул Дан: за неимением полок они Пизанской башней притулились у окна. Моё на вид столь небрежное отношение к раритету кто-то назовёт кощунственным, но я считала, что для книг эту будет оптимальным, чем если я размещу их на столе, на котором творился рабочий беспорядок, и с которого постоянно что-то валилось на пол, кроме того, я периодически за ним ела, когда не хотела спускаться вниз на кухню, не думаю, что жирные пятна будут лучшим украшением для жёлтых, пергаментных страниц.

Первый творческий порыв по усовершенствованию интерьера своей комнаты на время был утолён, решив заняться самообразованием, я удобно устроилась на кровати, прихватив книгу о силе венефов, и углубилась в чтение. Существенных плодов оно не принесло, я, конечно, узнала много нового, но это всё была теория, на практике, что я попыталась осуществить некоторое время спустя, толком ничего не получалось. Например, тот же телекинез, буквально на пальцах объясняющийся в одной из глав, почти получился, что подтвердило, что способности всё же у меня есть, но такой упадок сил, что последовал за моими исследованиями, я почувствовала впервые. Похоже, любое использование своей духовной силы без надлежащей тренировки, приводит к исчерпыванию сил физических.

Я с трудом поднялась и с некоторой задержкой распахнула окно. Холодный, морозный воздух ворвался в комнату, бросив снег в лицо и разметав листы бумаги со стола, заставил поёжиться, но зато сразу привёл в чувство. Я закрыла окно и решила ещё раз попробовать, тем более, что мысль о Вадиме, пришедшая в голову, когда я коснулась мягкого бархата штор, натолкнула на одну идею.

Я села за стол, расчистила на столе более или менее пустое место, положила перед собой карандаш, на котором уже ставила опыты в первый раз, заставив его едва заметно шевельнуться, и, следуя прочитанному в книге, расслабилась и внутренне собралась, ощутив всё своё тело, затем закрыла глаза и очистила сознание от всех мыслей. Сделать это было сложно, я то и дело замечала за собой, что думаю о постороннем, когда же, наконец, достигла созерцательного спокойствия, я постаралась мысленно дотянуться до чего-то внутри себя, что в принципе и было моим «я», душой, или духовной силой. Не знаю, что это было за состояние, медитации ли или чего-то другого, но мне казалось, что я держу в руках светящуюся песчинку бесконечно далёкой и в то же время удивительно родной звезды. Я заметила, что задерживаю дыхание, поэтому, мысленно погрузившись в это свечение, я распахнула глаза и с резким выдохом взметнула расслабленные до этого руки и толкнула воздух перед собой, карандаш отлетел на несколько сантиметров. От сильного давления на глаза я сползла на пол и минут пять лежала без движения, привыкая к свинцовой тяжести, разливающейся по телу, потом со стоном заползла и откинулась на стуле, прикрыв глаза.

Что ж, идея о том, что использование рук по методу Вадима поможет, оказалась верна, а то знание, коим я обладала, грело душу. Хоть я и чертовски устала, блаженная улыбка не сходила с моего лица: у меня всё-таки получилось, и я даже немного гордилась собой. Теперь я знала, что обладаю некоторым балансом сил, по мере использования которых, будет всё сложнее что-либо делать, и чтобы увеличить этот баланс надо постоянно тренироваться, как я тренирую физическую силу; и духовную силу надо использовать разумно, иначе напряжение, что будет копиться, выльется во что-то нехорошее.

Позволив себе ещё немного отдохнуть, я поднялась со стула и опять подошла к окну. Уже успело стемнеть, короткий зимний день быстро закончился, свет в комнате давно зажегся, а на глаза мне опять попалась стопка книг и верхняя в ней.

Это была книга с легендами о Девяти, вспоминая, что их считают основателями школы, я решила поискать о ней какие-нибудь сведения, поэтому взяла её в руки и прошлась по комнате.

Углубившись в чтение, я мысленно фиксировала для себя самое главное, язык изложения был пафосный, закрученный, изобиловал терминами, многое я просто не понимала. Всё, что удалось вычленить более или менее связного — это то, что девять сильных венефов входили в один орден и что-то охраняли, я толком не поняла, что именно, это именовалось анимами, в противовес им был орден инкантар, который то ли тоже что-то охранял, то ли существовал только как противоположность венефам.

Начинала болеть голова от перенасыщения информацией, я отложила книгу в сторону, потирая глаза, и погасила свет, зная, что уже примерно двенадцать. Удобно устроившись под одеялом, я понадеялась, что будильник на разряженном телефоне всё же сработает, и заснула.

Скорее к утру, кошмары обычно имеют привычку посещать именно в это время суток, я поняла, что сплю. Всем снятся сны — это один из способов усталого сознания разгрузится и отдохнуть, чтобы спасти разум от обилия впечатлений, досказать несказанное, подсказать решение проблем. Да, но мне снился сон, и в нём я отчётливо понимала, что сплю.

Начиналось всё вполне заурядно: я куда-то шла в полном одиночестве, особо не торопясь и зная, что могу в любой момент проснуться, и в то же время понимая, что сон слишком реален, чтобы просто им и оставаться. Все мои видения были настолько детализированы, что это скорее напоминало действительность. Передо мной была обычная, деревянная дверь, я вошла в неё и…

На мгновение я задохнулось, не хватало воздуха, а потом, всё так же внезапно, как бывает только во снах, я уже стояла в центре светящегося круга, перечёркнутого крест-накрест двумя линиями, образовывающими четыре лучей от того места, где стояла я. И тишина, звенящая тишина, которая сводила с ума.

Я не знаю, что я тут делаю, это состояние меня угнетает. Я бросаю взгляд вверх, вижу холодное, звёздное небо. А внизу, подо мной, пропасть, я стою на маленьком кружочке света и боюсь шевельнуться. Узнать, что на дне этой пропасти, мне не хочется, даже во сне я чувствую леденящий холод и дыхание горячего ветра, назад я оглядываться боюсь, нужно куда-то идти, есть даже дорога. Эти тонкие лучи, соединяющие меня с неизвестностью, и есть путь. А небо надо мной постоянно меняется, словно вокруг меня проносятся не только года, — вечность. Надо сделать шаг, надо попытаться выбраться. Но я боюсь сорваться в пропасть, под безразличные взгляды холодных звёзд. Я знаю, что это всего лишь сон, но и во сне мне не хочется умирать. Единственное, что я могу сделать, это вдохнуть поглубже и шагнуть по слабо светящемуся лучу вперёд. В неизвестность, которая страшила не меньше смерти.

И тут же на меня накатила такая ярость, боль и тоска, что я задохнулась. Крушить, уничтожить, разнести в дребезги свою тюрьму, вот что я хотела, но я была прикована, и тело моё пронзал меч…

Я закричала от ужаса и смогла наконец проснуться.

Резко сев, заново осознавая себя, я попыталась стряхнуть остатки дикой ярости, нахлынувшей во сне. Уже рассвело. Воздух был прохладен и неприятен, я почувствовала, что мне холодно даже под одеялом, наверное, я опять забыла нормально закрыть окно.

Хорошо знать, что кошмары снятся в два раза чаще обычных снов, как бы подготавливая нас к бодрствованию, чтобы мы не умирали от испуга. Но знание не спасает от ужасного настроения, что следует после пробуждения.

Чтобы хоть как-то забыться, я взяла с тумбочки плеер, понимая, что с таким настроем, что у меня сейчас, на тренировку лучше не идти, а то я покалечу кого-нибудь.

Минут через пятнадцать, когда я уже мысленно привыкла к своему прогрессирующему аморфному состоянию, который обычно предшествовал неприятностям, в комнату почти буквально вломился Дан. Я сделала вид, что его не заметила и закрыла глаза.

— Так, я не понял, ты почему ещё лежишь? — спросил он, выдёргивая у меня наушники.

— Я плохо себя чувствую, — тихо сказала я, забирая у него наушники и вспоминая, что обычно я редко пропускала школу даже в дни болезни, но когда у меня ни с того ни с сего падало настроение, я просто говорила об этом маме и оставалась дома. Здесь такой фокус вряд ли пройдёт, но у меня не было сил объяснять сейчас, что обычно следует, если меня раздражать дальше, и я просто вставила наушники обратно в уши, завернувшись в одеяло.

— И что? Хочешь сказать, что на тренировку ты не пойдёшь? — сквозь музыку донёсся голос Дана.

— Да, — не повышая голоса, сказала я тем голосом, который очень хорошо знали мои друзья, и едва услышав этот тон, сразу запасались бронежилетами.

— Но…

— Дан, запомни, — сказала я, выключая плеер, в котором играла «Токката» Баха. — Я редко говорю, что не в состоянии что-то делать, — всё так же тихо и спокойно объясняла я, — но если я об этом сообщила, то мне лучше не доставать. Иначе всю оставшуюся жизнь ты будешь заикаться.

— Что это ещё за новости… — он не успел договорить. Сосуд моего терпения, и так в последнее время крохотный, как мозг у страуса, наполнился и затопил соседей.

Дан внезапно отпрянул от меня, словно его толкнуло что-то тяжёлое, и исчез, секунду спустя я услышала его гневный голос в коридоре, но дверь в мою комнату захлопнулась у него перед носом. Я села в кровати, понимая, что каким-то образом во всём этом замешана моя сила, но немного меланхолично пожала плечами и снова уснула под тихое мурлыканье музыки в наушниках. Дан, вероятно, понявший, что настроение у меня очень плохое, перестал сотрясать дверь ударами и ушёл.

Вернулся он к двенадцати, и если и злился, то вида старался не показывать.

— К Бенедикту ты тоже не пойдёшь? — я оторвалась от кровати. Вид у Дана был немного ехидный, словно он нажаловался учителю, и меня ждёт получасовая лекция о правильном поведении и послушании старших по званию, точнее по возрасту.

— Иду, — пробурчала я его спине: он уже вышел из комнаты. Не знаю, почему он старательно делает вид, будто ничего не произошло, но ничего хорошего мне это видимо не сулит.

Я умылась холодной водой, чтобы окончательно проснуться, натянула на себя одежду и поплелась по коридору к кабинету Бенедикта. Мир для меня был в серых тонах, что-то нехорошее тянуло камнем душу, было такое состояние, как в ночь перед экзаменом, к которому не готов.

Едва я толкнула дверь в комнату, где у нас проходили занятия, как учитель, а он был один, обрадовал меня тем, что его удовлетворяет мой уровень теоретических знаний, а значит, мы переходим к какой-никакой, а практике.

— А какого рода? — вяло полюбопытствовала я, с трудом подавляя зевок. Спать хотелось неимоверно, даже не смотря на то, что я достаточно времени отвела на сон.

— Самого важного на данный момент. Летать. — Бенедикт слегка усмехнулся, глядя на мою реакцию. Сегодня он, что являлось необычным, был в свободной белой рубашке средневекового типа и высоких сапогах, ещё сильнее напоминая пирата, на волосах я заметила воду от растаявших снежинок, он, вероятно, только что откуда-то вернулся. А дверь в его кабинет была чуть приоткрыта, на двери мягко играли отсветы от разожжённого огня в камине.

— Летать? Как птички? — я немного растерянно нахмурилась, думая, не шутит ли учитель. — А как насчёт того, что люди не летают?

— Ты права, люди не летают. Когда не хотят, — добавил он, садясь в небольшое кресло, на котором он обычно сидел, когда с нами беседовал. — Начнём с того, что ты не совсем человек, ты венеф. — Я тяжело вздохнула, показывая, что уже знаю, о чём он говорит.

— Но почему не передвигать предметы, не учиться зажигать огонь хлопком и всё такое? — я присела напротив него.

— Сейчас важнее научить тебя быстро перемещаться. Телепортировать или открывать пространственные порталы для тебя слишком рано, а в нынешней ситуации недопустима твоя беззащитность. — Бенедикт объяснял, но я всё равно немного недопонимала, а переспрашивать не хотелось, чтобы не показать себя совсем глупой. Возможно, нас готовят к войне, поэтому мы занимаемся фехтованием и прочим, а может, на нас идёт охота, ведь когда я только познакомилась с Бенедиктом, ко мне приставали странные люди. — Можно ходить по воздуху. — Учитель медленно поднялся. — Но это достаточно сложно. Есть более лёгкий способ — вырастить крылья. Точнее, для обученного лёгкий, тебе придётся постараться.

— А как насчёт закона всемирного тяготения? Ньютон зря сидел под яблоней? — я сделала попытку сострить, чтобы скрыть своё волнение.

— Воздух материален, так же как и вода, земля, кровь и плоть. Если ты захочешь, то сможешь идти по воздуху, как по камню. Всё зависит только от силы твоей веры. — Бенедикт шагнул вперёд и секундой спустя поднялся, словно по невидимой лестнице, вверх по воздуху. Я нервно сглотнула, привыкнуть к демонстрациям силы я ещё не успела.

А потом он помог мне вырастить крылья, по-настоящему. Конечный результат выглядел бы лучше, если бы не пот, лившийся с меня ручьями, и тягучая тяжесть во всём теле, заставляющая уныло гримасничать. Весь процесс представлял собой наложение образа птицы на своё внутреннее «я». Это было очень сложно, особенно заставить сопротивляющееся человеческое эго принять животное начало, а само ощущение трансформации собственного тела было, мягко говоря, неприятным и достаточно болезненным.

Бенедикт успел остановить меня, когда я перестала контролировать процесс и бездумно превращалась в настоящую птицу, как оказалось, такое окончательное трансформирование без особых на то мер может кончиться плачевно, хотя в жизни птицей тоже есть свои плюсы.

Я сидела на полу, по-новому осознавая своё тело, учитель принёс мне воды, он понимал, как мне было плохо. Одежда на мне висела, в росте я сильно сбросила, на месте рук в стороны расходились два огромных серых крыла, а Бенедикт тихо объяснял, что кости у меня стали полыми, как и зубы, лёгкие увеличились в объёме, рост и вес уменьшились, чтобы крылья могли поддерживать меня в воздухе, что трансформация отнимает достаточное количество сил, но постоянной их траты уже не требует, что удобно, когда запас их и так на исходе.

Я закрыла глаза и пошевелила тем, что ещё совсем недавно было руками, крылья чуть шевельнулись, я подняла одно, чувствуя, как мешается майка, затем поднялась на ноги, при этом осознавая странное ощущение ничтожности своего роста. Тот стул, на котором я раньше спокойно сидела, сейчас был для меня явно высоковат, как для пятилетнего ребёнка.

— Ага. И вот отсюда и пошли ангелы, — констатировала я, махнув крыльями с жёсткими маховыми перьями. Бенедикт кивнул, улыбаясь, похоже, он радовался за меня, затем приказал мне махатьнесколько минут без остановки, эта тренировка напомнила мне фильмы о живой природе, где показывали молодых птенцов, которые вот так же укрепляли крылья для полётов, а учитель всё это сопровождал объяснением, что когда я трансформируюсь в птицу, то не довожу трансформацию до конца. Когда я научусь контролировать своё тело, то смогу выращивать крылья из лопаток, оставляя руки в прежнем состоянии. Ещё он сказал, что в отличие от оборотней, для которых звериный облик — вторая сущность и один на всю жизнь, мы можем превращаться практически хоть в кого, учитывая, конечно же, размеры и то, что на превращение всегда затрачиваются силы.

Я осторожно хлопала крыльями, чувствуя разгоняемый воздух и странную лёгкость в теле, ощущая перья как волосы, колеблемые ветром, когда из приоткрытой двери во внутренний кабинет резко полыхнуло красным, раздался лязг падающего на пол чего-то железного, затем чего-то тяжёлого и едва слышный стон. Лёгкая улыбка Бенедикта, наблюдающего за моими упражнениями, сменилась бледностью, он резко оглянулся, хотел было сразу бежать в кабинет, но глянув на растерянную меня, помог вернуть мне прежний вид, наказал пока не пробовать проделывать трансформацию самостоятельно, обрадовал тем, что мы вскоре полетаем и сказал, что я могу быть свободной.

И хоть сознание застилала усталость, я поняла, что произошло что-то ужасное, именно это я и предчувствовала целый день. Но, взглянув в окаменевшее лицо Бенедикта, я поняла, что сейчас не время для вопросов, слегка поклонилась и вернулась в свою комнату, чтобы рухнуть без сил и уснуть, забыв обо всех событиях этого дня.

* * *

На следующий день Бенедикт отсутствовал, ни Дан, ни Вадим не знали почему, а я не стала рассказывать им о странном событии, что произошло на нашем занятии. Меня не оставляло дурное предчувствие: случившееся будет иметь плохие последствия.

После тренировки у Вадима, который был сегодня какой-то рассеянный и не выспавшийся, счастливо избежав встречи с Даном, я в приподнятом настроении вернулась в комнату, а после часа отдыха во мне проснулась жажда бурной деятельности.

Читать совсем не хотелось, глаза и так уже болели от постоянных нагрузок, поэтому я решила сделать небольшую перестановку. Моя спальня, сильно вытянутая в длину, делилась на две неровные части, та, которая была поменьше, была сделана в виде небольшого возвышения, в плане имевшего форму квадрата, на котором находилась кровать, поставленная в углу. Я же, не любящая всего банального, решила пододвинуть её в такое положение, чтобы она вписалась в угол изголовьем, а в освободившееся треугольное пространство можно было бы позднее поставить светильник на высокой ножке, который я решила поискать вместе с приличной тумбочкой в той покрытой пылью комнате, где нашла шторы.

Хотелось бы, конечно, чтобы меня окружали любимые и знакомые вещи, как у меня дома, фотографии, моя гитара, любимые книги и рисунки.

Я грустно вздохнула и задумчиво посмотрела в окно, вспоминая о матери, друзьях, кошке, поняла, как сильно по всем соскучилась и как хочется вернуться в родной город. Но сбегать из замка не хотелось, а исчезнуть на время, да так, чтобы об том не узнал ни Бенедикт, ни Дан, да и охраняющие драконы пропустили…

Надо покопаться в библиотеке, может, существует способ ненадолго исчезнуть, так, чтобы никто не заметил моего отсутствия, тем более, те две сотни, что отделяют меня от вожделенной цели, теперь преодолимы, если я научусь летать.

Я ещё немного пододвинула кровать, отошла к стене, чтобы оценить содеянное, и слегка оперлась рукой. Услышав за спиной тихий шорох, я резко подалась вперёд и развернулась, испуганно готовясь обороняться.

Но сражаться было не с кем: часть стены отъехала в сторону, обнаружив тёмный проём. Не сильно задумываясь о последствиях, поняв, что дверь открыта мной, я схватила с тумбочки фонарик и шагнула туда, а дверь сейчас же с лёгким шорохом встала на место.

Оказавшись в полной темноте и стараясь не поддаваться панике, я решила не кричать, подозревая, что меня всё равно никто не услышит, зажгла фонарик и осветила помещение.

Луч высветил кружева паутины и слои пыли, выхватил из тени доски и флакончики, а когда я повела в сторону, увидела человека и закричала, выронив фонарик, лампочка мигнула и погасла.

С колотящимся сердцем и, наверное, седая от ужаса, я прилипла к стене, стараясь с ней слиться и стать незаметной. Всё волосы на теле стояли дыбом, мне было страшно не только пошевелиться, но и дышать.

Через несколько томительных секунд, ожидая нападения или ножа, вонзающегося в меня из темноты, укуса или ещё чего-то, я внезапно успокоилась. Страх ушёл, оставив совершенно холодную апатию, я словно почувствовала, что если кто-то посмеет причинить мне вред, он поплатится за это жизнью.

Я тряхнула головой, отгоняя странные, и словно бы не свои мысли, и шагнула вперёд, спокойно сказав: «Свет».

Наверху что-то щёлкнуло, давление отдалось болью в глазах, и в помещении, в котором я находилось, стало светло. Напротив меня было огромное зеркало почти на всю стену, сбоку было прислонено ещё одно. Вот теперь я уже растерялась. Состояние холодного безразличия исчезло, а я не знала, что со мной было, но страх не возвращался, проснулось любопытство. Я оглядела всю комнату, путаясь в паутине: доски оказались мольбертами, там же были и холсты, краски, кисти. Похоже, до меня здесь жил художник, и это небольшое помещение было мастерской, а может и нет, кто теперь знает, истиной было только то, что здесь уже много лет никто не появлялся. Я осторожно ощупала всю противоположную сторону, в зеркале заметив, что у меня на щеке уже откуда-то появилось грязное пятно. На небольшом выступе, вроде вешалки, отполированной множеством прикосновений, руки сами остановились, я потянула за него, и стена плавно отъехала в сторону, выпуская меня из этого помещения. Проём тут же с тем же шорохом закрылся.

— Умно придумано, — хмыкнула я, задумчиво накручивая прядь волос на палец. Ощупав всю стену возле кровати, я нашла небольшой квадратик, совершенно невидимый, надавив на который, открывалась потайная комната, а он сам немного вдавливался в стену. Дверь закрывалась только тогда, когда через неё проходили.

Моя комната нравилась мне всё больше и больше. Решив убраться по методу Вадима, я открыла опять потайную каморку, зашла туда и сосредоточилась. Задача стояла нелёгкая, но больше заняться, кроме как читать книги, было нечем, поэтому я закрыла глаза и проделала весь путь от самоосознания до той частички звезды, что находилась в моих руках, а потом, использовав силу, что сокрыта внутри меня, мысленно притянула всю пыль к себе.

Вот тут то и случился казус. По идее, надо было очертить вокруг себя полукруг, я же забыла это сделать, поэтому пыль просто притянулась ко мне как магнитом, и я стояла посреди чистоты вся в паутине, непонятной грязи и пыли. Поглядев на свою руку, я от души расхохоталась.

— Нет, уж лучше я буду по старинке убираться, с тряпкой и щёткой, — сквозь смех сказала я своему отражению, на грязной коже умильно смотрелись белки глаз и белые зубы. — Пошли мыться, чертёнок. — Словно в ответ я чихнула и поёжилась.

Из ванной я вышла только через час, отмываться пришлось основательно, а смывать паутину с лица и волос было немного противно, но всё так же весело. Подсушивая волосы, я вернулась в потайную комнату и развернула мольберт. Затем нашла уже натянутый на раму холст и поковырялась в масляных красках. Время некоторые не слишком пощадило, они засохли и потрескались, но не все, плотно закрытые прекрасно сохранились. Кисти же были в совершенно плачевном состоянии. Одни рассыпались от старости, другие были заляпаны краской, и застывшие волоски уже никуда не годились. Нашлись только две кисти более или менее, да что-то, похожее на растворитель в углу за мольбертом.

С масляными красками я работала давно, уже плохо помнила, каково это, писать маслом, кроме того, мне было интересно, каким образом здесь творили: следы красок были повсюду, здесь явно кто-то занимался живописью, но куда девался запах, неминуемо преследующий при подобном занятии?

Я выдавила немного синей краски из тюбика на нашедшуюся палитру и помахала в воздухе. Неприятный для кого-то, но такой привычный и родной для меня запах от краски наполнил комнату, но он был не такой уже и резкий, а то и вообще не чувствующийся, словно я стояла на улице.

— Магия, — пробормотала я. — Всё, решено, тогда я рисую!

Не особо мудрствуя, я установила мольберт и приготовила эскиз, что как-то давно нарисовала, тема была достаточно потёртой, один Айвазовский сколько картин написал по этому поводу, но, наверное, потому и продолжают, потому что эта тема, тема моря, неисчерпаема, как бескрайне само море. Жаль только, что мне не довелось увидеть его иначе, чем по телевизору, но мне казалось, что я справлюсь с этой задачей.

Я наметила примерную границу и начала.

Синие и зелёные краски на палитре давно закончились, я использовала красноватый и жёлтый. Набросок, ещё совсем только намеченный, был на этом этапе закончен. Я вытерла кисти и стёрла краску с рук.

Голова немного кружилась, от усталости ли или от запаха красок, я решила немного прогуляться, а заодно и проветриться, быстро оделась и вышла из комнаты. Тихо прокравшись мимо закрытых комнат, я бегом спустилась по лестнице, перескакивая через одну, и затормозила в самом низу.

Открыв тяжёлую парадную дверь, я прошла через ров, хрустя по снегу сапогами, а потом остановилась и посмотрела под ноги, глянула в небо, поймала рукой снежинку, подула на неё и задумчиво посмотрела на капельку воды в ладони.

Из-за стены донеслись голоса, отчётливо слышные в морозном воздухе, отразившие мои мысли.

— Снег пошёл… — это Дан. Меня он пока ещё не видел: изучал снежинки на высоких военных ботинках.

— Плохо, — кивнул ему Вадим. — У нас проблемы. — Потом он окинул взглядом всю территорию, прилегающую к нашему замку, скрытую сейчас в полумраке зимнего вечера, и заметил меня. Я ему кивнула, и, решив лишний раз не мозолить им глаза, вернулась к себе в комнату.

Скидывая куртку на кровать и решив позже убрать её в шкаф, я порылась в сумке, выуживая маленькую запасную лампочку, ввернула её в фонарик и, сев за стол, начала что-то бездумно рисовать карандашом. Мысли бродили где-то далеко, плавно перетекали из одной в другую, мне было немного холодно, но я не спешила закрывать полностью едва приоткрытое окно. Я думала о друзьях, гадала, чем они занимаются и часто ли меня вспоминают, вспоминала, как бы обычно пили чай все вместе у меня дома, а рядом обязательно тёрлась о ногу любопытная кошка, как мы раньше всей нашей дворовой компанией влезали в бредовые истории, драки и как упорно за друг друга держались, как выручали и помогали, если что-то случалось. Для нас всегда было нормальным прийти без предупреждения в гости друг к другу, и тебе были рады. Мы были словно большой семьёй, родители не боялись за нас, когда мы были вместе. Но что случилось почти четыре месяца назад? Олег и Шурка, Ева и Вася, Алёна, Вик, я… После смерти моего отца всё изменилось, и последнее время мы мало были вместе. Хотя, может ребята собирались и без меня, я ведь отдалилась от них тогда, ни с кем не общалась, словно заблудилась в своих мыслях.

Где они теперь? И где я? Сказал бы кто, что когда-нибудь наши пути разойдутся, да ещё и настолько, ни за что не поверила, да и поверить в то, что я венеф, тоже сложно.

Я горько хмыкнула. Вся жизнь здесь напоминала сон, а реальность осталась только там, в родном городе. Может, если я вернусь, то смогу наконец проснуться?

Я мотнула головой, словно стряхивая мрачные мысли и продолжила рисовать, стараясь уже ни о чём не думать. Рисунок в карандаше был закончен, я не глядя спрятала его в папку. Раскрытая сумка лежала на полу, я убрала в неё разрядившийся телефон, а из приоткрывшегося бокового кармашка на пол выпал плотный кусок бумаги. Подхватив его, я поняла, что ошиблась: это была упаковка с семенами кактуса, который мне когда-то в шутку в сумку сунула Вася.

Я сидела на полу, чувствуя, как к горлу подступают предательские слезы. Словно привет из прошлого, показатель того, что друзья со мной, даже когда они далеко.

Я поднялась, нашла старую пластиковую бутылку в тайной коморке, отрезала у неё дно, затем вновь оделась и спустилась на улицу. Голыми руками нагребла мёрзлую, чёрную землю в импровизированную ёмкость, стараясь проглотить солёный тугой комок в горле, а потом, когда земля отогрелась, растаяла в теплоте, посадила семена.

День быстро угас, делать что-то совершенно не хотелось, всё та же апатия, что последнее время часто меня посещала, не давала ничего делать, на следующий день Бенедикта всё так же не было, а я работала над картиной весь день почти без остановки.

Моё творение было закончено только через три дня. Тёмное, предгрозовое небо, пробитое одним единственным лучом света заходящего солнца. Тяжёлые, свинцовые, но в то же время яркие от луча волны, невероятных цветов захода. Вдали, где небо смыкается с водой, уже совсем темно и там, на горизонте, маленький белый росчерк силуэта корабля. Видно, как надуты его маленькие паруса, как он ничтожно мал перед стихией. Вся картина внушала тяжёлое чувство ожидания, повергала в предгрозовое состояние, немного угнетала, но удивительно завораживала.

Не знаю, как у меня это получилось, передать напряжение и смиренное ожидание, может что-то водило моей рукой. Было ощущение, словно не я её рисовала. Но это состояние минуты до шторма передавало мой настрой, в котором я находилась, пока писала картину. Пора было что-то менять, но дни текли и текли, бесконечно и однообразно, словно тягучий мёд, и ничего нового не происходило.

Глава 2. Вадим

Поздно вечером я читала книгу. Многого понять не удавалось, казалось, я плаваю в океане фактов и знаний на маленькой лодочке, а чтобы отправиться за приключениями — нужен фрегат опыта.

Я уставилась в потолок, положив прочитанную книгу под голову. Теперь я знала в теории, как вызывать элементы стихий, к примеру, шар огня в руке, но без практики грош цена была моим знаниям, тем более что Бенедикт, скорее всего, давал книги для самостоятельных тренировок и занятий.

Решив для эксперимента попробовать, я сосредоточилась и представила себе огонь, мысленно сохраняя этот образ, сконцентрировалась на своём внутреннем «я». Минуту спустя по телу, как и описывалось в книге, прошла горячая волна. Я вытянула руку, по идее на ладони должен был вспыхнуть огонь, но ничего не произошло.

Я пожала плечами и проделала весь процесс ещё раз. Затем ещё и ещё. Но результат был всё тот же, а вот сил ощутимо убавилось, как физических, так и духовных: на лбу выступили капельки пота от напряжения. Я опустила дрожащие руки и подумала, что для первого раза всё идёт нормально, поэтому решила просто попробовать коснуться огня, при этом умудрившись не обжечься.

Если в прошлый раз надо было просто сконцентрироваться на образе, расслабиться и пустить импульс в руку, процесс был сродни медитации, то сейчас целью было максимально замкнуть сознание и чётко обозначить границы тела. Контролируя себя, можно контролировать боль, а контролируя тело, можно контролировать его повреждения.

Я зажгла свечу, потёрла ладони друг о друга и закрыла глаза. Сосредоточиться было сложно, посторонние мысли постоянно отвлекали, но я продолжала переключать ощущения с одной части тела на другую, пока не превратилась в один сплошной нерв. Затем протянула руку, чувствуя напряжение и работу каждой мышцы, и коснулась огня. Первым позывом было отдёрнуть руку из-за вспыхнувшей боли, но я не остановилась, заставляя себя терпеть. Стало жарко.

Я очнулась, когда свеча убавила в росте наполовину. Ладонь, замершая над фитилём, едва заметно дрожала в такт пульсации крови, по телу разливалось тепло. И никаких ожогов. То, чего я достигла, описывалось в конце книги, как совершенный контроль духа над телом, но я не помнила, как его достигла, а стоило мне очнуться, как жар огня вновь напомнил о себе.

Чтобы немного ослабить впечатление от содеянного, я немного попрактиковалась в телепортации яблока со стола на кровать и обратно, затем помедитировала, с чувством выполненного долга свернулась под одеялом и уснула.

Зато утром меня ждало скверное настроение и боль во всех мышцах. Обычно я спасалась противопоказанными мне мандаринами и шоколадом. И хотя от такого сочетания двух аллергенов я мгновенно покрывалась сыпью и становилась похожей на нечто среднее между леопардом и жирафом, начинала чесаться, как стадо диких обезьян и уже никоим образом не напоминала образованного и культурного человека, зато настроение в этот момент было просто потрясающе хорошим.

После тренировки я уютно устроилась в кресле-качалке, вспоминая, как случайно заехала по носу Вадиму, и как по-философски спокойно он к этому отнёсся, зажимая кровоточащий нос и отмахиваясь от моих бесконечных извинений. Был бы на его месте Дан, последствия я бы даже предсказывать не решилась. Впрочем, он и без этого успевал портить мне кровь неусыпным контролем питания и едкими придирками.

Шоколада хотелось всё сильнее, я решила презреть все правила, и совместить приятное с полезным. Проще говоря, мысль заключалась в тренировке телепортации сладостей, совесть можно было успокоить тем, что я развиваю свои необычные способности.

Я перечитала главу о телепортации. В целом, всё сводилось к концентрации, освобождению сознания и вере, поэтому я уселась в позу лотоса на кровати, закрыла глаза и затаила дыхание. В лёгких кончился воздух, и мне пришлось ослабить концентрацию, чтобы вдохнуть. От старания со лба скатилась капелька пота.

Я опять задержала дыхание, внутренне сжимаясь. Наконец почувствовав волну энергии, я крепко зажмурилась и послала её на телепортацию. Выброс силы отдался болью в глазах, пусть кратковременной, но зрение померкло на минуту, да и по телу разлилась свинцовая тяжесть. Неужели мы сейчас находимся в такой дремучей глуши, что даже перемещение мелких предметов вызывает трату огромных сил?

Я сосредоточилась на повторной телепортации. Заныли виски, но я не теряла концентрации. И пару минут спустя могла быть на седьмом небе от счастья, исполняя ритуальные танцы радости, если бы не сильная головная боль из-за потраченной энергии. Две шоколадки я получила, но и заплатила за них немало.

Я отставила самодельный горшок с посаженными семенами кактуса с подоконника и открыла окно. Вдыхая холодный воздух, я почувствовала, как боль чуть стихла, поэтому закрыла окно и вернула горшочек на подоконник.

— Полить бы, — я принесла бутылку с водой и осторожно покапала на землю, а потом с удивлением заметила, как песчинки чуть сдвинулись, показывая нежные росточки из семян. — Ура! — завопила я от радости. — Проклюнулись! — От радости я исполнила несколько танцевальных па, кружась с горшком по комнате, потом осторожно вернула его на подоконник. Теперь нужно было постоянно следить за его ростом, сейчас самое интересное происходит: из двух нежных и мясистых листочков вырастет круглый игольчатый шарик.

Время, положенное на отдых после тренировки слишком быстро подошло к концу, я мельком заметила, переодеваясь в джинсы и рубашку, что снег возле замка и не думал таять, быстрым шагом отправилась к Бенедикту в приподнятом расположении духа после успешного осуществления планов. Да и по учителю, как оказалось, я тоже могла скучать, общество мебели в последнее время начало угнетать: с парнями я почти не разговаривала, а Бенедикт был единственный, с кем я вступала в диалог.

Когда я вошла в его кабинет, он как раз занимался тем, что ворошил угли в камине, не глядя на меня, а потом произнёс.

— Сегодня мы будем летать.

— И как же в такой холод? — я недоверчиво улыбнулась, надеясь, что меня не телепортируют на крышу и в порыве нетрадиционного эксперимента не столкнут с крыши, решив таким образом проверить мою готовность.

— Идём. Увидишь, — учитель подошёл ко мне, протягивая руку с одобрительной полуулыбкой. Я заметила в его глазах усталость и пару лишних морщинок в уголках рта, со вздохом коснулась его ладони.

— Держись! — предостерёг он возгласом, когда в голубоватом вихре я почувствовала, что рука Бенедикта выскальзывает из моих пальцев, и вцепилась в неё изо всех сил второй рукой. В следующий миг в глазах потемнело, воздух выжало из груди. Было такое ощущение, что меня протащили сквозь бесконечно узкую воронку песочных часов, через всю Вселенную…

Я жадно глотнула холодный влажный воздух и открыла глаза.

— Как ты? — Бенедикт заботливо придерживал меня за плечи, однако на меня не смотрел.

— Нормально, — с трудом заставляя голос звучать не так сипло, как у заядлого алкоголика, и с сарказмом выдавила, стараясь дышать ровнее. — Но отныне предпочитаю путешествия пешком.

— Сложно было бы попасть сюда пешком, — обронил Бенедикт, по-прежнему на меня не глядя, изучая окружающую местность, к слову сказать, довольно красочную. — Это другой мир.

— А? — я ошарашено оглянулась, начиная не на шутку нервничать. — А почему именно здесь?

— В нашем мире не спокойно, — кратко пояснил учитель, но я всё равно мало что поняла. Может, такие тренировки надо проводить на открытой местности, а у нас вне замка холодно, а покидать его пределы — смерть?

Не получая больше никаких дополнений, я оправила на себе одежду и оглянулась. Я думала, что Бенедикт пошутил, ровно до того момента, пока не взошла вторая луна, до этого же природа ничем не отличалась.

Пока я изучала обстановку, Бенедикт отошёл в сторону, где был обрыв, я не раздумывая, последовала за ним и задохнулась от восторга. Огромный водопад, сравнимый с Ниагарским, низвергался в серебристых бликах, далеко внизу поблёскивала вода, от которой поднимались тёмные сапфировые брызги, доносился едва слышный гул. Что-то странное здесь было с воздухом и звуком, он казался приглушённым, я даже не расслышала слов Бенедикта, пока наслаждалась дыханием реки.

— У нас мало времени. Выращивай крылья, — повторил учитель.

Я прикусила губу, немного постояла, потирая лоб, затем начала выполнять его задание, стараясь не терять сосредоточенности. Когда всё было закончено, учитель кивнул на обрыв.

Я поколебалась на краю, потом поглубже вдохнула, разбежалась и прыгнула. Пощёчиной ударил ветер, на глаза навернулись слёзы, в животе росло щемящее чувство адреналина. Я уже прыгала с парашютом, но тогда это было свободное падение, сейчас же я могла лететь.

С губ помимо воли сорвался крик восторга, волосы трепало, забрасывало назад, а я всё не спешила делать первый взмах, наслаждаясь падением. Высота здесь была огромная, река уже приближалась и я знала, что в последний момент смогу остановиться. Сколько длиться полет? Минуту? Секунду? Вечность? Неважно, главное, чтобы это не останавливалось. Волны, пар, брызги. Я уже чувствовала воду на своём лице, в ту же секунду поняла, что моё падение замедляется, и крылья против воли раскрываются. Падение перешло в свободное планирование. Я невольно очнулась, понимая, что мой восторг зашёл слишком далеко, и встретилась взглядом с Бенедиктов, парящим рядом.

— Ой, — пробормотала я виновато, начиная усиленно работать под его насмешливым взглядом. Интенсивное размахивание новоприобретёнными крыльями никак не отражалось на мыслительном процессе, поэтому сразу же в голову пришла идея. Мне давно хотелось совершить что-нибудь безумное, поэтому я, паря в воздухе, провела трансформацию, как учил Бенедикт, и наложила на себя образ другой птицы. Крылья удлинились, заострились, тело ещё больше потеряло в объёмах, я не могла больше парить, зато могла развивать достаточно большую скорость, что использовала на практике не медля.

Где-то внизу мелькнуло удивлённое лицо Бенедикта, смазанная скоростью зелёная трава и крутой обрыв, но я не обращала ни на что внимания: в сознании было только ослепительное чувство полёта, настоящего, не парения, не падения, — полёта.

Время я перестала чувствовать, хотелось только больше лёгкости, скорости, эйфории. Я потеряла голову и совершила недопустимое. Я довела трансформацию до конца.

Я не заметила момента окончательного превращения: ни зрения в монохромных цветах, ни своего размера, меньше голубя, ни однобокости своих мыслей, основанных на одних инстинктах. Позднее, когда я размышляла о своём полете, я сравнила его для себя с приёмом наркотика: нирвана и потеря собственного «я».

И лишь позднее я поняла, что за тень нависла надо мной, когда я, заигравшаяся и опьянённая высотой, описывала в небе немыслимые круги. Это был хищник, судя по загнутому клюву и острым когтям, наметившихся в мою спину.

Сработали инстинкты — я рванула в сторону от опасности, лавируя из стороны в сторону, в мыслях было только одно желание — выжить, во что бы то ни стало. Преследователь, явно записавший меня в графу «обед», своих позиций не сдавал. Чувствуя нависшую тень, я ворвалась в гущу леса, уклоняясь от веток и листьев, не успела заметить момента того, как меня схватили крепкие мужские руки.

Птица, преследовавшая меня, описала несколько кругов над головой человека, продолжавшего удерживать меня в руках, и, отдав свою добычу более сильному хищнику на её взгляд, улетела. Я чувствовала, как колотится сердце, очень сильно и очень часто, я хотела вырваться прочь из жестоких, твёрдых рук, обречённо трепыхалась, царапая пальцы.

— Тише, глупая, — голос человека меня оглушил, но отчего-то я успокоилась. — Превратиться назад уже не можешь? — Я с вниманием смотрела на человека то одним глазом, то другим, пытаясь освободиться.

А человек разжал руки и отпустил меня на землю. Я с восторгом попыталась взлететь, обратно в небо к беззаботному существованию, но не смогла. Зрение изменилось, я ощущала себя по-другому, а инстинкты ничего не подсказывали. Потом я вытянула крыло, но на его месте была странная конечность без перьев, я вскрикнула и попыталась взлететь, размахивая тем, что осталось от моих крыльев.

Ткань, опустившаяся на плечи, натолкнула меня на мысль, что что-то не так. Затем пришёл стыд, я завернулась в некое подобие тоги, стараясь прикрыть наготу, потом пришло осознание того, что я человек, а не птица. Ещё через минуту, я вспомнила, кто я на самом деле.

— Ты понимаешь, что ты сделала? — голос Бенедикта был сух.

— Извини, я не знала, что… — воздуха в груди не хватило, я продолжала всё ещё дышать часто, как птица, и замолчала, не смея поднимать на учителя глаз.

— Не знала она… — устало сказал он. — Я ведь предупреждал об этом. И кое-кто поступил очень глупо. Возвращаемся.

* * *

Утром следующего дня я с чистой совестью отдыхала. После тренировки Бенедикта, сил у меня совершенно не осталось, да и окончательно в себя я так и не пришла, учитель сказал, что на это понадобится теперь некоторое время. Кроме того, всю ночь мне пришлось не спать — меня укусила муза творчества, и я провела всё время возле мольберта, работая над второй картиной.

Она вышла отличной от первой, после урока на природе я знала, что хочу написать: низвергающийся вниз бесшумный поток воды, невероятно синее и чистое небо, бриллиантовые брызги и лунные блики на воде. И маленькая фигурка крылатого человечка. Мой первый полет, исполнение мечты. Картина получилась такой реалистичной, словно была мокрая, я старалась всю ночь, испытывая странное возбуждение, которое обычно предшествовало рождению чего-то невероятного — это были те моменты, когда мне удавалось прыгнуть выше обычной планки. И опять получилось невообразимое, словно картину писала не я, она не была шедевром, но цепляла чем-то, тянула, будто я вложила в холст частичку своей души, всю эйфорию и восторг исполнения невозможного.

Работу я оставила досыхать в одиночестве, позже она украсила бы стену над кроватью, с этими планами я и уснула, но всего на несколько часов.

Дан застал меня лежащей на кровати с листком бумаги и карандашом: я снова рисовала.

— Чего делаешь? — он, с видом интервента критически оглядел мои владения. На мой взгляд, задавать подобный вопрос было верхом глупости — он и так прекрасно видел, чем я занимаюсь.

— Волосы отращиваю, — дала я не менее глупый ответ на его вопрос, не отрываясь от своего занятия.

— Раз уж ты сегодня не идёшь на тренировку, — он немного сердито щёлкнул пальцами, в руке у него появилась тетрадка, — вот.

— Что это? — я, недоумевая, села.

— Нельзя отдыхать, а то совсем расслабишься, — на лице Дана появилась улыбка, но какая-то жестокая, не предвещающая ничего хорошего. — Терпение — тоже важная составляющая нашей жизни, и его тоже необходимо тренировать. Внимание, задание. — Он, продолжая улыбаться, взял одной рукой тетрадь так, чтобы она раскрылась. — В каждой клетке тетради поставить точку. Не требует никаких особых сил, поэтому не страшимся перенапряжения.

Примерно представляя, чем это чревато, я угрюмо кивнула, теребя себя за ухо, и тихо пробурчала.

— Садист… Сатрап…

— Что ты сказала? — подозрительно прислушался Дан, собравшийся уходить. Тетрадку он оставил на столе и теперь, прищурившись, смотрел мне в глаза.

— Радист. Я сказала радист, — я мигом сориентировалась, отвечая ему невинным взглядом, но по невнимательности не успела сообразить и построить логичную легенду, с чего ради я вспоминаю радистов.

— Чего? Радист? — Дан чётко дал понять лицом, что он сомневается в моей вменяемости, да так, что мне самой захотелось проверить лоб на признаки лихорадки.

— Ну да, радисты… Это такие люди… Ну, с рациями, — замялась я, стараясь сохранять ангельский вид. По спине бегали иголочки, так и подмывало сказать какую-нибудь жуткую гадость, я из последних сил держала на лице невозмутимое спокойствие.

— Я знаю, кто такие радисты. Всё, удачи, не опаздывай на лекции, — ему похоже наскучило со мной общаться, напоследок он брезгливо оглядел беспорядок на столе и стопку книг на полу у окна, поморщился, и спешно покинул мою комнату. — Вот блондинка! — Уничижительно донеслось из коридора.

Мне неудержимо хотелось расхохотаться над нашим диалогом, когда я осталась одна, но мою радость, скорее беспричинную, немного омрачало то, что из-за задания побездельничать теперь не получится.

— Я отомщу. И мстя моя будет страшна, — пробормотала я не предвещавшим добра голосом, улыбаясь скверною улыбкой и пряча рисунок со своим последним сном в папку. Это ещё не холодная война, скорее попытки испортить мне настроение, чем отравить существование, но я нашла свой способ отвечать на задания Дана. Весьма своеобразный и очень глупый, он состоял в том, что все задания я нарушала перевыполнением. Я понимала, что подобным образом я самой себе оказываю медвежью услугу, но это пока единственное нарушение, которое я могла себе позволить.

Поэтому я оставила двенадцатилистовую тетрадь Дана на столе нетронутой, взяла свою, случайно оказавшуюся в одном из отделов сумки тетрадь в восемнадцать страниц, и уселась за стол.

Оставшееся время до лекции Бенедикта стремительно таяло, я работала над последними страницами, в глазах уже рябило от точек, но я удовлетворённо кивнула, и, закончив, посмотрела на часы.

Почесав нос, я устало откинулась на стул и прикинула, простят ли мне пятиминутное опоздание, понадеялась на их гуманность, и, захватив блокнотик с лекциями, выскочила из комнаты. Путь мой лежал в столовую.

По коридору я бежала, по лестнице прыгала вниз по ступенькам через одну и, зайдя на кухню за зелёным яблоком, побежала обратно. В коридоре перед дверью я едва не столкнулась с флегматичным Вадимом, судя по траектории движения, пока я его не сбила, направляющимся в сторону комнат, и, возможно, за мной.

— Привет, — я потёрла ушибленное о его грудь плечо. — Ты прямо как железный.

— Ты где была? — Вадим вздохнул и откинул назад рассыпавшиеся по плечам полосы. — Бенедикт уже подумал, что ты потерялась.

— Немного, — я улыбнулась с видом партизана, легко хлопнув его по плечу. — Перепутала столовую и кабинет. — И продемонстрировала ему яблоко. — Будешь?

— Буду, — внезапно согласился он, тоже улыбнувшись, чем поверг меня в немалый шок, я ведь уже думала, что он совсем не улыбается. Он взмахнул ножом, извлечённым из ножен на поясе, и рассёк яблоко на две аккуратные половинки.

— Сделаем вид, что мы всё ещё идём с твоей комнаты. — Вадим облизнул кончик ножа и критически его оглядел.

— Ага, — кивнула я, и, кусая яблоко, отметила, что Вадим скорее всего левша.

— Я слышал, ты вчера вечером учудила, — он вытер нож платком и убрал его в чехол, жуя наконец яблоко.

— Дан болтает? — я покривилась, сочно хрустя плодом.

— Не, — он покачал головой. — Бенедикт, когда меня тренировал, проговорился.

— А он тебя тренирует отдельно? — я не скрывала удивления, даже яблоко чуть не уронила.

— Бенедикт потрясающий мечник. — Вадим уже доел фрукт. — Мне до него ещё далеко.

— А я и не знала. — Вадим на мои слова хмыкнул.

— Ещё бы, он же тебя не тренирует. Погоди, я подтяну тебя до своего уровня, он над нами двоими тогда работать будет.

— А Дан?

— Он знает всё, что нужно для самообороны, просто бережёт руки, — видимо, моё лицо было слишком удивлённым, Вадим пояснил. — У него сила другая, это я мечник, а он — хрономер. — Я поперхнулась последним куском яблока.

— А хрономер, это… — откашлялась я.

— Управляет временем, — успел сказать Вадим, как дверь распахнулась, и появился Дан, едва не врезавшись в нас.

— А мы как раз подошли. — Вадим невозмутимо кивнул мне, а когда Дан не смотрел на него, подмигнул. — Пошли на лекцию?

— Ага, — с улыбкой подтвердила я и сунула Дану тетрадку. — Пошли. — Он ничего не сказал, только глянул странно, одобрительно или нет, я не сообразила; мы вернулись в кабинет.

Лекции я слушала вполуха, сосредоточившись больше на полученной информации. Значит, венефы не универсалы — они так же, как и люди, имеют какой-то талант, что-то, что получается только у них.

— На сегодня всё. Задание выполнить до захода солнца, — как сквозь вату услышала голос учителя и вскинула на него глаза, мысленно чертыхнувшись — я прослушала задание.

— Артефакт. Мы сегодня говорили об артефактах. А задание — создать стимулятор выработки энергии. Как ты помнишь, его надо создавать на открытом воздухе, — повторил Бенедикт, глаза его искрились весельем, мне стало интересно, не в курсе ли он всего случившегося возле двери.

— Конечно-конечно, — быстро сказала я. — Будет артефакт. Спасибо за урок. — Я слегка поклонилась и повернулась к выходу.

— К завтрашнему утру, — уточнил учитель. Я улыбнулась — видимо от него не укрылось отсутствие моего разумного начала на лекции, и присутствие только физической оболочки.

Я кивнула ему, махнула рукой ребятам (от чего Дан скривился, как от зубной боли, а Вадим едва заметно улыбнулся) и вернулась в комнату, чтобы выспаться.

Проснулась я в четыре утра бодрая и достаточно жизнеспособная. С ужасом вспомнив о задании, я примерно прикинула оставшееся до начала занятий время и нагоняй, который, скорее всего, мне светит, и решила сделать его сейчас, пока ещё не поздно.

За окном было темно, в комнате царила немая тишина, тихий шорох постельного белья казался нестерпимо громким, когда я вставала. Сладко потянувшись, я оделась, зевая, нашла в подсобке первый попавшийся предмет, который сгодился бы для создания артефакта — металлический стержень примерно сантиметр в диаметре, и двадцать в длину, приплюснутый на конце и спиралевидной нарезкой. Вероятно, он служил для чего-то более прозаичного, чем его будущая роль волшебной палочки.

Прихватив плитку шоколада, я высунула голову из-за двери и осторожно огляделась на предмет наличия Дана или любой другой живой души. Его персоны, как ни странно, нигде не наблюдалось, что, несомненно, радовало. Однако факт того, как я с сарказмом отметила про себя, что он сейчас мирно спит с чувством выполненного долга, а я в суматохе штурмую выход, определённо огорчал.

Я попрыгала по ступенькам, окончательно натягивая куртку на ходу, сунула в задний карман джинсов наработку, а верхний её конец закрепила за ремнём, и вышла во двор. Утро встретило меня неласковым ветром и морозом, с первых секунд пробравших до костей.

По заданию надо было для работы найти свободное пространство. При тусклом свете луны приходилось ориентироваться только по смутным очертаниям тёмных деревьев за рвом. Его, десятиметрового по ширине, пересекал подъёмный мост, сейчас опущенный, вода во рву замёрзла: я свесилась с моста и потрогала лёд рукой. Металлическая палочка вывалилась из кармана и едва не упала вниз, но я успела подхватить её кончиками пальцев.

— Балда! — в сердцах сказала я. — И как бы ты её из-под моста доставала? Вода-то замёрзла, но твоего веса лёд бы не выдержал!

— Она же не упала, — буркнула я самой себе, сжимая обжигающий на холоде металл.

Путь от моста пролегал по сугробам которые успело намести, видимо, через ров мало кто ходил, тропинки не было. Далеко впереди были деревья, я хотела поискать полянку между ними — мне отчего-то не хотелось начинать работу возле рва, хотя там и было пустое пространство.

Идя по колено в снегу и сражаясь с сильным ветром, я каждые пять минут чертыхалась, разозлённая на саму себя. Ведь ничто мне не мешало сделать всё вовремя, но нет, победила в нашем вечном сражении природная ленивость.

— Ну почему я не эльф и не умею ходить по снегу, не проваливаясь? — тоскливо произнесла я, глубоко засунув руки в карманы и шмыгая носом. Я занесла ногу для очередного шага и врезалась во что-то твёрдое.

В полной прострации я потёрла лоб и потрогала твёрдую и прозрачную стену, догадываясь, что это защитный купол, что окружает замок. Может раньше он и защищал от погодных явлений, сейчас же ветер для этой стены помехой не был, судя по горстям снежинок, то и дело дружно старающихся заползти мне за шиворот.

Я отошла в сторону, как раз приметив чистую полянку недалеко, и когда я её наконец достигла, со стороны мой силуэт напоминал снеговика.

— Б-р-р, — поёжилась я, подпрыгивая на одном месте. — Внимание всем зрителям, сейчас в исполнении Ангела будет воспроизведён ритуальный танец племени тумба-юмба. — Продекламировала я, отряхиваясь, а потом подумала и уточнила. — С целью утоптать снег.

Зрители промолчали и ничем не выдали своего присутствия. В процессе утрамбовывания сугробов в радиусе двух метров, я успела согреться, возможно, ещё и потому, что стало теплее, только снег пошёл сильнее, превратившись из сухой крупы в большие и важные хлопья, парочку из которых я тут же случайно вдохнула ртом и закашлялась.

— Линка на севере, — прокомментировала я, оценивая содеянное. Смысла стараться примять сугробы больше не было — снегопад был такой, что чернота ночи уступила серой мгле. — Всё, отныне моя одежда — это шапка-ушанка, валенки и шуба. — Я вздохнула, чувствуя голод, достала шоколад и откусила ледяной кусочек. Ветер опять усилился, снег превратился в сухую крупу.

Примерно оценив оставшееся время, я зябко потянулась и извлекла стержень из кармана, держа шоколадную плитку в зубах, села прямо на снег, и, сосредоточенно уничтожив от неё половину и убрав её в карман, крепко зажмурилась. Я мысленно собралась, достигла нужного состояния отрешённости, виски заломило, но я только зажмурилась ещё крепче, стискивая зубы. Собирая по крупицам всю ту золотую сущность, которая была внутри меня, и, не представляя конечного результата, совершенно о нём забывая, я сжала ту силу до размеров атома…

А потом произошёл взрыв. Это было как рождение новой Вселенной, как гибель звезды или рождение чёрной дыры, это было что-то такое, чего не описать словами. Ладонь потеплела, это немного вернуло меня в реальность, я ощутила, что мысленных стен, что я возвела внутри своего сознания, больше нет, что вся моя воля подавлена чем-то страшным, что весь процесс создания я перестала контролировать. Всё происходящее было словно в последней стадии опьянения, некоторые промежутки времени выпадали, исчезали сразу же, волнами накатывала слабость и тошнота, мир вокруг кружился в бешеной пляске.

И тогда я испугалась, но страх был не полным, все чувства заморозились, исчезли. Всё пошло не так.

Было жарко, и одновременно холодно, казалось, я тону, или падаю, в памяти всплыли черные руны, мои губы сами выговорили сложные сочетания букв, а по поверхности металла стержня тут же побежали строчки этих рун, живые, страшные, они утонули под поверхностью, засветились зловещим красным…

Я поняла, что лежу на влажной земле, а снежинки падают и тают на лице, резко села и оглянулась. Снег на полянке растопило по идеальному кругу, контраст был разительный.

Поднявшись на колени, с трясущимися руками, я увидела небольшой, с виду металлический, гладко отполированный стержень около тридцати сантиметров. Левую ладонь неприятно сверлило, она была горячая и мокрая — длинный порез перечёркивал линию судьбы и переходил в окровавленный знак Солнца. Кровь капала на землю.

Странно, но боли я не чувствовала, только неприятную пульсацию. Звуков тоже не было, словно я оглохла.

— Та ещё ситуёвинка, — произнесла я вслух, лишь бы не слушать звенящую тишину.

— Что это было? — мне словно ответили, я резко оглянулась, но никого рядом не было. Взгляд остановился на стержне. Я с опаской тронула его, ничего не произошло, осмелев, взяла его в руки и пристально изучила: да, его создала я. Руны, что ползли на его поверхности, будили в памяти их прообразы и чувство старого ужаса.

Я осторожно собрала комок своей силы и, сконцентрировавшись, мысленно сделав воронку на конце жезла, бросила её туда. Руны вспыхнули, и ещё сильнее замелькали по поверхности, меняя формы, переходя в иероглифы, затем становясь похожими на клинопись, снова возвращаясь в руническую систему письма, кружились, пока постепенно не высветлели и не исчезли.

Я с боязливым интересом покрутила стержень перед собой, ничего не случилось, тогда я закрыла глаза и осторожно оглядела его мысленно, а затем зачерпнула оттуда свою вложенную силу и вернула её себе.

— Как батарейка, — нахмурилась я. — А надо же было сделать что-то другое.

— Верно подмечено. Ты хоть поняла, что ты сделала? — голос опять возник рядом, я почувствовала себя сумасшедшей, понимая, что голос звучит только в моей голове, и я разговариваю сама с собой, как с чужим человеком. Никогда бы не подумала, что могу страдать психическими расстройствами.

— Железный жезл, — осторожно произнесла я, стараясь вспомнить всё, что знала о шизофрении, но потом решила, что всё происходящее, возможно,лишь побочный эффект создания артефакта.

— Бинго! — непонятно откуда взявшийся собеседник в моей голове неизвестно отчего развеселился. — Вложить часть сознания, поделиться кровью, отдать свои мысли, создать его без солнца на небе и говорить: «железный жезл»! Всё отлично! Железный… — Я уловила панику в голосе и поняла, что какая-то часть меня отнюдь не весела, наоборот, она в истерике.

— А что такое? — я непонимающе смотрела на артефакт в своих руках.

— Ничего не понятно? — я почувствовала, как начинаю истерично смеяться, при этом испытывая неприятное ощущение, что моим телом кто-то управляет. — Железо! Помнишь, что Бенедикт говорил про него?

— Оно противоположно нашей силе, — тихо произнесла я.

— Да! В том то и дело! Совмещая несовместимое, мы призываем в этом мир недобрые силы. Мало того, что при создании можно было умереть, так ещё теперь жди неприятностей. Хорошо хоть, что артефакт связан кровью.

— Кровью? — я чувствовала, как сердце опять неприятно колет.

— Он создан не под солнцем, а луной, уж тебе должны были объяснить, что венефы дети солнца. Но он связан и не сможет причинить тебе вред. Получилась пластичная волшебная палочка сугубо для личного пользования.

— Пластичная, — я задумчиво смотрела на стержень, а потом так же задумчиво оглядела себя, философски оценивая собственное одеяние: одежда на мне превратилась в лохмотья. Полянку, почти выжженную, стало вновь заносить снегом. — Она может менять внешний вид?

— Может, — я пожала плечами, опять ощущая себя марионеткой, крепко сжала жезл в руках, пробуя его изменить силой воли. Получалось плохо, я не совсем представляла, что делать, как вдруг, неожиданно пришла помощь от той части сознания, о которой я до нынешнего момента не подозревала. Это было как всю жить в тёмной комнате, а потом включить свет и увидеть все уголки. Сила, пришедшая на помощь была иная, чужеродная, особенно когда я почувствовала её выброс — она была совершенно другая, кардинально противоположная, как электрон и позитрон, странно, что от их соприкосновения ничего не происходило.

Я открыл глаза: на коленях лежал меч. Он был красивый, изящная крестовина на стыке лезвия и рукояти, от которой тянулась продолжение, в виде плавной буквы «S», защищала руку. Лезвие, на стыке с рукоятью словно выходившее из полумесяца, плавно закруглялось на кончике.

— Почему меч? — я ошарашено оторвалась от созерцания, ожидая разъясняющего ответа.

— Можно было бы сказать, что это твои скрытые желания, но сейчас сама увидишь, раз не чувствуешь ничего, — язвительно и мрачно отозвалось в голове.

— Что мне делать с мечом, он же для меня бесполезен? — заорала я, всеми клеточками тела ощущая приближающуюся опасность.

— Лучше наверх посмотри, — я быстро откинула непослушные пряди волос, вспоминая все фильмы, где герои пропадали именно потому, что смотрели только по сторонам, забывая поглядывать наверх.

— Змеи с крыльями?! — широко раскрыв глаза от ужаса, я замерла на месте.

— Драконы! — моё более истеричное начало заставило тело броситься прочь с выжженной полянки, не теряя времени на вопли. Попытка бегства из-за стремительно приближающихся в мою сторону двух черных фигур была обречена на провал. Этому способствовали и сугробы, в которых я увязла выше колена. Наверное, умной мыслью было зарыться в снег, но что-то мне подсказывало, что эти мифологические существа откопают меня ещё до марта месяца и таяния сугробов.

Сотрясение земли сбило меня с ног, тяжело пытаясь дышать, я спиной чувствовала горячую опасность, резко бросилась в соседний сугроб, и вовремя: там, где я только что была, пролетел вал огня, снег на мне и подо мной слегка подтопило, но этим он спас меня от ожогов.

Я не шевелилась, глядя на существо, что тоже замерло в метрах пяти от меня.

— Беги! — приказал внутренний голос в панике, и хорошо, что я подчинилась. Второй дракон спикировал почти прямо на меня и сразу выдохнул огонь.

— Куда дальше? — я завопила в полный голос, зигзагами убегая от полянки, прячась за деревьями, забывая, что меня услышат и ответят и без тренировки голосовых связок.

— Нужно его убить!

— Это же не гуманно, — растерялась я, не забывая бежать. — А вдруг это вымирающий вид, занесённый в Красную книгу?

— Сейчас этот вымирающий вид прекрасно перекусит.

Я бросилась в снег и поползла между сугробами. Меч мешал, я даже хотела его бросить, но передумала. Хотя и драконов уже не было слышно — деревья мешали им расправить крылья и маневрировать, на земле они были достаточно неуклюжими, я знала, что, скорее всего, мне придётся изобразить из себя рыцаря в джинсах.

Хотелось спрятаться хоть куда-нибудь, но до замка оставалось ещё далеко. И сотрясение земли опять оповестило о приземлении дракона.

Я поползла в сторону, а потом подскочила, сжав меч как дубинку. Оказавшись перед рептилией, я зажмурилась и, что было силы, заехала ему по голове.

— Да рубить же надо было, — простонал голос, когда меч отскочил от головы дракона, как от гранитной стены. — Бей ещё, пока не поздно! — Надрывался он, я успела недовольно подумать, что моё «второе я» слишком кровожадное, перед тем, как в очередной раз нырнуть в снег, спасаясь от шквала огня. Не похоже было, что дракон был в растерянности, зато я пребывала в состоянии крайнего шока. Мало того, что за мной гнались два дракона, как в дурацком малобюджетном фильме без сюжета, так ещё и меч в руке светился красным, словно я адепт тёмной стороны Силы из «Звёздных войн».

Выбираясь из снега, я сосредоточилась на первом драконе, явно чувствовавшим себя неуютно на земле, второй кружил в тёмном небе над нами, меня это спасало. Я очень быстро, сама себя удивляя, отскочила в сторону, пока дракон разворачивался, цепляясь крыльями за деревья, покрепче схватила рукоять и, надеясь, что не уничтожаю редкий и ценный вид, резко подалась вперёд, к его змеевидной голове. Воспользовавшись секундным замешательством дракона, потерявшего цель, я нанесла сильный удар.

Меч едва не отскочил мне в лоб, отдача от рукояти в руки заставила выронить клинок, и я только с ужасом смотрела, как ко мне разворачивается голова дракона, а хвост угрожающе раскачивается в метре от меня.

— Хоть бы это был сон. Хоть бы это был сон, — билось в голове. — Но что за…

Я заворожено смотрела на каменную текстуру драконьей кожи, внезапно понимая, что это то, что я считала статуей у входа. В голове мгновенно всплыло, что каменные драконы охраняли от инкантар, но ведь я инкантаром не была.

— Я венеф, ящерица ты крылатая! — крикнула я, зажмурившись и ожидая своей участи. Больше ничего я сделать не могла, меч его не брал, да и меча самого уже не было, оставалось только ждать, в каком виде меня предпочтёт откушать рептилия.

Но прошла секунда, минута, а всё ещё ничего не происходило. Я рискованно приподняла веки, рядом, почти нос к носу была изучающая морда с янтарными, почти святящимися глазами.

Унимая дрожь и страх, я ответила ему твёрдым взглядом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем дракон пошевелился, а затем тяжело повернулся в сторону замка, взмахнул огромными крыльями и поднялся ко второму дракону, кружившему среди облаков.

Следя за их грациозным полётом, я упала на колени на расплавленную землю. Шок постепенно отходил, я, почти смирившись с мыслью, что мне пришёл конец, теперь заново расставляла жизненные приоритеты.

Наконец, я поднялась, сжимая меч, поплелась к замку, с каждым шагом увеличивая скорость, пока не побежала так быстро, как ни разу в жизни ещё не бегала.

Влетев в дверь, я постаралась не смотреть наверх, где в арочном проёме уже чернели две статуи огромных, переплетающихся драконов, мгновенно взобралась по винтовой лестнице и, оказавшись в своей комнате, тяжело дыша, захлопнула дверь и задёрнула шторы.

Поборов желание спрятаться под одеяло, я стянула обгорелую и растрёпанную на лоскутки одежду и уселась на пол в центре комнаты, качая головой.

Надо скрыть как-то мою вылазку и горе-битву, если не засмеют, то точно отругают.

— И что ты хочешь сделать? — ехидно осведомился внутренний голос. Я вздрогнула, про него я уже и думать забыла.

— У меня нет вариантов, — вздохнула я, отстранённо воспринимая очередной шок.

— Есть один способ, — потянула моя вторая личность. — Правда этот способ не для слабонервных и, вообще-то, нарушает ещё несколько правил.

— Чему быть, тому не миновать, — философски вздохнула я. Если весь мир переворачивается вверх тормашками, как любила выражаться моя подруга Лиса, надо вовремя успеть встать на голову.

— Вызови метель. Она скроет все следы, — следом за фразой я поняла, как это сделать.

— Замётано, — устало кивнула я. — А что с этим? — Я кивнула на меч, до сих пор зажатый в руке.

— Сосредоточится и обратно превратить в жезл. Кстати, он сам себя, судя по рунам, считает состоящим из четырёх стихий.

— Значит я и буду звать его мечом Четырёх Стихий, — отмахнулась я, пытаясь уменьшить клинок. Получилось с трудом, медленно, но всё-таки получалось. Подъём на тренировку был где-то через пару часов, и лучше было хоть немного поспать. Тем более что за окном уютно запела метель.

* * *

После тренировки с Бенедиктом и Вадимом, я вернулась в комнату досыпать, а когда подошло время, подхватив жезл, побежала на лекцию.

У самой двери я почти лоб в лоб столкнулась с Даном, как раз выходящим из кабинета. Тот подозрительно смерил меня взглядом, когда я попыталась протиснуться мимо него в дверной проём, и приказал.

— Стой, — я заметила в глубине кабинета лёгкое свечение, понимая, что от телепортации.

— Чего тебе? — невольно спросила я, сразу прикидывая, на сколько минут могу опоздать.

— Бенедикта сегодня не будет. И лекции тоже, — произнёс он, выталкивая меня из кабинета и закрывая дверь. А потом прищурился, заметив в моей руке жезл. — Что это?

— Домашнее задание, — поморщившись, ответила я, пряча руку за спиной. Меньше всего на свете хотелось, чтобы после всех усилий у меня его забрали.

— Давай сюда. — Дан, я удивилась его ловкости, выхватил жезл и вскоре скрылся за поворотом. До меня запоздало донеслись его слова. — Задание считай зачтённым, а жезл я оставлю себе.

— Чтоб тебя бешеный сумчатый дьявол укусил! — в сердцах стукнула я по ни в чём не повинной стене, когда поняла, что меня оставили без детища, причём нагло и без права возвращения. — Ну погоди, я верну его обратно, — бессильно стукнув стену, я опустилась на пол, закусив губу и пытаясь придумать, что теперь делать.

— Даниэль, скорее всего, в своей комнате бросит его валяться. А ночью он спит как медведь в зимней спячке, — заметил знакомый голос. Я нервно подскочила, увидев Вадима, выходящего из кабинета Бенедикта. Похоже, он стал невольным свидетелем разыгравшейся здесь драмы, и даже дал ценный совет насчёт дальнейших действий. — И в следующий раз будь осторожнее с драконами.

— Спасибо… — немного растерянно пробормотала я его удаляющейся фигуре, а он лишь махнул рукой и скрылся. Видимо, Вадим был в курсе моих ночных похождений, но никак по этому поводу не высказался.

— Вот тебе, бабушка, и эпическая сила, — невнятно буркнула я, угрюмо отправляясь в свою комнату, отдохнуть после бессонной и тревожной ночи, чтобы затем последовать совету Вадима.

Я проснулась часам к двенадцати ночи от кошмара, когда за окном в непроглядной мгле холодный северный ветер кружил горсти снега и бросал их в стекло. Под одеялом было тепло и уютно, но сон уже прошёл, на его место приходила жажда деятельности. Позволив понежиться себе ещё около часа и обдумывая план дальнейших действий, я наконец встала, оделась и, стараясь не попасться никому на глаза, совершила полуночный набег на столовую в поисках подкрепления, там же, не удержавшись от соблазна, закусила несколькими мандаринками, за что, спустя ещё час поплатилась аллергической сыпью.

Пребывая в скверном расположении духа, раздражённо почёсывая зудящую кожу, я расхаживала по комнате, отчаянно злясь на Дана за его выходки и не зная, как поступить, последовать ли намёку Вадима и навестить комнату похитителя, или оставить всё как есть и смириться, ибо последствия возвращения жезла могут быть непредсказуемыми.

— Ангидрит твою перекись марганца! — наконец не выдержала я напряжённого размышления о встающих передо мной перспективах и махнула рукой. — Пройдусь тихонечко по второму этажу, ненароком заглядывая во все комнаты — повезёт — найду комнату Дана, а там, как фишка ляжет. Удача — найду жезл, неудача — жизнь определённо хуже не станет. — Вслух подумала я. По ощущениям, было уже около трёх утра, если взять за основу то, что ближе к утру сон самый крепкий, то выдвигаться стоило часам к пяти, поэтому я, наведя крепкий горячий чай, уселась за стол рисовать, чтобы хоть как-то отвлечь себя от нервных мыслей.

Лишь закончив эскиз и почувствовав себя внутренне собранной, я размялась, а потом тихо прокралась к двери, открыла и выскользнула в коридор. Тихо двигаясь вдоль стены в полной тишине, я просматривала попадающиеся у меня на пути двери и надеялась, что у Даниэля нет привычки закрываться на ночь на замок.

Искомая комната обнаружилась после шестой попытки, и то по чистой случайности, когда я уже отчаялась закончить поиски.

Тёмное, но явно обжитое помещение, встречало творческим беспорядком и тихим сопением его обитателя. Я не была уверена, что это комната Даниэля, лишь интуиция кричала о правильности сделанного выбора, но попытка была не пыткой, поэтому я тихо, прокралась в комнату. Кровать со спящим человеком была справа от окна, стол, заваленный ворохом бумаг, был далеко слева, а путь до него был завален книгами и другими предметами, мало различимыми в темноте.

Стараясь ни на что не наступить, двигаясь в полусогнутом состоянии, я пробралась к тёмной громаде письменного стола: всё та же интуиция подсказывала мне, что жезл находится там, он словно манил к себе.

Шестое чувство не подвело, моё детище действительно находилось на столе, слабо светясь серебристо-красноватым цветом. Схватив его, я почти ползком вылезла из комнаты Дана, под его размеренное дыхание, позволила себе с минуту успокоиться и отдышаться в коридоре, а потом помчалась в свою комнату, припрятать жезл в «тайной комнате».

До подъёма оставался час, я привела себя в относительный порядок и спустилась вниз, завтракать. До тренировки оставалось ещё много времени, и поэтому я наслаждалась одиночеством, правда, недолго.

— Утренний променад? — язвительно спросил Дан, появляясь в столовой. К тому времени я успела убрать все продукты, чтобы он на меня не набросился с упрёками о несоблюдении диеты, и пила лишь чай. Промычав в ответ что-то невразумительное, которое при желании можно расценить и как да, и как нет, я попыталась удалиться от греха подальше, но в столовой в этот момент появился ещё и Вадим.

— Бенедикта сегодня не будет, — сообщил он, присаживаясь на стул, который я только что освободила.

— Отлично. Меня тогда сегодня тоже не будет, — кивнул Дан, захватил пару фруктов из вазы и ушёл, оставив нас одних. Судя по неяркому свечению за поворотом, он телепортировал.

— Что собираешься делать? — Вадим откинулся на стуле, покачиваясь, тёмные длинные волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

— На тренировку идти, — удивилась я, замирая в дверях, не зная, уходить или остаться.

— У меня настроения нет тебя сегодня гонять, — он хитровато прищурился. — Да и твои утренние похождения вполне сойдут за тренировку.

— Всё знаешь, да? — я присела рядом с ним, покрутила в руках апельсин, но всё же положила его на место. Аллергия — дело суровое.

— О многом догадываюсь. Да и драконы не молчали, — он бросил на меня непонятный взгляд, я поёжилось.

— Наябедничали! — в сердцах ругнулась я, понимая, что все мои горе-вылазки известны. — Что ещё знаешь?

— Ты лучше свой жезл покажи, мне кажется, он может быть занятным. — Вадим взялся за приготовление завтрака, я косо на него глянула, взяла зелёное яблоко, подкинула и откусила.

— Покажу. Только обещай не отбирать в личную коллекцию, — наконец согласилась я. Вадим относился ко мне неплохо, даже помогал, вряд ли он держит на уме что-то плохое.

— Обещаю. Мне интересно взглянуть на меч, в который он превращается, — он принялся за завтрак, а я чуть не уронила яблоко.

— Интересно, о чём же ты не знаешь, — риторически заметила я, надеясь, что Вадим будет молчать о своих знаниях.

— Не переживай. Мне просто любопытно.

— Тогда зайдёшь после того, как позавтракаешь, ко мне в комнату, — я захватила с собой ещё одно яблоко и вернулась в свою обитель, оставив Вадима одного.

Явился он как раз в тот момент, когда я, устранив в комнате лёгкий беспорядок, сидела за столом и изучала движущиеся руны на поверхности жезла. Как только он вошёл, я заставила жезл вытянуться в меч, радуясь, что у меня получается совершать маленькие чудеса, противоречащие обычной логике.

— А ты, оказывается, художник, — заметил он, разглядывая картину над кроватью, которую я успела повесить. Откуда Вадиму было известно, что её автором являюсь я, даже догадок не было.

— Наверное, — согласилась я, протягивая ему меч, но он не стал его брать, разглядывал на расстоянии. Спросив, почему он так себя ведёт, я получила интересный ответ.

— Ты, скорее всего, не заметила, но этот артефакт для личного пользования. Твоего пользования. Как он поведёт себя у меня в руках, я предсказывать не берусь.

— Откуда такая уверенность?

— Можешь попробовать надрезать палец? — ответил вопросом на вопрос Вадим, присаживаясь на свободный стул.

— Зачем? — немного испуганно покосилась я на острое как бритва лезвие.

— А ты просто попробуй, — обхватив колено, предложил он, внимательно следя за моими действиями.

Я вздохнула и осторожно провела по безымянному пальцу лезвием, затем надавила ещё сильнее, но меч, на глаз казавшийся острейшим, на ощупь был совершенно затупленными.

— А теперь лист. — Вадим с лёгкой улыбкой подбросил в воздух бумажный самолётик, который успел сложить. Поймав его на лезвие, я с лёгкостью срезала крыло.

— Это как? — ошарашено присев рядом с потерпевшим крушение самолётиком, спросила я.

— Эффект привыкания. Этот меч не причинит тебе никакого вреда, зато всем остальным не особо поздоровится. Я бы на твоём месте попытался бы расшифровать руны на его поверхности, чтобы понять, что он означает.

— В ближайшее время займусь, — пообещала я, осторожно положив меч на стол, подняла с пола самолётик. — Что ещё интересного можешь сказать насчёт него?

— Пока не знаю. — Вадим задумчиво почти коснулся меча, неопределённо хмыкнул, — мне очень интересно, как у тебя вышло сделать его таким…

Я хотела спросить каким, но вспомнив момент создания и всем телом ощутив пульсирующую боль от пореза в руке, промолчала. Вместо этого поинтересовалось:

— А ты увлекаешься артефактами?

— Скорее оружием. Ещё когда я почувствовал используемую тобой силу, я заинтересовался тем, что ты создала, а когда узнал, что у полученного жезла есть вторая сущность меча, решил посмотреть. Я сначала думал, что произошло что-то опасное, но теперь вижу, что с домашним заданием ты справилась, немного необычно, конечно. Ты делаешь успехи.

— А кому нужны наши успехи? Для чего нас готовят? — замиранием задала я давно волновавший меня вопрос, даже дыхание затаила, не ожидая, что смогу зайти так далеко.

— Всему своё время. — Вадим покачал головой. В его интонации прорезалась сталь, было понятно, что на эту тему он разговаривать не хочет. Пришлось прятать своё любопытство в дебри подсознания.

— А твоя катана тоже артефакт? — поспешила я сменить тему, вспомнив свой первый день здесь.

— Не совсем. Для венефов — обычный меч, для инкантар — смертельное оружие. Он противоположен их сущности.

— Сам его создавал? — поинтересовалась я, разглядывая руны на своём мече. Они беспрестанно менялись, иногда превращались в иероглифы, иногда — во что-то похожее на клинопись, иногда мелькали греческие буквы, но они быстро исчезали.

— Достался по наследству.

— Наверное, спрашивать от кого бесполезно? — я улыбнулась, не ожидая ответа.

— Почему же. — Вадим пожал плечами. — Никакой тайны, достался от д… — тут он споткнулся, внимательно глянул на меня, и быстро произнёс, — хотя ты права, спрашивать бесполезно, ты всё равно их не знаешь.

Я открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но не стала. Похоже, с тайнами мадридского двора делиться никто не желал даже под страхом смертной казни. А значит, если уж мне так любопытно, придётся разведывать всё самой. Кажется, Вадима посетили те же мысли, но запрещать он мне ничего не стал, лишь предложил.

— Хочешь взглянуть?

— Была бы не против.

В комнате у Вадима я была впервые, и впечатления получила противоречивые. Место постоянного проживания она мало напоминала, скорее Оружейную палату, внушительные коллекции колюще-режущих предметов украшали стены, были и доспехи, но скорее всего японские, периода сёгуната Токугава.

На почётном месте была и искомая катана, как раз возле доспехов. Как потом сказал Вадим, ей было больше трёхсот лет, и эта реликвия раньше принадлежала настоящему самураю, впоследствии оказалась в Европе, совершила почти кругосветное путешествие, переходя из рук в руки, пока не оказалась у того, кто передал её Вадиму. Он рассказал и про другое оружие, у всех были занимательные истории, иногда кровавые и страшные, иногда даже весёлые, я просидела у него в комнате допоздна, получая тонны новой и интересной информации. Вадим был настоящим ценителем культуры Востока, особенно традиционной Японии, и оказался поистине кладезем сведений, от которых захватывало дух. И хотя с момента нашего знакомства прошло немного времени, я могу с уверенностью сказать, что мы подружились.

* * *

Утром же, как выяснилась, Бенедикт не вернулся, зато Дан, пребывающий в благодушном расположении, появился на утреннем занятии.

— Бенедикта нет, — сообщил он очевидное, мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть, ожидая его дальнейших приказаний. — Поэтому тренировку сегодня провожу я. — Ехидно продолжил тот.

— А-а-а, — потянула я, прикидывая, чем это может вылиться, а Дан лишь улыбнулся и чуть коснулся моего плеча. Перед глазами всё поплыло, и я лишь успела подумать, что приближаются очередные приключения.

И правильно. Я сфокусировала взгляд. Светило солнце.

— Это другой материк. А точнее, Северная Америка, — заметил Дан, не щурясь глядя на солнце. Я тихо охнула. — Я буду ждать тебя через тридцать километров отсюда. Здесь не потеряешься, если пойдёшь по главной дороге, никуда не сворачивая. На весь период — пять часов. Проверка выносливости, посмотрим, что дали каждодневные тренировки. — Он хмыкнул, окинул взглядом прилагающийся пейзаж и растаял в воздухе. Несколько минут я ошарашено смотрела на то место, где он только что был, потом до меня дошёл юмор ситуации. Была ли это месть за похищенный жезл или очередная своеобразная шутка, я не знала, оставалось лишь следовать глупым, на мой взгляд, требованиям.

В безвольной злости топнув ногой по гладкому асфальту, я двинулась вперёд. Сначала я думала, что Дан пошутил, но глядя на солнце, клонившееся к закату, в то время как только что было утро, я получила неумолимое подтверждение того, что это другой материк. Даже на закате солнце по-прежнему палило, невидимые насекомые стрекотали в траве, было пыльно и хотелось пить. Пятнадцать километров я прошла, сверяясь с указателями, часов, чтобы узнать время, с собой не было, поэтому я на всякий случай шагала с максимальной скоростью, чтобы не опоздать, в грязь лицом ударить совершенно не хотелось.

Прошло, скорее всего, часа три, когда я, обливаясь потом, устроила привал, прикорнув под тенистым деревом, недалеко от дороги. На уголках сознания всё больше шевелился страх, что я потеряюсь, или про меня забудут, или не смогут найти, или с моей везучестью я попаду в очередную беду. Я старалась не думать, будет ли действительно ждать меня Дан на тридцатом километре моего путешествия, и не будет ли он ждать всего пятнадцать минут, а потом исчезнет, но неприятные холодные мурашки, несмотря на тёплую погоду, отправившиеся в разведку по моей спине, заставили вскочить и поспешить дальше по дороге. Нет уж, я хочу в долгожители, и теряться здесь я не собираюсь, у меня ещё имеются планы на будущее. Использовав остатки сил, я телепортировала яблоко из Канады, на мою радость, она находилась на том же материке, что и я, поэтому это было незатруднительно.

Немного подкрепившись, я продолжила свой путь, завершить который мне предстояло не скоро.

Дана я заметила издалека, он сидел на обочине, читая книгу, подсвеченную фонариком, на моё приближение никак не реагируя, я же, едва передвигая ноги, подошла к нему и села.

— Зря сидишь, вставай, — пробормотал он, не отрывая глаз от текста. — Пойдём ещё пройдёмся. Я здесь давно не был.

Я хотела возмутиться, сказать, что и так устала, но в то же время понимала, что моего мнения здесь никто слушать не будет, этому, не тратя сил, поплелась за ним, разглядывая чужие звезды. За последнее время я стала так выматываться, что я уже не успевала думать о чём-то грустном, жалеть себя и находится в пессимистическом настроении.

Когда Дан остановился, я уже почти спала на ходу, даже сил злиться на него не оставалось. Он ничего не сказал, лишь взял за плечо и вернул нас в замок.

Ноги гудели, когда я поднималась к себе в комнату, на каждой ступеньке приходилось останавливаться отдохнуть, и, когда я наконец-то оказалась в своей обители, рухнула на кровать и больше не шевелилась, погрузившись в глубокий сон.

Опять кошмар.

Огромный зал с высокими потолками, вход в него теряется в темноте. Я чувствую, что позади меня кто-то есть, но мне до жути не хочется оборачиваться, с каждой секундой становится всё невыносимей, и я просыпаюсь.

Отдышавшись от ужаса, я уснула вновь.

Лишь поздним вечером я, с ноющими ногами, выбрала очередную книгу из стопки и начала читать. И Провидению было угодно, чтобы я взяла именно тот том, в котором подробно описывался ритуал, как взламывать купола защиты!

Через час я уже знала всё. Какие руны чертить, какие предметы понадобятся, что нужно делать. Оставалось лишь основательно подготовиться, и морально, и физически для давно задуманного побега.

На следующий день занятия с учителем возобновились.

— А вы можете воскрешать мёртвых? — это мой вопрос Бенедикту. Он вернулся утром, уставший и недовольный, однако это не помешало ему сразу же собрать нас на занятия. Сегодня он рассказывал нам о мироустройстве с точки зрения венефов и торопился, словно его кто-то подгонял. Он поведал, а другого слова и не подобрать, о том, что существует параллельный мир, близнец или отражение, подобный нашему, но населяют его инкантары. А между нашими мирами, соединёнными в одной бесконечной точке, узким канальцем огромных песочных часов, находится Ничто, пустыня, которая именуется Смертью в обоих мирах. За печатями, скрывающими это место, находится серые пески, куда уходят души умерших, и легендарный Храм Ристалищ, точнее будет, если назвать его лабиринтом, пройти который удавалось лишь единицам. Существует предание, что храм этот был построен Богами, и если дойти до самого сердца лабиринта, Sancta Sanctorum, и помолиться, то желание молящего будет исполнено.

Бенедикт рассказывал ещё много чего, Даниэль и Вадим тихо шушукались, обсуждая услышанное, но почему я задала именно этот вопрос, затрудняюсь ответить.

— Нет, я не умею, и ни один из венефов не может этого делать. Некроманты… ты о них подумала? — Бенедикт задумчиво смотрел на огонь, разожжённый в камине, не оглядываясь на нас. — Инкантар считают тёмными, злыми, именно потому, что только их земли рождают следующих тропой Смерти. Но дар этот редкий. Когда живое существо умирает, печать на Вратах начинает светиться, и свет её горит, пока душа не пройдёт дорогой смерти, некроманты же могут приостановить её свечение, могут поймать и поработить душу, облечь её себе на служение, могут использовать оставленные жизнью тела в своих целях, восстановив облик, портрет умершего.

Но заставить Врата отпустить живое, вернуть дух в тело способны лишь очень сильные некроманты, и цена за воскрешение может быть очень высока. Всегда существует вероятность, что неосторожный инкантар сломает печать, и вход в пустыню Смерти останется открытым, выпуская в оба мира преображённые души умерших.

— А сильный венеф не сможет сделать так же? Воскресить и запечатать? — появление в деле личного интереса заставило задавать неосторожные вопросы, но соблазн был слишком велик.

— Мы используем силу в ином направлении. — Бенедикт внимательно на меня посмотрел. — И никому не под силу вернуть тех, кто умер давно. Некроманты получили силу управления печатью в обмен на свой дух, в результате сложного обряда, который навсегда лишает их возможности вернуться в привычный круговорот жизненной энергии.

— Но ведь Вратам всё равно, какую жизнь она получает. Всегда можно произвести обмен. Свою жизнь на чужую. Если всё вовремя сделать, — тихо сказала я, потирая ноющий висок.

— Кто тебе сказал об этом? — учитель остановился напротив меня и уже не скрывал насторожённости. Я же, чувствуя его вопросительный взгляд, очнулась от размышлений, в ушах стоял ещё звук собственного голоса, но о чём я спросила, уже не помнила.

— Что? Я что-то сказала? Прости, я задумалась, — покаялась я, невольно ёжась от направленных на меня взглядов.

— Хорошо, — он всё ещё задумчиво смотрел на меня, потом прошёлся по кабинету. — Что ж… — И он продолжил нам рассказывать о разнице между миром венефов и инкантар.

Закончив лекцию, мы ещё немного потренировались в полете и выращивании крыльев. Было занимательно смотреть на Дана, ангельская внешность которого дополнялась парой белоснежных крыльев, но качество полёта оставалось на уровне камикадзе-профессионала. У меня получалось немногим лучше, пусть и на мой субъективный взгляд. Остальное время мы провели, занимаясь отдельно, так как Бенедикт в очередной раз исчез, решая срочные дела.

Целый день мне не давала покоя одна мысль. Сегодня утром в кабинете Бенедикта я заметила над камином маленький кинжал с рунами, идеально подходивший для обряда, о котором я прочитала накануне. Ещё тогда мне в голову пришла идея одолжить его на время, а затем вернуть, как только я сама вернусь. Размышляя над морально-этической стороной своего замысла, я ходила по комнате и напевала какой-то прилипчивый мотивчик. Раньше нужно было дождаться очередной отлучки Бенедикта, единственная проблема была в кинжале, ну а теперь, когда пробный экземпляр был найден, оставалось только его позаимствовать. Можно было бы попросить у владельца, но, не сомневаюсь, моя просьба вызвала бы град вопросов, а рисковать я не могла, поэтому, честно говоря, я собралась украсть кинжал. Я попыталась было его телепортировать, но мои паранормальные силы в этот раз дали сбой, хотя я пыталась несколько раз. А раз гора не идёт к Магомету, то Магомет должен отправится к ней сам.

Я дождалась ночи, раз уж кражи заведено совершать именно в это время суток, коротая время в библиотеке и загружая мозг любой информацией, могущей пригодиться в будущем деле.

Я захватила большие песочные часы, найденные на нижних уровнях замка, и, когда было уже за три ночи, решила, что время пришло. Стараясь воспроизводить как можно меньше звуков, я спустилась на второй этаж, миновала свою комнату и тихо прошмыгнула в кабинет своего учителя, пробираясь сразу к камину.

Стоило мне только взять кинжал в руки, как по коридору раздались чьи-то приближающиеся шаги, поэтому пришлось оставить его на месте и заметаться в поисках места, где можно было спрятаться. Зажимая себе рот обеими руками, чтобы не закричать, я забралась под рабочий стол Бенедикта, сжавшись в комочек.

В кабинет зашли двое, и один из них был Бенедикт, а второй… Его учитель называл Кристианом. Они говорили о чём-то, озабоченно, как говорят о давно наболевшем и близящемся к развязке, Кристиан шептал быстро, отрывисто, из его слов я мало что слышала, что-то про духов и другой мир, что-то про школу, которую стоит закрыть и об этом нужно сообщить Ванде. Бенедикт отвечал размеренно и скупо, обдумывая свои ответы, говорил, что замки ещё сдерживают кого-то, и паниковать раньше времени не стоит, что скоро придут на подмогу, и их задача укрепиться, насколько это возможно. Они спорили о состоянии Кристиана, и я с ужасом поняла, что его недавно ранили и это произошло, когда Бенедикт вёл первое занятие по трансформации. Так вот, что тогда произошло!

От прозрения мне так нестерпимо захотелось чихнуть, что всё оставшееся время я просидела с зажатым носом, пропустив всё, о чём они говорили дальше. На моё счастье они вскоре оба вышли. Посидев под столом ещё минут пять для надёжности, всё ещё зажимая нос, я выбралась из своего укрытия и затаилась, прислушиваясь к шорохам.

Во всём замке царила мёртвая тишина. Стараясь не шуршать, я встала на цыпочки, подтянулась и подцепила кинжал кончиками пальцев, а он выскочил между ними и рухнул на полочку над камином, где стояли разные безделушки — видимо, даже Бенедикт бывает временами сентиментален.

Кинжал упал на пол со звоном, утянув за собой небольшую картину в рамке и железную статуэтку, грохот был такой, что от страха сердце гулко забилось пятках. Но на шум никто не прибежал, хотя я и замерла как мраморная колонна на месте преступления, поэтому я быстро подхватила с пола статуэтку и картину, водрузила их на место и лишь потом заметила, что картина упала неудачно — рамка раскололась и сама картина вывалилась из подрамника. А вместе с ней выскользнула маленькая фотография.

Я подняла её с пола. Пригляделась к изображённому. А потом засунула фотографию обратно под картину, подоткнула стыки рамки, чтобы рама с картиной казалась целой и, подхватив кинжал, поспешила вон, унося с собой мрачные мысли.

На фотографии была я и моя мама.

* * *

План разведки был разработан уже давно. Я выучила, как чертятся нужные руны, кинжал я достала, компас был добыт, все приготовления были завершены. Оставалось лишь собраться с духом, ибо то, что я собиралась совершить в рамки примерного поведения не входит и по голове меня за содеянное не погладят. Правда, для этого им нужно об этом узнать, но всё было разработано в достаточной мере хорошо, поэтому я не сомневалась, что предприятие завершится успехом. Даже день недели был выбран неспроста, ночь субботы, ибо в воскресенье меня не сразу хватятся, а значит, будет время и для того, чтобы вернуться.

Примерно в час ночи я начала действовать. Не известно, спят ли обитатели замка, но они должны твёрдо считать, что сплю я. Поэтому свет был давно погашен, подушки в кровати уложила так художественно точно напоминающими фигуру человека, что мне самой постоянно мерещилось, что в моей постели кто-то есть.

Сумку в поход и одежду я давно приготовила загодя, поэтому сейчас просто отрастила себе пару лишних конечностей в виде крыльев, рюкзачок надела не как обычно на спину, а на живот, чтобы не мешал крыльями, распахнула окно и кое-как взобралась на подоконник. Рост у меня сейчас был как у шестилетнего ребёнка, а это было сопряжено с некоторыми трудностями. Холодный ветер ударил в лицо, я взглянула тёмной ночи в глаза, зажмурилась и выбросилась из окна. Секунда — и за спиной, как парашют, расправились крылья, а грудь наполнило кричащим чувством эйфории.

Холода я не чувствовала, сказывалось учащённое сердцебиение, поэтому без особых проблем достигла того места, где купол защиты сходился с землёй. Там я снизилась и перешла на обычный способ передвижения, чувствуя, как в ботинки, ставшие мне большими, забился снег, а из прорезанных в куртке дыр для крыльев заползает холод. Руки, вытянутые вперёд, натолкнулись на что-то упругое, я остановилась. На этом этапе начинается всё самое серьёзное.

Тот обряд, который я изучила, был одномоментный. То есть у меня есть мгновение после того, как я сделаю дверь в куполе на то, чтобы успеть проскочить наружу. После этого дверь исчезнет, чтобы попасть обратно придётся всё проделывать заново. Такой взлом будет проделан достаточно легко по причине того, что я венеф, а защита рассчитана на инкантар, во всяком случае, я на это надеялась.

Наконец, собравшись с духом, я вытащила заготовленный кинжал и начертила на нём странную закорючку, похожую на иероглиф, такую же начертила на прозрачной стене перед собой, для этого пришлось уколоть палец и рисовать кровью, затем закрыла глаза и погрузилась в транс. Для успешного результата необходимо до мельчайших подробностей представить, как в идеальном, без трещинки, куполе прорезается дверь, мысленно ухватиться за её края и раздвигать, пока туда не сможет протиснуться всё тело, когда же это будет закончено, здесь, в реальности, как можно быстрее прорезать кинжалом дыру, что была образована на духовном уровне, и выскочить наружу.

Всё это было проделано очень быстро, поэтому ничего ощутить особого не удалось, секунда — и я на свободе. Позади стянулась краями дверь, я счастливо улыбнулась, хотя от напряжения тряслись руки.

Следующим этапом был компас и выяснение пути. Как-то Дан обмолвился, что мой город находится примерно на две сотни километров южнее, а скорость моего полёта была аномально быстрой для моего роста, около ста километров в час, это было неудобно, но тело и в особенности глаза, были приспособлены к такому перемещению. На всякий случай я густо намазала жиром открытые участки кожи, натянула горнолыжные очки, накануне материализованные прямо из дома, и, сделав разгон, полетела в сторону цивилизации.

Полет пришлось запоминать в мельчайших подробностях, не обращая внимания на холод, разглядывать пустоши вырубок, маленькие болотца, видные лишь по черным остовам мёртвых деревьев, вьющиеся дороги и ползущие по ним маленькие букашки — автомобили. Нужно было знать дорогу назад.

Дан не обманул, две сотни километров позади — и внизу запылали огни города. Сделав поправку на ветер, я опустилась в Центральном парке: оставалось теперь только убрать крылья, переодеться и ехать домой. Через пять минут я ловила такси, хорошо хоть, что взяла кошелёк с собой, по времени было уже почти пять утра.

Через пятнадцать минут я была возле своего дома, ещё в машине достала связку ключей, где их было больше десяти. По старой примете я их никогда не выбрасывала. Теперь ещё чуть-чуть — и я дома.

Но квартира встретила тишиной, не было даже кошки. Вещи были как и прежде, на своих местах, было понятно, что мама опять в командировке.

— Чёртова работа! — выругалась я, пнув ни в чём не повинную стену. Уже в который раз я убедилась в собственной невезучести, но опускать руки не престало. Друзей, наверное, не стоит навещать, значит, надо оставить записку, сообщить, что со мной всё в порядке, чем я и занялась. Ещё, нашла наручные часы на столе, застегнула их на руке и сунула в карман запасные батарейки. Хотя бы время теперь буду знать. Затем порылась в документах, ища все свои рекомендации по поводу болезни, рецепты на лекарства, но вместо этого наткнулась на потрёпанную больничную карту.

— Странно, — пробормотала я, поднимаясь с колен и отходя от документов, разбросанных по полу. — Она же должна храниться в регистратуре? — Я заглянула на последние страницы, карта была моя, но заканчивалась пятилетнем возрасте. Зато в самом начале были пометки о беременности мамы. Оказалось, роды были тяжёлыми, я об этом знала, мама рассказывала, что я родилась без признаков жизни и долго лежала в детской реанимации, чем сильно испугала родителей. А из следующих страниц вывалились сложенные документы об удочерении. Меня. Моим папой.

Руки задрожали, карта вывалилась из рук. Схватившись за голову, я осела на пол, хватая ртом воздух, на глаза наворачивались слезы, невыносимо хотелось закричать и что-нибудь сломать.

— Хватит, — шёпотом приказала я сама себе. — То, что папа мне не родной, не означает, что он не папа. — Я глубоко-глубоко вздохнула, и долго не выдыхала, пока голова не очистилась от лишних мыслей. Затем убрала все документы, оставив лишь пару рецептов.

На маминой кровати я оставила листок бумаги, сложенный вдвое, где рассказала, что со мной всё в порядке, обрисовала свою учёбу и попросила передать приветы друзьям.

В шесть я вышла из квартиры. За спиной, в рюкзаке, были упакованы некоторые нужные вещи. Оставалось только два пути — походить по городу и магазинам или лететь домой.

Выбрав первый вариант, я пешком отправилась в круглосуточные магазины, где приобрела большей частью аллергены — шоколад и мандарины, и отправилась обратно.

Взлетела я из Центрального парка в седьмом часу утра, к девяти я должна была быть у замка.

Единственное, что меня стало напрягать к концу полёта, это отсутствие каких-либо признаков замка в округе. Было уже девять утра, уже рассвело, но ни купола защиты, ни замка, не было видно, хотя место было то, потому как я очень хорошо запомнила небольшое замёрзшее озеро рядом.

Поднявшись выше, чтобы захватить как можно больше местности взглядом, я провела в воздухе ещё около получаса, пока наконец окончательно не уверилась, что потерялась. Скорее всего, купол защиты делает невидимым замок, и нужно точно знать, куда идти, чтобы туда попасть.

Я спустилась вниз, побродила по снегу среди деревьев. Волнами накатывала паника, но движение впереди заставило спрятаться за дерево.

Дан. Он меня не замечал, зато я отлично его видела, спрятавшись за деревьями и сложив крылья. Даниэль только что телепортировал, и, сам того не ведая, спас меня от глупой и ужасной ситуации. Он как раз занимался тем, что вскрывал защиту замка, оказывается, я не добралась до него всего несколько сотен метров.

Когда он прошёл, я выждала ещё десять минут, вслушиваясь в тишину леса, затем добежала до места, где заканчивались следы Дана, и совершила ритуал. До замка я долетела в рекордные сроки, отсчитав нужное окно, я зацепилась за карниз и толкнула незапертое окно. В комнате было студёно, я убрала крылья и залезла в тёплую ванну, чтобы напряжённое полётом и трансформациями тело отдохнуло. Там я и уснула.

Разбудила меня вода, ставшая холодной. Тряся мокрой рукой, чтобы стряхнуть капли, я потянулась к часам. Обед. А значит, чтобы не вызывать подозрений, мне надо спуститься к завтраку, а потом уже можно возвращаться в комнату и досыпать.

Я убрала рюкзак в потайную комнату и спустилась вниз. В коридорах, да и в самом замке было подозрительно тихо.Сначала мне показалось, что на кухне никого было, но потом я едва не ударилась об шкаф. Дан, хмурый, как осеннее солнце, стоял в цветастом фартуке и что-то готовил. Я хотела было рассмеяться, но внезапно поняла, что за весь тот сервис и меню, что, казалось, предоставляли домовые, отвечал Дан. Увидев меня, он сморщился, как от зубной боли.

— Чего стоишь? Ничего не готово ещё, — он отвернулся, помешивая что-то булькающее. По его напряжённым плечам было видно, что он очень не рад, что я застала его за подобным занятием.

— Ничего-ничего, — быстро пробормотала я, хватая кружку. — Я только чайку попью и уйду. — Намешав крепкий зелёный чай, я ссыпала в него сахар из сахарницы, практически затылком чувствуя, как меня осуждают за подобное кощунство. Залпом выпив содержимое кружки, я её быстро помыла и, схватив зелёное яблоко и пару бананов, умчалась в свою комнату.

— Вот эльф-трудяга, — пробормотала я, жуя попеременно то яблоко, то банан, то шоколад, прихваченный из города. Вид работающего Дана поверг меня в шок, я даже подумала, что надо ему помогать, всё-таки вместе живём.

Он видимо думал так же. Потому что с понедельника я стала посудомойкой, а спустя ещё пару дней — стала готовить. По очереди с Даном и Вадимом. Так что жалеть его больше не приходилось. Было некогда. На меня стали грузить разную работу, вроде сортировки книг в библиотеке или уборки нежилых помещений, магия по этой специализации была не в ходу, особенно у меня, поэтому приходилось работать вручную. Для меня это даже было лучше, я находила интересные вещи порой — я молчу про сушёные куриные лапки, спрятанные под одним ковром и носящие следы кошачьих зубов.

Бенедикт наконец-то стал присутствовать не только на лекциях, но и на вечерних и утренних тренировках. Учитель давал полезные советы, показывал приёмы и продолжал со странным усердием учить нас трансформировать собственные тела. Лучше всего, конечно, получалось у Вадима, с его упорством трудоголика. Хуже получалось у меня, безобразно — у Дана. Первый во всём, что касалось использования дара, он значительно отставал только в одном — в полете. У него всё получалось до момента, когда надо было взлетать. Я втихомолку над ним посмеивалась, летать у меня получалось порой даже лучше Вадима, Дан же напоминал в воздухе неуклюжую курицу, что его раздражало и неминуемо приводило к тому, что после тренировок он срывался на мне, как единственной, кто не мог дать ему отпор.

Задумываться о смысле жизни я стала реже, ещё реже думать о том, что здесь делаю и зачем, перестала думать о друзьях и матери. Только тревожащие сны стали сниться всё чаще.

Выбраться из этой вязкой тины однообразных дней помог один случай.

Спустя почти две недели после вылазки в город, я разбирала книги в библиотеке. Не знаю, что заставило заглянуть меня в тот фолиант, но перелистывая его, я нашла небольшую зарисовку, которая перевернула все представления о том, что я здесь делаю. В ней был зарисован тот камень, обнаруженный после Нового года и повлёкший череду странных событий, вылившихся в моё пребывание здесь. Узнала я его скорее по оправе из серебра, чем по самому камню. Книга содержала перечень когда-либо созданных артефактов, в самом начале упоминалось, что список далеко не полный и некоторые сведения могут быть ошибочными, или недостаточно подробными, где-то в районе начала я и нашла изображение того камня. Этот артефакт назывался Арий, и его свойства не были изучены, так как он был постоянно вне поля зрения составителей книги. Его постоянные перемещения давали понять, что Арий часто менял своих обладателей, некоторые данные давали предположения, что он имеет связь с орденом Девяти.

— Опять эти девять. Артур и рыцари «Круглого стола» какие-то. И духов Хаоса каких-то охраняют, — пробурчала я, недовольная отсутствием информации. — И как тогда он у меня оказался? Или это не он? — Я полистала книгу, но ничего знакомого в ней больше не было, поэтому я убрала её на полку, на всякий случай запомнив месторасположение.

— А если он? — я замерла с очередной книгой в руках, которую можно было водрузить на полку.

— Значит надо проверить, — задумчиво прислонившись к полке ответила сама себе. — А сегодня пятница. И в воскресенье не моя очередь готовить еду… — Настукивая по дереву полки какую-то мелодию, я напряжённо размышляла. В этом камне — ключ к отгадке вопроса, зачем я здесь нахожусь. И не стоит откладывать на потом все попытки это выяснить. А значит решено. Я отправляюсь за Арием.

* * *

Поздно вечером я сидела на кровати, болтала ногами и жевала шоколад, насвистывая «В лесу родилась ёлочка». На столе стояла большая банка с краской, это была очередная предосторожность. Через час я собиралась лететь в город, а краску разлить возле купола защиты, чтобы найти дорогу назад. В рюкзак я уже упаковала нужные вещи, долго смотрела на жезл, который сотворила, а потом со вздохом тоже положила его в рюкзак. Если камень окажется Арием, значит, защита мне не помешает, может за ним кто и охотится. То, что охотиться могут за мной, мне и в голову не приходило.

Вскоре я уже была в городе, а ещё через некоторое время — дома. Ничего не изменилось, квартира встретила меня тишиной, кошки не было, матери тоже. Даже письмо, которое я ей писала, так и лежало на кровати, даже успело покрыться пылью. За родителя я не волновалась. Длительные командировки — это в её стиле. Часто я месяцами оставалась одна дома, за мной приглядывала благодушная старушка-соседка, хорошая мамина знакомая, иногда дарившая мне вязаные шерстяные носки и постоянно угощавшая конфетами. Её внуки были в постоянных разъездах, редко навещали, и поэтому свою нерастраченную бабушкину любовь она дарила мне.

Собственно в своей комнате я и начала поиски того, зачем я сюда явилась. Камня.

Я помнила, что последний раз, когда я его видела, он лежал на тумбочке. Но в этот раз там его не оказалось, пришлось перерыть всё, даже залезть под кровать в бесплодной надежде его найти. Но поиски были безрезультатны.

— Если бы я была мамой, куда бы я убрала бы камень? — вслух задумалась я. Тишина не отозвалась, тогда я открыла шкатулку с украшениями и высыпала содержимое на пол. Среди серёжек и браслетов лежало золотое обручальное кольцо бабушки, кельтское трискеле и серебряная крестообразная подвеска, которую мне подарили на четырнадцатилетние. Эта подвеска уже много лет передавалась из поколения в поколение, в крестообразной оправе в центре был великолепный изумруд, и моя бабушка считала, что он приносит удачу. Но на мне, видимо как на худшей представительнице женской линии нашей семьи, изумруд где-то потерялся, в шкатулке теперь сиротливо лежала только оправа.

Там же, среди запутавшихся цепочек, лежал и Арий. В этом сомневаться не приходилось, простые камни вряд ли тёплые и пульсируют, да и оплетение было точь-в-точь как на зарисовке из книги. Единственное, что настораживало, в день нашей первой встречи камень был голубой, сейчас же он был цвета свежей крови. Я отнесла это в счёт неизученных свойств камня и легкомысленно повесила его на шею.

Больше находиться в квартире не имело смысла, поэтому я захватила большой фотоальбом и отправилась на дорогу, ведущую к выезду из города. Сегодня было ясная ночь, я не решилась лететь из центра, боялась, что меня могут заметить, подумала, что пешком выйти из города будет надёжнее.

Я минула уже последние остановки, чему была несказанно рада: было холодно, а я хотела уйти подальше, когда рядом затормозил старенький автомобиль.

— Подвезти? — из опущенного окна высунулся старичок.

— Нет, спасибо, я пешком, — я мило улыбнулась и поправила рюкзак, продолжая идти.

— Желание девушки — закон, — двусмысленно хихикнул старичок и нажал на газ, скрываясь из виду.

Я рассмеялась, уж очень весёлым мне показался водитель. Но через полчаса мне было не до смеха. Вовремя не остановившись, я очень замёрзла и теперь не могла совершить трансформацию. А машин, как на зло, рядом не было, надо было соглашаться и ехать с тем старичком…

Я вытянула в сторону дороги собой руку, когда мимо меня проезжала неопределённого вида машина, и на моё счастье она затормозила. Я мигом оказалась возле неё, прося добросить до дачного посёлка в нескольких километрах отсюда.

— Садись, — кивнул парень лет двадцати пяти. Видимо мой синий нос мог заставить посочувствовать кого угодно. — Хорошо гулять ночью? — Спросил он, глядя на моё отражение в зеркале, и трогаясь с места.

— О, конечно, особенно зимой, — не смогла сдержаться я от сарказма, дрожа и растирая окоченевшие руки. Парень включил обогрев на максимум.

— А не боишься? — спросил он с какой-то непонятной улыбкой. Я мысленно чертыхнулась, опять вспоминая старичка на потрёпанной машине. Он бы хотя бы приставать не стал.

— А мне надо вас бояться? — спросила я в лоб, вспоминая про жезл в сумке, который при желании мог стать и мечом. Только в фехтовании я так и не продвинулась.

— Нет, вроде, — ответил парень, открыто улыбаясь, однако почему-то натягивая на пальцы, лежащие на руле, рукава. Его поведение мне казалось всё более странным.

— Это хорошо, вроде — попыталась улыбнуться я. Улыбка получилась немного напряжённая.

Мимо пролетела на страшной скорости машина, ослепив нас обоих фарами. Мельком я успела заметить, что отразившись во всех зеркалах, свет не отразился лишь в глазах этого парня. Я не придала этому значения, оглядела в салон, поразившись обилию хвойных освежителей воздуха.

На периферии зрения заметила, как рукав слегка сполз с правой руки парня, открывая страшные ожоги на запястьях, выглядящие, мягко говоря, неприятно. Парень увидел, что я с неприкрытым ужасом смотрю на его руки.

— Производственная травма, — натянуто произнёс он, натягивая рукава на место.

— А-а… — ответила я, стараясь больше не глядеть на водителя, от которого так и веяло напряжением.

Я расстегнула куртку, но избавиться от странного ощущения в районе груди не могла, даже подумала, что Арий может жечь.

— Эй, что такое у тебя? — спросил внезапно парень, глядя на камень, словно недавно прозрел.

— Где? — я состроила по возможности недоуменное лицо, прикидывая, не стоит ли мне попросить его остановить машину и бежать как можно дальше.

— Камень, — он даже управление машиной бросил, так уставился на Арий. Я уже подумывала над тем, чтобы открыть дверь и выпрыгнуть из машины на полном ходу, сугробы должны спасти от травм.

— Даже и не думай, — произнёс парень, разгоняя машину.

— О чём мне не думать? — холодея, я вжалась кресло, стараясь смотреть удивлённо на него, хотя в голове уже метались мысли об инкантарах.

— Выпрыгивать из машины, — он всё наращивал скорость, не глядя на знаки и дорогу.

— Я и не собиралась, — солгала я, внутренне закрываясь, чтобы оградить своё сознание от проникновения извне. Если это инкантар, один из тех, кто охотился за мной, и сейчас он попытается меня похитить? Что мне делать?

— Отдай мне камень. И я отпущу тебя, — он протянул в мою сторону руку, а я с ужасом смотрела на ожоги, расползшиеся по всей коже. Я не могла дышать от страха, лишь спасительная мысль о мече, который в виде жезла лежал в сумке, не давала мне сдаться.

— А если я не отдам? — осторожно спросила я, обнимая рюкзак и пытаясь сообразить, в каком месте находится жезл.

— Грань между жизнью и смертью порой так незаметна, — вкрадчиво сказал парень с едва заметной угрозой, оставив руль и протягивая ко мне руки.

Я не выдержала и закричала, разворачиваясь спиной к дверце и высвобождая ноги, изо всех сил ударяя его в грудь. Точнее я туда целила, но попала по протянутым рукам. Рукой я шарила по дверце, пытаясь её открыть. Парень завыл и дёрнулся в сторону, ударяясь головой о стекло и тут же нажимая на тормоза. Я была пристёгнута, это спасло меня от полёта в лобовое стекло, но ремень сдавил грудь так, что я долго не могла вздохнуть, да ещё эта жертва пожара оперлась на меня рукой, шаря в складках одежды в поисках Ария. Пытаясь дышать, я заехала куда-то кулаком, а другой рукой наконец-то нащупала ручку двери и освободилась от ремня, вываливаясь спиной на снег. Сипло вдохнув, забыв о мече, о рюкзаке и всех боевых приёмах, которым учил Вадим, как каракатица, я попыталась отползти в сторону. Я уже не надеялась на помощь, когда меня сшибли на обочину, заставив наглотаться снега, и когда душили, а я пыталась отбиваться, царапая его лицо и руки.

От моих ударов кожа с него слезала, и сладковатый запах гниения распространялся в морозном воздухе. В темнеющем сознании всплывали лекции Бенедикта, о том, что существуют не-люди, ходячие мертвецы, которых призывают к жизни некроманты. И стоит мертвецу вдохнуть вновь запахи жизни, как его преследует отныне и навсегда неотступное желание стать настоящим, живым. Если оживлена была только плоть — они поступают как все зомби из фильмов — пытаются насытить себя плотью живого, если же к телу была прикреплена чужая душа, то тело следовало её амбициями. И такие мертвецы были опаснее всех других, их сложно отличить от живых, лишь свет покажет истину, не отразившись в зрачках мертвеца…

Я не могла сопротивляться его звериной силе, не могла ничего сделать, полузадушенная, когда он добрался до камня и, схватив его, расплылся в улыбке. На мгновение, в его глазах промелькнул ужас, он хотел что-то сказать, но рассыпался прямо на меня холодным пеплом.

Кашляя и потирая сдавленное горло, я нашла в кучке праха свой камень. Он оплавил оправу и цепочку и слегка закоптился, но больше не пострадал.

Я огляделась. Ветер раскачивал деревья, машина недалеко урчала мотором, на снегу и на мне был пепел, ещё минуту назад двигавшийся и разговаривающий. Я почувствовала тошноту и отползла к обочине. Освободив желудок, я вытерла слезы, отряхнулась и побрела к сумке. Больше меня здесь ничего не задерживало.

Лишь когда я была уже далеко, шок от пережитого вылился в истерику. Я летела вперёд, не обращая внимания на хлещущий ветер и замёрзшие руки.

У самого замка камень повёл себя странно. Он нагрелся, и я даже через одежду чувствовала его пульсацию, а потом увидела внизу купол защиты. И если учесть, что я раньше его не видела — значит, это Арий помог мне сделать это.

Я засыпала снегом алые отметки краски возле купола, когда немного не рассчитала и толкнула локтём стену защиты. Обычно она упруго меня бы оттолкнула, но в этот раз камень в кармане раскалился, и защита просто меня пропустила, без ритуала.

Стоя на территории замка, я вытащила Арий. В этот раз он ничем не отличался от обычной гальки, не светился, не пульсировал, только был тёплым, как и прежде.

— Ключ, — я взвесила камень на ладони. — Похоже вот твоё скрытое свойство.

Когда я оказалась в комнате, я потратила лишние полчаса, чтобы вставить Камень в крестообразную серебряную оправу от изумруда, которую захватила с собой из дома. Он был немного больше крепления, но загнув зубчики, я заметила, что всё пришлось впору, будто на заказ. Похоже, Арию пришёлся по душе талисман удачи моих предков.

* * *

Бенедикт с сегодняшнего дня устраивал практику вместо теории, а я, как на зло, не выспалась, листая всю ночь книги в поисках информации об Арии.

Сегодня учитель давал инструкции по созданию защиты, и первым примером было создание обычного круга защиты. Всё было очень просто: нужно было лишь начертить мелом или ещё каким-либо образом круг, встать в его центре и, в воздухе начертив знак света, на последнем взмахе проговорить: «Veto!». Особой функцией такой защиты было сдерживание инкантар: наша используемая сила венефов была противоположна их силе, поэтому им было сложно сломать такую защиту, правда она страдала одним большим минусом. Несомненно, спрятаться под такую защиту было неплохо, но использовать силу за её пределы было невозможно, так же как и, заманив инкантара в такую ловушку, нельзя причинить ему вред, находясь вне её защиты. Разорвать такой круг можно лишь самому, по неосторожности нарушив границу или выйдя за его пределы.

Идеальная защита была сложнее, её изучением мы и занимались последние полчаса, после, Бенедикт рассказал о куполе, которая стоит на замке и способов его взлома. Описал он и ритуал, что использовала я, даже продемонстрировал и попросил повторить. Несомненно, у меня получилось неплохо, из-за тренировок на этом поприще.

Наконец, учитель нас отпустил, и, за неимением лучшего, я отправилась в комнату, впрочем, скоро оказавшись на улице, чтобы потренироваться в полете. Летала я уже достаточно неплохо, освоившись со свободным планированием и долгими перелётами, лишь фигуры высшего пилотажа оставались для меня тёмной наукой, собственно ради этого я выждала потепление до нуля градусов.

Я как раз выписывала крутой вираж около одной из башен, когда заметила внизу Дана, что-то кричавшего и размахивающего руками.

Я снизилась неудачно, обдав его потоками воздуха и столкнув на землю, взметнув лёгкие снежинки в лицо, с ответом он не замедлил. Крылья подломились, и я рухнула в рыхлый сугроб.

— Ты что творишь?! — взвыла от боли я. — Это было нечаянно!

— Считай, что я тоже нечаянно! — завопил он в ответ, потрясая кулаком. — Я, между прочим, едва руку не сломал!

— А я могла шею сломать! — кричала я, выбираясь из сугроба и мечтая выбить из него всю дурь. — Что за привычка отвечать ударом на удар? Чего хотел-то? — Я уже успокоилась, потирая ноющую поясницу, но Дан, похоже, распалялся всё больше.

— Рядом с тобой вечно какие-то неприятности! Смотри, что делаешь!

— Ну и не стой тогда рядом, а то вдруг кирпич с неба прилетит, — раздражённо буркнула я. — Что я тебе такого сделала, что ты с первого дня стараешься отравить мне жизнь? — Я уже устала от его бесконечных придирок и решила раз и навсегда расставить все точки над «ё» и все галочки над «й».

— За то, что ты появилась здесь, — с ненавистью прошептал он. Похоже, это тихое поведение было самым страшным проявлением его гнева.

— Ну извините, — разочарованно потянула я: эта причина была самой глупой. — Я сюда и не стремилась. Что, считаешь меня выскочкой, решившей занять твоё насиженное место?

— Я вообще не понимаю, что такая бездарная личность как ты, могла вообще попасть в… — Дан запнулся и замолчал, лишь с буравя меня сверкающим взглядом.

— Куда? — но он не ответил, я со злостью топнула ногой, зная, что это выглядит по-детски. — Да что за тайны?! Нельзя сказать всё просто? — Глубоко вздохнув, я заставила себя успокоиться. Гнев плохой помощник в споре. — Раз считаешь меня бездарной, давай проверим, кто из нас чего стоит. — Неестественно спокойным голосом предложила я. Друзья знали, что обычно за таким тоном ничего хорошего не следует, но Дан не заметил. В его глазах заплескалась откровенная насмешка.

— И что ты предлагаешь? Вязать крючком? У кого лучше получится?

— Думаю, ты знаешь, кто такие анимы, — тихо сказала я, усмешка сползла с его губ. — Давай вызовем одного. Они не умеют лгать, у него и спросим, кто чего стоит.

Он растерянно смотрел на меня, словно подозревая в измене, потом тряхнул головой.

— Я-то знаю, а тебе откуда о них известно?

— Ты сам заставил меня перебрать половину библиотеки. И теперь я знаю кто они и как их вызывать, — я немного лукавила: на самом деле я не знала, кто такие анимы, в книге ритуалов призыва они значились, как самые опасные духи.

— Хорошо, — кивнул Даниэль с видом аристократа, дающего милостыню нищему, — сегодня ночью.

— Договорились, — подвела итог я, отгоняя плохое предчувствие.

День закончился тихо и мирно. Я вообще, презрев все свои привычки, поужинала до шести и отправилась спать, благо Бенедикт опять куда-то пропал.

Поздней ночью, когда я рисовала, напевая, чтобы успокоиться, в дверь постучал Дан.

— Я всё приготовил, — он улыбнулся, изо всех сил демонстрируя дружелюбие.

— Молодец! Родина тебя не забудет — ехидно ответила я, не обманутая его внешним видом.

Мы минули второй и первый этаж, спустились вниз, в подвальные помещения. Оказывается, нижние уровни замка насчитывали тоже три этажа. Пока Дан рисовал на полу и потолке сложного рисунка круг, я расставляла в строго симметричном порядке свечи и зажигала их, рисовала такие же символы, что и на круге, на своих руках, по внешнему контуру защиты насыпала соль и разложила четыре меча по сторонам света. На этом приготовления к ритуалу были закончены и мы встали друг напротив друга.

Как договорились заранее, руководить процессом будет Дан, я же буду предоставлять ему силы, то есть играть роль батарейки, что немало меня обидело, однако я решила не противоречить хоть раз.

Сам процесс вызова я постаралась не запоминать — было очень неприятно, словно из зуба удаляли нерв без обезболивающего, хотелось лишь, чтобы поскорее всё закончилось.

Последние минуты я стояла с зажмуренными глазами, так было легче терпеть, поняла, что всё закончилось, когда огоньки на свечах на несколько секунд погасли и вновь зажглись, и лишь тогда я позволила себе тихо застонать.

Дан напротив меня опустил руки и смотрел в центр круга, где медленно сгущалось облако чего-то тёмного, непроницаемого для света. Воцарилась мёртвая тишина, я слышала биение только своего сердца, и это облако в круге, похоже, тоже его слышало. Оно метнулось в одну сторону, другую, там, где она соприкасалась с кругом, начинал светиться и дрожать меч, колыхаться пламя свечей, но ничего более — круг держал духа. Символы на руках начинали зудеть, по залу пронёсся едва уловимый порыв ветра.

Тень в круге сжалась до песчинки, закружилась вокруг своей оси и внезапно развернулась в некое подобие человеческой фигуры, накрытой с головой покрывалом и двинулась вдоль линии круга, пытаясь отыскать нарушение или неточность, чтобы выскользнуть, но таковой не нашла и остановилась в центре, едва видимо колышась, словно находясь в воде.

Я постаралась спрятать страх поглубже и шагнула вплотную к черте, поглядывая на тёмную фигуру. Потом страх пропал окончательно, и хотя я чувствовала исходящую угрозу, видела, что я в безопасности.

— Это дух Хаоса? — спросила я Дана, с интересом разглядывая смазывающееся пятно тени.

— Его чистая суть, — брезгливо ответил он, тоже подходя к черте и разглядывая существо за ним.

Я взглянула на странное существо и внезапно придумала вопрос, на который оно не могло не ответить.

— Кем мы являемся?

— Орденом, — был ответ. Тень замерла в центре круга. Произнесённое было её словами, но это не было человеческим голосом, ответ доносился от неё и из ниоткуда.

— Как… — начала я второй вопрос, но меня вдруг резко толкнул Дан.

— Нельзя задавать больше одного вопроса! Иначе она потребует дать ей имя! — он презрительно покосился в её сторону, а я пожала плечами.

— Что тогда дальше, Холмс? — насмешливо спросила я. — Анима вызвали, никто не струсил, а насчёт того, что с ним делать не договорились. Отправим его домой или у тебя есть какой-нибудь план?

— Погоди, — он повернулся к тени и спросил. — Кто убил мою мать?

— Тот же, кто убил твоего отца, — снова бесплотный голос лился словно отовсюду. Услышав ответ, я подумала, что вопросы надо было формулировать точнее, аним вроде бы и давал ответы, но так кратко, что ответ в полной мере ответом не являлся.

— Пожалуй отправим его назад, — задумчиво глядя на духа, ответил Дан, отходя и беря в руки книгу. Видимо, ответ ему ничего не дал. Внезапно тень в круге подняла некое подобие рук, и порыв ветра в полной тишине загасил все свечи.

— Зажги свет! — вопль Дана заставил меня содрогнуться от ужаса, я поспешно выудила из брюк зажигалку и чиркнула колёсико.

Я стояла у самой черты, боясь поднять глаза на тёмную фигуру, а круг из соли у моих ног словно несомый маленькими букашками, разбегался во все стороны. Я всё же подняла глаза и лоб в лоб, на расстоянии всего нескольких сантиметров была голова этого существа. Я испуганно попробовала попятиться назад, чувствуя, как давит на виски, пыталась закрыть сознание, но не смогла шевельнуться, как зачарованная, глядя в то место, где должны быть глаза.

Ещё один порыв ветра словно сорвал покрывало с фигуры, облёк её плотью: передо мной был нагой человек с развевающимися длинными волосами и черным символом на груди, одним из тех, что мы рисовали на полу.

Но я ничего этого не замечала, глядя в нечеловеческие, жёлтые глаза, зрачок которых был опущен на нижний край радужки. В эти золотистые глаза можно было смотреть бесконечно, кружилась голова, а зрачки медленно расширялись…

— Не смотри ему в глаза! — крикнул Дан, пытавшийся зажечь свечи, не успевший ничего сообразить, он бросился ко мне, опоздав лишь на секунду.

Такие глаза… поразительного золотого цвета, затягивали, словно омут, подавляли волю, чувства…

Я бессознательно шагнула вперёд и упала на руки этому существу, нарушив круг, а рядом запоздало зачерпнула рука Дана.

Я смогла избавиться от гипнотизирующих чар только тогда, когда Дан с криком схватил с пола меч, один из образовывавших круг, и проткнул фигуру, из-за чего она отшвырнула меня в сторону и шагнула к нему.

Удар о камни вышиб из меня весь воздух, но помог прийти в себя, я села, чувствуя ожоги на плече, запястьях и лбу, куда касались руки анима, и странный упадок сил.

Горело лишь несколько свечей, я слабо различала мечущиеся из стороны в сторону тени, поэтому, я мысленно дотянулась до малого огонька ближней свечи, раздула его до размеров футбольного мяча и кинула под потолок.

Дан дрался с анимом, сначала используя меч, а потом, когда он от очередного удара расплавился, стал использовать силу. Он исчезал на глазах, появлялся в другом месте, атаковал волнами энергии, снова исчезал, но тень вытянула руку и выхватила его из воздуха в тот момент, когда он телепортировал, и бросила в стену. Он ударился головой, я увидела кровь и вскрикнула, Дан больше не шевелился, а дух шагнул ко мне. Я попыталась подняться, материализовав в руках меч Четырёх Стихий, который был указующим на север в защитном круге, но ноги не слушались, а аним неуловимо, тая в воздухе и появляясь снова в другом месте, двигался ко мне, неумолимо, как смерть.

Я закусила губу до крови, заставила себя с криком броситься на духа, но тот лишь повёл рукой, и я ударилась о потолок, а потом рухнула на пол, кажется, ломая себе ребро. Я со всхлипом втягивала воздух, когда увидела его в метре, и Дана, который, распахнув рот, наверное, в крике, я звуков не слышала, заставил вспыхнуть, как сухой хворост, анима.

Я пошевелилась на полу, изо рта и ушей шла кровь, сквозь слезы боли и бессилия, попыталась увидеть меч, нащупала его возле ноги. Тень была в столбе огня, лицо Дана — бледным как мел, а вокруг меня была защита-алмаз. Как ему удавалось использовать столько силы, мне оставалось неизвестным, но это изматывало его, как открытая рана. Ещё немного и дух закружился вокруг своей оси, потушив огонь, схватил за горло Дана. Я даже сквозь черные мельтешащие точки перед глазами видела, как желтеет и худеет его лицо, дух высасывал его энергию, алмаз защиты рухнул.

Я не знаю, как я это сделала. Но время остановилось, воздух стал вязким и острым, я выставила ладонь перед собой и встала, не дыша, потому что каждый вдох нёс слишком много боли; в руку словно вонзилась тысяча ножей, она окрасилась красным, и в стороны разлетались шарики-капельки моей крови, а я толкала воздух перед собой и шла вперёд, зажимая меч в левой руке.

Сорвав Арий с шеи, в полете обматывая его на цепочке вокруг запястья, я послала лезвие в грудь тени, перед самым ударом меч вспыхнул, как камень, ярко-алым. Лезвие вошло как в масло, до эфеса, и вместе с мечом я толкнула духа в круг, хватая кровоточащей рукой руку упавшего Дана и сжимая её так сильно, что ногти впились в его ладонь и выступила кровь.

Тут моё время перестало быть медленным, и всё смазалось от скорости перед глазами. Дан схватился за горло и кашлял, а тень взялась за лезвие моего меча и выдёргивала его из груди, а другой рукой сжала горло. Я почувствовала, как ноги оторвались от земли, волной накрыла апатия и сонливость. Но моя рука продолжала цеплять Дана за ладонь, он пришёл в себя быстрее, чем я ожидала, или время для меня бежало слишком быстро, но он толкнул огненным копьём анима, тот выпустил меня, и я бесформенным мешком рухнула на пол. Дан произносил слова обратного вызова, и тень замерла в круге, тот слабо, но удерживал его, зажглись свечи, круг из соли вернулся на место, я чувствовала как из меня уходят последние силы, перед глазами расплывались красные круги, а тень наконец исчезла, железный меч брякнулся о пол. В последнюю секунду мне показалось, что невидимый дух пронёсся мимо нас, сжимая мой меч, и я потеряла сознание.

Очнувшись, я по-настоящему ощутила себя живой. Болело всё, но эта боль даже обрадовала. Где-то совсем рядом раздался стон.

Я хотела подняться, но охнула и схватилась за рёбра и лишь немного приподнялась, опираясь правой частью тела об пол, так как левая превратилась в что-то чужеродное, полыхающее то жаром, то холодом, пополам с болью. Чтобы не потерять сознание я заставила себя вспомнить всю таблицу умножения, немного вдохнула, медленно, чтобы не тревожить рёбра, и пошарила рукой возле себя. После того, как я потеряла сознание, шар из огня погас, и сейчас было так темно, что я не видела ладонь, даже поднеся её к самым глазам.

Я дышала часто и не глубоко, стараясь понять, закончилось ли всё или мы ещё в опасности. Я помнила, что перед тем, как потерять сознание, Дан вроде бы возвращал духа Хаоса обратно, но не знала наверняка, удалось ли это ему окончательно. Логично было предположить, что раз мы ещё живы, то анима больше нет, но последнее ощущение того, что дух пронёсся мимо меня, не давало покоя. Тем более что я видела у него в руках свой меч, поэтому использовала последние силы, чтобы найти его. Тёплую рукоять я нашла по едва видимому свечению, рядом с ним, прилипнув к острию, нашёлся Арий. Меч, едва оказавшись в руках, начал светить как карманный фонарик, и в его свете я легко нашла Дана. Он дышал очень тяжело, надрывно, со всхлипами, но главное, был жив, я с облегчением вздохнула поглубже, за что мгновенно поплатилась сумасшедшей болью в груди. Сердце сильно закололо, затем там словно что-то оборвалось, я упала на пол, снова теряя сознание.

Однако, едва коснувшись холодного пола, пришла в себя. Запястью левой руки было очень тепло, я чувствовала что-то липкое, поняла, что это кровь по запаху, а она была везде. С трудом подавляя панику, я попыталась позвать Дана, но из горла вырвался лишь хрип, крупная дрожь пробила всё тело, то отступая, то накатываясь вновь.

— Дан! — снова попыталась позвать я, но получился едва различимый шёпот. Тогда я нащупала его руку и тихонько потянула на себя. Он застонал и медленно открыл глаза.

— Лина? — он произнёс моё имя стоном. Я медленно кивнула, облизнув запёкшиеся в крови губы.

— Слаба Богу, ты жив, — прошептала я, проваливаясь в темноту, но уже с облегчением выполненной миссии.

* * *

Я очнулась в своей кровати, чувствуя дискомфорт в груди, более того, тело было какое-то ватное, болела голова, открыть глаза было целым подвигом. Я осторожно повернула голову, чтобы разобраться, в чём дело.

— Тебе лучше не шевелиться, — остановил меня сухой голос. Я замерла. Этот голос мог принадлежать только одному человеку.

Это Бенедикт. А что он делает в моей комнате?

Тут меня словно окатило холодной водой. Я вспомнила наш уговор с Даном, вспомнила ритуал вызова, вспомнила анима, жуткую боль, Дана… Если Бенедикт здесь, он точно всё знает.

— Учитель, вы… — попыталась сказать я, но наждачная сухость во рту не позволила больше издать ни звука. Бенедикт мгновенно протянул мне стакан с чем-то горьковатым и с запахом лекарства и помог напиться.

Стало гораздо легче, боль почти ушла, в голове прочистилось. Я смотрела на учителя, впервые замечая, какие у него усталые глаза, сколько седины в волосах, поняв, слишком долго его разглядывала, я смутилась и отвела взгляд. Интересно, что он знает? Наверняка Дан рассказал об истории с духом Хаоса. Но как он её рассказал?

— Я знаю всё, — негромко сказал Бенедикт, соединяя кончики пальцев. Я знала, что он всегда так делает, когда крепко задумывается. — Мне не обязательно следить за вами, чтобы знать, что вы в данный момент делаете. И мне совсем необязательно расспрашивать об этом кого-то.

— Это хорошо, что ты знаешь. Или тебе важно услышать мою версию?

— Судя по тому, как Даниэль во всём сознался и взял вину на себя, мне бы хотелось услышать и твои слова, — учитель покачал головой. Я сначала хотела спросить, кто такой Даниэль, а потом сообразила, что это полное имя Дана.

— Это я виновата! — я даже приподнялась в кровати вне себя от удивления. То, что Дан взял всю вину на себя, было шоком.

— Всё ясно. — Он едва заметно усмехнулся, вставая. — Раз твоя жизнь вне опасности, я думаю, что мне сейчас лучше уйти. Возле двери уже несколько часов караулят, думая, что я не замечаю, некая пара.

— И это всё? — я села, не обращая внимания на протестующую боль во всём теле. — Не будете ругать, не запрёте в комнате, не запретите использовать силу?

— Есть ли смысл? — прищурился Бенедикт. — Тем более, я полагаю, вы уже достаточно взрослые и самостоятельные, чтобы отвечать за свои поступки перед самими собой. — Он переставил на тумбочку рядом со мной графин с янтарной жидкостью и стаканом. — Единственная просьба — ты должна это выпить. — Учитель на мгновение коснулся моей головы и вышел.

А минутой позже в комнату ворвались Даниэль с Вадимом. Первый сразу же подлетел ко мне и начал трясти за руку.

— Ты как? — бледный, с кровоподтёком под глазом, уже переходящим в синеву, он выглядел бы комично, если бы не сложившаяся ситуация.

— Нормально будет, если прекратишь меня трясти, — морщась, тихо одёрнула я его. — Сам-то как?

— Жить буду, — он поспешно отпустил мою руку, смущённо потоптался на месте и осторожно примостился на краешек кровати. Вадим налил из графина в два бокала, один протянул мне, другой — ему.

— Не помешает, — буркнул он, замирая в кресле, где то этого сидел Бенедикт.

— Что случилось после того, как я потеряла сознание в очередной раз? — буднично спросила я, в паузах булькая в стакан.

— Я очнулся, увидел тебя. Растерялся. — Дан теребил край покрывала. Я впервые видела его таким подавленным. Даже не так, раздавленным. — Вместо того, чтобы помочь тебе, начал звать на помощь, меня услышал Вадим.

— А я первым делом вызвал Бенедикта. Он прямо на месте начал лечить ваши раны, но если у Дана они были механического характера и поддались лечению, то твои были очень странными. Не похоже, чтобы тебя сильно ранили, но кровь не останавливалась. Пока Бенедикт не принёс тебя сюда и не напоил самым обыкновенным настоем ромашки и крапивы, тебе легче не стало. Было такое ощущение, словно кто-то тянул твою энергию, словно кто-то находился внутри тебя.

— Потом Вий, — заметив мой недоуменный взгляд, Дан пояснил, — это подпольное прозвище Бенедикта, но только между нами. В общем, он нас выгнал, чтобы мы не видели, что он делает. Насколько я смог почувствовать, он занимался обрядом очищения, потом изгонял что-то, по-моему, остатки дыхания духа, это тебя сильно истощило, поэтому он отдал тебе часть своих сил. Всё остальное — слишком сложно для моего понимания и для моих знаний. Поэтому подробнее рассказать не смогу. — Продолжил Дан, разглядывая руки. — Потом он вернулся к нам. И мы узнали о друг друге много нового.

— Он что, во всём обвинил вас? — я хлопнула стакан об кровать, расплескав немного жидкости. — Он что, ничего не понял?

— Ну почему же. Бенедикт действительно знает всё, что происходит. — Вадим забрал у меня стакан и водрузил его на тумбочку.

— Почему же тогда не вмешался? Почему не остановил нас? — я в раздражении смотрела, как он доливает настоя и протягивает мне.

— А вот об этом он не знал. Он был в другом мире, а это, знаешь ли, расходует энергию. Поэтому он не мог следить за нашей безопасностью, в его отсутствие этим занимался я. — Вадим немного нервно поправил волосы. — Ты заставила нас поволноваться.

— Я должен был подумать о последствиях, — покаялся Дан. — Решил, для острастки не помешает, да ошибся.

— Я всё объясню Бенедикту, — я в порыве чувств попыталась встать, но режущая боль в груди заставила охнуть.

— Вот уж кто-кто, а ты будешь ближайшие два дня соблюдать постельный режим и питаться бульончиком, — как курица-наседка пробурчал Даниэль.

— Тебя это тоже касается, — сверкнул на него взглядом Вадим. — А что насчёт Бенедикта, я думаю, ему не до наших шалостей. — Я непонимающе посмотрела на него. — Он немного помолчал, прислушиваясь к себе. — Его уже даже в замке нет.

— Как так? — только и могла произнести я.

— Нам всем сейчас грозит опасность. Поэтому он убедился, что критическое состояние миновало, и снова отправился решать одну большую проблему.

— Какую?

— Всему своё время. Тебе сейчас лучше отдохнуть. Да и я спать пойду. Вы со своими предсмертными воплями выдернули меня из кровати.

— Спокойной ночи, — тихо пожелала я, обдумывая всё, что он сказал.

— Спокойной, — согласился Вадим и вышел. Дан недолго потоптался рядом и выскользнул вслед за ним, погасив свет.

Утром меня действительно разбудили куриным бульончиком и не позволили встать до вечера, однако разрешили читать книги. Даниэль целыми днями крутился возле моей комнаты, словно хотел сказать что-то, но не решался, а я решила пока его не торопить.

Созрел он к следующему дню, когда я выбралась из кроватных заточений и спустилась к завтраку. Бенедикт по-прежнему отсутствовал, Вадим в последнее время был слишком занят и постоянно отмахивался и уходил от разговоров, поэтому внизу был только Дан. Он напряжённо разглядывал ножки стола, пока я, кряхтя от боли, взбиралась на табурет и завтракала.

Пока он мучительно подбирал фразу для начала разговора, я не выдержала и отодвинула чашку с бульоном.

— Хочешь о чём-то спросить?

— Что? — он удивлённо поднял на меня глаза, словно в этот момент его мысли были далеко от нашего мира.

— Прости, показалось, — я поспешно взялась за ложку и уткнулась в чашку, краем глаза заметив взбирающуюся на вазу с фруктами белую крысу. Дан поделился с ней кусочком яблока, которое грыз в задумчивости, а потом неожиданно произнёс.

— Мы смешали кровь. Теперь ты моя сестра.

— Что? — не расслышала, да и не поняла я, слишком уж быстро он это сказал.

— Кровь. Теперь во мне есть твоя кровь, а в тебе моя, — он напряжённо отодвинул жующего Мыша в сторону и уставился на меня.

— И мы теперь вроде как родственники? — уж не знаю, какая гамма чувств отразилась на моём лице, но Дан стал мрачным.

— Не забывай тот факт, что мы друг другу обязаны жизнью.

— Ну, это ты утрируешь. Я тебе жизнь не спасала, любой бы сражался на моём месте, если бы я не помогала тебе, сама бы погибла, — я не совсем понимала, к чему он клонит. В моей жизни, точнее в той стороне реальности, что я до недавнего времени обитала, смешение крови использовали в обрядах панибратства и свадьбы, но я не воспринимала их в такой степени серьёзно.

— Ты наверное не знаешь, но кровь имеет очень большое значение. Так же как и смертельные схватки. Наши судьбы теперь связаны, даже не так, они слились в одну, — он смотрел в одну точку, не замечая крысу, упорно лезущую ему на плечо.

— Тебе это неприятно? — я пыталась понять, в чём дело, но видимо я потеряла слишком много крови во время битвы, что не могла быстро и продуктивно соображать.

— Я хочу закончить ритуал, — тихо, но твёрдо ответил Даниэль. Не давая мне вставить ни слова, он продолжил. — Раз уж мы всё равно теперь связаны, давай закрепим это. Так мы станем сильнее.

— Прямо сейчас? — я не верила своим ушам. Такого поворота событий я не ожидала.

— Зачем тянуть? — вопросом на вопрос ответил он. — Если мы этого не сделаем, мы ослабнем, и надолго.

— И как это сделать? — безнадёжно спросила я, потирая левое запястье, где невидимый сейчас, был знак Солнца.

— Просто. Нужно ещё немного крови, — он пожал плечами, словно это было проще простого, протягивая мне материализованный маленький нож с голубой финифтью. Морщась, я надрезала указательный палец, глядя, как каплями выступает кровь. Дан порезал свой.

Как только наши руки соприкоснулись, на моём запястье ожогом выступил солярный знак, на запястье Даниэля появился такой же, неизвестно откуда взявшийся ветер взъерошил волосы, пока я вслушивалась в тишину, Дан обвёл знак на моём запястье своей кровью, кивнул мне, чтобы я проделала тоже самое. Как только я закончила, алая как краска кровь словно впиталась в кожу. На мгновение знак приобрёл красный цвет и медленно осветлел, исчезая.

Я смотрела на Дана, ожидая каких либо изменений, но ничего не чувствовала. Лишь потом поняла, что больше не чувствую боли от сломанных рёбер и от ушибов, откуда-то узнав, что он разделил со мной мои страдания.

— Вы идиоты, — я оглянулась и увидела Вадима. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку и, видимо, наблюдал за всем ритуалом. На лице его отражалась лишь бесконечная усталость. — Ещё не хватало, чтобы Вий об этом узнал. — Он покачал головой и ушёл.

— Чего это с ним? — я проводила его взглядом.

— Он не особо рад, что в одном ордене… — Дан глянул на меня и замолчал. — Вадим думал, что я сделаю по-другому.

— Где? Как? — я разглядывала его руку, всё ещё сжимающую моё запястье. Он проследил направление и тут же меня выпустил.

— Уже не важно, — пробормотал он, не встречаясь со мной взглядом.

— Дан? — потянула я его имя, но он ушёл, не оглядываясь.

Глава 3. Даниэль

То, что Дан стал моим братом, мало отразилось на его поведении, зато тренировки, по-моему, стали ещё ожесточённее и длительнее. Аргументировалось это тем, что нужно было навёрстывать то время, пока я выздоравливала.

Теперь каждое утро начиналось с жёсткой тренировки. Растяжка, после которой ходить получалось, лишь раскорячившись, силовые упражнения, от которых болели все мышцы, бег, и, конечно же, фехтование, результаты которого оставались весьма печальными. Бенедикт по-прежнему отсутствовал, лишь раз после болезни вызвал меня к себе, тщательно осмотрел, уточнил, как я себя чувствую, неопределённо хмыкнул, а потом долго разговаривал с Вадимом. Поэтому большая часть времени теперь посвящалась самообучению, иногда Вадим помогал в каких-то тренировках, но чаще со мной стал заниматься Дан, а это значило, что перепады его настроения и странные формы проведения занятий приходилось терпеть всё чаще.

Однажды вечером, когда мы, так сказать, по-семейному ужинали, я решилазадать вопрос.

— Вы замок как-нибудь называете?

— Никак, — ответил Дан ошарашено, переглянувшись с Вадимом.

— Странно, — я поковыряла вилкой стол, потом заметила их лица и поспешила объяснить. — Ну должны же вы как-то его между собой называть, да и топографически обозначать.

— Названия нет. Хочешь — придумывай. — Дан прищурившись, щелчком отправил в мою сторону крошку хлеба.

— Ага. База венефов. На всё, чего хватает моего воображения сейчас, — пожала плечами я.

— Белый дом? — предположил Вадим. Заметив наши озадаченные взгляды, он пояснил. — Мы же венефы, зависим от солнца. Солнце — свет — белый. Отсюда — Белый дом.

— Чур, я президент, — усмехнулась я.

— Если уж президент — то Бенедикт. А я вице-президент, — заявил Дан, показывая мне язык.

— Так, это не те мысли, — решительно сказала я. — Мы придумываем название, а не должности. И Белый дом — не подходит. А что если… Резиденция?

Некоторое время мы молчали.

— Предложений больше не поступило, значит будет Резиденцией, — подвёл итог Вадим. — Вот только я так и не понял, зачем тебе это название?

— У всего должно быть имя, — пожала плечами я.

После этого разговора замок действительно стал Резиденцией. А некоторое время спустя я убедилась в справедливости этого названия.

Я снова сортировала книги в библиотеке по заданию Дана, и как раз мне попалась книга о тех самых загадочных Девятерых. Не шло и речи, чтобы в неё не заглянуть, а на первых страницах была черно-белая репродукция Ария!

Я вытянула камень на цепочке, чтобы ещё раз, на всякий случай сравнить с иллюстрацией и прочитала заметку. Арий. Самое неприятное, от чего спина взмокла от нехорошего предчувствия — этот камень зарисован в книге о Девятых. А потом когда я прочитала дальше, внутри всё похолодело. Этот камень — отличительный знак. И принадлежит Девятому. Аним ведь сказал, что мы орден. И самое страшное, камень принадлежал ведущему и самостоятельно выбирал тех, кто потом будет Девятым.

Значит Вадим и Даниэль тоже в ордене, наверное, и Бенедикт тоже. Теперь понятно, к чему нас готовят. Задача ордена — охранять анимов, злобных духов. А мы-то, бестолковые, ещё и вызвать одного умудрились!

— Всё же так просто! — я схватилась за голову. — Но зачем нужно было устраивать из всего такую тайну? Или хотели, чтобы я сама докопалась до истины? — Вслух рассуждала я, давно заменив, что озвучив проблему, делаешь её понятной и решаемой. — Если так, тогда мне нужно узнать всё об ордене и чем ещё они занимаются.

Но книга оказалась очередным сборником легенд и домыслов, иногда слишком сюрреалистичных, чтобы быть правдой, поэтому я решила поискать научные издания. В свете открывшихся фактов я остро почувствовала себя одинокой.

— Лечу в город, — пробормотала я. — Днём. К друзьям. К чёрту, мне нужна поддержка.

Как только появился план, стало легче дышать. Нужно было прикрыть собственный уход, я пожаловалась на плохое самочувствие и попросила Дана дать мне отдых на воскресенье и не тревожить. Он с этим согласился и предоставил мне полную свободу действий. Поэтому в воскресенье ранним утром, дрожа от предвкушения, я вылетела в город.

В серой предрассветной мгле город был едва заметен. Плотный туман был мне на руку, я хоть и знала, что в нашу суматошную, вечно бегущую куда-то эпоху, редко кто, кроме детей, наблюдает за облаками или предаётся умиротворённому созерцанию звёзд, рисковать всё же не хотела. Поэтому я выбрала высокое здание на окраине города и опустилась на крышу, скользя по снегу, добралась до спуска на чердак и юркнула в темноту, прижав крылья как можно ближе к телу. Пока глаза привыкали к темноте, я сняла одежду, которую перешила специально для полёта и крыльев, вытащила из рюкзачка холодные, но по размеру водолазку и джинсы, дрожа от холода, завершила обратную трансформацию и оделась. Чтобы поскорее согреться, я быстро размялась, сунула сброшенную одежду в сумку и, осторожно ступая по странной чердачной грязи, оставшейся со времён стройки, поискала спуск к жилым этажам.

Как я и догадывалась, выход был закрыт на огромный амбарный замок, не вполне соответствующий тонким прутьям решётки, перекрывающей конец лестницы и начало площадки. Я достала из кармана толстую связку ключей, с которой не расставалась, и долго подбирала ключ, пока один из них не подошёл почти идеально. Через пять минут усилий замок поддался и раскрылся.

Прислушиваясь к шорохам и звукам просыпающегося дома, я скользнула мимо запаянного мусоропровода к лифту и через несколько минут уже шла от дома, не привлекая к себе лишнего внимания.

Чтобы добраться до нужного мне района существовало три пути — на маршрутке, пешком и на метро. Взвесив все за и против, я склонилась в сторону метро и, отыскав станцию, спустилась в подземку.

Метрополитен всегда вызывал у меня двоякие чувства. С одной стороны меня неумолимо влекла романтика подземных переходов, скрытых в них тайн, ощущения причастности себя к великому целому, когда идёшь в толпе, но в то же время жило осознание толщи земли над головой и то неуловимое ощущение, которое появляется, когда посещаешь гробницы или заброшенные здания.

Уже поднимаясь по эскалатору наверх, я смотрела, как сбегают по движущимся лесенкам вниз люди, как толпа внизу двигается, покачиваясь из стороны в сторону, и неожиданно для себя хихикнула. Поймав взгляд рыжеволосого парня, спускавшегося мне на встречу, я подмигнула, на мгновение заметив удивление, и шагнула в сторону выхода.

Около своей родной школы я была за пятнадцать минут до начала занятий и стояла под мокрым снегом возле входа, натянув капюшон, чтобы скрыть лицо, не забывая следить за людьми, высматривая подруг. К зданию только-только подтягивались в поисках знания хмурые и не выспавшиеся школьники, уткнувшиеся в телефоны или плейеры, и я вспомнила, как первые две или три недели испытывала ломку, не имея рядом достижений цивилизации. Но сейчас, глядя на людей, поняла, что на самом деле я не ограничена была, а свободна, и что лишняя технология только отвлекала от главного. От самой жизни.

Несмотря на густой снег, успевший налепить на капюшоне снеговика, я издалека заметила Еву и Василису. До начала занятий оставалось уже меньше пяти минут, и я боялась, что не успею с ними переговорить, поэтому бросилась на встречу.

Они шли, как обычно, о чём-то споря, до меня доносились обрывки ничего не значащих фраз. Вася размахивала руками, что-то доказывая, Ева спокойно слушала, изредка вставляя в спор слова, Вася горячилась, но ничего добиться не могла, Ева была спокойна, как удав во время пищеварения.

— Привет, — я остановилась в шаге от них. Василиса сначала было отмахнулась таким же приветом, но заметив выражение лица Евы, оглянулась и замерла как вкопанная.

— Т-ты? — заикаясь, выдавила она, потом двинулась в мою сторону с видом профессионального маньяка и остановилась лишь благодаря могучему рывку со стороны Евы.

— Спокуха, — она оттащила нас обеих подальше от ворот на территорию школы и встала между нами, как между двумя боксёрами.

— Тебя где носило?! — осведомилась Василиса, уперев кулаки в бока. Несмотря на её не на шутку грозный вид, мне захотелось хихикнуть, но я постаралась держать на лице невозмутимое выражение.

— Где носило, там уже нет, — пробормотала я, глядя на девчонок, которых мне больше всего на свете хотелось обнять, а не ссориться. — Я хотела поговорить. Но, — я мельком взглянула на часы, — вам уже на учёбу. Думала смогу успеть до начала.

— Да какая к чёрту учёба. — Ева внимательно меня оглядела. — Ты надолго или сейчас опять испаришься в неизвестном направлении?

— Вообще только на сегодняшний день. Вечером мне нужно уже вернуться, — виновато признала я.

— Тогда лесом эту учёбу, — подвела итог Ева. — Вася, ты с нами?

— А куда ещё, — она обиженно натянула шапку на рыжие кудри. — Мне надо кое-кого хорошенько пнуть.

— Тогда пошли отсюда, пока никто не заметил, как мы нагло отказываемся грызть гранит науки, — странные слова от отличницы-Евы.

— Последнее время мне кажется, что он не из гранита, а копролита, — мрачно констатировала Василиса. — Что стоим? Ходу, ходу!

Я хмыкнула, юмор Васи не всегда был ангельски-добрым. Мы вернулись до станции метро, чтобы доехать до центра.

Пока мы шли и ждали на платформе, я расспрашивала девчонок от их жизни и событиях, про себя пообещав рассказать чуть позднее, они охотно делились последними новостями. О том, что любимый наш учитель физики ушла в декрет, что в классе появился новенький после Нового года, что родители обеих девушек в добром здравии, и что в связи с приближающимися экзаменами стали больше заваливать домашней работой и оставлять на консультации.

Пока мы ехали до нашей станции, мы в основном молчали, чтобы не перекрикивать шум мчащегося по рельсам состава. Тогда я заметила недалеко от нас рыжеволосого парня, которого видела раньше. Он не отрываясь смотрел мою сторону, так, что мне стало неуютно, в нём было что-то странное.

— Вася! — тихо позвала я. Не дождавшись ответной реакции, я дёрнула её за рукав.

— Что такое? — оторвалась от созерцания рекламного плаката на окне она.

— Он на меня пялится, — встревожено пожаловалась я. — Рыжий парень, в двух метрах от тебя с зелёным шарфом.

— Ну и что? — краем глаза она оглядела его и зевнула. — Может ты ему понравилась.

— Я его уже сегодня видела. Мне кажется, он за мной следит, — вновь почувствовав его взгляд, вздрогнула я.

— Ну, хорошо. — Ева, с самого начала слушающая наш разговор, закинула сумку на плечо и решительно поднялась. Мы с Васей мгновенно поняли, чего она хочет, поэтому как только состав остановился, выскользнули на платформу, смешались с толпой и остались ждать следующего. Я не заметила парня и, успокоившись, свободно вздохнула.

— Кажется, я параноик, — я с улыбкой оглянулась на Васю.

— Похоже, нет, — она смотрела куда-то за меня. — Бегом на выход.

Я не стала оглядываться, поимая, что там наш преследователь, и со всех ног бросилась к эскалатору. Лавируя среди спешащих людей, я краем глаза следила за Евой и Васей, которые бежали чуть позади меня, взбежала по движущимся ступеням, почти расталкивая народ, предчувствуя надвигающуюся опасность.

Покинув здание метрополитена, я хотела было, дождавшись подруг, поймать такси и мчаться со всех колёс от этого места, но прежде чем я что-то сообразила, меня толкнули к стене. Я сильно ударилась головой, увидела рядом вертикальные зрачки в нечеловеческих зелёных глазах и хотела завопить, как мне заткнули рот и прошипели что-то, чтобы я молчала. Знак на руке ожёг болью.

Я наконец поняла, что смущало меня в этом молодом человеке. Его аура. У Вадима и Дана была другая, круглая, ровная, а эта рваная, с воронками и завихрениями, похожими на щупальца. Аура инкантара.

Я даже не успела подумать, какую бы силу применить из тех, которым учили, когда на голову инкантара приземлилась до боли знакомая сумка Евы.

— Пошёл вон! — крикнула она. А за её спиной вытаскивала перцовый баллончик Василиса.

Я хватала ртом воздух, когда он выпустил моё горло, полузадушенная, увидела, как он развернулся к ним, и Ева упала на колени, скатившись за голову, а Вася выронила сумку, держась за руку в ожогах.

Ярость прокатилась от кончиков пальцев до щёк, отдалась болью в глазах, и, чувствуя нарастающую внутри меня волну силы, я вытянула в его сторону руку. Всё, что я успела заметить, это его удивлённые глаза и вихрь снега, кружившемся на том месте, где он только что стоял.

— Ты как? — я подползла к Еве, всё ещё державшуюся за голову. Она отняла руки и взглянула на меня.

— Как будто мозги вкрутую сварились, — она попыталась слабо улыбнуться и оглянулась. — Лиса, ты там живая?

Я тоже оглянулась на Васю, но та отступила на шаг, недоверчиво на меня глядя.

— Что это было? — она попятилась ещё сильнее. — Нет, даже не так. Кто ты такая и где моя подруга? — Пока я мучительно подыскивала ответ, она оглянулась на спешащих мимо людей. — И почему все люди делают вид, что ничего не произошло?

— Они нас не видят, — тихо произнесла я. — Хоть ты сейчас стриптиз танцуй, никто не отреагирует. Вокруг нас непроницаемая защита. — Теперь и Ева смотрела на меня, как будто видела впервые. — Я маг. Волшебник, ведьма, фея или кто там умеет делать фокус-покус. — Наконец произнесла я слова, которые как камнем упали между нами.

— Шутишь что ли? — Василиса ещё раз оглянулась на людей, потом взглянула на меня, на свою руку и признала. — Похоже, нет.

Я молчала, впервые не зная, что можно сказать. Быстрее всего в себя пришла Ева. Она поднялась, помогла подняться мне, отряхнула с нас снег, подняла сумку и взяла нас с Васей за руки.

— Пошли отсюда. Нам предстоит серьёзно поговорить.

* * *

— Значит, маг. — Вася сцепила руки вместе. Мы сидели в кафе у дороги, и на меня она уже долго не смотрела.

— Лис… — тихо потянула Ева.

— Что?! — взорвалась она, едва не перевернув чашку с кофе. — Столько времени, и держать нас в неведении!

— Вася, прости. Если бы я нашла способ избежать этого…

— Избежать? — Василиса поперхнулась и посмотрела на меня так, будто впервые видела. — Ещё чего. Я только что приобрела в друзья волшебника, а ты тут бегать собралась.

— Что? — теперь я уже недоуменно на неё смотрела. — Ты не обижаешься, что у меня дар?

— Обижаюсь? Ха! Я в ярости от того, что ты ничего не рассказала, вот в чём дело!

— Девочки. — Ева откинулась на диванчике и оглядела зал, — давайте потише, мы обращаем на себя внимание.

— Но… — пробормотала я.

— Лин, да умолкни ты. — Ева пододвинула ко мне чашку с кофе, а Вася согласно кивнула. — Ты пойми, что нам пришлось пережить. Мы должны были встретиться тогда, думали провести терапию по восстановлению твоего настроения — ты ведь в унынии была, что у тебя мать уехала. А потом ты исчезаешь, и мы получили от тебя только сообщение, что ты не придёшь. И всё, как будто тебя не существовало. Мы пытались поговорить с твоей матерью, но она избегала нас, сказала только, что ты уехала за границу учиться. Мы перепробовали связаться с тобой всеми доступными средствами, подняли на уши всех, задействовали даже братьев и их подпольную сеть, но не смогла найти тебя. Мы волновались, впадали в панику, всё без толку. Шурка выяснил даже, что ты никуда не уезжала, что ты где-то здесь, но мы не знали, жива ты или нет.

Ева замолчала, разглядывая скатерть, я молча пила кофе, а Василиса нервно копалась в сумке.

— Простите меня… Я правда… — закончить я не успела: лёгкий подзатыльник заставил меня подавиться словами.

— Заканчивай извиняться! — прошипела Вася. На нас опять уставились с других столиков. — Никто тебя не винит, как ты понять не можешь! — Она тряхнула рыжими волосами и глубоко вздохнула. — Так, всё. Хватит ругаться, мы и так столько времени не виделись, чтобы опять начинать обижаться, как в старые добрые времена. Вот. — Она достала из сумки маленький потрёпанный свёрток. — Уже столько времени с собой таскаю, в надежде тебе отдать.

— Что это? — я приняла подарок и начала его разворачивать.

— Да так, очередная моя идея. — Ева немного смущённо улыбнулась. — Раз уж мы стремительно разбегаемся кто куда, я бы хотела, чтобы у нас было что-то такое, что нас объединяет и напоминает друг о друге. — Я к тому времени справилась с обвёрткой и извлекла из вороха хрустящей бумаги тонкий кожаный браслет с несколькими деревянными тёмными бусинами на завязках.

— Хотели поднять тебе настроение ещё тогда, — буркнула Вася. — Ева почти месяц трудилась, чтобы всем сделать такие. — Она показала своё запястье, где красовался почти такой же браслет, только с уже с подрисованным на каждой бусинке, их было семь, ручкой начальных букв имён нашей компании. «О» — это Олег, «Sh» — Шурка, «Е» — Ева, «А» — Алена, «F» — это сама Вася, «L» — это я. А вот ещё одна бусина с буквой «V». Это, наверное, Вик, хотя странно было, что она всё-таки написала его букву: после того, что он сделал, Лиса ненавидела его больше всех. Сейчас она проследила мой взгляд и пояснила. — Это память. Так или иначе, мы слишком много времени провели вместе, и что бы ни случилось, хорошее, плохое, это наше прошлое, и мы не должны его стараться забыть.

Ева грустно улыбнулась, и Вася с ней, глядя, как я ручкой выцарапываю на бусинах те же буквы, а потом пытаюсь завязать браслет на левой руке.

— Давай помогу. — Ева стянула браслет, а я её обняла, а потом и Васю.

— Спасибо, — выдохнула я. Неудержимо хотелось потереть глаза, и хотя обстановка за столом была грустная, исчезло то предгрозовое состояние обиженности и злости.

— А как остальные? — спросила я, отставляя кружку с кофе и заказывая ещё.

— Вроде хорошо, они будут рады узнать, что с тобой всё в порядке. — Вася засунула обрывки от упаковки браслета в пепельницу, которая услужливая официантка тут же сменила.

— А… — я кивнула и нерешительно замялась, не зная, как спросить о Вике.

— Если ты хочешь узнать о нём, то там тоже ничего не изменилось. — Ева, видя моё замешательство, пришла на помощь, а Вася поджала губы, стараясь сейчас на нас не смотреть. — Мы недавно были у него в… гостях. — Ева хотела сказать «тюрьма», но глядя на моё лицо, не стала произносить это слово. — Мы кстати, тоже отдали ему браслет.

— Он спрашивал о тебе, — напряжённо сообщила Василиса и скривилась. — Ему очень плохо сейчас, он раскаивается. — Я поняла, почему буква его имени появилась на её браслете. Пусть неохотно, но она простила его, видя, как он себя терзает из-за всего случившегося.

— Что вы про меня сказали? — тихо спросила я, прислушиваясь к своему сердцу, оно молчало.

— Ничего особенного. Сказали, что ты уехала из города. — Ева, кажется, не хотела дальше развивать эту тему, с тревогой следя за моим лицом.

— Видела бы ты, как сожалеет. Разве что волосы не рвёт. Он просил передать тебе свои извинения, если они для тебя что-то значат. Поганец, простить после того, как он…

— Вася, — тихо толкнула её Ева. — Заткнись. — Теперь уже и Вася уставилась на меня, а я старалась глядеть только в свою кружку, чувствуя, как от лица и пальцев отхлынула кровь.

— Ничего, — я вздохнула и подняла глаза, даже заставляя себя едва заметно улыбнуться. — Всё в порядке, просто давайте сменим тему на что-то более весёлое.

Ещё с час мы рассказывали друг другу как обстояли дела в мире, в школе, в семьях и планах после экзаменов, как вдруг Ева, сидевшая лицом ко входу, внезапно произнесла.

— У нас проблемы, — она сделала вид, что пьёт кофе, на самом деле продолжила. — Не оглядывайтесь. Тот милый рыжий парень, которого мы вежливо отправили восвояси, вернулся сюда в компании ещё одного не менее милого парня, и только что они заметили нас. Причём рыжий, судя по движению губ, сказал: «Сев, это она».

— Она… Что? — я подавила порыв оглянуться и встретилась взглядом с Васей, нервно комкающей в руках салфетку. — Они за мной, видимо… — Я чувствовала, как начинает нервно колоть сердце, понимала, что своим опрометчивым поступком ранее, сейчас втянула подруг в большие неприятности. Чувствуя давящий взгляд в затылок, я прошептала, не разжимая губ. — Быстро уходите отсюда. Если они пришли за мной, за вами не пойдут.

— Ещё чего, — возмутилась Вася. — Бросить что ли тебя предлагаешь?

— Они сели за столик. — Ева, украдкой за ними наблюдая, откинулась на диване и улыбнулась, создавая видимость оживлённой беседы, чуть громче, чем это надо было, сказала. — А потом он ка-ак сядет! Видели бы его лицо!

Василиса отбросила салфетку и рассмеялась, откидываясь на спинку стула, я ей начала вторить спустя секунду, догадываясь, что это представление, чтобы парни не поняли, что мы их заметили. Раньше мы часто попадали в схожие плохие ситуации, которые требовали выдержки и умения лгать, часто за нами следили, и это наше поведение было уже давно отрепетированным, стоило Еве начать говорить несущественную чушь, мы начали работать на неё, она была просто Штирлицем в женском обличье.

— Запасной выход, — очень тихо и быстро произнесла она, почти не разжимая губ и прикрываясь опять кружкой с кофе, пока мы смеялись, заглушая её слова. Она грациозно встала, и пошла к бармену, на время скрывшись с глаз, я подтянула к себе несколько салфеток, незаметно захватив рукавом заодно и ручку, начала не глядя писать, при этом говоря.

— Кстати, насчёт той сумки, которую я вчера в магазине видела. Потрясающая вещь! — говорить и писать одновременно было очень сложно, но я раньше в этом много тренировалась. Слова: «обычная схема?» мелко были втиснуты на краешке салфетки, я сделала вид, что промокнула губы, скомкала так, чтобы слова были видны, и бросила её возле пепельницы.

— А мне цвет не нравится, — поддержала выдуманный мной разговор Вася. — Не разбрасывай мусор. — С этими словами на опять запихнула салфетку в пепельницу, но вопрос продолжал торчать так, чтобы Ева его смогла прочесть, когда придёт.

— Но мне-то подходит? — я улыбнулась, а Василиса кивнула, отвечая для всех на вопрос, произнесённый вслух, а для меня на записанный на салфетке.

— Я вернулась, — жизнерадостная Ева бухнулась обратно на диван. — Что-то пропустила?

— Лина опять про шмотье тему завела, — пожаловалась Василиса с улыбкой, но я видела полный напряжения её взгляд, направленный на Еву. Та жизнерадостно глянула в пепельницу, поморщилась и, вытащив салфетку, аккуратно положила возле тарелки.

— Перестань замусоривать пепельницы, они не для использованных салфеток предназначены, что за дурацкая привычка! — она возвела глаза к потолку и медленно один раз моргнула, давая нам понять, что всё пойдёт согласно обычному плану, который мы пускали в ход, когда за нами следили.

Спустя минуту, появилась официантка, ставя перед нами несколько тарелок, а позже — чайник и чашки. Я и глазом не моргнула, не удивляясь. Ева всегда отличалась оперативностью. Мы знали, что парни не будут привлекать к себе внимание здесь, и скорее всего, поймают нас на выходе, поэтому первый пункт плана состоял в том, чтобы убедить их, что мы не ещё долго не собираемся уходить — для этого Ева и сделала заказ, сразу же его и оплатив.

Как ни в чём не бывало, Ева принялась есть, случайно локтём столкнув на пол вилку, виновато на неё поглядела и нырнула под стол. Секундой спустя я почувствовала, как в правый сапог нырнула свёрнутая в трубочку записка, а Ева уже села, кладя нож в центр стола, указывающий направление в сторону, обратную барной стойке. Я с сожалением глянула на любимую сумку-планшет, сунула кошелёк в карман и собралась идти в сторону туалета, путь в который заботливо указала мне Ева ножом. Это тоже была выверенная схема. Я иду в туалет, читаю записку, в котором изложен отчёт проделанного Евой, скорее всего, она узнала про запасной выход, представила нашу проблему бармену в свете любовных похождений нашей троицы и нежелательных кавалеров за соседним столиком, сделала дополнительный заказ, добавив щедрые чаевые, и попросила, когда мы уйдём, как можно дольше не приближаться к нашему столику с оставленной едой и сумками. Только потом, убирая заказ, спрятать сумки, за которыми она вернётся завтра в то же время. И ничего не рассказывать тем парням. Обычно, мы договаривались с официантом, но иногда кто-то отказывался, и сумки приходилось просто оставлять, без надежды на возвращение.

Единственная проблема была в верхней одежде. Обычно оставлять приходилось только сумки, только один раз, зимой, мы вызвали такси и уехали из кофейни, оставив куртки, дома тогда нам здорово влетело, но вещи мы тогда вернули, в тот раз попалась очень душевная девушка-официантка, близко принявшая нашу проблему к сердцу.

— Сейчас вернусь, — я глотнула чаю, собираясь идти, когда Ева вдруг сжала мне руку.

— Беги, они идут сюда, — прошептала она, не разжимая губ. — Запасной выход возле туалета.

Но я не успела подняться, мне на плечо опустилась рука.

— Привет, — голос над ухом был странно знаком. — Тебе осталось жить пять минут.

Рука с плеча исчезла, и, потеснив побелевшую Еву, на диван сел Вадим. Пока я ровно две секунды разбиралась в ситуации, он смотрел на меня. До этого я ни разу не видела его в гневе, и, как показала практика, лучше бы и не видела.

— Свои, — быстро сказала я, глядя на девчонок, уже замечая у Евы напряжённую работу мысли, и руку Вася, тянущуюся к сумке, где, как я знала, был перцовый баллончик. Они настороженно на меня глянули, но не расслабились.

— Эти двое уходят, — вдруг заметила Ева, глядя на выход. Я быстро оглянулась, видя темноволосого, с заметной жемчужно-белой прядью, высокого парня уже закрывающего за собой стеклянную дверь.

— Кто уходит? — Вадим быстро глянул в том же направлении, что и я, но уже никого не увидел. — Попробуй-ка объяснись.

— Девочки, знакомьтесь, это Вадим, с которым я учусь. А это Ева и Вася, мои лучшие подруги.

— Ты что, им всё рассказала? — он, казалось, держал себя в руках последними усилиями воли, и голос его был необычайно резок и холоден. Вася хотела что-то сказать, но я незаметно под столом толкнула её ногу, и она замолчала.

— Немного можно рассказать про нашу частную школу, — прошипела я на него, давая понять, что соблюдала конспирацию.

Он разом понял, что сам только что чуть не проболтался, и уже не выглядел таким рассерженным.

— Нам пора возвращаться, — сухо сказал он.

Я быстро нацарапала небольшую записку и сунула её Васе, поспешив за Вадимом. На листочке было написано, что я с ними ещё свяжусь.

* * *

Теперь, когда мои вылазки в город были в общедоступном знании, меня ожидала знатная головомойка. Как выяснилось, парни заметили мою пропажу, и Вадим отправился на поиски. Он и предположить не мог, куда я забралась, а Даниэль уже поджидал в Резиденции с воплями, способными поднять мёртвого из могилы.

Всю свою многообещающую тираду Дан закончил словами о том, что теперь я под домашним арестом, и если уж соберусь в город, то под пристальным его, Дана, наблюдением. И это ещё при том, что они не знали о моих стычках с мёртвым и с инкантаром.

Однако этот арест не продлился и пары недель. В очередной раз, когда Бенедикт снова исчез по своим делам, в утра пораньше в мою комнату завалился Дан.

Я в тот момент отдыхала после тренировки и лежала на кровати, обдумывая странный сон, приснившийся этим утром. Мне снова снилась зала, только в этот раз появились повсюду яркие лучи знака, такого же, как на моей руке.

— Привет, — жизнерадостно поздоровался второй раз за день Дан. — Я пришёл к тебе с приветом, утюгом и пистолетом!

— Что, смешинку проглотил? Чего такой радостный? — я не разделяла его настроения, всё думая о сне.

Вместо ответа он подкинул и поймал плитку шоколада, а потом бросил в меня. Отработанным до автоматизма движением я поймала её и недоверчиво оглядела.

— Шоколад? С чего бы это? — я подозрительно повертела в руках упаковку, в любой момент ожидая какой-нибудь гадости.

— Просто так. А что нужно сказать? — хитро улыбнулся Дан, присаживаясь ко мне на кровать.

— Партизаны там! — хмыкнула я, разворачивая обвёртку одной рукой, а другой указывая на окно.

— Молодец. Я бы тебя в разведку взял…

— Ага, предателем, — закончила я за него. — Признавайся, что надо?

— Ты же в курсе, что Вий уехал? — дождавшись моего кивка, он продолжил. — Ну так вот, мы с Вадимом решили устроить себе выходной и выбраться в город. Ты с нами? Мы отправляемся прямо сейчас.

— Раз уж ты забыл о моём домашнем аресте, то через пять минут встречаемся внизу.

— Девушка соберётся за пять минут? — Дан с сомнением приподнял брови. — Или ты исключение из правил?

— Я не исключение, я золотое правило. Ты научил совершать меня и не такие подвиги, — я вытолкала его из комнаты, тут же выуживая из шкафа одежду.

В предвкушении прыгая через ступеньку по лестнице вниз, я перекинула сумку-планшетку через плечо и столкнулась с парнями. При моём появлении Даниэль демонстративно посмотрел на часы.

— Хм, вовремя. Молодец! Ну что двигаем? — он взглянул на Вадима. Тот кивнул и направился к выходу. Дан пристально меня оглядел. — Слушай, а почему ты всегда в джинсах? Прячешь кривые ноги кавалериста?

Я прошла к выходу, легонько стукнув его сумкой.

— Упражняешься в остроумии? Как там говорится, за такие шутки в зубах бывают промежутки. Будешь потом улыбаться одними дёснами. — Дан скептически посмотрел на меня. Я поправилась — Или зубными протезами. Пошли уже. И вообще, если тебе так нравятся юбки, пожалуйста, иди и переоденься в шотландца!

Я выходила на улицу и натягивала куртку, когда меня нагнал Дан. Он взял меня за руку и примиряющие улыбнулся.

— Ну я же пошутил. Ладно, хватит дуться, — он похлопал глазами с ангельским видом.

— Тяжёлый ты случай. На тебя даже обижаться нельзя.

— И не надо, — улыбнулся Дан. Я заметила странный взгляд, который бросил на него Вадим, но не придала этому значения.

— Готова? — Вадим посмотрел на солнце.

— Аки пионер, — похвалилась я. — Выдвигаемся на бронетехнике?

— Наши броневики в починке, товарищ Ленин, — отмахнулся Вадим. — Мы телепортируем.

— Ну и как вы… — я даже не успела закончить вопрос, Дан взял меня за руку, и перед глазами всё замелькало. Было такое ощущение, как будто меня протащило под катком и сплющило. Никак не могу к этому привыкнуть.

Секундой спустя мир ворвался в сознание. Шум машин вдали, холодный снег бьёт в лицо, запах бензина. Осторожно приоткрыв глаза, я обнаружила, что мы стоим в каком-то парке. Я отвесила подзатыльник Дану.

— Ты хотя бы предупредить мог!

— Слишком долго. В общем, вот тебе деньги, — он протянул мне толстую пачку. — А вот список, что надо купить. А мы пошли. Встречаемся здесь же через четыре часа. — Парень потёр бровь, вроде как вспоминая, что он ещё забыл, потом хлопнул себя пол лбу и достал из внутреннего кармана телефон. — И это. Если понадобится связаться. Ты же у нас ограниченная немного. Наши телефоны там есть. — Он хихикнул, помахав у меня перед носом точной копией телефона, что он вложил в мою руку.

— В смысле? — я ошарашено смотрела на деньги и телефон, но никто мне уже не ответил. Оба они, как с реактивными двигателями, скрылись в неизвестном направлении.

— Абзац, — уныло пожаловалась я. — Я что им, экономка? С телепортацией проблемы что ли? — Я глянула в список и с удивлением заметила в нём пункт с беговыми кроссовками и спортивной формой. Кроме того там был указан закрытый, это слово было подчёркнуто, купальник.

— Ну ладно форма. Вадим постоянно ругался из-за моих не спортивных брюк, да и кеды были на последнем издыхании. Но купальник-то зачем? — я покрутила пальцем у виска.

Через четыре часа, я, нагруженная нелепыми покупками, ждала ребят. К тому времени, как они появились, я уже наплясывала танцы вокруг сумки, и подумывала заглянуть в ближайший супермаркет купить воды и еды, потому что на звонки они не отвечали я, и не совсем понимала, зачем вообще Дан дал мне телефон.

— Я даже спрашивать не буду, где вы шатались. Держи, — я сунула Даниэлю пакеты, — что за купальник вам понадобился?

— Новые тренировки. — Вадим хмыкнул. — Тебе понравится.

— Ага, таю от предвкушения, — мрачно согласилась я, растирая замёрзшие руки. — Мы уже в Резиденцию или есть ещё какие-то планы?

— Ну, — парни переглянулись, — можно сходить куда-нибудь, я не прочь перекусить, — задумчиво потёр лоб Дан.

— Ага, в кафе-мороженое и в кинотеатр, — неожиданно мечтательно предложил Вадим.

— Это только ты можешь лопать мороженое зимой при сорокоградусной температуре, — покосился на него Дан. — Пошли, поедим и правда, в кино…

Попали мы на ужастик, потому что билеты брали, не глядя, новоприобретённый братик даже разрешил мне взять ведро попкорна, чему я была несказанно рада.

День уже был на исходе, когда мы втроём возвращались в Резиденцию пешком, решив ещё немного прогуляться. Часы показывали без пяти минут шесть, а солнце всё не хотело заходить за горизонт, явно предпочитая показать всем, что дело пошло к лету.

Мы смеялись над особо удачной цитатой из фильма, как вдруг рядом с моим ухом что-то со свистом пронеслось. На этом я могу сказать, что жизнь действительно полосатая. Белая полоса закончилась, и сегодня, двадцать девятого марта в восемнадцать тридцать, началась чёрная. Мысль мелькнула и исчезла, а реальность в виде руки Вадима прижала меня к ближайшему дереву. Он явно сообразил, что произошло, раньше меня, поэтому, переглянувшись с Даном и, вероятно, мысленно с ним пообщавшись, он свернул с тропинки куда-то в сторону. Дан же, не потрудившись ничего объяснить, отрывисто приказал.

— Стой на месте и, не смотря ни на что, не уходи от этого дерева. — Он взмахом руки высушил снег в радиусе трёх метров и, материализовав меч, прочертил круг, в центре которого находилась я. Затем продолжил, глядя мне в глаза: — Пусть тебе мерещится, что хочешь, хоть Карлсон в подтяжках, только не двигайся с места. Даже если кого-то на твоих глазах убьют, не выходи за пределы круга!

Я ещё никогда не видела его таким собранным и испуганным. Он повернулся и двинулся в противоположную сторону той, куда пошёл Вадим.

— Дан, стой! — крикнула я. Он даже не обернулся.

Я осталась одна, лихорадочно размышляя, пытаясь сопоставить известные факты. Так, нам известно, что Вадим и Дан испугались чего-то, просвистевшего возле моей головы. Точнее, того, кто это запустил. Ладно, его пропустим, с ним разбираются Вадим и Даниэль. Вернёмся к запущенному. По всей вероятности, это кинули в меня. А точнее, пытались меня ранить, или, что ещё хуже, убить.

Я, забыв указания Дана и Вадима, хотела было переступить линию круга, чтобы отправиться на поиски ребят, но внезапно совсем рядом со мной, но за пределами круга материализовалась девушка. Я отпрыгнула обратно к дереву и встала в боевую позицию.

— Спокойно, свои, — она поправила иссиня-черные кудри и оглянулась. — Ты Ангелина? Даниэль говорил о тебе. Я Маргарита, Марго.

— С чего ты взяла, что назвав моё имя, получишь доверие? — я напряжённо всматривалась мимо неё, ища хоть какие-то признаки Дана или Вадима.

— Мы в одном ордене, — она обнажила запястье правой руки и показала такой же знак, как у меня. — Теперь быстро и чётко, что произошло?

— Не знаю, что случилось. Мы возвращались из города, как на нас кто-то напал.

— Не на нас, а на тебя, — перебила Марго. — Это я знаю. Вадим сказал, что пытались ранить одну из наших. Сами они где?

— Ушли куда-то.

— Они уже должны были поймать стрелка, — она прислушалась к себе.

— Не похоже, чтобы у них это получилось, — спокойно ответил кто-то. — А я не ожидал, что здесь будет два венефа. Что ж, это даже лучше.

Марго резко повернулась на голос, но никого не увидела, как и я. Но не прошло и секунды, как позади девушки кто-то появился. Я даже крикнуть не успела, когда Марго отшвырнуло на добрый десяток метров и ударило о дерево.

Я метнулось было к ней, но у самого края круга резко затормозила, с плохо скрываемым ужасом глядя снег с брусничными каплями крови.

Человек, толкнувший её, подошёл к границе круга, потрогал воздух и подул на кончики пальцев.

— Не делай такое лицо. Я её не убивал. Она просто потеряла сознание.

Не отдавая себе в этом отчёта, я кивнула, не отрывая взгляда от лежащей девушки. Внезапно ощущая подступающую тошноту, я глянула на молодого человека и, отскочив в середину круга, чиркнула зажигалкой, выхваченной из кармана, раздула огонёк и метнула в него, однако он, долетев до черты магического круга, зашипел и погас.

— Неплохо, только ты не учла, что круг не пропускает никого извне и не пускает ничего изнутри, пока не нарушишь его целостность. Может, выйдешь и составишь нам компанию? — он подошёл к Марго и пощупал её пульс.

— Пока граница цела, ты тоже ничего не сможешь мне сделать, — отрывисто ответила я, сжимая и разжимая кулаки.

— А если я что-нибудь сделаю ей? — он метнул взгляд на Марго. Я сжала зубы, не зная, что делать. Но Марго в это время видимо пришла в себя, резко ударила в солнечное сплетение парня и исчезла, а он подскочил, потирая место удара, и встал в боевую стойку. — Ничего. Ещё сорок секунд.

— Что? — я проследила направление его взгляда и взглянула на солнце, с равной вероятностью ожидая увидеть звёздный десант, сотню монстров или Карлсона, о котором предупреждал Дан. Но вместо этого увидела тёмное пятно на солнечном диске. Затмение, во время которого мы полностью теряем силу, началось, а в следующее мгновение парень прошёл сквозь мой круг.

Меня сбили в снег. Я услышала приказ, о начале операции, и дальше меня протащили в сторону, грубо закинули на плечо и телепортировали. Я сжалась до размера точки и вновь развернулась, чтобы упасть в жухлые осенние листья, из-за дерева ко мне бросился другой человек, снова вспышка, удар по голове, всё поплыло перед глазами. Я вновь лежала на снегу, а ко мне подходил знакомый рыжеволосый парень.

— Вот мы и снова встретились, — он улыбнулся, показывая белоснежные ровные зубы с заметно выступающими клыками. — Продолжим путешествие.

* * *

Вспышка, меня подхватил другой, в глазах опять всё мелькнуло, завертелось до тошноты, опять это ощущение, будто меня сжали и распылили на молекулы, а затем собрали обратно.

Земля гулко ударила в ноги, я попыталась сориентироваться, как ко мне, радостно ухмыляясь, подскочила светловолосая девушка, оттолкнув меня от высокого мрачного парня, больно сжала запястье и телепортировала. Зелёная трава сменилась снегом, я упала на колени, а светловолосая девушка исчезла. Я с трудом сглотнула, подавляя в себе тошноту, подняла голову.

Холодные крупицы снега таяли на руках, резинка, давно слетевшая с волос, где-то затерялась, а пряди разметались по плечам, щекотали нос и щёки. Я осторожно повела руками, поражённо встала и оглянулась, понимая, что снова нахожусь на той полянке, где всё и началось. Быстро скрутив волосы и закинув их за ворот куртки, чтобы не мешали, я напряжённо двинулась к тому кругу, что начертил Даниэль, но не успела сделать и пары шагов, как внезапно сгустившаяся темнота передо мной ударила, болью пронзив до самых костей, и бросила назад.

Наглотавшись снега и не дыша от боли, я пару секунд лежала, не двигаясь, глядя в темнеющее небо и гадая, не повредили ли мне чего, затем пошевелилась и чуть-чуть поднялась на локтях, сразу же понимая, как глупо я сейчас себя веду, всё моё тело — как на ладони, и если кто-то пытается меня убить, то он очень просто это может сделать, поэтому я, сжав зубы от боли, постепенно угасающей, поднялась на ноги и приняла боевую стойку. Рядом никого не было, я быстро оглядела окрестности, и заметила круг, в котором я стояла.

— Чёрт, — я присела на корточки у границы, изучая линию круга и замечая что-то странное в нём. Защита изредка, как стеклянная, отсвечивала прозрачным черным. Я поднесла к ней палец, и опять та же жестокая боль прокатилась от кончика пальца по всему телу и отдалась в глазах.

Я резко встала и прошлась вдоль линии. Пытаться выйти — бесполезно, при попытке взять её на таран с разгону, меня всё равно отпружинит в центр, я под колпаком. Это такой же круг, из него нельзя выйти и зайти, только защита чужеродная, её поставили инкантары.

— Идиотка, — сквозь зубы прошипела я. Ведь ещё перед выходом из комнаты я сняла Арий и спрятала его, решив не подвергать его риску. Если бы я догадалась взять камень, который открывает все замки, я была бы уже на свободе.

Я попробовала разомкнуть круг, но не получилось. Снежки, которые я скатывала, пролетали через границу, а если я касалась защиты, меня раз за разом пронзала боль. Руки вскоре заледенели, да и я сама уже порядком продрогла. Уже совсем стемнело, пошёл снег, уши мёрзли — я была без шапки, которую где-то потеряла.

Я ходила возле линии, как тигр в клетке, сначала протаптывая дорожки, а затем и все сугробы в круге. Снег всё сыпал, с наступлением ночи становилась холоднее, наконец, меня озарила мысль, и я остановилась посреди круга, размышляя.

Вадим с Даном меня ищут и должны найти как можно скорее, пока я совсем не замёрзла — пальцы на ногах я уже не чувствовала. Понимая, что на телепатическую связь я с ними не выйду, я прикинула вероятность им дозвониться по телефону. В этом круге я находилась уже больше получаса, и до сих пор никто не вышел со мной на связь.

Я уже потянулась в карман за телефоном, как внезапно увидела у черты знакомого молодого человека с мечом в руках. Это было так неожиданно и страшно, что я вскрикнула и отшатнулась.

— Успокойся, я не собираюсь пока тебя убивать, — произнёс он негромко, глядя куда-то в сторону от меня, в стену снегопада. Может, он кого-то оттуда ждал, может, просто не хотел смотреть на меня. Стояла такая тишина, что было слышно, как падает снег, я стояла, не двигаясь, лишь неслышно дыша, облачка пара поднимались вверх.

Парень был так легко одет в этот раз, что мне было зябко на него смотреть, а он, похоже, холода совсем не ощущал. Первый раз, когда я его увидела, я даже не успела толком его разглядеть, сейчас же с ужасом и удивлением я узнала в нём парня, изучающего меня в автобусе, и голос мне его был странно знаком, с моей памятью на лица и голос это верная примета, что я его встречала не раз. Неужели он за мной следил всё это время? Где-то я уже видела эту приметную седую прядь среди иссиня-черных волос, эти серые глаза с холодным оттенком равнодушия, серебряное колечко в ухе…

Грудь внезапно ожгло болью, я испуганно сунула руку под куртку и нащупала тёплый камень. Арий? Как он тут оказался?

Пока я застыла в ступоре, парень внезапно шагнул вперёд, защита круга по краям осветилась черным, серебристым, пропуская его во внутрь и распадаясь. Чувствуя, как колотится сердце, как холодная волна сползает вниз по позвоночнику, ощущая себя уязвимой перед ним и его мечом, я молча встала в боевую стойку, зная, что далеко не убегу.

Парень остановился передо мной, не показывая никаких враждебных действий, просто оглядел всю и спросил.

— У тебя с собой артефакт?

Я, почти физически чувствуя опасность, исходящую от него, промолчала, лихорадочно размышляя, как защитить камень. То, что его нужно защищать, даже ценой жизни, я не сомневалась. Парень глянул мне в лицо без улыбки, просто изучая, невесело усмехнулся и отвернулся. Я растерянно опустила руки. Когда противник стоит к тебе спиной, спокойный, расслабленный и не обращающий на тебя внимания, сложно начать атаковать. Быть может, Вадим бы на моём месте напал бы, для него сражения — это не рыцарские поединки, я же не смогла победить в себе гуманизм и решила поставить в этой схватке не на силу, а на дипломатию.

— Учти, применишь его, будетхуже, — он так и не оглянулся больше на меня.

— У меня ничего нет, — спокойно солгала я, беря себя в руки. — Что происходит?

— Ты — заложник. Что тут не понять, — он пожал плечами. — Хотел лично пообщаться с Даниэлем, но получается, что удастся только поболтать с тобой. Он не так глуп, как кажется.

— А зачем… заложники? — спросила я тихо, отмечая про себя, что пока убивать меня не будут, планы другие, значит, надо выяснить, чего они хотят.

Парень слегка улыбнулся, в сгущающейся темноте его улыбка показалась мне зловещей, снежинки таяли на его волосах и скатывались на плечи бисеринками воды.

— Замёрзла? — он шагнул ко мне, всё самообладание вылетело в трубу, я совершенно по-глупому отшатнулась назад: мне стало отчаянно страшно, когда я увидела его выражение лица, он был спокоен, совсем не ужасен, но от него словно веяло чем-то диким, тёмным, древним. Парень усмехнулся и отошёл. — Через десять минут отсюда уходим, сейчас твои друзья ищут тебя везде, совсем потеряв твой след, а мои друзья с минуты на минуту заберут нас отсюда. — Он смеялся надо мной, говорил и так уже ясные слова, будто держал меня за дурочку, и это разозлило.

— Какие у вас цели? — я заставила себя стоять ровно и выдержать его взгляд, хотя хотелось бежать без оглядки. Он же стоял так близко, что я отчётливо видела лучики снежинок, запутавшихся в его тёмных как смоль волосах.

— Забавляешься? — женский голос с лёгким акцентом, и такой же непривычный смех заставил меня вздрогнуть.

Парень не оглянулся, похоже, он знал эту светловолосую девушку в длинной шерстяной красной юбке. Это все детали, что я могла разглядеть, снег и темнота мешали зрению.

— Уходи, Рона, ты здесь не нужна, — махнул он в её сторону рукой.

— Да ладно, ладно, я только проверить, всё ли в порядке, — буркнула девушка. Если она и обиделась, то никак этого не показала, исчезая в темноте между деревьями. Парень вышел за пределы круга, вновь замыкая его, я же так и стояла, не шевельнувшись.

В голове напряжённо работала мысль, я пыталась понять, что происходит, почему он меня похитил, что теперь делать. Я с тоской подумала о Дане. Он, наверное, уши бы мне надрал, увидев, как я сейчас бездействую. Интересно, что бы он сделал на моём месте?

В мозгу словно молния сверкнула.

Я вспомнила, где видела его. Он тогда был с рыжим парнем, когда я встретилась в последний раз со Евой и Васей, и он назвал его… Сев, да, Сев.

Второй же мыслью была идея, как отсюда выбраться. Я бросила взгляд на Сева, на круг, потом вновь на Сева. Он стоял за пределами линии, ждал чего-то, глядя в гущу леса. Он говорил мне, что друзья потеряли мой след, и вряд ли меня найдут, а я хотела попробовать позвонить, надо попробовать сообщить Дану, где я.

Я засунула руку в карман, делая вид, что мне холодно, и, напряжённо прислушиваясь и надеясь, что у меня что-нибудь получится. Я знала, что номеров в справочнике всего два и в любом случае, если дозвонюсь, попаду на парней. Может мне и показалось, но я услышала гудок и сбросила, определив, что он доступен, перевела телефон в беззвучный режим, решив идти ва-банк.

Каблуком сапога я начертила на снегу перед собой линию.

— Зачем вы меня похитили? — я двинулась к Севу, подволакивая за собой ногу и чертя на снегу некое подобие полукруга.

— Что тебе даст это знание? — он оглянулся.

— Хочу понять ваши мотивы. Не такое уж и большое желание для смертника, — я пожала плечами, стараясь сохранить спокойствие, затем повернулась к нему вполоборота. — Ведь зачем-то вам это надо, не праздное же любопытство.

— Мы инкантары, — парень усмехнулся. — И мы из ордена, поклоняющегося тьме. Теперь ясно? — он прошёлся вдоль линии круга, всё так же глядя куда-то в темноту, — а ты чтишь свет. По законам жанра мы — плохие, вы — хорошие, мы хотим собрать вас всех в одном месте и уничтожить. Довольно мило, не так ли?

— Очень, — не удержалась от сарказма я, осторожно переступая через полукруглую линию, которую я успела начертить, и, пока парень не видел, почти закончила пусть немного кривоватый, но круг. В кармане завибрировал телефон.

— А чего ты хотела? — тихо спросил он.

— Ну да, не мы такие, жизнь такая, — хмыкнула я, заходя через оставленное пространство в начерченном круге и замыкая его.

Стоя в центре, я закрыла глаза, как можно скорее достигла песчинки силы внутри себя и произнесла: «вето!», резко сводя руки.

Яркая вспышка света подтвердила, что круг, который я начертила, действует.

— И что тебе это дало? — он даже не шелохнулся на месте, прекрасно зная, что круг венефов в круге инкантар не обладает всей нужной мощностью.

— Думаю, это, Сев, — он едва заметно удивлённо приподнял брови, вероятно я попала в яблочко, поэтому улыбнулась, доставая из кармана телефон, и, видя, что связь уже установлена и в трубку кричит Даниэль, чётко сказала.

— У меня есть пять минут до того, как меня убьют. Дан, я в круге там, откуда всё началось.

— Ты в порядке? — его голос был на столько спокоен, что сразу было понятно, что он был в бешенстве. Я не успела ответить, трубка в руке нагрелась и вылетела куда-то в снег, а совсем рядом оказалось белое, как мел лицо Сева и его глаза, мечущие молнии.

— Ой, — сказала я, непроизвольно улыбаясь в лицо своей смерти, понимая, что мой несовершенный круг не выдержал и пяти минут и теперь мне точно конец. Наверное, будь это другая ситуация, я бы не выдержала напряжения и упала в обморок, но на этот раз руководил действиями бушующий в крови адреналин. Решив, что и так уже всё потеряно, я резко метнулась вперёд, толкнула Сева плечом в грудь и ладошками обеих рук в хлопке поймала лезвие его меча, дёрнув на себя. Может, от неожиданности или ещё по какой-то причине, но меч-таки оказался у меня в руках, я подкинула клинок и схватила его за рукоятку, отпрыгивая назад и принимая боевую стойку.

А он улыбался.

Секунды четыре я пыталась понять, что сделала не так, ведь у меня получилось застать его врасплох и даже отобрать у него меч.

— Неплохой трюк, — произнёс он, с интересом меня разглядывая. Так оценивают что-то очень смешное, но ужасно дурацкое. Что же не так?

— Сдавайся! — крикнула я, сжимая его меч двумя руками. Он был тяжёлый, рукоять ребристая, в насечках. А потом в глазах у меня внезапно потемнело…

— Это ты сдавайся, Ангел, — привёл меня в чувство голос парня. Я растянулась на снегу, а кончик лезвия указывал мне точно в горло. Я только сумела ругнуться, не смея пошевелиться и убрать противно тающие снежинки с лица.

— Определённо, сегодня не мой день, — я удручённо попыталась сострить и улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой. — Меч особый, да?

— Вроде того. Не для венефов, — он не торопился убирать меч, быстро оглянулся по сторонам. По-прежнему вокруг нас была пустота и тишина. Затем он снова на меня глянул, и тут его глаза расширились от удивления и… ярости?

Сердце на мгновение замерло, я в очередной раз подумала о близкой кончине, когда холодное лезвие меча скользнуло по ключице.

Поборов в себе желание зажмуриться, и видя, что никаких ран острая сталь мне не причиняет, я взглянула в лицо Севу. А он за тонкую цепь выудил из-под куртки Арий.

Секунда превратилась в томительную бесконечность, затем цепочка с камнем соскользнула с лезвия, а сам Сев отступил несколько назад. Я получила возможность сесть.

— Ведущая. Арий, — медленно, утвердительно сказал он.

— Приятно познакомиться, Сев, — с сарказмом ответила я, удивляясь своей наглости. — Попытаешься отобрать?

— Я не настолько глуп, — он чуть усмехнулся. — Если только не решишь отдать его сама. — Я возмущённо фыркнула. — Вот видишь. — Он удовлетворённо кивнул, затем оглядел всю меня, словно прицениваясь. — Дело принимает неожиданный оборот.

— А ты кого ждал? — хмыкнула я. Приятно, когда планы твоего врага рушатся.

— Как минимум, Даниэля. Насколько я знаю, он самый сильный, — парень продолжал вести спокойную беседу, словно не он пытался пришпилить меня к мёрзлой земле минуту назад.

— Я думаю, ты его дождался, — голос из тьмы, пересыпанной снегом, был спокоен и сух.

Сев чуть отошёл в сторону, давая возможность Даниэлю, медленно подходящему к нам, увидеть меня, продрогшую и невозмутимую. Рядом с ним находились какие-то незнакомые люди, но Дан их, судя по тому, как он вёл себя, знал очень хорошо.

— Не смей двигаться, — приказал он резко. — Лина, иди сюда. — Он заметил защиту и кивнул на неё Севу. — Выпускай. И меч убирай.

— Не двигаюсь, — он улыбнулся и аннулировал круг, а потом осторожно положил меч на снег. Продолжая всё так же улыбаться, словно всё происходящее его дико смешило, он повёл рукой, и меч растаял черным дымом. Я задумчиво поглядела на него снизу вверх и поднялась, отряхивая джинсы от налипшего снега.

— Надо было не мешкать, осуществляя свой план, — тихо, зная, что меня слышит только он, прошагала по сугробам к Даниэлю. — А мы не повторим твоей ошибки. Дан, уходим, быстро.

— А он? — парень неприязненно посмотрел на спокойного Сева.

— Сейчас здесь будет весь его орден. Он оставил жизнь мне, я — ему. Не люблю долгов.

— А ты справедлива, гравис, — улыбка Сева стала мягче, он всё слышал, хотя я говорила тихо.

— Гравис? — Дан напряжённо на меня уставился.

— Инкантары рядом, — миловидная, хрупкая девочка азиатской внешности потянула Дана за рукав, не отводя тёмных глаз от Сева.

— Уходим, — через силу отрывая от меня взгляд, потянул Дан, сжимая моё плечо. Мелькнула белозубая улыбка Сева, я увидела вспышку чужой телепортации и услышала крик нам вдогонку, а потом всё закончилось.

Мы, нас было семеро, стояли в холле Резиденции.

— Ты гравис. — Дана, похоже, только это и занимало, я же, устало и отчуждённо рассматривала новоприбывших в наш полк. Я сообразила, что мы из одного ордена, не хватало лишь ещё двоих.

— Нет Алисы и Фила, не смогли их вызвать, — темноглазая Марго похоже оправилась от удара. — Мы уже виделись сегодня, гравис. — Она слегка поклонилась.

— Меня зовут Майя, — представилась девочка-азиатка. При свете она выглядела ещё младше, лет на тринадцать.

— Марк, — плотный высокий крепыш с кудрявой шевелюрой чуть улыбнулся.

— Варвара, — девушка примерно моего возраста с длинными волосами, заплетёнными в ровную косу, смотрела настороженно.

— Лина, — тихо произнесла я, не зная, что ещё сказать.

— Почему ты мне не сказала?! — Дана, похоже, не тревожила создавшаяся обстановка, он выругался и нервно взъерошил себе волосы.

— Я сама узнала об этом недавно. Гравис, я так понимаю, это ведущий? — я потёрла висок, от его воплей начинала болеть голова.

— Ага. — Вадим меланхолично меня оглядел. — Не ранена?

— Замёрзла, — я показала ему ледяные руки для большей убедительности. Напряжение, повисшее в воздухе, казалось, можно было потрогать, особенно этому способствовал Дан, нервно расхаживающий и ругающийся на английском тихим голосом. Мне невыносимо хотелось спать, но, видимо, все были слишком напряжены, чтобы сейчас тихо-мирно разойтись по комнатам.

— Бог ты мой, даже инкантары знают больше меня! — он всё никак не мог успокоиться.

— Да ты бы ещё всем инкантарам вдобавок рассказал, что не знаешь даже, кто в нашем ордене гравис! — взорвалась я, не выдержав. — Мне, например, вообще про орден никто ничего не рассказал! Почему я должна отчитываться?! — Усталость, сомнения, всё, что накопилось за последний месяц, получило выход. — Что ты обвиняешь меня, словно сам метил на моё место?!

Даниэль резко остановился, будто я его ударила.

— Я не метил на твоё место, — раздельно и тихо произнёс он. — Просто я… — Он через силу подбирал слово. — Огорчён и переволновался за тебя.

— Я думаю, мы все огорчены произошедшим, но кроме тебя никто так эмоционально не реагирует, — я набрала полную грудь воздуха и выдохнула, успокаиваясь.

— Мы удивлены, все думали, что Даниэль будет грависом. — Майя смотрела на потолок. Я обратила внимание, как от неё исходит сила: она пыталась нас успокоить. — Акция инкантар, вероятно, была направлена на выяснение иерархии внутри ордена, что они успешно и узнали. Здорово они придумали, с этим перемещением, запутали нас. Теперь нам надо быть осторожнее. Я признаю тебя, гравис. — Она слегка мне поклонилась, как Марго до этого. Дан махнул рукой, чертыхнулся и тоже мне поклонился.

— Я тоже тебе верю. Неожиданно получилось только. — Вадим улыбнулся и поклонился, тёмные волосы рассыпались по плечам, он небрежно смахнул их на спину.

— Неужели я слишком плоха для грависа? — подала голос я, смущённо кивнув на их поклоны.

— Не в этом дело. — Дан уже успел остыть. — Сначала, когда Нонна погибла и камень исчез, все подумали, что он появится у последнего венефа, которого мы найдём. Но когда ты пришла — мы десять раз проверили — Ария у тебя не было. — Он вздохнул и отвёл глаза. — И у остальных он так и не появился.

— Нам пора. — Варвара всё это время на меня смотрела, изучая, и в глазах её была насторожённость. Окинув меня последним взглядом, она кивнула. — Не доверяю, но признаю.

Она отвернулась, махнув рукой в знак прощания и исчезла. За ней, попрощавшись, ушли Марк и Марго. Майя, бросив на меня взгляд тёмных, почти черных глаз.

— Я рада, что мы наконец обрели грависа, — она кивнула и тоже телепортировала.

Мы остались одни, Дан и Вадим продолжали на меня смотреть.

— Что, у меня после всего произошедшего рога на голове выросли, а я не заметила? Чего уставились?

Вадим отвернулся, пряча улыбку, когда Даниэль мне отвесил подзатыльник.

— Что-то ты слишком дерзкая стала. То, что ты ведущая для меня ничего не значит, марш спать, завтра тренировку никто не отменял.

— Так точно, капитан, — я отдала честь, стараясь сохранять серьёзное выражение лица, а затем бросилась на шею сначала Дану, затем Вадиму. — Спасибо, что спасли меня.

— Иди уже, — буркнул смущённо Дан, я улыбнулась и бросилась к лестнице. — И, Лина, будь осторожнее, ты нас чертовски напугала. — Донеслось мне вслед. Когда я оглянулась, Дана уже не было, Вадим невесело мне улыбнулся, и я продолжила свой путь к законному отдыху.

* * *

На следующий день появился Бенедикт. Не знаю, по какой причине он вернулся, потому ли, что завершил все дела, или потому, что узнал о нашей стычке с инкантарами, но так или иначе, тренировки возобновились.

Утром мы впервые учились телепортации, точнее училась я, так как у мальчишек получалось неплохо, была проблемы лишь с точностью места приземления. Я же за всё время ни разу не сдвинулась с места, зато растеряла всю силу. Даже попытки отнимали такое количество энергии, что очень долго перед глазами мелькали черные мушки. Не могло быть и речи, чтобы использовать, как Дан, телепортацию во время боя, потому что одна только попытка выматывала, а что уж говорить о законченном перемещении.

Выяснилась ещё одна интересная деталь. Переместить себя, как я ни старалась, не могла, зато без видимых усилий могла перемещать другие предметы.

«И не только предметы.» — Подумала я, вспоминая о рыжем инкантаре.

Кроме того, выяснилось, что чем больше расстояние, на которое нужно телепортировать, тем больше сил требовалось. И именно тогда я поняла гениальный план инкантар по похищению. Можно выследить место выхода телепортации, они же прыгали по всему миру одновременно, по двое пересекаясь в одном месте, перекидывая меня как волейбольный мяч. Каждый совершал по нескольку прыжков, поэтому понять, у кого я в конце концов очутилась, не смог бы даже Бенедикт. Вот поэтому Сев караулил меня возле круга, сам он остался без сил после нескольких телепортаций, и ждал того, кто подхватит нас двоих, как груз, пока остальные продолжают путать следы. Да, гениально.

Вечером, когда я просматривала телепортированные газеты с новостями за неделю, в комнату постучал Вадим.

— Ты ещё не ужинала? — с порога спросил он, ища меня глазами.

— Нет ещё, — ответила я, возникая из вороха газет. — А что?

— Надеюсь, плавать ты умеешь, — ещё непонятнее ответил он, поднимая разбросанные по полу прочитанные газет и просматривая заголовки. — Собирай вещи, мы идём в бассейн.

— Здесь есть бассейн? — я прикинула на глаз план здания и не придумала, где в нём можно разместить большие объёмы воды. В голову ничего, кроме крепостного рва не приходило, но я надеялась, что купаться в промёрзшем до дна канале мы не будем.

— В другом месте. Бенедикт просил с тобой позаниматься. Ну, понимаешь, подготовить к следующей тренировке, — он педантично сложил газеты на столе и откинул с лица длинные волосы.

Я не нашлась что сказать, лишь ошарашено потёрла бровь, нашла купальник и, благодаря помощи Вадима, оказалась на краю ступенек у бассейна.

Он отправил меня переодеваться, а когда я вернулась, почти что столкнул в воду. Я беспорядочно и испуганно барахталась в воде, не ощущая под ногами спасительного дна, когда рядом в воду плюхнулся Вадим, оттащил меня в центр бассейна и приказал.

— Плыви!

Я пробулькала что-то саркастическое, пытаясь не идти ко дну, как мешок с камнями. Волосы, стянутые на макушке узлом, уже успели намокнуть. Зато у Вадима они были сухие, потому что в воде держался, как Ихтиандр.

Прогоняв меня по бассейну в течение двух с лишним часов, когда я уже более или менее сносно держалась на воде, Вадим засобирался в Резиденцию. С этих пор по вечерам мы ежедневно отправлялись в бассейн. Изредка к нам присоединялся Даниэль, и тогда тренировка превращалась в бедлам.

В первый раз он притащил с собой водяные пистолеты и сорвал занятие, потому что Вадим первый не выдержал и начал гоняться за ним с магически сформированным из воды шаром. Я же завладела водяным автоматом с дальностью попадания в десять метров и тихо отстреливалась из-за укрытия, пока у меня не отобрали водострельное оружие и не столкнули в бассейн.

Во второй раз он просто с разбега прыгал в воду, поднимая тучи брызг, неожиданно подплывал со спины и начинал топить, мы с Вадимом, не сговариваясь, начинали ему мстить.

В следующий раз он просто устроил детский сад, приволок с собой выводок резиновых уточек и тихо плескался в углу, вызывая у меня неконтролируемые приступы дикого хохота.

В последний раз он вылил в бассейн несколько бутылок пены для ванн, превратив воду в некое подобие облака, сорвав всю тренировку, то кидаясь шарами пены, то изображая подводную лодку.

К тому времени меня уже научили неплохо плавать, и на последней тренировке, когда Дан уже убирал последствия пенного взрыва с интерьера помещения, мы заметили Бенедикта. Видимо, он наблюдал за нами с самого начала, но ничего не сказал, только покачал головой и исчез.

Зато на следующий день на троих ожидало перемещение в другое измерение, к тому памятному водопаду, только в этот раз тренировка была другой. Вместо крыльев мы видоизменяли ступни в ласты, выращивали между пальцами рук перепонки, а на шее — жабры. Да и я теперь была не одна, а в компании, и на этот раз всё прошло без эксцессов.

Теперь тренировки были на природе, а поэтому они усложнились. На том водопаде мы сначала выращивали крылья, делали несколько кругов в воздухе, а потом бросались вниз и в свободном падении переходили из состояния птицы в состояние рыбы без возвращения в исходное состояние человека, и уже плыли по течению реки.

Бенедикт проводил некоторые занятия в форме игры, давая нам возможность в шутку поиграть в салки в воздухе и в воде, после чего мы возвращались в Резиденцию уставшие, но весёлые.

Не оставались без внимания и тренировки в холле Резиденции, который давно стал спортивным залом. Вадим продолжал учить меня рукопашному бою, фехтованию, а в последнее время взялся за обучение владению ножами и кинжалами. Теперь посреди холла красовалась огромная мишень, куда мы по очереди метали ножи, а в коллекцию моего холодного оружия в виде меча Четырех стихий и пары ножей, добавился старинный персидский кинжал, подаренный Вадимом в честь моего первого попадания в центр мишени. Вадим не знал, что я чаще затачивала им карандаши, чем любовалась, пока он висел на стене.

Благодаря Вадиму и метательным ножам, выяснилось, что я обладаю куда большей меткостью, чем остальные, и Бенедикт, покачав головой, приказал начать обучение с луком и стрелами. Вот на этом поприще, в отличие от фехтования, я наконец-то начала делать успехи.

За эти несколько недель мы успели сплотиться в настоящую команду, в которую я вполне органично вписалась. Из-за усиленных тренировок и проведения большого количества времени на открытом воздухе в другом измерении, где было лето, я почти не заметила, как в нашем наступила самая настоящая весна, с капелями, гололёдом и ярким солнцем.

В один из таких вечеров, когда капли вешней воды барабанили по окну, мы сидели внизу, на кухне, которую мы давно превратили в общую гостиную с постоянными посиделками допоздна.

Мы рассказывали друг другу о своей прошлой жизни, не всё, просто делились какими-то отрывочными воспоминаниями. И Вадим, и Дан, давно уже ушли из внешнего мира и не знали ни о политической жизни нашей страны, ни о последних научных открытиях, ни об общемировых событиях, но никоим образом об этом не горевали, хотя и поинтересовались.

О парнях я узнала, что они оба сироты и потеряли родителей очень давно, и с тех пор под присмотром Бенедикта. Дан спросил насчёт моих родителей, но я как обычно не смогла ответить на этот вопрос, что мне часто задавали. Выдавила только, что мой отец умер, и расскажу об этом когда-нибудь, только не сейчас, поэтому к теме родственников мы больше не возвращались.

Зато вспоминали о многом другом. Дан рассказывал забавные истории про Мыша, который часто присутствовал на наших собраниях, обгрызая всё, до чего мог дотянуться. Я, в свою очередь, рассказывала про Багиру, свою кошку, припомнила несколько смешных ситуаций с Васиным попугаем-какаду, Ромочкой, который всегда любовался на себя в зеркало и выдавать к месту такие фразы, что все, кто присутствовал, катались по полу от смеха. Вспомнила, как узнала, чем пахнет попугай, когда тот пытался свить гнездо у меня в волосах. Как чем. Пыльной подушкой.

Вадим как раз рассказывал, как Дан оставил его ухаживать за Мышем, и как тот устроил ему тёмную, как вдруг постучали. Буквально, в дверь. Только этот звук, словно усиленный рупором, разнёсся по замку, как колокольный звон.

— Стучат, — ошеломлённо пробормотал Дан, уставившись на нас. Мыш быстро вскарабкался по рукаву его водолазки и спрятался в волосах.

— Ты сама очевидность, — с сарказмом заметила я. — Думаю, нам это показалось. Массовый глюк. — Но в опровержение моих слов стук повторился.

Мы испуганно переглянулись.

— Может это Бенедикт? — внёс предположение Дан.

— Ага, Бенедикт ещё стучать будет. К себе домой, — произнесла я, нервно барабаня костяшкой пальца по столу.

— Тогда кто? — Вадим задумчиво нахмурился. — Но сидя здесь, мы ничего не узнаем. Пойдём, посмотрим?

— Ты уверен, что это хорошая мысль? — я боязливо поёжилась.

— А почему бы и нет? Если бы тот, кто пришёл, захотел на нас напасть, то он бы не стал стучать, — рассудил Дан, поглаживая напуганную чем-то крысу.

— Это всё равно плохая идея, — сказала я, но меня уже никто не слушал.

Тихо, как три вора, мы пробрались к двери. После оживлённой жестикуляции и выяснения, кто откроет дверь, Вадим не выдержал и дёрнул её сам.

Сначала мы ничего не увидели в кромешной темноте, то постепенно из черноты выступили очертания двух женских фигур. Дан с Вадимом, не сговариваясь, оттёрли меня обратно в холл и заслонили.

— Ты пригласишь нас, Хранитель? — спросила одна из них. Голос был звонкий, молодой и очень мелодичный.

Вадим, до этого напряжённо всматривающийся в темноту вдруг побледнел и отступил назад.

— Прошу, входите, — прошептал он, преклонив одно колено. Дан перевёл взгляд с него в темноту и обратно и принял такую же позу, что и Вадим.

— Что за… — пробормотала я, не понимая, что происходит, и в это время на освещённую часть вышли две женщины в плащах и откинули капюшоны. Одна была немолодой, вокруг глаз и рта залегли глубокие морщины, хотя ей было не больше сорока, но её старило суровое выражение лица и собранные в пучок волосы. Вторая была полной её противоположностью, моложе и приветливее на вид, и именно она говорила с нами с самого начала. В ней словно пылал невидимый душевный огонь, который заставлял ей доверять.

— Встаньте, дети мои, — произнесла немолодая женщина. В её устах даже такое обращение, как «дети мои» звучало отнюдь не высокопарно. В моей голове почему-то и совсем не к месту мелькнула мысль как-нибудь в шутку назвать Дана «дитя моё». Подавив улыбку, я постаралась выбросить лишние мысли из головы и принять серьёзный вид.

Парни медленно поднялись, однако избегая прямо смотреть в лицо женщинам. Теперь они расступились, чтобы гостьи могли меня видеть.

— Мы пришли с хорошей вестью, — молодая женщина посмотрела в мою сторону и улыбнулась. — Последняя из ордена пробудилась.

Я почувствовала в её голосе некоторое ожидание, но смогла только кивнуть, в знак того, что понимаю, о чём речь.

— Мы не можем говорить сверх того, что тебе известно, понять всё ты должна сама, — продолжила она. — И теперь с завтрашнего дня ты продолжишь обучение в школе. Бенедикт просил забрать тебя.

— Сегодня? — я ошарашено переводила взгляд с одной на другую. — Сейчас?

— Что-то мешает покинуть это место с нами? — произнесла немолодая женщина. Под её суровым взглядом я поёжилась.

— Хочу… собраться, — наконец объяснила я. Хотя на самом деле мне просто не хотелось сразу идти в неизвестность, не приготовившись морально.

— Даниэль, — он вздрогнул и поднял на неё глаза. — Изволь сопроводить завтра новую ученицу в школу. Сегодня мы уходим.

Они шагнули назад, растаяв в темноте, оставив нас одних. Я стояла, как громом поражённая, не в силах осмыслить произошедшее.

— Эй! — Дан помахал у меня перед лицом раскрытой ладонью. Когда женщины ушли, он быстро пришёл в себя и вернул весёлое расположение духа. Я молчала, полностью уйдя в себя. — Похоже, она не рада их приходу. — Хмыкнул Дан, обращаясь к Вадиму. Потом он осторожно развернул меня и подтолкнул к холлу.

— Я никуда не пойду! — завопила я, стряхивая его руки, понимая наконец, что произошло.

— В смысле? — не дошло до Дана. — Ты не пойдёшь в холл?

— Да причём здесь холл?! Я не пойду в эту дурацкую школу!

— Так, спокойно, — он почти насильно утащил меня обратно на кухню. — Слушай сюда! Твоё мнение здесь не учитывается. Мы все обязаны учиться в этой школе. И Вадим, и я через это прошли. Должна и ты.

— Но… — я чувствовала себя покинутой. — А вы?

— А что мы? Мы остаёмся здесь, — спокойно произнёс Вадим, вертя в руках чайную ложечку. — А тебе следует налаживать социальные связи, учиться и всё такое. Намекну, что в школе ты встретишь некоторых из ордена.

— Да что это вообще за школа-то такая? — я старалась себя сдерживать, но в голосе зазвенели слёзы.

— Эррата. Слышала про такую? — Дан, дождавшись моего кивка, продолжил. — Это всё равно ненадолго.

— Это значит, что мне нужно собирать вещи? — я не могла не признать, что неизвестность меня пугала. Дан кивнул, и мне ничего не оставалось, как идти в свою комнату собирать вещи и морально подготавливаться к встрече со сверстниками.

* * *

Рано утром в мою комнату заглянул Дан. Он наверняка думал, что я сплю, потому как зашёл без стука. Вчера, когда нежданные гости ушли, мы собрались снова на кухне, но разговор не клеился, и мы быстро разошлись по комнатам. Спать я не ложилась, собирала необходимые вещи в рюкзак, долго сидела возле окна, уставившись в тёмную синь и слушая дробный перестук капели, изредка перебирая рисунки, рассыпанные на столе. Кому, как не мне после стольких переездов, ценить постоянство.

Когда Дан зашёл, я сидела на кровати, обнимая подушку и разглядывая рюкзак, сиротливо съёжившийся посредине комнаты.

— Ой… — как-то сразу стушевался Дан и предпринял попытку к бегству, но я остановила его, кивнув на кровать. Он присел рядом, немного нервно перебирая длинными, гибкими пальцами края покрывала. Я почему-то сразу вспомнила слова Вадима, что Дан бережёт руки, ведь он хрономер.

— Часто так заходишь? — наконец подала я голос. Он быстро взглянул на меня и едва заметно улыбнулся, тряхнул головой и запустил руку в копну светлых кудрей. Я уже знала, что этот жест выдаёт его смущение.

— С тех пор, как тебя похитили. Переживаю, — он снова улыбнулся, а потом его взгляд упал на предмет передо мной. — Что это? — Дан пододвинулся ближе и взглянул на страницы. — Альбом?

— Ага, — кивнула я. — Альбом.

— Можно посмотреть? — спросил он, глядя прямо мне в глаза. Я поколебалась и вновь кивнула, в тайне со страхом ожидая его реакции. Мне почему-то казалось, что он начнёт смеяться, но Дан лишь осторожно переворачивал страницы, словно в руках у него было целое сокровище.

— Мама? — спросил он, кивнув на светловолосую девушку, улыбающуюся со старого снимка.

— Бабушка. Говорят, я на неё похожа. А мама — на следующей странице. У неё тёмные волосы. И рядом с ней — папа. А это — Василиса и Ева, мои лучшие подруги. Вот здесь — страница наших любимцев. Вот моя Багира, а это Ромочка, я о нём рассказывала. А это — Верный, овчарка Евы. Дальше не пугайся, альбом мне заполняли подруги, поэтому там много неожиданностей, — я улыбнулась, вспоминая, как они на неделю похитили альбом, а когда вернули — я его не узнала.

— Я заметил, — хмыкнул Дан, разглядывая фотографии — вы были слегка…

— Сумасшедшими, знаю, — улыбнулась я. — Одна фотография с ящиком колы чего стоит. Это наше первое и, к сожалению, не единственное преступление закона — мы украли газировку, пока фура разгружалась. Пропажу даже не заметили, а мы толпой бежали два квартала, думая, что за нами гонятся. Это фотография у меня дома, куда мы этот ящик приволокли. Потом нам стало очень стыдно, не без тяжёлой руки родителей.

— Выглядишь такой счастливой… — Даниэль взглянул на меня, и в его глазах было заметно недоумение. — Почему мы тебя такой никогда не видели?

— Это из-за… — я глубоко вздохнула. — Отца убил мой лучший друг. Когда-нибудь, я расскажу об этом, но не сейчас. Просто иногда мне кажется, что это не его тогда убили, а меня.

— Прости… — он заметно смутился. Я не понимала, что с ним происходит последнее время. Он определённо стал лучше ко мне относиться, но в нашем общении всё чаще присутствовала странная неловкость.

— Ну что, когда в школу? — я встала к кровати и прошлась по комнате.

— Как будешь готова. — Дан тоже поднялся. — Хотя судя по рюкзаку, ты уже давно готова.

— Вроде того. Мне только надо переодеться, — я кивнула на стул, где висели приготовленные вещи.

— Тогда встретимся внизу.

Я переоделась, взвесила на ладони горшок с ордой разнокалиберных шариков, ощетинившихся крошечными иголками, и вышла из комнаты, унося его с собой и спускаясь на кухню. За столом уже сидел Вадим, сонно мешающий ложкой чай, как только я зашла, появился и Дан.

— Ну как ты? — спросил Вадим. Волосы у него были распущены, лишь спиралевидный ободок удерживал тяжёлые пряди. По его виду можно было понять, что он, как и я, не спал всю ночь.

— Норма, — ответила я, рыская по шкафам в поисках ещё одной кружки. — Со мной только Дан пойдёт или ты тоже?

— За Резиденцией нужно следить, поэтому я остаюсь. Мы будем тебя навещать, — он пододвинул мне чайник.

— Обнадёжил, — улыбнулась я. — Ну что, когда отправляемся?

— Сейчас, я позавтракаю и выходим. — Дан хмуро уселся за стол и поковырялся в омлете. — Где опять Вия носит? Если бы он был здесь, никому бы в школу не пришлось идти.

Ему никто не ответил, поэтому он в молчании окончил завтрак. А после, подхватив рюкзак, словно он ничего не весил, взял меня за плечо и телепортировал.

Через секунду, когда меня сплющило и снова распрямило, как слежавшуюся подушку, мы оказались в просторной зале, и не успела я и глазом моргнуть, как аккурат возле моей головы просвистела стрела. Я запоздало дёрнулась в сторону, а через мгновение меня с силой отпихнул в сторону Дан.

— Это нормальная реакция на наше появление? — не разжимая губ, спросила я, глядя на коротко стриженого парня моего возраста с луком в руках. У его ног валялись сломанные стрелы, и он с удивлением смотрел на нас.

— Нашли куда телепортировать, — пробурчал он, опуская лук. — Не ранил?

— Нет, — стараясь не заикаться, ответила я, чувствуя, как запоздало стучит в крови адреналин.

— Вот дьявол. — Дан взял меня за плечо и встряхнул. — Точно живая? — Он с неприязнью покосился на парня, который стоял, не зная, что делать. — Пошли, кабинет директора явно не здесь.

Ну да. Похоже с точечной телепортацией у Даниэля туго.

— Я могу проводить, — предложил парень, нервно облизывая губу. Похоже, он тоже запоздало понял, что едва меня не убил и теперь пытался как-то загладить вину, хотя виноваты были мы сами. Дан без восторга на него посмотрел и кивнул.

Поднимаясь по парадной лестнице, я оценила великолепные перила, которые будто созданы были для того, чтобы на них кататься: они не заканчивались узором, выступающим из общей линии, и поэтому, скатившись, можно без последствий спрыгнуть на пол.

— Вам сюда, — произнёс парень, махнув рукой в сторону единственной двери.

— Спасибо, — поблагодарил Дан, больше не обращая на него внимания. За всё время, что мы шли, это были его первые слова.

Перед тем, как телепортировать сюда, он рассказал, что, как я уже знаю, мы в ордене Девяти, и кроме нас есть ещё старый орден, предшественники, в число которых входит Бенедикт. Те две женщины, что пришли к нам — тоже в ордене. Старшая — Вера — директор школы Эррата, вторая — Ванда, её заместитель. Есть ещё остальные, но пока знание о них мне не пригодится. Кроме того в школе находятся представители нового ордена, Марго, Майя, Марк и Варвара. Остальные пока учатся индивидуально.

Мы зашли в кабинет, где за длинным, усыпанным бумагами столом, сидела Вера.

— Привет, — сказала я, сразу понимая, что ляпнула что-то не то, судя по толчку в бок поступивший от Даниэля.

— Итак, прибыли, — заключила Вера. Я хотела что-то сказать, но по красноречивому взгляду Дана догадалась, что это тот случай, когда молчание — золото. — Бенедикт должен был давно отправить тебя к нам.

— Ага, — едва слышно буркнула я.

— С завтрашнего дня можешь приступать к учёбе. Если желаешь, занятия можно начать сегодня.

— Один пень учиться. Днём раньше, днём позже, — пробормотала я, но Даниэль услышал и осуждающе качнул головой.

— Насчёт жилой комнаты. Есть три свободные на втором этаже корпуса общежития, можешь выбрать любую, они одинаковые.

— Хорошо. Я могу идти? — я в поисках поддержки оглянулась на Дана.

Она кивнула мне и пожелала доброго дня, а Даниэля попросила задержаться, тот сделал мне знак, чтобы я подождала его. Я выскользнула из кабинета и прислонилась к стене, ожидая Дана и ловя изучающие взгляды проходящих мимо людей. Он вскоре появился и сразу же потащил куда-то в сторону. Видно было, что разговор ему настроения не повысил.

— Ну и куда ты меня тащишь? — скептически спросила я, стараясь поспевать за ним, а то рукав, в который он вцепился, начинал угрожающе потрескивать нитками.

— В твою, блин, комнату, — пробормотал Дан. — Радуйся, ты живёшь одна.

— Радуюсь, — заверила его я. — А что здесь есть кроме общежития?

— Столовая, библиотека, душ, врачебное отделение и всё то, что есть в обычных школах-интернатах, — перечислил он, заметив, что я не совсем охотно за ним тащусь, и выпустил мой рукав.

— Просто люксовая роскошь, — не замедлила заметить я. Мы вышли из здания школы и направились по аллее в сторону массива трехэтажного здания. Я с удивлением заметила, что под открытым небом полновластно расположилась самая настоящая весна. Мы вошли сквозь обычные двери и поднялись на второй этаж.

— Вот здесь. — Дан открыл передо мной дверь, такую же, как и остальные двери в этом коридоре, и втолкнул в комнату.

— Интересно посчитать, сколько раз я уже за свою жизнь переезжала, — угрюмо сказала я, разглядывая свою новую обитель. Что мне сразу в ней понравилось, так это наличие помимо обычной кровати подвешенного возле окна гамака.

— Держи ключ. — Дан окинул взглядом комнату. — Мне надо идти, Вера дала мне задание, времени мало. — Он как-то странно посмотрел на Арий, который лежал поверх рубашки, похлопал по плечу и бросил. — Пока.

— Пока, — сказала я уже в пустоту.

Утро следующего дня я встретила в гамаке. Плед мягкими складками спустился на пол, словно стремился встретиться с узким лучом света, струящимся из-за неплотно задёрнутых штор. Я долго смотрела на танцующие пылинки, зная, что занятия начинаются в девять, и у меня ещё в запасе почти два часа, чтобы не спеша собраться. Часы пришлось переводить, разница с моим временем была в четыре часа, а значит налицо были все симптомы акклиматизации.

Не распакованный рюкзак со вчерашнего дня лежал возле кровати, я подумывала над тем, чтобы разложить вещи, когда в комнату тихо постучали. Пока я размышляла, что ответить, в дверь постучали ещё громче, попытались открыть, ключ в замке и огромная связка подобных ему собратьев шевельнулись, но не поддались.

Я с любопытством посмотрела на дёргающуюся ручку и со вздохом поплелась открывать. На пороге обнаружился Даниэль, задумчиво потирающий подбородок.

— О, ты здесь! — оживился он, как только я приоткрыла дверь. Отведя меня в сторону, он по-хозяйски уселся за стол и, покосившись на плитку шоколада, что я переместила накануне, благоговейно смахнул невидимую глазу пылинку со старинной книги, которую держал в руках.

— Это — прочитать, а это — расписание, — он протянул мне книгу со сложенным пополам альбомным листом. — Ты теперь учишься в группе 3Т.

— Три туполька? — улыбнулась я, разглядывая книгу, но не решаясь к ней прикоснуться, мне казалось, что он неё веет холодом.

— Третий период. Здесь учатся по периодам. В году — три периода, лет обучения тоже три. Итого девять периодов, девять ступеней.

— Хорошо, — кивнула я в знак согласия, — значит я на третьей ступени, занимаюсь по этому расписанию. А книга-то зачем?

— Это о духах Хаоса, анимах. Остальное поймёшь сама.

— Угу, — снова кивнула я, неприязненно глядя на книгу и чувствуя ноющую боль в сломанных некогда рёбрах. Я взглянула на Дана, а потом, ужаснувшись, схватила его за руку. — Ты ранен?!

— Пустяки, царапина, — вырвался он, закрывая рукой то место, где сквозь рубашку выступили алые пятна, — поранился на тренировке.

— Кому ты врёшь? Тебя Вера отправила на какое-то задание, и ты вернулся раненый! Можно взглянуть? — я шагнула к нему с явным намерением осмотреть его ключицу, он попытался меня оттолкнуть, но я уже ловко расстегнула рубашку и обнажила плечо, на котором уже красовалась кривая бинтовая повязка, пропитавшаяся в крови. — Это, по-твоему, царапина? — я горько взглянула в его виноватые голубые глаза. — Есть ещё раны?

— Несколько синяков и ссадин. Рана единственная. — Дан кусал губы, пытаясь застегнуть светло-серую рубашку, на которой расплывалась нереалистично-красная кровь.

— Надо сменить повязку, — я чувствовала запах крови, навевающий тяжёлые воспоминания, которые заставляли сердце сжиматься и сбиваться с привычного ритма. Я коснулась его голой груди, а он напрягся, как тигр перед прыжком.

— Нет, не стоит. — Дан отшатнулся назад. — Мне надо идти.

Он коснулся моих волос и телепортировал, оставив тревожащее чувство надвигающейся опасности.

В растрёпанных чувствах в надлежащее время я захватила пенал и тетрадь и отправилась в школу на третий этаж, где у нашей группы должна была быть практика.

В кабинете уже были ребята, пятеро. Большую часть помещения занимали парты, как в старые добрые школьные времена. Я уселась за свободный стол, стараясь не замечать направленных на меня взглядов, смахнула с глаз чёлку и, откинувшись на спинку стула, принялась изучать потолок.

— Привет, — сказали мне под ухо. — Новенькая?

— Старенькая, — ответила я, понимая, что вниманием меня в этот день не обделят.

— Алиса, — представился голос. Я опустила глаза, быстро оценивая внешность: кроткие медные волосы, торчащие в укладке в разные стороны, яркий макияж, короткая юбка и, самое главное, повязка старосты.

— Ангел, — буркнула я, чувствуя на себе изучающий взгляд, скользящий по рваным по всей длине джинсам и остановившийся на кожаном браслете с деревянными бусинами.

— О, какое имя. Сама взяла или родители пошутили? — ехидно спросила она, присаживаясь на стол. Остальные внимательно прислушивались к нашему разговору.

— Упражняешься в остроумии, Алиса из страны Чудес? — спокойно ответила я, забирая у неё свою тетрадь, которую она вздумала полистать. В этот момент вошла немолодая преподавательница, избавившая меня от возможности выслушивать очередной подкол в свой адрес.

На занятии мы тренировались в телепортации предметов и для этого разбились на двойки, мне досталась Алиса, которая, впрочем, вела себя вполне сносно.

После этого в течение всего дня я решала тесты по разным предметам, чтобы здешние преподаватели могли знать мой точный уровень знаний и в какую сторону направить вектор образования. И опять здесь были обычные, знакомые со школы предметы, никакого волшебства. Множество книг, что я читала в Резиденции, помогли не попасть в неудобное положение. Из-за огромного количества вопросов рябило в глазах, поэтому, когда меня отпустили, я вернулась в комнату и легла спать. Опять снился кошмар, но я уже перестала обращать на них внимание.

К ночи, когда Морфей соизволил выпустить меня из своих призрачных владений, общежитие стало затихать, и бешеные крики, доносившиеся из коридора, стихли, я вышла на разведку, захватив альбом и карандаши.

Задумчиво побродив по этажам, спустилась вниз, где была общая гостиная, и по причине позднего времени никого не было, устроилась в кресле и начала рисовать.

Я как раз стирала лишние линии, когда услышала тихие шаги сверху. Не понимая, кого в столь поздний час могло занести в это место, я спрятала набросок в альбом, приткнув его между собой и спинкой кресла и больше не двигалась, надеясь, что меня минуют, не заметив.

Однако шаги приближались, и из-за поворота показался тот парень, который едва не сделал меня похожей на подушечку для иголок в первый день здесь. Он заметил меня, едва не споткнувшись, приблизился и некоторое время разглядывал.

— Привет, амиго! — первым нарушил молчание парень.

— Я тебе не амиго, мучачо, — приподняв одну бровь, сказала я, не горяжеланием продолжать разговор. Но парень не только не отреагировал на мою фразу, но и уселся рядом во второе кресло.

— Ты, между прочим, заняла моё место, — он прямо-таки лучился дружелюбием.

— Здесь не было написано, что оно твоё, — хмуро ответила я.

— Стефан, — представился он и протянул ладонь. Я секунды две смотрела на его протянутую ладонь, потом вздохнула и пожала. Знак на левой руке ощутимо нагрелся — реагировал на венефа не менее шестой ступени.

— Молодец, — я потрясла положенное время его ладонь, а потом встала, подняв альбом.

— Ты рисуешь? — он заинтересованно поднялся следом, глядя то на альбом, но на карандаш, заложенный за ухо, но я лишь кивнула и обошла его, поднимаясь по ступенькам, прыгая через одну. Он спросил ещё что-то, но я уже не расслышала, а он не стал меня преследовать.

Утром, после звонка будильника я долго пыталась встать. Лень упорно сопротивлялась, то сдавая крепости, то вновь их отвоёвывая, не хватало Дана, который всегда поднимал меня на тренировки.

Мысли о Дане заставили вновь вспомнить о чувстве опасности, зато лень от этого мгновенно сдалась, и, заставив её подписать мирный договор и пакт о ненападении, я отправилась на занятия, но не успела дойти до кабинета, как меня перехватила Алиса. Как я уже знала, она была старостой нашей группы, и не было ничего необыкновенного, что она взяла на себя роль моего куратора. Но на этот раз она была странно-серьёзной.

— Тут поступила информация, что ты Девятая, — шёпотом сказала Алиса, заговорчески подмигнув.

— Значит ты та самая Алиса? — без энтузиазма подтвердила я. Она потёрла правое запястье и показала знак, а потом в поисках оглядела моё.

— А где? — она недоуменно потёрла кожу запястья, но знак так и не проступил, как она надеялась. Я молча показала ей левую руку, где давно уже при её прикосновении проступил знак Солнца.

— Почему на левой? — она повертела мою руку, словно сомневаясь в подлинности символа.

— У него спроси, — пожала плечами я.

— Как мило, — хмыкнула она, выпуская мою руку. — Так ещё и гравис. Ладно, пошли на занятия, а то опоздаем.

Я молча отправилась за ней. Лекции прошли тихо из-за того, что сегодня была теория по медецине, поэтому я вскоре казалась в своей комнате и забралась на подоконник. В Резиденции они были узкие, не присесть, а здесь словно сами предлагали на них залезть. Я поймала себя на мысли, что скучаю по Резиденции. В последнее время я стала считать её домом, привыкла к винтовым лестницам, драконам и бесконечным комнатам, заброшенным и таинственным.

Я скучала по Бенедикту, по Вадиму, по своей уютной комнате. И самое страшное, я скучала по Даниэлю и его ужасным тренировкам.

Мне было сложно сейчас завести новых друзей, раньше я была общительной и легко шла на контакт, но в последнее время я привыкла общаться лишь с двумя подругами, дружбу с которыми можно сравнить по крепости лишь с египетскими пирамидами. А заводить друзей здесь было очень сложно, хотя бы потому, что я знала, что в этой школе я долго не задержусь.

Перед мысленным взором сразу возникло укоризненное лицо Василисы, которая после смерти отца понимала лучше всех, что я чувствовала, а поэтому и старалась заполнить мою жизнь новыми впечатлениями, событиями, знакомствами.

— Ты права, подруга, — улыбнулась я. — Нужно продолжать жить дальше.

С той же улыбкой я спустилась вниз, где была общая гостиная, сутки напролёт горели камины и ошивались толпы подростков. Кроме того, я хотела найти остальных из ордена.

Я прошла сквозь арочный проем в гостиную, и меня сразу же насторожило напряжённое молчание при моём появлении.

— Привет, — громко поприветствовала я, не понимая, в чём дело.

— Ты что, инкантар? — с испугом спросила какая-то девушка.

— Конечно, — согласилась я, оглядываясь назад: над проёмом алела полукруглая полоса. В голове сразу мелькнула мысль, что это местная защита, вроде драконов из Резиденции. — Почему тогда ещё они на меня срабатывают.

На лицах стоящих рядом отразился ужас, возникла такая тишина, что было слышно потрескивание дров в камине. Потом они разом зашушукались и отхлынули подальше от меня, кто-то даже покинул гостиную. Один из таких столкнулся на входе с Майей, едва не сбив её с ног.

— От кого бежим? — поинтересовалась она, отпихивая от себя паренька, и, заметив меня, помахала рукой.

— Неудачно пошутила, — с мрачной улыбкой поведала я и махнула на алеющую полосу. — Сказала, что я инкантар.

— Ну я бы это почувствовала, — она серьёзно отнеслась к моему поступку, однако не осуждала. — Побочный эффект правда будет от твоей шутки. Тебя бояться начнут.

— Не привыкать, — я сдвинула губы в кривоватой улыбке.

— Тогда пойдём со мной, я тебя и искала. — Майя улыбнулась. — Нас ждут.

Оказалось, по наущению Дана, Майя, Марго и Марк затеяли посиделки с чаем и печеньками, и ждали только меня. Варвара демонстративно отказалась участвовать в нашем междусобойчике, Алиса испарилась в неизвестном направлении из школы, поэтому обменивались впечатлениями друг о друге только мы вчетвером.

Майя рассказала, что она из Китая и достаточно долго учила наш язык, чтобы начать обучение в школе. Её наставником была Вера, и, как это ни странно, они отлично ладили и легко нашли общий язык с первой встречи. Майю инициировали в пять лет, и она была второй в новом ордене после Дана. И, как и Даниэль, она имела особую силу, могла чувствовать инкантар, знала их расположения по нашему миру, если только они не скрывались специально. Ну а ещё одной деталью её характера, восточные ли корни тому причиной, она несла покой и умиротворение с собой, как изображения Будды. Оказалось, ей недавно исполнилось пятнадцать, но духовно она была взрослее, чем кто-либо из нас собравшихся.

Марк, который слушал её, ничего не говорил, лишь уплетал за обе щёки печенье и шоколад, который я принесла с собой. Он был крепкого и рослого телосложения и просто лучился добродушием. Странно было потом узнать, что этот парень, похожий на медведя и с его же удовольствием лопающий всё сладкое, окажется гением, тем, кто перечитал всю здешнюю библиотеку, историком, и тем, кто в нашем ордене будет отвечать за летопись наших действий. А его эквивалентом в старом ордене является Ванда.

Марго, таинственная и неприступная, тоже большей частью молчала. Ей было двадцать два года, и она была старше нас всех, и, возможно, ей с нами было немного скучно. Её особой силой было разговаривать с мёртвыми, она могла лечить, причём не просто была врачом, Марго несла исцеление почти от любой беды.

Пообщавшись до часу ночи, мы разошлись по комнатам, унося хорошее впечатление друг о друге.

* * *

Фонтан соответствовал строгим канонам востока. Никаких антропоморфных и животных изображений, никаких украшений и орнаментов, кроме растительных. Вода медленно перетекала из разных по величине чаш, пока не оказывалась внизу, в тихом бассейне.

Я не знала, где находится школа, но, выйдя в первый раз погулять, я поняла, что здесь уже поздняя весна. Цвели яблони и вишни на пришкольном участке, порхали бабочки, оставалось лишь переступить через что-то неуловимое, чтобы началось лето.

В глубине парка я и нашла этот фонтан.

— Отлично, — пробормотала я. — Это-то мне и нужно.

Я уселась на бортик бассейна, задумчиво поглаживая ледяную воду, мысли плавно текли, перемешиваясь, здесь все проблемы казались маленькими и легко решаемыми. Мне не хватало этой тихой созерцательности, единения с природой. Именно для этого я и ушла и школы, чтобы посидеть в одиночестве, приводя мысли и чувства в порядок.

Через час, не меньше, когда я собралась уже уходить, в поле зрения появилась тёмная фигура. Не желая связываться с местными аборигенами, я повернулась и зашагала в сторону школы.

— Стой, — окликнул меня мужской голос. Я круто повернулась и встала в оборонительную позицию, сама не зная почему.

— Ты кто? — поинтересовалась я, чувствуя нарастающее чувство опасности и… радости?

— Я знал, что ты сейчас сюда придёшь. Хорошо хоть, что не заставила меня ждать, — сказал парень. Я долго приглядывалась, прежде чем понять, кто передо мной стоял, а поняв, попыталась сбежать. Он остановил меня, подняв две руки в знаке примирения.

— Ты что здесь делаешь? — подозрительно спросила я, не зная, остановиться или продолжать пятиться к зданию школы.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — он ещё раз помахал пустыми руками и попытался приблизиться.

— Мне? — удивлённо спросила я, ещё больше пятясь и прикидывая, не пора ли кричать и звать на помощь.

— Я не собираюсь на тебя нападать, — неожиданно сказал Сев — Поверь.

На моём лицо отразилось сомнение. «Поверь»… Сложно поверить тому, из-за которого долгое время был заложником.

— Ну если ты не веришь мне, то ведь можешь поверить своим предшественникам, строившим эту школу! — резко сказал он. — Я не собираюсь здесь умирать.

— Это на школе такая защита? — заинтересованно спросила я.

— А то ты не знаешь, — он уселся на краешек фонтана и сделал приглашающий жест сесть рядом. — Ну? У нас перемирие?

Хм… То, что школу строил орден Девятых, не могло не отразится на том, что на её территории сложно появиться кому-то из инкантар, а если кто и появлялся, то его мгновенно нейтрализовали. Отсюда и пошла дезинформация о том, что любой, кто попытается проявить враждебные действия, карался смертью. Но переубеждать его я не собиралась. Пусть так думает. Мне же лучше.

— Ну хорошо, — сдалась я и опустился рядом на фонтан. Сев вытащил из заднего кармана джинсов пачку сигарет.

— Не возражаешь?

Я отрицательно мотнула головой, глядя, как он прикуривает от зажигалки. Та чихала, фыркала, но выпускать язычок пламени наотрез отказывалась.

— Не знала, что ты куришь. Я думала ты умнее и бережёшь своё здоровье, — с сарказмом заметила я. Вспомнив наше первое знакомство, я с удивлением отметила, что сейчас мало его боюсь.

— Тяжёлый день, — не глядя на меня, сказал он, с раздражением встряхивая зажигалку. Я долго следила за его манипуляциями, когда не выдержала и вытащила свою зажигалку, которая всегда болталась по карманам.

— Знаешь, что капля никотина убивает лошадь? — чиркнула я ей и поднесла огонёк.

— А хомячка разрывает на куски, — он сделал попытку улыбнуться.

Некоторое время он молча курил. Я видела, как слегка подрагивают его руки, как ветер перебирает его черные волосы с жемчужной прядкой, как блеск воды отражается в серебряном колечке в ухе, как он стряхивает пепел на землю. Я вздохнула. Он был красив той странной, холодной красотой, что скорее отталкивала, чем привлекала, и под взглядом его серых глаз рождался страх, но сейчас он, скорее всего, напоминал уставшего и измученного проблемами человека, чем жестокого инкантара.

— Так зачем я тебе была нужна? — я прервала долгое молчание.

— О, да. Твоё? — Сев очнулся от своих размышлений и достал из кармана чёрный сплющенный предмет. Так… Ситуация принимает интересный поворот.

— Мой телефон? — от удивления я чуть сквозь землю не провалилась, хорошо хоть, что моё тело скептично относилось к путешествиям под землёй. — Откуда?

— Последний раз, когда мы виделись, ты оставила его в снегу, — пояснил он.

— Это когда вы похитить меня собирались? — я с удивлением покрутила телефон. Зарядка на нём давно кончилась, поэтому он не реагировал на нажатия кнопок.

Сев кивнул и отбросил затушенный о подошву ботинок окурок в сторону. Я с неприязнью проследила его полет. И с чего это он спустя столько времени решился вернуть мне телефон? Неужели совесть замучила?

— Мне плевать на ваш мир, — ответил он, заметив мой взгляд на сигареты. — А насчёт совести очень сомневаюсь. — Без зазрения этой самой совести он читал мои мысли. Я попыталась закрыться, а Сев хмыкнул, от него не укрылись мои манипуляции — Телефон возвращаю просто потому, что он твой. А теперь я пошёл. Мне здесь делать больше нечего. — Поднимаясь, сказал он.

— И это всё, что ты хотел мне сказать? — я ожидала всего, что угодно, но только не этого. Странный поступок ничего не объяснял. Зачем было рисковать, чтобы отдать телефон, про который я и забыла уже?

— Да. И ещё сюда направляется компания, а мне не хотелось бы светиться, — он качнул рукой, прощаясь, и растаял в воздухе, а я со смешанным коктейлем чувств смотрела на знак, появившийся на запястье. Если узнают, что я так спокойно общаюсь с инкантарами, с которыми мы ведём войну, то точно сочтут за предателя.

— Ну привет, — бодро поприветствовали издалека.

— Ну привет, — согласилась я. — Стефан, ты меня преследуешь? — Недовольство в моём голосе было от того, что Сев был прав насчёт компании.

— Сидишь? — задал глупый вопрос тот. Ему что, спросить больше нечего? Я провела рукой по воде и промолчала. — Ты так и не сказала, как тебя зовут.

— Лина, — недовольно ответила я, собираясь вставать, чтобы вернуться в комнату.

— Красивое имя, — он с широкой улыбкой уселся рядом, я нехотя пододвинулась, невольно бросая взгляд в его чайного цвета глаза, лучившиеся удовольствием.

— Никогда не верила в любовь с первого взгляда. Но как увидела… просто влюбилась… просто мой идеал, — тихо сказала я, вертя в руках телефон.

— Да? — в голосе Стефана усилилось доза счастья. Я недоуменно на него посмотрела.

— А чему ты так радуешься? Я вообще-то про телефон говорю… — ошарашено сказала я, не понимая, что именно я уже за сегодня произношу вслух.

Улыбка на лице Стефана если и поникла, то ненадолго. Я с удивлением смотрела на него, невольно сравнивая его с предыдущим собеседником. Я уже знала, пообщавшись с Алисой, что Стефан учился на шестой ступени и был грозой всех девушек, вроде Дон Жуана местного разлива. Да, он был идеален, как греческие статуи, но скорее женственной красотой.

— Давай встречаться, — неожиданно сказал он. Это было даже не предложение, а констатация факта, он даже не ждал моего ответа, думая, что он будет положительный.

— Какая великолепная мысль. Ты моё имя узнал только что! — я ошеломлённо попыталась отодвинуться подальше, но он успел перехватить мою руку.

— Ты мне нравишься! — заявил он, хлопая длинными ресницами.

— Какое совпадение! Я себе тоже нравлюсь! — съехидничала я, осознавая весь комизм ситуации. Я так и притягивала странных типов. — Так что извини, я пойду кормить и укладывать отдыхать себя любимую.

Не дожидаясь его ответа, я помахала ему рукой и скрылась за деревьями, уже забывая про эту встречу, меня больше занимала предыдущая.

В школе я минула свою комнату, поднявшись в библиотеку, и, уточнив у библиотекаря нужный мне стеллаж, отправилась на поиски.

Дальше всё было делом пустяка. Разобрав телефон на отдельные части, я, основываясь на найденной книге, просканировала всё на предмет враждебности. Ничего не найдя, я отправилась к Майе, сунув ей телефон и попросив рассказать о наложенной на него магии. Но она тоже ничего не нашла. Поэтому в растрёпанных чувствах я вернулась в комнату.

Телепортировав зарядку из ближайшего магазина, я включила телефон и задумчиво прошлась по телефонному справочнику. К двум записям добавилась третья. Север.

— Как изящно, — вслух поразилась я. — Так ради этого ты передал мне телефон? Так, Сев? Или полным именем Север тебя правильнее называть?

Чувствуя, как бьётся сердце, я долго не решалась нажать кнопку дозвона, а потом, махнув рукой, позвонила.

— Снова здравствуй, — ответил после второго гудка знакомый голос. — Как вижу, ты быстро догадалась, чего от тебя хотели.

— И чего хотели, Север? — с замиранием сердца спросила я, остановившись посреди комнаты, где расхаживала, споря с самой собой, позвонить или нет.

— Север, — поправил он. — Север, а не север. Хотя как ты меня назвала, мне тоже нравится, — он нашёл в себе силы пошутить. — Там, возле фонтана, за нами следили, я не мог говорить открыто. Раз ты гравис, тебя касается это больше всех. Врата взломаны. Глава девятого Дома Хаоса на свободе и все его подчинённые соответственно. Сейчас они заняты дракой между собой за первенство и пока не покушаются на остальные Врата, но этот момент близок. Зная, что старый орден тебе ничего не скажет, предупреждаю, будь готова к схватке.

— Но… — от количества вылитой на меня информации я совершенно запуталась. — Почему ты мне это говоришь? Мы же враждуем?

— Я думаю, Крон и Бенедикт не считают, что войну можно прекратить. Я же с ними не согласен. Если анимы вырвутся, нам будет не до мелкой грызни между собой. Бенедикт пока справляется с наплывом духов из-за девятых Врат, так что тебе не о чем беспокоиться. Я лишь попрошу в обмен на эту информацию делиться со мной, если узнаешь что-то новое.

— Почему я должна верить тебе? — я кусала губы, но не могла унять лёгкую дрожь, сотрясающую всё тело.

— Посмотри на Арий, — под тишину из трубки я вытянула камень из-под одежды отметила, что вместо ярко-алого, он был цвета запёкшейся крови. — Он красный? Это значит, что аним обрёл имя. На камне записаны имена, которые отобрали у лидеров восьми Домов, как ты должна сама знать, у Главы домов имени нет. Со временем камень вновь станет голубым, но если посмотришь в него на просвет, увидишь трещину, которая отсекла его имя. Когда падут восьмые Врата — увидишь ещё одну. И так — пока он весь не покроется сетью мелких трещин. Когда падут последние Врата, он разлетится на осколки.

— Почему он именно красный? — с замиранием сердца спросила я, чувствуя, как холодеют руки.

— А ты думаешь, чем запечатывали Врата? Кровью. А когда печати ломаются…

— Ясно, — пробормотала я. — А…

— Не сейчас. У меня мало времени. Если вдруг что случится, свяжись со мной. А сейчас мне пора, — он отключился, не попрощавшись.

Со странным послевкусием после разговора, я смотрела на погасший телефон. Быть готовой к схватке. Так вот чему нас учат. Быть воинами и сражаться с Хаосом.

Я подошла к столу, где лежала книга об анимах, к которой я не решалась прикасаться с того дня, как её принёс Дан, вздохнула и начала читать. Сейчас мне понадобится любая информация, которая поможет мне быть в курсе дела.

* * *

«…Зачем приходит осень? Чтобы смыть дождём упоминания о былых днях. Засыпать жёлтыми листьями настоящее. Скрыть под снегом будущее…

Боги ушли из наших земель. Ушли, чтобы больше никогда не вернуться, оставив наш мир таким, каков он есть. Может, наш мир — ошибка. Но он есть и будет всегда.

Но остались Они, по силе равные самим Богам, но отличные от них своей смертностью и уязвимостью. Они поклялись хранить эту землю, пока существование их не прервётся. Они — Девятые. Они — не венефы, но вышли из них. Они — Великие. И имена им…

Ясар, ведущий. Андоромен, владеющий. Бронер, воплощающий. Детерон, многоликий. Велар, пробуждающий. Самир, указующий. Лианн, прославляющий. Фоорс, усыпляющий. Хордо, непобедимый….

Они были защитниками, пока не проснулись анимы, духи Хаоса…

…В начале всего был Хаос. Боги, пришедшие в наш мир, усыпили духов Хаоса, не терпящих закона и порядка, и дали нашей земле жизнь. Но боги ушли, и анимы проснулись, ибо сила богов ушла вместе с ними. Духи пожелали вернуть мир в начало всего, они считали, что всё началось в Хаосе, им и закончится. Должна была воцариться Стихия.

И тогда орден Девяти объявили войну духам. Немыслимые потери терпели венефы, призванные в помощь ордену, пока союз их не собрал все силы и не отослал анимов в пустующие земли, закрыв все доступы в этот мир. Девять Дверей создали они и, лишив Хаос имён, заточили между мирами. Цепями из мирролива приковали Владыку Хаоса к трону, стоящему посередине замка, и погрузили его в сон, длящийся со дня его заточения. Но эти великие Врата отняли все силы у первых Девяти, и они покинули наш мир, оставив потомкам лишь свои имена…

Да, сила, заключённая в Первых ушла на Врата. Но орден не исчез. На место погибших пришли новые. И из века в век, сменяя друг друга, ордена продолжали охранять и защищать наш мир. Но созданный мир был не единым, инкантары, в противовес венефам, объединились вокруг второго созданного ордена. И война, бывшая всегда между последователями солнца и следующими путём луны будет продолжаться, пока духи не обретут имена и не вырвутся на свободу. И мир вернётся на круги своя.

Вернётся в Стихию…»

Я очнулась от чтения только к утру, когда птицы возле окна подняли оглушающие разборки. В книге было всё, иерархия анимов, перечисления Домов Хаоса, их расположения и отличительные черты, было рассказано об их заточении и их цели. Были там и упоминания о том, что Арий покраснеет, когда Врата падут. Север не лгал.

Очнувшись от размышлений, я собрала нужные вещи и поспешила на занятия, которые никто не отменял.

Я чувствовала себя достаточно хорошо, только плохо замечала окружающих из-за недосыпа и погружения в свои мысли, а поэтому и немудрено, что я запнулась и вместе с книгами, что были в руках и которые я собиралась сдать в библиотеку после занятий, рухнула на пол.

— Чтоб вам пусто было, — ругнулась я, потирая ушибленный копчик. Весьма проблематично вообразить, чтобы книгам стало плохо от моего проклятья, но сгоряча и не такого пожелаешь.

— Тяжёлый день? — участливо спросили сзади. Ну почему у всех дурацкая привычка подкрадываться со спины?

— Скорее тяжёлая жизнь, — отозвалась я, собирая разбросанные по полу книги, парень присел рядом, протягивая ту, до которой я не дотянулась.

— Фил, — улыбаясь, представился он. — Иногда друзья зовут меня Филин.

— Ангел. Или Лина, — в свою очередь представилась я, отвечая на улыбку.

— Ангелина? Гравис, ты? — он сделал шутливую попытку пасть ниц и рассмеялся. — Не думал, что встречу тебя так сразу. Так это меняет дело! — Он поднялся с корточек, помог подняться мне, и вытянулся по струнке, отдавая честь. — Филипп, венеф седьмой ступени, в орден прибыл!

— Всё ясно, рядовой Филипп. Вольно! — в свою очередь козырнула я, поддерживая шутку, и рассмеялась.

— Покажешь, где найти Веру, и да будет тебе счастье. Я только что переместился грызть местный гранит науки, раз здесь собралось пол ордена.

— Без проблем, смотри только, чтобы зубы не зашатались, — улыбнулась я, мимо нас пугливо прижимаясь к стенам, прошла парочка.

— Чего это они тут? — Фил недоуменно покосился на них. — На меня что ли так реагируют?

— Не, это они меня боятся. Я вчера ляпнула, что я инкантар, а они и поверили.

— И всё? — скривился Фил. — Ну и студентики. — Он развернулся и крикнул в сторону спешно удаляющейся пары. — Эй, народ! Я тоже инкантар! Бу! — Двое оглянулись и побежали, Филипп рассмеялся.

— Ну хоть кто-то меня поддерживает, — улыбнулась я. — Пойдём, покажу, где директорская.

Проводив словоохотливого и шутливого парня, я поспешила на лекции, а потом в библиотеку.

Находя среди стеллажей книги, я складывала их на стол, чтобы потом разобрать поподробнее. Когда на столе накопилась приличная горка, я зарылась в книги, изредка прерываясь, чтобы найти новые.

Книга за книгой, но ничего существенного об ордене Девяти и об анимах не находилось, кроме общих сведений, а их я и так нашла предостаточно.

— Привет!

Я оглянулась и задумчиво смерила взглядом Стефана.

— А, это ты… ну привет, — я захлопнула книгу и отнесла её обратно к стеллажу.

— А что так, без радости? Кого-то другого ждала? — он присел рядом и заглянул под стопку книг, читая названия.

— Да нет, просто напугал, — ответила я, возвращаясь за стол.

— Да? — Стефан задумчиво на меня посмотрел. От прежнего его легкомыслия не осталось и следа. — Вот уж не думал, что тебя можно напугать.

— Можно. И ещё как. Просто я привыкла после того, как я пошутила, что я инкантар, что ко мне никто не пристаёт с приветами.

— То есть я пристал? — он провёл рукой по короткому ёжику волос.

— Стефан, не утрируй, — отмахнулась я, откладывая в сторону книгу и беря новую. Как мне не хватало обычной поисковой системы или хотя бы помощи. Но я уже знала, что обо всём мне нужно разузнать самостоятельно. Это непреложное правило.

— Что ищешь? — после долгого молчания спроси Стефан. Я уже успела забыть о его присутствии, по уши уйдя в книги.

— Легенду об основателях школы, — ответила я, продолжая спешно листать.

— Знаешь, есть одна такая книга, где всё подробно описано, — невзначай заметил он.

— Да? — я резко выпрямилась и столкнулась с ним лбом. — Аеее…

— Ух, — парень схватился за лоб. — Я знал, что это тебя заинтересует. Взглянешь?

— Где она? — я подумала, что это может и обыкновенная дезинформация. Или просто пара упоминаний, что я и так уже нашла во многих источниках.

— У меня в комнате. Но принести я её не смогу, — он покачал головой.

— Почему? — я опустилась обратно на стул.

— Ну… она привязана к определённому месту. Я пытался уже её вынести, — искренность в его глазах была неподдельной. Если бы он начал врать, я бы это почувствовала.

— Ладно, уговорил, — решила я ухватиться за соломинку. Помощи всё равно ждать неоткуда. — Помоги мне раскидать книги по полкам?

Стефан чуть повёл рукой, и книги разлетелись, едва не задевая меня, по свои местам. Я мысленно отвесила себе подзатыльник, что сама об этом не догадалась.

— Пошли? — спросил он, поднимаясь и шагая в сторону выхода из библиотеки. Я скептично смерила его взглядом, потом вздохнула и двинулась следом.

Комната Стефана находилась на третьем этаже общежития. Я уже знала, что третий этаж безраздельно принадлежал мальчикам, второй же оставался за девочками. На первом этаже были хозяйственные помещения, столовая и общая гостиная и жили преподаватели.

Перед тем, как запустить меня, Стефан приоткрыл дверь и заглянул, словно опасаясь, что в голову ему сейчас полетит подушка.

— И где твоя книжечка? — спросила я, оглядывая комнату. Она была похожа на мою, только отличалась тем, что была мальчишеской. Стену возле кровати покрывали карты мира, на столе лежал разобранный приёмник, в шкафу в беспорядке валялись книги и тетради.

— Вон, на подоконнике, — махнул рукой Стефан и поспешил организовывать чай, на котором все здесь похоже свихнулись.

Рядом с небольшим горшочком с каким-то растением, за что я сразу прониклась к парню симпатией, лежала большая книга в потёртом кожаном переплёте с медными позеленевшими уголками. Название у книги не было. Я, шурша страницами, пролистала на руках жёлтые, ломкие страницы. Книга была рукописная, почерк округлый, каллиграфический. В глаза бросилось сразу «Девятые», «Арий», «Эррата» и «Анимы».

Так, похоже, у Стефана в комнате действительно сокрыто целое сокровище.

— Потрясающе, — выдохнула я, с трудом заставляя себя отнять руки от книги. — А что, преподаватели о ней не знают?

— Похоже на то. Я её нашёл в тайнике в этой комнате. — Стефан расчистил место на столе и пригласил сеть.

— В тайнике? — я недоуменно на него покосилась и присела на предложенный стул. Тот непринуждённо уселся рядом.

— Ага. Вон там нечто вроде сейфа, где она и была. Я её открыл, но смог прочитать только первую титульную страницу. Там было написано что-то витиевато, но, кажется, именно про то, что ты ищешь. Я попробовал читать дальше, но каждый раз, когда я пытался, чернила осветлялись, пока совсем не исчезали. И так каждый раз. Я пробовал вынести её и показать кому-нибудь, но она либо просто исчезала из моих рук и оказывалась опять в тайнике, либо просто не пускала, становилась тяжелее или выделывала ещё какие-нибудь шутки. Телепортировать её тоже нельзя. Вот такие пироги. А ты как, смогла чего-нибудь разобрать?

Я вместо ответа пробежалась глазами по первой странице и перелистнула, заметив иллюстрации. А книга всё ценнее и ценнее.

— М-да, — потянула я, понимая, что книга разрешила мне читать потому, что я в ордене. Может она позволит и её вынести? Я подняла тяжёлую книгу и без предупреждения вышла из комнаты. Стефан бросился следом.

— Ух ты! — его глаза стали как у совы. — Ты её вынесла! Как тебе это удалось?

— Не всё так просто, — мрачно оборвала его я, успев уже пролистать книгу. — Она чистая. — Я хмыкнула. — Слушай, а ты не возражаешь, если я её прочитаю?

— Сегодня? Я только за! — с энтузиазмом откликнулся он.

— Тогда я пошла читать, — произнесла я, перешагивая через порог. Буквы мгновенно выплыли из глубин книги.

— Можешь остаться на ночь, если хочешь, — он вызвался принести ужин и вообще организовать комфортное чтение.

— Можно? Буду счастлива, — благодарно кивнула я, погрузившись в книгу, меланхолично помешивая чай.

Очнулась я от чтения часов в шесть утра. Стефана лишь недавно удалось уговорить не обращать на меня внимания и лечь спать. Дочитав, я как можно тише закрыла книгу и вышла из комнаты, осторожно прикрыв дверь.

Ложиться спать уже смысла не было, до занятий было около трёх часов, поэтому, наскоро позавтракав шоколадом и печеньем, оставшимся с последней посиделки, я отправилась к фонтану.

Сидя на его краешке, я переливала воду из руки в руку. Какой-то шутник запустил плавать в нём сделанные из листьев кораблики, я добавила ещё один, от себя.

Прочитанное много объясняло. Мы — орден Девяти, служили защитой нашего мира от Хаоса, и в то же время были ключом к нему. Когда-то давно, первые Девять, что вышли из богов, потратили все свои силы, чтобы запечатать анимов за девятью Вратами, по одному Дому за каждыми. Чтобы они не выбрались, они заставили их забыть свои имена. А вот эта шутка с Владыкой Хаоса не прошла, пришлось сражаться с ним, и даже вдевятером они не смогли его уничтожить, смогли лишь усыпить. А уж дальше, благодаря чьему-то изощрённому уму, его приковали к собственному трону и проткнули мечом, не дающим ему проснуться. Вот только сил при этом не рассчитали и развоплотились. Однако Ясар перед этим успел призвать учеников и отдать им ключ, который теперь передаётся от грависа к гравису. Это и есть Арий. Ведущий — хранитель первых Врат, за которыми находится Владыка, остальные восемь членов ордена охраняют соответственно восемь остальных Врат.

Вот только в этой книге никак не освещался орден инкантар, которых тоже девять и которые непонятно из-за чего с нами воюют. Вопросы веры не освещались в обеих книгах. В книге об анимах были имена всех духов Хаоса, которые у них отняли, и были описаны их разрушающие силы, но не более.

Теперь осталось узнать всё об ордене инкантар для полной картины бытия.

Я выводила на воде разные знаки, когда меня окликнули.

— Объяснишься?

«Почему? — тоскливо подумала я. — Как только я решу побыть одна, так сразу же кто-то появится?»

— Что тебе надобно, старче? — я оглянулась на Даниэля. Тот пребывал в крайнем состоянии бешенства. — Ну, что я опять натворила, а?

— Ты… ты… — он даже не мог выдавить из себя гневные тирады.

— Ну я, я, что дальше-то? — я уже привычно ко всему махнула рукой.

— Ты сказала, что ты инкантар! — растрёпанный Дан обвиняющее ткнул меня в грудь.

— А, это… ты что, не знал? — я с любопытством на него уставилась. То, что вся школа шарахалась от меня, как от прокажённой, было привычно и ничуть не огорчало.

— Радуйся, что у нас в стране мораторий на смертную казнь, а то бы я тебе устроил!

— Хорошо, что его не отменили, — согласилась я. Происходящее скорее смешило меня, чем пугало. — Ну и кто тебе наябедничал?

— Не наябедничали! Просто сказали, — он продолжал меня тормошить за плечи, словно это должно было вытряхнуть из меня всю дурь.

— А, вот как это теперь называется, — скептично заметила я, засунув замёрзшую руку в карман.

— Ты что, специально? — Дан даже злиться забыл.

— Нет, конечно. Я же не знала, что чувство юмора здесь не входит в школьную программу.

— Чтобы больше такого не повторялось, слышишь? — Дан пригладил растрепавшиеся кудри и подарил мне ещё один обжигающий взгляд.

— Да ладно, ладно, — пожала плечами я, поднялась и зашагала в сторону школы. Дан раздражённо посмотрел мне в след и лишь махнул рукой. Но я вспомнила кое о чём и внезапно вернулась. — Слушай, тут такое дело. Надо усилить защиту на Резиденции. Точнее даже, её, скорее всего, придётся ставить заново.

— Бенедикт сказал? — Даниэль настороженно изучал моё лицо.

— Бенедикт ушёл, — вздохнула я. — Сколько он уже не появлялся? Неделю, месяц? Я бы сама сделала, только не знаю, как.

— Пару дней без силы, всего-то, — недовольно пробурчал он. — Я заметил, что защита исчезает, теперь понимаю, что Вию просто некогда её поддерживать. Ладно, я всё сделаю.

* * *

Я вошла в кабинет небольшим опозданием, потому что по пути заскочила в столовую, вспомнив, что нормально не ела уже почти двое суток.

Махнув рукой Алисе, я уселась на заднюю парту, прямо за ней и вытащила тетрадку, работающую у меня одновременно по всем предметам, небольшой презент Вадима перед переселением сюда. Тетрадка эта была артефактом, в смысле была похожа на обычную, но в ней страниц было раз в сто больше, а возможно она вообще была бесконечная. Проверить это я толком не смогла, на истории мира мне было нечем заняться из-за отличного знания этого предмета, и, чтобы не заснуть, я листала тетрадку, в уголке каждой страницы ставя цифры. В общей сложности я дошла до тысячных, потом мне уже надоело.

Пока нам шестерым читали предмет, я задумчиво рисовала на вырванном листке что-то, весьма отдалённо похожее на пейзаж. Алиса вдруг оглянулась и, ткнув пальцем на листок, одними губами спросила, нужен ли он мне.

Я отрицательно мотнула головой и протянула ей лист. Минут через семь он был мне возвращён обратно с записью в уголке.

— Это, конечно, не моё дело, и меня совершенно не интересует твоя личная жизнь, но вы бы чуть меньше афишировали свои отношения со Стефаном.

— Стоп, — прошептала я, прочитав её совет на возвращённом листочке. — Какие ещё отношения?

— Он всем рассказывает, что ты у него ночевала, — шёпотом сказала она, чуть повернув голову, словно высматривая у себя что-то на плече.

— Я его прибью, — одними губами сказала я. Уже громче, для Алисы, которая напряжённо ждала ответной реакции, прошептала. — У него в комнате книга-артефакт, привязанная к месту. Про орден. Я просто её читала.

— И всё? — Алиса недоверчиво хмыкнула и замолкла, заметив, что на нас укоризненно смотрит преподаватель.

Я сидел на иголках, дожидаясь конца занятий, желая поскорее разобраться с недоразумением. Поэтому едва нас отпустили, я выскочила из кабинета, едва не столкнувшись в коридоре с Филиппом, и помчалась разыскивать Стефана. Последнее, что я запомнила, перед тем как встретила Даниэля, это было то, что я садистски выдумывала смертную казнь.

В этот раз братишка был не в бешенстве. Вот этого состояния я и боялась больше всего. Если Дан кричал, краснел, выдавал ядовитые замечания, грозился убить, был в гневе — это всё было проходящее, затихающее сразу после начала взрыва. Сейчас же Дан был в непередаваемой тихой ярости. Всё, Стефан живёт дальше. Умираю, похоже, я.

— Это правда? — прошипел он. Вокруг нас мгновенно начала собираться толпа, жаждущая хлеба и зрелищ.

— Нет, — быстро сказала я, уже догадываясь, о чём он спрашивает. — Это дезинформация! — От Дана было только одно слово, которое по неприличности, цензура в виде меня не пропускает. — Сам дурак, — надулась я с видом человека, убеждённого в своей невиновности, однако, продолжая пятится всё дальше, задним умом понимая, что меня сейчас действительно убьют и красный крест не поможет.

— Да ты!.. — крикнул он. Наконец его прорвало, не замечая уже ничего, Дан выдал такой поток ругани, что я поцокала языком.

— Ну всё, — с чувством констатировала я, — сейчас меня будут бить. И, возможно, даже ногами. — Дан задохнулся, не находя слов продолжить, и тараном пошёл на меня, а я материализовала в руках стул. — Подойдёшь — получишь. — Пообещала я. Стул вырвался у меня из рук и полетел в ближайшую стену. Толпа охнула и начала разбегаться.

— Я, конечно, знал, что тебе на всё наплевать! Но здесь школа, — заорал на меня Даниэль, когда я сдвинулась с траектории его движения. — Так веди себя как ученица, а не…

— Кто? — холодно осведомилась я, начиная злиться. — Хватит контролировать каждый мой шаг!

— Так значит это правда? Может, ты и бордель откроешь? — криком предложил Дан.

— Что?! — завопила я. — Да откуда ты всё знаешь? — Последняя фраза оказалась ошибкой — Дан принял её за подтверждение своих слов, поэтому я постаралась успокоиться и уже спокойным голосом продолжила. — Почему ты веришь каждой гадости, что про меня рассказывают?

— Да потому что эта гадость большей части правда! — Дана мой спокойный тон только разъярил. От его криков дрожала люстра, а наблюдать за скандалом остались лишь самые бесстрашные зрители.

— Ну ты… — я закрыла глаза, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. — Да не было ничего! Я просто читала книгу о нас, потому что она к месту привязана! А по несчастью это место — комната Стефана!

В коридоре было пусто. Даниэль уставился на меня, тяжело дыша. Я ответила ему злобным взглядом.

— Ничего? — переспросил он.

— Ничего, — сквозь зубы подтвердила я. — Ты хоть проверяй своих информаторов.

— Я сейчас его убью, — тихо сказал Дан.

— Ты что собираешься делать? — я сделала вид, что испугалась, Дан тут же напрягся. — Нет уж, убивать его буду я! — он выдохнул, я потёрла переносицу. — Всё, хватит, дуй в Резиденцию. Я сама разберусь.

— Что? — он посмотрел на меня, как на первоклассницу, которая сказала профессору, что она больше знает.

— Ты слышал, — раздражённо бросила я. — Может, уже хватит мне на сегодня портить настроение?

Дан пожал плечами и, не подумав извиниться, телепортировал. Я твёрдым шагом направилась к комнате Стефана, но на стук никто не ответил, поэтому я закрыла глаза, пытаясь почувствовать его местоположение. Стефан стоял в центре комнаты и не шевелился. Я жестоко понадеялась, что он повесился.

Не дождавшись ответа с той стороны, я потрогала дверь, аккуратно прицелилась и вынесла её ногой. Взгляд Стефана, полный испуга, был наградой.

— Ой, день добрый, — вымученно произнёс он, отступая к окну. Я его понимала: мой образ вполне соответствовал ночной фурии.

— Для тебя он точно не добрый, — зло сказала я. — Что ты наплёл?

— Я? — очень натурально удивился тот. Я громко и очень нелитературно высказала своё мнение о его поступке, но он вдруг усмехнулся.

— Надо же, какие слова, и ещё от грависа, — я захлебнулась собственным негодованием.

— Ты… — я поубавила тон и совсем тихо спросила. — Ты знаешь, да?..

— Знаю, конечно. И о правиле. Я пытался помочь, — он попытался взять меня за руку, но я отшатнулась.

— Если хочешь помочь, зачем пытаться меня унизить? — горько спросила я.

— Я никому ничего говорил, — его тон был неубедителен, и я сморщилась от отвращения.

— Раз уж ты не можешь держать ответ за свои поступки, говорить нам не о чем, — я отступила на пару шагов назад, развернулась и ушла, закрыв за собой вернувшуюся в исходное состояние дверь.

На выходе я столкнулась с Даниэлем. Попытавшись сделать вид, что я его не знаю и вообще впервые вижу, я прошла мимо, но меня остановила его рука.

— Чего тебе? — раздражённо спросила я.

— Просто хотел узнать, не требуется ли моя помощь.

— Уже нет. Кстати, на будущее. Если вдруг все узнают, кто мы такие — эти слухи распустила не я.

Оставив его самостоятельно разбираться со своими чувствами, я вернулась в свою комнату и заперлась, не отвечая на деликатные постукивания.

На следующее утро я сходила на лекции и снова заперлась в комнате, негласно объявив голодовку. Периодически в дверь стучался Стефан, я узнавала по шагам, но желания открывать не было. Поэтому я просто его игнорировала.

Вечером выходить из своей комнаты я побоялась, потому что там попеременно то дежурил Дан, похоже, охраняя меня от Стефана, то Стефан, покидающий свой пост лишь на то время, когда там появлялся Дан.

Не желая сталкиваться ни с одним из них, я открыла окно и, вырастив крылья, выпрыгнула и мягко спланировала вниз, пролетая в стороне от главного выхода, где обычно было много народа. Курс я держала к своему любимому месту — фонтану. И лишь там, под тихое журчание переливающейся воды из чаш я смогла наконец обрести умиротворение и спокойно подумать, вдали от тревог этого мира. Я вспомнила Сева и ехидно хмыкнула. Кажется, только с ним можно нормально поговорить, не пугаясь быть неправильно понятой и осуждённой.

Но, если честно, в последнее время мне всё больше хотелось побыть одной. Я не справлялась с бурным течением реки жизни, начинала тонуть, прежнее существование казалась сном. Неужели то, что я стала венефом в корне поменяло всё? Заставило очнуться от той мелочной, бесполезной жизни?

Давно стемнело, на облачном небе выступила полная луна. Я молча разглядывала её чуть желтоватую поверхность, всю в рытвинах и кратерах.

И как же мне справиться со всей этой ответственностью?

Немой вопрос остался без ответа. Луна всё так же равнодушно светила, изредка перебиваемая облаками. Я расправила сложенные крылья и, думая, что, совсем не похожа на ангела во плоти, направилась к своему окну. Скользнув за распахнутую раму, я провела обратную трансформацию и, не включая свет, укуталась в одеяло. Лунный свет добрался и до моего окна и приветливо заглянул в комнату.

Так, следя за бликами на полу, я незаметно уснула.

А проснулась лишь к двенадцати, из-за настойчивого стука в дверь.

— Что, прогуливаем? — осведомилась Алиса, когда я открыла ей дверь, завернувшись в тёплое одеяло.

— Ну, прогуливаю, — согласилась я, с трудом подавляя зевок.

— А я пришла сделать тебе выговор за пропуск занятий.

— А почему не Дан? Хотя он, наверное, до сих пор не отошёл от шока, — всё-таки зевнула я. — Ладно, хватит, можно заканчивать выговор. Он принят к сведению и такого больше не повторится. И я даже сейчас оденусь и пойду на то, что осталось.

— Надеюсь, — скептично ответила Алиса, выходя из моей комнаты. Я со вздохом собралась, дошла до кабинета, уселась на заднюю парту и размышляла, уставившись в одну точку.

Моё состояние заметила Ванда, по странному стечению обстоятельств, на этот раз объясняющую предмет, в результате чего она отставила меня после занятий.

— Ангелина, скажешь, что с тобой происходит? — спросила она.

— Влюбилась? — я ехидно пожала плечами. Притормозить с сарказмом не получилось.

— Будь серьёзнее. Ты здесь, чтобы получить знания, от которых будет зависеть твоя жизнь, — от её слов я вздрогнула и впервые поймала взгляд, в котором была мудрость. Она переживала за меня, и мне стало стыдно.

— Хорошо, — тихо ответила я. Ванда ласково коснулась плеча и отпустила сзанятия.

Чувствуя угрызения совести, я заперлась в комнате с учебниками до позднего вечера, навёрстывая пропущенное, заодно осваивая то, что пригодится в будущем.

Стук в дверь заставил потянуться и зевнуть.

— Ну кто ещё там? — я открыла дверь и поморщилась. — Стефан, я не хочу тебя видеть.

Он чуть виновато улыбнулся.

— Идём, я думаю, тебе это понравится, — он подхватил мою ладонь и потащил на третий этаж.

— Стеф, отстань. У меня нет настроения, — я пыталась вырвать руку, но проще было её отрезать. Я понимала, что парень пытается загладить вину, но прощение не было моей добродетелью.

Я ошиблась. Стефан знал, чем меня можно удивить. Он привёл меня на крышу. Чистое, закатное небо переливалось такими невиданными оттенками, словно художник вылил все краски на купол и дал им растечься в причудливом узоре. Вся гамма цветов от светло-золотистых тонов ближе к солнцу до глубокого бордового и фиолетового выше к небу.

Я, затаив дыхание, следила за изменениями неба, сожалея, что у меня нет кистей и холста, чтобы запечатлеть это чудо.

— Красиво, — сказал Стефан. Я оглянулась. Тот тоже задумчиво смотрел на небо. — Извини меня, а?

— Ты… — буркнула я. Но плохое настроение куда-то улетучилось, и я лишь вздохнула. — Дурак ты просто. — Закончила я.

— И дурак, и остолоп, и полный придурок, — согласился он. — Мир?

— Мир, — хмыкнула я. Он заулыбался.

— Просто я всегда хотел на твоё место, — тихо сознался он. — Хотел быть сильным.

— Чем больше сила, тем больше ответственности, — я горькой улыбкой смотрела на заходящее солнце. — И долгожителем никогда не будешь. Нет ничего хорошего в том, чтобы быть Девятым.

— Но… — Стефан хотел что-то возразить, но я оборвала его.

— Не лучшая тема для разговора, когда сама природа призывает молчать, — улыбнулась я.

Глава 4. Маргарита

— Привет, — хлопнул меня по плечу Фил, без стука заходя в мою комнату, когда я рисовала, напевая: «замыкая круг, ты назад посмотришь вдруг…». Следом за ним вошла Варвара. — Даниэль сказал, что книга про анимов у тебя.

— Отдать? — я отодвинула листы, на которых зарисовывала кошмар, преследовавший меня, где за моей спиной кто-то был. Неудачным движением столкнув кинжал на пол, хранящий следы заточенного об него карандаша, я чертыхнулась и спрятала листы. Сунув в его руки книгу, от которой я рада была избавиться, я откликнулась на стук. По дороге появилась Марго. — Ты что, тоже за книгой?

— Ага, — подтвердила она. — Откуда знаешь?

— Догадалась, — пожала плечами я. — Мы все должны её прочитать. — Я кивнула на книгу, которая перекочевала в руки к Варваре, и непонимающе уставилась в перекошенное ужасом лицо. Я оглянулась на то место, куда смотрели её глаза, но там никого не было.

— Что случилось? — в растерянности произнесла я.

— Марго исчезла. — Варю всю трясло, словно случилось что-то ужасное. Я обменялась с Филом недоуменными взглядами.

А в следующее мгновение дверь распахнулась, от силы удара соскочив с петель, в комнату ворвался Дан и замер, ища ответа в моём растерянном лице. Рядом с ним застыл Вадим, придерживая его за плечо.

— Кто-то вмешался во время! Что вы сделали? — Дан, бледный, в испарине, убрал светлые пряди, прилипшие ко лбу.

— Это не мы! Я не знаю, что произошло! — Варвара разрыдалась. — Я не чувствую Марго!

В покорёженный дверной проём впорхнула Майя, а следом Марк и Алиса. Майя, ни слова не говоря, обняла безмолвную после вспышки Варвару, оттёрла с её мраморных щёк дорожки слёз, и увела куда-то успокаивать. Остальные смотрели на меня, словно я была единственной, кто мог дать объяснение и всё исправить.

— Дан, почему ты считаешь, что во время кто-то вмешался? — я сжала кулаки так сильно, что ногтей остались ранки.

— Потому что её больше нет. И я почувствовал колебания во времени, — его странное состояние не исчезало, он оперся рукой о стол и, похоже, держался на ногах только огромным усилием воли.

— Что это значит? — я медленно выпрямилась и отошла к окну, пытаясь справиться с чувствами. Когда я повернулась к нему, моё лицо было спокойно и непроницаемо, только сердце колотилось неистово, как пойманная птица.

— Я… Она не погибла. Она исчезла из истории вообще. Кто-то вмешался в ход времени. И в результате её больше не существует.

— Это означает, что наш орден практически уничтожен, — сказал Вадим. Он единственный не смотрел на меня, как на спасителя и сохранял спокойствие. — Она уже получила знак, и её предшественник мёртв. А силу она передать не успела.

— Можно повернуть время? — я оттёрла выступившую на ладонях кровь, сосредотачивая всё внимание на лице Даниэля.

— Фактически это… — начал Дан, и я наконец поняла, что его растерянное состояние связано с установкой защиты на Резиденции.

— Мне не нужно твоё «фактически». Нужен ответ да или нет, — я резко оборвала его. Я говорила жестоко и холодно, но это было единственное, что могло вывести его из оцепенения.

— Но…

— Даниэль! Ответ!

— Да. Но я не смогу этого сделать! Я потратил все силы, а нужно отправляться в прошлое и всё исправлять! — его колотила крупная дрожь.

— Тогда это сделаю я. И без всяких «но», — я оборвала в корне зародившиеся протесты, коря себя за то, что так не вовремя попросила Дана ставить защиту на Резиденцию. Теперь он не успеет восстановиться, и мы можем потерять Марго навсегда. Когда я остановила время во время схватки с анимом, я просмотрела множество книг, пытаясь понять, как это получилось, и узнала много чего, в том числе и то, что после вмешательства во время есть лишь ограниченный промежуток, в течение которого можно всё исправить. И это всего час, чтобы уйти в прошлое. — Дан, ты остаёшься за главного, расскажи всё старому ордену, попросите усилить охрану на школе. — Я накинула куртку и сунула за пояс меч-жезл.

— Как ты собралась открыть портал? — он едва стоял, но всё равно упрямо сопротивлялся моему замыслу.

— Ты, — никто не пошевелился, всех охватило растерянное оцепенение. — Ты поможешь открыть портал в прошлое. Мы уже работали в паре, значит, получится и сейчас. И, кажется, у меня такой же дар, как у тебя.

— Приготовься к тому, что телепортация во времени отнимет все твои силы и на восстановление уйдёт несколько часов, — проинструктировал Вадим, никак не отреагировав на моё признание. — Постарайся сразу же поесть, это поможет. Во время перемещения думай только о том времени, в какое хочешь попасть. А это двадцать два года, десять месяцев и пять дней назад. Именно оттуда Дан засёк импульс.

— Запомнила, — кивнула я. — Как вернуться, я знаю.

— Тогда давай руку. — Дан обнял меня, прошептав на ухо. — Не знаю, как у тебя оказалась сила хрономера, но одну я тебя не отпущу.

— Нет, — качнула головой я. — Кто-то должен остаться и держать ситуацию под контролем. Тот, кто вмешался во время, может вновь это сделать.

— Я не могу тебя отпустить, — умоляюще сказал Даниэль, но один мой взгляд заставил его сникнуть. Он встал позади меня и развёл наши руки в стороны, вокруг которых ощутимо нагрелся воздух. Дан перебирал пальцами, словно играл на фортепиано, в ответ на полу перед нами сформировался маленький смерч, я почувствовала, что он брал начало в прошлом. — Иди. — От натуги прошипел Дан. — И только попробуй не вернуться!

Я на прощание сжала его пальцы и шагнула вперёд. Я не понимала, почему отправилась в прошлое в одиночку, может быть, испуганные и ищущие поддержки взгляды ребят были причиной, может, Арий стал на меня так влиять, заставляя принимать решение за всех, а может и то, что я знала, что никто, кроме меня не будет настолько рисковать.

Я думала о Даниэле, слишком поздно вспомнив, что нужно направить концентрацию на точку отсчёта.

Надо сосредоточиться… Но…

Поздно…

Воздух вошёл в лёгкие, ответом на мои мысли был протяжный гудок и визг тормозов… Смерч вытолкнул меня, я не успела ничего сообразить, ударилась во что-то твёрдое и покатилась вместе с ним по земле. Я не могла помешать падению, лишь сгруппироватлась, чтобы ничего не сломать, пока, наконец, не остановилась. Приподнявшись, я присела на траве, придерживая голову, словно пытаясь удержать мысли, продолжающие катиться в голове. Рядом со мной, раскинув руки, лежал ребёнок.

— Ты как? — запыхавшись, спросил кто-то, я резко оглянулась и ошеломлённо замерла.

— Даниэль, — утвердительно произнесла я. Ощущение непоправимой беды затопило сознание.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — подозрительно спросил маленький Дан, ощупывая голову мальчика, что без сознания лежал рядом со мной.

— Что с ним? — ушла от ответа я, проверяя пульс мальчика, замечая его странные, светлые, словно седые, волосы.

— Он стоял на рельсах. — Дан махнул назад, где на насыпи пролегали железнодорожные пути. — А тут поезд, я закричал, а он стоит, и тут ты, раз, и упали вниз. Я и побежал к вам. — Мальчик на земле начал приходить в сознание, и Дан отвлёкся. Я собралась отойти и исчезнуть как можно незаметнее, но Даниэль вдруг вскрикнул, сжимая запястье, и испуганно посмотрел на меня, а я замерла. Знак на моём запястье нагрелся, реагируя на нового венефа: я только что инициировала Дана.

Не раздумывая, я обняла его, успокаивая.

— Всё в порядке, не бойся. У меня тоже такой знак, — я показала запястье, являя на свет знак Солнца, Дан провёл по нему пальцем и успокоился.

— Я видел такой на картинках, мама показывала, — он прижался ко мне, в поисках защиты от боли, я обняла его. Мальчик приподнялся на локтях и с ужасом посмотрел мне в глаза. Не понимая причины его испуга, я хотела спросить, в чём дело, как он тоже схватился за запястье. И его тоже инициировала?!

Я сморгнула и посмотрела на них вторым зрением. Аура Дана чуть светила, с каждой секундой всё ярче, словно разгораясь, я перевела взгляд на второго мальчика и вскрикнула.

Инкантар. Давно инициированный. И запястье он сжимал потому, что знак на его руке прореагировал на моё появление. На появление венефа.

Я попятилась, схватив за руку Дана. Он испуганно сжал мою ладонь, но потянулся обратно к мальчику, который не сводил с меня глаз. Пора сматывать удочки, уже достаточно дел тут наворотила, ведь мне надо на десять лет дальше в прошлое, и сил совсем не осталось, а время на исходе.

— Даниэль, помоги мне отправиться домой, — прошептала я, но он услышал и растерянно кивнул.

Я зачерпнула его зарождающуюся силу и направила на портал в прошлое. Дан попытался выдернуть руку, от страха я грубо выкачивала из него энергию, но портал ещё не открылся до конца, не хватало сил.

Перед глазами мелькнуло бледное до синевы лицо Дана, а рядом второй мальчишка, с закушенной губой, сжимал его плечо и от его игольчатой ауры отделялись тёмно-фиолетовые нити!

Помог?!

Воздух вошёл в стиснутые лёгкие. Я обнаружила себя на коленях в каком-то закоулке. Чувствуя рвотные позывы, я вспомнила наставления прежнего Даниэля и тут же постаралась глубже дышать, восстанавливая дыхание. Боли в желудке прошли, я закашлялась, от переизбытка кислорода кружилась голова, но я поднялась и сделала несколько шагов, опираясь на стену дома. Каждый шаг отдавался в голове, как удар гонга.

Стоя на арочном выходе из двора-колодца, я наблюдала, как отгорает вечер. Во двор степенной походкой завернул немолодой мужчина с зонтом-тростью, заметив меня, он остановился.

— С Вами всё в порядке? — участливо поинтересовался он, шагнув ко мне.

— Да, всё в порядке, голова закружилась, уже прошла, — для убедительности я улыбнулась.

— Тогда всего доброго, — мужчина учтиво поклонился и удалился, покачивая зонтом.

Я кивнула и вышла на проспект. Немногочисленные люди куда-то спешили, на небе ходили хмурые тучи. Судя по одежде и обстановке, я попала в прошлое до своего рождения, но стоило узнать точную дату. Газету купить бы, да вот с деньгами проблема. Я оглянулась, наметила потенциальную жертву и, заступив дорогу молодому человеку, смущённо улыбнулась.

— Извините, не подскажите, который час? — парень, сначала было отшатнувшийся, лучезарно улыбнулся, оценивающе глядя на джинсы и кеды.

— Почти двенадцать, — вечера, добавила я про себя, лето, вечер, темнеет поздно. Ещё дождь собирается, поэтому уже довольно темно. Я улыбнулась ещё обворожительней.

— Я что-то в днях запуталась, какое сегодня число и день недели?

— Ещё десять минут осталось от воскресенья пятого июля.

— Спасибо, — поблагодарила я, и отошла, парень смотрел мне в след, но я не оглянулась.

Путём нехитрых манипуляций, побродив по проспекту, я посчитала, в каком году пятое июля приходилось на воскресенье. Выяснилось, что год, как это ни удивительно, нужный. В итоге, единственной проблемой было полное отсутствие сил и ограниченный промежуток времени для вмешательства. Из-за того, что действовать пришлось оперативно, у меня даже не было плана действий, и я пока понятия не имела, как решить проблему.

Как советовал Дан, нужно в первую очередь подкрепиться, но не успела я даже задуматься, где раздобыть еду, как внезапно путь преградил темноволосый парень. Уже стемнело, я успела отойти от освещённой части улицы, а парень, худощавый, гибкий, двигавшийся мягко, как кошка, уже самой походкой вселял ощущение опасности.

Можно, конечно, оптимистично подумать, что он просто хочет спросить, как пройти в библиотеку, но, вероятней, меня затащат в подворотню и будут искать ценности. И силы, как назло, после перемещения на нуле, в животе недовольно урчит от голода, а в кармане только связка ключей, которая при желании сойдёт за оружие. Может, всё-таки библиотека?..

— Вам что-то подсказать? — поёжившись от холода пронизывающего ветра, спросила я, делая незаметный, но довольно большой шаг назад.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — смутно знакомый голос дрожал от еле сдерживаемой ярости. Парень вышел на свет.

— Бородатого гнома мне в кумиры! — выругалась я. — Сам-то какому чуду благодаря здесь?

— Не воруй мои вопросы! — возмутилась Север. Похоже, встречи с ним переходят в состояние дурной константы. — Кто-то вмешался во время, я переместился, пошёл по следу и встретил тебя. Что ты вытворяешь?

— Я здесь по такой же причине, не надо обвинять, — в свою очередь я встала в оскорблённую позу, заметив его взгляд. — Ещё вопросы?

— Не здесь, — он схватил меня за локоть и зашагал в обратном направлении.

— Куда ты меня тащишь? — я протестующе попыталась стряхнуть его руку, но его пальцы были как стальные клещи, а сам он не отреагировал, продолжая движение. — Я никуда не пойду, мартышка ты с гранатой!

— Замолкни, — он остановился, грубо встряхнул меня за плечи. — Здесь нельзя долго находиться. Если это не ты учудила, вполне возможно, чудила у нас на хвосте.

— А я-то тут причём? — я высвободилась и отпрянула, не зная, как поступить. Север возвёл глаза к небу, словно умоляя подарить ему терпение.

— Мне нужна твоя помощь, раз ты здесь, — я попыталась возразить, но Сев яростно рыкнул. — Ты дала слово, что поможешь! Так что замолчи и пошли!

Я проглотила все едкие комментарии и двинулась вперёд. Он несколько секунд смотрел мне вслед, затем шумно выдохнул, успокаиваясь, и догнал меня.

Мы шли в молчании, Сев несколько раз сворачивал с улицы на улицу, следуя одному ему ведомому маршруту.

— Знаешь этот город? — спросила я, не надеясь услышать ответ. Сев окинул меня взглядом из-за плеча, словно оценивая, заслуживаю ли я того, чтобы услышать правду.

— Я здесь жил немного, — и опять замолчал, хмурясь и думая о своём.

«Явно не в настроении. И чего я иду за ним?» — Подумала я, глядя в его спину.

— Потому что обещала. — Север кивнул в сторону тёмного двора. — Нам сюда.

— Прекрати лезть в мою голову. Мои мысли — моё достояние, — от переизбытка чувств я показала язык его спине.

— Само получается. Покажешь ещё раз — оторву, — он, не оглядываясь, зашёл в парадную, дверь сразу же захлопнулась.

— И как прикажешь тебя терпеть? — чувствуя прогрессирующее раздражение, я дёрнула дверь так резко, что прядь волос хлестнула по глазам. Слыша шаги на лестнице, я поднялась, пока не заметила приоткрытую дверь, из-за которой лился свет.

Сева в коридоре не было, я сняла верхнюю одежду и, тихо ступая по огромному цветастому ковру, прошла в комнату.

Большие окна, но уже нуждающиеся в покраске, были задёрнуты шторами. Диван у стены накрыт чехлом, уже выцветшим от времени, и с тяжёлыми кистями по краям, дисгармонирующими с остальной обстановкой в комнате. В углу на маленьком столике притулился небольшой черно-белый телевизор. Противоположную от дивана сторону занимал шкаф-стенка, заполненный разноцветными книгами и чайными сервизами. Другая комната была спальней. Кроме кровати там ещё стояло трюмо. Кухню не было видно из-за двери, заклеенной тёмным плакатом.

— Мило, правда? — заметив, что я разглядываю комнаты, сказал Сев. Он рылся в сумке, оставленной на диване. — Какого числа ты переместилась во времени?

— Пятнадцатого мая, — ответила я, прохаживаясь по комнате. Говорить, какого года нет смысла. Если этот Север уже знаком со мной, то он переместился сюда явно после марта. — А ты?

— Представь себе, того же числа, — потом добавил, видимо сомневаясь, что я могу додумать дальше сама. — Едва мы поняли, что кто-то вмешался во время, я тут же вернулся на двадцать два года назад за день до вмешательства. Но только я начал приготовления к его предотвращению, как почувствовал, что кто-то прибыл из будущего. А это оказалась всего лишь ты. А где Даниэль?

— В настоящем, — произнесла я, не смотря на Сева и изучая свои джинсы, будто видела их впервые.

— Странно, — прокомментировал он, явно ожидая продолжения мысли, но я молчала. — Без него не обходится ни одно дело. — Он нашёл в сумке лист бумаги, осмотрел его и начал складывать журавлика. — Привычка. — Пояснил он, заметив мой удивлённый взгляд.

— Почему мне кажется, что ты очень хорошо знаком с Даниэлем? — я смотрела, как из листа появляется маленькое чудо. Наверное, Сев так успокаивался.

— Пока его родители были живы, мы очень хорошо общались. Я бы сказал даже, дружили. Они часто приезжали в Россию из Англии. А потом родители погибли, Даниэль стал венефом, как его дядя, который взял его на воспитание. — Север замолчал, считая, что уже и так сказал много. Я хотела спросить ещё, но он успел раньше. — Изменение по времени задело близкую тебе судьбу?

— Исчезла одна из нашего ордена, — тихо сказала я в ответ на его откровенность.

— Странно, и из нашего тоже. Словно кто-то заранее всё просчитал, — он положил журавлика на диван и расслабился. — Как это произошло?

— Я точно не знаю, — помедлила я с ответом. — Но если ничего не путаю, она просто растворилась. Дан говорил, что её судьбу полностью стёрли.

— Наш всезнающий Дан, — язвительно проворчал Север. — Лучше бы он сказал, кто это сделал.

— А что же ты сам не скажешь? — вспылила я, но он примирительно поднял вверх ладони.

— Знал бы — сказал, как и он. Ладно, — он поднялся с дивана. — Насколько я знаю, ты только переместилась, а значит, тебе надо поесть. Там в холодильнике найдёшь всё, что нужно, плюс шоколадный торт. Постарайся осилить хотя бы четверть, помогает, проверено. Там же на столе газеты — они завтрашние — у тебя задание найти любые происшествия, убийства, массовые несчастные случаи, и прочее, которые произошли за период с девяти до двенадцати вечера. А потом постарайся поспать. Вы, венефы, такие бесполезные, пока не восстановите силы. А мне понадобится твоя помощь.

— Что? Мне здесь оставаться? В качестве «гав-гав»? — я по-детски надула щёки.

— Да, — тоном, не предусматривающим возражений, заявил он. — Мне кажется, сейчас появился кто-то ещё достаточно сильный. Я пойду проверить. — Не дожидаясь моего ответа, он телепортировал.

— Вот чудовище, — я глубоко вдохнула и осторожно выдохнула через нос. — Спокойствие, только спокойствие. Считаем до десяти. Раз, два, три…

Заставив себя не думать обо всём произошедшем, я отправилась на кухню, где сама не ожидая от себя, смела всё, что нашла съедобного, в том числе и закусила тортом. Север был прав. От венефа мало толка, если он голодный и не выспавшийся, любая трата физических сил отражалась на духовных, и наоборот. Поэтому я не могла ничем помочь, кроме как бесполезной бумажной работой.

Я просматривала газеты почти до утра, карандашом обводя наиболее подходящие по описанию. Скорее всего, если Марго исчезла — что-то случилось с её родителями, я искала любые некрологи, но когда нашла небольшую заметку — не поверила свои глазам.

Над фотографией очень похожего на Маргариту двадцатипятилетнего парня значилось: «Несчастный случай в новостройке».

Краткая заметка об отравлении газом и призыве граждан быть бдительными ничего не дала, но я чувствовала, даже не так, я знала, что это отец Марго, и что именно его смерть повлекла всё это за собой.

Я просмотрела остальные газеты, уже не надеясь что-то найти, а потом, почувствовав неодолимое желание спать, разделась и рухнула в кровать, натянув одеяло до самых ушей и положив рядом жезл-меч.

* * *

Казалось, прошло пять минут с того момента, как я заснула. Меня разбудило лёгкое прикосновение.

— Подъём, — я резко села в кровати, схватив жезл. То, что он не превратился в меч, означало, что опасности нет. Поэтому я зевнула и пробормотала.

— Доброе утро. — Север сидел на кровати напротив окна, за которым блестел восход, — шесть утра. — Тихо пояснил он, я попыталась незаметно от него отодвинуться, но Север, глядя на мои попытки, едва заметно усмехнулся. — Нам пора. Надеюсь, ты отдохнула и готова к бою.

— Как пионер, всегда готова, — начала я, но осмыслив последнюю часть его фразы, замолчала.

— У нас мало времени, — поторопил Сев. — Теперь мне нужна твоя помощь. — Я кивнула, соглашаясь с его установкой, и постаралась собраться с максимальной скоростью.

Когда он наскоро перекусывал, я ткнула ему в статью. Я не успела объяснить, как он поперхнулся, подскочил с газетой и бросился в комнату. Вернулся он буквально через секунду, а в руках у него была фотография, маленькая, пожелтевшая, но с тем же человеком — отцом Марго.

— Жди здесь, — бросил он, швыряя бумаги на стол. — Я его предупрежу.

Когда я открыла рот для возмущения — слушателя уже не было. Но десяти минут не прошло, как он вернулся.

— Я сказал ему спрятаться на время, поэтому у нас ещё есть время всё исправить. — Север кивнул, чтобы я следовала за ним. — И я нашёл того, кто вмешался во время.

Через некоторое время мы вышли наружу, и двигались путём, известным лишь ему.

— Кто он? — спросила я, глядя на солнце и обходя лужи вчерашнего дождя.

— Крайне неприятный тип. Поэтому действовать лучше вдвоём.

— А куда мы сейчас идём? — я как раз попала ногой в одну из луж и трясла кедом, стряхивая капли мутной воды. Но мне никто не ответил. Я оглянулась, Сева рядом не было: я стояла одна посреди куда-то спешащих людей.

— Это что, шутка? — крикнула я, снова оглядываясь. Люди вокруг меня суетились в броуновском движении, меня толкнули в сторону, я чуть пододвинулась, пропуская нескончаемый поток людей, крутясь на месте и ища взглядом Севера. Нахлынувшую панику в самый раз можно называть боязнью открытого пространства, если бы страх не вызывал чей-то взгляд в спину.

— Блин! Бли-ин! Я влипла, — тихо прошептала я, стараясь избавиться от чувства паранойи и делая попытку протиснуться к дому, обеспечивая себе надёжный тыл, и нащупывая за поясом жезл.

Секундой спустя страх так усилился, что я, заметив нависшую надо мной тень, нисколько не удивилась и с чистой совестью завопила, надеясь привлечь к себе внимание.

— А-а-а!!! — старательно выводила я, вкладывая в крик весь свой ужас перед неизвестным, но меня резко развернули и заткнули рот, так, что даже мычать было невозможно. Жезл упал у ног, я не могла его коснуться, чтобы превратить в меч. Я думала, что кто-нибудь поможет, но люди спешили мимо, словно нас не существовало.

— Следишь за мной? — голос был незнаком. Я чуть повернула голову, встречаясь с взглядом с молодым человеком, замотавшим лицо шарфом с узором из черепов так, что блестели только полные ненависти глаза. Отрицательно помотав головой, я попыталась освободиться, но он сжал плечо. — А мне почему-то кажется, что да. — Парень опустил руку, давая мне возможность ответить, но сжал плечо ещё сильнее, я никогда не думала, что в человеке может быть столько животной силы.

— Чисто гипотетически невозможно, я приезжая, — я едва на застонала, боясь, что он почувствует ложь, но тут же собралась, про себя отмечая, что мне надо только искренне верить в свои слова, а я и так не сильно грешила против истины.

— Ты переместилась и ориентир брала на меня, — он продолжал держать плечо, которое уже онемело, и я не чувствовала боли.

— Ммм, хорошо, ты меня раскусил, — я чуть покачала головой и попыталась расслабиться в его руках. Раз он ведёт разговор, то пока мне ничего не угрожает — Хотела провести морально-профилактическую беседу о том, как плохо вмешиваться в течение времени.

— И послали для этого ребёнка? Вы меня недооцениваете, — судя по глазам, он улыбался, но мне стало страшно.

— Дооцениваем, — уверила его я, чувствуя, как его рука чуть ослабила хватку, по коже тут же забегали противные мурашки. — Вот я и решила мирно поговорить… — Закончить я не успела, попросту потеряв ориентиры в пространстве, к действительности меня вернула жгучая боль чуть выше локтя.

Полулёжа на земле я с неудовольствием отметила порванные на колене джинсы и сильную ссадину, боль от этого не чувствовала только потому, что куда больше проблем причиняла рука, секунду назад объятая пламенем, а теперь немеющая. Приметив недалеко метательный нож, я поняла причину.

— Это, по-твоему, мирно? — холодно спросил парень, подтягивая меня вверх. Кроме костедробильных объятий я почти ничего не чувствовала, асфальта под ногами тоже не было, мной сейчас прикрывались, как щитом. Живым щитом.

— Ну и где ты? — крикнул он куда-то в сторону, и я увидела посреди серой толпы неподвижную тёмную фигуру.

Медленно Север приблизился к нам.

— Что теперь скажешь? Или он не с тобой? — тихо промурлыкал мне на ухо парень, продолжая держать меня перед собой.

— Да уж не знаю, с кем он вообще, — мрачно ответила я, жмурясь от боли и обиды. — Может, ты меня опустишь? Мне привычней на ногах стоять.

— Конечно, — согласился тот, и я наконец почувствовала под кедами асфальт. — Что, она даже не знала, что работает приманкой? — Продолжил он, обращаясь к Севу.

— Что? — чуть не завопила я, свободно вздохнув и опять неправильно ставя ударение в его имени. — Север! Туфель ты инфузорчатый!

— Не знала, — констатировал парень. — Нехорошо как-то.

— Главное, что ты выбрался из своего укрытия, — спокойно, без эмоций, заметил Сев.

— Логично, — чуть улыбнулся парень с ноткой одобрения. — А она тебя не заботит?

— Нисколько, — заверил его Сев, приближаясь к нам, я с ненавистью на него смотрела, сейчас до ломоты в зубах хотелось его ударить.

— Можно поверить, — ответил парень, глядя, как на асфальт, стекая по моей кисти, льётся кровь.

— Так, а я тут что, просто так, прицепом? Моё мнение кто-нибудь учитывает? — возмутилась я, решив хоть заложником быть достойно, с претензиями.

— Мнение смертников? Вряд ли, — ответил парень, проводя по моему горлу подобранным метательным ножом. Я не успела даже крикнуть, теряя сознание.

* * *

Темнота сменилась вспышкой света.

— Ты как? — голос доносился сверху и словно издалека. Значит, я лежу, и, судя по ломящей боли во всём теле, ещё жива. Голос сверху принадлежал Северу.

— Я тебя прибью, — тихо сказала я, с трудом заставляя себя шевелить губами, чувствуя себя мешком с картофелем. — Даю шанс на реабилитацию, если всё объяснишь.

— Он пытался тебя убить, — сквозь полуприкрытые глаза я видела его силуэт, пожавший плечами. — А я тебя спас.

— Ага, из той каши, которую сам заварил, — заключила я, пытаясь подняться и чувствуя под пальцами твёрдую шероховатость асфальта.

— Лежи, не двигайся, — приказал Сев, ощупывая моё саднящее горло.

— Ты что делаешь? — я попыталась на него прикрикнуть, но голос мне не повиновался, впрочем, как и руки.

— Если ты хочешь истечь кровью, я тебе мешать не буду, — раздражённо ответил он, отодвигаясь, я наконец справилась со зрением.

Наверное, дела у меня были совсем плохие, судя по крови на асфальте, его руках и одежде. То, что кровь моя, я не сомневалась. Вытянув непослушную руку, я под пронзительным взглядом Сева, дотронулась до горла, ощущая под пальцами что-то вязкое и неприятное, совсем не похожее на кровь. То же вещество было на колене и руке.

— Ты клей на меня вылил что ли? — хрипло попыталась я пошутить. Слишком много беспокойства было в глазах моего врага.

Он недовольно скривился и промолчал. Немного сместив угол обзора, я обозрела переулок, но в нём не было ничего примечательного. Рядом по-турецки сидел Север, рукава закатаны выше локтя, он задумчиво смотрел на кровь, исчезающую с его рук.

Я снова попыталась сесть, опираясь на дрожащие руки и пытаясь согнуть ватные ноги, но поднявшись наполовину, не выдержала, Север, следящий за моими движениями, успел придержать и осторожно опустить.

— Я говорил, что тебе сейчас лучше не двигаться. Ты много крови потеряла, — устало произнёс он, потирая переносицу, руку мою он так и не отпустил, видимо для полноты понимания его слов. Знак на запястье отреагировал болезненным уколом на прикосновение, горло запершило, я попыталась прокашляться, но сердце пронзило болью.

— Что с тобой? — откуда-то издалека донёсся голос Севера, сжимающего запястье в поисках пульса. Наверное, он почувствовал, в каком ритме сейчас бьётся моё сердце.

— Сейчас… нормально… — заставила себя выдавить я, чтобы он не волновался, чувствуя как холодеют руки. Боль стала невыносимой.

Приступ закончился так же внезапно, как и начался. Я распахнула глаза и глубоко дышала, стараясь не дрожать от пережитого страха и боли, а рядом со мной на коленях стоял Сев и смотрел мне в лицо с таким выражением, что мне стало страшно скорее за него, чем за себя. Он был бледен так, что соперничал по белизне с выбеленной стеной, и столько ужаса в глазах, сострадания…

Впрочем, мне скорее показалось. Когда я окончательно пришла в себя, Север снова был невыносимо спокоен.

После приступа силы возвращались подозрительно быстро. Раны на глазах подсыхали, мазь впитывалась. Я даже смогла сесть, а Север протянул мне жезл. Я обрадовалась: боялась, что в суматохе его потеряли.

— А теперь я требую объяснений, — сквозь зубы приказала я, пряча жезл на поясе. Ни от него, ни от меня в схватке толку не было.

— Ты, как и сама догадалась, работала приманкой. И стала заложницей. — Сев от этого нисколько не раскаивался. Он настойчиво заставил меня съесть шоколада и отвернулся. — Мне пришлось блефовать. А когда ты потеряла сознание, мы ещё немного пообщались, и он сбежал, и теперь у нас только два часа, чтобы найти и обезвредить. — Север нашёл в себе силы улыбнуться. Начинался дождь, и я не понимала причин его радости.

— Почему два часа? — нахмурилась я, медленно поднимаясь на ноги, опираясь о стену.

— Время вещь относительная, — непонятно ответил он, безразлично глядя вверх на серое небо, всё его веселье исчезло, похоже, он просто старался меня приободрить.

— Что ты имеешь в виду? — не выдержала я. — Можешь хоть что-то нормально объяснить, я даже уже не требую объяснять всего!

— Когда наше время кончится, мы не сможем ничего изменить. После заката можно возвращаться домой, — ответил он, и я наконец поняла, в чём дело. Вечер. Скоро сядет солнце, и когда оно сядет, делать что-то уже будет поздно. Я слишком долго была без сознания.

— Абзац! — в сердцах я стукнула кулаком по стене, но от этого стало ещё хуже. Пошатываясь, я вышла из переулка, Сев последовал за мной, не делая больше попыток заговорить. — Скажи что-нибудь? — меня уже угнетала сложившаяся тишина, я шла рядом с Севером, погруженная в мрачные мысли.

— Сколько тебе лет?

— Интересный вопрос, — оценил я, — с утра было шестнадцать. Но я уже сомневаюсь, какое это было утро.

— А-а, — потянул он. — Выглядишь младше.

— Хорошо сохранилась, — хмыкнула я. — В Сибири живу, законсервировалась, как мамонты. А тебе сколько?

— Двадцать, — ответил он, странно глядя на меня, причина этого меня не заинтересовала, потому что внезапно я увидела Бенедикта.

— Что?.. — я пригляделась и поняла, что ошиблась. Это был не мой учитель, а Бенедикт двадцать с лишним лет назад, а рядом с ним стояла моя мама, они о чём-то увлечённо разговаривали и не замечали ничего вокруг. Я никогда не видела маму такой счастливой. Я знала, что она знакома с Бенедиктом, но чтобы они…

— Знакомые? — спросил Север, проследив направление моего взгляда.

— Нет, — соврала я, отрывая от них глаза. Явно не стоит акцентировать внимание инкантара на том, что я кого-то знаю. — Показалось. — А про себя подумала, что надо осторожно выяснить у матери, откуда она знает учителя, сейчас же разглядывать их было опасно. — Куда мы идём? — Перевела тему разговора я, оглядываясь кругом.

— На кладбище. — Север вдруг улыбнулся, на щеке появилась ямочка. — Просто на кладбище.

— Шутишь?! — я даже остановилась, разозлённая.

— Отнюдь, — он продолжал безмятежно улыбаться.

— Но… — попыталась возразить я, но весь его вид, такой доброжелательный, окончательно выбил меня из колеи. Я не понимала, что с ним происходят и что за резкие изменения в его поведении. Неужели совесть замучила из-за того, что я чуть не умерла. — Ладно, веди, Сусанин.

Вконец запутанная, я решила уже ничему не удивляться и спокойно следовать за Севером, в призрачной надежде, что он меня не убьёт. Натянув на голову капюшон, чтобы спрятаться от моросившего дождя, я думала, зачем нам посещать кладбище, но ничего гениального в голову не приходило, более того, от усиленной работы мозга опять вернулась ноющая боль в висках, я забросила все мысли подальше и просто шла.

Идти, как он сказал, нам было недалеко, всего минут десять пешком, а потом Север начал рассказывать мне о своём плане.

— Итак, на этот раз ты не приманка. Приманка — я.

— Свежая идея, — не удержалась я от сарказма.

— Должно сработать. Мы разделяемся, ты прячешься в засаде, держа наготове один артефакт, а я…

— Какой артефакт? — перебила я, старательно обходя большую лужу, и поэтому пришлось повысить голос, чтобы Сев меня слышал.

— Не думаю, что тебе понравится, но это вариант единственный, — пожал плечами он, перепрыгивая через журчащий ручеёк. Дождь усилился, а потом закончился, как по мановению волшебной палочки. — Артефакт, отправляющий в будущее. Только он работает за плату. — Север опять улыбнулся и взглянул на меня. — Ему нужна кровь.

— Кровь? — переспросила я, ошарашено на него глядя.

— Свежая. Постоянно, пока он работает.

— Я что, камикадзе-любитель? — возмутилась я, останавливаясь возле вывески «аптека». — Я же только что умирала от потери крови?

— Я привёл тебя в порядок. И тем более, кровь венефа для этого артефакта будет, ммм… Аппетитнее. А я буду занят.

— Да ты у нас гений, всё рассчитал, — с иронией сказала я, пнув камешек. Тот цокнул по брусчатке и далеко укатился.

— Нам нужно постараться. И поверь, не одна ты будешь работать.

— Обнадёжил, — буркнула я. — В общем, план — гадость. Но другого нет, а я свои силы недооценила. Поэтому, и только поэтому, я соглашаюсь.

— Отлично. Тогда держи, — у меня в руке оказалась небольшая чурочка из тёмного дерева. На ней были вырезаны какие-то символы, но я, щадя собственную психику, решила их не разглядывать. Мы в это время прошли сквозь врата, ведущие на кладбище, сторож окинул нас мутным взглядом, но ничего не сказал.

— И что? — спросила я, догоняя Севера и разглядывая отполированную деревянную поверхность на обороте артефакта.

— Держи его на вытянутой руке, когда я начну действовать. И желательно одной рукой. Он немного потяжелеет, — отмахнулся он, идя вдоль невысоких оградок. — Мы пришли. — Он затормозил возле небольшой полянки и подошёл к кустам, по неизвестной причине окаймлявших её.

— Ага… а-а-а! — сказала я, когда Сев без предупреждения выхватил из ножен на руке небольшой нож и резанул по моей ладони. Из глубокой раны тут же показалась кровь.

Я брезгливо потрясла рукой, чувствуя до сих пор в ушах противный звук разрезаемой плоти.

— Предупредил бы! Тебе будет приятно, если я тебе отрублю голову?

— Думаю, мне будет уже без разницы, — он подтолкнул меня к кустам. — Зажми в руке артефакт, он должен напитаться кровью, а я пока попробую вызвать нашего дружка.

Подчинившись, я зажала в руке деревяшку, но когда она прилипла к ладони, впитывая кровь как губка и набухая, я переложила её в другую руку.

— Ему постоянно нужна кровь! — крикнул Север, даже не оглядываясь. — Не допускай брака в работе!

— А, спасибо, добрый ты, — тихо, чтобы он не слышал, сказала я, опять перекладывая артефакт. Медленно время отсчитывало минуты, казалось, это ожидание никогда не кончится.

Я отвлеклась и не поняла, что случилось, когда вспыхнул и тут же погас свет, а потом я почувствовала взрыв энергии.

— Лина! Бегом сюда! — крик Севера.

Я резко развернулась и остановилась как вкопанная. Север тяжело дышал, словно только что пробежал кросс, и держал на руках…

Ребёнка. Да, младенца.

* * *

— Откуда? — ошарашено спросила я, подходя чуть ближе. Ребёнок заливался плачем. — Ты же его держишь неправильно! Дай сюда.

— Я бы на твоём месте заткнулся и был наготове, — резко оборвал меня Север.

— Ты что собрался делать? — я непонимающе смотрела на ребёнка.

— Я сказал! — я замерла, не понимая в чём дело. Кое-где недалеко догорала трава. Ребёнок продолжал рыдать.

— Сев… — я не успела растерянно спросить, как меня отшвырнуло в сторону взрывом. Содрав всю кожу со спины, я, используя весь лексикон ругательных слов, поднялась. Укоризненный возглас замер ещё где-то на пути к горлу. В двух метрах от меня замер до зубной боли знакомый парень с шарфом.

Сев, совершенно спокойный, держал в вытянутой руке младенца, внезапно затихшего. В левой же у него был тот нож, которым он поранил меня.

— Шаг в сторону и он умрёт. Точнее, ты, — холодным, жестоким тоном произнёс Север.

— Хватит угроз. Что тебе нужно? — парень стоял так спокойно, что только на дне его глаз можно было различить ярость и тревогу.

— Ты, — ответил Сев. — Ангел, артефакт.

Я, получив прямой приказ, вытянула руку и зажатым в ней деревом. Артефакт ощутимо потяжелел, о чём и предупреждал Север. Но он не отправил нашего врага назад в настоящее. Север опять солгал. Артефакт создал вокруг парня красноватую потрескивающую завесу.

— Север, объяснишь, что это значит? — крикнула я, изо всех сил стараясь не опускать руку с разом потяжелевшей деревяшкой, уже начавшую мелко подрагивать.

— Не разговаривай! — прошипел он, осторожно положив затихшего ребёнка на землю и, перекинув из одной руки в другую кинжал, подошёл к парню, глядя на него через завесу.

— Чего ты хочешь? — тихо спросил тот, глаза его пылали ненавистью.

— Немного задержать тебя. Совсем ненадолго.

— Это невозможно, — парень яростно ударил по завесе, но Север даже не моргнул. Зато кожа на руке у парня мгновенно почернела, словно обуглилась.

— Неплохой артефакт, правда? — улыбнувшись, спросил Север, но вертикальная морщинка на переносице делала его улыбку зловещей.

— Сев… — тихо подала голос я, руку невыносимо тянуло к земле, по лбу скатилась капля пота.

— Молчи, — отмахнулся он. — Что скажешь?

— Я не могу это сделать. Этот человек может меня убить, — видно было, что парень из последних сил держит себя в руках.

— Север!!! — завопила я, чувствуя, что артефакт начинает выскальзывать из моей руки.

Секундой спустя, тяжёлый, как сама Земля, артефакт свалился на обгорелую траву и завеса исчезла. Сев тоже. Вместе с ней.

Парень медленно повернулся. Я замерла, глядя в его глаза, понимая, что уже ничего не смогу сделать. Но парень подошел к младенцу и осторожно взял на руки.

— Сев, я тебе при встрече скажу ещё спасибо, — мрачно пообещала я, пятясь назад.

— Поблагодаришь потом, — сзади раздался знакомый голос сразу после вспышки телепортации. Не успела я ничего сообразить, как меня понянули назад.

— Типа бежим? — быстро спросила я, увлекаемая куда-то рукой Севера. Последний луч заходящего солнца осветил белую прядь его волос, окрашивая её в нежно золотистый цвет.

— Типа да, — в тон ответил Сев, телепортируя.

Глубоко вздохнув после перемещения, я вскинула кулак для удара, но мгновенно передумала: в руках у него был меч.

— Так, белый и пушистый. Жду твоих объяснений, — пылая праведной яростью, я смотрела, как он, наклонив голову, к чему-то прислушивается.

— Отец Маргариты предупреждён, я успел его расспросить, оказалось, у его друга родился сын, и он почувствовал его будущее — оно резко изменилось. Когда он вступил в контакт с ребёнком, понял, что это не младенец, а кто-то другой захватил тело. Сегодня вечером он попытался бы его уничтожить, но я объяснил, чем это чревато.

— Закат… Мы успели, — прошептала я. — Почему ты солгал об артефакте?

— Ты бы не согласилась его использовать, зная о последствиях.

— Каких последствиях? — подозрительно спросила я, начиная паниковать.

— Сколько ты продержала артефакт? Минуту? Пять? Он лишил его силы, но взамен отобрал и твою. Поэтому наш дорогой друг застрял в прошлом без сил и возможности напакостить.

— Что?! — завопила я, бросаясь на него с кулаками.

— Спокойно! — он поймал мои руки, оставляя на запястьях багровые синяки. — У него это на года, у тебя на несколько дней!

— А спросить ты не мог?! — я вывернулась и отскочила, потирая онемевшие руки. — Если бы ты всё объяснил, я бы согласилась!

— Прости, — он примирительно коснулся синяков, и они исчезли. — Я боялся, что лишусь помощи.

— А лишился доверия, — горько сказала я, отвернувшись. — Я иду домой.

— Погоди, — когда я повернулась, знакомый вихрь проложил дорогу в моё время. Сев протянул мне руку, но я оттолкнула её, шагнув первой. В последнее мгновение кто-то словно толкнул ткать мироздания, что-то сдвинулось, но мы вдвоём уже были внутри портала.

— Домой, домой… — билось в голове.

Что-то пошло не так. Вылетев из портала, я ударилась обо что-то твёрдое и вместе ним покатилась по земле. Закралось подозрение о петле времени, ноголос Севера заставил вздохнуть свободнее.

— Слезь с меня, пожалуйста, — я подскочила, ударилась обо что-то головой и застонала.

— Где мы? — потирая шишку, я пыталась понять, где мы.

— В подвале. — Север, кажется, не только читал мысли, но и отлично видел в темноте. — Да, вижу, как кошка.

— Сев, похоже, наш шарфоед оказался сильнее, чем ты думал. Я почувствовала, как в перемещение кто-то вмешался, и у меня подозрение, что мы всё ещё в прошлом, — руки коснулось что-то холодное и влажное, я вскрикнула и опять налетела на парня.

— Спокойно, это всего лишь трубы. — Север сжал плечо.

— Надо выбираться, — дрожащими руками я пошарила по карманам лёгкой куртки и нашла старую зажигалку, которую мне когда-то подарили друзья. Я очень надеялась, что она ещё в рабочем состоянии. После второй попытки запылал огонёк, и я выдохнула, расслабляясь. По спине побежали предательские мурашки, когда пламя выхватило из тени жуткое лицо Севера с неестественно огромными зрачками.

Стараясь на него не смотреть, я осветила подвал, нашла выход и покрутила в руках замок. Он оставил на пальцах рыжие пятна ржавчины. Не потребовалось даже усилий: замок получилось просто сбить обломком кирпича. Выбравшись, я отряхнулась, стараясь принять опрятный вид, толкнула входную дверь и ахнула.

— Что? — Север оглянулся в поисках врага.

— Мы больше не в Питере, мы в Сибири, — тихо сказала я.

— Откуда знаешь? — он оглянулся кругом.

— Про первое или второе? То, что твой родной город Петербург было узнать не сложно, с его-то обилием воды и домами-колодцами. Сейчас мы в Сибири, потому это тот город, в котором я родилась. Нас пытались задержать в прошлом, но видимо мое желание оказаться дома было гораздо сильнее, чем вмешательство в перемещение, вот мы и оказались у меня дома. Правда в подвале. Но больше всего меня смущает это, — я указала парковку с машинами и пустырь за ней.

— Там кто-то есть? — видно было, что он напрягся. Я вспомнила, что после перемещения у него не осталось сил.

— Мы в прошлом. Не дотянули около года. В нашем времени на этом месте постоили детский сад, — я огляделась. — И двери подъездные старые, их заменить должны. Что будем делать?

— Нам нужно восстановить силы. Так что, видимо, ночуем в подвале, — после моих слов Север явно успокоился и улыбнулся. Я заметила у него на щеке ямочку и подумала, тщательно блокируя мысли, что вот так он гораздо симпатичнее.

— Я могу напроситься к друзьям, но куда тогда деть тебя? — я улыбнулась в ответ.

— Скажи, что я твой брат, — философски заметил он. — Или муж.

— Оригинально, — хмыкнула я. — Но беда в том, что друзья мою родню до седьмого колена знают, а вариант с мужем не выдержит проверку на прочность.

— Тогда идем на кладбище, — спокойно решил Север и взглянул на меня.

— Опять? — простонала я, картинно хватаясь за голову. — Да ты, оказывается, мальчик с прибабахом!

— Там я хотя бы восстановиться успею быстро, — он пожал плечами, но я категорично замотала головой.

— Пошли, — угрюмо заявила я, двигаясь в сторону автобусной остановки, кажется, в кармане шуршала мятая купюра, а полгорода пешком идти совсем не хотелось. Я вспомнила про многоэтажку, где один из моих ключей подошёл к замку на чердаке.

Погода немного прояснилась, на небе появились звезды. Мы долго ждали нужного автобуса, Сев уже начинал проявлять признаки нетерпеливости, как из-за поворота, слепя фарами, выкатил нужный нам транспорт, мы побежали за ним, останавливаться, вероятно, водитель не планировал.

Запрыгнув в салон, я поблагодарила и сразу же постаралась откочевать подальше в тёмное место. Демонстрировать рваную одежду и кровь не хотелось, я сняла ветровку и прикрыла колени.

— Тебе что, жарко? — Север сел рядом, протягивая мне кусок шоколада в фольге, неизвестно откуда извлечённого. Но в желудке предательски урчало, и отказываться не имело смысла.

— Ага, горячий финский дэвушка, — с акцентом подтвердила я, взяв протянутый шоколад и запихнув в рот.

— Куда мы сейчас? — Север тоже отломил кусок и теперь отплёвывался от прилипшей фольги.

— Сиди и молчи. Ты тоже особо не распространялся, когда тащил меня на кладбище, — буркнула я. Девушка, сидящая напротив нас, сделала большие глаза. Я так и не поняла, она заметила, во что я одета или отреагировала на мою фразу. Хмыкнув, я оглянулась, за стеклом мелькнуло здание торгового центра.

Вот интересно, а я из этого времени сейчас дома? Вот бы проверить, ведь ключи от старого замка у меня с собой, висят на связке, с которой я ещё ни один ключ не выкинула, считая это плохой приметой. И ещё любопытно, какая я в прошлом? Пока у меня ещё ничего не случилось? А может… может я смогу предотвратить то, что потом произойдёт?.. Вернуться?..

— И вызови очередной катаклизм, — тихо произнёс Сев, бросая на меня тяжёлый взгляд.

— А я бы на твоём месте не читала бы чужие мысли, — красноречиво сказали ему мои глаза. Сев только хмыкнул и поднялся, когда мы доехали.

Холодный ветер пробрал до костей, логично было предположить, что и здесь было пятнадцатое мая.

— Пошли, — бросил Север, не реагируя на все прелести этой ночи.

— Ты знаешь, куда? — я осталась на месте, чувствуя, как кеды медленно погружаются в мягкую почву. Я поняла, что стою на клумбе.

— Туда же, куда ты и хотела. На чердак, — сказал он, засунув руки в карманы и бодро шагая прочь от остановки.

— Гад, — вырвалось у меня. — Хватит лезть мне в голову!

— Это непроизвольно получается, — он оглянулся через плечо. — Ты идёшь?

— Нехороший ты человек, — констатировала я, глядя на свои бедные кеды, которые за последнее время пережили так много удручающих событий. Мне ничего не оставалось, как плестись следом за ним, проклиная тот день, когда я вообще стала венефом. Эта реинкарнация Сусанина свернула к дому и бодро побежала наверх по лестнице.

— Однако, — скептично заметила я, вызывая лифт. Сев спокойно спустился. Внизу хлопнула дверь. На глаза показался парень лет двадцати в лёгкой кожаной куртке и с гитарой в руках. Он быстро смерил взглядом Сева, потом долго в упор смотрел на меня.

— Чего он так на меня пялится? — шёпотом спросила я у Севера, инстинктивно прячась у него за спиной.

— Потому что дурак, — не замедлил с замечанием Сев и шагнул в подъехавший лифт.

— А? — парень перевёл на него глаза и чуть презрительно улыбнулся. — Вам на какой?

— На последний, — за меня холодно ответил Север.

— Отлично, — усмехнулся тот, нажимая кнопки девятого и шестого этажа. Через некоторое время парень покинул нас, окинув заинтересованным взглядом и не замечая холодной раздражённости на лице Севера. — Пока-пока. — Хмыкнул он, а я возмущённо ткнула на кнопку.

Когда лифт остановился, и я первой вышла из него в темноту, вспоминая, в какой стороне здесь лестница и как пробраться к чердаку. Послышался лёгкий шорох, потом шёпот.

— Давай сюда, — похоже, Север открыл дверь на чердак. И когда он успел?

Ничего не различая в темноте, я достала зажигалку и осветила чердак.

— Можно сказать, даже уютно. Сейчас бы ещё пиццу, и вообще Рай на земле, — с лёгкой иронией сказала я, садясь на деревянную перекладину. Радом материализовалась коробка и пакет с томатным соком. Я вздрогнула.

— Сказала пицца, вот тебе пицца. Добро пожаловать в Рай, — с улыбкой произнёс Сев. — Я на крышу, оглядеться.

Пока он бродил по крыше, я быстро закусила половиной пиццы и решила подняться к нему, тем более, что он тоже был голодный.

— Чёрт! — ругнулась я, встретив головой что-то твёрдое, и выбираясь на поверхность.

Чистое, звёздное небо и тонкий серп луны теряли свой блеск по сравнению с расстилающимся внизу морем огней. Несколько минут я заворожено смотрела вниз.

— Ты чего пришла? — спросил Север, не поворачиваясь и сидя самом краю крыши. Я вздрогнула, очарование исчезло.

— Пиццу принесла, — я оставила коробку с соком и зевнула. — Ладно, я попытаюсь поспать. — Тихо сказала я, глядя на его фигуру на фоне звёздного неба, немного постояла, полюбовавшись на звёзды и огни, и спустилась обратно.

В темноте чердака было не так холодно, как наверху, но всё же прохладно. Я закуталась в куртку и, опершись спиной о перекладину, поджала ноги под себя, устроившись в полуметре над полом, стараясь не шевелиться.

* * *

Проснулась я от холода и сразу поняла, что что-то не совсем так. Рядом со мной сидел Север, и всё бы ничего, только я спала, прижавшись к нему, а он набросил мне на плечи свою куртку.

Прошипев сквозь зубы что-то нелестное в свой адрес, я осторожно освободилась от его объятий и отошла в сторону, разминаясь, чтобы согреться. Проверяя баланс своих внутренних сил, я чиркнула зажигалкой, коснулась огонька и обожглась.

— Ты кричала ночью. Плохие сны? — раздался голос Севера. Похоже, я ошиблась, он не спал.

— Возможно, — уклончиво ответила я, вспоминая, что опять видела во сне залу, а в ней пустующий трон. Обожжённая кожа подтвердила, что силы не вернулись. — Ну что, может, пойдём, прогуляемся и позавтракаем?

— Пошли, — согласился он, пропуская меня вперёд. Я спустилась и вызвала лифт, а Севера всё не было.

— Лютик, лютик, я подорожник, приём! — крикнула я, вытянув руку и заставив разъехаться обратно смыкающиеся створки лифта.

— Я лютик, слышу вас отлично. Приём? — Север вышел из-за угла и потянулся. — Куртку забыл, за ней возвращался.

Оказавшись в лифте, я первым делом оглядела свою одежду. Крови уже не было, зато выглядела она так, словно я ползком чистила все улицы нашего города. Если мы застряли в прошлом, надо привести себя в порядок.

— Как насчёт магазина? — подняла я глаза на Севера, который, в отличие от меня, умудрился быть чистым и аккуратным.

— У тебя есть деньги? — спросил он, открывая дверь подъезда и оглядываясь на меня.

— Не обеднеют, — отозвалась я.

— Кошмар! — деланно ужаснулся он. — И это говорит мне один из венефов, которые и шагу ступить не могут, не вспомнив о морали?

— Слушай, инкантар, можно обойтись без твоих комментариев? — недовольно буркнула я. Два привода за мелкие кражи когда-то были весёлым развлечением, так же как и три года волонтёрства, с лихвой окупающие эти грехи, поэтому угрызений совести я не чувствовала.

Примерно ориентируясь, вспоминая карту города, я целенаправленно шла, утягивая за собой Севера, через переулок к небольшому магазинчику одежды, в изобилии расплодившие в этом районе.

Я выбрала самые дешёвые вещи, зашла в примерочную, скинула свой потрёпанный наряд, переоделась, бережно оторвав этикетки и оставив их на старых вещах. Пошарив по карманам, я оторвала все ярлыки, на которые могла бы сработать сигнализация.

— Неплохая фигура. — Север удивлённо и вместе с тем ехидно приподнял брови.

— Ты что, подглядывал? — недовольно покосилась на него я, застёгивая куртку. Продавщица проводила нас задумчивым взглядом, но так ничего и не сказала, когда мы вышли из магазина, и на нас не сработала сигнализация.

Я с наслаждением вдохнула вкусный воздух после дождя, спрятала волосы, заплетённые в косу, под воротник и натянула капюшон.

— Ангел, нам лучше уходить, и побыстрее, — я словно натолкнулась на что-то твёрдое, оглядываясь на Севера, который с тревогой смотрел мимо меня. Я оглянулась и всё поняла.

Обычно, когда видишь себя молодого или не совсем молодого, год или два назад, то чувствуешь снисхождение и превосходство. «Какой я был глупый», — подумают многие. Я же, когда увидела себя, почувствовала лишь грусть и лёгкую зависть… В прошлом я была лучше, чем сейчас…

Мне хотелось лишь посмотреть в свои глаза и понять, почему то, что произошло, так сильно ударило.

— Стой, совсем с ума сошла? — схватил меня за плечо Сев и сдавил так, что от боли потемнело в глазах.

— Отвяжись, — тихо прошипела я, выворачивая плечо и стряхивая его руку.

— Ты собираешься поменять будущее? — в его потемневших глазах, казалось, застыли льдинки.

— А может и да! — голос сорвался. Я, для которой это прошлое — настоящее, оглянулась, но рассеянно, мельком, не узнавая, а потом повернулась назад, и я услышала свой смех и смех своих друзей…

— Мне плевать, что ты там хочешь поменять, но, знаешь ли, некоторые тоже хотели предотвратить Вторую мировую войну. И знаешь что? В той реальности на Земле не осталось никого живого. Не всегда то, что плохо — действительно плохо. Может быть ещё хуже.

— И что? — прошептала я, сжимая кулаки. Но я знала, что он прав, знала, что ничего не смогу поменять, и даже предупредив саму себя, снова переживу эту страшную боль. А не эту, так другую.

Я закрыла глаза и осторожно отвела его руку, шагая в противоположную сторону самой себе.

— Ты… как?.. — тихо спросил Север, пытаясь заглянуть мне в глаза, но я молчала и просто шла с ним в ногу.

— Нормально, — я даже улыбнулась, но улыбка вышла грустной. — И как у тебя получается постоянно лезть мне в голову?

— Для инкантар чувствовать чужие эмоции — это как дышать, — пояснил он, дотронувшись до колечка в левом ухе. — Я даже примерно знаю, что произошло тогда.

— Ясно, — прошептала я, кусая губы. Заметив недалеко ресторанчик с китайской кухней, я потащила его за собой. — Пошли завтракать. Или обедать. Расплачиваться, правда, придётся бегством, но что поделать.

Север в ответ неопределённо хмыкнул, видимо, он не так часто нарушал закон, как я, но кивнул.

Мы уселись за стол, накрытый красной скатертью, за небольшой перегородкой. Над нами висела пара китайских фонариков, дававших мягкий, красноватый свет, женщина в национальном костюме принесла меню, из которого мы выбрали, основываясь больше на картинках, чем на названиях, блюда.

Пока заказ готовился, я решила разузнать об инкантарах из первых уст.

— Помнишь, ты просил меня рассказывать, всё, что я знаю? — издалека начала я. Получив кивок Севера, который из салфетки складывал журавлика, я продолжила, — я последовала твоему совету и начала раскапывать информацию, и теперь я знаю всё о своём ордене, об анимах, и что произошло в начале истории. Только в наших источниках никак не освещается вопрос, откуда взялся ваш орден. — Перед нами поставили дымящиеся тарелки и положили палочки, а Север принялся за сложение второго журавлика. — Что ты делаешь? — Не сдержала любопытства я.

— В Японии есть поверье, что если сложить тысячу журавликов, то самое странное желание исполнится. Это девятьсот двадцать седьмой, — пояснил он, складывая хвостик и клювик и откладывая журавлика ко второму. — Но если честно, это уже скорее привычка, когда находится свободное время, складывать журавликов. — Он взял палочки, уверенным движением расщепил у основания, сложил руки словно в молитвенном жесте и провозгласил, — итадакимас!

Я хмыкнула, понимая, о чём идёт речь, и тоже взяла палочки. Вопрос был произнесён, оставалось дождаться ответа, поэтому спокойно ела, оголодав за последние сутки.

— Так. — Сев промокнул губы салфеткой. — Я для начала расскажу то, что и так известно, а потом свою версию рождения мира. Итак, в начале всего был Хаос и два абсолютно разных мира. Вашего, — он повёл рукой, словно приглашая меня приглядеться к окружающему, — и нашего. Вы, дети этого мира — венефы. И ваша сила — это выдох вашего мира. Мы — дети другого мира, и наша сила — вдох. Два этих мира — отражения друг друга и словно лёгкие, без одного не будет и другого. Вы — берёте силу в себе, и вас очень мало, не больше двух тысяч по всему миру. А поэтому ваш мир техногенный, из-за отсутствия силы.

— Или наоборот. Развитие технологии повлекло потерю веры и отрыву от природы. Наша сила напрямую зависит от внутреннего состояния, а поэтому наша аура ровная, округлая. Мы идём путём Ясара и поклоняемся солнцу, все религии мира благословляют его, — я знала об этом из книги, поэтому задумчиво ковыряла палочками салат.

— Мы берём силу извне. И в нашем мире такая способность есть почти у каждого второго, и поэтому порой возникают ограничения в использовании энергии, потому что мы не можем её сами вырабатывать. Поэтому наш мир застрял где-то на уровне вашего средневековья, когда была высока связь с природой и ведьм часто жгли на костре. Ведь только природа может восстановить баланс нашей силы. Поэтому и аура наша бугристая, игольчатая, с завихрениями, нестабильная, как нестабильна наша сила. Вот и чувства читать нам легко ваши, потому что вы выбрасываете свою энергию вместе с эмоциями, а мы, как вскрытый вакуум в лампочке, затягиваем с хлопком воздух, энергию и ваши эмоции за компанию. — Он заглянул в чашку с зелёным чаем, отогнал чаинку, и долго пил, стараясь не обжечься.

— Понятно, — потянула я. — Если так всё замечательно, то почему венефы и инкантары воюют?

— Хотя бы потому, что мы друг друга боимся. Вы дали клятву свету, мы — Астари, луне и тьме. Ну и ещё одна деталь. Ты знаешь, как умер Ясар и почему сила Первых почти исчезла?

— Умер, сражаясь с Хаосом и отдал все силы? — сказала я, уже сомневаясь в прочитанных знаниях.

— Официально, да. Но на самом деле его убила Астари, и ваш орден так и не простил это нашему, — я тихо охнула, расплескав из чашки чай, а он сочувственно пододвинул мне салфетки. — Теперь про нашу версию происхождения мира. Не утверждаю, что наша трактовка правильная, но и ваша вызывает сомнения. Первых было не девять, а восемнадцать, и они были богами. Сражаясь с Хаосом, они пропустили возникновение конфликта внутри ордена, в результате чего девять из них стали инкантарами, и основали культ ночи, и девять стали венефми, поклоняющимися солнцу, а мир оказался разорван на два, соединённых одной пуповиной.

Когда Хаос был заточен, были обнаружены люди, не имеющие силу, но являющихся по сути оболочкой духов Хаоса. Венефы пытались их уничтожить, думая, что они опасны, больше всего зверствовал Ясар, но Астари его убила, и люди остались жить, правда, из-за победы нашего ордена — они живут в вашем мире.

— Не верю, — я со странной грустью посмотрела на Сева и повторила, — не верю. Хочешь сказать, что Ясар был сумасшедшим божком?

— Я и не говорю, что наша версия идеально правдива, — пожал плечами он. — Не хотел очернять имя вашего Бога. Что-то ещё хочешь узнать?

— Нет. Вроде, — я неопределённо пошевелила пальцами ног, чувствуя, что согрелась, сомлела и надо как можно скорее растрясти завтрак, плавно перетёкший в обед. — Ну что, сбегаем?

— Пора бы, — согласился Север, улыбаясь.

— Тогда на счёт три хватаем куртки и к выходу. А дальше — бежим! — я задорно показала «Викторию» и понеслась к дверям. Север не отставал, и поэтому нас никто не успел задержать, лишь возмущённые нашей наглостью люди посылали проклятия вслед. Я только раз оглянулась, благословляя заведение знаком света, а значит, гарантировала им удачу и посетителей на ближайший месяц.

Пробежав пару километров, мы остановились отдышаться в ближайшей подворотне.

— Не… думал… что ты… такая… чумовая. — Север выравнивал дыхание, держась рукой за стену дома.

— А то, — выдохнула я, держась за бок рукой и расплываясь в улыбке. — Знал бы ты, сколько раз нас так ловили и сколько залогов за нас отдали родители. Хорошо ещё, что папа о большей части не знал. А то зарубил бы, как Бульба своего сынка. Он же у меня прокурор. А мама — адвокат. Вот семейка. Ну что, хочешь ещё куда-нибудь?

— Только где бесплатно, — лукаво улыбнулся Сев, приглаживая длинные, разметавшиеся от бега волосы. Я для вида задумалась.

— А я-то подумывала угнать машину до полного счастья. Ладно. Мы можем прогуляться по городу. Я побуду твоим гидом, только чур тапками не кидаться из-за состояния местных достопримечательностей. Только учти, никакой стандартной программы, поход лишь по действительно интересным местам.

Сев согласно кивнул и против прогулки пешком не возражал, поэтому я в первую очередь показала ему набережную. Только не как обычно, а забравшись под автомобильный мост, где над нами плескалась вода и до берега, если свалиться, пришлось бы плыть метров сто. Эта лазейка была, чтобы осматривать тросы под мостом, проверяя его сохранность, и путь преграждала железная решётка с навесным замком, однако наша неугомонная компания давно подобрала к ней отмычку, болтавшуюся у меня на связке, среди остальных ключей.

Следом было кладбище, где я показала могилы декабристов, затем недостроенная башня, на которую мы забрались, пока не видел сторож, чтобы обозреть просторы города с высоты птичьего полёта. Я показала статую известного сибирского художника, которому все на удачу тёрли нос, в результате чего он светился, как лампочка, мы даже стали свидетелем этого действа.

Я таскала Севера с собой, даже не ожидая его похвалы, мне самой было приятно побродить по местам детства. Когда уже начало темнеть, я решила напоследок показать ему наш метрополитен, но нигде не могла найти привычных спусков в подземку.

Когда я не выдержав, пошла к тому месту, с которого началось строительство, то там красовалась лишь статуя Ленина.

— Странно. Где метро-то, — пробормотала я. Оглянувшись, я наметила потенциальную жертву, и пока Сев не успел сказать ничего лишнего, пристала к прохожей старушке. — Извините, мы приезжие, слышали, что у вас в городе метро было, а где?

— Так это только строить начали, а потом стройку-то и заморозили, — словоохотливо поведала она. — И никогда видимо и не будет его, метра-то этого.

— Спасибо, — очумело сказала я, отходя в сторону, потащив за рукав за собой Севера.

— Что случилось? — он непонимающе провожал взглядом старушку, которая теперь оглядывалась на статую Владимира Ильича и что-то бормотала.

— Сев, а может быть такое, что вмешавшись во время, мы всё вернули на места, — я спокойно выговорила первую часть фразы, но на вторую моего спокойствия не хватило, — а метро УХАЙДАКАЛИ?! — На нас оглянулись люди, но я тоскливо стукнула его по груди, едва сдерживая слезы и смех. — Оно ведь такое красивое было…

— Ничего, ещё построят, — стараясь не рассмеяться, ответил Сев, обхватывая мой кулак, которым я всё ещё колотила его.

— Ага, построят. Лет через пять, — согласилась я. — Юные разрушители, блин.

— Не переживай, могло бы быть и хуже. — Север всё же рассмеялся, но потом стал серьёзен. — Мы можем уже возвращаться. Я чувствую, как ты восстановилась, а я уже давно отдохнул.

— Правда? — я заглянула в его бархатные тёмные глаза и хмыкнула. — Правда. Хорошо. Пойдём за те дома, можем спокойно открыть портал.

Он кивнул, разом теряя всю ту детскую непосредственность, с которой он вместе со мной удирал от разъярённых охранников ресторана и украдкой тёр нос той самой скульптуре. Сейчас он вновь превратился в холодного инкантара. И, как я уже догадалась, в грависа.

— Ну ладно, до встречи, — я несмело ему улыбнулась, но он не ответил на улыбку. Тогда я пожала плечами и шагнула в портал. Домой… теперь уже точно домой…

* * *

На этот раз с телепортацией не было проблем: я оказалась в своей комнате в общежитии школы. Лишь проверив дату календаря, я не спеша разделась и залегла на час в ванне.

Порез на ладони присох, я не стала его тревожить, позволив ему зажить самостоятельно, потом обернулась большим белым махровым полотенцем и вышла из ванной.

За столом сидел Дан и ковырял в ногтях моим кинжалом. Ножны, поблёскивающие в свете лампы, лежали там же.

— Зачем тебе такое страшное орудие убийства? — спросил братишка.

— Карандаши пытать, — радостно ответила я, уменьшая в себе порыв бросится ему на шею. Казалось, я отсутствовала не несколько дней, а месяц. Дан вскинул на меня ангельски-голубые глаза, почему-то бывшие злыми, и спросил:

— Где тебя сегодня целый день носит?

— А? — недоумевающее спросила я, прижимая к груди полотенце. Волосы неприятно холодили спину, я стала уж замерзать, но эта личность явно не собиралась отворачиваться, чтобы дать мне возможность переодеться.

— Ты сегодня не появилась на занятиях, некоторые говорит, что не видели тебя со вчерашнего дня. Сейчас шесть вечера. Повторяю вопрос. Где тебя носило?

Дверь открылась и со стуком вошла Марго.

— Марго! С тобой всё в порядке! — завопила я от радости, которую, похоже, никто не разделял.

— Конечно в порядке! — удивилась та. — Э-э… как бы это тебе поделикатнее сказать. Может ты это, оденешься?

Я ошарашено молчала. Что, все забыли, что произошло?

— Я вообще за книгой про анимов. Даниэль, аккуратнее, она не ребёнок, — сказала Марго, ловя брошенную им книгу и закрывая за собой дверь. Похоже, она решила зайти попозже.

— Ты была в городе? — мрачно спросил Дан. Я вгляделась в его лицо и поняла, что сейчас лучше не калечить его психику.

— Да в городе, — соврала я. — Что теперь?

— Я тебе сколько раз говорил, это опасно! — злобно сказал Дан, отбрасывая в сторону кинжал, словно это он был во всём виноват.

— Все, хватит морали читать, — отмахнулась я. — Давай-давай, кыш отсюда, дай мне переодеться.

Дан молча кипятился, гася в себе ярость, я обезоруживающе улыбалась. Наконец, он скрипнул зубами и телепортировал, похоже, в Резиденцию.

Улыбка тут же сползла лица. Захватив шоколадку, я спустилась к фонтану, чтобы спокойно подумать.

— Привет! — голос раздался из-за спины, я подскочила и едва не свалилась в холодную воду фонтана, выхватывая нож. — О, неплохо.

— Сев… Ты что тут делаешь? — я убрала нож, пыталась успокоить бешеное сердцебиение. — Я с тобой заикой сделаюсь. Мы же недавно расстались и не успели соскучиться? — Прикусить вовремя язык я не успела. Могло оказаться, что Север из этой реальности тоже ничего не помнил о произошедшем.

— Присядем? — вместо ответа он сделал приглашающий жест в сторону фонтана. Я испуганно подумала, что мне теперь вновь вручат телефон, но поглядев на порез на руке, понадеялась, что всё происходящее — не сон. — Ты заметила нечто немного странное?

— Что именно? — осторожно примостившись на краешке фонтана подальше от него, спросила я, вскрывая шоколадку и протягивая ему. — Угощайся.

— Что никто не знает о нашем перемещении во времени, — кивнув, Север не стал отказываться от лакомства. — Благодарю.

— Кроме того, похоже, помним только мы, — закончила я, облегчённо вздохнув. — Слушай, ты как, не против насчёт прогулки? — Произнесла я, подчиняясь спонтанному решению. Раз уж он пришёл, самое время воспользоваться хоть этим. Тем более что я как раз получила за то, чего не делала от Даниэля, то почему бы и не прогуляться по городу?

— Мы по-моему сейчас это и делаем, — он немного удивлённо на меня посмотрел.

— Не, я про город. Хочу узнать, что там случилось с метрополитеном, — моя рука на мгновение коснулись ладони Севера, скользнула вниз, чуть зацепив его пальцы.

Прикосновение длилось всего секунду, он не успел ничего понять, но его ладонь потянулась за моей рукой и обручем охватила запястье. Я оглянулась и встретилась взглядом с серыми глазами Севера, непонятными, без выражения, с испытующим давящим взглядом.

Короткий взгляд, неслышное прикосновение, но казалось, прошла вечность.

— Идём, — согласился он, разрушая то странное состояние, что возникло между нами.

— Конечно, — чуть растеряно улыбнулась я, чувствуя, как пульсирует знак и понимая, что сейчас произошло что-то важное, а Север, не выпуская моей руки, телепортировал.

Темнота.

— Уф-ф, — выдохнула я, пытаясь собрать разбегающиеся глаза после перемещения, чувствуя свою руку в горячей ладони Сева. Сфокусировав взгляд, я увидела совсем близко его лицо.

— Вот скажи, ты мне действительно настолько веришь, что не боишься даже доверить свою жизнь?

— Что за вопросы? — не поняла я, точнее попыталась сделать вид, что не поняла.

— А ведь я могу убить тебя, ты не успеешь даже сообразить в чём дело. Я мог телепортировать куда угодно… — продолжил Сев.

— Ты сам говорил, что я тебе пока ещё полезна? — сказала я с лёгкой улыбкой, в то время как в животе застыл кусок льда. Я действительно доверила ему свою жизнь. Вот так, одним прикосновением, взглядом…

— Помни, кто я. — Север без улыбки шагнул в сторону. Мы были в том месте, где вроде только что, но в прошлом, открыли портал. Я заметила, что деревья в этом дворе стояли, словно неживые, и не собирались выпускать первые робкие листочки.

— Хорошо, — вздохнула я. — Так о чём ты хотел поговорить?

— О том, что настоящее изменилось, — ответил Север, не глядя на меня. — Кроме нас, похоже, никто не помнит, что произошло.

— Да, видела. С Марго всё в порядке, значит, наш фокус всё же удался. Эта та реальность, что должна была быть, — я быстро оглянулась на Севера. В глаза бросилась седая прядь и я в который раз задалась вопросом, откуда она. В том, что она всё же седая, а не крашеная, я была уверена.

— Ну да… — рассеянно ответил он, оглядывая двор.

— А кто знакомый тебе исчез? — поинтересовалась я, вспоминая, что Север говорил о Маргарите и её сестре.

— Почему тебя это интересует? — медленно спросил он, бросая на меня тяжёлый взгляд тёмно-серых глаз.

— Почему бы и тебе просто не сказать?

— Мара, — что-то в его ответе меня насторожило, я поёжилась, но не спросить не смогла.

— Из вашего ордена? — Сев подтвердил быстрым кивком головы.

— Да, Маргарита и Мара сёстры. Сводные, по отцу.

— Но Марго венеф! А Мара, получается, инкантар… — я непонимающе пыталась поймать его взгляд.

— Вот что получается от союза инкантара и венефа. Он был инкантаром, а мать Марго — венефом. Сила наследуется по матери, поэтому сомнений, кем будет девочка, не возникало. Никто не знал, что папашка будет не промах, и год спустя родится Мара, чистокровный инкантар. К тому же, по материнской линии аристократка.

— Ого… — тихо прошептала я.

— Проблема теперь только одна. Ты, — мрачно сказал Север. Сердце пропустило один такт, но я заставила себя вздохнуть поглубже и расслабится.

— Собираешься меня убить? — спокойно, словно узнавала, который час, спросила я.

— Пока нет. Но ты слишком много знаешь. Я пришёл взять с тебя клятву.

— Заключить пакт о неразглашении? — саркастически заметила я. Хотелось потеребить колечко в ухе, но я знала, что это выдаст мою растерянность.

— В точку.

— И на чём тебе класться? — с тяжёлым вздохом спросила я. В ответ он выхватил из подпространства свой странный меч с насечками. — Любопытная вещица. — Заметила я. — Клясться на ней?

— Нет, это для защиты. Черти знак Солнца и вслух скажи, что не будешь никому рассказывать о нашем путешествии в прошлое.

— Я не буду никому рассказывать, — послушно сказала я, чертя знак.

— Ты что, шутишь? — пытливо посмотрел на меня Север. Я покосилась на его меч и поёжилась.

— Да ладно, я могу и поподробнее. Я никому не скажу, ни напишу, ни покажу, ни настучу азбукой Морзе, ни другими средствами не сообщу о произошедшем с нами в прошлом, около двадцати двух лет назад, так же как и обещаю никому не сообщать о нашей сегодняшней встрече и разглашать, о чём мы говорили, — громко сказала я, обводя раз за разом знак Солнца на ближайшей стене. Сам процесс выпивал у меня энергию, которой и без того было немного. — Доволен?

— Доволен, — кивнул Север, развоплощая меч.

— Давай и ты тоже. Клянись.

— А я-то тут причём? — деланно удивился тот. Я лишь нахмурилась, давая понять, что я настроена серьёзно.

— Хорошо, — он быстро начертил ногтём рядом с моим на стене знак тьмы. — Я клянусь, что никакими способами не сообщу никому ни о нашей сегодняшней встрече и её содержании, ни о нашем путешествии в прошлое.

Тёмный знак впечатался в стену, Север небрежно смахнул его рукой, но я чувствовала, что он так и остался здесь, рядом с моим, лишь стал невидимым. Немного погодя, исчез и мой. Я с любопытством оглянулась. Вообще-то, вот такие странные действия должны проявлять у людей хоть какие-то чувства, но они куда-то спешили, совсем нас не замечая.

— Можешь мне поверить, нас никто не увидел и не услышал. Клятвы такого рода это предусматривают, — хмыкнул Север, заметно расслабляясь.

— А-а-а, — потянула я. Он только кивнул и исчез, не попрощавшись. Похоже, долгие расставания не в почёте у инкантар. — До встречи. — Сказала я в пустое пространство. Какая-то женщина недоумевающее на меня оглянулась. Наверное, она никогда не разговаривала сама с собой, поэтому и не оценила моей реплики.

А я уже быстрым шагом шла прочь от этого дома, на ходу заметив, что метрополитен так и не появился, после чего со вздохом решила, что делать дальше. Резиденция была недалеко от города, поэтому я забралась на крышу дома и материализовала крылья, собираясь навестить Дана и Вадима, а на следующий день они вернут меня в школу, если не огорчатся при моем появлении сегодня и не прибьют.

Теперь мне предстоял жить с новыми знаниями, и ещё было время их обдумать. И, я теперь знала, Василиса обрадуется, впервые после смерти отца я начинала жить так же, как и прежде.

* * *

Жизнь продолжалась. Пусть никто и не вспомнил о произошедшем.

Наконец-то можно было вести себя как подросток, не обременённый жизненным опытом, тренироваться, общаться и просто веселиться. Ребята из ордена мало-помалу становились близкими людьми.

Теперь было в порядке вещей устроить посиделки у меня в комнате, за тортом и чаем, или устроить вечер шахматных боев, или притащить неизвестно откуда фильмоскоп. Вот и сегодня день обещал быть бурным, раз на пороге моей комнаты появился Фил.

— Слушай, ты сегодня вечером что делаешь? — после ритуального костедробильного объятия спросил он.

— Да ничего, — пожала плечами я, собирая листы и тетрадки с книгами на столе в стопки, освобождая хоть какое-то рабочее пространство. — А что?

— Да просто поступило предложение перекинуться картишками, да вот негде. Не возражаешь? — он хитро улыбнулся, поймав меня за подбородок и заставляя стоять ровно. Я поморщилась, оттянула вниз его красную майку и резко отпустила, так, что она закаталась чуть ли не до подмышек.

— Что, бедным детям заняться нечем, а учителей они боятся? Да пожалуйста, — хмыкнула я, оценивая его ошарашенные глаза и попытки раскатать майку обратно. — Только с одним условием. После двенадцати вы освобождаете помещение, а не как в прошлый раз.

— О'кей! — быстро согласился он. Потом внезапно разлохматил мои волосы, и пока я не успела среагировать, унёсся в сторону двери. — Ну, до вечера! — он выскочил и захлопнул за собой дверь, а я несколько запоздало схватила с кровати подушку. Однако секунд через пять в дверь опять просунулась его физиономия. — У тебя карты-то есть? — Тут же ему в лицо влетела подушка и он шутя свалился на пол, демонстрируя обморок, однако с удобством подкладывая под голову подушку.

— Есть, есть, — я вытащила из-под него подушку и за руку вытянула Фила, прикидывающегося трупом, в коридор и со смехом захлопнула дверь. — Остались с прошлого раза.

Такие перепалки с ним уже входили в привычку, поэтому я никогда не удивлялась шутливой неадекватности Фила.

В одиночестве потренировавшись в спортивном зале с луком и стрелами, я почти до самого вечера просидела в библиотеке, решив вызнать всё о вещих снах и причинах своих кошмаров, а как только собралась перекусить, меня перехватили Фил, Алиса и странно затесавшийся в эту компанию Стефан.

Я чуть кивнула Алисе, с которой поддерживала вооруженный нейтралитет, и поздоровалась со Стефаном, лучившимся улыбкой. Фил полез было снова обниматься, но я поймала его за шиворот и усадила за стул.

— Целоваться не будем, виделись уже сегодня, — улыбнулась я. Он, заметив изменившееся лицо Стефана, поддержал шутку.

— Договорились, милая. — Фил послал мне воздушный поцелуй, я рассмеялась, зная, что он относится ко мне, как к сестре и лишь дразнит Стефана.

— Ну всё, — тоном руководителя скомандовала Алиса. — Скидываете со стола эту макулатуру и тащите стулья. — Я не стала противоречить, с видом оскорблённого собственника расчистила стол, забралась на подоконник и начала рисовать маленького Даниэля и второго ребёнка, что помогли мне отправится дальше в прошлое.

Алиса разложила карты. Взяла свои, задумчиво покусала ноготь и начала их перекладывать, вероятно, сортируя в порядке возрастания. Фил со своей вечной хитрой усмешкой не глядя положил свою стопку на стол. Стефан молча, сосредоточенно не оглядываясь на других, просмотрел свои.

— Ну что, приступим, господа, — ехидно прищурилась Алиса, у которой вероятно были очень хорошие карты.

— Не радуйся, удачливая, — буркнул Стефан, которому явно не повезло.

— Кстати, Лина, как не заинтересованный зритель, может, сделаешь прогноз, кто выиграет? — Фил мельком оглядел свои карты и теперь качался на стуле. Я оторвалась от рисунка, оглядела собравшихся за столом и хмыкнула.

— Ты.

— Посмотрим, посмотрим. — Алиса была само превосходство.

Я пожала плечами и отвлеклась на рисунок, не следя за ходом игры, улавливая лишь отдельные ругательства, либо счастливые возгласы, либо замечания.

— Да я просто бог! — Фил привлёк моё внимание, указывая на стол. Стефан кисло улыбался, держа в руках шестёрки, которые ему явно отдали в конце, на «погоны».

— Психолог ты наш. Ты в карты почти не смотрел, всё на лица больше, — игра меня не интересовала, я пыталась сконструировать мысленный образ, чтобы перенести его на бумагу. Почему-то мне казалось это очень важным.

— У-у, да ты знаешь мою фишку… — улыбнулся Филипп, погладив себя по голове с видом гения. — Неплохо. Может с нами сыграешь? — Предложил он, умело тасуя колоду карт.

— Не, я пас, — ответила я, разглядывая рисунок.

— А что так? — спросил Стефан, развалившись на стуле, как на кресле. — Играть не умеешь?

— Да, — твёрдо ответила я. — Я уже чувствую, на что вы предложите играть.

— На желания? — загорелся Фил. — А что, давайте на желания! Лина, давай с нами!

— У меня стульев больше нет, — улыбаясь, сказала я, обнимая ноги, чувствуя боком холодное стекло. Но нему стекали редкие капли дождя, но что творилось во дворе, не было видно из-за яркого света в комнате. Рядом со мной материализовался стул. Я укоризненно глянула на Фила, но ехидно потирала руки Алиса. — Вы что, сговорились? Ну, кто ещё за то, чтобы я играла?

— Я обеими руками за! — сверкнул белозубой улыбкой Стефан.

— А я ещё и обеими ногами в придачу! — поддержал его Фил.

— Et tu quoque, Brute, — тоскливо сказала я. Но дверь в комнате распахнулась и на пороге появилась неразлучная парочка в виде Дана с Видимом.

— Играете? — осведомилось голубоглазое чудо и уселось на мой стул. — Я с вами. В «дурака» сыграем?

Вадим материализовал ещё один стул и сел рядом с ним. Алиса глянула в сторону Даниэля и отчего-то покраснела, я не задумалась над причиной, меня осенила другая мысль.

— Так, стоп, нас же шестеро! Я лишняя! Ура!

— Как? — Даниэль удивлённо оглянулся. — Как, в карты, на желания, и без тебя? Сейчас кого-нибудь просто уйдёт, и мы начнём игру.

— Я? — последняя буква алфавита, зато звучит-то как гордо.

— Не, я пропущу сет, — явно что-то задумав, произнёс Фил, подмигнув Дану, и поднялся, приглашающее развернув в мою сторону стул.

Я со вздохом уселась, заметав пикировку взглядов между Даном и Стефаном. Они друг друга не переносили, а значит, будут сражаться друг с другом, мне лишь надо вовремя сбежать. Но как оказалось, они точно сговорились возле двери, и теперь пытались погрести меня под картами все, даже Вадим.

Наконец я отбилась от такого шквала карт, выкинув при этом все свои.

— Вау, молодец! Моя школа! — похвалил Дан, хлопая меня по плечу. Я хотела с улыбкой уступить место Филину, но меня насильно усадили на стул. — Поздно пить «Боржоми», когда почки уже отлетели.

В игре остался Вадим и Стефан, которому что-то не повезло с самого начала. После короткой схватки и мозгового штурма, Стефан торжествуя, побил козырного вольта козырной дамой, которая у него была, похоже, единственной хорошей картой за всю игру.

— Ну я ему загадаю желание, — потирая руки, заулыбался Дан. — Столько лет вместе, а ещё ни разу не проигрывал. Я припомню все твои «кукареку» под столом.

Но больше всех отличился своим желанием Фил. Он набросил на замученного Вадима простыню, сдёрнутую под мой возмущённый вопль с кровати, маркером, найденном на столе, нарисовал глаза и отправил в коридор изображать маленькое привидение с моторчиком на весь сет новой игры.

Моё желание спеть песенку про лошадку Найка Борзова, я даже телепортировала свою гитару, для него оказалось последней каплей, поэтому во всех последующих играх проигрывали только я и Фил. За вредность.

— Ну, мы объединяемся и тренируем фантазию для загадывания желания, — с нездоровым рвением подвёл итог игр Даниэль. Мы с Филом огорчённо переглянулись, а дальше, благодаря всё тому же Дану, мы вдвоём устраивали цирк.

Всё оставшееся время мы пели песни, оказалось, Фил неплохо играет, рассказывали правду из своей жизни, меня заставили рисовать портреты всей нашей компании на время, пока Фил, с материализованными крыльями, носился возле окон второго этажа, вопя: «Я ужас, летящий на крыльях ночи», что ему, похоже, даже нравилось. Я в отместку нарисовала шаржи, над которыми до слез все смеялись, а потом на кнопки прицепили возле моей кровати на стену, запретив снимать. В общем, глумились над нами, как только могли.

После двенадцати мы всё никак не могли угомониться, разбившись на команды по трое и раздобыв пистолеты с присосками, играли в террористов и полицейских, поставив на уши всё общежитие, и увеличили команды до двадцати человек, переместившись из помещения на улицу, пока не прибежали разгневанные преподаватели и не разогнали нас по комнатам, оставшись дежурить в коридорах. Но и тогда мы не угомонились, через пятнадцать минут ко мне в окно уже заполз Филипп и Дан, затем подтянулась Алиса и, как ни странно, Марго с Вадимом, и мы до утра травили анекдоты, играли в «данетки», пели под гитару, а когда в мою комнату стучали и заглядывали патрулирующие коридоры преподаватели, привлечённые шумом, эти несчастья забирались ко мне под кровать, оставляя лишь Марго, которая была в любимчиках у преподавателей и Алису, что была старостой. Мы демонстрировали учебники и говорили, что тренируемся, что сразу отпугивало всех желающих узнать, чем мы занимаемся.

Лишь к утру эта компания стала разбредаться, и Дан, как зажавший последнее желание, взял с меня обещание прийти завтра на занятия в юбке, чем привёл меня в неописуемую ярость, что рассмешило Фила.

— Да я тебя ночью зарежу! Подушкой удушу! В фонтане утоплю! — я повернулась к Филину. — А ты, смейся, смейся, я тебе тоже одно желание задолжала. Кто-то завтра явится на занятие в шортиках, майке и пляжных тапочках!

— Да без проблем, — ещё большерассмеялся он, а потом неожиданно подхватил на руки и подкинул к потолку, я испуганно вскрикнула, а он только толкнул пятой точкой входную дверь и вынес меня в коридор. — Что ты там про фонтан говорила? — Промурлыкал он, а я вцепилась в его руки ногтями, как кошка, и могла только попискивать от ужаса, когда он в очередной раз подкидывал к потолку. Спас от него Даниэль, когда Фил с хохотом развернулся и подбросил меня ему, тот едва поймал и сразу перекинул через плечо, не обращая внимания на мои руки, молотящие по его груди, по очереди поклонился, провожая ребят, махая на прощание им моей рукой, когда она уже безвольно висела, устав наносить побои. Лишь когда все ушли, он занёс меня в комнату и бережно опустил на кровать.

— Живая? — участливо поинтересовался он, за что поймал подушку в живот. — Видимо да. — Он улыбнулся, погладил меня по щеке и вышел из комнаты.

* * *

Снова кошмар. Мне снилась зала, я боялась оглянуться, но пересилив себя, видела пустой трон и просыпалась с криком. Что меня могло так пугать в простом, на первый взгляд, сновидении?

Я молча уставилась в потолок. До занятий оставалось ещё около часа, но я знала, что если сейчас всё же засну, то потом просто не встану. Идти умываться не хотелось, но я со вздохом откинула подушку и поднялась.

Я вспомнила про свой проигрыш, натягивая джинсы, и невесело усмехнулась. Здесь была школьная форма, плиссированная тёмная юбка, такой же пиджак, рубашка, галстук и гольфины, но преподавателям было тяжело заставить бунтующих подростков одеваться, соблюдая приличия, поэтому народ, на свой страх и риск приходил на занятия кто в чём горазд. Их, конечно, наказывали, заставляли переодеваться, оставляли после уроков на разъяснительные беседы, но школьники упорно сопротивлялись. Я, как появившаяся недавно в школе, носила рубашку и джинсы, как самое нейтральное из одежды, что у меня было с собой и пока никаких замечаний не получила, отмахиваясь тем, что не приобрела форму, однако в конце первой же недели я её получила. Большая часть преподавателей об этом пока не знала, и я вовсю этим пользовалась.

Из всего юбочного братства в шкафу висела только юбка от формы, поэтому я со вздохом её натянула, примерила рубашку, осталась недовольна и выудила из шкафа другую. Гольфины и пиджак я оставила до лучших времён, нашла свой галстук со значком, что служил шнуровкой на рюкзачке, разгладила его и завязала на шее. На ногах оказались кеды в тон галстуку с черными цифрами и латинскими буквами, которые я совсем недавно телепортировала из дома, когда начинала обустраивать своё бытие в школе.

Оценив свой внешний вид достаточно разгильдяйским, я отправилась на занятия, возле кабинета толпилась моя группа, преподавателя ещё не было, поэтому, поймав удивлённый взгляд Алисы, показала язык.

— Руки вверх! — громко на ухо сказали мне, ожидая, что я подпрыгну от неожиданности

— «Руки вверх» — это попса, — я спокойно развернулась и щёлкнула по носу Фила, который подкрался сзади.

— Эх… — разочарованно потянул он. — Мы надеялись, что ты нормальную юбку наденешь! А тут форма… — сам Фил красовался в неразлучной красной майке и коротких джинсовых шортах, судя по знакомым очертаниям, ещё вчера бывших джинсами. А вместо пляжных тапочек, за неимением оных, он щеголял босиком. То, что на него бросали ошарашенные взгляды, показывали пальцами и явно обсуждали, его мало заботило.

— А что я? На себя погляди, пещерный ты человек, — я заметила преподавателя и попыталась спрятаться за Фила, чтобы меня раньше времени не выгнали из кабинета.

— Я? — он поглядел вниз и пошевелил пальцами ног. — Я могу завтра вообще в шкуре мамонта прийти и с дубинкой, чтобы все сразу поняли мой уровень развития и отстали.

Я не выдержала и рассмеялась, нас заметили и выслали переодеваться. А после занятий, пришлось убегать от Филиппа, который пытался устроить мне близкое знакомство с фонтаном, но успела запереться в своей комнате, дверь которой минуть пять сотрясали удары и призывы идти купаться.

Я смеялась, но дверь не открыла, лишь сладко потянулась, переоделась в футболку и шорты и рухнула в гамак вместе с шоколадом и альбомом с фотографиями.

Кусая шоколад и отплёвывая фольгу, случайно откушенную вместе с ним, я раскачивалась в гамаке и смотрела фотографии полугодовой давности, которые были последними, которые я делала.

Я улыбнулась над фотографией Евы, которая очумело вцепилась в лошадь, внезапно перешедшую на галоп, и меня на заднем плане, нёсшуюся ей наперерез с таким же выражением лица. Это мы впервые решили зайти на ипподром. Была фотография моего последнего дня рождения, где друзья в праздничных колпаках уронили меня лицом в торт, а потом под мой хохот воткнули в волосы свечку и подожгли, заставляя Олега, день рождения у которого был на день раньше моего, задувать, потому что наши праздники мы всегда отмечали одновременно, и он тоже был именинником. Кадр поймали в тот момент, когда он задувал свечку, а в лицо ему уже летел кусок крема, запущенный моей предательской рукой.

Следующая фотография показывала наш последний Хелловин, где мы были в костюмах, которые тайком друг от друга мастерили целый год, а Шурка про всё забыл и пришёл в костюме Адама, прикрывшись одним большим листиком, за что получил нагоняй от всей женской половины нашей компании, и дикий хохот со стороны мужской.

Вот тут мы кормили рыбок на озере, и всё бы ничего, если не приглядываться. Просто в воду, перед тем как сделать фотографию, сбросили Василису, и именно её мокрая физиономия торчала в метре от причала, на котором мы сидели. Я помнила, что рыбок мы тогда больше не покормили, потому что Ева, скинувшая в воду Васю, полетела следом за ней, и уже через час мы были мокрые все.

Вся наша компания училась в одной школе, в разных параллелях, только Алёна и Олег, который уже был на втором курсе университета, закончили раньше нас. Поэтому и не мудрено, что большая часть фотографий была в стенах альма-матер.

Я листнула последнюю страницу, зная, что там пожелания всех наших друзей, записанные на вклеенных листах из дневника, но оттуда вывалилась фотография.

После смерти отца альбом заполняли подруги, и поэтому туда попали лишь избранные фотографии, а эта, на которой длинноволосый парень в прыжке придерживал светловолосую девушку, сидящую у него на плечах с выражением ужаса и удовольствия, раньше была в рамке и стояла на столе.

Это я и Вик.

Рука не поднялась сделать что-то с фотографией, поэтому я вытащила её тогда из рамки и сунула в первое же попавшееся место. В альбом.

Чувствуя то жар, то холод, попеременно касающийся спины, я с замиранием сердца вгляделась в фотографию. Неужели это я?

Я медленно взяла со стола зажигалку и подожгла уголок плотной бумаги, та, словно раздумывая, медленно затлела, а потом занялась оранжевым язычком, обходя лишь те места, где на фотографию капали слезы.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть, я хотела крикнуть, чтобы зашли позднее, но не успела, ручка уже повернулась и на пороге появился Стефан.

— Привет! — бодро начал он, но почувствовав запах жжёной бумаги и пластика, испуганно спросил. — Лина, ты чего?

— Стефан, не лезь… — буркнула я, стараясь вытереть слезы как можно незаметней, словно меня застукали за чем-то неприличным.

— Эй? — он подошёл и непонимающе попытался заглянуть в моё лицо, но я опустила голову, закрывшись волосами. Стефан осторожно отвёл одну прядь, я едва не всхлипнула, остановила его руку и продолжала смотреть в другую сторону. — Да что с тобой? — Стефан силой развернул моё лицо к себе и откинул волосы назад. — Ты плачешь?.. — Он растерянно стал вытирать слезы с моих щёк, руки у него заметно дрожали. — Что стряслось?..

— Ничего, — я всхлипнула и вдруг, сама не понимая, что вообще делаю, уткнулась в его плечо и разрыдалась.

— Лина? — Стефан встревожился ещё больше, но не растерялся, сразу обнимая меня, пытаясь успокоить.

— Просто я дура, — прошептала я, а лицо уже всё было мокрым, голова словно раздулась и болела. А я словно заново пережила всю ту растерянность, боль и предательство, которые настолько сильно ударили.

Футболка Стефана уже намокла, а он сначала успокаивающе поглаживал меня по спине, наверное, решив расспросить обо всём позже, когда я успокоюсь, а потом, когда понял, что это затянется надолго, оторвал моё лицо от своего плеча и стал покрывать поцелуями, шепча, что всё будет хорошо. Я растерялась, не зная как на это реагировать, попыталась его остановить, но он словно потерял над собой контроль, вынуждая меня упасть, раскачивая гамак.

— Стефан! Хватит! — выкрикнула я, пытаясь оттолкнуть его, но он не слышал или не захотел меня слышать. — Стеф! — никакой реакции на мой крик не последовало, тогда я выскользнула из его объятий, свалившись на пол, затем резко вскочила, разворачиваясь и опрометью выскакивая из своей комнаты, и, ничего не замечая, понеслась в сторону лестницы.

Из-за слез, застилавших глаза, я не заметила, как столкнулась с кем-то, и как этот кто-то чуть не упал, но я не извиняясь и вообще ничего не говоря из-за стоящего кома в горле, свернула к лестнице и бегом бросилась к фонтану.

Уже там, возле него, под звук льющейся воды, уткнувшись в коленки и прижимая ноги к груди, я беззвучно расплакалась.

— Лина? Блин… — чей-то знакомый голос заставил меня на секунду поднять голову.

— Фил, уйди, — буркнула я, безуспешно стараясь говорить недрогнувшим голосом. Но вместо ответа тот плюхнулся на землю рядом и сразу откинул волосы назад.

— Ну, — потянул он. — Рёва-корова. — Фил улыбнулся, материализованным платком вытирая мне слезы.

— Сам дурак, — отвернулась я. Одной скорой помощи мне уже хватило.

— Здрасте, приехали. — Фил хлопнул меня по плечу. — Фу, бяка-бука. Ну хочешь сидеть мокрой, и сиди.

— Фил, мне не смешно, — сказала я, подолом футболки вытирая глаза.

— А мне будто смешно. Снесла бедного ребёнка по дороге, а теперь ещё и глумится. — Филин развёл руками, словно демонстрируя, какая я нехорошая и какой ангельский он ребёнок.

— Да ну тебя, — я шмыгнула, пытаясь успокоится.

— Ага, прям и да ну. Давай уж, колись, что у тебя случилось, бедная и обиженная.

— Тогда уж униженная и оскорблённая, — буркнула я, вспоминая Стефана.

— Достоевского я тоже читал, ну давай уже, сознавайся, чтобы я мог заехать по морде тому, кто тебя обидел. Ведь это Стефан, как я думаю? — Филипп оказался на редкость проницательным.

— С чего ты взял, что это именно он?

— Просто он нёсся следом за тобой, — хмыкнул Фил. — Я поставил ему подножку и сделал вид, что его не заметил.

— А… — потянула я, внезапно заметив, что уже не реву. Видимо в этом и состоял стратегический план Филина, отвлечь меня и заговорить.

— Бяка ты, — произнесла я, поднимаясь и умывая лицо водой из фонтана.

— Да, я такой, — хмыкнул он. — Ну что, идём устраивать инквизицию? — он заглянул в моё лицо, проверяя, действительно ли я успокоилась. Я впервые увидела его почти серьёзным.

— Да ладно уж, пусть живёт, — вздохнула я. — Сама виновата, парень придумал себе что-то, а я его не разубедила.

— У тебя руки в саже, — заметил Фил, протягивая мне платок, чтобы я оттёрлась.

— А, это, — я взглянула на ладонь и сжала руку в кулак. А потом улыбнулась. — Всё в порядке. Просто столкнувшись с прошлым, я смогла одержать над ним победу, но это оказалось больнее, чем я думала. Спасибо, что помог. — Я приобняла Филиппа и трансформировалась в птицу, чтобы вернуться в комнату через окно.

На весь последующий день я превратилась в невидимку, прячась от Стефана в любом углу, а вечером запираясь в комнате на ключ, не отвечая на стук. Я попыталась с ним поговорить, но он и слушать ничего не захотел, пытаясь продолжить то, что не успел закончить. Поэтому, если кто-то хотел что-то сказать, ему приходилось влезать ко мне в окно, потому что Стефан до этого ещё не додумался.

Поэтому и Дану пришлось карабкаться по стене, а потом стучать в стекло, чтобы я его впустила.

— Что за конспирация? — недовольно спросил он, разглядывая ссадину на локте.

— Стефан, — кратко пояснила я, зная, что он и так всё поймёт.

— Ясно, — братишка покосился на дверь испепеляющим взглядом. — Ладно. С этим ещё разберёмся, а сейчас давай в Резиденцию. Бенедикт вернулся.

— Ура! — обрадовалась я, а Дан взял меня за руку и телепортировал прямо в кабинет к учителю.

Бенедикт в походном тёмно-синем плаще стоял возле камина, в котором пылал огонь, бросая на его фигуру желтоватые блики. В кабинете как обычно было полутемно.

Дан подтолкнул меня к нему, а сам незаметно отошёл в тень.

— Здравствуйте, — тихо произнесла я, чувствуя какую-то странную необъяснимую дрожь. Потом я поняла, что обратилась к нему на «вы».

— Здравствуй, — чуть улыбнувшись, сказал учитель, оглядываясь. Я молчала, не зная, что можно сказать. Так всегда. Думаешь о встрече, хочешь что-то сказать или наоборот расспросить… а встретившись, молчишь, все слова куда-то теряются, оставляя после себя лишь растерянность. — Прости меня. — Наконец сказал Бенедикт. Я недоуменно вскинула на него глаза. — Извини, что не мог рассказать тебе, кто ты.

— О чем? О том, что я Девятая? — я чуть приподняла брови и улыбнулась. — Я очень скоро всё узнала.

— Тем не менее, зная, ты всё равно наделала глупостей, — чуть усмехнулся тот. — Но рассказать я тебе не мог. Тебе может рассказать об этот лишь твой предшественник, силу которого ты наследуешь.

— Но… Я думала что ты мой учитель, — я растерянно оглянулась на Дана, но он молчал.

— Нет, мой ученик — Вадим, ты же в паре с Нонной. Вот только она умерла, — по лицу Бенедикта пробежала лёгкая тень, — орден инкантар думал, что я гравис, и во время последней схватки она… Но сейчас не об этом.

— Но ведь силу надо передать лично? — я вспомнила Первых, которые не смогли завещать свои способности.

— Не всегда. Иногда достаточно вещи, что связывает вас обоих. — Бенедикт кивнул на Арий, что висел на моей шее. — В тот день, когда ты его получила, Нонна умерла, ты переняла её силы, и поэтому мы тебя нашли.

— Ясно, — вздохнула я и почесала бровь. — А зачем ты меня вызывал?

— Нас. — Бенедикт имел в виду старый орден, — осталось четверо. И наши силы постепенно переходят вам, мы слабеем, с каждым днём всё сильнее. Совсем скоро мы сможем помогать вам лишь накопленной мудростью, если не погибнем раньше. И тогда все наши проблемы перейдут вам. — Я села в его кресло, забравшись с ногами и молча смотрела на огонь. Мне было страшно, словно происходило что-то невозвратимое. — А проблемы наши — это анимы, которые вырвались из-за девятых Врат, и рушащиеся восьмые. Поэтому я не мог помочь тебе, когда тебя похитили инкантары, хотя ты могла погибнуть, не вмешался, когда ты сбегала в свой родной город, не решил проблемы, когда исчезла Маргарита. — Я удивлённо вскинула на него глаза. Тот чуть усмехнулся. — Да, я прекрасно помню, как это произошло, в отличие от остальных. Я знаю о ваших проблемах внутри ордена, видел, как ссоритесь. Я обо всём знал, но вмешивался, потому что пытался успеть вернуть анимов за Врата до того, как потеряю силы.

Я вспомнила, как день ото дня защита на Резиденции становилась всё слабее, как он всё чаще пропадал, как не мог больше нас учить. Значит, мои догадки были верны, Бенедикт сражался вместо нас.

— Кто освободил духов? Кто взломал последнюю Дверь?

— Мы думаем, что это орден инкантар.

— Это не они, — я кратко рассказала содержание разговора Севером. Бенедикт внимательно выслушал, явно о таком слыша впервые, и надолго задумался.

— Я попробую выяснить, кому это под силу, — он поворошил угли в камине и присел напротив меня. — Теперь о главном. У нас осталось мало времени. Ты должна провести обряд признания как можно скорее. Вы один из самых молодых союзов за всю историю существования орденов, многих из вас мы нашли слишком поздно и не успеваем всему обучить. Я думал, у нас ещё годы впереди, а оказалось, что нет и месяцев. Вы все — одно целое, и если слаб один, слабы все. Как гравис ты должна внушить остальным важность обучения и подъёма до девятой ступени как можно скорее. И устранить все недопонимания, пока они не переросли во что-то большее.

Учитель замолчал, глядя на пламя, я поняла, что это всё, что он хотел мне сказать, поэтому встала, поклонилась ему и тихо вышла, оставив его отдыхать. Следом за мной выскользнул Дан.

Опустившись на пол возле закрытой двери в кабинет учителя, я обнажила запястье и обвела рукой знак света. Теперь это наша битва. Это наш мир.

Теперь только нам продолжать борьбу, которая длилась с самого сотворения мира.

* * *

Я попросила Дана вернуть меня в школу и собрать в моей комнате весь орден. Он ничего не спросил, только на мгновение задержался, чтобы взглянуть в мои пустые глаза.

Спустя минут двадцать в моей комнате стали собираться галдящие и непонимающие ребята, я же дожидалась появления всех, разглядывая меч Стихий у себя на коленях. Мне недавно пришла в голову интересная мысль, пока я смотрела на символы, меняющиеся и скользящие по его лезвию, не в первый раз заметив латинские слова.

— Что случилось? — спросил Филин, залезая в мой гамак и надевая подушку на голову, как Наполеон треуголку.

— Где Варвара и Алиса? — вместо ответа спросила я, поглаживая меч, который светился у меня в руках, выдавая злость и растерянность.

— В стране чудес, — хмыкнул Фил, Дан ткнул его локтём, и он непонимающе обвёл всех взглядом. — А что такого?

— Я пойду, позову ещё раз, скажу, что важно. — Майя долго смотрела на меня до этого, потом словно поняла, о чём я хотела поговорить со всеми.

Через минуту она вернулась с возмущённой до глубины души Алисой.

— Мне что, уже и ногти покрасить нельзя? — она хотела сказать ещё что-то, но заметила в моих руках меч, замолчала.

— Варвара? — спросила я, откладывая меч и потирая ноющие виски. Никто мне не ответил, все знали, что Варвара в нашем ордене была почти изгоем: не принимала участие в беседах, не приходила на сборы, постоянно со всеми ругалась и просила оставить её в покое. — Ладно, — со странной злостью сказала я, и, зажав запястье со знаком, вызвала всю свою силу на телепортацию. Голова взорвалась болью, я даже не слышала первых секунд появления Варвары.

— Что за хамство? — вскричала она, едва меня завидев, но я знаком приказала ей замолчать. Потом поднялась, прошла мимо остальных к двери, захлопнула её и на всех стенах по очереди нарисовала знак Солнца. Все непонимающе смотрели на мои действия. Но теперь уйди уже никто не мог, пока я их не отпустила.

— Старый орден теряет свои силы, — начала я, глядя в медленно темнеющее окно.

— Ну и что? — перебила меня Алиса, но заметив мой взгляд, она разом стушевалась и больше не встревала.

— И что из этого? — спросил Филин из гамака. — Всё закономерно, так в принципе и должно быть.

— А ты не догадываешься, что за этим последует? — Дан теребил висящий на шее кулон, который, как я знала, дала ему мать перед смертью.

— Ну орден исчезнет, — ответила за него Марго, усевшаяся на столешницу. Остальные тоже расселись, Дан сел рядом со мной на подоконник.

— И что? — подала голос Варвара, которая так и осталась стоять посреди комнаты. — Ты специально собрала нас здесь, чтобы это сообщить? Тогда я пошла. Хватит с меня нотаций.

— Тихо, — почти шёпотом сказала я, но она испуганно притихла. — А сейчас взгляни на своё запястье. И что ты там видишь?

— Солярный знак, — сказала она скептично, даже не взглянув, и так зная, что там ничего не изменилось. Я ничего не ответила, вспоминая лишь то, что выяснила из книг, провела ножом по своему знаку. Алиса ойкнула и схватилась за запястье. Марго с любопытством рассматривала появившуюся кровь. Фил лишь поморщился, но попытался улыбнуться, хотя улыбка вышла растерянной. Дан взмахом залечил порез, в его глазах была злость. Майя попробовала кровь на вкус, повертела запястье и пожала плечами. Вадим задумчиво почесал ранку, а Варвара с ужасом смотрела на меня.

— Этот знак — не просто знак, который появляется у венефов. Всю жизнь его носят только Девятые. И это — связь между нами. Лишь благодаря ему, ты имеешь возможность использовать свою силу, лишь с его помощью общаешься с нами. Это — твоё отличие, — произнесла я, не глядя на всех. — Помни, кого ты признала, хоть и не доверяя.

— И что теперь? Отрежешь себе руку, чтобы и у нас отвалились? — Варвара тряхнула косой и встала в оскорблённую позу. Всё её поведение напоминало беззащитного котёнка, загнанного в угол, и, за неимением другого, ожесточённо защищающегося.

— Если я отрежу себе руку, с твоей ничего не случится, — заметила я. — Но если я умру, то ты сразу заметишь, на сколько слабее ты стала, — произнесла я. Алиса хотела что-то вставить, но Майя её остановила.

— Покажи Арий, гравис. Тогда все поймут.

Я кивнула и вытащила из выреза рубашки камень. Обычно голубоватый или почти прозрачный, сейчас он был цвета запёкшейся крови.

— Одна печать сорвана. Хаос на свободе.

Ответом была тишина. Марго отвернулась, глядя в окно, она была спокойна и даже безучастна, Вадим невидяще смотрел в потолок, не показывая никаких эмоций. Алиса нервно рассмеялась на пару с Филом, который вывалился из гамака в порыве чувств и теперь сидел на полу, пытаясь шутить даже в такой сложной ситуации. Дан стукнул кулаком по стене, вполголоса ругаясь, хотя и так обо всём знал, пусть и не имел доказательств, удивил меня Марк, который обычно был добродушный и спокойный, как медведь в глубокой спячке, присоединился с ругательствами к Дану, яростно подскочив со стула. Он, впрочем, быстро успокоился, чего я не могла сказать о Майе. Обычно спокойная, сейчас она явно нервничала, едва увидев Арий красного цвета, подтверждавшего её опасения. Майя сжала маленькие ладошки на груди и старалась контролировать чувства. Варвара же дрожащими руками заплетала и расплетала косу, губы её прыгали, словно она хотела, но не решалась задать вопрос.

— Итак, можно сказать, я провожу агитбеседу. Скажем так, для поднятия боевого духа перед смертью, — я невесело усмехнулась. — Пока ещё всё не так плохо. Главный дух Хаоса, их идейный лидер, пока заточен, а значит, у нас есть время подготовиться к войне.

— К войне? — переспросила Варя, побледнев. Она, заламывая руки, так и стояла на одном месте.

— А ты думала, мы в ордене только шутки шутим? — спокойно ответила Марго. — Не в сказку попали.

— Я уже говорила. Мы на пороге войны. Новой, не менее кровопролитной и жестокой. Пока глава Хаоса заточен, у нас ещё есть шанс, как только последняя печать будет сорвана, нам всем придёт большой капец, — я как маятником покачала Арием из стороны в сторону и спрятала под одежду. — Все помним курс истории, почему так будет?

— Первые заточили духов ценой жизни. И они развоплотились, не завещав силы. Мы слабее их и, определённо, не сможет заново сковать духов. — Марк, уже успокоившийся, потянулся указательным пальцем к переносице, резко отдёрнул руку и посмотрел на неё с укоризной. — Я ваш летописец. Всё что касается истории в моём кругу знаний.

— Замечательно. Ты — прославляющий, Дан — владеющий, у него всё силы хрономера, Вадим — непобедимый, специализируется на мечах, — я обвела взглядом остальных. — Майя — пробуждающая, у неё есть в арсенале всё для поднятия боевого духа, Марго, лекарь, — усыпляющая. Не перепутала?

— Я ваш топограф. — Алиса вытянула перед собой руку. — Там север. Я ходячий компас. Указующая.

Филипп вместо ответа перекувыркнулся через голову и взлетел к потолку в облике серой, большеглазой птицы.

— Ага, многоликий и оборотень, — прокомментировала я. — Варвара, значит ты воплощающая? Что именно?

— Что я? — попыталась увильнуть от общего разговора она, но встретив мой прямой взгляд, смирилась. — Я не знаю.

— Но раз Лина ведущая, тоже с силой хрономера, значит ты воплощающая? — Даниэль раздражённо заставил замолчать ухающего филина-Филиппа.

— В том-то и дело, что я не знаю. — Варя поёжилась под пристальными взглядами. — Никаких успехов в использовании силы, ни в использовании оружия. — Она покраснела и опустила глаза. Я отчасти поняла, почему она избегала наших компаний — она считала себя лишней. Задумчиво покусывая губу, я попыталась сосредоточиться на мыслях, но тут заметила на руке у неё весёлый браслет из бисера и бусин, он мягко светился.

— Сама сделала? — я кивнула на браслет, дождавшись удивлённого согласного ответа, я удовлетворённо кивнула. — Ты, наверное, и часовой механизм самостоятельно собрать сможешь?

— Мастер по артефактам, — выразил мою мысль Вадим. — Ну да, его в нашей компании точно не хватало. И в последних трёх поколениях тоже. А количество созданных артефактов убывает. — Варвара, не зная, что сказать, переводила взгляд с одного на другого, словно не веря, что мы не ищем у неё таланта превращать табуретки в мышей.

— Замётано, — я улыбнулась. — Теперь остался ритуал признания…

— И нужно выяснить иерархию внутри ордена, — подхватил Фил, уже вернувший себе первоначальный облик, — гравис, кто твои избранные?

Я из книг уже знала, что у ведущего есть два избранных, тех, кто замещают его и могут быть хранителями Ария. В случае голосования, главный голос всегда оставался за грависом, но два голоса избранных были по весу равны голосу грависа.

Я непроизвольно бросила взгляд в сторону Вадима и Дана, а Фил хмыкнул.

— Так и знал. Эта неразлучная парочка никогда своего не упустит. Как разделишь остальных на тройки?

— Майя, ты. И Варвара, — я недолго задумываясь. — И Марго, Алиса, Марк. — Это не значило, что такая решённая мной иерархия кого-то ущемляла. Я просто распределила силы так, как расположены они по домам Хаоса, чтобы во время войны легче было контролировать действия врага. Гравис всегда сражается один, избранные — по двое, а остальные шестеро разбиваются на тройки. Разделив силы так, я уравновесила взрывоопасный и несерьёзный темперамент Фила спокойной Майей и добавила к ним вечно сомневающуюся Варвару, которая будет в случае чего тормозить неуёмную энергию этих двух. Понятно, что роль лидера на себя возьмёт Фил, но направлять его будут девушки. Во второй тройке добавив к быстрому на действия Марку Алису, способную всё превратить в шутку, и Марго, которая могла охладить пыл и первого и второй, я получила самую трудоспособную команду в ордене, а то и во всём мире венефов.

— Будет неплохо, — согласно кивнул Вадим, задумчиво оглядывая нашу компанию. — Ты что-то ещё хотела нам сообщить?

Я немного нервно облизала губы, приводя мысли в порядок. Я никогда не стремилась принимать решения за других, но жизнь постоянно подталкивала меня в такие ситуации.

— Я разговаривала с Бенедиктом. Старый орден почти исчез, они ослабли, и остаются считанные месяцы, прежде чем они окончательно передадут нам свои силы. И своё бремя. Мы — девять выбранных из венефов, получивших возможность напрямую обращаться к силе, и доказательством этого служит знак на наших запястьях. Но где право, там и обязанности. Если надо будет умереть, ради того, чтобы жили остальные, мы это сделаем, а сейчас такое время, что всё находится под угрозой. Если обойтись без долгих вступлений, на нас сейчас такая ответственность, что мы не имеем права подвести. Мы должны объединиться в одно целое, открыть друг другу души, должны помогать в любой ситуации. Если дойдёт до смертей — наша задача сделать всё для передачи дара. И кроме того, мы в ближайшее время должны стать как можно сильнее. На этом всё, — я замолчала, слегка дрожа от длинной речи, которую совсем не планировала, но меня слушали с вниманием, достойным Сократа.

— Признание, — серьёзно сказал Фил без тени обычного ехидства. — Я признаю тебя, гравис, верю тебе, и вручаю тебе мою душу. — С этими словами он встал на одно колено и протянул руку со знаком. Остальные последовали его примеру, остались стоять только Вадим, Даниэль и Варвара, всё ещё чувствующая себя не в своей тарелке. Но вот и она смиренно встала на колени и вытянула руку, опустив глаза, в которых я заметила слезы. Я с внезапной остротой поняла, что она чувствует: растерянность, боль и недоверие. Её столько раз предавала, что теперь она не верила даже нам, тем, кто никогда не сможет её предать.

Я коснулась запястья каждого своим, где был солярный знак, как этого требовал ритуал, а затем подошла к Дану и Вадиму. Как избранные, они не были зависимы на прямую от меня, как остальные члены ордена, с ними обряд был другой. На вытянутой ладони я протянула им красный Арий, до которого они, с некоторой опаской дотронулись, а когда камень едва заметно посветлел, меняя бурый цвет на фиолетовый, сначала Дан, а потом Вадим вгляделись в его глубину.

Можно теперь сказать, что мы действительно сделали все шаги к тому, чтобы стать хорошей командой.

* * *

Со времени выяснения последнего разговора внешне мало что изменилось, разве что стало намного тише на занятиях и в общежитиях. Всё свободное время теперь мы тратили не на весёлые игры и развлечения, а на учёбу и тренировки. Многие были потрясены нашим внезапным порывом, лишь старый орден знал правду.

Каждый совершенствовался в собственных навыках, однако общие сведения, вроде оказания лингвистики, истории, права и морали тоже никто не запускал. Особое внимание, по моей просьбе, стали уделять медицине. Я сама знала, как важна была вовремя оказанная помощь, поэтому постаралась, чтобы у всех были хотя бы поверхностные знания.

Странно было замечать, как после того, как мы провели ритуал, наше настроение было одинаковое, если менялось, то синхронно, мы теперь могли чувствовать мысли друг друга. Единственное, что не так хорошо, так это то, что я была тем, кто пропускал все чужие чувства через себя. Я была как доска, на которой все могли оставлять сообщения и читать их, а не потерять своё содержание в мешанине обрывков чужих мыслей и чувств было очень сложно. Но на то я и была грависом. Я была тем звеном, которое связывало всю нашу компанию в одно целое.

Кроме того, решая чужие проблемы, помогая Варваре влиться в нашу компанию, я совсем забыла о собственных проблемах в личной жизни, которые и не думали забывать обо мне, напротив, постоянно пытались сорвать все тренировки.

Я и Майя полностью взяли под свою опеку Варвару, занимались с ней, помогали развивать её талант, задавали ей задания по созданию артефактов, но Стефан, постоянно пытавшийся вызвать меня на серьёзный разговор, мешал не только мне, но и остальным, что вгоняло меня в беспросветную тоску.

Я пыталась с ним поговорить, но всё, что он хотел слышать, были признания в бесконечной любви, а я произносила по сути что-то совершенно противоположное. Устав выслушивать его постоянные уверения, что он не может без меня жить, я уходила, а он грозил суицидом.

Все это портило настроение, да и сама ситуация не давала ни секунды расслабиться, поэтому к концу недели я стала дёрганной, измученной и постоянно срывалась по пустякам. Реагируя на моё настроение, таким стал и весь орден.

Я сидела на краю фонтана и читала книгу, запретив на пушечный выстрел подходить к этому месту Стефану, объяснив, что здесь провожу медитации, которые нельзя прерывать. Теперь это было единственное место, где я могла уединиться, сюда не приходили обитатели общежития, поскольку совсем рядом с фонтаном было небольшое кладбище, которое я обнаружила недавно, а остальные знали о нём очень давно.

Когда рядом телепортировал Дан, я не удивилась, моя постоянные бдения возле фонтана ни для кого не были секретом и все знали, где меня можно найти, правда, рискуя поймать головой что-то увесистое.

— Что случилось? — с ходу начал он, забирая у меня книгу, оглядывая названия и неопределённо хмыкая. — Из-за тебя все на взводе.

— Небольшие проблемы личного плана, — я постаралась говорить спокойно, и у меня это получилось.

— Поделишься?

— Нет, я жадная, — а пожала плечами и откусила большой кусок от шоколадки, которую я принесла с собой. — Видишь, я даже шоколадом не поделюсь.

— Стефан. — Дана было не обмануть, я кивнула, а он уселся рядом, отобрал шоколад, откусил полплитки и вернул. — Может, его покалечить?

— Ты садист? — я заинтересованно на него поглядела. — Я уже говорила ему, но никаких чувств к нему не испытываю, но он и слушать не хочет, затерроризоровал Варвару в поисках компромата на меня. Я даже сказала ему, что встречаюсь с Филом, но тот по графику в тот день одаривал знаками внимания Алису, поэтому Стефан не верит ни одному моему слову. Всё бы это было обычной девчачьей глупостью, если бы он не начал угрожать тебе. — Я сунула обвёртку от шоколада в карман и поёжилась. Уже вечерело, и было прохладно.

— А мне-то за что? — Дан удивлённо тряхнул кудряшками и улыбнулся. — Я же сущий ангел.

— Ага, из ада, — хмыкнув, я уселась в неполную позу лотоса. — Он считает, что ты его соперник, и я отдаю предпочтение тебе.

Дан поднялся с фонтана, глядя на темнеющее небо, и задумался. Я поднялась на ноги и, балансируя на неширокой грани нижней чаши фонтана, прошлась по кругу, нечаянно уронив книгу на землю, спрыгнула за ней и отряхнула от налипших соринок.

— Мы можем сделать вид, что встречаемся. — Даниэль продолжал смотреть на зажигающиеся звезды.

— Что? — не поняла я, пытаясь перехватить его взгляд, но он упорно его отводил.

— Есть проблема — есть решение. Пусть даже такое маразматическое. Что скажешь?

— Решение действительно не самое лучшее, но я не вижу причин, чтобы не получилось. Если Стефан поймёт, что ему нечего ловить, тогда он оставит всех в покое. А в его суицид я не верю. Если бы хотел свести счёты с жизнью — сделал бы так, а не грозился по десять раз на дню, — я почесала нос и неожиданно чихнула. — Вот, правду говорю.

— Ну, тогда мне некоторое время придётся пожить в общежитии. Заодно и уровень силы подниму. Пойду, поговорю об этом с Верой. — Дан похлопал меня по плечу, стянул с себя лёгкую ветровку и накинул мне на плечи.

— Двигай, — кивнула я, задним умом понимая, что влипаю в очередную дурацкую историю, но решила уже ничего не менять.

Неожиданно для себя отметив, что уже стемнело, и книгу читать не представлялось возможным, я натянула даниэлеву ветровку и, взглянув на знакомые созвездия, прошептала: «Все будет хорошо».

Дан пришёл, когда я уже вернулась в комнату и изучала творения Фрейда пополам с Юнгом. О его появлении возвестили крики на высоких тонах и грохот, минутой спустя в дверь просунулась его взъерошенная физиономия с царапиной на щеке.

— Пост у Стефана принял? — поинтересовалась я, оценивая следы драки. Похоже, Стефан был настроен решительно, поскольку дверь всё ещё сотрясали его рассерженные удары. Я отодвинула пылающего местью Дана в сторону и резко открыла дверь, вследствие чего Стефан оказался на полу в моей комнате. — Что за детский сад? — Грозно спросила я. — Вы взрослые люди, а устраиваете чёрт знает что. А тебя я всё ещё не хочу видеть после твоей последней выходки. — Вытолкав ошеломлённого Стефана, не успевшего вставить в мою тираду ни одного оправдательного слова, я закрыла дверь на ключ. — Дурдом. — Вырвалось у меня. — А тебя я тоже не захочу видеть, если будешь вести себя, как сейчас. Как будто песочницу не поделили, ей-богу.

— Я не думал, что он такой сумасшедший. — Дан потрясённо пригладил волосы и потёр царапину. — Я только в коридоре появился, а он на меня как фурия бросился.

— Я предупреждала. Лучше бы я из Резиденции не уходила.

— А училась бы тогда как? — Даниэль ушёл в ванную комнату и говорил оттуда. Я собрала книги и листы на столе в ровные кучки для придания видимости порядка и запрыгнула в гамак. — Не хочешь прогуляться? — Он высунулся из-за двери, утираясь полотенцем, затем снова ненадолго скрылся из виду. Я поглядела на часы, показывающие за двенадцать ночи, прикинула, что завтра воскресенье, и решилась.

— Куда пойдём? — пока он был занят, я натянула джинсы и как раз оправляла майку с весёлой рожицей. Отбросив в сторону толстовку на молнии, я поправила шнуровку на кедах и задорно подпрыгнула на подоконник. — Как насчёт полетать?

— Если без фигур высшего пилотажа. — Дан критически взглянул на свои руки. — Я не так хорошо держусь в воздухе, как ты. — Я честно закивала.

Некоторое время спустя мы взлетели к звёздам. На территории школы была куполообразная защита, как на Резиденции, но благодаря Арию мы благополучно её минули.

Обещание я не сдержала. Оказавшись в воздухе, я не удержалась и то и дело выписывала петлю или уходила в крутое пике, а когда мне в след неслись проклятия Дана, я только хохотала. Описывать весь восторг полёта я не возьмусь, это надо почувствовать. Я не понимала только, почему вот так просто, вечерами, не улетала в бесконечные просторы неба и додумалась до этого лишь после предложения братишки.

Вернулись в общежитие мы только к утру, устав, как после самой тяжёлой из тренировок. Дан уютно устроился в моем гамаке, я же заняла кровать, почти сразу же засыпая.

Разбудило меня бодрое пение из ванной комнаты под шум льющейся воды. Улыбаясь, я долго слушала раздающиеся из-за двери арии, дождавшись выхода исполнителя, я зааплодировала, а Дан с достоинством поклонился.

Пока я приводила себя в порядок, он уже успел принести завтрак и читал «Декамерон», который уже давно дожидался сдачи в библиотеку у меня на столе.

— Может через пару часов созвать всех наших на большую тренировку? — подала голос я, разглядывая чаинки в маленькой кружке. Даниэль обожал чай, наверное, как все англичане, поэтому он не признавал старый добрый кофе, что я обычно пила по утрам для бодрости.

— Хорошая идея, — согласился он, откладывая книгу и принимаясь за завтрак. — Только Алиса не сможет присутствовать, она со вчерашнего дня с Кристианом.

Кроме неё на тренировку ещё не смог прийти Марк, сославшийся на изучение найденных архивов, и Майя, которая в последнее время жаловалась на частую головную боль из-за развития бурной деятельности инкантарами.

Мы оккупировали большой спортивный зал, сослав всех, кто в нём тренировался до нас в малый, и разбились на пары. Вообще, по правилам, мне нужно было сражаться против избранных, а тройкам — против друг друга, но я решила идти другим путём. Мы тренировались в парах, и каждые полчаса меняли партнёра, причём разрешилось использовать свои лучшие навыки против друг друга.

Сложнее всего приходилось мне. Я была на третьей ступени, как и отсутствующая Алиса, все же остальные были рангами выше, отчего соперники были для меня как для трехлетней девочки дядя-боксер. С мечом тоже особый сдвигов не было, зато по метанию ножей и стрельбе из лука я была лучшей. Если бы мы ещё сражались на конях, как в старые добрые времена, то я бы точно дала всем сто очков вперёд, поскольку раньше мы каждое воскресенье проводили на ипподроме. Но чего не было, того не было, и я не обижалась, когда в получасовом поединке меня успевали победить до шести раз. Я учитывала свои ошибки и к концу тренировки смогла даже выиграть один раунд.

Разойдясь по комнатам, мы решили ещё раз собраться завтра вечером и продолжать такие тренировки каждый день, привлекая иногда в помощь учителей.

Вечером я сидела у окна, полируя меч и натирая его специальным составом, который дал мне Вадим. Дверь опять оккупировал Стефан, поэтому я не отзывалась на деликатный стук, а когда солнце приблизилось к закату, я материализовала крылья и спустилась к фонтану. Там меня и нашёл Дан.

— Ты в последнее время постоянно здесь, — он ругнулся, припомнив Стефана, и расстелив на траве небольшой плед, улёгся, кусая соломинку. — Хорошее место, позагорать можно.

— Если бы не закат, — не удержалась от иронии я. — Ты то здесь что потерял?

— Решил составить тебе компанию, — он ехидно прищурил голубые глаза. — А то к тебе уже подходить боятся, не рискуя нарваться на Стефана.

— Ничего, парень скоро отстанет и все будут счастливы. Наверное, — я присела рядом с ним на плед и достала из кармана мандаринку. — Держи, у меня всё равно на них аллергия, а выкинуть жалко. Вчера полкилограмма слопала, вся в крапивнице была.

Дан кивнул и сел, начиная чистить фрукт. Некоторое время мы молчали, я следила за муравьём, который тащил палочку в два раза больше его самого, и думала о матери. Дан, видимо, тоже думал о своей, потому что бессознательно поглаживал кулон на шее. Невольно залюбовавшись игрой теней в траве, я незаметно телепортировала альбом с карандашами и, пользуясь последними лучами закатного солнца, начала рисовать муравья.

Через минут десять Дан заметил, чем я занимаюсь, и полез смотреть, не желая дать мне возможность закончить. Выхватив из моих рук альбом, он похвалил мой рисунок и начал смотреть остальные. Будучи не в восторге от этого, я попыталась отобрать альбом, но он резво, как молодой козлёнок, подскочил с пледа и унёсся к ближайшему дереву.

— Дан, что за палата номер шесть из жёлтого дома? — я возмущённо поднялась следом, не горя желанием играть в «догоняшки». Эта ходячая беда лишь показала мне язык и принялась за просмотр остальных рисунков. Пока он был этим занят, я незаметно обошла его и попыталась подскочить сзади, думая, что он меня видит и убежит раньше, чем я до него доберусь. Но он стоял на месте, и даже когда я прыгнула ему на плечи, не шелохнулся. Даниэль стоял, как громом поражённый, и смотрел на один из рисунков, собственный портрет с крыльями. Мне когда-то показалось забавным нарисовать его ангельскую внешность вместе с материализованными крыльями и с улыбкой на губах. Про этот рисунок я уже и думать забыла, а Даниэль аккуратно вырвал лист с портретом из альбома.

— Эй, что делаешь? — взбунтовалась я, пытаясь забрать свои вещи, но он вернулся к пледу и уселся на лист с видом великого узурпатора.

— Только через мой труп, — категорично заявил он.

— Помнёшь ведь, — беспомощно произнесла я, пытаясь столкнуть его с места, а он подался чуть вперёд, и я, потеряв равновесие, упала на плед. Он быстро повернулся, проверить, всё ли со мной в порядке, а я сердито стукнула его по почкам, за что схлопотала щелчок по носу, не осталась в долгу и пнула его в колено. Теперь он не удержал равновесия и свалился прямо на меня. — Балбесина! — Завопила я. — Ты весишь, как три меня, слезай!

А он смеялся, напоминая одно очень милое непарнокопытное млекопитающее с длинной мордой. А потом Дан наклонился ко мне и обнял, успокаивая, и тут же его за волосы и рубашку кто-то оттащил в сторону. Завязалась драка, во втором участнике я с трудом узнала Стефана, попыталась их разнять, но меня лишь грубо оттолкнули в сторону. Вот тогда я разозлилась и, материализовав ведро ледяной воды, сразмаху выплеснула на них. Они разлетелись в разные стороны, как два кота, и теперь яростно смотрели на меня.

— Что за шутки? — осведомилась я, ставя пустое ведро на землю. — Вам по сколько лет?

— Этот… — Стефан употребил для характеристики Дана много непечатных слов, — тебя лапал!

— Такие грубости в присутствии девушки. — Даниэль презрительно сморщился и подошёл ко мне, обхватив меня за талию.

— Спокойно! — я попыталась взять ситуацию в свои руки. Но тут случилось то, чего я меньше всего ожидала.

— Ты здесь лишний, — зло произнёс Дан и, наклонившись ко мне, поцеловал. В последний момент я успела дёрнуться, и его губы коснулись лишь щеки, но Стефан этого не заметил. Несколько секунд, превратившихся в вечность, я чувствовала его мягкие губы, лёгкое касание льняных волос и руки у себя на спине. А потом Дан выпрямился и, прямо глядя на Стефана, судорожно глотающего воздух от шока, добавил. — Я люблю её.

Глава 5. Филипп

После той сцены у фонтана, Стефан больше не появлялся в поле моего зрения, а Дан, проводив меня тогда в молчании до комнаты, как в воду канул. Над моей комнатой зависло предгрозовое состояние: благодаря Стефану вся школа знала, что произошло.

Ночью я сидела в гамаке, глядя в одну точку и пытаясь собрать распотрошённые чувства. То и дело я принималась расхаживать по комнате, как зверь в клетке, но успокоиться не могла. Усевшись на подоконник, я достала из подкладки сумки пачку сигарет и нервно закурила, втягивая сигаретный дым, обжигающий лёгкие. Сейчас для меня было важнее сосредоточиться на одном предмете, но давно отвыкший от табачного дыма организм отреагировал просто и без затей. Я закашлялась, на глазах стояли слезы, и я хотела думать, что только от сигарет. Во рту остался горький привкус.

Мысли, ощущение нереальности, тишина и сумбур в голове. А курить — это плохо.

Я бросила сигарету в окно и долго смотрела вниз, на рассыпающиеся искры и вьющийся дым. Затем подумала, и отправила всю пачку в мусорное ведро.

К чёрту, сама это сделала, и сама теперь буду разбираться, иначе никак. Решив прибегнуть к последнему средству, я сосредоточилась и мысленно позвала Вадима. Отклик пришёл не сразу, скорее всего, он спал.

— Что случилось? — было странно слышать его голос у себя в голове.

— Мне нужно поговорить, — я сделала небольшую паузу. — О Даниэле. — А потом, понимая, что сжатая пружина эмоций скоро разожмётся, и тогда будет концерт на всю школу, жалобно попросила. — И захвати что-нибудь покрепче…

— Хорошо, буду через пять минут. — Вадим, услышав имя Дана, видимо, мгновенно подскочил и начал собираться. — Где ты будешь?

— На крыше общежития, — я в этом момент материализовала крылья и выпрыгнула в распахнутое окно в тепло летней ночи.

Вадим появился через несколько минут на козырьке крыши. Балансируя, он приблизился ко мне, держа в руках откупоренную пузатую бутылку.

— Извини, что без бокалов. Ничего более приличного не нашёл. Это ром, — он присел рядом на краю крыши, свесил ноги, как я, сделал маленький глоток из бутылки и протянул мне.

— Йо-хо-хо, и бутылка рома, — мрачно пропела я. — А ты-то зачем здоровье портишь?

— Составляю компанию и позволяю не опуститься до звания алкоголика, — он откинул назад распущенные и спутанные волосы, потёр глаза. — Даже умыться не успел. Что с Даном?

— Ты с ним не разговаривал? — я дрожащей рукой всколыхнула янтарную жидкость в бутыли и сделала хороший глоток. К желудку прокатилась горячая волна, я закашлялась, но жестом попросила оставить у меня ром.

— Ты собираешься напиться? — Видим удивлённо на меня посмотрел, а я кивнула, и он лишь пожал плечами. — Он не появлялся в Резиденции уже два дня, сказал, что будет здесь, но, я так понимаю, он куда-то исчез. В этом проблема?

Я кратко обрисовала события прошлого вечера, с каждым новым предложением Вадим мрачнел, а потом отобрал у меня бутылку и выпил.

— Если это всё была лишь демонстрация для Стефана, почему он исчез? Вадим, ты же лучше его знаешь. Что происходит? — я чувствовала, как начинает кружиться голова, и решила больше не пить. Алкоголь помог мне успокоиться, и теперь чувство случившейся непоправимой беды уменьшилось.

— Помнишь тот день, когда вы смешали кровь? — Вадим, похоже, не разделял моего внезапно пробудившегося оптимизма, судя по тому, как он сидел, зажав между коленями бутылку и схватившись за голову.

— Ещё бы не помнить. Эта тень нас едва не убила, — я удивлённо на него посмотрела, не понимая, зачем он задаёт такие вопросы.

— Ты знаешь, что с тобой было?

— Что? — окончательно сбилась с толку я, уже желая поинтересоваться, помнит ли он, зачем я его позвала.

— Ты умирала. И Бенедикт исчез тогда, потому что искал возможность тебя спасти. — Вадим поднял на меня абсолютно трезвые глаза, хотя содержание бутылки значительно уменьшилось.

— Но я же нормально себя чувствовала? — он говорил так, словно ещё тогда произошла трагедия, но я не понимала, о чём идёт речь.

— Ты не видела своей ауры. Её пробили, и всё время тянули из тебя силы. Да и то, что ты смешала кровь с Даном, ослабило тебя.

— Как так? С чего? Не так уж и много её смешалось, чтобы делать из этого трагедию, — выразила вслух свои мысли я.

— Ты просто не знаешь всей силы крови. И когда ваша соприкоснулась, она начала бороться. Если бы вы оба были здоровы — через месяц вы бы восстановились и перестали друг от друга зависеть. А так твоя кровь в нём убивала его, а его в тебе — убивала тебя, — он заметил в моих глазах вопрос и продолжил. — Ты замечала, что твоя кровь отдельно от тебя исчезает? Потому что несёт в себе часть тебя, твоей судьбы, ауры. Свою и чужую кровь нельзя смешивать, мы, венефы, несём в ней причастие к энергии этого мира. Поэтому Даниэль, чтобы спасти тебя и себя, закончил ритуал смешения крови.

— Я это знаю, мы теперь названные брат и сестра, — со смешанными чувствами я смотрела на бегущие облака. Поднялся ветер, и запахло надвигающимся дождём.

— Не названные. Вы теперь кровные брат и сестра. Тот ритуал, что вы провели, связал вашу кровь, карму, души вместе. — Он устало спрятал лицо в ладонях, затем встряхнулся бутылку и снова выпил. Я попыталась сглотнуть сухой ком в горле, в бессилии стукнула по козырьку крыши, содрав кожу, и отобрала у Вадима бутылку. — А я-то, дурак, думал, что он проведёт другой обряд. — Тихо произнёс он. — Странно, что ты не замечала.

— Какой обряд? — с трудом узнавая свой голос, произнесла я. Все эти звоночки… я замечала, но не придавала значения.

— Свадебный. Есть только два пути, если кто-то смешал кровь. Либо стать родственниками, либо — парой.

— То есть он действительно меня… — я не смогла договорить, голос предательски задрожал, а по спине прокатилась ледяная волна.

— А ведь он мог бы и обмануть тебя. — Вадим прямо на меня посмотрел, мне захотелось отвести взгляд, но я не посмела. — Но он просто знал, что ты… всё ещё любишь другого. — Я вздрогнула, не понимая, откуда об этом мог знать Вадим, и тем более, Даниэль. — Но уже ничего не изменить. Вы кровные брат и сестра, а инцест не поддерживается даже у венефов. Он сам перечеркнул свои чувства.

Я не стала спрашивать у Вадима, что теперь делать. Мы остались сидеть в молчании на крыше до самого рассвета, даже когда пошёл дождь.

Проснулась я в своей кровати, совершенно не помня, как до неё добралась. После вчерашних возлияний болела голова, подозреваю, не только у меня.

Кряхтя, я добрала до ванной и засунула голову под ледяные струи из душа, напилась воды из-под крана, обвернула волосы полотенцем и поплелась обратно в кровать. Учёба, которая шла сейчас полным ходом, меня мало волновала, только слегка беспокоила вероятность того, что моё отсутствие не пройдёт незамеченным. В комнату уже несколько раз стучали, но я не открывала, понимая, что в своём состоянии никуда не пойду.

Зарывшись в подушки, я попыталась отрешиться от головной боли и подумать о своей непростой ситуации. Нужно было поговорить с Даном, и лучше, как можно скорее. Вот бы только прошла эта головная боль…

Громкое и ёмкое нецензурное высказывание заставило меня подскочить, а на полу, возле окна, сидел, потирая ушибленное колено, Филипп.

— Ты что творишь? — держась за голову, шёпотом спросила я, морщась от громких звуков.

Он вместо ответа бодро подскочил и, подволакивая ногу, бросился к моей кровати, но вдруг остановился, подозрительно понюхал воздух и пригляделся к моему лицу.

— Ты что, пила? — ошарашено спросил он.

— Нет, блин, я топор, — пробурчала я. — Иди, прогуляйся, не до тебя сейчас.

— Фу, какая невежливая. — Фил оправился от пережитого шока и расхохотался. — Вот расскажу кому, не поверят. Что, мать, головушка бо-бо?

— Сейчас у тебя головушка забо-бо, если децибелы не поумеришь, — мрачно пригрозила я. — Чего хотел?

— Хотел звать тебя на занятия, но теперь я — Красный Крест! — он порылся у меня в шкафу в поисках кружки и сунул мне таблетку аспирина. — Ладно, я скажу учителям, что ты заболела, поспи ещё, полегчает. — Он оставил рядом с кроватью кувшин с водой, и, улыбаясь, вышел традиционным способом, через дверь. Но через две секунды вернулся. — Ты замок-то за мной закрой, я зайду попозже, через окно. — Я кинула в него подушкой, а он, смеясь, захлопнул дверь.

Вздохнув, я полежала ещё в кровати, поняла, что не усну, и пошла в ванную комнату, снова принимать душ.

Я как раз выходила из ванной, завёрнутая в одно полотенце, когда посреди комнаты внезапно материализовался мужчина с огромным мечом в руках, я не успела даже подумать насчёт скрытых комплексов, когда острое лезвие распороло кожу на ключице.

Я откинулась назад, неожиданно для самой себя вставая на мостик, а затем на руки, потеряв полотенце и перекувыркнувшись к столу, схватила кинжал. То, что единственное, что была на мне надето, был Арий, похоже, смущало только меня. Отведя следующий удар чуть в сторону, позволив грубо дёрнуть вниз и срезать одну из прядей мокрых волос, я бросилась к кровати, сдёрнула с неё одеяло и бросила его в преследователя, на секунду он запутался, а я успела накинуть на себя простынь, намотав её на манер тоги. Одеяло вспыхнуло, подушка, которую я метнула в его голову, разлетелась перьями от точного удара, но я достигла своей цели — жезл Стихий в изголовье кровати.

Другого оружия не было, но от прикосновения жезл превратился не в меч, а в странный лук. Я увернулась от клинка, схватила лук и чертыхнулась. Без стрел от него было ещё меньше толка, чем от меча, но мельтешащие по поверхности руны натолкнули на отчаянную идею.

Отпрыгнув к окну, я натянула лук и выстрелила лучом собственной энергии, рассекая большой палец и сдирая кожу с запястья.

Получилось даже лучше, чем стрелой, инерцией плечо мужчины откинуло назад, он выронил меч, скользя пальцами в крови, я натянула тетиву повторно, но выстрелить не успела. От силы ментального удара я с криком упала на колени, выронив лук, но нашла в себе силы вскинуть руки в запрещающем жесте и резко развести. Давление чужого разума исчезло, оставив звон в ушах, клинок отскочил мощного энергетического барьера.

«Долго держать не смогу.» — Мелькнуло в голове. По локтю стекала кровь, нужно было придумать, как выкручиваться, но ничего в голову не приходило. В отчаянии я поискала сочувствия в глазах мужчины и замерла. Где-то я уже видела эти жёлтые, почти золотые глаза…

Мужчина чуть опустил веки, словно опасался, что я прочту в них что-то. Ведь глаза — зеркало души.

— За что? — хрипло, как после десятикилометрового забега по пересечённой местности, прошептала я, с трудом выпрямляя руки, сгибающиеся под тяжестью барьера. Мозг лихорадочно искал выхода, из носа пошла кровь, сердце шумело в ушах.

Он не ответил, а я, почувствовав, как экран выскальзывает из моих рук, глубоко вздохнула и отпустила его, тут же чертя знак света в воздухе и отпрыгивая назад. Чувствуя, как концентрируется во мне та энергия, которая ещё осталась, я высекла ладонями искру и воспламенила весь воздух, что был в комнате, но противник развёл в сторону руки, и огонь отразился от него.

Меньше всего я ожидала, что вызванное пламя вернётся ко мне, я метнулась за кресло, а мужчина начертил странный знак в воздухе, полумесяц, перечёркнутый горизонтальной галочкой.

— Инкантар? — прошептала я, вспоминая. — Тогда на, попробуй это!

Я ограничила пространство и захватила всю энергию рядом, мужчина попытался мне помешать, но начертанный знак исчез, зато мой вспыхнул и ударил по мне, отшвыривая в стену.

От двойного удара, в грудь и спину, я едва могла дышать, сознание медленно гасло. Мужчина занёс меч, но в последний момент вдруг остановился, скривился и исчез.

Я впервые после удара со всхлипом втянула воздух и потеряла сознание.

В чувство меня привёл холодная вода, выплеснутая в лицо. Я рефлекторно двинула куда-то рукой, во что-то попала, судя по ругательству, и лишь потом открыла глаза.

— Что здесь произошло? — Фил, а это он прижимал руку к правой стороне лица, помог мне сесть, с ужасом разглядывая погром в комнате и следы пожара. Наверное, я выглядела ещё хуже, судя по тому, как исчезла вся его легкомысленная весёлость.

Я хотела сказать что-нибудь ободряющее, но острая колющая боль в груди, сухой ком в горле, кровоточащий знак на запястье и вероятно опять сломанное ребро не дали бы поверить в мои слова Филу.

— Ух, — наконец вздохнула я. — Я просто тренировалась в заклинании, кое-что пошло не совсем так, — я сама не поняла, почему соврала, но рассказывать о сумасшедшем инкантаре Филу…

— Я приберусь тогда, — он мало поверил моему рассказу, но, видимо, решил отложить расспросы на потом, поэтому, восстановив прежний вид комнаты, кроме подушки, разрубленной на куски, и сгоревшего одеяла, он уложил меня в кровать и спешно перевязал раны. Когда Филипп собрался идти за помощью к Марго, я умолила его никому не рассказывать, дать мне пару часов на передышку и оставить одной.

Оставшись одной, я почти доползла до шкафа, достала и включила телефон, набирая один-единственный номер.

Север.

Но ответом мне было вежливое обращение, что абонент находится вне зоны действия сети или выключил телефон. Я чертыхнулась и с маху забросила телефон в кровать.

* * *

«Ну вот, дожили, — думала я, меряя шагом комнату, спустя час после того события. Мне было гораздо легче, да и вообще, я отделалась легко, кости были целы, рана на ключице была глубокой, но не опасной. — Я венеф, а знак Солнца ударил по мне, а не инкантару. И этот инкантар… Почему Север исчезает, когда больше всего нужен? Зачем инкантарам нападать на меня? Ведь Сев гравис, он отвечает за все эти действия.»

— Скажи «а-а».

— А-а-а-а! — выкрикнула я, резво отпрыгивая к столу и хватая с него книги для самообороны, поскольку лук был на кровати.

— Ага, очень похоже. Но стоит ещё потренироваться. — Север, с обнажённым мечом в руках, сделал шаг ко мне, выходя из боевой стойки. — Теперь понятно, кто меня вызывал. Кстати, на этот раз ты не спрашиваешь, что я здесь делаю. Существенный прогресс. — Явно было заметно, что он расслабился и успокоился. Странно, он ожидал, что я на него нападу?

— Не будем изменять традиции, — заявила я тоном консерватора, глядя на его меч и прикидывая, не стоит ли сейчас швырнуть в него книги и бежать просить помощи. — Так что ты здесь делаешь?

— Кто-то позвал меня, да так страстно, что меня едва в стену не впечатало. Чтобы навеки не принять двухмерную форму, пришлось телепортировать на зов.

— Оно то и видно, — вымолвила я, кося глазами на меч в его руке. Книги, которые я до сих пор держала, были явно плохим щитом. Он проследил направление моего взгляда и хмыкнул.

— Между прочим, ты вытащила меня с тренировки, — он пожал плечами и усмехнулся. Похоже, настроение у него было отличное. — Не мог же я не перестраховаться. А вдруг меня здесь ждала не ты, а добрый десяток венефов со злыми намерениями? Или ты сама решила меня убить?

— Ммм, — невнятно промычала я, думая, что если кто кого и будет убивать, то это явно буду не я. Сегодняшний день был богат на события, складывавшиеся не в мою пользу.

— Пока ты собираешься с мыслями, я сяду, надеюсь, ты не против, — не дожидаясь моего ответа, он убрал подушку из гамака и с явным удовольствием в него улёгся, положив меч на грудь.

— Не возражаю. Но, может быть, ты уберёшь свою игрушку? — осторожно предложила я немного с опозданием.

— Ты меня боишься? — с усмешкой спросил Север, с интересом разглядывая рукоять меча, словно видел её впервые.

— Нет. Но присутствие колюще-режущих предметов меня нервирует. И я как раз насчёт этого и хотела поговорить, раз уж ты услышал мои мысли и явился сюда.

Он кивнул и развоплотил меч, с наслаждением потягиваясь.

— Ну и? — я взглянула на него, потёрла бинты и присела на стол.

— Почему на меня напал инкантар?

— Какой инкантар? — очень натурально удивился Север, даже резко садясь в гамаке. — Погоди, я что-то не понимаю. Ты должна понимать, что твоя смерть мне ни к чему. Пока. — В ответ на его существенное дополнение я поморщилась.

— Тогда что это за мужик с огромным мечом? — незаметно для Сева я подтянула к себе кинжал, лежащий на столе. Просто он подскочил и бросился ко мне, а это меня напугало.

Север в последний момент увидел кинжал, который я выставила перед собой, и отпрыгнул назад, материализовывая меч.

— Ловушка? — холодно прищурив глаза цвета стали, поинтересовался он.

— Нет, — я трясущимися руками пыталась держать кинжал, но из-за резкого движения рана открылась. Выронив клинок, я со стоном схватилась за бинты, покрывающимися пятнами крови, видимо, я переоценила свои возможности сражаться. Ну всё, теперь мне точно конец.

— Ты ранена? — Север потрясённо положил меч на пол и медленно подошёл ко мне, я попыталась оттолкнуть его рукой, но не смогла даже пошевелиться из-за резкой боли. — Кто это сделал? — Он осторожно прощупал края ран под бинтами, я не смогла ему воспрепятствовать в этом, уже морально подготовившись к быстрой и мучительной смерти.

— Насчёт того, кто это сделал, я хотела спросить у тебя, — едва прошептала я, он попытался подхватить меня на руки, но я жестом его остановила. — Я в порядке, дай только отдышаться.

— Это не могли быть люди из моего ордена, я не отдавал такого приказа, а без него они и с места не сдвинутся. — Север потрясённо отступил на шаг. — Что здесь произошло?

— Да что рассказывать? Я выходила из душа, когда посреди комнаты материализовался мужчина, — я вкратце обрисовала ему произошедшие события, чувствуя страшную слабость.

— Как он выглядел? — потребовал ответа Сев.

— Тебе как, на пальцах показывать? — я удивлено на него посмотрела. — Обычный мужик, лет тридцати, может моложе, с огромным мечом, — я потёрла переносицу, вспоминая. — А может и двадцати лет. Или сорока. Стоп. — Я в ужасе взглянула на Севера. — У этого пришельца не было возраста! Я даже и сказать навскидку не смогу, сколько ему лет! — Не понимая, как такое может быть, я смотрела в недоумевающее лицо Сева и внезапно предложила. — Ты же можешь ловить эмоции вместе с выбросом моей энергии? Давай я мысленно смоделирую ситуацию, сниму защиту с разума, а ты посмотришь сам и скажешь своё мнение?

— Не боишься раскрывать свои мысли? — поинтересовался Север, с интересом, как какое-то диковинное животное, разглядывая меня.

— Умирать страшнее, — я мысленно представила в деталях всё произошедшее, словно была не участником, а очевидцем битвы.

— Гхм, — поперхнулся Север. — Не ожидал, что ситуация будет со стороны.

— Плохо? — нервно спросила я, открывая глаза. — Потом ещё раз прокрутила в голове произошедшее и вспомнила, как в процессе сражения потеряла полотенце. Краснея, я с вызовом посмотрела на Сева. — Хотел подробностей — получи.

Вместо ответа он сказал нечто такое, содержания чего я не поняла, а потом порадовалась, что не поняла сразу. Я и не ожидала, что этот аристократический мальчик может так ругаться.

— Ты почему мне сразу не сказала, что тебя едва не убили?! Ты что не понимаешь, во что может вылиться нападение на Девятую! Ты вообще в курсе, что если кого-то из вас убьют, во всём обвинят инкантар и начнут на нас охоту!

Его вопли звенели в ушах, молотили по черепной коробке, хотелось забраться под стол, но пошевелиться сил уже не было, поэтому я удовольствовалась тем, что просто закрыла глаза, готовясь к очередному взрыву. Но выговорившись, Север затих.

Не выдержав напряжённого ожидания, я приоткрыла глаза и тут же получила крайне крупный план носа Севера.

— Это не инкантар. Кто он? — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросил Сев. Я решила не прикидываться дурочкой и не переспрашивать, про кого он говорит.

— Э… я же тебе сказала, что не знаю его, — пятясь, нервно сказала я, поглядывая на кинжал на полу. В нашу последнюю встречу он был намного спокойнее. Какая муха его покусала?

— Да кому ты врёшь?! Я в жизни не поверю, что он просто так попытался тебя убить! — при первом звуке его голоса я в целях самосохранения отскочила назад, наткнулась на стул и мы (я и стул) с грохотом полетели на пол. Это немного отрезвило Сева, и он перестал орать на меня, присев рядом. — Извини. — Уже более спокойно сказал он.

— Да ничего, — пробормотала я, хватаясь за его руку, которую он протянул мне, помогая подняться.

— Похоже, я сообразил, кто это.

— Кто? — но Сев вместо ответа встал и прошёлся до стола и обратно. Остановившись передо мной, он поинтересовался.

— Помнишь наше путешествие в прошлое?

— Ну да, — осторожно ответила я, вспоминая о данной клятве.

— И что, никаких мыслей нет? — в его серых глазах плескалась неуместная насмешка.

— А какие должны быть? — тупо спросила я, понимая, что удар об стену плохо сказался на мозговой деятельности.

— Помнишь того паренька? — вкрадчиво спросил Север, усмехаясь.

— Ой, — дошло до меня. — И он решил отомстить?

— Вероятно. — Сев задумчиво потёр подбородок и отошёл к окну.

— Отлично, одно радует, что отомстив мне, он начнёт мстить тебе, — с мрачным сарказмом произнесла я, поглаживая ноющую рану.

— Вполне возможно, — невозмутимо ответил он, изучая вид из окна.

— Хорошо, то есть совсем плохо, — я вжалась в кровать, чувствуя себя до крайности виноватой во всех смертных грехах. — Что делать?

— Понятия не имею.

— Чёрт… — пробормотала я, чувствуя, как нарастает неприятное ощущение где-то в области желудка. Я, конечно, понимаю, что у меня судьба такая, в неприятности влипать, но на меня ещё никогда не объявляли охоту. — Мне теперь ждать следующего нападения? — Я нервно потеребила колечко в ухе, размышляя, как об этом всём рассказать ордену, минуя клятву.

— Я буду рядом, когда это случится, — озабоченно нахмурился Сев. — Как ты прозрачно намекнула, после твоей смерти я буду следующим.

— Наивный, да он же и тебя убьёт! — я уже мечтала о вчерашней бутылке рома. Неприятности сыпались градом, и я уже малодушно хотела сдаться.

— Со мной ничего не случится, — заверил Север, явно не подозревая, какие мысли сейчас бродили в моей голове. — Нужно узнать, кто он такой.

— Как? — пессимистически спросила я — Если он использует силу инкантар, но он не инкантар?

— Он использует силу венефов, — заметил Сев, разглядывая листы у меня на столе.

— Что? — я ошарашено подскочила с кровати, не обращая на боль. — Разве это возможно?

— Нет, — невозмутимо ответил Сев. — Как и то, что ты не могла быть в прошлом в этот момент.

Север держал в руках лист с рисунком.

— Когда?.. — я хотела было возмутиться по поводу того, что он залез в мой альбом, но увидела, что изображено на том рисунке. Там был портрет маленького Дана и того странного мальчика, что помогли мне отправиться в дальше в прошлое.

— Это был ты? — тихо спросила я, роняя лист на столешницу, но тут же подумала, что сказала глупость. Мальчик был блондин, а волосы Севера тёмные.

— Да. Теперь понятно, откуда мне было знакомо твоё лицо. — Сев щёлкнул пальцами и телепортировал откуда-то небольшую папку с листами и протянул мне. Я сглотнула и дрожащими пальцами листала страницы, и почти на каждой была я…

Тушь, карандаш, акварель, уголь… Моё лицо. Некоторые старые работы были датированы, причём тогда, когда он просто не мог меня знать. И на листах были зарисованы фрагменты моей жизни.

— Ты что, следил за мной? — тихо спросила я. Север задумчиво посмотрел мне в лицо.

— Не совсем. Я тогда даже не знал о твоём существовании. Просто я очень много думал о той девушке, которая спасла мне жизнь, когда я хотел умереть.

— Умереть?

— Я ведь стоял на рельсах, помнишь? И она мне снилась, очень часто.

— Не может быть, — я отшатнулась, рассыпав рисунки по полу, он взялся их собирать, и в это время в дверь постучали. Я не закрыла её на ключ, поэтому почти сразу же дверь распахнулась, и на пороге появился Фил с подносом в руках.

Увидев Севера возле меня, он ошарашено остановился, а потом пригляделся и отшвырнул поднос в сторону, материализовывая в руках алебарду.

— Лина, отойди от него.

— Фил, погоди, я тебе сейчас всё объясню… — я попыталась взять ситуацию в свои руки и уже пошла наперерез Филиппу, когда он повёл рукой, и вокруг меня возник твёрдый алмаз-защита, оттеснивший к кровати. Сам же он захлопнул за собой дверь и встал на изготовку. Когда-то давно на стенах своей комнаты я нарисовала знаки Солнца, и поэтому, всё, что происходило в её пределах не слышал никто, и Фил об этом знал. Он явно не хотел замешивать посторонних свидетелей.

— Ты что здесь делаешь, инкантар? — в ответ на его слова кинжал на столе пошевелился, но остался на месте. Сев поднял пустые руки.

— Я пришёл с миром.

— Филин, это я его позвала! — я молотила руками по барьеру, но тот, похоже, был звуконепроницаемый, поэтому взывать к здравому смыслу парня было бесполезно.

— С миром, как же. Вы всегда приходите с миром, а потом убиваете. — Фил, я впервые видела на его лице такую ненависть, бросился к нему с алебардой. Сев пожал плечами, отвёл руку в сторону, в которой тут же появился меч, и, пропустив мимо лезвие алебарды, рубанул косым ударом по плечу Фила.

Я закричала от ужаса, бросилась на барьер, но он меня не пропустил. Север ранил Филиппа, неглубоко, даже кости не задел, но ярко-алая кровь плеснула, окрасив его красную майку в тёмный цвет. Фил отскочил назад, зажал плечо и больше не подпускал Севера к себе на расстояние алебарды. Вскоре он его ранил, наискось, по груди, разорвав белую рубашку старинного покроя, потом ещё, задев руку, а Север умудрился перерубить древко алебарды, превратив её в бесполезные обрубки, и почти достал Фила, но тот кувыркнулся назад, уходя от удара путём превращения в птицу. Вспорхнув к потолку, филин спикировал вниз, в воздухе превращаясь в человека, ногой выбил из руки Сева меч, и они оба покатились по полу, сцепившись в рукопашном бое.

На всё это я могла только смотреть, крича и срывая голосовые связки. Пытаясь сломать защиту, установленную Филом, я быстро поняла, что Сев тоже установил поверх этой ещё один барьер. Наверное, не хотел, чтобы я вмешалась.

В этот момент клубок тел распался, Филипп, оказавшийся сверху, опустил кулак в лицо Сева, тот извернулся и коленом ударил его по позвоночнику, да так, что Фил слетел с него, покатившись по полу. Север, со страшным, залитым кровью лицом, подскочил и бросился на Филиппа, пока он не встал.

— Сев! — крикнула я, концентрируя энергию и пытаясь пробить защиту. Но он меня не слышал, как раз в этот момент пытаясь задушись Фила.

Я разозлилась саму на себя, на свою беспомощность и вечную нерешительность, и просто изо всех сил ударила по куполу остатками своей силы. Знак на запястье царапнуло болью, выброс энергии заставил задохнуться, но двойная защита не выдержала и пошла трещинами, причём визуально. Ещё один удар, и она разлетелась осколками.

Секунда, и я оттолкнула Севера от полузадушенного Филиппа, ещё мгновение, я схватила с пола кинжал и, стоя на коленях над его телом, приготовилась защищаться.

Сев спокойно оттёр кровь, капающую с носа и поднялся на ноги. Ещё раз показал пустые руки.

— Я пришёл с миром. — Фил в ответ на его слова попытался пошевелиться, но я приставила кинжал к его горлу.

— Успокойся и выслушай, Филипп. Я сама его вызвала, — я холодно смерила взглядом сначала одного, затем другого. — Ты ослушаешься грависа, Девятый?

— Нет. — Фил осторожно отодвинул кинжал и невесело усмехнулся. — Раз уж ты так решила. — Я поднялась на ноги, засунув кинжал за пояс, и подала ему руку. — Сев, ты в порядке?

— Лучше не бывает, — улыбнулся тот, размазывая кровь по щеке. Знаком предложив ему сесть, я перевязала рану Филиппа, заставив его снять любимую красную майку, залитую кровью, как своей, так и чужой. Затем занялась ранами Севера. Пока я осторожно срезала с него располосованную рубашку, прилипшую к ранам, он прикладывал к распухшему носу полотенце, намоченное холодной водой. Фил то и тело кашлял, потирая горло, смотрел на Севера с ненавистью, но ничего не говорил.

Занимаясь ранами, я обдумывала, в какой форме подать произошедшее Филиппу, чтобы обойти ситуацию с клятвой, но ничего придумать не могла.

— Лина, объясни наконец, что этот. — Фил мотнул головой в сторону Сева, — делает здесь? Зачем ты его вызвала?

— Я уже говорила, что Хаос на свободе. Это касается не только ордена венефов, — прищурившись, я подарила Северу предостерегающий взгляд, чтобы он не вмешивался. — У меня есть кое-какие догадки, но я не знаю многого, поэтому иногда связываюсь с орденом инкантар.

— А почему здесь? Это же школа венефов! — Фила сложно было успокоить.

— Не переживай, Бенедикт об этом знает и ничего насчёт этого не сказал. Я делала всё по своему усмотрению.

— Но он пытался тебя убить! — Фил искренне не понимал, как можно спокойно разговаривать с инкантаром. Я про себя решила потом проверить толерантность своего ордена к инкантарам. Состояние войны перед угрозой Хаоса меня не устраивало, и мне бы хотелось, чтобы в них не видели врагов.

— Ещё ни разу не пытался, — подал голос спокойный Север. — Напротив, она уже раз спасла мне жизнь, и я ей тоже. — В ответ я кивнула, а Фил потрясённо переводил взгляд с меня на него.

— Я ничего не понимаю, — признался он.

— Я чуть позже объясню всё подробнее. А пока мне надо связаться с Даном, появились проблемы, в которых мне нужна его помощь. Фил, мне нужно, чтобы ты пока ничего не говорил остальным, пока я не посоветуюсь с Даном.

— Ты уверена, что ему можно доверять? — Филипп сжал губы.

— Да, — кивнула я. — Пока — можно.

— Как знаешь. Всё равно, поделом ему. Если что — зови, я приду первым, гравис. — Фил неприязненно покосился на Севера и вышел из комнаты.

Когда мы остались вдвоём, я тяжко вздохнула.

— Дурдом. — Север отмахнулся от моих слов. — Поможешь мне добраться до Резиденции?

— Если только меня никто не попытается убить. Нам только нужно выйти за территорию школы, в район того фонтана, где мы встретились в последний раз. Ты что, во время последнего боя вычерпала всю силу?

— Когда ломала барьер. Да, — кивнула я. Но на самом деле, прибегать к его помощи приходилось и по причине неумения телепортировать. Где географически находится школа — я не знала, поэтому выбираться отсюда с помощью крыльев не могла. Если просить помощи у Филиппа — то пришлось бы ему рассказывать всю историю и впутать во всё это.

Услышав мой ответ, Север встал и коснулся руками моих висков, и я почувствовала, как в меня перетекает чужая энергия.

— Это же твоя сила, другая, — тихо прошептала я, испытывая странные ощущения. Сила была чужая, но моё тело реагировало на неё как на нечто родственное.

— Тебе больно? — Сев искоса на меня взглянул.

— Нет, но… — растерянно начала я, но он меня перебил.

— А не больно потому, что я отдаю тебе её добровольно.

— Зачем ты это делаешь? — ещё тише спросила я.

Это ощущение, как будто что-то растёт внутри тебя, было мне знакомо, оно было сродни нехватки воздуха, вроде как будто дышишь и не можешь надышаться. Или пьёшь и не можешь напиться. Я уже испытывала это чувство когда-то, только не могла вспомнить, когда.

— Я не хочу, чтобы ты погибла, — столь же тихо ответил Север, глядя мне в глаза.

* * *

К фонтану мы решили спуститься через полчаса, когда чуть стемнеет, чтобы не привлекать лишнего внимания, и Север успеет восстановить баланс сил, поэтому сейчас я лежала в гамаке, пытаясь собраться с мыслями и силами, а Север, телепортировав откуда-то майку взамен разорванной рубашки, полировал меч, пострадавший в драке. Он уже несколько раз пытался вызвать меня на разговор, а я мычала и просила дать мне возможность подумать.

А подумать было над чем. Кто этот человек, что сначала вмешался в течение времени, а потом решил нам отомстить, за то, что мы ему мешали. Причём начать решил почему-то с меня. Ещё нужно было поразмышлять над тем, почему моя собственная сила обратилась против меня, и знак, который я начертила как поддержку в бою, ударил по мне. Кроме этого, меня беспокоила странная смена настроений Севера, словно я общалась с больным раздвоением личности. И его рисунки… Как он мог, не следя за мной (по его словам), знать всё, что со мной происходило? Что нас с ним связывает, кроме того случая, десять лет назад? И, чёрт возьми, что за странное поведение Фила? Ни с того ни с сего бросается на Сева, а потом спокойно уходит?

Итак, начитаем думать. Правда, единственное, что у меня не получается в данный момент, это думать логически. Поэтому просто будем заниматься анализом и делать выводы, хоть какие-нибудь, пусть бредовые, мне надо же двигаться в какую-то сторону, стоя на одном месте, я ничего не добьюсь.

Что касалось этого человека, о нём я знала только то, он не имеет возраста, что использует силу инкантар и венефов и что мне он откуда-то знаком. Это я заметила ещё в прошлом, но только сейчас это поняла, что меня так в нём смущало. Его глаза. У меня слишком хорошая память на детали, поэтому я могу быть уверена, что встречала его раньше.

Что касается моей силы — я сделала что-то недопустимое, раз знак до сих пор кровоточит и не заживает. Что? Я не позволила пришельцу убить себя: вызвала знак, а когда поняла, что мужчина — инкантар, ограничила ему доступ к энергии. Как я это сделала? Не помню. Именно здесь скрывается ключевой момент, а значит, надо проследить за тем, как я «колдую», и подумать, не делаю ли я чего-то неправильно.

Север. Здесь сложнее. Я совсем его не знаю, а из всего того, что мне доступно, могу лишь констатировать, что в нём слишком много загадок. Он иной раз ведёт себя благородно, словно всю жизнь воспитывался при дворе Людовика XIV, иногда поступает как человек, не обременённый ни моралью, ни этикой. Странные перепады настроения, легкомысленность и серьёзность, веселье и мрачность не прибавляли ясности. Кроме того, наша первая встреча десять лет назад. Рядом с Даном был второй ребёнок, со светлыми, словно седыми волосами.

Я украдкой посмотрела на иссиня-чёрные волосы Севера с седой прядью. Крашеный? Вряд ли, цвет естественный. Странно. Ладно, вернёмся обратно к анализу.

Рисунки. Что связывает инкантара и венефа? Мы несовместимы и взаимоисключающи. А если не так? Что связывает двух грависов? Наш орден охраняет Хаос, и Север говорил, что, несмотря на войну между нами, они занимаются тем же. Я — гравис, ведущая, и я хранитель Ария, ключа от тех самых врат, за которыми заключён Хаос. А что если и в их ордене есть что-то подобное? Вдруг, Сев тоже хранитель? Если это так, то связь между нами могла существовать как раз через ключи. Надо будет узнать, только осторожно, расспросы на такие темы всегда были некорректными.

А что касается Филиппа, то, скорее всего он зол на инкантар за что-то, и не мог не отомстить, но я ему запретила, как ведущая, и он подчинился. А что касается моих мотивов… Я не хочу вмешивать в свои проблемы орден, а раз ещё один виновник произошедшего находится в этой комнате, то почему бы и не заручиться его поддержкой. Единственное, надо поговорить с Даном. Во-первых, обо всём, что между нами произошло, а во-вторых, что, к сожалению, важнее, что делать с моим преследователем. Я думаю, он единственный, кто может обойти клятву, ведь он хрономер, а значит, может узнать сам, что произошло в прошлом.

— Это, конечно, всё крайне познавательно и занимательно, но не позволите ли Вы, милая леди, пригласить Вас на вечернюю прогулку? — Север не отрывался от своего занятия, и я не подозревала, что он может так очаровательно улыбаться с таким ехидным взглядом. — И, кстати, у меня действительно есть ключ. Такой же, как у тебя.

— Сев! — возмутилась я. — Ты что, всё это время следил за моими мыслями? Наглец!

— Я не виноват, что ты так громко думаешь, — он пожал плечами, оглядел меч и спрятал его в материализованные ножны. — И да, насчёт меня ты почти права. Образование я получил при дворе. Правда, не короля-солнца, но кого-то очень похожего.

— С тобой всегда надо быть начеку. Всё время забываю, что читать мысли для вас в порядке вещей и не считается дурным тоном, — коря себя за неосторожность, я покачала головой. — Ладно уж, раз ты в курсе всего, что ты думаешь насчёт мужчины?

— Пока затрудняюсь сказать что-то определённое, но я в процессе. — Сев встал и потянулся, зевнул, а потом вытряхнул меня из гамака. Я попыталась пнуть его, но из-за неожиданности промахнулась.

— Ты чего? — подозревая, что выгляжу глупо с разинутым ртом и сидя на полу, поинтересовалась я. — Совсем спятил?

— Через минуту ты бы с него сама свалилась, без моей помощи. Гамак с той стороны надорвался, — невозмутимо поведал он, помогая мне подняться, и улыбнулся. Я ни разу не слышала, чтобы он смеялся, он всегда усмехался, хмыкал, фыркал, но никогда не смеялся.

Я озадаченно пощупала гамак и нашла место, где разошлись швы.

— Как ты это заметил?

— Не заметил. Предвидел. — Сев протянул мне ветровку на молнии, которую я как раз подумала поискать.

— Ты как Дан что ли? — я в очередной раз поразилась полной непрогнозируемости его действий.

— Хуже. Даниэль — хрономер. Я — провидец. Как раз хотел тебе это наглядно показать. Я могу видеть прошлое и будущее, а Дан может его менять, причём вне зависимости от степени удалённости, но никак не может его просто увидеть. Чтобы посмотреть то, что произошло двадцать лет назад — ему придётся вмешаться в русло времени, а он этого делать не будет. Он не помощник.

— Мне всё равно надо с ним поговорить, — я уже махнула рукой на то, что он в курсе всего, что творится у меня в голове. — Ладно, пойдём.

Сев ничего не сказал, он никогда не говорил лишнего, когда знал, что собеседник его понимает. Поэтому он, как и я, трансформировал тело и вырастил крылья, как у летучей мыши. В ответ на мой невысказанный вопрос, он напомнил, что в его измерении культ ночи и луны, и для него так же странно смотреть на мои крылья, покрытые мягкими перьями, как мне — на его.

Север неплохо летал, то, что начался дождь, не помешало нам быстро добраться до фонтана. Он как раз вёл обратную трансформацию, я же её только что завершила и вертела головой по сторонам. В очередной вспышке молнии я увидела фигуру, закутанную в тёмный плащ, возле деревьев, она как раз поднимала руку, когда я сообразила броситься на землю самой и успеть повалить Севера. Над головой пронёсся со свистом тонкий луч света.

— Бежим! — Сев быстро сориентировался, мёртвой хваткой вцепился в мою ладонь и бросился зигзагами прочь. — Он точно не инкантар! — крикнул Север сквозь шум дождя. Я как раз в этот момент угодила обеими ногами в лужу и набрала полные кеды воды. — Он блокировал моё восприятие действительности! Я не смог почувствовать его намерений!

— Телепортируй! — крикнула я, бросаясь в сторону, спиной чувствуя следующую атаку.

— Не могу! Блок! — хорошо, что Сев взял с собой меч, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, но потом вспомнила, что он владеет такой же силой, что и Дан, а, значит, мечник из него никудышный и приуныла, насколько это было возможно в такой ситуации. — А здесь ты не права, мечом я владею отлично! Я же аристократ! Как без этого! — Сев даже в этой ситуации белозубо улыбался. Я его оптимизма не разделяла, поэтому, успев накопить немного сил, использовала их на телепортацию метательных ножей и лука Стихий. — А стрелы? — Спросил Сев, когда мы остановились отдышаться у какого-то дерева, а заодно и проверить, где наш преследователь.

— А он волшебный, — сухо произнесла я, если конечно можно казать сухо, когда у тебя под ногами собралась лужа. Первый страх уже прошёл, и я поспешила успокоить себя тем, что может быть это всего лишь ещё один ученик школы, которому вздумалось побродить под дождём и потренироваться.

— Бежим! Шевелись! — толкнув меня перед собой, Север не особо церемонился, что тычок пришёлся по свежей ране. Я уже замечала, что он не всегда галантен и обходителен. Как раз в этот момент появился наш преследователь. Перемещался он довольно странно, мигая, он исчезал в одном месте, а появлялся в другом. Я, зная сколько сил отнимает точечная телепортация, а, тем более, не одна, не понимала, зачем такая бездумная трата сил.

Я вскинула лук, пытаясь прицелиться, но мужчина исчез и появился прямо передо мной. У него в руке был всё тот же огромный меч, и в замахе он выглядел очень угрожающе. Мы с Севером бросились в разные стороны, а меч ненадолго застрял в дереве.

— Это нам снится. Точно-точно, — тяжело дыша, сказала я Севу, увидела его ошарашенное лицо и довольно улыбнулась. Не ёрничать в такой ситуации было бы глупо. Эх, помирать, так с музыкой. Я укусила себя за запястье, после чего констатировала, — нет, не снится, — и с идиотским смехом оббежав преследователя, рванула в противоположную сторону. Меня распирал смех, хотя если учесть, что нас пытались убить, это было очень странно. Сев тоже так считал, поэтому двинул мне в солнечное сплетение, когда мы отбежали достаточно далеко.

— Ёпрст! — прохрипела я, этим невразумительным сочетанием букв охарактеризовывая своё столкновение с его кулаком. Смеяться резко расхотелось.

— Никаких истерик. Держи себя в руках. — Сев озирался по сторонам, сжимая в руках меч. Я восстанавливала дыхание после удара, понимая, что он только что прекратил истеричный смех и странное состояние, что мной овладело. — Вот, уже лучше. Чёрт, он всё же использует силу инкантар. Только что влез в твоё заблокированное сознание, а это исключительно наша привилегия.

— Пытался свести с ума? — я с ужасом смотрела на серую стену дождя, чувствуя себя усталой, разбитой и опустошённой. Уже совсем стемнело.

— Если это так, что тыочень весело сходишь с ума. — Север, видимо тоже был на грани истерики, судя по его откровенно сумасшедшей улыбке. Я поёжилась и перевела взгляд на его меч, впервые замечая его фактуру. Он был словно из чёрного отполированного до блеска камня. Неожиданно мне в голову пришло знание, что это меч Некроманта, он действительно сделан из особого вида камня, и вообще это ритуальный меч для жертвоприношений. А количество насечек на рукояти — это сколько смертей этот меч принёс. Я вздрогнула и подняла глаза на Сева. Он, похоже, и не делал ничего, но эти неожиданные знания…

— Здесь есть кладбище? — вдруг спросил он, вглядываясь в темноту.

— Да, — кивнула я, не менее напряжённо глядя в другую сторону. — Возле фонтана.

— Там нас будет сложнее вычислить. И оттуда легче телепортировать. Идём, — он подтолкнул меня в плечо и шагнул дальше в темноту.

— Ты уверен, что сейчас стоит двигаться? — спросила я, следуя за ним и не переставая оглядываться. Север ответить не успел, откуда-то с дерева спрыгнул наш недавний знакомый. Я и Сев отпрыгнули в разные стороны, поэтому он приземлился между нами, коснувшись рукой влажной земли, и очень медленно распрямился.

— Куда это вы собрались? — его урчащий, необычный голос, казалось, проникал в душу. Я не понимала в чём дело, но решила всё же воспользоваться предложенной возможностью и рискнуть заговорить.

— Что тебе нужно?

— Артефакты, — пожал плечами он, пока не проявляя никаких признаков агрессивности. Он просто изучал моё лицо, потом его взгляд остановился на моей груди, там, где был Арий.

— Не дождёшься, — подал голос Сев. Он оттеснил меня и резко начертил знак тьмы. Я сама отпрыгнула в сторону, понимая, что чужеродная по природе сила может попасть и в меня. Север, чуть присев, схватился за воздух, как за невидимый обруч, и резко закрутил, получая мини-торнадо, и держа его вокруг нас, как щит.

— Неплохо. Но этого недостаточно, — заметил мужчина. Затем посмотрел на Арий, перевёл взгляд на лук, который я держала в руках. — Я могу сохранить вам жизни, если вы отдадите мне ключи и артефакт.

— Это лук что ли? — ошарашено спросила я, но ответа не получила. Вместо этого мужчина атаковал, торнадо приняло удар на себя и исчезло. Я натянула тетиву и выстрелила, бинты погасили отдачу, я попятилась и выстрелила снова, а Север замахнулся мечом.

Мужчина, казалось, не имел костей. Он сбил в полёте обе силовые стрелы, успел парировать выпад Сева, на долю секунды оторвал одну руку от рукояти и выстрелил в меня молнией.

Разряд опалил щёку, ударив в землю чуть левее, обратив песок в гладкий слиток, я чудом увернулась, но осталась на ногах, снова натянула лук. Удар отшвырнул в дерево, тетива лопнула, щёлкнув по бедру, я дёрнулась вперёд, видя, что Север лежит без сознания, выхватила нож, но сильный удар в челюсть опрокинул на спину.

На руку с ножом опустился тяжёлый ботинок, я глухо зарычала, когда мужчина грубо сорвал с шеи Арий. Соприкоснувшись с его кожей, камень, имевший светло-фиолетовый цвет, вспыхнул ярко-алым, а мужчина зашипел от боли. Я попыталась замахнуться свободной рукой, но он отмахнулся, полоснув по животу моим же ножом.

Теряя сознание от ярости и бессилия, я почувствовала какую-то нечеловеческую ненависть, словно встретила кровного врага.

— Сольо, Харак, — хрипло приказала я не своим голосом. Слова ожгли горло. Моя вторая личность, о которой я и думать то забыла, спасла мне жизнь.

Он телепортировал, бросив камень.

Я, с трудом понимая, что приказала врагу исчезнуть, используя странное наречие, которое никогда не слышала, села, дрожа от боли.

Дождь всё ещё лил, мокрые волосы прилипли к лицу. Опираясь на истерзанный лук, я добрела до Сева и похлопала его по щекам. Он слабо застонал и сел, держась за спину.

— Ты как? — шёпотом спросила я, горло саднило, словно те слова были огненными.

— А где?.. — вместо этого спросил Север, оглядываясь по сторонам и жмурясь от брызг дождя, летящих в лицо.

— Где-то здесь. Скоро вернётся, — я прижала руку к животу, чтобы кровь хоть немного остановилась. Заниматься ранами было некогда. — Давай, поднимайся, идём к кладбищу.

Он хотел сказать что-то, но промолчал, помогая мне подняться, хотя сам едва стоял на ногах. Мы почти добрели до фонтана, когда Север вдруг отпихнул меня в сторону, выхватывая меч.

В очередной раз нахлебавшись воды пополам с песком, я попыталась встать, но резкая боль в груди не давала мне даже дышать. Следующие минуты выпали из моей жизни, я не следила за боем, поскольку нарастающая боль в груди, отдававшая в голову, прекрасно давала понять, что я на грани сердечного приступа. Врачи говорили не перетруждаться…

Реальность ворвалась в виде мужчины с ножом в руках, дёрнувшего меня с земли за волосы, запрокидывая голову и обнажая горло. Сквозь боль и гаснущее сознание, я сжала Арий, не надеясь на помощь Сева, а потом потеряла сознание.

* * *

Я очнулась оттого, что меня осторожно уложили в кровать. Тела я не чувствовала, боли тоже, не испытывая никаких эмоций, я открыла глаза и встретилась взглядом с Севером.

— Ты жива?! — он отшатнулся, а потом начал прощупывать мой пульс.

— А ты собрался меня хоронить? — улыбнувшись, подумала я, зная, что он услышит. Я пошевелила рукой и тут пришла нежданная боль.

— Лежи, не двигайся. Заряд такой силы очень сложно выдержать, — посоветовал он, я недоуменно на него покосилась, не понимая про какой заряд идёт речь. Сев как раз срезал с меня майку и осторожно обтирал намоченным полотенцем кожу. — Странно, столько крови и ни одной раны. — Пробормотал он вполголоса.

Я промолчала, вспоминая о ране на животе.

— Позволь, я помогу, — прошептал голос у меня в голове, и я в очередной раз потеряла сознание.

Шёл дождь. Глухие раскаты грома отдавались в ушах. Слепили молнии. И вдруг…

Я точно помнила, что я потеряла сознание, когда мужчина с ножом пытался перерезать мне горло. Но я извернулась, встала, оттолкнув его от себя, и подобрала лук, превращая его в меч. Север исчез.

Последовавший бой напоминал что-то сюрреалистическое, танец в воздухе и на земле. Сначала — на мечах, я и не подозревала, что клинок может стать продолжением руки. Мы сражались на равных, ни один из нас ещё не получил раны, а когда клинок моего противника сломался, он отшвырнул его в сторону и использовал силу.

Срезая капли дождя, невидимая волна выбила из моих рук меч, я резко села, сгребая лужу в водяной хлыст, замахнулась, но он рассыпался осколками льда.

Сверкнула молния, он мысленно ухватился за неё и послал в мою сторону. Я отпрыгнула и зависла в воздухе, удар попал в лужу, и заряд, по пути наименьшего сопротивления, помчался обратно к моему противнику.

Возможно, он получил удар, я об этом так и не узнала, занявшись погодными условиями. Согласно моему желанию, дождь внезапно прекратился, серое небо расчистилось, показалась бледная луна.

Мужчина едва заметно повёл рукой, и тучи вновь стали наплывать с запада. Едва слышный гром возвестил о начале новой грозы. Я сосредоточенно подняла руки к небу и резко сжала кулаки. Тучи вновь рассеялись.

В этот момент я словно очнулась. Глянув на свои руки, я с ужасом поняла, что все мои раны залечились, и что энергию я беру не из своего внутреннего баланса, и даже не из внешней среды, как инкантар. Я через песчинку своей души связалась с потоком энергии всего нашего мира. Моя кожа светилась, особенно концентрируясь на знаке на запястье.

Секунда, и меня снова вытеснили на галёрки сознания, удивление исчезло, та часть моего сознания, что захватила контроль над телом, снова увернулось от разряда молнии, вызванной противником. Его действия были странными, словно испуганными, особенно после того, как он как он увидел золотистый свет, окутывающий моё тело.

Он телепортировал вплотную ко мне, схватив за шею, а я твёрдо глянула в его жёлтые глаза и выдержала взгляд, чувствуя, как в том месте, куда касаются его руки, жжение. В прошлый раз, когда он так выкачивал из меня силы, я почти потеряла сознание, в этот же раз вся энергия мира была на моей стороне.

Стоп, в прошлый раз?

Дух Хаоса!

Эта внезапная мысль холодной волной окатила спину, я не успела заметить нарастающего гула, лишь вцепилась в противника, наверное, от испуга, а он, взглянув в мои глаза, не смог пошевелиться.

Сверкнула молния, и ударил гром с такой силой, что я едва не лишилась слуха. А потом, луч света с небес ударил в нас обоих, отправив в темноту без вкуса и запаха.

Я стояла, если это можно так сказать, в полной тьме возле зеркала без рамы, в котором было моё отражение. Секундой спустя я поняла, что это не отражение, а я сама. Ну, или моя некоторая часть.

— Угадала, — в голубых глазах другой меня была насмешка. — Всё, что ты видела — я. Ты слишком медленно реагируешь в сложных ситуациях, легко поддаёшься боли, поэтому мне и пришлось помочь, хотя у меня не было желания вмешиваться. Что произошло дальше, когда мы с тобой потеряли сознание, лишь мои догадки. Из всех чувств тела работал только слух и осязание. Ты, собственно, там тоже была, но твой страх боли был сильнее сознания. Я смоделирую ситуацию, смотри дальше.

После чего она исчезла, и я оказалась возле своего тела, лежащего с открытыми глазами. Рядом, лицом вниз, лежал дух Хаоса. Видимо, какая-то его особая защита исчезла, и на поляне появился Север, сразу же бросившийся ко мне.

Я поразилась бледностью своего лица, когда Север откинул мои волосы назад, а когда он закрыл мне глаза, нервно дёрнулась. Осторожно положив моё бездыханное тело на землю, Север медленно поднялся, материализовывая меч, вокруг которого был могильно-зелёный свет. Я не успела даже вскрикнуть, как он, пробормотав что-то на незнакомом языке, вонзил меч в спину лежащего анима, а из земли вырвались две костлявые, едва покрытые гниющей плотью, руки и утянули тело под землю.

Затем он осторожно обхватил меня и коснулся губами щеки. Странно было видеть это со стороны и в то же время почувствовать мягкое прикосновение к собственной коже.

Он что-то говорил, я не понимала, или не хотела понимать, зная, что смысл меня не обрадует, а потом он прошептал, а у меня всё сжалось от его слов.

— Ты не должна была умирать. — Сев стирал капли дождя с моего бледного лица. — Ведь это ты со мной будешь тогда, когда придёт мой черед. И это ты убьёшь его! — На лице Севера появилось странное выражение, и злобная улыбка появилась на губах. — Я верну тебя, чего бы мне это не стоило!

В ту же секунду у меня перед глазами всё завертелось…

Я лежала во тьме с открытыми глазами в чужой кровати, слушая тихое дыхание Севера рядом. Всё, что я увидела, ещё предстояло осмыслить, но больше меня занимало то, что Сев ещё не знал, что наш враг — дух Хаоса. Кроме того, придётся объяснять, как я осталась жива после такого боя, а ему стоит поведать о том, каким же он образом собирался меня вернуть, если уж я на его взгляд была мертва.

— Некромант, — вдруг пришёл ответ. Его меч, непонятная сила, всё связалось в одну понятную систему.

Я вздохнула и попыталась уснуть. Лучше будет обо всём подумать утром.

* * *

Я проснулась от того, что лучик света падал на лицо. Я блаженно потянулась, радуясь, что наконец-то выспалась, а потом резко села, вспоминая всё, что произошло.

Я оглядела своё тело — ран не было, на животе осталась полоска тонкого шрама, видимо, когда я нашла связь с энергией мира, излечилась. Я повернула локоть и едва не вскрикнула. Со спины на левую руку, до самого запястья ветвился сизый шрам, похожий на молнию. И от молнии.

Испуганная знанием, я завернулась в одеяло и поискала Сева, но не нашла, зато заметила одежду на столе. Там же было и большое махровое полотенце, поэтому, обнаружив за одной из дверей огромную ванную комнату, оформленную в стиле позднего рококо с обилием позолоченных элементов, я с удовольствием забралась под душ, распевая: «Yellow submarine».

Подсушивая волосы и чувствуя себя словно заново рождённой, не ощущая никакого дискомфорта и напоминания о ранах, я надела одежду, что великодушно оставил мне Север взамен моей, безвозвратно испорченной, и вышла в комнату.

— Как себя чувствуешь? — спросил Сев. Он стоял у окна, придерживая одной рукой задёрнутые шторы и едва заметно улыбаясь, видимо он слышал все мои музыкальные подвиги. Солнце на улице светило просто невыносимо ярко.

— В порядке, — уверила я, расчёсывая мокрые волосы пальцами.

— Голодная? — он плотнее задёрнул шторы, а потом, не дожидаясь устного ответа и опять прочитав мои мысли, куда-то исчез.

Пока Север, как настоящий мужчина, добывал еду, я огляделась, прикидывая, где я могу находиться. В глаза сразу же бросилась картина напротив кровати, как раз на той, где я спала. Это было кошмарное творение, рассматривать которое можно было, лишь зажав нос. Картина изображала мёртвых епископа и рыцаря в полуоткрытых гробах, кишащих червями.

— Перед смертью все равны, — подумала я, разглядывая картину. Судя по размеру и стилю, так же прекрасной сохранности, я поняла, что это не оригинал, а репродукция, да и подпись «Sever fecit» наводила на размышления.

Да, чтобы хранить такое произведение в спальне, нужно быть очень эксцентричным человеком.

— Или некромантом, — мелькнула мысль, когда я остановила взгляд на окнах. Дело в том, что между двух окон был скелет странного человекоподобного создания с крыльями, к которым крепилась тёмная ткань, не пропускающая солнечного света. Я поёжилась, ощущение было, словно я попала на выставку. — Дети, экспонаты трогаем только глазами. Глазами, я сказала! — С улыбкой подумала я, вспомнив школьные экскурсии.

Усмехнувшись, я вернулась к небольшому письменному столу, на котором только сейчас заметила свой меч. Рядом была коробка с метательными ножами.

Погладив знакомое лезвие, я превратила меч в жезл и спрятала на поясе, а потом не удержалась и достала из коробочки один нож. Лезвие его было настолько остро, что я мгновенно порезалась, дотронувшись до острия. Слизнув появившуюся капельку крови, я вернула нож в коробку.

Поглядев по сторонам, я задумчиво закусила губу и попыталась мысленно связаться в Вадимом. Ответа не было, впрочем, и со всеми остальными тоже.

Я как раз хотела выглянуть в окно, когда в комнате появился Север.

— Я бы не советовал этого делать. Солнце слишком яркое. Пойдём, я уже всё приготовил, — от неожиданности я выпустила штору и безмолвно последовала за ним, не переставая удивляться странной, пришедшей в упадок, роскоши. Было такое ощущение, словно здесь уже давно никто не жил, но в былое время это место поражало своим великолепием: богато расшитые портьеры, винтовые лестницы с изящными завитушками, множество портретов в старинных костюмах.

Мы прошли мимо многочисленных комнат и вошли в большую обеденную залу, где стоял накрытый стол.

— Неужели такое ещё сохранилось? — поражённо спросила я, когда Сев, со всеми почестями предложил мне занять своё место.

— У вас может и не сохранилось, а здесь — всё такое, — невозмутимо поведал он, наливая в бокал красную жидкость из бутылки.

— «Здесь» — это где? — настороженно спросила я, начиная крутить колечко в ухе, предчувствуя, что ответ меня не обрадует.

— Здесь — это у меня в поместье. — Сев поднял бокал в мою честь и пригубил, едва заметно улыбаясь.

— Да где оно находится? — не выдержала я и подскочила. — Только не говори, что мы в твоём мире!

— Угадала. — Сев кивнул, чтобы я села. — Я отослал всех слуг, так что тебя здесь никто не увидит и ничего тебе не сделает. Да и закон гостеприимства здесь свято чтут, а ты — моя гостья.

Я нервно сглотнула, попыталась снова связаться с орденом, но ответа не было, а потом махнула рукой и начала есть. Удивляться я уже устала.

Без лишних вопросов после обеда мы обосновались в небольшой комнате с камином и несколькими креслами. Вот тогда-то Север и завёл разговор обо всём, что случилось.

— Сколько я была без сознания? — первым делом поинтересовалась я, настороженная тем, что никто до сих пор не забил тревогу, что я отсутствую.

— Два дня. — Север удобно устроился в кресле, заложив руки за голову. На моём лице отразился ужас, он пояснил. — Я не знаю, где находится ваша Резиденция, а ваша школа под осадой того парня.

— Я знаю, кто он, — я справилась с чувствами и хотела рассказать ему о нашем неудачном вызове анима с Даном, но передумала. В компании Сева я уже научилась прятать собственные чувства и мысли, и поэтому я была уверена, что он ничего о том случае не знает. — Это дух Хаоса.

— Уверена? — Сев резко подобрался, как для прыжка, я объяснила, что когда сражалась с анимом, поняла это по его манере использовать энергию. О том, что я сама в тот момент была без сознания, а потом в состоянии клинической смерти, предусмотрительно умолчала. Он задумчиво подпёр голову кулаком и задумался.

— Сев, а почему ты посчитал, что я умерла? — осторожно спросила я, пытаясь перевести тему на интересующие меня вопросы.

— Признаком смерти является отсутствие признаков жизни. — Сев взглянул на меня. — Ты не должна была умереть, но ты была мертва. Мне продолжить? — Я постаралась, чтобы никакого удивления на моём лице не отразилось, и спокойно кивнула. — Я вижу будущее. Не всегда, и оно часто отрывочное, как воспоминание или сон. В день своего восемнадцатилетия я получил особое зеркало, единственное в этом мире способное фокусировать разрозненные видения и давать чёткую картинку. А я как раз интересовался тем, как я умру. Вообще, любой Девятый незадолго до кончины во сне видит обстоятельства собственной смерти, чтобы быть готовым и успеть передать дар, но не все принимают этот сон к сведению. Я же хотел быть уверенным. Да и ещё меня смущало одно дело. Дальше осени этого года увидеть будущее не получалось. Словно случилось что-то, что уничтожило всю предопределённость.

— Хаос, — тихо прошептала я, но Сев услышал и кивнул.

— Хаос. Я использовал зеркало и увидел свою гибель, а это случится как раз осенью этого года. И в том видении со мной была ты.

— Я тоже… умерла? — с странным чувством заторможенности спросила я, а получив утвердительный ответ, встала и начала расхаживать по комнате. — Ты мог и ошибиться.

— Нет. Я помню твоё лицо с первой нашей встречи, десять лет назад, а после того, как я увидел тебя в зеркале — начал за тобой наблюдать. Я подозревал, что ты будешь новой Девятой. Ошибся только насчёт грависа. Можешь удостовериться сама — я покажу тебе это зеркало.

— Уверен? — я остановилась напротив него, сложив руки на груди.

— Да. Оно там. — Север кивнул куда-то за свою спину, я заметила в тёмном углу странный предмет, накрытый чёрным покрывалом. — Правда, ты должны быть готова к смерти. Если боишься — то лучше и не пробовать.

— Я уже приняла эту мысль, всё в порядке. Ты меня даже заинтересовал. Если можешь — покажи сейчас всё, что произойдёт, — я действительно чувствовала себя не удивлённой. За последнее время столько всего произошло, что даже известие о собственной гибели я восприняла относительно спокойно. Разве что потом, когда все испытанные эмоции накопятся — у меня случится очередной нервный срыв.

Сев медленно поднялся и шагнул ко мне, оказавшись так близко, что я разглядела в его серых, как сталь, глазах собственное отражение. Он долго смотрел на меня, пытаясь что-то понять, а потом протянул руку и коснулся моего лба. Перед глазами всё поплыло, я пошатнулась, но Север подхватил меня за плечи.

— Я сковал твои силы, чтобы зеркало не убило тебя раньше времени. Через пару минут всё пройдёт, — я промычала что-то маловразумительное, пытаясь сфокусировать взгляд.

— А… — придя немного в себя и встав на ноги, я кулаком заехала ему под рёбра. — А меня спросить не надо было? Верни мою силу!

— Ох, — выдохнул он, потирая место удара и улыбаясь. — Расслабься! Дыши носом! Носом дыши, кому говорят! Закрой глаза!.. Повторяй про себя: «Хоть полсвета обойдёшь, лучше Сева не найдёшь!». А теперь постарайся… — Он не договорил, потому что ему пришлось ловить мои руки. — Успокойся! Мне не хочется усмирять тебя мечом! Ты сама захотела посмотреть на будущее. Когда посмотрим — я верну тебе силу.

— Крокозябра неблагодарная, — ругнулась я. — Ладно, где твоё зеркало?

Сев не ответил, он с улыбкой достал из шкафа какую-то старую потрёпанную книгу с кожаным тиснением и решительно открыл её посередине, затем стал торопливо перелистывать. Найдя то, что нужно, он для себя очертил ногтём то место, с которого нужно читать.

То, что он читал, не особенно ему нравилось, судя по тому, как он нахмурился. Сев захлопнул книгу и, отойдя к зеркалу, стянул с него тёмную ткань. Она бесшумно упала вниз, обнажив матовое, ничего не отражающее зеркало в тонкой, кованой раме высотой в человеческий рост.

Я, заинтересовавшись, захотела потрогать странную, словно колыхающуюся поверхность, а Сев не успел перехватить руку.

В ладонь вошли сотни ледяных иголочек, в голове разом зашептали голоса, я уже почти шагнула в манящую черноту зеркала, когда Север схватил меня за плечи.

— Ты с ума сошла? — я потёрла глаза, сгоняя наваждение. Сев глядел на меня, словно я на его глазах заминировала Красную площадь и теперь держала детонатор в руках.

— Я ещё не успел снять с него защитные линии, — он провёл рукой по металлу рамы, начертал несколько закорючек, по зеркалу прошла рябь. — Ты в курсе, что едва не погибла? — Он вдруг пожал плечами. — Видимо, раньше времени мы с тобой не умрём. Ладно, сейчас постарайся глубоко вдохнуть и шагай в зеркало. Всю ситуацию ты будешь воспринимать из будущего тела. Поменять ничего не сможешь, даже не пытайся. И заранее, будь готова к ощущениям. Будет больно.

Он развернулся и исчез в матовой пустоте зеркала. Я осторожно коснулась рамы. Наблюдать всё из своего тела? Знакомое ощущение.

Я глубоко вдохнула и шагнула в чёрное «ничто» в раме.

* * *

— Бежим! — приказала я, точнее моя будущая версия. Ощущения были неприятными — вроде сна, когда понимаешь, что спишь, но повлиять ни на что не можешь.

Оглянувшись, я увидела рядом с собой Севера, и сердце гадко ёкнуло в груди. Он был усталый, сам на себя не похожий, измученный, на потрёпанной одежде — кровь.

Своды каменного коридора, по которому мы бежали, поддерживали зеркальные колонны с каннелюрами, чередовавшиеся с квадратными в плане без борозд, в одной из них я увидела своё мелькнувшее отражение. Себя я не узнала, настолько сильно изменилось моё лицо. И эти синие глаза…

Больше я разглядывать не могла, потому что я-будущая распахнула огромные двери, ведущие в залу с громоздким троном в центре, опутанном разрубленными цепями. Сердце сбилось с ритма. Это было место из постоянно преследовавшего меня кошмара. Только на этот раз трон не пустовал.

На нём сидел высокий, обнажённый до пояса юноша, которого я-будущая знала, судя тому, как мгновенно напряглись руки, сжимающие меч.

— Здравствуй, — его негромкий голос эхом прокатился по зеркальному тронному залу. Он выглядел очень молодо, не больше двадцати лет, тёмные прямые волосы спускались до плеч, но в ярко-жёлтых глазах была тоска, говорившая, что он намного старше того возраста, на который выглядит. После приветствия он встал и медленно спустился по ступенькам трона, ступая тихо, как кошка.

Север, ранее бежавший за мной, сейчас стоял позади меня.

— Здравствуй, обрётший имя. Здравствуй, Моргет, — столько язвительности в собственном голосе мне доводилось слышать впервые. Мои пальца оплели кровавый Арий, в оправе из странного металла, а на запястье пятном выделялся и не пропадал солярный знак. Значит, наш старый орден исчез.

— Не мне говорить с тобой, гравис. — Моргет посмотрел чуть в сторону от меня, я оглянулась, чтобы как раз заметить фигуру, закутанную в тёмный плащ до пят, а у ног её лежал мёртвый Север.

Секунду, а может и целую вечность, я вглядывалась в плащ, скрывающей кого-то. Кого-то знакомого? И в глазах, зелёных глазах этого… человека?.. стояли… слезы?..

Рука медленно поднялась…

Я бросилась в сторону, плетя сложную защиту пальцами, но не успела. Страшная боль взорвалась в сознании, и с диким торжествующим криком я очнулась на полу, возле зеркала.

Рядом, в той же позе, что и в видении, лежал Север с открытыми глазами. Я испуганно подскочила к нему, испугавшись, что он умер, но Сев вдруг моргнул и перевёл взгляд на меня.

— Забавно, правда? Ты проживёшь не намного больше, чем я, — он, не скрывая дрожи, взял мою руку.

— Почему ты так решил? — я удивилась, какие у меня холодные руки по сравнению с его.

— Я умер в тот момент, когда ты начала падать. — Сев закрыл глаза и положил мою ладонь на свой пылающий лоб.

«Хорошее же будущее нас ожидает, — подумала я, глядя в тёмное зеркало. — И кто тот человек, что с такой лёгкостью убил нас? — Меня острой иглой пронзила мысль о нашем преследователе, духе Хаоса. — А что если это он? Надо вернуться и попробовать ещё раз посмотреть, может, всплывут какие-то детали, которые смогут помочь выяснить, кто все эти люди.»

— Сев, как насчёт второго захода? — я подёргала его за прядь волос. Он приоткрыл один глаз и прищурился.

— Думаешь увидеть что-то, что пропустила? — он задумчиво закусил нижнюю губу. — В принципе, почему бы и нет.

Он поднялся, потёр поясницу и, материализовав пыльную бутылку, наверное, из какого-то погреба, долго пил прямо из горла. Сунув в мои руки бутыль, он первый шагнул в зеркало. Я, подозрительно принюхавшись к содержимому, но оставила её на полу и коснулась зеркала.

— Бежим! — голос отдался эхом в ушах. Я оглянулась на Севера и в этот раз заметила, насколько он зол. Он был совсем не похож на того инкантара, которого я знала. В волосах не было заметной белой пряди, в ухе — маленькой серёжки-колечка, на глазах застыла боль пополам с яростью. Словно это был кто-то, очень на него похожий. В руках у Севера был меч Некроманта, насечек вроде не стало больше, но сказать что-то на расстоянии, без внимательного осмотра, было сложно.

А потом я вновь умерла.

— Ты как? — спросил Сев, когда я очнулась на холодном полу. Он, скорее всего, пришёл в себя быстрее, потому что уже стол на ногах, размешивая что-то в бокале.

— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — мрачно сказала я, потирая спину.

— Выпей, — он протянул мне бокал с чем-то прозрачным.

— Это водка? — ужаснулась я.

— Помилуйте, королева! Разве я позволил бы себе наливать даме водку? Это чистый спирт! — в тон ответил Север. — Ладно, не пугайся, это просто укрепляющая настойка.

Я взяла протянутый стакан и залпом, стараясь не распробовать то, что в нём было, выпила, помня свой первый опыт по дегустации панацеи. Во рту остался терпкий привкус, я поморщилась, но действительно почувствовала себя лучше.

— Разжечь камин?

— Может разжечь, — неопределённо пожала плечами я. — Я не так уж сильно замёрзла.

— А мне зябко. — Сев присел на корточки у камина и поворошил угли. Через несколько минут запылал крошечный огонёк, в комнате сразу стало уютнее. Я забралась в кресло, поджав ноги, и смотрела, как Север подкладывает дрова.

Над камином висел большой групповой портрет, на котором была изображена молодая, красивая женщина, сидящая на изящном кресле и держащая на коленях прелестную светловолосую девочку с ямочками на щеках. За креслом, нежно прикоснувшись к плечу женщины, стоял высокий, статный мужчина, сильно похожий на Севера.

— Это твоя семья? — тихо спросила я, разглядывая портрет.

— Да. А что? — он поднял на меня тёмные глаза. Мне стало немного неуютно.

— Ничего, — поспешно ответила я, понимая, что лезу не в своё дело.

— Спросишь, почему тут не изображён я? — спросил Север, глядя на оранжевое пламя. На меня он так и не взглянул. — Потому что это я писал эту картину. После их смерти.

— Прости, я не знала, — тихо извинилась я, а Сев только кивнул. — Может, ещё одно путешествие?

— Вряд ли ты сможешь изменить то, что предначертано, — горько усмехнулся он. — Пойдём. Может, ты хотя бы сможешь понять, почему это произошло.

Вновь и вновь мы шли в прошлое, пытаясь понять, что же случится. Я не понимала, как за такой короткий промежуток времени мы могли так поменяться, стать совершенно другими личностями. Что могло произойти такого, что я перестала верить не то что в себя, в других? Перестала ценить жизнь? Ведь я-будущая прекрасно знает, что идёт на смерть, и делает это добровольно, без сопротивления.

И почему я так удивилась тем плачущим глазам? Кто эта фигура в плаще?

Кто она? Я уже знала, что это женщина, а не дух Хаоса. Вот только кольцо у неё на руке — в форме змеи, кусающей собственный хвост.

Я где-то такое видела.

Лёжа на полу после очередной смерти, я поняла, где. У Бенедикта. А вспомнив, я вновь нырнула в зеркало, не дожидаясь Севера.

И снова Моргет, опять его холодный голос, вкрадчивый и непонятный. И та фигура в плаще.

Время для меня словно остановилось. Я вгляделась в зелёные глаза, застланные слезами. Почему ты плачешь? Почему так и не говоришь ни слова, словно боясь открыться тому, кто сейчас перед тобой. Мне…

И опять взмах рукой, так медленно, словно этот жест растянулся на года. Север уже умер в очередной раз, а через пару секунд должна умереть я.

А вот и кольцо. Кольцо, принадлежащее Бенедикту. Ладонь перед моими глазами, и короткий, всего в сантиметр, шрам чуть выше запястья, возле большого пальца…

Взрыв совсем рядом с собой и странная смерть, словно наполовину, торжествующий крик…

Я ощутила холодный паркет по щекой. Из глаз медленно катились слезы.

Я поняла.

Нужно уметь смотреть правде в глаза, даже если эта правда очень больно бьёт. Ведь та, которая убила меня и убила Севера… Я взглянула на свою левую ладонь и пальцем другой руки потёрла короткий, но толстый шрам на руке, моё напоминание о том, что мне пришлось перенести.

Это я…

Давление поднялось, в глазах опять потемнело. Но я встала, впервые подчинив себе боль, а метавшееся сердце быстро успокоилось. На полу лежал Север, ещё не пришедший в сознание после возвращения. Со сложным чувством, словно увидев его впервые, я всмотрелась в его лицо. Интересно, что он сделает, если узнает, что в будущем его убью я?

Взгляд упал на картину с семьёй Сева. А что если…

Меня там не было, в том воспоминании, но я могу попросить зеркало показать мне, что произошло, что случилось тогда, больше десяти лет назад, раз Сев пытался покончить жизнь самоубийством, стоя на рельсах. И почему они с Даном стали врагами.

Я коснулась гладкой поверхности зеркала и отправилась в прошлое, а через несколько секунд вернулась, уже зная обо всём.

* * *

Все мы храним тайны. И эти тайны у каждого свои, какими они бы ни были — страшные и не очень, большие и меленькие, а может быть чужие… У каждого — своя тайна, свой скелет в шкафу.

Часто это то, о чём мы не хотим вспоминать, то, о чём хотим забыть.

Но жизнь — не альбом с фотографиями. Не сохранишь памятных моментов, не вырежешь лишнего, не подретушируешь оставшегося, можно лишь загнать подальше в подсознание, но правда всё равно покажется, во снах, в бреду, в пьяных сожалениях. Наши тайны вместе с нами.

Я не знаю, что правит судьбами людей. Что подталкивает к пропасти, кто заставляет сделать последний, роковой шаг. Наверное, мы сами в этом виноваты. Мы сами выбираем свой путь. И я сделала шаг, который, как взмах бабочки в одном полушарии, вызвал цунами в другом. Даже не желая узнавать тайну Севера, пытаясь просто понять причину натянутых отношений с Даном, я влезла не в своё дело.

Четырнадцать лет назад в семье Севера произошло то, что потом стало его тайной.

На свете много тех, кто не подходит под рамки «добра». Всех можно оправдать и очернить, были бы аргументы, но тех, кто ради наживы и ради мести убивает невинных детей…

У меня до сих пор стоит перед глазами та кровавая бойня, те шесть извергов, отец Севера, пытавшийся защитить свою семью. Они убили его. Те люди на глазах Сева надругались над его матерью и маленькой сестрой, ребёнок не выжил, женщина сошла с ума. А Север превратился в демона.

Он стал некромантом, и те шесть людей стали его первыми жертвами. Он убивал их долго, месяцами, мучил. Я на всю жизнь запомню обрызганную кровью бледную кожу и глаза, похожие на черные дыры, когда он расправился с последним. Это уже был не ребёнок. Это было исчадие ада.

Потом, он понял, что сделал, а может, и нет. Но он сбежал в наш мир, пытался жить и забыть всё, похоронить в памяти. С Даном они были лучшими друзьями. Север скрывал свою силу, но прошлое тяготило его, вот тогда-то он и попытался покончить с собой. Спасла его я. И я открыла ему тайну Дана, тайну, что он венеф. Это из-за меня Дан понял, что его лучший друг инкантар и предал его. Это я разорвала их пути, это я толкнула Сева обратно, заставила вернуться в орден, это я связала в одну наши судьбы.

Виноватых нет. Правых тоже. Мне жаль тебя, Север…

* * *

Я сидела в кресле, молча следя за язычками пламени в камине. Не было состояния умиротворённости, скорее тяжёлая апатия навалилась на плечи, делать ничего не хотелось, особенно после всего, что я узнала. Странно было осознавать, что где-то рядом, совсем недалеко притаился дух, живущий с мыслью нас убить, где-то меня ждут друзья, и я сама — частица этого мира и что-то для него значу.

Сейчас цели не было. И мыслей тоже. Наверное, это шок, неспособность принять всё как целое, сознание упорно считало происходящее сном.

— Так и будешь сидеть? — Север присел рядом с камином и поворошил угли. Искры вихрем пронеслись, как ученики из школы со звонком, и потухли, огонь разгорелся ярче, я почувствовала волну дохнувшего в мою сторону жара и просто кивнула в ответ на его слова. — И куда делся наш боевой запал? — Он поднялся с корточек и теперь стоял передо мной, тёмный на фоне огня, лишь глаза блестели, внушая дрожь.

Я долго молчала, прокручивая в голове новые знания, наблюдая, как язычки пламени отражаются расплавленным золотом на металлической отделке его кожаных брюк, и всем телом ощущая мягко навалившуюся вялость.

— Какая уже разница, — наконец произнесла я, глубоко вдохнув и медленно выдыхая, закрыв глаза и считая до десяти.

— Никакой. — Север, кажется, пожал плечами, я видела по смутным очертаниям света сквозь закрытые веки, что он продолжал стоять передо мной. — Что ты поняла?

Я съёжилась и промолчала. Чувство ужаса неприятно коснулось спины: я понимала, что если сейчас всё расскажу — меня убьют.

— Значит, ты поняла, кто нас убил? — Сев не отставал. Внезапно свет сквозь веки исчез, я почувствовала, как его рука больно сжала мне предплечье и, распахнув глаза, обнаружила его склонённое лицо в каких-то сантиметрах от своего. В его глазах отражалась бездна и пустота…

— Уйди, некромант! — я отпрянула от него, вжалась в кресло, чувствуя необъяснимый страх и больше всего на свете желая где-нибудь спрятаться.

Север вздрогнул, словно его ударили, медленно распрямился и отвернулся, глядя на огонь. Я закусила губу, коря себя за бестактность, которую ляпнула, и ещё сильнее желая оказаться подальше от всего происходящего.

Долгое время прошло в молчании, которое, словно грозовая туча, собиралось над головами. Наконец Север, не поворачиваясь, тихо спросил.

— Давно знаешь?

— Давно, — я помедлила, затем выбралась из кресла и подошла к нему. — Узнала, когда ты использовал свою силу возле школы.

— Ты была без сознания, — это было скорее утверждение, чем вопрос, но я кивнула на его слова и снова вздохнула, пытаясь отогнать наступающий пессимизм.

— Почти, — я взглянула в его ничего не выражающее лицо и в очередной раз поразилась тому, что пламя отразилось в его глазах. — Может, сделаешь кофе? — Я попыталась улыбнуться.

Он хмыкнул и исчез, чтобы через некоторое время вернуться с двумя чашками кофе, протянул мне одну и сел в кресло.

Я присела на пол у его ног, грея ладони о горячий фарфор, и чувствуя тихие попытки коснуться моего разума.

— Перестань. Я всё равно ничего сейчас не скажу, я пока сама ещё ничего не поняла, — буркнула я, бросив косой взгляд на Сева, с невинным видом изучающего рисунок кофеинок на белом фарфоре. Он улыбнулся, не глядя на меня, и лёгкое давление пропало.

Я тоже улыбнулась и глотнула обжигающий напиток. Сахар Север забыл положить, видимо на тот случай, что я люблю без него. Но так даже лучше: настроение под действием кофеина и тепла немного поднялось.

А часы незаметно отсчитывали минуту за минутой.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Севом. Он давно съехал с кресла ко мне на пол, укрытый тёплым, ворсистым ковром, и, судя по всему, уже очень долго на меня смотрел.

— Что? — мне стало не по себе, тем более что он не отвечал.

— Странные у неё глаза, — наконец заговорил Сев. Но он словно разговаривал сам с собой, а не говорил мне. Сначала я подумала, что он говорит не про меня, затем я поняла, что каким-то образом читаю его мысли. Как это прекратить, я не знала. — Я не раз замечал, что когда она злится, они темнеют до глубокого изумрудного цвета. Когда она смеётся, они светлеют, словно весенняя трава и в них пляшут золотые искорки. Обычно зелёные, они меняются до голубого, когда она в ярости. А когда она задумывается, глаза меняют свой цвет до чёрного, словно потухают, так глубоко она уходит в себя.

— Наверное, когда ты счастлива, глаза у тебя золотого цвета? — я не сразу поняла, что его вопрос относится ко мне и произнесён вслух.

— Не знаю, — честно ответила, оглянувшись на Севера и встречаясь с ним взглядом.

Что-то в его глазах заставило меня отпрянуть, лишь когда его руки оказались у меня на горле с явным намерением задушить, поняла, что обычно серая радужка растворилась в огромном зрачке, в котором не отражался свет.

— Увидела моё прошлое? — тихо спросил он, а я не смогла ответить, потому что в глазах уже темнело от нехватки кислорода. Мои ногти оставляли глубокие кровавые борозды на его руках, но он никак не реагировал на это.

— Сев… — прошептала я, теряя сознание.

Пришла в себя я от пощёчины. Распахнув глаза, я нервно ощупала собственное горло, а потом ущипнула себя, чтобы убедиться, что всё ещё жива.

— Что это было? — сумела наконец произнести я, когда Сев помог мне сесть.

— Извини, — он отвёл взгляд. — Я иногда не могу себя контролировать. Особенно когда долго не сплю. Ты в порядке?

— Да, — я с трудом сглотнула. — И сколько ты уже не спишь?

— Больше двух суток. — Сев осмотрел мою руку, почему-то бывшую в крови.

— Как сюда переместились? Что с рукой? — я заметила на полу осколки чашки и разлитый кофе.

— Преследующий нас аним здесь, за пределами этого поместья. Установленная здесь защита мешает ему напасть, но я могу её удерживать только бодрствуя, — он подобрал осколки.

— Нужно перевязать, — я потрогала глубокие порезы. — Пойду, промою. — На негнущихся ногах я дошла до комнаты, в которой ночевала, и обмыла рану водой из кувшина, шипя от боли. Это помогло мне быстро прийти в себя, я вышла из ванной комнаты, а на кровати сидел Сев.

— Есть аптечка? — я присела рядом с ним, а он встал и порылся в шкафу.

— Могу предложить лишь бинт, йод и пластырь.

— Сойдёт, — отмахнулась я и не стала спрашивать, почему у Севера здесь только йод и бинт, а зелёнки или перекиси водорода нет.

— Помочь? — предложил он, когда я пыталась открыть склянку с йодом.

— Нет, спасибо, — я чуть от него отодвинулась. — А-а-аё!.. — Вырвалось у меня, когда я налила на руку это волшебное лекарство и почувствовала его целительное воздействие.

Север отобрал у меня бинт, когда я попыталась замотать ладонь, и аккуратно перевязал.

— А что будет, если ты уснёшь? — я грустно посмотрела на повязку, мечтая о том, чтобы всё поскорее закончилось.

— Защита падёт, — он устало откинулся на кровать и потянулся.

— Я могу усилить твою, и тогда можно будет отдохнуть, — предложила я.

— Это отнимет у тебя много сил. Если ты не боишься спать в моём присутствии, — он чуть усмехнулся, — в связи с недавними событиями, то можно было бы замкнуть защиту только на одной комнате.

— А почему сразу так не сделал? Я всё равно не против, — пожала плечами я. Север странно на меня посмотрел, но пояснять не стал.

— Раз ты не против — то так и сделаем, — он вышел за дополнительными подушками и одеялом, как он вернулся и менял защиту — я уже не слышала, зарывшись в мягкой кровати и погрузившись в сон.

* * *

Я проснулась оттого, что на меня уже долгое время кто-то смотрел. Прислушиваясь к шорохам, я долго не решалась посмотреть, но потом не сдержала любопытства и приоткрыла один глаз, оценивая обстановку.

Возле моей кровати кто-то стоял, я вся подобралась, пока по очертаниям фигуры не поняла, что незнакомец — Сев. Я уже хотела подняться и спросить, почему он не спит, как что-то меня остановило.

Притворяясь спящей, я размеренно дышала, следя за тёмным пятном фигуры из-под опущенных ресниц. Сев, а в этом я уже не сомневалась, присел на кровать, хотел было коснуться моей щеки, но в последний момент его рука поменяла направление, чуть отогнула край одеяла и за цепочку вытянула тревожно пульсирующий Арий.

Я хотела пошевелиться, но не смогла, лишь заворожено следила за побелевшими в темноте костяшками пальцев, сжимавших цепочку, а когда он дёрнул её, могла только смотреть, испытывая ощущение, что я где-то уже всё это видела.

— Ага, во «Властелине колец». Отдай, моя прелессть! Вот только Север — Горлум, а я отважный хоббит Фродо, отчаянно защищающий Кольцо Всевластья, на этот раз обернувшееся камнем. Или, раз камень, я — Корвин, Сев — Бранд. Ох уж эти бури в отражениях… — с сарказмом прошептал чужой, но такой привычный голос в голове. Эта внезапная шутка помогла мне собраться с духом и резко сесть.

Рядом никого не было, всё бы напоминало сон, если бы не Арий на сорванной цепочке, лежавший у меня на коленях. Я соскочила на пол, зажгла свет и обнаружила Сева, который спал на софе и теперь недоуменно озирался.

— Что случилось? — недовольно спросил он, откидывая волосы с лица и зевая.

— Ты не вставал сейчас? — я испуганно сжала артефакт в кулаке, чувствуя его теплоту.

— Нет. — Сев поднял одну бровь и смерил меня оценивающим взглядом. — У тебя что, температура?

— Кто-то, очень похожий на тебя, попытался сейчас украсть Арий, — я дрожащими руками продемонстрировала ему порванную цепочку, Север подскочил, коснулся её и вдруг помрачнел. Оглядев комнату, он сел на кровать и задумчиво потёр губу.

— Тогда вставал. У меня бывают приступы лунатизма.

Я ошарашено глянула в его честные серые глаза и задохнулась от массы появившихся вопросов и совсем негманного желания врезать ему кулаком в нос. Сев, похоже, уловил моёнастроение, и поспешно встал, телепортировав откуда-то странною цепочку.

— Это взамен порванной. Мирролив. Единственный сплав-артефакт, — он подошёл ко мне и сунул его в руку. Я вздрогнула: это была та цепочка, которую я видела в зеркале. — Извини, я не хотел тебя напугать.

— Замечательно всё идёт. Может, мне сразу сдаться духу? Потому что он точно так же как и ты периодически пытается меня убить и отобрать камень! — не выдержав, заорала я. Хотелось швырнуть артефакт прямо ему в лицо, но я уже подозревала, что потом буду сожалеть об этом поступке.

А Север подался ко мне всем телом, взял за плечи и заглянул в глаза. Я хотела высказать что-то ехидное, но глядя в его зрачки, где плясали серебряные искры, только набрала в лёгкие побольше воздуха, считая про себя до десяти. Но не успела досчитать и до двух, как Сев вдруг наклонился и коснулся губами моей щеки, сердце дёрнулось от выплеска адреналина, а я судорожно выдохнула.

— А ещё снимаю ограничения с твоей силы, — он тихонько меня встряхнул, а я всё так же ошарашено смотрела на него. — Ты на меня больше не злишься?

Я наконец во всхлипом сделала новый вдох и двинула ему по рёбрам.

— Теперь нет, — потирая костяшки пальцев, я, больше слова ни говоря, развернулась и забралась под одеяло. — Гаси свет, я всё ещё пытаюсь выспаться.

Сев потёр рёбра, едва слышно фыркнул, скрипнула софа, и наконец-то наступила долгожданная темнота.

Я знала, что мне нужно выспаться и восстановить силы, потому что долго осада продержаться не могла. Сумбурные мысли мелькали и путались, пока не стали цветными и не перешли в тревожный сон, перетёкший в очередной кошмар.

* * *

— Что, сочиняешь планы побега? — это Север. После сна я всё время потратила на тренировку с мечом, потому что не могла поучаствовать в поиске информации в книгах: я не знала язык инкантар. А теперь отдыхала, вперив задумчивый взгляд в потолок и хмурясь. Я весьма красочно представляла панику из-за моего отсутствия, Сев за это время успел изучить более десятка книг, а сейчас устало растёр спину и уселся ко мне на кровать.

— Почему побега, — философски заметила я, — просто я не люблю жить за чужой счёт и злоупотреблять добродушием, ведь добродушие — вещь не бесконечная. — Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой и неискренней: я переживала за душевное равновесие своего ордена.

Сев не ответил, почесал рассечённую бровь и задумался. Я наблюдала за ним, пока он не видел. Сев был симпатичным, когда улыбался, в остальное время, когда он хранил ледяное спокойствие, он больше внушал опасение на каком-то интуитивном уровне. Ему было не больше двадцати, но две вертикальные морщинки на переносице делали его старше. Короткий шрам, рассекающий левую бровь на неравные части, и застывший взгляд серых, с огромным зрачком, глаз, делали весь его облик пугающим и тёмным.

— Я придумал, — вдруг произнёс он и глянул на меня. Я вздрогнула. — Тебе надо встретиться с Даниэлем, мне — поговорить с орденом. Но применять силу нельзя, дух сразу понимает, где мы. Я смогу открыть портал в твой мир и выпустить тебя, но наш преследователь может легко просчитать точку выхода портала. Если мы не приготовим обманку.

— Я могу трансформироваться здесь, а на выходе из портала полететь в Резиденцию, — заметив недоумевающий взгляд Сева, я смутилась и пояснила. — Я могу вырастить крылья, от моего родного города часа два полёта до места моего первоначального обучения. Я называю его Резиденцией. Если я буду быстро перемещаться после выхода из портала, может быть, дух и не найдёт меня. — Север задумчиво кивнул, воодушевлённая одобрением, я продолжила. — А ты потом можешь переместиться по той же схеме. А что за обманка?

— Мне нужна твоя кровь. — Север сунул руку в карман, а тут же напряглась и отодвинулась. Проблем с кровными обрядами и так хватало. — Инкантары слышат Зов крови, отданной добровольно, и смогут найти её обладателя где угодно. Но для этого у меня уже есть достаточно, — он извлёк из кармана до зубовного скрежета знакомый деревянный артефакт. — Я вызову свой орден сюда, но, чтобы дух тебя не преследовал, он должен думать, что ты остаёшься здесь. Для этого мне и нужна твоя кровь.

— Нет, я не могу тебе настолько доверять, — впервые я поступила благоразумно.

— Лина, я понимаю, что ты сильно рискуешь, — терпеливо сказал Сев. — Но, клянусь Луной, я не причиню тебе зла. Никогда.

— Почему? — я не могла оправиться от подозрительности, всё больше чувствуя себя неловко.

— Ты для меня всё, — пока я возвращала отвиснувшую челюсть на место, он пояснил. — Ты спасла мне жизнь. Я буду вечно тебе благодарен.

Я незаметно выдохнула: не хватало ещё одного сумасшедшего поклонника.

— Если поклянёшься на знаке, как в прошлый раз, что используешь мою кровь только для этой обманки, я соглашусь. — Север тут же начертил на полу угловатый знак инкантар.

— Клянусь, что использую отданную тобой сейчас кровь только для отвлечения анима.

— Смотри-ка, предусмотрел, что любую другую используешь не по назначению, — едко заметила я, разматывая повязку на руке, — сколько литров заберёшь, вампирюка?

— Всего несколько капель, — он отошёл ненадолго и вернулся с воском.

— Это что ещё такое? — ко мне вернулась былая подозрительность, когда он размял воск и за минут десять вылепил крошечную копию меня.

— У вас это называют магией вуду, у нас — кравис, но смысл один: мир представляет единое целое, и можно наладить связь между отдельными его элементами. Эта куколка будет олицетворять тебя здесь. Давай, — он протянул мне с поразительным сходством слепленную куколку, я поколебалась, но вздохнула и сжала ладонь, позволяя нескольким каплям скатиться на мягкий воск. Они застыли, как ртутные, а потом под взглядом Севера впитались, окрашивая воск в розоватый цвет.

— Что ты потом будешь с ней делать? — я нервно сглотнула.

— Отдам тебе, а ты уничтожишь. — Сев подскочил, чертя мелом на полу круг, и быстро написал по внешнему краю двойной ряд символов, — у тебя мало времени, если собираешься лететь — выращивай крылья, иначе близко познакомишься с моим орденом.

— Куда уж ближе, — пробормотала я, оставляя куколку на столе и готовясь к трансформации. — А ещё надо будет морально подготовить Дана ко встрече с тобой. А как ты проберёшься сквозь защиту, что над Резиденцией, не применяя силу?

— Помни, что у меня тоже есть первоключ. — Сев взял куколку и оглянулся на меня. Я поправила спадающую одежду и привязала ботинки к поясу. — Запомни, не используй силу, совсем. У тебя будут сутки, чтобы поговорить с Даниэлем, после я найду тебя по Зову, и тогда уже решим, что делать дальше. — Я кивнула, а он открыл двойной портал. — На счёт три, я активирую куколку, а ты прыгаешь в портал. Понятно? Тогда раз! Два!

Мгновение, и я стояла на теплом и шершавом шифере девятиэтажки. В городе только-только занималась заря, окрашивая дома и мокрый асфальт в нежно-розовый цвет. Пахло дождём и ранней весной. На крыше галдели птицы, я их не видела, мяукали коты. Полюбовавшись с секунду на восход, я тяжело взмахнула огромными серыми крыльями и полетела в Резиденцию.

Эйфория от полёта длилась недолго. Вскоре я замёрзла, потому что лететь пришлось как можно выше, чтобы меня не заметили с земли. Внизу проплывали зелёные океаны лесов, перемежающиеся болотами с торчащими остовами деревьев, словно обугленными пламенем, иногда мелькала лента речушки. Когда я пролетала над дорогой, то замечала, как по ней ползут одинаковыми букашками автомобили. На равнинах были заплатки вспаханных полей. Ближе к Резиденции я попала в пелену низких облаков, всё заволокло густым туманом, я вымокла, как под дождём, но пролетела так ещё несколько километров, не снижаясь.

Последние минуты до цели показались мне бесконечностью. Накатила усталость, пейзаж внизу уже давно перестал удивлять, влажная одежда не приносила тепла.

Вниз я спускалась по спирали. Резиденцию не найдёт ни одно живое существо, ранее не бывавшее там, но для меня Арий сделал её видимой.

Старинный замок в романском стиле в обрамлении вековых деревьев. Над ним проработали года, ветры и солнце, но он остался всё таким же могучим сооружением, которое никогда не взять с приступа.

Я погладила шершавую тёсаную каменную кладку и улыбнулась. Я дома.

Складывая крылья, я шлёпала по холодному полу, пробираясь по темноте в холл. Драконы наверху приоткрыли жёлтые глаза и проводили внимательными взглядами, я хмыкнула и помахала им рукой, поднимаясь по спиральной лестнице на второй этаж. Первым делом я зашла в свою комнату, но следов погрома не обнаружила. Комната Вадима была пуста, в комнате Дана царил беспорядок, а хозяин отсутствовал. Кабинет Бенедикта был пуст уже давно, судя по тонкому слою пыли на столе. Методично обшарив весть второй этаж, заглянув в библиотеку, я уже была весьма не в настроении, не понимая, куда девались все обитатели, пока не догадалась спуститься вниз, в столовую.

Как раз там-то и обнаружились два тела. Назвать их Даниэлем и Вадимом язык не поворачивался. Поскольку они были сейчас в том состоянии, когда мерещатся зелёные человечки, а воздух заползает в нос через уши. Пол был усыпан множеством пустых бутылок, сами они сидели на новеньком диване, придвинутом к низкому столику, раньше этих элементов интерьера здесь не было.

Когда я зашла, зацепившись крылом за косяк, Дан что-то втолковывал заплетающимся голосом, а Вадим согласно кивал, пока не заметил меня.

— Ой, Лина… — пробормотал он, Дан замолчал и уставился на меня.

— Чего пришла? — довольно невежливо осведомился он, а я едва устояла на ногах. Кажется, все мои опасения, что меня потеряют, не оправдались. Похоже, никто и не заметил.

— Пришла тётя-трезвелка, — мрачно сообщила я, собирая все бутылки из-под спиртного и мусор. Набралось два больших мешка. Этого бы хватило, чтобы на месяц уйти в загул, поскольку кроме пустых бутылок, было ещё такое же количество непочатых. — Мне вы скоро понадобитесь, пусть с похмельем, но зато соображающие. А сейчас спать, вперёд!

— Ещё чего. — Даниэль демонстративно отобрал у меня бутылку и приложился к горлышку. Вадим только покачал головой и покорно поднялся, пришлось помочь ему дойти до комнаты. При условии, что я буквально была ему до пупка, сделать подобное было подвигом.

— Всё. Спать, — коротко приказала я, когда он свалился в свою кровать. Вадим не ответил, он уже послушно уснул. У меня было подозрение, что он спал, когда мы ещё добирались, шагая на автомате.

Когда я вернулась в столовую, Дан сидел, подперев голову руками и мрачно гипнотизировал кружку в цветочек, наполненную доверху алкоголем.

— Я за тобой. Пора бай-бай, — я попыталась отодвинуть от него кружку, но он вдруг поднял на меня злые голубые, острые, как льдинки, глаза, выхватил её и залпом выпил. Потом резко поднялся, и твёрдой походкой отправился к лестнице на второй этаж. Глядя на его удаляющуюся широкую спину, я заметила, что его золотистые кудри доставали почти до плеч. Он ни разу не оглянулся, из чего я заключила, что Даниэль всё ещё не отошёл от всего того, что произошло между нами. И эта дружеская попойка была в помощь больному от мыслей разуму.

Я прибрала за ними и уселась за стол с приготовленным завтраком. То, что здесь было всего часов шесть утра, свидетельствовало о том, что эти оболтусы не спали всю ночь и теперь проснутся только к вечеру.

Поэтому я наскоро перекусила и заглянула в библиотеку, разыскивая информацию об анимах. Как на зло, здесь были лишь те книги, что я уже изучила, а том, написанный полностью о духах Хаоса остался в школе. Телепортировать его не позволила бы собственноручно установленная защита и запрет относительно использования силы. Поэтому я прекратила поиски, вернулась в комнату и переоделась, чтобы начать тренировку внизу. Маленький рост и крылья мешали, но были неплохим способом выжать из разнежившегося в последние дни тела всё возможное. Лишь ближе к вечеру я позволила себе отдых, приняв душ, и заглянула в комнату Вадима. Он спал в том же положении, в котором я его и оставила.

— Подъём! — в полный голос скомандовала я, и Вадим сел в кровати.

Секунду он сидел напружиненный, с широко открытыми глазами, словно ждал чего-то страшного. Не дождавшись, расслабился и с лёгким стоном взялся за голову.

— Голова бо-бо? — не без злорадства поинтересовалась я.

— Слушай, ты можешь потише говорить, а? — жалобно попросил Вадим, зарываясь в подушку.

— Могу, — бодро и громко сказала я, он поморщился, как от зубной боли и натянул на голову одеяло. — Если ты расскажешь, что было здесь всё это время. — У Вадима было каменное лицо взятого в плен индейца. — Ну хорошо, даю тебе некоторое время на размышление. Но учти, я ещё вернусь. — С этими словами я вышла.

Я спустилась в столовую, на ходу подсушивая волосы. За столом сидел Дан и мешал ложкой кофе, на моё появление он никак не отреагировал.

— Дан… — тихо потянула я, залезая на стул со второй попытки, но он так и не поднял взгляда, сосредоточенно водя ложкой в чёрном напитке. Я вдруг почувствовала раздражение. Я понимала, что между нами много чего произошло, но времени решать личные проблемы не было: поджимали дела поважнее. Поэтому я перехватила его руку и громко произнесла. — Хьюстон, у нас проблемы.

— Чего? — он ошарашено на меня взглянул и поморщился.

— Проблемы, говорю. Помнишь, мы анима вызывали? Он теперь сбежал и пытается меня убить. Либо ждёт, что я добровольно отдам ему Арий.

— Чего? — на этот раз Даниэль подскочил, расплёскивая кофе. Я испуганно замахала руками, уговаривая его усесться и воспринимать вещи спокойнее.

— Это ещё не всё. Кроме того, в этой ситуации замешан ещё гравис инкантар, по причинам, которые я не могу объяснить из-за клятвы.

— Это когда кто-то вмешался во время, — мрачно произнёс Дан, а потом перехватил мой ошарашенный взгляд, пояснил. — Я знаю, что Марго исчезла, и ты отправилась в прошлое, менять ход времени. Мне Бенедикт рассказал. Предупредил, что ты не можешь говорить на этот счёт из-за клятвы. А мне лучше быть в курсе. Ладно, давай по порядку, что там произошло.

Я постаралась кратко обрисовать ему ситуацию, когда рассказала о первом нападении, он с грохотом швырнул на пол кружку и выругался. Примерно на всём протяжении рассказа он морщился, ругался, в ярости стучал кулаком о стол и с каждой минутой становился всё мрачнее. Потом он подскочил и принялся расхаживать вокруг стола, бормоча какие-то угрозы в адрес Севера, особенно после того, как узнал, что он переместил нас в другой мир. Лишь об истории с зеркалом я умолчала, поскольку я вообще не должна была об этом знать.

Я только раз прервалась, попросив его вернуть мне первоначальный облик, потому что рост «метр с кепкой в прыжке» меня уже бесил.

Примерно на середине рассказа появился Вадим, он прислонился к стене и молча слушал, лишь изредка щуря глаза, когда я говорила слишком громко, либо бурно реагировал Дан. Я чувствовала, как у него болит голова после почти трёхдневного загула и недосыпа, поэтому постаралась как можно быстрее закончить рассказ.

Я как раз завершала повествование о том, как переместилась в город и летела в Резиденцию, как вдруг рядом появился оранжевый свет, а потом из разредившегося воздуха шагнул Север.

— Скажи охране стоп! — крикнул он, хватая меня за руку и дёргая в объятья, прикрываясь моим телом как щитом.

— Какой ещё охране, — хотела промолвить я, но услышав драконий рёв, отскочила к стене, — сам говори стоп, она меня не слушает!

Даниэль за всё время, как здесь появился Север, молча смотрел на него, хватая ртом воздух. Вадим же отреагировал более спокойно. Он хлопнул в ладоши, драконий рёв по волшебству прекратился, и перехватил покрасневшего Дан, решившего изобразить таран.

— Какого чёрта эта рожа здесь появилась?! — братишка справился с внезапной немотой и в полной мере использовал возможности великого и могучего. Я вздрогнула от неожиданности и вжалась в стену. Точнее, я думала, что там была стена, но там оказался Сев. Он ободрительно похлопал меня по плечу и, ручаюсь, с ехидной ухмылкой толкнул меня к Даниэлю. Правда, сыграть роль буферной зоны между ними мне было не суждено, поскольку Дан в этот момент произнёс что-то, я не расслышала, зато очень хорошо услышал Сев, судя по оскорблённому выражению лица, сменившегося яростью.

— Спокуха! — выкрикнула я, оттолкнув его обратно к стенке, и изо всех сил стараясь держать на месте, но под напором сдвигаясь всё сильнее вместе с ним. Вадим в это время в свою очередь сдерживал Дана, который ругался, брыкался и краснел. — Да хватит уже дурью маяться! — Фраза получилась неожиданно громкой, даже Север поморщился, прикрывая уши, я же, от усталости, эмоций, всего накопившегося за эти дни, мысленно заставила громадную люстру с огарками свечей и наплывами воска хрустнуть и с грохотом рухнуть на круглый обеденный стол. Тот тяжести не выдержал и разломался надвое, растопырив ножки в разные стороны.

Ответом была неожиданная тишина.

— Балбесина, — беззлобно ругнулся Север. — Вся конспирация коту под хвост. Теперь придётся бежать.

— Да что здесь твори… — Даниэль закончить не успел. Север подхватил меня на руки, а потом перебросил через плечо и бросился из столовой. Я опомнилась только когда мы выскочили из здания, а за нами с воплями выбежал Дан. Дальше, опять же, раздумывать и удивляться не пришлось. В воздухе за рвом соткался жёлтый с черным мотоцикл, взревел двигателем и резко остановился.

— Придержи драконов, — приказал Север выбежавшему вслед за всеми Вадиму, тот молча кивнул и прикоснулся к зданию. Там внутри что-то негромко хрумкнуло, словно мощные челюсти раскусили молодое деревце.

Тем временем Дан попытался нас остановить, но Вадим едва заметно покачал головой, мотоциклист спешился и стянул с головы чёрный шлем. Я тихо ахнула, инкантар был знакомый, тот самый рыжий парень, Север приветственно махнул рукой и потащил меня к мотоциклу.

За спиной у парня начал сгущаться воздух, Сев чертыхнулся, побежал быстрее, ещё секунда и из воздуха появился до боли знакомый аним. Сев ещё громче выругался, оглянулся на Дана, я даже понимала, почему, ведь защиту ставил он, тот развёл руками, а рыжий парень бросил шлем на землю и телепортировал.

— Do ut des! — успел крикнуть он.

— Что это значит? — я продолжала болтаться на плече Сева, Дан с Вадимом маячили позади, всё никак не решаясь на какие-нибудь действия, аним пока почему-то медлил.

— Это значит, что нас ждут остальные. Сейчас придётся всё делать быстро. Прощайся со своими венефами, мы уходим.

— Как это уходим? — возмутилась я, но увидев красноречивый взгляд Сева, закрыла рот и решила не встревать со своими глупыми замечаниями. Зато Дан как раз решил вмешаться.

— Куда вы собрались?

— Куда я от вас сбегала! — крикнула я, надеясь, что он поймёт, Север мчался через мост, увеличивая скорость, едва не врезался в мотоцикл и перекинул меня через сидение, я успела только увернуться от клинка из пламени, что стал продолжением руки духа.

Сам же Сев неизвестно как оказался за рулём взревевшего мотоцикла, аним позади упал на колени, похоже, Вадим с Даниэлем всё же решили вмешаться, а мы уже мчались мимо деревьев, в тёмное пятно, зависшее в воздухе. Мотоцикл на полной скорости врезался в пространственный портал, открытый кем-то на расстоянии и на несколько минут.

Секунда, и мы мчались по шоссе.

* * *

— Остановись! — крикнула я, ветер сносил слова, и я сомневалась, что Сев меня слышит. В последнее время всё происходило слишком быстро, чтобы успевать думать, поскольку надо иметь полное отсутствие мыслей и идей, чтобы просто перекинуть меня через мотоцикл, не давая сесть.

— Некогда! — крикнул Сев, услышав меня каким-то мистическим способом. Он даже шлем успел подобрать, поэтому сейчас был в безопасности, в отличие от меня. — Порталы открыты ровно на минуту! Если не успеем — застрянем.

Я чертыхнулась и, сетуя на свою нелёгкую долю, попыталась забраться на сидение, едва не накрутилась на колесо, громко попомнила Бабайку, изловчилась и села. В этот момент мы как раз миновали ещё один портал и теперь маневрировали среди плотного потока машин. Что-то мне подсказывало, что это не моя родная страна.

— Бензина надолго хватит? — снова крикнула я, вцепившись в спину Сева. Я только сейчас заметила, что на нём был кожаный мотоциклетный комбинезон. Можно было сразу догадаться, каким способом мы переместимся из Резиденции.

— Бак полный! — ответила он, потом мрачно добавил. — Был. Надеюсь, Кот не экспериментировал с мотоциклом.

Дальше мы ехали молча. Иногда я замечала возле порталов знакомые лица со времени моего похищения инкантарами. Похоже множественные телепортации, производимые разными лицами — были их излюбленной тактикой, чтобы запутать преследователей.

Мы давно миновали последний портал, сейчас петляли в каких-то дворах, подобные места мне никогда не встречались, и я понятия не имела, куда нас занесло.

Сев заглушил мотоцикл возле какого-то странного на вид старого здания.

— Что это за место? Ты здесь живёшь? — спросила я, сползая с сидения, растирая затёкшую поясницу.

— Я заблудился. И как вы живете в этих каменных джунглях. — Сев стянул шлем и задумчиво оглядел здания.

— Ты издеваешься? — ноги меня не удержали, пришлось опереться о стену. — Слушай, Маугли, давай, проси своих инкантар, пусть доставят нас в мой город.

— Если я с ними свяжусь — на нас вновь нападёт аним. — Сев тёр виски, словно я была назойливой мухой и мешала ему сосредоточиться.

— Тогда поехали дальше? Зачем здесь останавливаться? — недоумевала я, всерьёз опасаясь за свою безопасность в компании этого инкантара.

— Нет. В этом нет смысла, — он отошёл на пару метров, заглянул за угол дома и вернулся.

— Ты что, перерождение Виссариона Белинского? — не выдержала я. — Если не нравится, что я предлагаю, предложи что-нибудь сам?

— А ты мне даёшь подумать? — резонно заметил он, сверкнув на меня недовольным взглядом, я в сердцах фыркнула и замолчала.

Я не знала, какие сложные решения принимал Север, но он молчал уже минут пятнадцать, я заскучала, достала жезл-меч, с которым теперь не расставалась, и разглядывала руны на его поверхности. Вдруг Сев встрепенулся и бросился в мою сторону, я подскочила с мотоцикла и похолодела. На меня в упор смотрели зелёные глаза с вертикальным зрачком, лишь потом я сообразила, что рядом со мной, вплотную, сидит рыжий знакомый инкантар.

— Кот, не нервничай! — Север не успел добежать, я подскочила, а жезл в моих руках превратился в меч.

— Снова приветствую тебя, брат, — вежливо поздоровался Кот, я успела за это время попятится и спрятаться за спину Сева.

— Он что, твой брат? — шёпотом спросила я.

— Он всех так называет. Считает, что все братья и сёстры, — так же шёпотом поведал Север, а Кот, оскалив острые зубы, изучал меня, словно я была куском отличного, слегка прожаренного бифштекса.

— Сев, а это относится к венефам? — я с радостью заметила, что мной голос не дрогнул.

— Не волнуйся, он тебя не тронет, — он взглянул на меня и улыбнулся, я попыталась улыбнуться в ответ, но поймала странный взгляд Кота и вдруг резко ударила Севера кулаком в лицо.

Что-то произошло. Не знаю, что именно, но мне показалось, словно на меня опустилось безумие. Виски ломило, руки до боли в мышцах помимо воли сжали клинок. В голове билась только одна мысль. Я должна его убить.

Занеся меч над распростёртым телом Севера, я не задумывалась о снизошедшем озарении, меня не волновало, почему я должна это сделать. Просто должна. И всё.

Меч со скрежетом ударил в асфальт, Сев успел прийти в себя и увернуться, я вновь взмахнула мечом, но рыжая тень, похожая на язык пламени, сбила с ног, мы оба покатились по асфальту. Виски продолжало ломить, я на мгновение задумалась, что происходит, но апатия вновь захлестнула сознание. Я получила приказ и теперь как робот пыталась его выполнить.

Кот ударил меня кинжалом, неизвестно как появившимся в его руке, бок засаднило, горячие капельки покатились вниз, к бедру, я неловко рукоятью меча отвела следующий удар и откатилась, вскочив на ноги. С Котом же происходило что-то странное, он сорвал с себя одежду, а потом внезапно его тело выгнулось дугой, на глазах выросла рыжая шерсть, и вот уже передо мной рычал огромный амурский тигр.

Меня это не напугало, все эмоции словно выключили, лишь раскалывалась от боли голова, и я знала, что как только они умрут, боль прекратится. Поэтому я бесстрашно бросилась на тигра.

Ставшее невероятно лёгким тело само взвилось в воздух, он отпрыгнул в сторону, меч лишь безрезультатно рассёк воздух, а жемчужно-белые клыки клацнули в считанных сантиметрах от запястья. Если бы я не успела податься назад, сейчас бы животное уже пообедало моей рукой.

Устрашающие рыки на меня не действовали, когда тигр припал к асфальту и напружинился для броска, я метнулась вперёд, зная, что смогу нанизать его на клинок, если он сейчас бросится на меня. И я не ошиблась.

— Кис! — дикий крик отвлёк, и меня снесло с ног упругое и гибкое тело огромной кошки. Дюймовые клыки замерли на шее, горячее и терпкое дыхание окатило, как водой.

Я попыталась двинуться, но зелёные, с вертикальным зрачком глаза ясно дали понять, что если я пошевелюсь, то он откусит мне голову.

И тут это произошло. Что-то коснулось моего разума, и я взвилась вверх от дикой боли, крича так, как никогда до этого. Тигр отпрянул, и я потеряла возможность видеть, лишь страшная боль разрывала голову, словно в мозг впились сотни раскалённых игл, я забыла как дышать, как шевелиться, не почувствовала, когда моё выгибающееся тело прижали к асфальту две пары сильных рук.

Всхлипнула нитками разорванная ветровка от чьей-то нечеловеческой силы, запрыгали в разные сторону пуговицы, горячие, словно огненные, руки коснулись кожи напротив сердца, и боль, ещё сильнее, чем прежде, пронзила всё тело.

Я со всхлипом втянула в себя воздух, когда сознание чуть прояснилось, но затем вновь нырнула в волну безумной боли. Кажется, я кричала, молила меня убить, рыдала и снова кричала.

А потом тьма без звуков и с привкусом крови.

Я очнулась сразу же, как потеряла сознание, стало легче, я избавилась от холодной змеи чужого безумия, но меня всю трясло от пережитой боли.

Надо мной склонился бледный, как слоновая кость, Север, продолжавший прижимать меня к земле, и голый Кот, по телу которого расплывались красные пятна, я знала, что это из-за быстрой трансформации, у Филина тоже так было, и он говорил, что это очень болезненно и вредно.

— Отпусти меня, — хрипло попросила я, с трудом узнавая собственный голос. Горло болело и першило. Затем я заметила разорванную на одежду и странный знак на груди. Только потом сообразила, что это полумесяц инкантар.

— Я сковал твои силы. Что с тобой было? — Сев отстранённо изучал моё лицо. Я видела, как напряжено всё его тело, а нижняя губа припухла и в запёкшейся крови.

— Если бы я знала, — прохрипела я. Боль постепенно возвращалась, только в сердце, и эта была такая привычная и почти родная боль.

— Нам нужно уходить. Сможешь встать? — Север подобрал меч и обхватил меня за талию, когда я отрицательно качнула головой.

Кот отошёл и натянул одежду, я старалась не смотреть в его сторону.

— Кот, нам нужен портал. — Сев обнимал меня за плечи, я едва стояла на ногах, но оттолкнула его и доковыляла до стены дома, заметив, что везде стоит защита от постороннего вмешательства. Скорее всего, её поставил Кот.

Перед глазами всё мутилось, от падения спас сильный рывок, вывернувший руку. Я теперь понимаю, почему в мультиках всегда после удара звёздочки вокруг головы хороводы водят. Потому что они действительно улыбаются и водят хороводы. Я охнула, непроизвольно схватилась за Сева, а тот только неодобрительно смерил меня взглядом.

— Похоже, ты до сих пор под ноги не научилась смотреть, — тихий голос у меня над ухом мало походил на его обычный тон в таких обстоятельствах и не пугал, но пальцы, сжавшие плечо, красноречиво свидетельствовали о том, он очень зол и едва держит себя в руках.

Кот в этот момент открыл потрескивающий искрами портал и помог Севу дотащить меня до него, бок неприятно саднило от раны. Вдруг он стянул с шеи длинный шнурок с какой-то маленькой резной фигуркой из кости и накинул его на меня. Север коротко и непонимающе взглянул на него, но тот лишь пожал плечами, а потом подтолкнул нас в портал.

Холодный воздух с трудом вошёл в лёгкие. Я открыла глаза, но ничего не видела, было слишком темно, второй выход из портала оказался в каком-то закоулке, надёжно скрытом от чужих взоров. Здесь была ночь, холодная и безлунная.

Мы шагали куда-то, асфальт с каждым шагом подпрыгивал, словно хотел поймать меня и насильно усадить, к общему состоянию теперь добавилось и тошнотворное головокружение. Объяснить это спешащему Севу я не могла, да и он сам об этом догадывался.

Потом почувствовала, как земля уплывает из-под ног. Показалось, что снова теряю сознание, но чуть позже поняла, что меня просто несут на руках.

Я потеряла ориентиры, перестала понимать, где верх и где низ, мир, словно обезумев, крутился, единственное, что было неизменным — это спина Севера, в которую я вцепилась.

Я пыталась не потерять сознание, защитить свой разум, поскольку поняла, что произошло там, возле мотоцикла и дома. В моё сознание вмешался аним, он заставил меня пытаться убить Сева и Кота, и не факт, что он не попробует сделать этого вновь. Всё это страшно выглядело вкупе с тем, что тем, что я виновата в собственной смерти и гибели Сева.

— Мы пришли, — его тихий голос заставил меня зашевелиться. — Сможешь стоять?

Несмотря на темноту, я увидела его усталые глаза и кивнула, зная, что он поймёт меня без слов.

— Здесь ещё один портал, при его использовании не нужно использовать силу, нужна только кровь, — объяснял Сев, внимательно следя за моим лицом, в поисках подтверждения, что я его понимаю. Он первый извлёк небольшой нож и надрезал палец, пара капель сорвалась вниз. Под действием крови пол засветился, а он положил рядом со мной меч Стихий.

— Я пойду первым, проверю, всё ли в порядке. Если я не вернусь или не подам знак в течение минуты, следуй за мной. Хорошо? — я кивнула, а он занёс ногу над порталом. Почему-то мне показалось, что он просто исчезнет, но его силуэт провалился вниз.

Я выждала положенное время и мечом Стихий провела по ладони, но холодное лезвие коснулось руки, не причиняя вреда. Я чертыхнулась, вспомнив про эффект привыкания, и засуетилась в поисках какого-нибудь режущего предмета, а потом мысленно поставила себе диагноз и своим умственным способностям в частности.

Проведя ладонью по боку и сдирая присохшую кровь с только-только прикрывшейся раны, я постаралась как можно больше вымазать ладонь и коснулась пола. С мягко светящимся мечом в одной руке и с другой, по локоть в крови, я оказалась в другом месте.

Яркий свет ударил в глаза, ненадолго ослепил, а Сев выдал малопонятное сочетание букв и подхватил меня на руки.

— Я же сказал пару капель! Дура! — в сердцах ругнулся он, выхватывая у меня меч и швыряя его на стол, где я заменила его собственный меч.

— Сам дурак, — не осталась я в долгу, пытаясь улыбнуться, показывая, что теперь-то всё в порядке. Север моего оптимизма не разделял. Он осторожно отнёс меня на диван, накипятил воды и начал промывать рану, ежесекундно присваивая мне такие эпитеты, что я то краснела, то бледнела, а к концу его монолога горела желанием пристукнуть его уже по собственной воле. Он уже откуда-то знал, что в моё сознание вмешался дух Хаоса, поэтому не задавал никаких вопросов, целиком и полностью занимаясь моими ранами.

— Теперь ты можешь не бояться, что в твою голову кто-то залезет. — Север как раз накладывал бинты, стараясь не сильно стягивать кожу. Я стоически переносила все терзания, не позволяя отразиться на лице ни единой эмоции, но когда он это сказал, я не смогла скрыть удивления. — Этот тотем теперь тебя защищает. — Он дотронулся до фигурки крошечного кота, замершего в прыжке на чёрном шнурке. Я не задала вопроса, но он пояснил. — Кот инкантар-перевертыш. А этот кот — его тотемное животное, которое его защищает. Ты должна гордиться. Теперь ты в его стае. Довольно странный поступок для инкантара ради защиты венефа, но, может, именно этот поступок послужит первым кирпичиком в строительства мира между нами. Ведь теперь ни один инкантар не осмелится напасть на тебя, зная, что тебя защищает Кис, избранный грависа.

— Кис? — хрипло выдавила я.

— Это его имя. Могла бы догадаться, что Кот — лишь прозвище. — Север закончил меня бинтовать и посоветовал. — Лучше всего тебе сейчас поспать. Здесь ты в безопасности, даже можешь использовать силу, я снял блок.

Я не стала спорить и вняла совету. Тем более чувствуя, что действительно нахожусь под защитой тотема. И Киса, кто бы он ни был.

* * *

Когда я проснулась, Север уже не спал или ещё не ложился. Приподнявшись, я застонала: саднящие бока и синяки по всему телу разбудили лучше любого будильника.

— Еда на столике, — поприветствовал он, сидя ко мне спиной, листая толстый фолиант, ещё несколько раскрытых книг лежало перед ним на столе.

— Ужин? — шёпотом поинтересовалась я, голосовые связки скептично относились к попытке заговорить.

— Скорее завтрак, — не отрываясь, сообщил он.

Я как раз разглядывала чайник, раздумывая, хочу я чая или нет, когда Сев с шумом захлопнул фолиант с обложкой из красной кожи и отшвырнул его в сторону.

— Что-то сдаётся мне, мальчик не в настроении… — пробормотала я так, чтобы он не услышал.

— Нам надо поговорить, — он устало потёр переносицу и взъерошил и без того растрёпанные волосы. Я неуместно заметила для себя, что ему так лучше, в его идеальном педантичном образе не хватало чего-то бунтарского.

— Двинуть бы тебя по голове чем-нибудь тяжёлым, он ведь мысли читает, — подумала я, но Север никак не показал, что мои мысли перестали быть моим достоянием. Тогда я уже вслух поинтересовалась. — Что желаешь услышать, мой белый господин?

— О твоём состоянии. — Север выглядел вымотанным. Скорее всего, он действительно не спал и сейчас был не в настроении шутить.

— Моё состояние оставляет желать лучшего, — честно ответила я. — Да и твоё тоже. Ты спал? — Длинная фраза далась мне с трудом, я всё же налила горячего чая и теперь пыталась усмирить саднящее горло.

— Нет, — он скривился. — Кто-то должен бодрствовать.

— Так иди и спи, — скомандовала я.

Север хмуро на меня глянул, что-то высчитывая в уме, потом пожал плечами, и больше ничего не говоря, аккуратно убрал книги на полки и, кивнув мне, ушёл в другую комнату.

— Быстро он послушался, — я ошарашено покосилась на дверь и забралась под одеяло, стараясь не разлить кружку с чаем.

В последнее время мне редко удавалось заниматься рефлексией, не хватало времени, слишком много событий происходило за короткий промежуток. И слишком много ошибок я уже успела совершить.

Я сразу неправильно стала позиционировать себя в ордене, допустила досадный промах в начале знакомства с Даном, а потом усугубила ситуацию, когда узнала, какие чувства он на самом деле испытывает, но ничего с этим не сделала и пустила на самотёк, в результате пострадал Вадим. Из-за моих отношений со Стефаном и глупым нежеланием решать эту проблему, я поставила под удар весь орден.

Ну а вызвав анима вместе с Даном, я предопределила всё то, что происходит сейчас. Добавив к этому перемещение во времени (опять же из-за своей глупости я отказалась от помощи, и теперь в этом замешан гравис инкантар, которого весь наш орден ненавидит), я получила жаждущего мести духа Хаоса.

Самоуверенно решив, что справлюсь с этим сама, я только всё ухудшила, и теперь прочно застряла в бегах вместе с упомянутым грависом. Который к тому же имеет вполне определённые планы на мой счёт (я должна кого-то убить), и пока ещё не знает, что в будущем я послужу причиной его гибели. Это, конечно, та ещё ситуация, ведь в будущем умру и я, от своей собственной руки, пока это логическому объяснению не поддаётся, но я склонна опять же к неправильной позиции «поживём — увидим».

Кроме того, я запускаю положение со своим статусом. Ещё со школьных времён я привыкла, что среди моих друзей большая часть противоположного пола, и я не видела в этом ничего плохого. Более того, я была своим «парнем» в компании. Но это было очень давно, и к нынешнему моменту многое успело измениться. Дружба в круге своего ордена никаких претензий не вызывает, но моё панибратство с инкантарами может вызвать недовольство не только у ордена, но и у всех венефов в целом. Упоминать о войне между нашими мирами нет смысла, то, что она сейчас стала локальной и больше напоминает «холодную» войну, положения не меняет. Инкантар ненавидят, и это вполне понятно, поскольку венефы боятся их в силу непонимания и многовековой привычки вражды.

Да, из-за всех событий, что льются, словно из рога изобилия, нет времени на раздумья, но я не должна забывать не только о своём статусе грависа, но и о банальном половом разделении. Я давно перестала обращать внимание на стыд, мораль и прочие аспекты социальной жизни, для меня все рядом были антропоморфными, но бесполыми существами. Однако не стоило забывать о своей, скажем так, женской сущности, и компания парня-инкантара может вызвать непредсказуемые последствия.

И этот аним… Он добивается нашей с Севером смерти, вполне закономерно, но в то же время согласен нас отпустить живыми, если мы отдадим ему наши части ключей и жезл Четырех Стихий. Опять нелогично. Ключи — откроют Врата и выпустят всех соплеменников анима, наша смерть в итоге будет предопределённой, и он ничего не теряет. Вот только непонятно, что с жезлом, и каким образом он желает его использовать, ведь он связан моей кровью…

Я заглянула в пустую кружку и потянулась. Я понимала, что передо мной стоят такие задачи, которые не терпят отлагательств на будущее, но решить их не могла. Я не знала, как сражаться с духом как в одиночку, так и вместе с орденом.

Закусив губу, я выбралась из-под одеяла и принялась расхаживать по комнате. Уж чего мне не хватало, так это большой доски, чтобы системно записывать все проблемы и на этой наглядности искать их решение.

Вдруг, заметив на столе свечение, я забросила все размышления, опасливо подкралась к нему и заглянула.

Это оказались мечи. Меч Некроманта зловеще светился зеленоватым пламенем, рядом с ним мой меч доходил до ярко-алого цвета ярости до спокойного белого внутреннего свечения спокойствия. Всполохи света метались по потолку, лепя причудливые тени.

Глядя на эту иллюминацию, я внезапно почувствовала головную боль и отпрянула от стола. Было очень похоже, что мечи сейчас ментально сражались, поэтому я схватила свой и перенесла его к дивану, на котором и обосновалась.

Потратив немного времени на разминку, я с удовольствием заметила, что тело привыкло к перегрузкам и стало восстанавливаться быстрее после травм.

— Ты что делаешь? — знакомый голос заставил вздрогнуть.

— Перестань подкрадываться со спины, — попросила я, потягиваясь после отжиманий. — А то я ненароком могу и ударить.

— Да, я это уже прочувствовал. — Сев усмехнулся, потирая губу — место недавнего прилёта моего кулака. Настроение его, по всей видимости, успело улучшиться за время сна. — Как себя чувствуешь?

— Лучше, — ответила я одной ёмкой гримасой. — А ещё я голодная.

— Я как раз хотел позвать тебя. — Сев приглашающе махнул рукой и направился к выходу из комнаты. Ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним.

Позавтракав, или для меня уже пообедав, я едва взглянула на чашку с чаем и поморщилась.

— У тебя есть кофе?

— Есть. — Север изучал утренние газеты. — Но тебе лучше без него обойтись. Не ухудшай свои проблемы с сердцем.

— Ты прямо как Дан, — поморщилась я. — Тот тоже сразу стал личным диетологом.

Сев вдруг отложил газету, сразу стало не по себе, когда я перехватила взгляд серо-стальных глаз.

— Не моё дело, — вдруг сказал он, доставая из шкафчика пакет с молотым кофе и турку. — Справишься?

Я, обрадованная и удивлённая одновременно, кивнула, он же, сказав, что будет ждать меня в комнате, удалился.

Сварив кофе, я долгое время изучала газеты, выяснила, что сейчас я нахожусь в Англии, и даже поняла, что в мире сейчас социально-экономический кризис. Всё это скорее смешило, чем заставляло пугаться, поскольку кризис перед угрозой освобождения Хаоса несколько терял в красках. Если быть честной, меня не покидало ощущение, что мы находимся на грани войны, о которой знают единицы.

Я всё ещё думала над этим, полируя меч в гостиной, изучая руны на его поверхности.

— Мне нужен портрет анима, — неожиданно произнёс Север, отвлекая меня от полировки.

— И где я по-твоему его достану? — незаинтересованно спросила я, оценивая игру бликов на лезвии.

— Нарисуешь. — Север положил передо мной набор карандашей разной мягкости и лист бумаги.

— Ты чего? — я отложила меч в сторону и смерила взглядом Сева. — Ты и сам можешь.

— Не спорь, просто сделай. Это один из способов узнать, где он находится, — он уже отошёл, погрузившись в чтение очередного фолианта. Я не удержалась и показала ему язык, мысленно назвав его книжным червём. Но Сев не отреагировал, не прочитав, как обычно мои мысли или сделав вид, что ничего не делал.

Я вздохнула и набросала тени. Лицо анима было нестандартным и непропорциональным, но уродом он от этого не выглядел.

— Сделай кофе? — попросила я, уже второй раз меняя лист, поскольку поймать правильный поворот лица, чтобы лучше передать сходство, не получалось, и я порядком замучилась.

— Крепкий? — Сев оценил эскизы, но ничего по поводу них не сказал.

— Крепкий, — подтвердила я, пытаясь понять, что не так в рисунке. Пока всё вроде шло правильно, но сходство резко утратилось, и я наконец поняла, что. Глаза.

— С сахаром? — снова отвлёк Север.

— С сахаром, — ответила я, нанося тень на волосы и вплотную занявшись построением разреза глаз.

— Сколько ложек? — он не отставал, я уже пожалела, что попросила его сделать кофе.

— Дома — две, в гостях — четыре, — пошутила я, подтирая линии построения. Заметив, что он вознамерился понять мою фразу буквально, я забрала чашку. — Это шутка была. Ты должен был по законам жанра ответить, чтобы я чувствовала себя как дома, и положить две ложки.

— Странный юмор, — не оценил он, колдуя над второй чашкой с кофе.

— Привычка, — отмахнулась я. У меня как раз начало получаться, поэтомуя быстро сделала пару глотков, отставила чашку и, держа в руках сразу несколько карандашей разной твёрдости, вылепливала тени на щёках и под глазами. На этот раз сходство было, даже Север одобряюще присвистнул.

— Можно задать некорректный вопрос? — неожиданно спросил он, когда я настолько разошлась, что рисовала сразу двумя руками.

— Спросишь, сколько мне лет? Хотя ты и так знаешь, — я отвлеклась и хмуро на него покосилась.

— Что у вас с Даниэлем? — Север улыбался. Я мысленно возвела глаза к потолку и чертыхнулась.

— Даже не буду спрашивать, зачем это тебе, — я помедлила, думая, чем может обернуться для меня каждый вариант ответа. Потом вздохнула и всё же честно ответила, на случай, если он опять читал мысли. — Ничего.

Север не стал уточнять, словно мой ответ полностью совпал с его предположением.

— Почему ты спросил? — я не сдержала любопытства.

— Все думали, что именно Дан будет грависом. Он и сам полагал, что Арий в конце концов окажется у него. Но тут появилась ты, и поверь, ты всем смешала карты.

— И?.. — подтолкнула я к продолжению.

— Даниэль слишком сильно жаждет власти, и я думаю, что теперь он твой избранный. И, как вариант, будущий гравис, — невозмутимо произнёс Сев, а я поперхнулась кофе, едва не выплеснув содержимое себе на колени.

— Какой гравис, ты бредишь!

— Если рассматривать историю, можно найти любопытные обстоятельства, при которых один из избранных становился замещающим грависа. Проще говоря, у ордена в этом случае появляется два ведущих. — Север в этот момент выразительно посмотрел на Арий.

— Он просто избранный! — возмутилась я, забывая про портрет и пряча камень под одежду.

— Конечно просто. Пока, — он скривил губы в сдерживаемой усмешке.

— Много ты знаешь, — фыркнула я, а потом, помолчав, спросила. — Зачем ты это говоришь? — стоило мне произнести вопрос, как всё встало на свои места. Вот Север и выяснил, что хотел. Я сама ему рассказала об иерархии внутри своего ордена, из-за своей любопытности.

— Ну как, я же инкантар, — с иронией ответил он. — Не досадил ближнему своему — прожил день зря.

Он отошёл, а я, ругаясь про себя, продолжила работать над портретом. Я как раз подчёркивала тени над губами и подбородком, полностью погрузившись в работу, когда рядом со мной оказался кусок шоколада в вазочке, отколотый от ещё более крупного куска. Я вздрогнула и прочертила кривую жирную линию.

— Будь добр, перестань меня пугать, я ж заикой стану, — укорила я, стирая неровность.

— Расслабься, — посоветовал он.

— Эй, ты чего? — я подняла на него удивлённый взгляд. — Ты теперь у нас из корпуса мира?

— Ты странная, — ответил он и вновь отошёл.

— Ну спасибо, — оценила я. — Именно я одна здесь странная.

Он сделал вид, что не расслышал, хотя я прекрасно видела его ухмылку. Покачав головой, я нанесла последние штрихи и тени, после чего перевернула готовый портрет вверх ногами, проверяя в последний раз, все ли пропорции построены правильно.

— Молодец, — похвалил Сев, мгновенно выхватывая у меня рисунок и изучающее его оглядывая.

— Что теперь будешь делать?

— Как что? Повешу на стену, чтобы любоваться портретом всю оставшуюся жизнь. — Сев улыбнулся уголком рта и поджёг лист.

— Ты что делаешь?! — я подпрыгнула, пытаясь сбить пламя и выхватить лист из его рук, но он был выше. — Ты дурак, нет? — Я грустно смотрела, как догорает последний уголок, и пепел сыпется на пол. — Столько трудов, и коту под хвост.

— Попрошу не переходить на личности, — мягкий, урчащий голос доносился откуда-то с дивана. Я даже не оглядываясь, знала, что там сидит рыжий Кис и поедает куски дроблёного шоколада. — Догорело? — поинтересовался он.

Сев отпустил последний кусочек горящего листа, дотлевшего в полете. Кот спрыгнул с дивана, подошёл к нам и опустился на корточки возле пепла. Потом зачем-то понюхал его и фыркнул.

— Отвратительная бумага, — пожаловался он, потом аккуратно сгрёб весь пепел в одну кучку и попросил нас отвернуться. Я хотела спросить зачем, но Кот одной ёмкой гримасой дал понять, что в противном случае он укусит меня за ногу.

Я решила не спорить и отвернулась, стараясь беспричинно не рассмеяться.

Я слышала, как чем-то шуршит Кот, вдруг почувствовала запах крови, хотела обернуться, но Север обнял меня за плечи, заставив уткнуться в его грудь лицом. Я попыталась вырваться, но руки, сжавшиеся стальным кольцом, заставили хрустнуть рёбра.

— Хватит дёргаться, — приказал он, я начала вырываться ещё сильнее, как Сев вдруг разжал объятья, взял за подбородок, и, глядя в глаза, попросил. — Постарайся меня потом не убить.

Я хотела спросить, почему, даже подумала, что он собирается сделать мне больно, но он лишь наклонился и поцеловал.

* * *

— Ты идиот! — это долгое время были мои единственные слова, но потом я неизменно добавляла. — Ты просто напыщенный самодовольный дурак!

Север сидел на диване, прикладывая лёд попеременно то к скуле, то к уху. Кот истерически ржал, а другого слова и подобрать было сложно, хотя наше положение было до ужаса непростым.

А произошло вот что. Оказалось, что это такое «очень сильное колдунство», как мне потом сообщил давящийся от хохота Кот. Я не поняла смысла, но вообще это очень распространено в быту, как оказалось. В общем, сила венефов и инкантар настолько разная, что при первом близком физическом контакте высвобождается огромнейшее количество энергии. Это как когда встречается электрон и его античастица позитрон, возникают фотоны.

Сев и Кис задумали использовать эту энергию, чтобы с помощью огня, крови и изображения анима узнать его истинное имя и получить представление, где он сейчас находится.

Но не всё пошло по их плану, и именно поэтому Сев получил близкое знакомство с моим кулаком, я обзавелась ссадинами на костяшках, а Кот уже с полчаса не может успокоиться, истерически хохоча.

— Ну как, скажи, как я мог знать, что это твой первый поцелуй? — уже в который раз со стоном оправдывался Север, и это вызывало новый приступ смеха у Кота. — Тебе же шестнадцать!

— И что? — уже в который раз возмущалась я. — Что здесь такого особенного?

Кстати, насчёт того «сильного колдунства». Север не стал уточнять у меня ответ на столь деликатный вопрос, а зря. Просто из-за эффекта первого поцелуя ничего не произошло. Как цинично заметил Кот, потому что не с кем было сравнивать.

Вот поэтому и можно понять всю глубину моего праведного гнева. Мало того, что меня использовали против воли, так ещё и не получили ожидаемого результата.

— Ой, детки, с вами не соскучишься, — отсмеялся наконец Кот. — Ладно… — что он хотел сказать, осталось загадкой, поскольку в этот момент вспыхнул воздух, и время остановилось.

В миллиметре от моего глаза завис клинок, я завопила и отшвырнула его в стену. Ненадолго замерев, я вынырнула в реальность, где события уже происходили с пугающей скоростью.

Кис шипел, как рассерженная кошка, касаясь и тут же отдёргивая руку от извивающимся, как змея, клинка, Север волчком крутился на месте, попеременно запечатывая стены комнаты дополнительными защитными линиями, Арий жёг кожу, я поспешила вынуть его.

Север развернулся и бросился ко мне.

— Не трогай меня! — взвилась я, в руке материализовался жезл Стихий. — С камнем что-то происходит!

Арий раскалился, я выпустила его из рук и наклонилась, чтобы он ничего не коснулся, цепочка из мирролива пошла пузырями и зашипела, полыхнула пламенем и тут же покрылась льдом.

Я держала алый камень, застывший в куске льда, и пыталась дышать. Север разжал кулак: в капельках крови лежал серебряный ободок серёжки.

— Чёртово порождение Хаоса! — тихо прошипел сквозь зубы Север.

— Смотри, какой прелестный экземпляр из Бездны! — Кис сцапнул наконец кинжал и брезгливо его рассматривал. Точнее, это был не кинжал, а уже какая-то саблезубая ящерица. — Я думал, что они уже вымерли. — Кис проглотил её и облизнулся. — Молодцы, ребята. Теперь бы ясно дали понять, что вы здесь, да ещё и с артефактами. Хватайте манатки и линяем отсюда.

— Да, да. — Север поморщился, как от зубной боли. — Кис, сможешь открыть портал к мотоциклу?

— Ага, — тот развёл руками, а потом быстро коснулся пола. — Готово.

Я поразилась тому, как это у него быстро получилось, Север бросил на меня предупреждающий взгляд и исчез.

Кот показал мне язык и подтолкнул к порталу. Я ожидала привычного давления, но на этот раз оказалась в какой-то серой мгле. Когда-то раньше я полагала, что телепортация есть то же самое, что и использование портала. На самом деле оказалось, что телепортация — это мгновенное изменение координат объекта, портал же…

Теперь я убедилась на собственном опыте. Портал был переходом под изнанкой бытия, более длительным, но безопасным. И сейчас я застряла в этом подпространстве, потому что выхода в мой мир отсюда не было.

— Не пытайся сбежать, — нет смысла уточнять, что это сказала не я, хотя голос был скорее женский. Я решила не искать источник голоса, и без того понимая, что это враг, превращая жезл в меч. — Так это ты тот венеф, которого так рьяно оберегает Север?

— Всё может быть, — кивнув, ответила я, кинув короткий взгляд на меч. Тот светился красным, выдавая мой страх. Время тянулось, но атаки не было.

Везде был серый туман, и я лишь в последний момент успела вскинуть руку с мечом, когда заметила совсем близко тёмное пятно. Я бросилась на него, выставив перед собой ярко засветившийся меч. Туман рассеялся клоками, девушка-инкантр, Север называл её Рона, метнулась в сторону.

— Дей! — крикнула она, а меня сдавило со всех сторон и выбросило в наш мир.

Север стоял возле жёлтого мотоцикла, нервно барабаня по рулю. Моего долгого отсутствия он, кажется, не заметил.

Секундой спустя из портала выскочил Кот.

— Я видел Рону, — как ни в чём не бывало сообщил он, отряхиваясь. Парни не заметили, как я мгновенно напряглась. — Она переместилась, когда я собирался нырнуть в портал.

— И что? — Север замер.

— Они искали тебя. Крон… — Кот оглянулся на меня и сказал явно не то, что собирался сначала, — продолжает искать Дея.

— Не найдёт, — убеждённо произнёс Сев. — Открой портал в город Лины, нам нужно встретиться с Даниэлем, а ты предупреди остальных.

— Ладно, встретимся на месте, брат. — Кот бросил на него сочувственный взгляд, хлопнул его по плечу, открыл новый портал и исчез.

— А кто такие… — начала я.

— Из моего ордена, — оборвал Сев дальнейшие вопросы. — Я отправил Киса и всех остальных запутать следы с помощью твоей и моей куколки, и у нас пока достаточно времени, чтобы встретиться с твоим орденом. — Я, в качестве компенсации, отобрала у него ключи, шлем и завела мотоцикл. — Только не говори, что ты поведёшь. — Сев следил за моими манипуляциями, как отец на попытки двухлетнего сына оторвать его ноги от пола.

— А кто сказал, что не я? — философски хмыкнув, я заняла водительское место и сняла мотоцикл с подножки.

— Ты водить-то умеешь? — Сев не особо возмущался по этому поводу.

— А то, — я водрузила на голову шлем. Всё дальнейшее я уже не слышала, направив ревущий агрегат в портал. Оказались мы на окраине города, поэтому поехали по объездной дороге, пустой, поскольку здесь была ночь.

— Слушай, может, поедем помедленнее? — это Север. Наверное, ему не нравится лететь с огромной скоростью с человеком, в качестве вождения которого он не уверен.

— Зато так быстрее! — злорадно усмехнулась я. Пусть поймёт, как было мне. На самом деле водила я неплохо, меня научил отец, и после совершеннолетия я собиралась получать права.

Меньше чем через полчаса мы оказались возле моего дома. К тому времени Север успел придумать мне такие прозвища, что я даже разговаривать с ним не хотела.

Поэтому я молча заглушила мотоцикл, открыла дверь подъезда и пешком поднялась на свой этаж, зная, что лифт опять сломан.

Уже перед самой дверью остановилась.

— Не дай Бог ты используешь это против меня или причинишь вред моим родственникам.

— Мать? — понимающе спросил Сев. Кому, как не ему знать, что когда кто-то охотится за тобой, чаще всего убивает родных.

— Да, — тихо ответила я.

Глава 6. Маркус

Тишина.

Когда я постучала в дверь, она сразу открылась. Вот только на пороге стояла не мама, а Даниэль.

Тишина.

— Привет, — неуверенно нарушила молчание я. — Я соскучилась. Пустишь нас?

Дан вдруг встрепенулся и посторонился, пропуская меня и смерив Сева уничтожающим взглядом. Возле зеркала переминался с ноги на ногу Марк, вряд ли чувствующий себя хорошо, уж взрывоопасный характер братишки я знала отлично. Кроме того, я подозревала, что они вдвоём находятся здесь уже сутки, с тех пор как я попросила о встрече, и успели попортить друг другу крови.

— А мама где? — нерешительно спросила я, не понимая, почему она меня не встречает.

— На кухне. — Дан вдруг понизил голос до шёпота. — И как ты с ней жила? Это же Бенедикт в юбке.

— Воспитывает вас? — облегчённо рассмеялась я. — И правильно.

Я сбросила обувь и вприпрыжку помчалась на кухню. Мама что-то готовила, я догадывалась, что для нас.

— Мама! — я подпрыгнула и повисла на её шее, она явно не ожидала такого бурного приветствия и едва не упала, хохоча, чмокнула меня в макушку, а я закружила её по кухне. Я с удовольствием заметила, что сейчас мы с ней уже одного роста, значит, за то время, пока мы не виделись, я подросла.

— Как ты? — мама отстранила меня и оценивающе оглядела. — Отлично выглядишь.

— Ага, — согласилась я, прижимаясь обратно, вдыхая знакомый с детства запах. В этот момент на кухню прошёл Север, а следом за ним Даниэль. Я уже хотела со смехом поинтересоваться, как вели себя парни, как мама вдруг побледнела, словно увидела приведение. Смотрела она на Севера, а тот на неё, причём в его взгляде появилось узнавание.

— Даниэль, тебе с твоим другом сейчас лучше прогуляться, — не оглядываясь, произнёс он.

— Что? — Дан непонимающе попытался его обойти, но Сев загородил вход на кухню.

— Дан, сходите в магазин, — я быстро сообразила, что происходит что-то, куда их лучше не вмешивать. — Деньги должны быть на полке возле зеркала.

Дан что-то недовольно пробурчал и послушался. Со мной он спорить не хотел.

— Что не так? — когда парни ушли, я спокойно намешала себе чая с сахаром и уселась за стол.

— Попробуй спросить у своей матери, — холодно посоветовал Север. Он продолжал стоять на входе, скрестив руки на груди. Я оглянулась на маму, та, заломив руки, вдруг опустилось на одно колено. — А вот и ответ.

— Что? — я подскочила со стула, от былого спокойствия не осталось и следа.

— Твоя мать инкантар, — это прозвучало как приговор. Я замерла, не зная, что делать и даже что думать. — Но как ты оказалась в этом мире? Твой сит не имеет права менять местоположение. И… — Север многозначительно посмотрел на меня. — Иметь детей.

— Да объясните же в чём дело! — не выдержала я. Сев сделала матери знак, та встала с колен и села на предложенный стул.

— В мире инкантар существует строгая кастовая система — ситы. Отличие нашего мира от вашего в том, что у нас почти все имеют возможность использовать силу, а ресурсы ограничены. Поэтому появились пять категорий сословного деления. Вайна, дословно это слово можно перевести на ваш язык как «первые», — элита, аристократы, по сути своей жрецы Астари. Они пользуются неограниченной свободой перемещения и могут использовать силу без ограничений. За всю историю, в орден всегда входили люди из этой касты, и я сам принадлежу ей. Ещё один класс — релы. Примерно это переводится как «дважды рождённые», поскольку они проходят особый обряд инициации, связывающий их силы. Это класс воинов, армии, следящей за порядком, они не имеют права пользоваться энергией. Ещё одна каста — мьёма — это дети, не достигшие 22 лет и старцы, достигшие 60 лет. В нашем мире своеобразная система образования, дети с трех лет живут и воспитываются отдельно от родителей. В эту касту не входят лишь дети и старики вайны, они остаются в кругу семей. Они имеют право ограниченно использовать силу, часто, не используют её вообще в силу возраста. Каста сомарии — это почти все остальные, земледельцы, скотоводы, торговцы, ремесленники. Они имеют право использовать силу примерно вполовину меньше вайнов и привязаны к одному месту. Пока всё ясно? — Я кивнула в ответ на вопрос Севера.

— Но ты сказал что классов пять, а назвал четыре, — я начала понимать, что к этому последнему, пятому классу и принадлежит моя мать.

— Это каста аая, отверженные. Это выходцы из любого класса, включая вайны, нарушившие Закон. Они не имеют права рожать детей, заниматься каким либо делом, кроме обучения мьёма, им запрещено использовать силу, кроме как для обучения, они не имеют права на добровольное перемещение. — Каждое слово было как приговор, я не смотрела на Севера, пытаясь осмыслить и принять всё, что он сказал. — Как ты оказалась в этом мире, Сейя? — Я сначала подумала, что это какое-то оскорбляющее наименование, и лишь взглянув на маму, поняла, что это её настоящее имя.

— Я была релом, как ты помнишь, когда отказалась убить одного венефа, меня изгнали и лишили права имени. Потом этот венеф помог мне бежать в этот мир, и я осталась здесь.

— Твой ребёнок всё равно должен был родиться инкантаром. — Сев покосился на меня. — Или…

— Нет, Ангелина моя дочь, — мама вздохнула. — В тринадцать лет я получила второе рождение, меня лишили даа. — Она непроизвольно потёрла уродливый шрам на левом запястье. Теперь я поняла, что там когда-то был знак Луны. — А когда я попала в этот мир, я окончательно отказалась от даа, чтобы меня никогда не нашли. Поэтому мой даа не повлиял на даа дочери.

— Что такое даа? — подала голос я, запутавшись в объяснениях.

— Сложно перевести на этот язык, примерно это значит «прикосновение бога», «дух» и «закон», проще говоря, это и связь с энергией твоего мира, и символ на твоей руке — свидетельство этой связи, — объяснил Север, а мама кивнула, соглашаясь. — Кто отец?

Мама вдруг вздрогнула и умоляюще посмотрела на него, но Сев спокойно встретил её взгляд.

— Да говори, я знаю, что папа не был моим биологическим отцом, — мрачно произнесла я. — И даже поняла, кто был. Тот самый венеф, которого ты не захотела убивать, — я дождалась, пока мать не кивнёт. — Точнее, не был, а есть. Бенедикт.

— Он сказал? — она растерянно перебирала складки одежды, мне было жаль её до слез.

— Нет, догадалась. Я видела вас. Примерно двадцать лет назад, — я заставила себя выпить приторно сладкий чай, заметив, как дрожат руки. — Он говорил тебе, что он Девятый?

— Да. И я знала, что орден не поймёт его связи с женщиной-инкантаром. Поэтому, как только я поняла, что беременна, сбежала, и получилось так, что вышла замуж, — мама смотрела только на меня, для ушей Сева сказанное не предназначалось, поэтому он встал и тихонько вышел. В этот момент как раз вернулся Дан, поэтому он увёл всех, чтобы дать нам возможность поговорить. — Мне всё время казалось, что он наблюдает за нами, но я до последнего надеялась, что ты родишься без даа. Я ошиблась. Ты стала Девятой.

— Хуже, мама. Я гравис, — я пристально, словно увидела впервые, рассматривала кружку, знакомую с детства. Крошечная неровность рисунка, маленький бугорок на ручке, едва заметная трещинка на дне, всё это интересовало больше, чем несчастное выражение на лице матери.

— Даниэль говорил об этом. И Север тоже гравис… Вот вы и выросли, — тихо сказала мама, а возле её губ появились горькие складочки.

— Откуда ты его знаешь? — я вновь уставилась в кружку.

— Ты уверена, что хочешь это знать? — встретив мой твёрдый взгляд, мама отвела глаза. — Север не сказал, что релы обычно привязаны к семьям вайны. А я была в их семье. И была с'эметт, телохранителем Севера, только в моём мире это означало, что я была его второй матерью. Странно, что он меня помнит, когда меня изгнали, Север был совсем маленьким.

— Так вот почему мы так похожи. Нас воспитывала одна женщина, — я не могла описать чувства, которые меня охватывали. Меня затошнило.

— Лина, если бы ты осталась в моём мире, ты была бы релом. И с'эметт сына Севера.

Повисло молчание. Я пыталась осмыслить всё сказанное, но затошнило сильнее.

— Похоже на ужасную альтернативную реальность, — я криво улыбнулась. — Я почти рада, что стала венефом, воспитывать чужого ребёнка вместо своего… — Поглубже вздохнув, я сосредоточила все мысли на другом. — Мама, ты сейчас в опасности, тебе надо бежать. И снова из-за меня…

В ту ночь больше не пролилось ни капли слез. Мама по моей просьбе улетела утром. Куда — я не знала, могла только догадываться. И что-то мне подсказывало, что на одном месте она не задержится.

* * *

— Дан! — раздражённо окрикнула я.

— А что сразу Дан? Он первый начал! — этот взрослый, двадцатилетний и вполне разумный человек оправдывался, словно ребёнок в песочнице.

— Ну хватит уже задираться, — устало приказала я. С того момента, как мама уехала, я старалась разнимать, как тарантулов в банке, Дана и Севера. Если вечером они ещё держали себя в руках, то сейчас они успевали довести до белого каления не только друг друга, но и меня.

Я сидела на полу возле холодильника, обнимая дремлющую кошку, а они уже минут двадцать выясняли, чья очередь готовить обед. Вообще, по идее, очередь была моя, поскольку я была хозяйкой, а они гостями, но Даниэль почему-то хотел, чтобы место у плиты занял Север. Мне же было приказано молчать и не вмешиваться, но когда дело доходило до повышенных тонов, я не выдерживала.

— Сев, ну хоть ты веди себя как взрослый человек!

— Не могу, мне ещё нет двадцати двух, в нашем мире я не считаюсь взрослым, — он спокойно пожимал плечами, но я видела ехидную усмешку в его глазах.

Я вздохнула и продолжила бездумно смотреть в одну точку. Рядом, на холодильнике, засыпанном магнитами из разных стран, были пришпилены три фотографии, на каждой была я. На первой я сидела у отца на плечах, пытаясь соорудить из его волос пирамидку, мне было чуть больше года, я даже помню, как тогда папа смеялся, когда я пыталась проверить, не поселился ли у него кто-нибудь в ушах. На второй фотографии мы с мамой на карусели. Её длинные, иссиня-черные волосы, совсем без седины, которая появится лишь десять лет спустя после смерти отца, в воздухе смешались с моими платиновыми кудрями, мы обе смеёмся. Здесь мне шесть лет. На последней фотографии мне четырнадцать. Это была ночь Нового года, я свернулась калачиком на краю огромного, как аэродром, дивана, обнимая новенькую, тёмно-ореховую гитару, подтянув под голову колено Евы, что спала рядов в обнимку с Василисой. Внизу фотографии виден край надувного матраса и голова, уткнувшаяся в подушку, поверх которой лежала чья-то нога. Это Олег, а нога принадлежит его младшему брату Шурке, всегда спящего в позе морской звезды. Была ещё четвертая фотография, но я знала, что мама забрала её с собой. Это была последняя фотография меня, мамы и папы.

Север неслышно опустился радом со мной на пол, почесал замурлыкавшую кошку. Дан, видимо, устал ругаться и ушёл с Марком за пиццей.

— Твоя гитара? — Сев обратил внимание на фотографии. — Можешь сыграть?

— Почему бы и нет, — меланхолично ответила я, сходила за гитарой в комнату и уселась обратно на пол, перебирая струны.

Я часто сочиняла мелодии, но, не зная нот, я никогда их не записывала. Они забывались, стирались, но одну я помнила всегда. Я назвала её «Memento».

Я очень редко играла её, и те, кому довелось слышать её, плакали. Потом говорили, что у меня талант, я могла бы стать композитором. А я… я так и не выучила ноты.

Когда затих последний звук, я долго молчала. Из небытия меня вызвал голос Сева.

— Я не думал, что гитара может плакать.

— Всё будет хорошо, — как мантру, произнесла я, обращаясь скорее к струнам, чем к нему. Потом резко отложила гитару, встала и налила в кружку холодной воды, а потом закинула туда две ложки чёрного порошка. Я уже давно не имела ничего против растворимого кофе, только иногда шутила, что меня пора сдавать в больницу за наркоманию.

— Холодный растворимый кофе. Просто кошмар. — Сев дотронулся до кружки и покачал головой, не разделяя моих плебейских замашек.

— Кошмар — это добавить в него семь ложек сахара. А это — так, кошмарик, — я чуть улыбнулась.

— Привет.

— А-а-а! — ответила я, выплёскивая кофе на Кота, неожиданно телепортировавшего на кухню.

— Кофе, — мрачно констатировал он. — Хорошо хоть, что холодный. — Вид у него был такой потешный, что я не удержалась и хихикнула.

— Что? Смешно? — мрачно посмотрел на меня Кот. Сев фыркнул, сдерживая смех.

— И тебе привет, Большой Брат, — не выдержала и рассмеялась я, поднимая руку и приветствуя его как индеец.

Кот одарил меня ещё одним столь же пасмурным взглядом. Он явно не понимал, чему здесь можно радоваться.

— А вот и мы! — на кухне появились Марк и Дан с двумя коробками пиццы. — Оп, а это ещё кто?

— И тебе привет, Орлиный Хвост! — всё происходящее начинало забавлять, а мне так не хватало беззаботного подшучивания. Зато настроение у Дана резко испортилось, он поняла, что новоприбывший в наш полк — инкантар. — Знакомьтесь, Кошачье Ухо, Глаз Полярной Совы, — я чуть помедлила, глядя на Марка. — И Медвежий Коготь. Ну а со мной смысла знакомиться нет, меня и так все знают. Раскурим трубку мира?

— Нет уж, раз я Хвост, тогда ты… — Даниэль на секунду замолчал, придумывая мне имя, а я успела перехватить инициативу, как и коробки с пиццей.

— Всё, я Ресничка Инфузории! Кто не успел — тот опоздал! — я вооружилась ножиком и принялась за разделку.

— Ты такая очевидная, что такая очевидная, — проворчал Даниэль. — Ну и поговорки в твоём лексиконе, — он поставил разогреваться куски пиццы, Север, ухмыляясь, занялся чаем, персонально мне сварил кофе, под ядовитый взгляд Дана поставил чашку передо мной.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Марк, выдвини стол на середину, а то все не поместимся. Дан, пиццу перегреешь, вытаскивай.

— А я? — Кот отвлёкся от созерцания различных магнитиков на холодильнике.

— А ты можешь достать из холодильника молоко, — приказала я, по умолчанию взяв на себя роль главнокомандующего. — Итак, мы собрались здесь, чтобы… — Я окинула взглядом собравшихся. — Да, на круглый стол не похоже. В общем, ребят, на повестке дня аним, его огромные возможности, и наше бегство. Итого, доколе? Доколе мы будем скрываться? — с пафосом начала я, когда народ уже успел поесть, но не успел разойтись.

— Ты ещё забыла указать на повестке дня Турнир, — мрачно добавил Дан, не разделяя моего оптимистичного настроения.

— Ангелина ещё не знает, — подал голос Марк, до этого вообще молчащий, как рыба. Не похоже было, что в нашей разношёрстой компании ему было уютно.

— С этого места подробнее. Каким образом Турнир влияет на нашу ситуацию? — Север нахмурился, глядя на Марка, тот воздохнул и вытащил из пакета двадцать восемь продолговатых печений, раскладывая их ярусами на столе.

— Мироустройство, надеюсь, никому объяснять не нужно. — Марк задумчиво почесал нос. — В общем, мы все знаем, что анимы заключены за девятью Дверями. Каждую дверь охраняют по одному из ордена нашего и вашего. — Он положил ряд из девяти печений и фланкировал каждое двумя другими. — Ещё мы знаем, что у грависа венефов находится Арий, в котором записаны имена глав девяти Домов Хаоса, у грависа инкантар находится Ирис, содержащий имена всего остального Хаоса. — Север удивлённо кивнул, неосознанно касаясь колечка в ухе. — То есть, Арий и Ирис части одного ключа от дверей в Хаос. Вот только, незадача, с помощью этих ключей можно открыть только восемь дверей. — Марк отделил первую печеньку от остальных и выдвинул её на середину стола. — За последней дверью запечатан Владыка Хаоса, и чтобы открыть эту дверь, нужен Арий, Ирис, и, — он попеременно положил рядом два печенья, а рядом ещё одно, — нужен Атэр. Третья и последняя часть целого ключа.

— Это и возвращает нас к Турниру, который и проводится ради выбора Хранителя Атэра, — добавил Север. — С каких это пор венефы стали такими осведомлёнными?

— Давайте не будем усложнять межличностные отношения. — Марк съел печенье, изображающее Владыку Хаоса. — Пока три ключа не соберутся, даже если весь Хаос будет на свободе, последняя дверь не откроется.

— Логично предположить, что раз наш аним охотятся за частями ключей, то он сунется и на Турнир, — подала глубокую мысль я, сложив три печенья, изображающих ключи, в башенку. — А он ещё неизвестно когда будет.

— Уже сунулся. — Дан устало потёр глаза. — Отборочные туры уже начались, и его видели на испытаниях. Его имя, вымышленное конечно, Альт.

— Вот здорово. Знать бы, кто он в иерархии девятого Дома, — я задумчиво ткнула в башенку из печений, и она рассыпалась.

— Мы не знаем. — Марк постукивал чайной ложкой по столу, потом материализовал знакомую книгу об анимах. — Как ты видела — здесь записаны все имена Хаоса. Эта книга обладает замечательным свойством — как только один из духов обретает имя — оно исчезает отсюда и из любой памяти. Предположительно, аним из-за павшей девятой двери, но есть сомнения. Дан?

— Исчезло имя главы второго Дома Хаоса.

— Как это? — взвилась я. — Но ведь Арий треснул всего один раз!

— Он был красного цвета один раз. Пали только одни Врата. Но на свободе много. Загляни во внутрь камня, сколько там трещин.

— Две, — упавшим голосом ответила я, вглядевшись в глубину Ария. — Вот мы попали. То есть наш аним может быть вторым после главного?

— Вряд ли, он совершает много ошибок. Но всё равно мы попали по полной программе, — подтвердил Даниэль.

— И что теперь делать? — кусочки мозаики сложились в одну картинку. Теперь понятно, как Хаос успеет оказаться на свободе к осени.

— Ехать на Турнир и пытаться отвоевать часть ключа, — подал голос Кот, громко зевая.

— Точно! — с энтузиазмом подхватила я. — А потом спрячем ключ, чтобы его никто не нашёл.

— Если вам так хочется напороться на мечи под задорные боевые кличи, то давайте, идите, — меланхолично заметил Север. — Турнир — это не детская забава.

— Значит ты с нами пойдёшь, на случай задорных боевых кличей, — я улыбнулась. — А какие испытания на Турнире?

— Поверь, ничего хорошего. Из-за того, что он проводится каждые девять лет, конкурентов набирается довольно много. И чаще всего это не дети. — Сев потёр рассечённую бровь. — Каждому приходится доказывать, что он лучший. Мы пойдём вдвоём. — Север вдруг встал, отодвигая стул. — Я и Дан.

— Ну уж нет, тогда идём всем орденом! — возмущённо подскочила я. — Так будет больше шансов!

— Я приказал всем отбросить лишние дела и заниматься подготовкой к войне. Никто нас не поддержит.

— Но тогда я всё равно с вами! — я продолжала отвоёвывать своё право.

— Нет, — твёрдо сказал Север. — Только я и Дан.

— Ну нет, я тоже пойду, я что, просто так информацией делился? — в свою очередь возмутился в общем-то добродушный Марк и незаметно мне подмигнул.

— Вот. И я иду, — обрадовавшись поддержке, заявила я. — Я гравис всё-таки!

— Кот? — Север оглянулся на гоняющего по столу зубочистку Киса.

— Она под моей защитой, мне придётся идти, — улыбнулся, показывая мелкие и белые зубы, потом вдруг облизнулся и добавил. — Кроме того, как ты обойдёшься без избранного?

— И ты согласишься? — Дан стукнул кулаком по столу, так что подпрыгнули кружки и ложка, звякнув, соскользнула на пол. — Хочешь засунуть её в самое пекло?

— Пекло будет здесь, если мы оставим её одну. — Север спокойно поднял ложку и сложил руки на груди.

— Эй, я всё ещё здесь. А никто не подумал, что нам и не надо участвовать в Турнире? По меньшей мере, глупо не использовать свой статус. Два грависа, два избранных, один Девятый. Наверняка нас выслушают, прервут Турнир и спрячут Атэр? — я встала между ними, предчувствуя, что сейчас будет драка. — Ну, если они только нам поверят, мы же легенда. Ладно, сядьте, давайте сначала всё решим. Где проводится Турнир?

— Каждый раз на новом месте, поочерёдно меняя миры, — проинформировал Марк. — На этот раз в нашем мире. В СМИ должны были мелькнуть какие-то даты и место.

— Нет нужды искать. Они в Италии, недалеко от Милана, — произнёс Север, изучая потолок. — У меня есть адрес — просто приходишь туда и всё. Но по пути ожидают испытания. Вот тогда-то и можно встретиться с учредителями.

— Что можно использовать на испытании? — поинтересовался Кот, задумчиво глядя на свои руки с длинными, аккуратными ногтями.

— Всё. — Сев горько хмыкнул. — Испытание на жизнь.

* * *

Мы решили идти вчетвером. Марк сказал, что ему надо наведаться в некое хранилище, и он составит нам компанию позже.

Спокойно, во всяком случае, шагом, мы прошли по тенистой аллее, здесь было раннее утро, солнце только позолотило верхушки деревьев. Метрах в двухстах далее аллея упиралась в небольшое двухэтажное здание без каких-либо экстерьерных украшений.

Первые шаги были без происшествий. Нас пропустил упругий защитный экран, наверняка защищающий от постороннего вмешательства, но потом Север первым услышал свист рассекаемого воздуха (а может, и предвидел) и оттолкнул меня и Кота в сторону.

Даниэль успел на секунду исчезнуть и появиться позади меня, Кот начал превращаться в крупную гибкую рысь, я заметила, как Сев, выхватив меч Некроманта из ножен на поясе, поглядывает по сторонам, явно прикрывая Кота.

Я инстинктивно пригнула голову, когда рядом со свистом пролетела ещё одна стрела, но успела заметить стрелка, спрятавшегося в тени дерева, выхватила жезл, мгновенно трансформируя его в лук, выстрелила. Больше стрел не последовало, осторожно озираясь, наша компания двинулась дальше.

— Народ, — невесело позвал Сев. — Бежим!

— А? — успела вопросительно вскрикнуть я, утягиваемая за руки, с одной стороны Даниэлем, с другой — Севером. Кот в обличье рыси стелился по земле в метре от нас. Они явно что-то поняли, и причём, раньше меня.

Потом земля под ногами вздрогнула.

— Силу не используем? — испуганно спросила я, стараясь говорить ровнее.

— Желательно, — подтвердил Север, его дыхание даже не участилось. Дан покосился на него, но ничего не сказал.

— Ёлки… Ёлки-палки! — я запнулась, заметив, как взбугрился асфальт, и подпрыгнула. — Чем тогда сражаться со стихийными бедствиями?

— Альт не должен знать, что мы здесь. — Сев сбил в полете одинокую стрелу, и кивнул вперёд. Я вновь нацелилась, но стрелок исчез. — С ними будешь сражаться.

Я лишь мельком глянула вперёд, уже давно заметив три фигуры и одну пониже, как Кот, стоящую на четырёх конечностях. Отражения что ли?

— По одному на каждого, — заметил Сев.

— Собираешься драться? — скептично спросил Дан, разминая кисти рук.

— Мы же хотим поговорить с учредителями. Иначе не получится. — Сев проверил, хорошо ли заточен меч, хотя он собственноручно натачивал его накануне. — Я вперёд!

— Я тоже, — не отстал от него Даниэль. — Вспомним старое. — Сев искоса на него взглянул и ничего не сказал, но я могу поклясться, что он улыбнулся.

Я проверила, хорошо ли вынимаются ножи, когда Кот вдруг вырвался вперёд и широкими скачками помчался к серой тени впереди. Та тоже сорвалась с места, по мере приближения, я заметила, что это волк. Он сильно опередил остальных наших соперников, секунда, и два мохнатых тела столкнулись, щёлкнули клыки, рысь отпрянула, зализывая небольшую рану на плече, а волк снова кинулся на неё, но получил мощный шлепок когтистой лапой по морде, и взвизгнул. Коту приходилось нелегко. Получив рану, он хромал и теперь не с такой гибкостью и лёгкостью уходил от ударов, но в последний момент успел запрыгнуть волку на спину и вцепиться в жёсткие мышцы шеи, я услышала, как взвизгнуло животное, а потом отвлеклась на Дана и Севера.

Они бежали впереди, так легко, словно всю жизнь провели в беге. Я с удивлением услышала, как Сев смеётся, впервые, Дан на ходу плёл пальцами рук сложные узоры, и реальность искажалась рядом с ним. Он был на полшага позади Сева, тот прикрывал его, отмахиваясь мечом, и что-то постоянно кричал. Я вдруг поняла, что Сев предсказывает, а Дан меняет реальность. С точки зрения боя они были идеальной парой. Они хотели задержать и моего соперника, но он вдруг мигнул и оказался рядом со мной, мне не удалось даже прицелиться. Дан на мгновение оглянулся, на его лице застыло напряжённое выражение, но Сев что-то ему крикнул, и он отвернулся. Дальше я уже не наблюдала за чужими сражениями.

Странное существо в сером плаще, скрывающем фигуру, сжимало в руках меч, я не успела даже сообразить, как первая атака рассекла ткань на ключице и прополола кожу. Хлынула горячая кровь, я испуганно отшатнулась назад и услышала крик Севера и рычание волка. Но не отвлеклась, постаралась расслабиться и настроиться на сражение. Это был бой на мою жизнь, и я обязана его выиграть.

Пропустив ещё один грубый косой удар сверху, я извернулась, луком отвела лезвие и отскочила, вновь трансформируя жезл. Сражение на навязанном оружии не было моим коньком, поэтому результат битвы обещал быть непредсказуемым, тем более, что выбранный противником темп намного превосходил тот, к которому я привыкла. Сердце пока билось ровно, но дыхание начало сбиваться.

Атаки становились всё яростнее, перед тем как самой перейти в наступление, я долго думала, прежде чем нанести очередной удар, не открывшись и не усугубив свою позицию. А дела шли всё хуже, от кровопотери начала кружиться голова.

Противник кружил, как волк, огрызался, и в очередном замахе чиркнул мечом об асфальт, тот запылал, как факел, распространяя едкий дым, опалил волосы, выбившиеся из тугого пучка на макушке, и оставил на щеке след от копоти.

Я отпрянула, чертыхаясь, когда мечи скрестились и с лезвия сорвались раскалённые капли, а потом остановилась, как вкопанная, впрочем, и мой противник тоже. Его меч до рукояти покрывал толстый слой льда. Мой же меч невинно поблёскивал, но гарда заиндевела, и не было сомнения, что артефакт, обладающий собственной волей, старался мне помочь.

Тогда я подняла глаза и встретилась взглядом противника. Его лицо было скрыто за маской, но в тёмных глазах я разглядела пустоту без искры разума и содрогнулась.

Но в моих руках даже волшебный меч был бесполезен, как бы я ни старалась, исход битвы становился всё яснее.

Ощутив острое прикосновение в уже раненое плечо, я собрала последние силы и обрушила удар на голову оппонента. Он успел лишь податься назад, делая смертельный удар скользящим без вреда. Меч сорвал с его головы капюшон и расколол маску.

На меня смотрели пустые глазницы на застывшем лице, грубо вылепленном из глины, такая же рука потянулась ко мне. Я вскрикнула и срубила руку. Пылающий, уже избавившийся от корки льда, меч отлетел в сторону, а я пропустила удар кулаком по лицу. Покатившись по земле, я лихорадочно шарила в поисках вылетевшего из рук оружия, в голове звенело, и когда рука нащупала лезвие, я даже не обратила внимания на жар.

Чужой меч до волдырей обжёг руку, но я даже не вскрикнула, плашмя ударяя по летящему к моему лицу кулаку. Глиняные чешуйки встали дыбом, когда пылающий жаром клинок коснулся руки, навсегда сжавшейся в кулак.

Глина и огонь!

Я смогла привстать на одно колено, орудуя мечом, как обычной палкой, когда получила ещё один удар, в живот, выбивший весь воздух из лёгких, но успела скользнуть лезвием вдоль тела противника.

Лёжа на земле, я смотрела, как из глаз глиняного существа уходит слабая искра жизни, а потом извернулась и двинула ногой в грудь. Секунда, и он рассыпался грудой черепков.

Я закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание и отрешиться от боли, огнём терзающей руки. Лишь услышав протяжный вой, перешедший в скулёж, я с трудом поднялась, опираясь на локти.

Рысь победила, волк, поджимая переднюю лапу, обратился в позорное бегство, Кот не стал его преследовать, превращаясь в человека. Я поспешно перевела взгляд на Севера, сидящего на асфальте и счищающего с меча куски глины. Даниэль растянулся рядом, массируя кисти рук.

С лёгким стоном я поднялась, подобрала свой меч и, хромая, дошагала до парней. Кот успел натянуть майку и джинсы, и с радостью ребёнка шлёпал босыми ногами по асфальту. Его рана уже затянулась, оставив лишь розоватый, нежный шрам, и то постепенно исчезающий. Настроение у него было великолепное, до тех пор, пока он не дошёл до Сева.

На его руке, от запястья до плеча, багровела страшная рана, кровь выплёскивалась толчками, а он, словно не замечая, продолжал очищать меч. Издалека мне показалось, что Дан просто разминает уставшие руки, сейчас же я ясно видела, что он все силы бросил на лечение: возле пальцев воздух потемнел и слабо отсвечивал. На его лице застыло мучительное выражение, но ничего не менялось.

Кот вскрикнул, на ходу срывая с себя майку, разрывая её на длинные куски, и подскочил к меланхоличному Севу. Наложив жгут выше раны, Кот материализовал бутылку с чем-то прозрачным и полностью вылил её на руку Сева. Тот даже лицом не дрогнул, хотя, судя по округлившимся глазам Дана, прекратившего складывать пальцы в сложных узорах, данная процедура должна быть очень болезненной.

Кот шептал на незнакомом языке, попеременно касаясь разных участков кожи, а потом вдруг пропорол собственное запястье и размазал кровь по ране Сева. Север вздрогнул, но продолжил смотреть в одну точку. Я заметила, что в его потемневших глазах нет ни одной мысли.

Кот ещё что-то шептал, и рана вдруг нехотя стала стягиваться, Кот продолжал капать своей кровью на руку, до тех пор, пока от раны не остался розоватый след.

— Возвращайся! — Кот врезал Северу в челюсть, тот дёрнулся, и вдруг на его лице появилось осмысленное выражение. — Опять отдал ему всю боль? — Кот подобрал ноги под себя и принялся зализывать запястье.

— Он сильнее меня. — Север потёр место удара. — И он сам это сделал.

— Вы о нём? — Даниэль вдруг неприязненно взглянул на руки Сева и отвернулся, не ожидая ответа на свой вопрос. Вместо этого он занялся моими ожогами и раной. — Зря вы кровь смешали.

— Он и так мой брат. — Кот показал кровавый язык спине Дана.

— О чём вы? — спросила я, но от меня лишь отмахнулись. Зато я первая заметила, выходящую из здания целую делегацию. — У нас гости.

— Это учредители и участники. — Сев подобрал меч и поднялся, за ним встали остальные. — Пойдём.

Когда мы приблизились к толпе, ко мне подбежал и хлопнул по плечу какой-то парень.

— Здорово сражалась! — он улыбнулся. — Это я управлял твоим големом! — чуть позади него стоял паренёк в однихобрезанных до колен джинсах с растрёпанными чёрными волосами. Он смотрел исподлобья на улыбающегося Кота и его губы подрагивали. Их оттеснили в сторону два мужчины в чёрном, расчищая дорогу двум старцам в белоснежных одеждах. Мой бывший противник успел помахать рукой, вызвав брезгливое выражение на лице Дана.

— Кто вы? — в унисон спросили старцы. Среди молчащего народа было ещё несколько подобных людей в чёрном, что остановились почтительно в метре от нас. Охрана.

— Я инкантар. — Север прямо взглянул на учредителей. Те переглянулись и покачали головами, на их лицах синхронно появились улыбки.

— В этот раз Турнир происходит в этом мире. Попытайся через девять лет, юноша, — старики разом потеряли к нему интерес и перевели внимание на нас.

— Вы не поняли. Я гравис Инкантар. — Север не повысил голос, но толпа вдруг примолкла. Все знали о существовании орденов, но полагали, что это лишь красивая сказка. Старики поморщились, но всё же вежливо ответили.

— Даже если это и так, попытайся через девять лет, юноша, правила Турнира строги.

— Мы от школы Эррата, — вдруг произнесла я, понимая, что нам совсем не верят.

— Мы приветствуем достойных учеников достойных учителей, — пропели старики, улыбаясь. Похоже, эти слова были привычной для них схемой.

— Вы хранители Турнира, и вы знаете, что является главным в нём, — продолжила я, выуживая Арий из-под одежды. — Может это покажется вам знакомым?

Старики побледнели, явно понимая, что я держу в руках и одновременно преклонили колена.

— Прости, ведущая, — тихо прошептали они. Люди вокруг изумлённо перешёптывались, заворожено глядя на прозрачный Арий в крестообразной оправе.

Вдруг среди лиц я заметила знакомое лицо.

— Альт?

Вопрос ещё звучал в воздухе, а аним бросил на меня злой взгляд и телепортировал.

— Стой! — крикнула я, срываясь с места, но меня остановила твёрдая рука Дана.

— Что ты собралась делать?

— Догнать его! — прошипела я, пытаясь вырвать своё плечо из железной хватки. И откуда в нём столько силы?

— И что ты ему скажешь? Какие красивые у него глаза?

— Мы опоздали. Уходим, — поддержал Дана Север. — Кот, уладь всё! Даниэль, телепортируй.

— Нет! — крикнула я.

* * *

— Ты человек с умственными отклонениями! Он был у нас в руках! — кричала я, когда мы оказались у меня в квартире.

— Я понять не могу, что ты бы сделала? Ты даже перемещаться не умеешь! Он от нас сбежал! А Атэр будет в безопасности.

— Хватит, — приказал Сев, досадливо морщась. — Хватит уже орать друг на друга. На Турнире он больше не появится, а нам остаётся только копить силы для следующей встречи.

Я замолчала, недовольно глядя в окно, где барабанил дождь.

— Всё, хватит так хватит, — устало сказала я. — Пойду спать. — Я развернулась и закрылась в маминой комнате. Севу с Котом я предоставила собственную комнату, где помимо кровати был ещё и диван, Дан обосновался на диване в гостиной.

Ворочаясь в подушках, я раз за разом переживала всю свою жизнь и искала ошибки. Наверное, я чем-то обидела кого-то, раз неприятности льются, как ливень, на мою бедную голову. Да, Атэр мы на время защитили, но аним вновь пропал, и точно снова нападёт, когда мы не будем этого ожидать. Почему я стала грависом, если все решения принимают за меня?

Я вздохнула и села, опираясь на подушки. Потом вдруг посмотрела на мобильный телефон, оставленный матерью на тумбочке, и, немного помедлив, набрала номер Василисы.

— У аппарата! — бодро откликнулась трубка голосом Лисы.

— Привет, — немного хрипло из-за долгого молчания, произнесла я. Трубка поперхнулась, потом неуверенно спросила.

— Лина? Ты?

— Ну кто ещё, — тихо ответила я, улыбаясь.

— Погоди, не теряйся. — Вася вдруг крикнула куда-то вглубь комнаты. — Народ, Ангел звонит! — Потом в трубку добавила. — Ты на громкой связи, говори, мелкая зараза, как ты?

— Эгей, Ангелочек! — я различила голос Евы. — Ты где?

— Дома. Со мной всё в порядке, ну, условно, — поправилась я в конце. — Вы сами-то где?

— У нас, — в разговор вклинился знакомый голос Олега. — Помнишь ещё, что у Шурки сегодня день рождения? Погоди, ты совсем дома? Здесь, в городе?

— Да, — выдохнула я, мысленно укоряя себя за то, что не поздравляла всех с праздниками.

— Так чего ты всё ещё дома? — искренне удивился он. — Алёна! — крикнул он куда-то в сторону. — Заедешь за Ангелом?

— Конечно! — отозвалась двоюродная сестра Василисы, единственная, кто имел права и машину из нашей компании. — Пусть готовится, я сейчас доем и за ней.

— Давай, минут через пятнадцать будь в полной готовности у подъезда. Ага?

— Ага, — подтвердила я. Олег отключился, а я подскочила с кровати, миновала спящего Дана, зашла в свою комнату, слушая звонкую тишину. Наугад вытянув из шкафа первые попавшиеся вещи, я тут же тихо оделась. Выйдя в коридор и сунув в карман огромную связку ключей, стараясь не шуметь, я открыла входную дверь, вытащила на лестницу кеды и натянула ветровку. Прикрыв входную дверь и зашнуровав кеды, я с грохотом понеслась вниз по лестнице. Сердце колотилось, внутри всё пело, тело переполняла жажда деятельности. В этот момент я не думала, что скажут Даниэль с Севером, если обнаружат, что я сбежала. Не вспоминала об аниме, о долге. Я снова превратилась в подростка без каких-либо обязательств и прыгала через ступеньку с широкой улыбкой на лице.

Ночь встретила свежим дыханием после дождя. Под ногами чавкали лужи, кеды мгновенно промокли, улицу осветили два ярких луча. Возле подъезда притормозила ярко-зелёная спортивная машина, стекло опустилось, и из окна высунулась растрёпанная голова Алёнки.

— Хей! Чего стоишь, залезай! — она махнула в сторону переднего сидения. Я не стала ждать повторного предложения, забросила рюкзачок на задние сидения и запрыгнула в машину.

— Привет, — я чмокнула Алёнку в щёку, та кивнула, не отвлекаясь от дороги.

— Рада тебя видеть, погоди, сейчас приедем — устроим тебе приём по всем правилам. — Алёнка махнула назад, где громоздились огромные пакеты с едой.

Через минут десять мы были у дома Олега и Шурки. Вниз встречать нас спустился сам Олег, перед тем, как взять тяжёлые пакеты, он сжал меня в костедробильных объятьях, а потом несколько раз подкинул, что-то нечленораздельно и радостно вопя. Испуганно и счастливо ругаясь, чтобы меня поставили обратно на землю и перестали трясти, я вцепилась в его уши и дёргала за короткий ёжик торчащих волос.

На землю он меня так и не опустил, аргументируя это тем, что я опять исчезну в неизвестном направлении, поэтому я обречённо повисла на его плече в обществе пакетов с едой. В качестве компенсации вытащив из одного пакета упаковку чипсов, я захрустела, заметив, как странно переглядываются Олег и Алёна. Лишь потом я поняла, когда Олег погладил её по щеке, закрыл машину и повёл в квартиру. Они наконец-то стали встречаться.

Я улыбнулась. Эти двое давно друг друга любили, просто из-за всех свалившихся тогда на наши головы проблем, они не устраивали свою личную жизнь. Теперь, когда всё было позади, они смогли быть вместе.

Когда мы из тихого подъезда зашли в шумную прихожую, где гремела музыка и буянили знакомые голоса, Олег крикнул.

— Народ, Ангел здесь! — музыка мгновенно стихла, я сразу же перекочевала с плеча Олега в объятия Шурки, а затем на мне одновременно повисли Ева и Василиса.

— Нашлась пропажа, — смеялась Алёна, я впервые видела её такой счастливой. Заметив на её талии руку Олега, я поняла, почему.

Я не успела ничего сообразить, когда меня увлекли в комнату, где на полу была растлена огромная скатерть и раскиданы разные подушки. Музыка опять загремела, мне сунули в руки пиалу с чаем и тарелку с ароматным и горячим пловом — фирменным блюдом Олега. Я была совершенно дезориентирована, но счастливо улыбалась. Я попала домой…

Меня о чём-то спрашивали, я невпопад отвечала, глядя на своих друзей.

Если Еву и Васю я видела относительно недавно, то Шурку, именинника, я не видела почти полгода. Он ещё сильнее вытянулся и стал похож на своего брата, но если Олег был коренастый, то Шурка успел на полголовы обогнать его в росте.

Мне казалось, что всё вернулось в старые добрые времена. Мы смеялись, шутили, разыгрывали сценки, рассказывали старые истории. Не хватало только Вика, который всегда был в центре внимания, генерировал и выдавал идеи, именно по его инициативе происходило много событий. По его первому слову наша компания уехала в Саяны на две недели дикарями, по его предложению мы все прыгали с парашютами, по его идее мы облазили все пещеры, что были поблизости. Правда, все его предложения мгновенно поступали в обработку Василисы и Евы, которые делали эти идеи «съедобными», а потом попадали в распоряжение Олега и Шурки, которые приступали к их реализации.

Задумчиво улыбаясь, я стояла на балконе, глядя на звёздное небо. Едва слышно скрипнула дверь, я по шагам знала, что это Лиса.

— Идём назад, там гитару вытащили, ждём, когда ты играть начнёшь, а то именинник всем показывает свой забинтованный палец и говорит, что не может играть, — она поглядела на звезды и вздохнула. — Надолго ты?

— Нет, — я кусала губы. — Сама знаешь, какие на мне обязательства.

— Да знаю. — Василиса грустно покачала головой.

— Вась, — вдруг произнесла я, — кто был лидером в нашей компании? Вик? Или Олег, как взрослый?

— Ты, — она удивлённо на меня глянула. — Олег всегда спрашивал твоего совета, а Вик ничего не делал, пока ты не давала своего согласия. Когда ты от нас ушла… после смерти отца… Мы развалились и теперь никогда не будем одним целым, как раньше. В тебе было что-то такое, что собирало всех вместе. Сейчас. — Василиса окинула меня задумчивым взглядом, — не знаю, но раньше — да.

— И сейчас тоже. Я стала главной в нашем ордене.

— Это хорошо или плохо? Хотя, судя по тому, как ты выглядишь, это хорошо, но все шишки падают на тебя, — она дотронулась до раненого плеча. Хотя Дан залечил все раны, я по привычке приподнимала его, оберегая. Ну а на руках были следы ожогов — в пятнышках розовой, нежной кожи, смотрелось это довольно странно.

— Это и не плохо, и не хорошо. Просто есть. Но шишки, да, падают. Правда, по моей же глупости, — я едва заметно улыбнулась. — Вася, мне скорее всего мало осталось жить. Не говори об этом остальным, пусть думают, что я куда-то уехала, не расстраивай их. Хорошо?

— Ты уверена, что умрёшь? — Василиса довольно спокойно отреагировала на мои слова, только взяла за руку, словно боялась, что я сейчас исчезну.

— Да, и вслед за моей смертью могут погибнуть все. Поэтому я буду стараться выжить. Ну, или как это банально принято, буду спасать мир. — Лиса задумчиво прикусила губу, сдерживая вопросы, а потом вдруг стянула с пальца кольцо и сунула мне. — На удачу возьми тогда. — Сколько я помнила, Василиса никогда ни на секунду не расставалась с ним. А сейчас она сама надела его на мой палец.

— Эй, чего тут стоите? — на балкон вышла Ева, как раз в тот момент, когда я обняла Васю. — О, обнимашки! — Она со смехом сгребла нас обеих в объятья и вытолкала обратно в комнату. — Давайте петь!

Мне в руки сунули гитару, компания расселась рядом, и мы пели такие старые, но любимые песни…

Веселье было в самом разгаре, когда неожиданно прозвенел дверной звонок.

— Это кто? — нахмурился Олег.

— Может мы шумим, и это соседи? — подала умную мысль я.

— Тут шумоизоляция, даже если мы ракетоноситель запускать будем, соседи узнают об этом только по дыре в полу, но никак не по шуму. — Шурка глянул на Олега, тот поднялся с пола и пошёл открывать. Звонок раздался ещё раз, я занервничала и поднялась следом.

Стоило Олегу щёлкнуть замком, как дверь распахнулась, а на пороге оказался разъярённый Дан. Он оттолкнул Олега, но тот не сдвинулся ни на миллиметр.

— Что ты здесь делаешь? — ошарашено спросила я, прижимая к себе гитару, которую случайно взяла с собой.

— И ты ещё спрашиваешь? — буквально проревел Даниэль, переплёл пальцы, оттолкнул Олега, используя силу, и схватил меня за шиворот, таща на выход. — И это ещё Север не знает!

— Уже знает, — голос из-за полуприкрытой двери был холоден, как лёд. — Сложно было не заметить ваше отсутствие. — Даниэль посторонился, бросая на меня ядовитый взгляд, а в прихожую скользнул Кот, следом — Север.

— Ты их знаешь? — одновременно с последней фразой Сева спросил Олег, загораживая меня собой, я вздохнула из-за его плеча и кивнула. Дан попытался вставить что-то на высоких нотах, но я поморщилась и тихо попросила.

— Помолчи, пожалуйста.

— Что случилось? — в коридор протиснулся Шурка, а следом за ним Василиса с розовой бейсбольной битой в руках.

— Это те ребята, с которыми я теперь учусь. Знакомьтесь, Дан, э-э, Сев и Кот.

— Дурацкие имена, — недовольно выдал Шурка вполголоса. — Чего пришли…

— За ней пришли, — гордо и ядовито заявил Дан, но его никто не испугался.

— О, еда. — Кот понюхал воздух, без предупреждения скинул обувь и ушёл в комнату. — В ответ на мой уничтожающий взгляд Север только пожал плечами.

— Он голодный, я его вызвал, когда он как раз охотился, — мой взгляд превратился в угрожающий, и Сев поспешно добавил. — За едой.

— Тогда если здесь все свои, чего стоим, кого ждём? — Василиса подмигнула мне, пряча за спиной биту. — Пошли дальше праздновать.

— Мы отказываемся. — Дан сник, понимая, что я в своей компании, и здесь никто его не боится.

— А я — нет. — Кот, с набитыми щёками и тарелкой, полной еды, выглянул из-за спины Алёнки. — И вы же не бросите меня здесь одного? — Дикция у него страдала, он локтём подтянул меня за шею к себе и сунул мне в рот полную ложку с салатом. — Жуй, жуй. — Посоветовал он, когда я едва не поперхнулась от неожиданности.

Василиса, давно узнавшая и Кота и Севера, с задумчивой улыбкой слегка покачивала биту за спиной, я заметила это и чуть-чуть покачала головой, давая ей понять, что теперь это не враги. Та тоже незаметно кивнула, а потом схватила Дана и Севера и подтолкнула в комнату.

— Слишком долго думаете. Где музыка?

Я погладила гитару и забралась в кресло, обстановка была немного напряжённой, но когда я начала играть, Кот, узнавший мелодию, выудил из кармана флейту, секундой назад там отсутствующую. Благодаря этому Кот мгновенно заслужил симпатию, а Даниэль, насуплено молчавший, вдруг подпел, когда мы затянули что-то из репертуара группы «The Beatles». Оказалось, что у него хорошо поставленный голос, поэтому следующие несколько песен он исполнял соло.

Передав гитару в руки именинника, я подсела к Северу. Без меня Кот, Дан и Шурка образовали замечательное трио, им подпевали, так что шум стоял невообразимый.

— И чего вам не спалось спокойно? Утром бы я вернулась, нервы бы себе не трепали, — тихо сказала я, ковыряясь вилкой в оливье.

— Даниэль, видимо, тоже посчитал, что мне не нужно нервы портить, вот он и отправился самостоятельно за тобой. Ну, или сбросил меня со счетов, как временно беспомощного. — Север горько усмехнулся. — Пришлось вызывать Кота, а он был не в духе. А ты сумасшедшая, раз совсем не понимаешь, в какой ты опасности.

— Понимаю, только я теперь точно знаю, когда умру. А значит смерть мне не грозит, — на мой взгляд, это позиция была легкомысленной, но не могла же я ему рассказать о том, как соскучилась по друзьям, как мне не хватало доброго совета, или совсем простого молчаливого понимания.

— А о том, что могут погибнуть другие, спасая тебя? Или о том, что могут потребовать в обмен на твоё освобождение отдать Ирис или что-нибудь ещё? — он не обвинял, просто обрисовывал мрачные перспективы. Я понимала, о чём он говорит, но ничего не могла с собой поделать.

Я промолчала, затих и Север. Лишь Кот разбушевался и теперь горланил песни вместе с Шуркой. Дан был в непередаваемом шоке, но неожиданно даже для самого себя, подпевал.

Ближе к четырём утра мы почти угомонились и стали соображать, кого и как устроить на ночлег. К часам шести утра мы мирно спали.

* * *

Я проснулась, словно от толчка. Рядом мирно посапывала Василиса, подтянув коленки к груди и подложив обе руки под голову.

— Милашка, — едва заметно улыбаясь, прошептала я. Было в её позе что-то родное, такое детское, что заставило бы умилиться и старого женоненавистника.

Не понимая, что подняло меня столь ранним утром, я потянулась, зевнула и почесала мятое со сна плечо. Такие нехитрые манипуляции вызвали новый приступ жажды, от которого я и проснулась. Хмыкнув, я соскользнула со смятой кровати и тихо прокралась на кухню.

Стоя возле окна и жмурясь, я разглядывала залитую солнцем улицу и следила за людьми, спешащими по каким-то делам. Тишина стояла такая, словно кто-то выключил все звуки.

— Ты чего встала? — я вздрогнула и оглянулась. Впрочем, в этом не было смысла, я и так знала, что только один инкантар подкрадывается ко мне со спины и пугает.

— Доброе утро, — я поболтала в кружке остатки воды и залпом выпила, — уже иду обратно спать. — Я прошла к входу, но зачем-то остановилась возле Севера и положила ему руку на плечо.

«Что я хотела? — словно очнулась, я отпрянула назад, но не успела, перехваченная рукой Севера. Совсем рядом оказались его странные глаза, со зрачком на всю радужку. — Как наркоман.»

— Ты чего? — шёпотом спросила я, сама не понимая, почему мне вдруг стало очень страшно.

— Ничего, — ответил он, продолжая меня удерживать. На губах появилась незнакомая улыбка.

— Север! — я уже испуганно попыталась высвободиться. Вдруг перед глазами всё поплыло, я схватилась за голову, пытаясь моргнуть. Тело вдруг перестало слушаться, левая рука немного онемела.

Медленно, очень медленно я обхватила его шею, случайно задевая тонкое колечко в ухе…

И тогда я резко оттолкнула его от себя, зажав в ладошке маленький, словно сделанный из серебра артефакт.

На лице Сева отразилась боль, он схватился за разорванную мочку уха, но я уже как пантера отпрыгнула от него, срывая с груди Арий.

— Лина? Что ты делаешь? — заспанное, какое-то помятое и оттого беззащитное лицо Дана показалось в дверях. Но взгляд его был ясный и чистый, словно он и вовсе не спал.

Он сделал шаг в мою сторону, Сев бросился наперерез, а я пропорола кожу запястья узким концом крестообразной оправы и в крови соединила Арий и Ирис.

И тогда, словно достигнув своего апогея, достигнув высшего пика концентрации, сила получила выход, прямо из руки вплеснувшись вместе с кровью смертоносным лучом. Даниэль лишь обиженно и непонимающе успел вглядеться в мои глаза, и, уже заметив в них что-то, пытался закричать, даже не замечая смерти, несущейся к нему.

Яркая вспышка, но не света, а всепоглощающей тьмы, блики чёрного пламени сползли дожем со стен, и его по-детски распахнутые глаза так и остались широко распахнутыми, навечно оставив себе выражение потрясения.

Шум падающего тела вывел меня из состояния аффекта. Камень в руке багрово светился, на его поверхности застыли капли металла, словно ртуть, это Ирис, что раньше был небольшим колечком, расплавился от моей крови.

Сев стиснул руки, его бледное лицо с неестественно большими и тёмными глазами застыло гротескной маской. Он вдруг выбросил руки вперёд, но ничего не произошло, вся его сила слишком сильно зависела от окружающего мира, а в нём больше не осталось энергии, я это знала.

Расхохотавшись, я подбросила ключ, и время остановилась, капли моей крови застыли в воздухе. Чтобы открыть Врата Хаоса необязательно приходить к ним. Нужно лишь знать слова. А я их знала.

Яркая вспышка небытия поглотила всё, заставила мир сжаться до размеров горошины… А потом смятое мироздание, в новой, исправленной своей ипостаси вновь распрямилось, создавая что-то новое, иное, не принадлежащее ни этому миру, никакому другому.

Время вернулось, Сев поднял на меня глаза. Он не был союзником, он был врагом, и он понял это слишком поздно, лишь когда моя новая сила стёрла его из страниц жизни…

* * *

Я очнулась. В кровати. Рядом мирно посапывала Василиса в позе эмбриона.

Спустя мгновение до меня дошёл весь смысл только что произошедшего, я подпрыгнула и мигом очутилась на полу. И замерла. Либо это сон, либо на кухне сейчас два трупа.

Я сорвалась с места, и едва не сшибая всё на своём пути, помчалась на кухню. Горло жгло жаждой, я облегчённо выдохнула, не найдя никаких мёртвых тел, и напилась прямо из-под крана.

Стоп, может я сошла с ума? Тогда всему можно разом найти объяснение.

— Ты чего встала? — голос из-за спины вызвал предательскую дрожь в коленях. Я отпрянула к окну и вцепилась в раму, едва не вопя от ужаса. — Я что, напугал тебя? — Сев недоуменно смерил меня взглядом.

— Д-да, — заикаясь, подтвердила я.

Он вдруг подался вперёд и схватил меня за талию. Я попыталась отбрыкнуться, но взгляд зацепился за серёжку в его ухе и в глазах снова всё поплыло.

Я резко оттолкнула его от себя, при этом чуть не вывернув руку, и громко вскрикнула:

— Хватит! — всё что произошло, вылилось в какую-то сумасшедшую истерику. Усталость, бессонница, ужас, пережитый мной, всё смешалось, всё запуталось в голове… я же это пережила, я видела всё это, я убила их обоих!.. Что случилось?

На кухню буквально впрыгнул Дан.

— Лина! — он едва не столкнул Сева, глядя на него с ненавистью, как на самого главного врага всех времён и народов. — Ты что с ней сделал? — Свистящим шёпотом спросил он, которого знающие люди боятся больше, чем крика, и с силой оттолкнул его к стене. В душе боролись два противоположных чувства: меланхолия, переходящая в апатию, и животный ужас.

Интересно, как успокаивать людей, которые без моей помощи сейчас поубивают друг друга?

— Дан? — держась за стену, я почувствовала головокружение, на пол звонко шлёпнулась алая капля, но останавливать последствия было слишком поздно, Дан поменял цвет лица с белого на красный и, замахнувшись, изо всех сил врезал Северу. Тот с каменным лицом подставил плечо, а потом дёрнул Дана на себя, опрокидывая на пол.

— Дан, Сев, хватит, — произнесла я, прижимая край майки к носу, из которого хлестала кровь. — У меня просто поднялось давление.

— Да?! Тогда почему же ты орала?! — Дан продолжал держать за шиворот Сева, тот, не оставаясь в долгу, в свою очередь тоже держал его за воротник.

— А чего ты орёшь?! — взорвалась я и закашлялась. — Чёрт, Дан, всё в порядке! — Сорвалась я, разум помутился, и усталое сознание наконец получило покой. Я упала в обморок.

Очнувшись на диване, я меланхолично подумала, что эти двое, наверное, поубивали друг друга. Но зато отдохнувший мозг заработал нормально, и я поняла, что аним всё же смог проломать мою защиту в очередной раз, не зря же я постоянно чувствовала, как кружится голова. А потом ещё и этот артефакт инкантар…

Я действительно убила и Дана, и Севера. Вот только теперь я поняла, что кто-то вернул время вспять, но кто-то очень сильный, раз Дан ничего не почувствовал, а Сев не смог предвидеть.

Чувствовала я себя гораздо лучше, наверное, сознание сейчас просто перегружено событиями, и оценить всю их прелесть я уже не могу. Я со вздохом открыла глаза и встретилась взглядом с Даниэлем.

— Лина, ты так и не вылечилась? — тихо спросил он, глядя куда-то в окно.

— Да, — ответила я столь же тихо. — Не стоит об этом спрашивать, раз уже знаешь ответ.

— Хорошо. Расскажешь, что произошло?

— Нет, — отрезала я. — Не хочу. И вообще, я не ребёнок и способна решать сама свои проблемы. Не надо вмешиваться.

— Лина, я старше тебя. Поэтому, наверное, лучше знаю.

— Да ты старше меня на три года, всего-то, — возмутилась я, но недостаточно экспрессивно, очень болела голова.

— Порой даже минуты и секунды имеют значение, — с неуместным пафосом отозвался Даниэль, не замечая, как глуповато звучат сейчас его слова.

— Слушай, секунды-минуты, молчи уже, — произнесла я, скептично приподняв одну бровь.

— Ладно… — вид у Дана был обиженный и озабоченный одновременно, поэтому я решила всё-таки хоть что-то ему объяснить.

— Я хочу тебе кое-что сейчас рассказать, но не то, что случилось сейчас, а то, что мучает меня до сих пор… Просто легче начать издалека.

— Ты сказала, что расскажешь, когда будешь готова, — тихо заметил он.

— Да, я помню, поэтому и хочу рассказать это сейчас. Причину я тебе объясню потом. Помнишь, ты спрашивал, что случилось полгода назад с моими родителями? Слушай… Папа был мне не родным отцом. Я узнала это лишь после его смерти. Но всю мою жизнь он вёл себя так, словно я была его ребёнком. Он любил меня даже больше, чем родная мать. А я отвечала ему тем же. У меня было всё, любящие родители, друзья, школа, где я училась, и где мне нравилось учиться. Наша компания, все мои друзья в одной школе. Правда, в разных классах, но это не важно. Всё было хорошо… До осени. Моя Багира — это последний подарок папы, и в последний раз я говорила с ним лишь вечером, когда он её принёс. На следующий день, когда я пришла со школы, я обнаружила лужу крови… — Я судорожно выдохнула и замолчала. Потом, спустя пару минут, собравшись с духом, продолжила. Дан за это время не вставил ни единого слова. — Отец был мёртв. Рядом с его телом валялся окровавленный столовый нож, которым, как установила экспертиза, он и был убит. Я не верила, что он умер, что-то кричала, рыдала, не в силах принять то, что его больше нет. Ты сам понимаешь, что я почувствовала тогда, тот, кто терял очень близких людей, меня поймёт. Я пыталась заставить его очнуться, проверяла пульс, трясла его… И кровь, кровь, мои руки, нож, пол, отец, всё в ярко-алой крови. Мне и по сей день кажется, что я всё ещё не смыла её с себя… Тогда я не думала вообще ни о чем. Мне самой хотелось умереть, всё казалось страшным сном… Я подняла тот злополучный нож и потеряла сознание. Меня обнаружила мать. Сначала она подумала, что я тоже убита, вся моя одежда была в крови, и сама, едва не сходя с ума, вызвала скорую и милицию… Вот тогда всё и завертелось. Меня привели в сознание, пытались выяснить, что произошло, но я замкнулась в себе, ни с кем не разговаривала, просто ушла в себя, порвав все контакты с остальным миром. Тогда я впервые получила опыт в общении с психологами. Тогда я поняла, как скрывать свои мысли от других, получила горький опят, и использовала его против них. Пробовали даже гипноз… Понимаешь, все улики говорили против меня, нож с моими отпечатками, мои неосторожные проступки в законе — у меня было несколько приводов в милицию, за кражу и за хулиганство. Даже раскопали про мою ссору с родителями неделю назад, когда я уходила из дома, по глупости, конечно… Меня пытались оправдать, мама была моим адвокатом, но мне всё было безразлично. Я ни с кем не разговаривала. Друзья пытались мне помочь. Шура, он же Чингачкук, и Олег подключили всех… Но… Меня затаскали по судам, всё искали виновного. И последний раз, в суде, мне вынесли приговор, как несовершеннолетней дали четыре года. И тогда в зал заседания ворвался Олег, попросту разметав охранников, крича, что я не виновата. Оказалось, что часом ранее, Олег выбил правду из нашего лучшего друга… — Я заметила, что мой голос задрожал, но я продолжила рассказывать. — В общем, выяснилось, что отца убил Виктор. Я до сих пор не знаю, почему он это сделал, мои родители хорошо к нему относились. Может быть, папа сказал ему что-то, или сам Вик что-то заявил, завязался скандал и… и Вик убил папу. А потом бросил нож и сбежал. Да, я понимаю, я могу его оправдать, он был растерян, испуган, боялся наказания… Я не смогу объяснить лишь одного. Почему он, войдя в зал суда, откровенно сказал, что он видел, как я убила своего отца… Он меня предал. Единственный из всей наших друзей, готовых чуть ли не умереть друг за друга, он предал. Нашлись новые улики, а у него был хороший адвокат. Ему дали шесть лет. Сейчас он в колонии для несовершеннолетних. А я изменилась, да и наша очень дружная до этого кампания как-то развалилась. Я не обвиняю обстоятельства в том, что я стала такой замкнутой, недоверчивой, просто после такого удара в спину я не захотела стать прежней. После всего, что произошло со мной, я поняла, что жизнь не жестока. Это мы делаем её такой. Поняла, что я не бессмертна и уязвима. Поняла, что поменять что-то не в моих силах. И тем, кто со мной рядом, приходится перенимать на себя часть моих бед. И поняла, что не могу защитить всех… Знаешь, зачем я всё это сейчас рассказала? — Я стиснула пальцы, ожидая ответа.

Даниэль долго молчал, понимая, что сейчас я рассказала то, чего не знал никто, кроме свидетелей тех событиях.

— Нет, — наконец тихо произнёс он.

— Это связано с сегодняшним событием. После того, что произошло тогда, я перестала доверять людям. А после сегодняшнего, я перестала доверять себе. Находится рядом со мной опасно. Я хочу уйти и сама разобраться с анимом.

— А ордену своему ты доверяешь? — спросил Север. Оказывается, он всё это время стоял в дверях.

— Я же сказала, что не доверяю даже себе, — я пошевелилась, проверяя, не болит ли что-нибудь ещё, кроме головы.

— Это называется паранойя, — заметил Сев, садясь ко мне на диван. — А мне ты доверяешь?

Я долго смотрела ему в глаза, зная, что Дан тоже напряжённо ждёт ответа.

— Жизнь бы доверила. Всё остальное — нет, — я закусила губу и села.

— Никто большего и не требует, — удовлетворённо кивнул он и протянул мне мою куколку. — Тогда собирайся, мы уезжаем.

— Когда отправляемся? — без удивления спросила я, сминая воск. Вместо Севера возмущённо ответил Дан.

— А я что, бесплатное приложение? Я с вами! Хотя, блин, что я говорю… ты с ним никуда не поедешь!

— Дан, он прав. Я не хочу, чтобы ты платил за мои ошибки, — я постаралась произнести это как можно мягче.

— Хорошо. Это твоё решение, — тихо ответил он, поднимаясь со стула и выходя из комнаты. Однако он тут же вернулся и вытряхнул передо мной на стул мой жезл из свёрнутой куртки. — Ты как хочешь, но я с тобой. Мне плевать, я даже его вытерплю.

— Поработаешь телохранителем? — скептически заметила я, держась за голову.

— Оба будем, — за Даниэля ответил Север.

— А теперь спи, — приказал Дан, за плечо выводя Сева из комнаты. Ничего не оставалось делать, как последовать его приказу.

Я уже почти задремала, когда в комнате неожиданно появился Север.

— Ты чего? — я приподнялась, потирая сонные глаза.

— Пожалуйста, никогда больше не снимай его. — Сев зажал в моей руке шнурок с маленьким тотемным животным. Я, нахмурившись, накинула шнурок на шею, вспоминая, как сняла его, когда умывалась, чтобы не намочить.

— Почему? — я недоуменно погладила крошечную кошку и удивилась теплоте кости, из которой она была вырезана.

— Тебя вновь контролировал аним. Я прочитал твои мысли, не стал говорить этого при Дане. Так что не снимай его никогда, это не только знак, что ты под защитой инкантара, тотем защищает тебя от любого вмешательства извне. То есть никто, в том числе и я, не сможет контролировать твои мысли и эмоции. Не говоря о поступках. — Сев вдруг сел рядом на пол и обхватил голову ладонями. — Нам конец. Этот аним слишком сильный, если я не могу предвидеть никаких его действий.

— Нам помогает кто-то. Я чувствую это, — неожиданно даже для самой себя произнесла я. — Кто-то вернул время назад, кто-то не позволил Вратам открыться.

— Будем на это надеяться. — Сев покачал головой, невербально отрицая всё то, что он сказал. — Нам нужно бежать. Теперь он уже знает о Дане, Коте и Вадиме и, возможно, следит за ними.

— Куда бежать? — я задумчиво потёрла нижнюю губу. — И скрываться только нам двоим или остальным тоже? Какой смысл прятаться, если можно собрать всех и дать решающий бой?

— Ты знаешь, как уничтожить анима? — перебил Сев. — Если его не могли убить Первые, то что можем мы? Сейчас весь мой орден ищет способы его уничтожения или заточения. До тех пор мы можем только скрываться, и чем дольше мы это сможем делать, тем ближе к успеху будет мой орден. Атэр теперь под защитой, Турнир приостановлен, мы же должны беречь Арий и Ирис.

— Тогда я дам своему ордену такое же задание, — тихо согласилась я. — А мы должны тогда быстро и постоянно перемещаться. Кстати, лучше всего, не используя свою силу и чужую.

— Условия будут не лучшие. Скорее всего, нам придётся передвигаться только тем транспортом, который невозможно зафиксировать, — он смотрел на свои ладони, не поднимая на меня глаз.

— На спутниках НАСА что ли? — не удержалась я он иронии. — Извини, глупая шутка.

— Поэтому самолёты, поезда и междугородние автобусы, где нужно покупать билеты с паспортом и контактировать с большим количеством народа сразу отметаются. — Сев сделал вид, что не заметил моей реплики.

— У нас есть мотоцикл. Манёвренность, возможность разогнаться на большую скорость, сравнительная компактность, сможем его спрятать если что. Единственный минус — его яркая окраска, — перечислила я и ненадолго задумалась. — Если Кот разрешит, я могу отдать мотоцикл на перекраску и усовершенствование Алёне. Она мастер в таких делах.

— Неплохая мысль, — кивнул Север. — Кот будет не против. Тогда на мотоцикле мы сможет отправиться в соседний город, а затем — если получится, добраться до океана. Там нас будет сложнее вычислить, а в городе нас будет ждать помощь. Нужно будет собрать все нужные вещи.

— Алёна будет работать как минимум сутки, она всегда делает на совесть. Поэтому будет время выспаться, отдохнуть и закончить все дела, — в голове уже мелькали планы, кого ещё можно подключить к нашей проблеме.

— Тогда всё решено. Вот только сможешь ли ты выдержать? — покосился он на меня.

— Заодно и проверим, — я, в свою очередь покосилась в сторону двери, куда ушёл Дан. — Думаю, что да.

* * *

Проснулась я на удивление разбитой: тело сводили мышечные судороги, словно я не спала, а убегала от стаи разъярённых тигров. Голова немного ныла, пришлось для начала, кряхтя сквозь плотно сомкнутые зубы, сделать зарядку, а потом идти умываться. За этим занятием меня застиг Шурка, я сначала испугалась, когда дверь распахнулась и на пороге образовался небритый субъект в одних джинсах, в котором я с трудом узнала брата Олега.

— Привет, Чинга, — я старалась смотреть ему в лицо, не отвлекаясь на голый торс. Иначе хотелось всё бросить, поставить его у лампы для лучшего освещения и рисовать, рисовать, рисовать…

— Ага, и тебе того же и по тому же месту, — он зевнул, почёсывая голый живот, — дай-ка я приведу себя в порядок, мне через час на тренировку надо.

— А остальные где? — поинтересовалась я, пока он плескал в лицо холодную воду и фыркал.

— Алёнка на учёбу уехала, Васька с Евой ещё считают барашков во сне, братик у тебя за спиной.

— Бу! — грозно поприветствовал Олег.

— Ага, ты-то мне и нужен, — хищно улыбнулась я. — Как освободишься — иди на кухню, тебе кофе сделать?

— Чай, — кивнул Олег, так же как и брат, зевая и почёсывая живот. Шурка, как деловой таракан, с причитанием: «Ой, спешу, спешу», умчался собирать вещи на очередную тренировку по боксу. Раньше оба брата тренировались, теперь Олег чаще просто ходит в тренажёрный зал, чем участвует в спаррингах.

— Олег, у меня проблемы, — сказала я замогильным голосом сразу после того, как он, умывшийся и не такой помятый со сна, обосновался на стуле. Я пододвинула ему кружку с барбарисовым чаем и кусок торта, а он окинул меня критичным взглядом. Потом ещё раз, начиная с ног.

— И где твои проблемы? — отмахнулся Олег. — Выглядишь намного лучше, чем полгода назад. Влюбилась что ли?

— В глаз сейчас получишь, — мрачно пообещала я, выдавая свою любимую угрозу, к слову сказать, ни разу не реализованную.

— Конечно, и в глаз, и по голове, и по почкам. Что случилось? — Олег поковырял ложкой торт и отодвинул. Видимо, он так и не бросил своей привычки не завтракать сладостями по утрам.

— Ничего хорошего, поверь. Ты ещё общаешься с теми «друзьями»? — я специально сделала упор на этом слове, и он мгновенно всё понял.

— Не особо. Зачем тебе они понадобились? Тебя что-то теперь связывает с криминалом? Какие проблемы? Что за парни с тобой?

— Тпру! — притормозила я его словесный фонтан. — Начнём с последнего вопроса. Эти трое, Дан, Кот и Сев. — Олег попытался вставить слово, я раздражённо заткнула ему рот полотенцем. — Дан мой названный брат. — Он попытался выплюнуть полотенце. — Да молчи ты! Север и Кот, наши враги, но сейчас мы во временном перемирии. Проблема в том, что меня хотят убить. С криминалом меня ничего не связывает, но нужна твоя помощь. Мне нужно оружие.

— Если бы я тебя не знал, то ни за что бы не поверил. Решил бы, что к Вику в гости собираешься. — Олег избавился от полотенца, измазал его в торте и горько вздохнул. — Прости, про Виктора вспоминать не стоило.

— Ничего, — немного натянуто ответила я.

Повисло молчание. Я слушала тиканье часов и не понимала, почему это короткое напоминание меня так задело.

— У меня остался «Макарыч» десятого калибра. Патронов к нему, правда, не густо. — Олег задумчиво почесал затылок, сразу напоминая пещерного человека. — Могу поискать что-то другое, но это займёт много времени.

— Пойдёт. Главное, чтобы работал, — я закусила нижнюю губу. Интересно, возьмут ли пули анима? Ведь в самом начале истории нашего мира никто не знал об огнестрельном оружии.

— С этим проблем не возникнет. — Олег поднялся со стула и ненадолго исчез. Затем протянул мне небольшой замасленный свёрток. — Дальность стрельбы метров пятьдесят, магазин на восемь патронов. Там в пакетике их десять, плюс полный магазин.

— Лёгкий, — оценила я, взвешивая пистолет. — И маленький, можно в карман положить. Где предохранитель?

— Слева, с тыльной стороны затвора, — показал Олег. — Справишься?

Я прицелилась, зажмурив глаз, поддерживая правую руку левой, потом повертела пистолет и кивнула.

— Раньше только в тире стреляла. Думаю, справлюсь, — я спрятала оружие за пояс джинсов, а патроны сунула в карман.

— Теперь в подробностях, кто тебя хочет убить? — Олег хмурился и барабанил по столу. Я молча покачала головой.

— Не хочу никого вмешивать. Вы и так мне помогли, я боюсь, чтобы и на вас не началась охота. — Олег хотел вставить что-то протестующее, но я жестом попросила его ничего не говорить. — Не переживай, я не пропаду, я уже говорила Васе, что меня хотят убить, потому что на моей жизни держатся жизни других, и я сделаю всё, чтобы выжить. Но у меня не будет лишнего времени защищать кого-то. Я знаю, что ты хочешь предложить помощь, но в этот деле ты ничем не сможешь помочь.

— Да что происходит? — не выдержал Олег. Он всегда отличался терпеливостью, но сейчас, видимо, не выдержал.

— Я начала войну. Считай, между скрытыми кланами. Больше ничего не могу сказать, иначе ты тоже будешь замешан. Олег, поверь, я не одна, — я попыталась слабо улыбнуться, но он подскочил, махнув рукой.

— Ну да, конечно, с тобой трое этих…

— Я всё слышу. — Даниэль появился незаметно. — Она не может ничего тебе рассказать. Во-первых, ты не поверишь, во-вторых, даже если поверишь, не сможешь помочь, потому что сил у тебя для помощи нет. — Он сел рядом, подтянул к себе кусок торта и хищно воткнул в него вилку. Олег потёр переносицу, тихо выругался. — Я знаю, что ты отличный друг, но мы в состоянии защитить Ангелину. — Он задумчиво облизнул крем с вилки и сквозь зубчики посмотрел на меня. — Ну что, спасибо этому дому, пойдём к другому?

Я постаралась поглубже вдохнуть и кивнула. Я чувствовала, как до боли обидно сейчас Олегу слышать слова Дана, но не могла ничего произнести из-за душивших слез. Поэтому я молча обняла Олега и поднялась со стула, Дан последовал за мной.

На прощание я не тратила много времени, знала, что если сейчас начну проявлять не нужные чувства, ребята поймут, что я уже не надеюсь увидеть их вновь.

Север и Кот давно ушли, сразу же, как я заснула, и теперь ждали нас у меня дома.

Через час мы вышли в подъезд, Дан хотел телепортировать, но я его остановила, мне уже казалось, что аним следит за всем орденом, а рисковать лишний раз не хотелось. Дан, с утра задумчивый и рассеянный, не стал спорить, поэтому до дома мы добирались на автобусе. Я нервничала, в каждом встречном видела врага, подозрительно косилась по сторонам в поисках слежки. Такое состояние не было паранойей, я всегда хорошо чувствовала направленный в мою сторону негатив, а ситуация вокруг нас напоминала затягивающуюся петлю. Рассеянный Даниэль ничего не замечал, ни моих жестов, ни предупреждающих взглядов, на вопросы отвечал невпопад, даже не заметил, как я несколько раз обходила одни и те же дворы, петляла и путала следы.

— Лина, — у самой квартиры Даниэль созрел для разговора, — я свяжусь с орденом, насчёт всего происходящего. Север сказал, что его орден занимается поиском средств пленения анима, я попрошу наших заняться тем же, плюс извещу старый орден. — Он нервно перебирал край лёгкой тёмно-лиловой ветровки.

— Хорошая мысль, — согласилась я. — Когда отправишься?

— Сейчас. Но я боюсь оставлять тебя наедине с… этим. — Дан неприязненно кивнул на закрытую дверь.

— Всё будет хорошо, — успокоила я, коснувшись его плеча. — Он ничего мне не сделает. Сейчас он даже защищает меня.

— Вот этого-то я и боюсь. — Дан поморщился и зажал мою ладонь в своей. — Умоляю, будь осторожнее. Не верь ему так легко, Сев не такой, каким хочет казаться, ты очень многого не знаешь. — Он горько усмехнулся каким-то своим мыслям и повернулся к лестнице. — Не верь инкантарам.

Я смотрела, как он спускается вниз, и думала, что верить венефам тоже не стоит. Потом вздохнула и ключами открыла дверь, квартира встретила сонной тишиной. Кроме кошки, выбежавшей меня встречать, дома, казалось, не было ни одной живой души.

Я подхватила замурлыкавшую Багиру на руки, почесала за ушком, зашла в зал и остановилась как вкопанная.

— Привет, — испуганно сказала я. Марк поднял голову, встретив меня вымученным взглядом. — Ты чего здесь сидишь?

— Хорошо, что ты одна. Мне нужно тебе сообщить, как гравису… — у Марка тряслись губы, я заметила свежие синяки и ссадины на руках, царапины на шее, словно он подрался со стаей обезьян.

— Что случилось? — я села рядом, хотела коснуться покалеченной руки, которую он держал на весу, чтобы проверить, не нужна ли медицинская помощь. Но Марк успел перехватить мою ладонь, притянул к себе, и почти истеричным шёпотом произнёс. — Я был в Хранилище. Я читал книгу Рока. Гравис, нам не убить анимов.

— Что? — я растерянно смотрела в его безумные глаза.

— Я смог прочитать лишь несколько страниц истинной истории, но я успел понять. Нам не выжить в бою, они во много раз сильнее нас. Анима может уничтожить только аним. Или Первые, полубоги… Нам это не под силу, — он сжал предплечье, я дёрнулась от боли.

— Я итак это знала, Марк, — он вздрогнул, услышав своё имя. — Я знаю, что их не уничтожить, знаю, что Хаос вырвется, знаю, что мы обречены. Марк, прошу тебя, успокойся. — Я почувствовала, как медвежья хватка ослабла. — Ты должен узнать, как Первые заточили анимов, и мы должны сделать это вновь.

— Я постараюсь. — Марк нервно дотронулся до одной из царапин. — Я постараюсь.

— Хорошо, — тихо произнесла я. Он поднял на меня красные от бессонницы, улыбнулся, как оскалился.

— Общаешься с инкантарами… Это правильно, — выдохнул он. — Только не верь им. — Марк сжал на прощание моё плечо и растворился в воздухе.

— Кому верить тогда? — тихо сказала я в пустоту. Кошка рядом потёрлась о ногу, прося её покормить, я откинула длинные волосы назад и пошла на кухню.

Поливая цветы у себя в комнате, я вспомнила, что хотела найти кожаный браслет, который мне подарили Ева с Васей, и который я пару дней назад сняла, а одеть забыла. Но ни на столе, ни на полках его не нашла. Выдвинув нижний ящик, я порылась в тетрадках, но вновь ничего не нашла. Рассерженно фыркнув, я выдвинула средний ящик, тот как обычно довольно слышно проскрипел, вращаясь запавшим колёсиком, но и там, среди разнообразных вещей, не было браслета. Пока я рылась в ящике, производя едва слышный шорох, со стола при неудачном движении слетели карандаши, неизвестно почему лежащие возле клавиатуры. Один из них закатился куда-то к стенке, за системный блок, и я, раздражённая пропажей браслета, залезла под стол, пытаясь их достать.

Лёжа на полу, поскольку я не захотела двигать стол, я вытянула руку, пытаясь нашарить карандаши, а любопытная кошка потёрлась о пятку и тихо мяукнула.

— Багара, погоди, — шёпотом приказала я, на что кошка фыркнула и оскорблённо отошла, а моя рука в это время в пыли (вот и моя уборка в комнате) нащупала что-то круглое, чуть больше горошины. Пока головой я ещё соображала, где карандаш и что это может быть такое, рука помимо воли уже извлекла этот предмет на свет божий. На ладошке, грязной от пыли, лежал изумруд редкостной красоты и прекрасной огранки. По спине прошёл холодок: это был фамильный изумруд, который я давно считала потерянным.

Не поднимаясь с пола, продолжая сидеть в том же положении, я вытянула из-под майки Арий в крестообразной оправе и долго смотрела на изумруд. Я его узнала, это был точно он, я даже успела проверить и найти едва заметную царапину, которую сама когда-то сделала. Но как я могла потерять его и найти только сейчас под компьютерным столом?..

Ответа на этот вопрос сам камень давать не желал, поэтому я, протерев его от пыли, положила его на стол и попыталась вынуть из оправы Арий. Тот, словно зная, что я хочу сделать, каплей воды скатился в ладошку, а цепь из мирролива сама оплела его. Я повесила цепочку на шею, а изумруд, с изрядной долей трудолюбия, закрепила на его законном месте, понимая, что теперь камень не покинет оправу никогда.

Я спрятала Арий под одежду, а талисман удачи зажала в ладошке, поднимаясь с колен.

— Аааююю!.. — сдавленно просипела я, встретившись макушкой со столешницей, некстати оказавшейся у меня над головой. Даже то, что в руках у меня был талисман, не помешало моей невезучести вновь сказать мне: «Привет!».

Я пробурчала что-то не совсем лестное в адрес стола и, положив талисман возле монитора, отправилась в душ, пытаясь привести мысли в порядок. В последнее время это получалось плохо.

Уже натягивая на мокрое тело мятую майку и шорты, я услышала, как щёлкнул дверной замок, и едва слышно скрипнула дверь. Голосов не было слышно, я очень тихо погасила в ванной комнате свет и затаилась, решив спрятаться, если это враги. Тишина стояла как в старом, заброшенном колодце. Я лихорадочно поискала на ощупь что-нибудь, что сошло бы за оружие, вспомнила, что оставила пистолет в ветровке, чертыхнулась и забралась на край ванны, приготовившись прыгнуть, если кто-нибудь откроет дверь.

Звенящую тишину ничто не нарушало, чувство нарастающей опасности заставляло сердце неистово колотиться. Потом всё так же тихо дверь медленно открылась, я успела заметить высокую фигуру в капюшоне.

Нервы не выдержали.

С воплем атакующего быка я прыгнула на фигуру, и мы вместе выкатились в коридор. Я сразу же отскочила в сторону и приготовилась бежать, а тот, кого я сбила с ног, так и остался сидеть на полу, ошарашено потирая ушибленные места. Рядом, согнувшись пополам, беззвучно хохотал Кот.

— Ты с ума сошла? — грозно поинтересовался Север, поднимаясь с пола и откидывая с лица мокрый капюшон. — Уже на всех без разбору кидаешься?

— Она тебя за Альта приняла, — сквозь смех ответила за меня Кот. Похоже, после того, как он отдал мне свой тотем, мои мысли никто не мог читать, кроме самого Кота. — И да, в целях самообороны на всех кидается. — Я постаралась выглядеть невозмутимо, и по возможности, закрыть сознание, чтобы не лезли в мысли всякие котообразные существа.

— Ладно, где вы были? — я перешла на официальный тон, стараясь не обращать внимания на мокрые волосы, прилипшие к спине.

— Отдали мотоцикл на покраску и ремонт. Алёна хороший механик, — сказал Сев, поскольку Кот всё ещё всхлипывал от смеха и не мог нормально говорить.

Я не успела ответить, лампочка над моей головой лопнула и осыпалась осколками, я метнулась к ветровке, вытащила пистолет из кармана и сунула за пояс. В этот момент взорвалась ещё одна лампочка.

Сев не заметил пистолета, он оттеснил меня к стене и закрыл собственным телом, я поморщилась, выглядывая из-за его плеча. Кис опустился на корточки, настороженно втягивая воздух носом, сейчас сильнее всего напоминая кошку в засаде.

Напротив меня хрустнуло зеркало, я с ужасом смотрела на осыпающиеся осколки, с тоской — на лопнувшие струны гитары, которая осталась лежать в кресле.

— Он здесь. Ломает защиту. — Кот пригнулся, почти распластавшись по полу, я оттолкнула от себя Севера, когда тот предупреждающе ткнул меня под рёбра, и выскочила на середину комнаты.

— Он суда не сунется. Но погоди, это ещё не всё, — я оглянулась на дверь, сразу же после моих слов слетевшую с петель. Мы не успели перегруппироваться, на пороге оказались двое рослых мужчин, а за ними ещё один. — Это люди. — Всё так же спокойно, не отвлекаясь на лишние эмоции, ответила я на немой вопрос Сева, вместе с ним пятясь от двери. Глядя на слабые, почти невидимые ауры мужчин, я не сомневалась, что они обычные люди, поэтому жестом остановила Кота, нацеливая ПМ на ближайшего противника. Он остановился, глядя, как я сняла оружие с предохранителя.

— Не двигайся, — предупредила я, но он дёрнулся в мою сторону, в ответ на его движение я выстрелила в пол. Противник подпрыгнул, Сев маловразумительно что-то пробурчал, когда из-за отдачи я чуть не выронила пистолет. Я выстрелила снова, но Кот метнулся на одного из противников, повалил его на пол, поэтому я отбросила пистолет, боясь ранить не того, тем более что уже знала, что через секунду у меня выбьют его из рук.

Так и случилось. Я предсказывала будущее, но не могла ничего изменить, словно была связана по рукам и ногам. Но зато я заранее знала исход схватки.

Спустя минут десять, среди погрома, сломанной мебели и осколков стекла слабо шевелились три тела.

Кот сидел на одном из них, зализывая длинную царапину возле локтя, я бинтовала рассечённое запястье и кровоточащий знак света, Сев же обошёлся без каких-либо повреждений и расхаживал по комнате.

— Теперь объясни, что произошло, — он перевернул со спины одного из нападавших, убедился, что тот без сознания, и долго разглядывал запястья в поисках каких-либо знаков.

— А что рассказывать. Я вижу будущее, — флегматично заметила я. Ощущение всепричастности к миру уже исчезло, я чувствовала себя опустошённой и меланхоличной.

— Ты? В ордене два временника? — Сев даже голос повысил, что вообще случалось с ним редко, судя по тому, как Кот оторвался от своего занятия и покосился в его сторону.

— Наверное, — я пожала плечами и за руку оттащила своего бывшего противника в коридор, а затем на лестничную площадку. — Когда, говоришь, будет закончен мотоцикл?

— Завтра вечером. — Север последовал моему примеру и свалил второго противника рядом. — Что будем с ними делать?

— Не убивать же теперь, — как бывает после драки, запал уже исчез. — Очнутся — уйдут. Если нет — так поможем. Нам бы теперь день простоять, да ночь продержаться.

— Откуда у тебя пистолет? — Сев поднял ПМ с пола и, прищурившись, смотрел на рукоять.

— У товарищей попросила, — я забрала у него пистолет и поставила на предохранитель. — Вдруг пригодится.

— Почему ты такая спокойная? — Север согнал Кота, занявшегося следующей раной с тела третьего мужчины и присоединил его к сообщниками за дверью.

— А что такого? — я села на диван, глядя как Кот, спокойный и невозмутимый, разглядывает затянувшуюся царапину и периодически облизывается.

— На нас напали, пытались убить! А ты и бровью не ведёшь!

— А у тебя, похоже, истерика, — парировала я. — Тебе-то какое дело до меня? — я сходила на кухню, соорудила бутерброд и вернулась на диван. — Мне что, надо бегать по комнате, лить слезы, терять сознание, страдать у тебя на плече?

— Я тебя понять не могу, — опустил руки Сев.

— Расслабься, брат, Лина права. Надо беречь нервы. С нашей жизнью не стоит лишний раз их расходовать, — подал голос Кот.

— Вот-вот, — согласно покивала я, впиваясь зубами в бутерброд. После неожиданной разминки дико хотелось есть. — Давайте вернём дверь на место. Странно, что соседи никак не отреагировали на грохот и погром, что мы учинили.

Пока они занимались починкой двери, я по мере сил немного прибралась, вернулась на кухню и сварила кофе.

— Тебе нельзя кофе. — Кот пробрался на кухню, сел на стул, подтянув ноги к груди и долго следил за каждым моим движением немигающим взглядом зелёных тигриных глаз. — Я чувствую, что у тебя проблемы с сердцем. — Он коснулся по очереди ушей и глаз. — Но ты пьёшь. Почему?

— Из-за кофеина. Я легко решаю проблемы, быстрее думаю, меньше переживаю.

— Не проживёшь так долго. — Ко облизнулся, показывая клыки.

— Я и до зимы не доживу. Так что можно не стараться, — я глотнула обжигающего напитка, сморщилась, добавила сливок и сахара. — Слушай, а ты… — Я подняла взгляд, но Кота не обнаружила.

— Он ушёл по моему заданию. — Сев стоял в дверях. — Нам нужно отсюда уходить, собирай всё необходимое, после пойдём за мотоциклом. Надеюсь, Алёна успела его хотя бы покрасить.

— Думаешь, аним скоро будет здесь? — я бессмысленно уставилась в чашку. — И почему люди ему помогают? — Сев пожал плечами и я вздохнула. — Ладно, собираемся.

Допив кофе, я оставила Севера на кухне, вернулась в свою комнату и вытряхнула пистолет из вороха одежды на диване, где успела его спрятать. Патрон осталось шестнадцать штук, я сложила их кучкой перед собой и на каждом начертила крошечный знак света. Надеюсь, это будет сюрпризом для анима.

Я спрятала пули как раз в тот момент, когда Север вошёл в комнату.

— Ищут парня и девушку. А если будет два парня, это наверняка собьёт преследователей с толка, — я вздёрнула указательный палец вверх. — Если аним стал привлекать людей, то нужно бежать и скрываться не только от него.

— Я начинаю пугаться, — не понял Север.

— А зря, я ж ничего страшно ужасного не предлагаю, — я рылась в одежде, изредка вытаскивая толстовку или ветровку, тёрла висок и продолжала поиски.

— Думаю, переодеванием ты не сделаешь себя похожей на мальчика. И с волосами чего-то сделать придётся, — он присел на корточки рядом с ворохом одежды, выуживая оттуда розовый кружевной бюстгальтер.

— Ёй, — малопонятно воскликнула я, выхватывая у него из рук вышеупомянутую деталь туалета и засовывая обратно в шкаф. — Не моё. — Быстро сказала я, захлопнув шкаф и стараясь как можно незаметнее запихнуть подальше в кучу очень короткую юбку, пока он не заметил. — Не боись, через час всё будет в лучшем виде, а пока не будешь ли ты так добр, выйди из комнаты. — Я, наверное, покраснела, судя по весёлому лицу Сева, от которого не укрылись мои манипуляции.

— И чего я там не видел, — отмахнулся он с улыбкой, но от греха подальше ушёл, пока я его не пришибла чем-нибудь тяжёлым.

Показав его спине язык, я села на пол и задумалась. Север был прав, переодеванием из меня мальчика не сделаешь, а значит, придётся прибегнуть к более радикальным методам.

В конце концов, перерыв весь шкаф, я нашла джинсы Олега, который всегда оставлял свои вещи, чтобы было во что переодеться, если он надумает у меня переночевать, и свою толстовку с водолазкой.

Наконец я подошла к зеркалу и постаралась как можно скептичнее посмотреть на себя со стороны. Слишком мягкие черты лица, ухоженная кожа, длинные ногти выдадут меня с поличным, но волосы дадут сто очков вперёд, значит, надо что-то сделать.

Я взяла кепку и попробовала спрятать косу под неё, но получилось не впечатляюще, распустила волосы, закрутила наверх и попробовала сверху придавить всё это кепкой, но одна тяжёлая прядь вылезла и сползла на плечо. Я вздохнула. Радикальные методы, так радикальные.

Я схватила кинжал и, закусив губу, обрезала прядь, обзаведясь чёлкой. Затем ещё и ещё, волосы падали на пол…

— Ого, — сказал Север, появляясь в зеркале. Лицо у него было такое, словно я у него на глазах препарировала милое животное.

— Ага, — ответила я, не прерывая своего занятия. — Разговор двух идиотов. Ты же сказал, надо что-то делать с волосами. Если хочешь меня остановить — уже поздно, если хочешь помочь — принеси ножницы.

— Хорошо, — он уже справился с волнением и с непроницаемым лицом подал мне ножницы, извлечённые из компьютерного стола. — Это было обязательно делать?

Я пожала одним плечом, ровняя волосы и делая вполне современную и стильную стрижку.

— Примета плохая себе волосы стричь, — поджав губы, пробормотала я, глядя на отражение Севера. — Да, необходимо. Я могу почти не соврать и сказать, что давно хотела поменять имидж и сделать короткую стрижку. И это ещё не всё. — Я слабо улыбнулась, стряхивая на пол состриженные короткие волоски. Длинные волосы лежали немым укором на полу. — Прибери тут всё, я пока закончу.

Я тряхнула лёгкой головой, лишённой естественной тяжести и направилась в ванную комнату, рыться в маминых коробках и парфюмерии. Найден был маникюрный набор, вследствие чего я рассталась-таки со слишком длинными ногтями, и теперь ощущала себя так, словно лишилась пальцев, ещё через некоторое время искомая чёрная краска для волос, завершающая мой грандиозный замысел, была найдена. Ещё через час я могла похвастаться иссиня-черными волосами, соперничавшими по цвету с волосами Сева.

— Ну что, теперь похожа на мальчика? — с этим вопросом я зашла в комнату. Север поднял голову от карманной карты, которую изучал и кивнул.

— Тебя не узнать. Мальчик получился несколько женоподобный, но сойдёт, если будешь молчать.

— Ну да, басом я разговаривать вряд ли смогу, — наконец улыбнулась я, проводя по мокрым, ещё не высушенным волосам. — Сейчас подсохну немного, переоденусь и буду готова. Наконец выйдем в свет, и для всех ты будешь моим любимым старшим братиком. — Я с ехидной улыбкой взъерошила ему волосы и шлёпнула рукой по карте.

— Главное чтобы меня только за братика принимали, а не ещё за кого, — проворчал он.

— А за кого ещё можно? — я сделала вид, что ничего не поняла и, пока он не принялся объяснять, помчалась собирать сумку.

* * *

Я задумчиво смотрела на кошку, кошка так же задумчиво смотрела на меня. Горько вздохнув, я подхватила её на руки и чмокнула в нос. Она отпрянула, тихо мяукнула и вопросительно моргнула, не понимая причин проявления нежности.

— Пойдём, — прошептала я. Сев пригрозил, что если я уйду без него, он меня самостоятельно покарает, не дожидаясь помощи Альта. Поэтому я сидела на ступеньке подъезда, дожидаясь, пока Его Высочество соизволит закончить свой вечерний туалет и выйти в свет.

— Я здесь, — он осторожно приоткрыл ещё недавно вырванную с петель дверь. Сейчас она была в порядке, поэтому я не замедлила запереть её на ключ. Север заметил мой косой взгляд, направленный на его мокрые волосы, прилипшие к лицу. — Я уже вторые сутки не сплю. Пытаюсь быть бодрым, обходясь без энергетиков.

— Ясно, — кивнула я. — Значит, за рулём ты не поедешь. — Я спустилась вниз, позади автоматически захлопнулась на замок подъездная дверь. Минуту спустя она снова приоткрылась, выпуская хмурого Сева. Дожидаясь его, я стояла под мелким дождём и пинала камешек, прижимая к груди притихшую кошку.

До Алёны мы добирались на автобусе, я уже успела вспомнить об угробленном нами метрополитене и горько вздохнуть. Кошка спряталась от дождя в большой карман-кенгуру в кофте, оставив на свободе только кончики мохнатых черных ушек.

В автобусе мне уступили место, как беременной, лишь потом, заметив кошачью мордочку, оглядывались и улыбались всю дорогу. Сейчас я не чувствовала слежки за нами, поэтому тоже улыбалась, хотя Сев, глядя на мою улыбку, всё больше хмурился.

Оказавшись на остановке, я привычно завернула за угол дома, вышла на тропинку мимо небольших кустиков и людей, несмотря на дождь, выводящих своих питомцев на вечернюю прогулку. Сев молча следовал за мной, не обращая внимания ни на людей, ни на животных.

Едва я шагнула на площадку второго этажа Алёниного дома, как заметила, что Алёнка стоит возле перил в комбинезоне на голое тело, заляпанном чёрной краской и машинным маслом, и вытирает руки, заткнув за пояс пару гаечных ключей. В таком наряде она очень сильно напомнила Гайку из «Чипа и Дейла», я даже не сразу заметила стоящую радом с ней девушку. Всматриваясь в её лицо, я лишь потом смутно вспомнила, что её зовут Викой. Они замолчали, как только мы показались.

— Привет, — просто сказала я, прижимая к себе тяжёлую кошку.

Алёна долго всматривалась в моё лицо. Потом, всё ещё сомневаясь, спросила.

— Ангел? — я едва заметно кивнула, тогда она спустилась, не скрывая изумления. — Неожиданная смена имиджа. — Она потянула короткую прядку крашеных волос.

— А, это, — я улыбнулась. К своей новой внешности я уже успела привыкнуть и не обращала внимания.

Сев скучающе прислонился к стене и смотрел в потолок, положив собранный рюкзак на пол. Волосы уже успели немного подсохнуть, несмотря на то, что на улице шёл дождь, и теперь слегка пушились, делая его похожим на одного известного актёра. Вика всё это время оценивающе на него смотрела, но он не обращал на неё никакого внимания.

— Вы за мотоциклом? Он как раз высох, я успела подкрутить ещё кое-что по мелочи, но ничего больше. — Алёна потёрла щёку, на коже осталось мазутное пятно, — рассчитывала, что завтра днём всё сделаю, а сейчас мне на работу надо.

— За ним, — подтвердила я, гладя кошку. Алёна успела её заменить и непонимающе смотрела на нас. — Я хотела попросить об одном одолжении. Я хочу Багиру Васе оставить. — Кошка, услышав своё имя, высунулась из кармана и, покачиваясь, понюхала воздух, шевеля усами. Я постаралась, чтобы мои слова прозвучали как можно будничнее, но Алёна всё равно с ужасом переспросила.

— Багиру? Что случилось? — Вика на неё покосилась, но ничего не сказала. Я не пыталась вспомнить, откуда я её знаю.

— Ничего, — я даже улыбнулась, но Сев испортил весь эффект, с сарказмом прочистив горло.

— Что ты мне рассказываешь, будто я не знаю, что значит для тебя эта кошка. — Алёна нервно попыталась убрать тряпку за пояс, выронила гаечный ключ и совсем не как девушка выругалась. Я вздохнула.

— Просто я уезжаю, а взять её с собой не смогу, — я погладила кошку, а она растерянно попыталась поймать руку лапками.

— И больше ничего не расскажешь? — Алёна справилась с волнением и, прищурившись, косо глянула на Севера, словно это он был во всём виноват.

— Не могу, — я развела руками. — Ну что, отдашь кошку Василисе?

— Да, конечно. А почему именно Васе?

— Она всегда хотела завести кошку, — я улыбнулась, вспоминая, как она приходила ко мне и часами играла с Багирой. — А это отдай Еве, — я протянула конверт, в который немного ранее положила талисман удачи с изумрудом и письмо, в котором я всё рассказывала. — Ну что, давай прощаться, киса? — я вынула кошку из кармана и зарылась лицом в чёрный тёплый мех. Багира, внезапно всё поняв, вцепилась всеми лапами в кофту, не желая выпускать, даже укусила, когда я аккуратно попыталась отцепить коготки.

— Давай помогу. — Алёна осторожно взяла Багиру, та рванулась ко мне, расцарапав ей руки, но Алёна держала крепко, тогда кошка начала жалобно мяукать.

— Я пойду лучше, — хрипло сказала я, чувствуя комок в горле. — Мотоцикл в гараже?

— Ага. — Алёна кусала губы. — Держи ключи.

— У меня есть свои. Попрощайся за меня с остальными. Скажи, что я люблю вас. — Я резко развернулась, чтобы она не видела моих слез, и спустилась вниз, прыгая через ступеньку.

— Счастливо! — успела крикнуть вслед Алёна, прижимая к груди вырывающуюся кошку.

— Удачи… — прошептала я наше традиционное прощание. Лишь «до встречи» никто не добавил. И она, и я знали, что никакой встречи больше не будет.

А через пятнадцать минут двое молодых людей на чёрном мотоцикле покинули этот район.

Глава 7. Майя

Вечер. Пять часов в дороге посреди леса, где ни одного следа присутствия человека. Никаких мыслей, кроме желания отдохнуть. Ничего, даже естественные потребности не дали о себе знать, когда мы остановились где-то чуть в стороне от дороги, чтобы немного передохнуть.

Оказалось, у Севера были другие представления о длительности нашей поездки: он действительно решил добраться через всю страну к морю. Аргументировал он это тем, что мы постоянно находимся в движении, так нас сложнее вычислить. Но он не принял в расчёт нашу плохую подготовку к путешествию, много вещей он брать не позволил, сказал, что придётся потерпеть.

К вечеру сильно похолодало, сказать, что у меня зуб ну зуб не попадал — значит сильно приуменьшить действительность. Сева холод совершенно не беспокоил, он почти не снимал шлема, и его лицо за непроницаемым стеклом оставалось для меня загадкой. За всё то время, пока мы ехали, он не проронил ни слова, словно не хотел разговаривать со мной. Я следила за прядями его волос, колышущихся от сильного ветра, старалась не сильно держать его за талию, когда он увеличивал скорость, и вообще чувствовала себя не в своей тарелке, находясь так близко к нему.

Примерно в десять вечера стало темнеть, и поэтому, когда Сев остановился у обочины и снял шлем, я не сильно удивилась тому, что он сказал.

— Ночевать придётся в лесу.

— Да здравствует девственная природа, — я попыталась сгладить явственный сарказм слов, но мало получилось. Сев взглянул на меня и ойкнул.

— Да ладно тебе. Спать на голой земле… Романтика, — он улыбался, и по ямочке на его щеке я поняла, что он шутит, и в свою очередь невольно улыбнулась.

— Так и скажи, что ехать будем до утра, — я показала ему язык. — Я отомщу тебе за твою неправду, и мстя моя будет страшна!

— Ну-ну, — усмехнулся Север, толкая мотоцикл в кусты подальше от дороги, а затем повернулся и пошёл куда-то в темноту леса.

— Эй, ты куда? Комаров пошёл кормить? — я осталась одна, невольно поёжилась и бросилась за ним.

— Сейчас нет комаров, — отмахнулся он. — Я просто хочу размяться и отдохнуть.

— А-а, — потянула я, решив, что в его словах есть рациональное зерно. Я так устала, что меня не пугала перспектива ночёвки без палатки.

Далеко в лес мы уходить не стали, найдя более или менее приличное место недалеко от дороги, так, чтобы видно было мотоцикл, но не было видно нас. Я присела на землю рядом с деревом и блаженно вытянула ноги. В животе тихо заурчало и затихло, организм попросил еды, но поощрения уже не ожидал. Вообще, поесть стоило, но двигаться совершенно не хотелось. Как оказалось чуть позже, голод не тётка, тем более не дядька, и когда в конец разбушевавшийся организм уже в полный голос требовал поесть и побольше, я вздохнула и достала из сумки «боеприпасы».

Успев уже забыть о Севере, окончательно замёрзнув, я вытащила из рюкзака серую водолазку, думая одеть её под тёплую кофту с капюшоном, в которой была.

— У тебя вода осталась? — Сев напомнил о своём присутствии, а я от неожиданности вздрогнула.

— Никогда больше не подкрадывайся ко мне со спины, — недовольно сказала я, коря себя за нервность. — А то если я тебе врежу, будешь сам виноват. — Я выудила из сумки бутылку и бросила ему не глядя.

— Так сразу и врежешь? — он усмехнулся, поймав бутылку, и скептично прищурил глаза. — А не боишься мести?

— Ты же не тронешь ребёнка? — я невинно улыбнулась, а затем вспомнила о водолазке. Раздеваться почти догола при нём не хотелось, поэтому попросила. — Ммм, отвернись?

— Что? — не понял он, закрывая крышкой бутылку, которую почти наполовину опустошил. Я недовольно подумала, что мы будем делать, когда вода закончится.

— Ты без лишних вопросов никакую просьбу выполнить не можешь? — я продемонстрировала ему водолазку в руках. — Хочу переодеться.

— А ты сразу объясняй, зачем, — он снова ухмыльнулся, специально прикидываясь дурачком. Видимо ему было скучно. — Лес большой. — Сев неопределённо пожал плечами, кивнув в сторону.

— Зараза, — я сдвинула брови, подумала, что есть такие люди, которые произошли от баранов, просто отвернулась и, стянув кофту, пока не успела замёрзнуть, быстро оделась, а затем наконец застегнула куртку.

Меня сотрясала крупная дрожь, даже за столь короткий промежуток времени я успела продрогнуть, а заметив ехидно улыбающегося парня, раздражённо чихнула.

— Да, не возьмут меня в солдаты. Не умею одеваться, пока горит спичка, — пробурчала я и отвернулась. Я расслышала только сдавленный смешок, присела на землю и задумчиво уставилась на острые иголки сантиметровой травки. Север начал насвистывать что-то таинственное, я расслышала шуршание бумаги, наверняка опять уставился в карту. Я поднялась с земли, чувствуя, как от неё поднимается холод, и решила немного пройтись, перед тем, как мы вновь поедем. Мне уже хотелось спать, но я не знала, получится ли в ближайшее время выспаться, и жалела, что налила в термос чай, а не кофе.

— Ты ещё долго там клещей собирать будешь? — остановил поток мыслей голос Сева.

— Собираю я их всё равно на себя, — отмахнулась я, разглядывая ползущий между деревьями туман. Мне казалось, что если подойти сейчас к нему очень быстро, то можно потрогать его, и он будет плотный, словно вата.

— Всё, поехали, — он недовольно свернул карту и сунул сумку.

Далее последовала ещё одна бешеная гонка, от которой хотелось взвыть. Ехали мы всю ночь, периодически меняясь местами, оказываясь за рулём, я содрогалась от холодного ветра так, что, похоже, даже Север это чувствовал, иначе как объяснить его внезапную тягу к вторжению в моё личное пространство и попыткам согреть. Последние километров десять вёл Сев — к утру я чувствовала себя выжатым с помощью катка лимоном и дремала, прижавшись к нему и абстрагировавшись от всего.

Я не думала, что мы почти преодолели тысячу километров, уже не думала, зачем всё это, не вспоминала тоскливо о душе и нормальном плотном ужине, мне казалось, что уже прошла неделя этой немыслимой гонки.

Крепко уснуть мешало не быстрое движение, а банальный холод весеннего утра. Была бы я в лучшей форме, было бы легче, но запредельно измотанная, с постоянным колотьём в области сердца, держаться молодцом было выше моих сил.

Мы очередной раз заправились у небольшого посёлка, растянувшегося вдоль дороги почти на километр, перекусили в кафе, которое гордо именовало себя «трактиром», и двинулись дальше.

В обед мы минули населённый пункт, Сев подал идею остановиться, за что я его едва не расцеловала, но тут же оговорился, что ночевать нам скорее всего придётся в лесу, на этих словах меня охватил порыв придушить его.

— Почему нельзя было остановиться в посёлке? Там ведь и отдохнуть можно было, — недовольно произнесла я, ссаживаясь с мотоцикла и разминая задеревеневшую спину.

— Почему, почему, — я едва ли не впервые увидела его до крайности раздражённым. — О том, что нас искать будут именно где скопища людей, ты не подумала? — Набросился он на меня, я обиженно отвернулась.

— Замечательно, давай орать друг на друга, потом выхватим мечи и облегчив задачу Альту, — надув губы, я закинула сумку на плечо, мимо пронеслись две машины. — Если решили заключить союз, так не срывайся, пожалуйста, на мне.

Север хотел ответить что-то резкое, но промолчал, вместо этого он начал скатывать мотоцикл к обочине, а затем вести его вглубь леса.

Я двинулась вслед за ним, пошатываясь от усталости. Немудрено, что не глядя под ноги, я запнулась о корень и полетела на землю, выставив руки вперёд, но упала удачно, не ударившись, на четвереньки.

— Ты как? — Сев мигом развернулся, от ссоры не осталось и следа.

— Были бы мозги, было б сотрясенье. А так ничего, — с иронией заметила я, хватаясь за предложенную руку и оценивая нанесённый джинсам ущерб. На колене осталось немного влажной земли, я отряхнулась и дальше помогла Севу тащить мотоцикл.

— Все, дальше я идти не могу, — наконец сдала позиции я, останавливаясь и тяжело дыша. Сердце кололо не переставая, я надеялась, что здесь меня не настигнет недуг, ведь квалифицированной медицинской помощи не дождёшься. Не стоило показывать свои слабости инкантару, но я могла хоть раз в жизни вспомнить про то, что принадлежу слабому полу.

— Вовремя ты, — без намёка на насмешку сказал Север, прислоняя мотоцикл к дереву, останавливаясь возле поваленного дерева.

— А что не так? — подозрительно уставилась на него я.

— Ничего, полянка удобная. Метрах в пяти, как будто специально искала, — он устало откинул пряди волос с лица, я заметила тёмные круги под глазами, похоже, он тоже не железный. Всё-таки не спать почти трое суток подряд. Я один раз полезла к нему с предложениями отдохнуть, но он в весьма ясной форме дал мне понять, что меня это не касается.

— Иногда везёт, — уверила его я, замечая поваленное дерево, относительно сухое, подле высокой берёзы, образовывающие нечто вроде сидения со спинкой. Пень, почти полметра в диаметре, сошёл бы при желании за стол. Вокруг в разных местах было ещё с десяток пней и следы от мощных колёс. Теперь понятно, откуда здесь полянка, главное, чтобы те, кто незаконно промышляет лесом случайно сюда не нагрянули.

Я фыркнула: можно сколько угодно лицемерно распинаться об экологии, любить зверушек, и обвинять правительство в несвоевременных попытках защитить природу, и при этом пальцем о палец не стукнуть, чтобы прибрать мусор хотя бы в собственном дворе. Продолжали и будем продолжать. Я тоскливо подумала, что если выпутаюсь из этой передряги живой, то запишусь в «Зелёных». Буду лучше зверей спасать, они гораздо лучше, чем все общевзятые прямоходящие.

Пока Север стоял и соображал, возможно, тоже о «Гринписе», я достала из сумки минеральную воду, присев на поваленное дерево.

— Голодная? — вопрос получился риторический, я долго пила, как в рекламе, восстанавливая водно-солевой баланс. На пеньке тем временем образовалась пара пакетов с печеньями, термос с ещё горячим чаем и несколько огромных бутербродов.

— У нас прямо-таки нашествие печенегов, — я через силу улыбнулась, кивнув на пакеты. — Мечтаю о нормальном обеде.

— Потерпи ещё немного, — видеть уставшего Сева было непривычно, но от осознания того, что ему тоже приходится несладко, стало легче.

Пока мы уплетали импровизированный обед, солнце затянуло тучами. Наручные часы показывали начало четвёртого, Север опять засел за изучение карты, я же, обняв сумку, уснула.

Проснулась я от того, что сумка на моих коленях выписывала синусоиды, лишь спустя пару секунд я поняла, что это моя собственная дрожь. Уже стемнело, я поискала глазами Сева, но рядом его не оказалось, я испуганно подпрыгнула с дерева, опять закружилась голова, а перед глазами мелькнули черные точки.

Изо всех сил вглядываясь в темноту и чувствуя как колет сердце, я едва не упала в обморок, когда спокойный, мерный голос позади спросил.

— Не меня ищешь?

— Д-д-дурак! — возмутилась я. — Меня чуть инфаркт не хватил! — Говорить получалось, только дублируя согласные. — Лучше бы костёр развёл, чем подкрадываться и пугать!

— Этим вообще-то и занимался, — сказал он, сбрасывая на землю ветки и поднимая воротник куртки, дыша на озябшие руки. Смерив меня взглядом, он продолжил. — Выглядишь ты неважно. Мне приходилось видеть бледных людей. Но синих впервые.

— Только наверное придётся обойтись небольшим, — я пропустила его реплику о синих человечках. — Согласен?

— Ага. — Север уже не слушал, он действовал. Оказалось, он ходил так же и за камнями, поэтому сложить круглое кострище не составило труда. Рядом возвышалась довольно внушительная куча валежника — хватит надолго. Он основательно потрудился, пока я спала.

Моё бревно оказалось вне досягаемости тепла костерка, чтобы быстро согреться пришлось покинуть лесной трон, оставив на нём сумку. Сидя на корточках у огня, я думала о жезле, находившемся в сумке. Понятно, почему охотятся за Арием, он как философский камень для умирающего или бедняка, притягательный, но недосягаемый. Конечно, ключ от всех дверей иметь очень здорово, но больше он ни на что не годится, если только ещё как символ власти, вроде скипетра и державы у царя. Ну, и для любителей красивых и светящихся побрякушек составит интерес, но аним не походил на ценителя-антиквара.

Но жезл? Что его заинтересовало в куске зачарованного железа? Да, он достаточно интересный, в нём сокрыта способность менять облик, но он может принадлежать только одному владельцу, таким уж он у меня вышел. А может, мои догадки неверны, и жезл лишь часть чего-то? Ведь при создании, при первых мгновениях его появившейся сущности, он был другим.

Я вспомнила жар, опаливший мне руку. Горячую кровь, стекающую с ладони, холодный и гладкий металл…

Я представила всё так ярко, что появилось ощущение, что возле ладони воздух уплотнился, потяжелел, словно там вот-вот окажется он, мой настоящий жезл… Я очнулась, когда костёр ожёг мне руку, странное ощущение исчезло.

— Спать ещё будешь? — спросил Сев, подбрасывая в костёр ветку. Отвлёкшись от размышлений о жезле, я смотрела на искорки от костра, а затем встретила взгляд Севера. И его глаза, в них не отражался свет.

Я поёжилась, но подумала, что лес, темнота и инкантар рядом при желании могут сойти за то приключение, о котором в старости можно будет рассказывать внукам. Если только будет эта старость.

— Нет, — грея замершие руки, я надеялась, что хуже ситуация не станет. Сев присел рядом со мной на корточки, и осторожно взял мои ладони.

— Замёрзла? — стараясь не выдать своего замешательства, я пожала плечами, что мол, есть немного, но ничего не поделаешь. Он резко встал, небрежно снял куртку и накинул мне на плечи.

— Что за акт милосердия? — запротестовала я недовольно.

— Ещё не хватало, чтобы ты простыла. В твоём-то состоянии. — Север уже переместился в сторону от костра, занимая моё место на бревне и начиная затачивать прутик.

— Со мной всё в порядке! — возмутилась я, то, что усомнились в моей выносливости, даже оскорбило. — И что не так с моим состоянием?

— Проблемы с сердцем? Или я что-то пропустил? — он спокойно рассматривал очищенный от коры и заточенный прутик, затем как на шампур нанизал на него сосиску и протянул мне. Только я собралась в резкой форме поставить его на место, как грудь пронзила боль, я скривилась и охнула, схватившись за рёбра, от него это не укрылось.

Я мрачно начала жарить сосиску, сунув её прямо в огонь, от дыма она мгновенно стала чёрной.

— Тебя ещё учить надо, как правильно жарить? — насмешливо поинтересовался он, присаживаясь на корточки рядом.

— Мне так больше нравится, — буркнула я. — Я гораздо чаще ходила в походы, чем ты думаешь.

— Охотно верю, — улыбнулся Сев и надолго замолчал.

Утолив голод, я почувствовала, как слипаются глаза, поэтому устроилась на бревне, подобрав ноги, потому как даже с курткой Севера на плечах, оказавшись от спасительного тепла костра в метре, я быстро замёрзла.

— Теперь будешь спать? — спросил Север, не поворачиваясь. Глядя на его силуэт на фоне огня, мне стало неуютно, и сон как рукой сняло.

— Нет, — я наконец поняла, что мы с ним одни в тёмном, глухом лесу, он инкантар, и более того, принадлежит к мужскому полу, рядом ни души, и силу использовать нельзя. Я не понимала, почему эти мысли посетили меня только сейчас, когда он легко, почти незаметно скользнул в моя сторону.

— Костер придётся потушить, — он остановился передо мной, а у меня душа почему-то в пятки ушла, или от холода, или страха, я дрожала, как натянутая струна.

— Туши, — я неохотно согласилась, зная, что мы останемся в темноте и холоде, но так будет лучше, чем проснуться в бушующем пожаре или обнаруженными людьми. Или анимом.

От костра остались светящиеся угольки, стало очень темно, но потом глаза привыкли и стали различать предметы вокруг. Однако я едва не закричала, когда горячее дыхание обожгло мне затылок, и руки Севера стянули с меня куртку и чуть столкнули с места. Не успела я ничего сообразить, как он быстро накинув на себя куртку, сел позади меня.

— Спокойно, — шепнул он, обнимая меня со спины, — если поступить иначе — мы закоченеем. — Я только попыталась возмутиться и встать, как он жёстко вернул меня на место и резко бросил. — Перестань вести себя как ребёнок! С твоего согласия или без, но я замерзать не собираюсь.

— Я… Что… — я задохнулась от гнева, а потом резко от него отшатнулась, расстегнула и сняла свою куртку, прижалась обратно к нему, и накрыла ей нас обоих. — Раз уж я не гожусь больше ни на что, кроме грелки, я молчу и сплю! — Зло произнесла я, сложила руки на груди и закрыла глаза.

Он молчал, я всё ещё была раздражена, впрочем, заметив, что вдвоём действительно теплее, пусть даже эти двое кровные враги. Я ещё немного дрожала, от ярости, от холода, но наконец успокоилась и согрелась.

Чуть-чуть поёрзав, я покосилась на его чёткий профиль и заметила, что он задумчиво смотрит вверх, изредка моргая. Его длинные волосы щекотали мне лицо, я не выдержала и, высунув руку из-под куртки, заправила ему волосы за ухо, задев при этом серебряное колечко. Я отдёрнула руку, ощутив, как разряд, подобный удару тока, прошёл через всё тело и отозвался в сердце. Ирис не особо радовался моему прикосновению.

— Ты чего? — Сев скосил на меня глаза.

— А? Ничего… Просто волосы мешали, — быстро сказала я, надеясь, что он ничего не понял. Север больше ничего не сказал. Я уже почти стала засыпать, как он шепнул.

— Прости, что был груб.

— Всё в порядке. Иногда только это способно привести в чувство и заставить думать нормально, — полусонно пробормотала я, отмечая, что он был очень горячий. Я почему-то думала, что некроманты должны быть холодными, как ледышки, и не похожими на обычных людей. Наверное, теперь можно хвастаться, что я обнималась с некромантом и осталась жива. С этими мыслями я уснула.

* * *

— Отлично, — было первой моей мыслью, когда я проснулась на рассвете. Кошмары снова меня посетили, хотя их не было довольно давно. Север спал, уткнувшись подбородком мне в ключицу, спина затекла, к утру сильно похолодало. В принципе, несмотря на своё холодное имя, он был настолько горячий, что мне было даже жарко.

— Ужас. Интересно, у всех венефов жизнь такая… такая приключенческая, или это мы одни так выделяемся? — шёпотом риторически спросила я. — И почему именно моё будущее так ужасно?

— Я уверен, будущее не так ужасно, как ты думаешь, — сказал Север, не открывая глаз. Надеюсь, он хоть немного спал, иначе я просто боюсь ехать с ним.

— Да, оно ещё ужасней! — с сарказмом заметила я, пытаясь высвободиться из кольца его рук, но он держал крепко. — Эй, убери руки! — Я испытала острое желание его укусить и поморщилась.

— Я похож на спящего красавца? — совсем не в тему внезапно сказал он.

— Нет, не тянешь, — выдержав паузу и следя за его лицом, я продолжила. — Максимум, ты сонный красавец, но никак не спящий. — И убери руки.

— Так всё-таки красавец? — Север не отставал.

— Слушай, заткнись уже, а то в превратишься из красавицы в чудовище, — с угрозой сказала я, однако захват слабее не становился. Может, всё-таки укусить?

— Хорошо, хорошо, — развёл руки он, едва заметно усмехаясь. Под водолазку мгновенно забрался кусачий холод. Натянув на себя куртку, я подпрыгнула, разминая затёкшее тело, а потом развинтила термос с едва тёплым чаем. — Тебя смущает то, что мы по разные стороны баррикад? Пока за каждым твоим шагом следит старый орден. Но если его не станет, тебя никто контролировать не будет. А это может случиться в любой момент. Учись сама принимать решения.

Я напряглась. То, что он говорил, мне не нравилось, я даже почти придумала достойный ответ, как внезапно чувство неясной тревоги, точнее предчувствия, что по мою душу готовится что-то не очень хорошее, заставило меня замереть. Я опять оглянулась. Север продолжал сидеть, кутаясь в куртку.

— Сев, нам нужно уходить, — я чувствовала, как холодеет спина. Хотелось бежать, и как можно дальше.

— Да, знаю. Я тоже временник. — Сев даже не пошевелился. — У нас в запасе ещё почти час.

— Хорошо, ладно… — нервно согласилась я.

— Люблю весну, — не к месту заявил Сев, разжигая, точнее пытаясь разжечь, потухший костёр.

— Ага, — подтвердила я, про себя подумав, что лучше слякоти, переменной погоды и проснувшихся насекомых, может быть только бегущие ручьи талой воды в ботинках.

— Что ага?

— Тоже люблю весну, — ответила я. Да, но слякоть, холод и всё остальное, — лишь маленькие минусы. Плюсов в весне гораздо больше. Например, меленькие зелёные иголки первой травы и робкие, клейкие листочки на берёзах.

Я перевела взгляд на Севера. Он продолжал свои старания, и я, с треском вырвав лист из блокнота, протянула ему.

— Я верю в твою гипнотическую силу, но взглядом ты костёр не разожжёшь. — Сев скептически на меня глянул, словно говоря, что может разжечь, если захочет, весь лес. — Знаешь, но мне всё же кажется, что сырое гореть не будет. Возьми бумагу и вперёд!

Сев не стал спорить, и спустя минуту зачихал маленький костерок.

— Молодец! — похвалила его я, грея у огня руки, чтобы потом умыться ледяной минералкой. — Быть тебе бойскаутом! — он в ответ протянул мне остывший чай.

— Завтракаем и уезжаем, — он спрятал термос в рюкзак. — И на территории леса действует самообслуживание и МЗ.

— Что это такое? —спросила я, откидывая чёлку с глаз заранее облизанным от крошек пальцем.

— Морской закон, — улыбнулся он. — Кто последний, тот и убирает.

— Морской закон действует в море. Так что, Север, сам туши костёр и поехали, — я не оценила его юмора, собирая рюкзак, который обычно был за спиной того, кто был пассажиром.

Сев ничего не ответил, закинул рюкзак на спину, что означало, что поведу я, вывел мотоцикл на дорогу и протянул мне второй шлем.

И снова однообразные часы в пути. Мимо мелькали деревья, изредка — подлесок, совсем редко — небольшие полянки с крошечными зелёными ёлочками. Я мало обращала внимания на красоты природы, Сев, дремлющий позади, вряд ли вообще на что-то отвлекался. Я ёжилась от ветра, усталости, но ничего не говорила. Мне даже нравилось это неожиданное путешествие. Правда, было бы лучше, если бы мы тщательнее к нему подготовились.

Через час солнце начало припекать. Дорога испортилась окончательно, превратившись во что-то, больше всего напоминающее просёлочную, посыпанную гравием, широкую тропу. Мотоцикл буксовал, я негромко, чтобы не будить Севера, чертыхалась, когда попадала в очередную яму. Прошло ещё много времени, пока дорога не стала чуть лучше, но тогда уже я остановилась, поскольку дорога раздваивалась, а без карты я не знала, куда свернуть. Недалеко примостилась небольшой деревенька, я отсюда видела, как дымятся трубы крошечных домов.

— Что случилось? — Север снял шлем, зевнул и огляделся.

— Куда дальше? — я слезла с мотоцикла, потирая затёкшую спину. Сев задумчиво почесал рассечённую бровь. — Может, попробуем выспаться там? — Я указала на дома.

— Как вариант. Ты уверена, что там есть что-нибудь вроде гостиницы?

— А ты посмотри на карте. Должно же быть что-то, — в ответ на мои слова он полез в рюкзак. С минуту рылся в карте, барабанил пальцами по сидению мотоцикла, пока не улыбнулся едва заметно.

— За тем посёлком километрах в пятидесяти небольшой город. Там есть четыре гостиницы. Едем?

Вместо ответа я завела мотоцикл. Сев не заставил себя долго ждать, поэтому совсем скоро мы уже были во дворе гостиницы.

Как на зло, свободен был только один номер с двуспальной кроватью, наплыв туристов к местному озеру был в самом разгаре. Сев глянул на меня, ожидая моего вердикта, я лишь устало кивнула и протянула ему деньги, предусмотрительно снятые со своего личного счёта. Вообще, это были деньги на учёбу в университете, но я здравомысляще прикинула, что сейчас они важнее. Тем более, что университет из моей жизни исключался.

Поднявшись в номер, я без сил сбросила верхнюю одежду и ушла умываться холодной водой. Голова просто раскалывалась, даже моргать было больно, пока мы ехали, я ещё держалась, но здесь, в тепле, я больше всего хотела упасть в кровать и спать.

Я, немного пошатываясь, вошла обратно в комнату, едва не столкнувшись с Севером, однако вовремя успела выйти на более безопасную траекторию.

— Я заказал ужин, — он кивнул на столик, заставленный едой.

— Молодец, — устало похвалила я, стягивая водолазку и оставаясь в тонкой майке. Сев насмешливо глянул на мою грудь, затянутую эластичным бинтом, чтобы не выдать, что я девушка, и неопределённо хмыкнул. Я знала, что по мне сейчас не понять, к какому я полу принадлежу, одежда не по фигуре, короткие волосы, кожаные перчатки без пальцев делали меня неузнаваемой. Я надеялась, что это собьёт с толку хотя бы людей, которые нас преследовали.

Наскоро поужинав, стараясь не обращать внимания на странные взгляды Севера, я рухнула на кровать, не потрудившись её расправить.

— Ты что, меня совсем как парня не воспринимаешь? — сквозь сон услышала я.

— Иди к чёрту, — не очень вежливо ответила я, притягивая подушку и зарываясь в неё лицом.

— А если я спать буду вместе с тобой? — я по голосу слышала, что Сев смеётся, однако его радости я не разделяла.

— Север, — я из последних сил повернулась на спину и, глядя на него, продолжила. — Я тебя не боюсь. Спи хоть на потолке, а меня оставь в покое. — Зябко поёжившись, я свернулась в комочек и уснула, не думая ни о чём.

Я проснулась оттого, что было очень жарко. Во сне сил откинуть одеяло не хватило, чувствуя, как поднялась температура тела, я глубоко вздохнула, пытаясь вырваться из объятий Морфея и обнаруживая себя в других, не менее крепких.

Секунд десять понадобилось, чтобы прийти в себя, окончательно проснуться и вздрогнуть — рядом со мной в одних джинсах лежал явно спящий Север, и именно из-за его присутствия рядом мне было жарко, словно его кожа была нагрета ярким летним солнцем. Я попыталась высвободиться из его объятий так, чтобы его не разбудить и отползти на приличное расстояние, но его руки слишком крепко держали, словно любимого плюшевого мишку. Я снова поёрзала, а потом расслабилась, глядя на идеальный профиль его лица. Можно было чистой совестью спать ещё часика два, я смотрела на его руки, кажущимися такими загорелыми в сравнении с моими, молочно-золотистого оттенка, на его эбонитовые волосы, разметавшиеся по подушке, длинные, тёмные ресницы, бросающие тени на нижние веки, безупречный овал лица. Он был красив, как идеально прекрасны статуи времён греческой классики, но не томной красотой Аполлона Бельведерского, скорее грацией Дорифора. Спящий Север был похож на ангела, а проснувшийся — дьявола.

— Я ещё крестиком вышивать умею, — внезапно шевельнулись его губы, я вздрогнула, понимая, что слишком долго на него смотрела. — Что? — Он распахнул глаза и усмехнулся.

— Ничего, — буркнула я, застигнутая врасплох, заметив, что его рука продета под шнурком маленького тотема. Видимо, так он мог читать мои мысли.

— Вчера ты сказала, что тебе без разницы, где я буду спать. Что же ты сейчас уставилась на меня, как на врага народа? — он выпустил меня из объятий и теперь лежал, глядя в потолок, закинув руки за голову. Я хотела сказать что-то ехидное, но в голову как на зло ничего не пришло, я просто зарылась в подушки. Он улыбнулся, на щеке появилась ямочка. Я недовольно уставилась на него.

— Ты выспался?

— Да, — перевёл на меня взгляд Сев, удивлённый неожиданной сменой разговора.

— Так замолчи и дай выспаться мне, — я отвернулась и намотала на себя одеяло, решив всё-таки ещё поспать.

— А хочешь, я заставлю тебя быстро проснуться? — Сев попытался стащить с меня одеяло.

— Отстань, — простонала я, пытаясь его отпихнуть и поспать ещё немного. Он же, странно улыбаясь, навис надо мной. Его руки упёрлись в кровать по обе стороны от моих плеч. — Что, весна наступила, гормоны заиграли? — Тихо поинтересовалась я, чувствуя, что у меня сейчас совсем растерянное лицо, и я торопливо убрала это выражение.

— Подъём, — он с улыбкой накинул свободную рубашку на голое тело и закатал рукава, наконец оставив мои плечи в покое.

— Лучше спуск, — мрачно сказала я, чувствуя боль в пояснице от долгого путешествия. Больше всего на свете хотелось массажа и поспать ещё.

— Ещё завтрак в постель попроси. — Север хмыкнул. Я ошарашено на него взглянула: как он может читать мои мысли, когда на мне тотем? — У тебя на лице всё написано. — Пояснил он и скрылся в ванной комнате.

Я вздохнула, согнувшись, вылезла из-под одеяла, размялась, пытаясь изгнать ноющую боль из мышц.

— Что там насчёт завтрака? — поинтересовалась я, когда Север, с мокрой головой и в чистой, но слегка помятой одежде, извлечённой из рюкзака, вышел из ванной.

— Внизу позавтракаем, — он оценивающе взглянул на своё отражение в зеркале, откинул длинную чёлку. — Давай скорее собирайся.

— Садист, — пробурчала я, направляясь к единственному источнику воды в этом номере. Не удержавшись, я набрала полную ванну воды, плюхнулась, разбрызгав капли на стены и пол. Вылив весь шампунь в одноразовой упаковке, я лежала, строя замки, и размышляя о духе и о странном поведении Севера, пока он самый не постучал в дверь, осведомляясь, не затонула ли я.

— Ой, выхожу-выхожу! — крикнула я, понимая, что совсем забыла о времени. Наскоро обтёршись, я тряхнула непривычно короткими волосами. Из-за краски и длины они стали сохнуть в два раза быстрее, поэтому уже через десять минут я вышла, полностью готовая к дальнейшему путешествию.

Север лежал на кровати и смотрел в потолок.

— Я даже уснуть успел.

— Не виноватая я, ты сам уснул, — я улыбалась, настроение после сеанса расслабляющей терапии в ванне было просто отличным. — Ну всё, я готова, идём.

— Ещё бы, — проворчал Сев. — Я за это время успел бы мир захватить.

— Давай, пойдём, юный Наполеон, — я с улыбкой спустилась вниз, сильно обогнав Севера.

На входе я почти лоб в лоб столкнулась с невысокой девушкой и двинулась дальше, но вовремя посмотрела назад.

— Майя! — удивлённо окликнула а. Девушка вздрогнула и оглянулась, придерживая руки у кармана короткой юбки.

— Тебя не узнать, — тихо прошептала она, подходя ближе, а в этот момент из-за двери показался Север. Майя странно фыркнула и отскочила, спрятавшись за моей спиной. — Попроси его отойти, я хочу поговорить с тобой наедине. — Шёпотом попросила она.

— Хорошо, — я ошарашено кивнула Севу, чтоб он оставался на месте, подождала, пока Майя не отведёт меня подальше, и спросила. — Почему ты здесь?

— На Эррату напали. — Майя нервно оглянулась на Севера, убедилась, что он не приближается, а скучающе изучает вывески, и торопливо продолжила. — Ванда убита. Из Старых осталось трое. Анимы, их было трое, два приняли форму мужчин, одна — женщина. Марк нашёл способ их заточить, но он пока невозможный.

Я не успевала отреагировать на фразы. Когда Майя сказала о Ванде так спокойно, я поняла, что это лишь самая лёгкая беда. Когда она сказала об анимах, я вздрогнула, но не выдала всю ту бурю эмоций, что вихрем пронеслась в душе, лишь закусила губу.

— И это ещё не всё. После нападения на школу, после рассекречивания её местоположения, нам предложил помощь орден инкантар. Мы бы отказались, но теперь, пока тебя нет, всем руководит Даниэль. Вадим и Алиса его поддерживают, назревает раскол в ордене. Мы хотели просить тебя вернуться, если бы не… — Тут она прервалась и вновь оглянулась на Севера. — Знаю, обо всём, что я рассказала, ты расскажешь ему. Но прошу, об этом молчи.

— Что такое? — я взяла её за руку и продела кисть в шнурок амулета, что висел у меня на шее.

— Гравис инкантар хочет тебя использовать. На самом деле у него есть…

— Что? Каким образом? — я недоверчиво сжала руку Майи, когда вдруг Север неожиданно оказался рядом и схватил девушку за плечи.

— Только попробуй сказать о том, что касается только меня и его, — тихо прошептал он, глядя ей в глаза. Майя побледнела, хотя на лице Севера не отражалось никаких эмоций, только зрачки, тёмные, не отражающие свет, растянувшиеся на всю радужку льдистого цвета, неестественно смотрелись на лице. — Не думай, что если я не могу сейчас использовать силу, это не позволит заставить тебя замолчать навсегда.

— Сев! — прикрикнула я, пытаясь освободить Майю, но она, сама что-то увидев в его глазах, растворилась в воздухе. Я разъярённо бросилась на инкантара, но он перехватил мои руки и с силой свёл их за спиной. — О чём она хотела рассказать? — прошипела я, пытаясь вырваться, но выходило плохо.

— Это касается только меня, — повторил Север очень тихо. Я чувствовала странную силу, исходящую от его тела, но на ауру посмотреть побоялась. — Она сказала, что я хочу тебя использовать. Нет, они ошибается, ты сама дашь себя использовать. — Его слова пугали, но я не могла оторваться от его глаз, теряя собственное «я». — Ты сейчас всё забудешь… — Его гипнотически неторопливый и урчащий голос отозвался в ушах, я обмякла в его руках, но ничего не могла сделать, сознание мутилось, словно от наркотика.

Очнулась я на руках у Севера.

— Что произошло? — как только я пришла в себя, он прекратил поливать меня минералкой и теперь вытирал моё лицо.

— Ты потеряла сознание, не знаю, — как ни в чём не бывало ответил он, помогая мне привстать. Он вёл себя так, словно визита Майи не существовало, хотя я всё отлично помнила, вопреки его использованной силе. Тотем?..

«Не тотем, — мелькнуло в голове. — Он попытался воздействовать на твоё сознание, забыв о той части бессознательного, кем являюсь я, поэтому и не подействовало.»

«Как это здорово, наконец осознать, что у тебя раздвоение личности.» — С сарказмом подумала я, глядя в честные серые глаза Севера.

— Мне уже лучше… Может, поедем отсюда? — предложила я, решив пока не акцентировать внимание на своей осведомлённости. Сев не заметил подвоха, ничего не сказал, словно всё так и должно было быть, завёл мотоцикл и помог мне сесть.

Вот как оно. Касается только Севера. И то, что меня используют. И об этом мне лучше не знать и забыть…

О чём же так не хотят мне ничего рассказывать? И о чём под угрозой жизни заставляют молчать?

* * *

— Слезай, приехали, — голос Севера вывел из состояния тревожного полусна.

— Что случилось? — я поёжилась от вечерней прохлады, снимая шлем.

— Колесо. — Сев присел на корточки, изучая шину, и мрачно оглянулся назад.

— Вот зараза, — я присела рядом, ощупывая спускающееся колесо, и понимая, что мы напоролись на что-то острое, судя по проколу. Уже даже без насоса делать что-то было бесполезно. — Что ж, у нас есть отличная возможность пройтись пешком или прокатиться автостопом. — Я зевнула, философски относясь к проблеме, и сбросила тяжёлый рюкзак на землю.

— А мотоцикл куда? — Сев вытащил из рюкзака пластиковую бутылку с водой.

— Спрячь в лесу, — кивнула в сторону деревьев я. — Если сможешь — оставь свою каплю крови, Кот найдёт по Зову.

— Хорошая идея, — оценил он, сунул мне бутылку и взялся за руль, дождавшись, пока мимо нас пронесётся колонна автомобилей. Глядя, как он бодро закатывает мотоцикл на обочину, я присела на асфальт, решив ему не помогать, греясь в последних лучах солнца. Севера очень долго не было, я успела порыться в рюкзаке, достать яблоко, помыть его и надкусать с разных сторон.

Рядом пронеслась машина, затормозила и сдала назад. Боковое стекло опустилось, выпуская кудрявую голову улыбчивого водителя.

— Подвезти? — он кивнул на походный рюкзак и на переднее место рядом с собой.

— Я с братом, — я постаралась говорить низким голосом, но получалось плохо. В этот момент из кустов выбрался Север, отряхивая рукав толстовки от каких-то прилипчивых семян.

— Нас хотят подвезти, — пояснила я на его недоуменный взгляд. Водитель теперь выжидающе смотрел на Сева, ожидая его решения, и барабанил пальцами по рулю.

— Если это не затруднит. — Север поднял рюкзак с асфальта и закинул на плечо.

— Садитесь, — с улыбкой кивнул водитель. — Николай. — Представился он, когда Сев занял переднее место, а я с рюкзаком примостилась на заднем.

— Сева, — он пожал протянутую руку водителя и изобразил приветливую улыбку, хотя я по глазам видела, что ему сейчас не так уж и уютно.

— Лёня, — я, в свою очередь, пожала руку.

— Путешествуете? — Николай тронул машину, та слегка завибрировала и плавно двинулась с места.

— Решили добраться до моря.

— Ого, — присвистнул водитель. — Вам ещё около двухсот километров. Я смогу до ближайшего города добросить — а там до моря около ста километров будет — на попутках или на междугороднем автобусе доберётесь.

Он продолжил что-то говорить, я же, оказавшись в тепле и уюте, прислонилась к окошку и задремала, не слушая.

Проснулась я, когда окончательно стемнело. Потянувшись, я достала воду, попутно заметив, что Север спит, и уставилась на мелькающие за окном дома небольшой деревеньки. Позади показалась иномарка, потом нас обогнал представитель отечественного автопрома. Я отвлеклась на ночное небо, затем вновь оглянулась назад.

Позади, на расстоянии пятидесяти метров, равномерно следовала серая иномарка с номерами, заляпанными грязью. Отчётливо можно было разглядеть лишь номер региона. Нашего региона.

Почти полчаса потратив на слежку, я окончательно убедилась, что машина следует за нами. Пару раз мы тормозили, водитель что-то искал в багажнике, серая иномарка исчезала, но затем вновь неизменно появлялась позади.

Я пихнула Севера в бок, протягивая ему неизменную бутыль с водой, и незаметно кивнула назад. В зеркале дальнего вида мелькнули удивлённые глаза водителя. Мне это совсем не понравилось. Сев непонимающе на меня покосился, тогда я сняла шнурок с тотемом и максимально освободила разум от всего лишнего.

Сев поперхнулся минералкой, кивнул, давая понять, что он успел прочитать мои мысли, и я накинула шнурок обратно на шею.

Мы как раз проезжали мимо места стоянки дальнобойщиков, где было несколько небольших ресторанчиков.

— А можно здесь остановить? — неожиданно попросил Север. — Мы поужинаем.

— Хорошо, — легко согласился Николай. — Вас подождать?

— Не хотим злоупотреблять вашим добродушием, вы и так нас выручили, — покачал головой Сев.

— Могу до города довезти, — настойчивость водителя казалась всё более странной. Заметив испуг на моём лице, он перестал спорить и, больше не задавая вопросов, припарковал автомобиль у ресторанчика.

Я вышла из машины, захватила рюкзак, немногословно поблагодарила водителя за помощь и попрощалась. Он покивал, дождался, пока выйдет Сев, пожелал удачного похода и уехал.

Серая иномарка проехала мимо, но что-то мне подсказывало, что она ещё вернётся. Я не чувствовала от людей в ней никакой угрозы, но эта привязанность ко всем нашим перемещениям наводила на размышления.

Окинув взглядом заправочную станцию и небольшой ресторанчик рядом, уже открывший летние столики, я закусив губу, сунула рюкзак Севу.

— Иди туда. Поужинаем. Там ещё должен быть чёрный выход. Проверь, — не разжимая губ попросила я. — А я послежу за нашим «хвостом».

Сев кивнул, неторопливо ушёл в сторону ресторанчика, а я порылась в кармане, доставая пачку сигарет, огляделась и закурила, натянув на голову капюшон. Сигарету я подносила к губам очень редко, скорее создавая видимость, чем куря на самом деле.

Серая иномарка вернулась достаточно быстро, припарковалась недалеко от того места, где я стояла. Я постаралась поглубже спрятать лицо в капюшон, дожидаясь пока из машины не выйдут двое мужчин, больше похожих на офисных работников, чем на бандитов. Но выглаженные костюмы смотрелись неуместно на междугородней трассе и среди небритых дальнобойщиков в удобных свитерах.

Я с отвращением отбросила сигарету и нырнула в ресторан. Сев стоял рядом с барной стойкой и делал отчаянные знаки, но я не поняла, лишь оглянувшись назад и заметив мужчин из иномарки, едва слышно чертыхнулась. Запасного выхода нет, мы в ловушке, в которую сами себя загнали. Мало оставалось надежды, что они нас не узнают.

— Глупая баба, — шёпотом выругалась я, подходя к Севу. — Что делать будем?

— Ужинать, что ещё, — он подарил мне тяжёлый взгляд. Я сунула ему мятые купюры, чтобы расплатиться и ушла занять столик.

Через минуту Сев плюхнулся рядом на стул. Я уже успела стащить с соседнего столика газету и просматривала новости. Подошла официантка с заказом, я успела проголодаться, поэтому смела всё, что успел заказать Север.

Я смогла остановиться до того момента, когда сытый желудок предлагает полежать и подремать, поэтому дополнительно заказала большую чашку с кофе.

Пока несли заказ, я успела достать из рюкзака меч-жезл и спрятала его в глубоком кармане ветровки. В ответ на недоуменный взгляд Севера, я пояснила.

— А если придётся прорываться? — он кивнул, затем резко встал и ушёл в туалет. Я проводила его недовольным взглядом и переключилась на изучение мужчин, которые сделали заказ и сидели за столом недалеко о нас.

Не дождавшись Сева, я допила кофе в одиночестве, отложила газету и вышла на крыльцо. Мужчины не удостоили меня даже взглядом, но странная тревога заставила схватиться за жезл в кармане.

Немного ёжась на ветру, я про себя отсчитывала секунды, ожидая Севера. Когда он не появился на седьмую минуту, я начала бить панику. Уже поворачиваясь, чтобы узнать в чём дело, я замерла, поскольку путь мне преградила невысокая фигура.

— Закурить есть? — вместо ответа я вытащила пачку сигарет, которую забыла выбросить и протянула ему. Парень вытащил две, одну прикурил, а вторую заложил за ухо. Я ничего не сказала, сквозь стекло наблюдая за мужчинами, попыталась вновь шагнуть в тепло ресторанчика, но парень всё ещё стоял на моём пути.

— Есть телефон? Позвонить надо, — нагло потребовал он.

— У меня его нет, — честно ответила я, стараясь не улыбнуться. Никогда не подумала, что попаду в такую ситуацию. Вместо цивилизованного ответа парень заподозрил меня в умственной отсталости, на голос подошёл второй парень и громко высказал предположения о зоофилии, некрофилии, инцесте и прочих моих половых предпочтениях. Естественно, всё сказано было в нецензурной форме, но я не переносила грубых нелитературных выражений.

— Толерантнее надо быть, толерантнее, — я вновь попыталась пройти мимо, но подошедший парень подставился так, чтобы я задела его плечом.

— Ах ты… — он схватился за руку, словно я одним лёгким толчком сломала ему ключицу, и выдал такую череду всех бездонных возможностей русского языка, что даже опытный сапожник покраснел бы, как невинная девица.

— Как вежливо и культурно, — не удержалась от критики я, уже понимая, что не избежать драки с задорными боевыми кличами, особенно после того, как на крики подтянулись ещё двое парней.

На предложение отойти в сторону и поговорить по-мужски, я только фыркнула, но заметив в руке одного из парней арматуру, насторожилась.

Один устал ждать моего решения, замахнулся и попытался ударить по лицу, но я присела и оттолкнула его в сторону других парней.

— Да я тебе голову оторву! — взвыл он, встретив спиной асфальт, поскольку его сообщники расступились. — А потом… — «Потом» получалось довольно разнообразными и очень интересным для психоанализа, если бы не составляющие фразу слова, самыми цензурными из которых были местоимения и предлоги.

Последовавший дальше призыв к активным действиям, был словно красная тряпка для быка. Я успела лишь отпрыгнуть от входа, когда чувствительный удар по затылку сдёрнул капюшон.

Тренировки Дана не прошли даром, я довольно успешно оборонялась сразу от четырёх оппонентов, поскольку они нападали все вместе и мешали друг другу. Я даже сумела выбить арматуру и она укатилась, звякая, далеко в темноту.

Разбив о челюсть одного из нападающих костяшки, я оглянулась, но Сева всё ещё не было поблизости. Пистолет на предохранителе был во внутреннем кармане толстовки на молнии, пока его использовать не было возможности, для начала надо было выкроить минутку. Поэтому я поймала руку одного из парней, вознамерившегося припечатать меня к стене, рванула на себя и перекинула через бедро. Он растянулся на асфальте у стены, для верности я ощутимо для своей ноги пнула его в солнечное сплетение. Зато из-за этого я пропустила удар, поэтому пришлось отступить, держась за живот и стараясь не выплюнуть весь свой ужин.

Внезапно загорелся фонарь, я как раз оказалась под ним, яркий свет ослепил, удар в спину — и я встретила боком асфальт, попыталась подскочить, но меня придавили коленом. Я попыталась наугад ударить противника, но на лицо обрушился кулак, разбивший губу и скулу, прекратил все мои дальнейшие действия, поскольку голова откинулась назад и достаточно сильно ударилась об асфальт. В глазах потемнело, в ушах безумно звенело, я сглотнула солоноватую от крови слюну и слабо пошевелилась.

— Тихо, — грубо приказал парень, выкручивая руку, я едва не взвыла от новой боли, но меня это быстро привело в себя. — Ты больше не жилец. — Прошипел он, я вздрогнула от окатившей меня ярости.

— Это девушка, — знакомый голос заставил парня слегка ослабить хватку. Я получила возможность повернуться на голос. — Она нужна живая. Но об остальном ничего не говорили.

— Девка? — хрипло произнёс парень, быстро понимая намёк. — Я думал это парень, который с именем идиотским.

Онемевшей рукой я смогла едва коснуться жезла, готовая в любой момент использовать силу.

— Не смей, — приказал Сев, показываясь в свете фонаря. Лицо у него было разбито, бровь рассечена на месте старого шрама и в уголке рта запеклась кровь. Похоже, он прорывался ко мне с боем.

Тот, что стоял, бросился на него, но Север одним ударом сбил его с ног и ребром ладони ударил по кадыку, оставил его плеваться кровью на асфальте.

— Что ты сделал с остальными? — в голосе держащего меня парня послышался ужас.

— Жить будут, — спокойно пожал плечами Сев. — Вот только жить хорошо теперь вряд ли смогут.

Парень надо мной выругался, оглянулся в поисках поддержки, но рядом больше никого не было, и он осторожно выпустил мои руки, даже помог подняться.

— Привет, — позади Сева показалась ещё одна фигура. Я с ужасом узнала в ней Николая, а рядом с ним стояло ещё пятеро мужчин довольно крепкого телосложения.

— Стоять, — приказала я, наводя на него ПМ. Он насмешливо хмыкнул, я хладнокровно выстрелила — пуля просвистела в сантиметре от его правого уха. — Я не промахнусь.

Щелчок складного ножа у моего горла красноречиво приказал опустить пистолет. Николая рядом с мужчинами уже не было, это он сейчас стоял за моей спиной. Север дёрнулся было в мою сторону, но Николай, а точнее, теперь, когда он не скрывался, аним, предупреждающе покачал головой.

Ситуация с каждой секундой становилась хуже. Нужно было не медлить, а использовать силу.

— Брось оружие, — я послушно брякнула пистолет на асфальт, аним оттолкнул его в сторону.

Я в этот момент закрыла глаза, касаясь маленькой частички звезды внутри себя. Неожиданный и тёплый прилив давно неиспользуемой силы окутал незаметным обычному взгляду сиянием. Ауры рядом…

Крутящееся, неровное пятно с щупальцами-отростками и ярко-алым отсветом ярости — это Север. Люди рядом, едва заметное ровное свечение. И отсутствие каких либо признаков ауры позади — аним…

Скользнув рукой под одежду, я коснулась Ария. И время остановилось…

Я вырвалась из захвата, тонкая цепочка из мирролива сорвалась с шеи, я намотала её на рукоять так и не трансформированного жезла, цепь сама причудливо прикрепилась к рукояти. Пора.

Мой план был глуп, но это единственное, что я могла сделать. Тело, обычно неповоротливое, не поспевающее за мыслью, на этот раз подчинилось безоговорочно. Я бросилась вперёд, подхватила пистолет с асфальта и выстрелила восемь раз. По людям — целясь в ноги либо плечо, в анима — дважды, в лоб и в сердце. Раньше я никогда не могла подумать, что окажусь способной причинить людям боль или попытаться убить. Но здесь эмоции были лишними. С совестью я разберусь позднее, когда смогу спасти Арий.

Девять секунд…

Еще одна — и я успела спрятать жезл на поясе Севера.

Десять секунд…

— Беги! — крикнула я ему, когда время для меня остановилось.

Таков закон, я читала о нем. Тот, кто вмешается во время, заставит его остановиться для других, потом получает обратную реакцию, и время останавливается для него. Это закон маятника.

Тишина. Я слушала своё дыхание — единственный звук, вокруг всё летело, двигалось, мерное жужжание усиливалось с каждой секундой.

Три, две, одна. Вдох.

Я рванулась с места, но меня уже держали за руки. На асфальте корчились шесть тел, но аним, был жив. Более того, хотя на лбу и зияло пулевое отверстие и с подбородка капала кровь, это не мешало ему выкручивать мою руку.

— Беги! — срывая голос вновь крикнула я, видя в руке анима свой пистолет. — Север, спасайся!

Выстрел…

Ярко-алое пятно расцветает на груди Сева. Я закричала, так, как никогда в жизни, сильный удар по голове вызвал тошноту, в глазах заплясали черные точки.

Выкручиваемая рука хрустнула, в сознание хлынула ослепительная боль, последнее, что я увидела — блеск Ария на поясе падающего Сева.

* * *

Очнулась я на холодном полу. Стоило пошевелиться, как боль острыми зубами впилась в запястье и голову, затошнило, я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.

Больно — значит живая. Сломано запястье правой руки и сотрясение мозга. Но живая. Это важнее.

Север…

Я застонала. Что можно было сделать в той ситуации? Я посчитала, если подставлюсь сама, то спасу и Арий и Сева, на размышления не было времени, ведь аним, получив желаемое, то есть меня, мог бы оставить всех в покое. Но на деле оказалось, что я сделала только хуже. Если Арий в руках анимов…

Я открыла глаза, пытаясь оценить своё положение, чуть пошевелила левой ногой, почувствовала холод опоясывающего кожу кольца и услышала тихое звяканье цепи. Из одежды на мне были только рваные джинсы и грязная майка в крови.

— Знатно тебе досталось, — фальшиво-сочувствующий голос прозвучал прямо над ухом. Подняв глаза, я увидела полуголую женщину с короткими светлыми, почти белыми волосами и ярко-жёлтыми глазами, сидящую на высоком стуле у стены и поигрывающую хлыстом. Я с ужасной отчётливостью поняла, что это аним. Второй. А их — тысячи. После фразы она с грацией пантеры соскользнула со стула, замахнулась и наотмашь хлестнула меня по лицу. — Где Арий?

— Я его съела. Дождись естественного выхода, — поморщившись от боли, грубо предложила я. Вслед за моими словами последовал ещё один удар, но я лишь расхохоталась. Внутри всё пело от одной мысли, что ключ всё ещё не у них.

Женщина зарычала, снова ударила, но я смеялась ей в лицо, пока не потеряла сознание от боли.

Второй раз я пришла в себя много времени спустя. Я не открыла глаз, поскольку рядом кто-то разговаривал.

— С ней был гравис инкантар, — голос был мужской, знакомый, вызывал какое-то странное, щемящее чувство ностальгии и внутренней боли, но кому он принадлежал, я понять не могла.

— Почему он не здесь? — второй голос принадлежал женщине-аниму.

— Его ранили, но он успел сбежать. Хотя с такой раной ему немного осталось.

— Найдите его. Живым или мёртвым. Нам нужна его кровь. Здесь он не сможет использовать силу, заманите его сюда.

— А она? — голос мужчины почему-то потеплел.

— Она гравис венефов. Не давайте ей восстановиться, она черпает силу из себя, не так как инкантары.

— Хорошо.

Голоса куда-то поплыли, я успела едва заметно улыбнуться, отпуская из сердца тревогу. Север жив, пусть ранен, но жив. Он выкарабкается, я в него верю. План удался. Арий спасён.

Дальше всё превратилось в кошмар. Как только я приходила в себя, следовало методичное избиение и пытки, стоило потерять сознание — обливали холодной водой, и истязания вновь повторялись. Всё было, как в страшном сне, из которого не вырваться.

Лёжа на камнях в луже воды и собственной крови, я отстранённо размышляла, сколько ещё времени так протяну. Я легко переносила боль, даже мои палачи что-то заподозрили, но измученное тело могло не выдержать в любой момент.

По идее, сейчас должен появиться прекрасный принц, супергерой или ещё кто-нибудь, чтобы спасти из плена, но всё шло не по шаблону, текли минуты, часы, а спасать меня никто не спешил.

Кажется, здесь была ночь. Мне не давали спать, я держалась из последних сил лишь на одной силе воли. Я всё ещё помнила, что от моей жизни зависят жизни других.

Я была на той грани между потерей сознания и явью, когда мысли свободно плыли и переходили в фантазии. Мне чудилось, что я снова ребёнок, что бегу по полю в грозу, что рычат раскаты грома, до тех пор, когда очередной раскат грома не напомнил крик. Тогда я почти очнулась. С трудом разлепив ресницы, я попыталась оглядеться, но тело не повиновалось, снова раздался крик, переходящий в протяжный стон. Я поняла, что мне не почудилось. Снова крик, слова, раздающиеся следом, были не на моём родном языке, о чём спорили два голоса — визгливый женский и измученный мужской — я не понимала. Снова погрузилась в полудремотное состояние, из которого меня вывел удар носком сапога в грудь. В глазах потемнело, я попыталась вдохнуть, но ничего не вышло, я испуганно попыталась дышать, и лишь после четвертой судорожной попытки удалось захватить воздух. Только после этого я смогла разобрать, что меня приподняла над полом за ворот майки женщина-аним и уже не в первый раз что-то спрашивает, подкрепляя каждый вопрос пощёчиной.

— Ты знаешь его? — для создания наибольшего эффекта она тряхнула меня, голова мотнулась, как у куклы. Я глянула в сторону, на камнях, выстилающих пол, в разорванной на груди рубашке лежал Сев. Я забыла, как дышать. Зажав губу от крика ужаса, я всё же отрицательно мотнула головой. — Это гравис инкантар, так ведь?

— Этот мальчишка? — я постаралась вложить в хриплый шёпот остатки сарказма. — Да он и на Девятого-то не похож. — В ответ на мои слова последовал удар, затем ещё и ещё, но я так и не созналась, что знаю Севера, и упорно всё отрицала. В конце концов, устав истязать обоих, она бросила нас на охранника. Думать о дальнейшей своей судьбе было бесполезно, и так всё было понятно.

Когда боль немного утихла, я с трудом открыла глаза. Двигаться хотелось меньше всего, но я заставила себя сесть. В дальнем углу темницы дремал охранник, рядом, в полуметре, сидел Сев. Его уже успели приковать, но в сознание он, похоже, ещё не пришёл.

— Жив? — хрипло прошептала я, дотрагиваясь до его кисти с разбитыми в кровь костяшками. Он дёрнулся, застонал и приоткрыл мутные, почти черные глаза Взгляд невольно остановился на груди, где была грубая перевязь в засохших пятнах крови, от его движения повязка вновь заалела. Спустя несколько минут взгляд прояснился, Сев потрогал языком разбитую губу и попытался пододвинуться ко мне, но цепь не позволила. Услышав звяканье, охранник лениво приподнял веки, но вновь задремал.

— Как видишь, — его хриплый шёпот неприятно резанул слух.

— Ты идиот, — вместо приветствия прошептала я. После всех криков сорванные голосовые связки болели, горло першило. — Как ты умудрился попасться?

— Тсс, — он медленно приложил палец к губам и с гримасой боли вытянул из-под моей майки тонкий шнурок с тотемом. Держась за него, он невидяще уставился в потолок. Вот тогда я почти впервые сама попыталась прочитать мысли.

Венефы вообще не могут читать эмоции, у инкантар это получается так же просто, как и дышать, нужно лишь собрать выбрасываемую энергию человека, а она уже содержит отголоски эмоций. Поэтому они легко угадывают настроение находящихся рядом. Мысли им читать сложнее, только если они оформлены в конкретно сформированные фразы. У венефов сам принцип иной. Они максимально раскрываются сами, чтобы иметь возможность поместить часть своего сознания в разум человека, чьи мысли они хотят понять. Эмоций тут минимум, но зато можно понять, о чём человек думает. На словах это, конечно, легко, но на деле сложнее, поскольку нужно очень хорошо контролировать границы своего «я».

Я взяла Севера за руку, попыталась сосредоточиться на её теплоте, на ссадинах, разгладила линии ладони, обвела подушечкой пальца лунки ногтей… Ладонь в моих руках дрогнула, но я уже обхватила запястье, чувствуя движение крови в венах, начала отсчитывать удары сердца, подстраивая своё дыхание под ритм вдохов и выдохов Сева, заглянула в его растерянные, но холодные, как осеннее небо, глаза, и тут меня подхватил водоворот противоречивых эмоций. Почему я не чувствовала мыслей — я не знала.

Чужое сознание было пропитано странным оттенком глубинной боли. Я за одну секунду почувствовала касание своей же руки, своё слегка учащённое дыхание, мелькнули воспоминания — не мои — о мягкости моих волос, рассыпавшихся по плечу, о лёгком, едва заметном, цветочном запахе моей кожи, о цвете моих глаз. Я со стороны увидела своё измученное лицо, а потом своё же, но другое — спящее и расслабленное, вспомнила лёгкое касание руки…

Необъяснимая горечь нашей первой встречи, радость пополам с разочарованием — я ведь была из будущего, и я уже была венефом. Боль, когда выяснилось, что я гравис. Счастье, детское, чистое, когда мы были в прошлом…

И сейчас, я коснулась того самого сокровенного чувства, спрятанного так глубоко, что сам хозяин не подозревал о его наличии. Это чувство, яркое как солнце, тёплое…

Я отпрянула, распахнув глаза, когда в сознании Севера появилось ещё что-то, чужое, рядом были его глаза, тёмные, почти чёрные, непонятные, испытующие.

Всё цунами чужих чувств пронеслось в моём сознании за секунду, и я теперь заново пыталась осознать себя, но контакт не был разорван, и я поневоле чувствовала чужие мысли, для меня не предназначенные.

«Она может чувствовать твои воспоминания и эмоции!» — Со смешанным чувством ненависти и симпатии пронеслась чужеродная мысль в сознании Севера.

«Не только эмоции, но и мысли. — Ответная мысль Сева была почти радостной. — Так ведь, Ангел?»

Я с ужасом попыталась разорвать контакт, но не смогла вырваться. Я не была тугодумом, то, что я услышала — было тайной Сева, теперь ожидать можно было всего.

«Ты права, это моя тайна. — И мои мысли не были секретом для него. — Меня уже успели допросить эти милые создания, так что я успел вникнуть в курс последних событий».

Его мысли были полны чужеродного сарказма и холода, это как если бы в его сознании помимо меня был ещё кто-то.

«Для своего же блага, не пытайся что-то понять». — Это уже была мысль Севера.

«Хорошо». — Я действительно выкинула эти мысли из головы.

«Замечательно. А теперь мы попытаемся вытащить нас отсюда. — В моей голове только успел зародиться вопрос, а Сев уже продолжил. — Вы, венефы, удивительные создания. У вас не может быть энергии, но достаточно вызвать сильные эмоции или чувства — боль, ненависть, растерянность, любовь — и вы — идеальная батарейка для инкантара».

Его мысли было крайне сложно понять, скорее, он думал для себя, чем для меня. Я позже поняла, что он имел в виду.

Он осторожно, не разрывая касания рук, приобнял меня свободной рукой, придвинул ближе, настолько, что его лицо почти касалось моего. Я занервничала. В каком бы состоянии я не была, вторжение в личное пространство напрягало, путало, тем более, что я не чувствовала от Севера никаких мыслей и эмоций, кроме одного желания — прикоснуться губами к моей коже.

Я испуганно отпрянула, а Сев вымученно улыбнулся, размыкая кандалы на своих ногах.

Вот тогда я поняла со странной апатией, что меня использовали. Вызвав мои эмоции, Сев, как инкантар, вытянул все мои чувства, преобразовал их в энергию, использовал Ирис и открыл все замки.

«Ирис с собой взял и не побоялся, Бармалей?» — мысли были вялые, словно я только что проснулась.

«У тебя были другие идеи?». — Сев медленно, стараясь не тревожить раны, осторожно оттянул цепь, чтобы она не звякнула, я с удивлением отметила, что он успел разомкнуть и мои кандалы.

«Ладно, повышен до звания Буратино. — Признала я. — А по использованию силы нас не вычислят?»

«Здесь кругом железо, оно впитывает всю энергию, они сами себя подставили. Охранник спит глубоким сном, надо выбираться отсюда».

«Как?» — Поинтересовалась я. До тошноты хотелось пить и есть, видимо, Сев, вытягивая из меня силы, перестарался. Я не могла даже шевельнуться.

«Смотри». — Сев разорвал наше рукопожатие, вместе с ним и психологический контакт, и отодвинулся, закрывая глаза. Ничего не происходило, Сев хмурился. Я смотрела на него, это всё, что я могла сейчас делать, поэтому пропустила тот момент, когда охранник всхрапнул, вместе с последним выдохом прощаясь с жизнью. А из-за его спины вынырнула знакомая до икоты тень.

— Кис, что так долго? — Север неохотно открыл глаза, но не спешил встречаться с ним взглядом. — Я на Зов истратил все силы, теперь даже пошевелиться не смогу.

— Да заткнись уже, герой, — прошипел Кот, приложив ухо к железной двери с ручкой в форме дуги по всему периметру. — Ты хоть понимаешь, что мы пережили, когда Мара сообщила, что ты ранен? И сколько времени мы тебя искали?

— А я отлёживался, пытаясь не сдохнуть, — сквозь зубы зло прошептал Север. — А потом меня зажали в углу и притащили сюда. А тебе, — он бросил в мою сторону злобный взгляд, — отдельное спасибо за пули с насечкой в форме знака Солнца. Они бездейственны против анимов, зато для инкантар смертельны. Могла бы спросить, прежде чем картинки рисовать.

— Давайте подерёмся теперь, — едва слышно огрызнулась я. — Вы всегда так долго разговариваете, прежде чем начать что-то делать?

— Прежде чем критиковать, предложи своё решение. — Кис, с кошачьей грацией скользнул вдоль стены.

— Так ты же герой и спаситель, так спасай, а не разговаривай, — я, закусив губу, пыталась подняться по стенке, ноги дрожали, как у новорождённого жеребёнка.

— Да тише ты. — Кот успел метнуться к двери и спрятаться за ней, слушая звуки из коридора. Вокруг охранника расплывалась тёмно-красная лужа, Кис уже несколько раз наступил в неё, и теперь возле двери резали взгляд отпечатки его следов. Я смогла наконец встать, опираясь на стену и протянула руку хмурому Северу.

— Ты встать сможешь?

— Смогу, — отрезал он, отталкивая руку, но не делая попыток подняться. На повязке появилось ещё больше алых пятен, он уже несколько раз неосознанно тёр глаза, словно желая прояснить зрение.

— О, ты ещё стоишь на ногах? — поприветствовали мой подъём. Север вздрогнул, глянул в сторону Кота, но тот лежал без сознания на полу. Длинная плеть обожгла его руки, на коже остались багровые рубцы, но он не вскрикнул, не пошевелился. — Можем это исправить. — Аним, явленный в образе красивой женщины, если бы не жестокая гримаса, застывшая на бледном лице, ещё раз замахнулся. Сев ударом, который стоил ему последних сил, сбил меня с ног, не давая попасть под плеть. Я задохнулась от боли, встретив пол сломанной рукой. Сквозь черные мушки в глазах я не могла разобрать, что происходит, лишь услышав сдавленный стон, переходящий в хриплое шипение, из последних сил сосредоточилась на одном движении руки.

— Отдай мне Ирис! — прошипела она, миловидное лицо было пугающим, как гротескная маска. Сев ничего не ответил, он хватал ртом воздух, пытаясь дышать, аним ещё сильнее сжал его горло. Север дёрнулся, раз, другой, пытаясь стряхнуть руки, несущие ему смерть, но напрасно, глаза его закатились.

— Нееет! — мой крик был очень тихим, задыхаясь, словно душили меня, сквозь слезы я смотрела на запястье, где ногтями расцарапала то место, где был знак. — На помощь, Дан, Вадим… Помогите! — на запястье проступил знак, его ожгло болью и кромки разошлись, пропуская кровь наружу. — Мне нужна ваша помощь…

Кончик лезвия показался из-под упругой округлости груди анима, дух выпустил Сева, и тот покатился по камням, хрипя и держась за горло. Рёв, пополам с шипением, вырвался из её горла вместе с кровью, яотпрянула, потому что её кровь, горячая и ледяная одновременно, обожгла кожу.

— Дан! — всхлипнула я, протягивая к нему руки. Вадим выдернул меч из разъярённого до бешенства анима и толкнул его от меня. Рядом Даниэль плёл руками сложные узоры, Майя, Варвара и Марго держались за руки, что-то напевая, не размыкая плотно сжатых губ.

— Уходи! — Дан оттолкнул мои ладони. — Мы не протянем долго! — Он кивнул на Сева, взглядом приказывая не задерживаться. Он был без сознания, его оторванным рукавом я завязала запястье, пытаясь унять хлещущую кровь, но повязка всё время соскальзывала. Я похлопала Сева по щёкам, но это не привело к результату.

— Давай, подруга, помогу. — Кот, пошатываясь, опустился рядом с телом Сева. На его руках вспухли багровые рубцы, он взвалил на плечо бесчувственного инкантара, покраснел, но не выпустил, я хотела подхватить свешивающиеся ноги, но Кот сквозь зубы посоветовал мне держаться подальше и, пригибаясь под тяжестью ноши, побежал к выходу. Я оглянулась на кипевшую битву, колеблясь, не броситься ли на помощь, но злой окрик Дана заставил развернуться и поковылять следом за Котом. Не думала, что у меня остались силы для того, чтобы идти, но страх сделал своё дело. Мне хотелось убраться отсюда как можно скорее.

Увидев завернувшую за угол спину, я тяжело побежала к ней, ноги сводило от боли от долгого бездействия. На повороте я со всего маху врезалась в Киса и Сева, мы втроём повалились на каменный пол. Север застонал, но не очнулся, Кот, с закрытыми глазами тихо ругался.

— Прости. Но идти дальше нельзя, — задыхалась я, мотая головой, но звон из ушей не исчезал. — Там впереди засада.

— Откуда знаешь? — притих Кот.

— Чувствую. Будущее чувствую, — я забилась в угол лестницы. — Надо обходить.

— Кто там? — Кот оценивающе взглянул на Сева и свои руки.

— Альт. Дух Хаоса, — прошептала я. — Он ждёт нас наверху.

— Здесь нет другого выхода. Придётся идти наверх, — из-за угла выбежал один из охранников, Кот мгновенно взвился, и не успела я даже охнуть, как он вырвал ему горло. Он заметил, как я с отвращением и осуждением смотрю на его окровавленные руки и зло пояснил. — Что, ему жизнь надо было оставить?

— Он же человек, живой… — я прижалась к Северу, глядя, как растекается по полу кровь.

— Ты должна знать, что Хаос создал людей как сосуды для себя. Человек, вступивший в контакт с анимом — опалён им, теряет душу, теряет разум. Чем дольше дух находится в нём, тем меньше в нём остаётся человеческого. Это зомби без души.

— Так значит они все… — я вздрогнула от ужаса, понимая, что анимы просто вселяются в людей, уничтожая их сущность, и все те, с кем я сражалась, были раньше людьми.

— Это пустые оболочки. В тот момент, когда она впускают духа в поисках могущества, они умирают. Это плата. Поэтому убивай, их больше не спасти. — Кот прислушался к шумам. — Я пойду проверю, как там, и сразу вернусь. Как только мы выйдем отсюда, я смогу телепортировать, а мой орден поможет. А пока — на, держи. — Он оставил мне флакон с прозрачной жидкостью, подобрался, как для прыжка, и умчался, оставив меня одну.

Повертев флакон, я покачала головой, развинтила крышку и отпила глоток. Вкуса не было, только сама жидкость, вязкая, как масло, упала камнем на дно желудка, разжигая костёр.

— Энергетик. Спасибо, Кис, это ты здорово придумал, — я слушала, как бьётся сердце Севера, отсчитывая секунды. — Держись. — Прошептала я. — Нам бы только выбраться. — Молчать было страшно, казалось, что если я перестану говорить, что-то произойдёт. Север только стонал, а Кот не возвращался.

Далёкий крик заставил меня подскочить на ноги.

— Хочешь поиграть в партизан? — Кот вынырнул из-за угла, подхватил Севера и кивнул, чтобы я следовала за ним.

— Нет. Лучше в мстителей. Неуловимых, — я надеялась, что он не заметил, как я испугалась, протянула ему флакон, но он покачал головой, и я сунула его в карман.

— Тогда быстро, но осторожно, за мной, а то играть придётся в больничку и патологоанатома, — он поудобнее обхватил бесчувственного Севера, облизнул клыки и бросился вперёд. Я побежала следом, чувствуя, как всё быстрее бежит по венам кровь. Кис как кошка взлетел по крутой лестнице и распахнул дверь, и сбросил Севера на землю, частично трансформируясь. Я вынырнула следом, жадно глотая свежий воздух, после спёртых запахов подземелья, но тут же была сбита с ног.

— Странный аним, замер в испуге, словно не дух, а человек обычный. И преследовать не стал. — Кот отпустил мою руку.

Я не устояла на ногах, села на тёплый ворс ковра. Кис опустился на колени рядом с Севером, разорвал на его груди повязку, обнажая пулевые отверстия, в пятнах свежей крови. Он порвал бинт, взятый со стола, обмакнул в прозрачную жидкость в небольшом железном блюде на широкой ножке. Все эти приготовленные заранее вещи свидетельствовали о готовности к подобному исходу.

Обмыв раны Севера, Кот покосился на меня и сказал в пространство.

— Если брезгуешь — не смотри. Избавь от комментариев. — Он не дождался ответа, начал раздеваться, я отвела глаза, лишь когда он принял тигриную форму, встретилась с ним взглядом. В его зелёных глазах плясали золотые искорки, я молчала. Тигр показал мне клыки, тихо заворчал, наклонил мохнатую голову и начал вылизывать кровоточащие раны Севера. Я следила за его языком, шершавым даже не вид, без тени всякого осуждения, ожидание которого застыло в глазах Киса.

Это продолжалось достаточно долго, но возымело результат — раны на глазах закрылись, покрываясь тонкой плёночкой сукровицы, тревожить которую Кот не стал.

Он поймал мой взгляд, облизнул усы и долго, испытующе глядел мне в лицо. Видимо, что-то решив для себя, он поманил меня за собой, я поднялась с пола, едва передвигая негнущиеся ноги, Кот подставил полосатое плечо и повёл за дверь, вниз, куда-то по лестнице. Я следовала за ним, ступая по ступеням. Чем ниже мы спускались, тем сумрачнее и холоднее становилось. Деревянные ступени сменились каменными, с каждой новой ступенью становясь всё стариннее, появились щербинки, и скоро ступени просто разваливались у меня под ногами. Всё выглядело настолько древним, что мне стало не по себе. Кончик хвоста тигра, шедшего рядом, тоже нервно подёргивался из стороны в сторону. Ступени кончились, и мы шли по узкому замшелому коридору, единственным освещением которого был едва уловимый свет, льющийся откуда-то спереди.

Кот вдруг остановился, оглянулся, словно всё ещё сомневался, я, нахмурившись, встретила его ищущий взгляд, не понимая, чего он хочет.

— Сними одежду, — тихо прошептало у меня в голове. — Там надо быть честным. — Под взглядом прищуренных, внимательных глаз я помедлила, но разделась, понимая, что ради меня делают что-то недопустимое.

Лишившись одежды, я задрожала от холода и спрятала ладони рук в подмышки, обхватив себя и скрывая грудь.

Хвост Кота метнулся из стороны в сторону, из глубины груди донеслось едва слышное рычание, как далёкий раскат грома, он вдруг взвился на лапах, как на пружинах, и бросился к тусклому проёму света впереди, приказывая следовать за собой.

Я высвободила руки и побежала, тяжело касаясь холодного каменного пола босыми ногами. Застоявшийся воздух всколыхнулся, бросился мне на встречу, словно не желал пускать вперёд. Я упрямо рванулась, и, внезапно, коридор кончился, расширившись в огромную залу. Я запнулась, остановилась, едва не упала, внезапный прилив сил покинул тело.

Кот стоял впереди, тёмный на фоне слабо светящегося озера. Он медленно поднялся, на глазах возвращая себе человеческую форму и, как сомнамбула, двинулся к воде.

Я остановилась, замешкавшись, а потом медленно побрела за ним, но как бы медленно я не шла, Кис двигался ещё медленнее, я быстро его догнала и поравнялась. Всё это время я не отрывала взгляда от фигуры Кота, но когда я вышла вперёд, мне на плечо легла его рука, и я остановилась, испытывая странные чувства. Это была святыня, чужая, но всё равно вызывающая благоговение. От озера исходил едва уловимый свет, из-за него в сводах старой пещеры темнота выглядела особенно завораживающей.

Я облизнула мгновенно ставшие сухими губы. Кот молчал, я приглядывалась к водоёму. На противоположном берегу в неглубоком гроте белела человеческая фигура. Я неосознанно двинулась дальше, чтобы рассмотреть, но меня остановила твёрдая рука Киса.

— Ты можешь идти дальше, только если любишь. Мужчину. Иначе тебе придётся платить за свою дерзость, — его гулко отразился от испещрённых сталактитами свода.

Я сглотнула, ощущая холодное предчувствие, но фигура в гроте манила меня, и я мгновение задумалась, могу ли я вообще любить.

«Вик…» — Сердце пропустило такт и забилось сильнее. Я выдохнула и шагнула вперёд, Кот остался позади. Я остановилась и вопросительно приподняла брови, тот покачал головой.

— Не могу. Она накажет меня жизнью без любви, если я шагну вперёд.

Я оглянулась на манящую фигуру и последовала к ней одна, Кис остался стоять на месте. Я ступала по каменному, в трещинках полу, ощущая, как немеют пальцы ног. Фигура была неподвижной, но притяжение стало сильнее, я дошла до кромки воды, которая скрывала синюю глубину и поняла, что в гроте статуя.

Женщина, нагая, с длинными волосами, струящимися по спине, была удивительно красива. Фигура, изваянная из розоватого полупрозрачного мрамора, словно светилась какой-то внутренней силой. Прикрытые глаза, казалось, через миг одарят ласковым взглядом, изгиб чуть полных, мягких губ таил лёгкую улыбку. Одна рука слегка касалась округлых, полусферической формы грудей, вторая нежно, кончиками пальцев проводила по животу, в лоне которого, несомненно, был плод любви.

От фигуры веяло странным спокойствием и таинственностью, свойственной загадочной Джоконде и изображениям Богоматери.

Я скользнула в воду, оказавшейся тёплой, как парное молоко, и поплыла к статуе, стараясь беречь сломанное запястье. Чем ближе я продвигалась к статуе, тем сильнее менялось её лицо. Если издалека она казалась зрелой женщиной, то по мере приближения я отмечала, что в её лике много детских черт.

Когда я подплыла к самому гроту, изображённая женщина оказалась девушкой моего возраста, но во всём её облике сквозила необычная мудрость. У ног её что-то серебрилось, я удивлением я поняла, что это мой меч.

Опустившись на колени перед статуей, я, испытывая благоговейный страх, коснулась её ступней, мрамор под пальцами был тёплый, словно она была живая. Спокойствие передалось мне от лёгкой улыбки статуи. Я улыбнулась в ответ, подобрала меч и, выпрямившись во весь рост и оказавшись на одном уровне со статуей, следуя странному порыву, поцеловала её в лоб и только после этого опустилась обратно в воду и нырнула с головой в тёплую воду. Она была целебной, все раны затянулись, остались лишь рубцы, перестало ныть сломанное запястье, необъяснимо, но даже кости срослись, я почувствовала себя отдохнувшей и полной сил.

Кот поджидал меня на почтительном расстоянии, ни слова не говоря, он кивнул, чтобы я следовала за ним, и мы проделали весь путь обратно.

— Никому не говори об этом месте. — Кот задержал меня, прежде чем мы вошли в комнату, где остался Север. — Я нарушил правила, за это меня ждёт смерть. — Больше он ничего не добавил, зелёные глаза потемнели от сознания вины. Я только кивнула, понимая всю самоотверженность поступка, лишь поблагодарила взглядом.

Мы вернулись к Северу, забывшегося выздоравливающим сном.

— Я открою портал в твой мир, постараюсь, чтобы ты попала к своим. — Кот озабоченно проверил пульс Севера, осунулся и сник. — Как только ему станет лучше, он найдёт тебя, а сейчас тебе лучше уйти. — Не дожидаясь моего ответа, Кот начертил на полу круг угольком и провёл сложные действа, открывающие дверь из мира инкантар в мой мир.

Прощание мы затягивать не стали, я обняла угрюмого Кота, чем вызвала тень прежней беззаботной улыбки в его глазах, он сжал моё плечо, долго смотрел, не говоря ни слова, ища во мне какие-то изменения, потом коснулся шнурка с тотемом, проверяя его сохранность и подтолкнул к порталу.

Секунда, и я оказалась в Резиденции.

* * *

В Резиденции меня ждали. Восемь венефов из моего ордена и трое наших наставников. Впервые я увидела Кристиана, он был намного моложе Бенедикта. На вид ему было около тридцати, длинные светлые волосы были собраны в хвост, его можно было бы назвать красивым, если бы не странная болезнь, терзающая тело.

Откуда-то все знали, что я появлюсь в это время, поэтому сразу же подхватили на руки.

— Ты в порядке? — ближе всего оказался Дан, но его оттеснил Бенедикт, коснулся моего лба и внезапно отшатнулся, на его лице мелькнуло выражение боли, но этого никто не заметил, кроме меня.

— В порядке, — подтвердил за меня Бенедикт. — Инкантары были удивительно щедры. — В его глазах вновь мелькнуло необычное выражение, словно он знал об озере и статуи богини инкантар.

Со мной, кроме Дана и Бенедикта, больше никто не заговорил, все отводили глаза, избегали касаться. Меня вывели в центр трёхнефного зала. Члены старого ордена образовали внешний треугольник, а мои товарищи сцепили руки и встали в круг, в центре которого оставили белый холст, на который мне приказано было лечь.

Бенедикт, Вера и Кристиан затянули заунывную песню, при первых же звуках которой мне стало неуютно и захотелось сбежать, но я заставила себя свернуться калачиком на холодной ткани и расслабиться. Пение нарастало, обряд очищения вступил во вторую фазу, а я уснула.

Когда я очнулась, ребята с моего ордена уже разжали руки, пение затихло, а ткань подо мной стала чёрной.

Только после этого посыпались вопросы, меня накормили, не боялись подолгу задерживать взгляд на моём лице. Теперь в их глазах я была очищена от «тёмной» магии инкантар. Мне пришлось повторить всю историю наших с Севером приключений, умалчивая ради своей сохранности о некоторых деталях.

Бенедикт единственный, кто продолжал бросать на меня странные взгляды, потом отослал всех и отвёл меня в комнату, чтобы я отдохнула. Но стоило закрыться за нами двери, как он сел ко мне на кровать и спросил.

— Ты была в их святилище? — он пытливо искал в моих глазах ответ.

— Каком святилище? — на моём лице отразилось удивление, но Бенедикта оно, похоже, не обмануло.

— Я знаю, говорить об этом нельзя, это преследуется смертью и с нашей стороны. Просто скажи мне, любишь ли ты кого-нибудь? — Бенедикт взял меня за руку и с отеческим страхом сжал.

— Да, — тихо ответила я.

— Слава богам, — облегчённо вздохнул Бенедикт. Он поднялся, погладил меня по голове и пожелал спокойной ночи, перед тем как выйти.

Я долго не могла уснуть, размышляя о странной ненависти между венефами и инкантарами. Моя мать была инкантаром, и от знания этого я не стала её меньше любить. И я сама — венеф — однако моя мама тоже не бросила меня. А папа…

Я вдруг села в кровати, сбросив одеяло. Моим отцом был Бенедикт. И если замечать все те мимолётные эмоции, его, мамы, они ведь любили друг друга, и это чувство вряд ли исчезло сейчас. Почему-то между ними не возникло непонимания и вражды, раз родилась я. И расстались они только из-за неодобрения со стороны и инкантар, и венефов.

А теперь я, его дочь, на грани этого недовольства. Уже слишком близко я подошла к тому, чтобы меня осуждали за постоянные контакты с врагами. Но Бенедикт был избранным, а я — гравис. Может, в моих руках изменить ситуацию?

С этими мыслями я уснула.

Очнулась я от ощущения пристального взгляда. Распахнув глаза и резко садясь, я коснулась жезла Стихий, мгновенно трансформируя его в меч.

— Это я, — крохотный огонёк осветил лицо Даниэля. Она присел рядом на кровать и вернул мечу исходное состояние, положив свои ладони поверх моих рук. Так он и остался сидеть.

Дан молчал, я тоже, понимая, что любые слова будут лишними. Не знаю, сколько времени прошло, как Дан внезапно отбросил жезл с моих коленей, тот жалобно звякнул о пол, и судорожно обнял, прижавшись щекой к моему лбу. Я слушала прерывистое дыхание и вздрогнула, когда поняла. Даниэль плакал.

— Дан… — прошептала я. — Всё будет хорошо…

* * *

Я проснулась от жара. Дан спал рядом, светлые его волосы разметались по подушке, рот расслабленно приоткрылся. Я чуть пошевелилась, и он мгновенно проснулся. Хлопая сонными глазами, Дан зевнул, потёр лицо и пригладил растрёпанные кудри.

— Доброе утро, — он снова зевнул, от ночного кошмара не осталось и следа.

— Доброе, — я не удержалась и тоже зевнула. Всем своим видом я старалась никак не упоминать о случившемся ночью, Дан тоже этого придерживался.

Мы вместе спустились в пустую столовую комнату, молча позавтракали. Дан не спрашивал меня, как я смогла быстро исцелиться. Он рассказал потом, что пока мы отвлекали внимание и прятали Арий, наш орден успел найти способ временно нейтрализовать одного духа, остальные тут же попрятались, а значит, мы все сейчас были в относительной безопасности. После рассказа он отвёл меня в комнату и приказал отдыхать.

Так прошла почти неделя, я ничего не делала, наслаждаясь одиночеством, ребята негласно договорились дать мне время отойти от пережитого.

Атаки никто не ждал.

Рано утром без предупреждения на нас напали инкантары. Их было много, гораздо больше нас, половина ордена, вернувшаяся в Эррату, просила о помощи — их тоже атаковали. Война, бывшая между венефами и инкантарами, приостановившаяся на время поимки духа, возобновилась.

Уже два дня венефы успешно оборонялись, я пока в схватках не участвовала, нас было меньше числом, но мы были сильнее. Странно было то, что орден инкантар в стычках не участвовал. Всеми действиями обычных инкантар руководил древний старик с манерами средневекового аристократа и с такой же жестокостью. Я даже видела его издалека пару раз, успела рассмотреть старинный наряд и удивительные жемчужные волосы, частью собранные в пучок на макушке.

Они исчезали, нападали вновь, это подчинялось какой-то логике, но никто пока не мог понять, какой. Жертв ни с нашей стороны, ни с их не наблюдалось. Перемещения по миру венефов стали ограниченными, приходилось объединяться в группы, потому что инкантары выслеживали по одному и пытались что-то выяснить.

Север и Кис как в воду канули, я пыталась несколько раз с ними связаться, но в ответ упиралась в глухую стену — их не было в нашем мире. Поэтому мы продолжали обороняться от редких, но мощных атак.

Я не понимала только, какую цель преследовали инкантары. В нашем мире венефов было около двух тысяч, разбросанных по всему свету — это капля в море. Инкантар же было в тысячи, сотни тысяч больше. И хотя боеспособная элита примерно такого же количества, они всё же могли не особо напрягаясь задавить нас числом.

Атаки прекратились неожиданно. Наступила напряжённое ожидание. Я ходила несколько раз в подвал, превратившийся в темницу, орден нашёл способ заточить одного из анимав в ловушку-круг, подобный тому, что когда-то сотворили мы с Даниэлем, только усиленный во много раз. Тогда, когда мы с Кисом сбежали из подвала, за нами следовал и мой орден. Там то они и захватили Альта, как он сам себя называл. Женщину-анима поймать не удалось, вместе со всеми своими подданными она словно растворилась.

Его поочерёдно охраняли, сменялись каждые два часа. Мы все понимали, что это не лучшее решение, поэтому поиски записей о первичном пленении продолжались.

Дух, находясь в круге, похоже, заскучал. Мы заставили его покинуть украденное человеческое тело, и теперь он висел в воздухе полупрозрачным сгустком хаотично передвигающихся частиц. Так прошла ещё неделя. Я успела окончательно восстановиться и принимала участие в ежедневном дежурстве у круга с анимом.

Я как раз держала пост возле него. Приблизительно через двадцать минут, меня должна была сменить Майя. Я читала Карла Юнга, изредка поглядывая на круг, когда на периферии зрения появилась фигура, я приняла её за Майю.

— А ты рано сегодня, — я поискала закладку и поднялась со стула, оправляя одежду. Мне не ответили, и тогда я вскинула глаза, материализовывая меч.

К кругу, словно в гипнозе, медленно приближалась фигура, полностью скрытая под тёмным с золотой нитью покрывалом. Я встала, закрывая ей путь к аниму, который заинтересованно принял человеческие очертания.

— Кто ты? — спросила я, мысленно вызывая орден, но ответа не было, я покрепче сжала меч, скользящий в разом вспотевших ладонях. Пришелец мне не ответил, продолжая двигаться к кругу с неумолимостью Смерти. Я сконцентрировала в ладонях энергию, забывая о страхе ради долга, и это было последнее, что я помнила.

Очнулась я на полу, живая, но с раной в боку, уже перебинтованной.

«Что произошло?» — Не имея сил подняться, спросила я у самой себя, изучая рану.

«Ничего хорошего» — где-то внутри меня бушевала такая ярость, что я закрыла от своего второго «я» сознание. Оглянувшись, я поняла, что круг разомкнут, и аним исчез.

«Покажи мне» — сжав зубы, я нырнула в бездну бушующей злости на дне своей второй половины, всегда остающейся в сознании.

Я стояла у круга, держа меч направленным в грудь пришельца и не следила за спиной. А круг позади от силы ли пришельца, от желания ли анима начал разрушаться, и я этого не видела. Поэтому не смогла, потеряв бдительность и сосредотачивая внимание на враге перед собой, сохранить в целости западню с духом. А он подобрал один из мечей, неслышно подкрался и пронзил бок.

Я в настоящем закричала, не открывая глаз, заново переживая прошлую боль. Аним не успел выдернуть меч, в подвале полыхнула вспышка, рядом со мной, уже потерявшей сознание, появился Север с перекошенным от ярости лицом. Он был без оружия, но воздух вокруг него потрескивал от собираемой энергии. Пришелец, освободивший духа, испуганно попятился и исчез, за ним следом — аним, секундой спустя — сам Сев.

Инкантар вскоре вернулся, злой, он метнулся по подвалу, присматриваясь к следам, потом, словно вспомнив обо мне, перевязал раны и снова исчез.

Как раз в этот момент я и очнулась. Видение заняло от силы секунды три. Распахнув глаза, я вздохнула поглубже и бросила все силы на регенерацию, интуитивно зная, как это сделать. Знак на руке зачесался, я потёрла его, заметив крошечные капельки крови, проступившие сквозь поры, но не придала этому значения.

Если раньше, когда я, так сказать, вступила на территорию своего второго я, более истеричного, меня охватила страшная жажда мести и ярости, то сейчас, когда я свернула своё сознание только до границы одного «я», на душе властвовало ледяное спокойствие.

Я вновь попыталась выйти на связь с орденом, но в ответ получила всё ту же тишину. Тогда я поднялась и шатаясь, словно под ногами была наледь, поднялась на верхние этажи.

Везде царил погром. Сил удивляться и бояться у меня не осталось, все эмоции исчезли, опалённые яростью бушевавшей в подсознании жажды старой мести. Я не испытывала ничего, когда нашла Веру мёртвой. Седые волосы, всегда собранные в пучок, рассыпались по полу, словно паутинки. Голова неестественно повёрнута в сторону, но на лице застыло странное для смерти умиротворение, будто она сбросила с плеч тяжёлую ношу.

Затем на лестнице я нашла Даниэля, перевязывающего глубокую рану на груди Вадима. Я вспомнила, как когда-то давно меня тошнило от вида крови, сейчас же я не испытала никаких чувств, кроме мимолётной жалости. Дан увидел меня, хотел вскочить, но я рукой остановила его.

— Аним бежал, — я коснулась ладонью перевязи бледного до синевы Вадима и заставила раны чуть затянуться. Запястье резануло болью, а Вадим поблагодарил взглядом, никак не отреагировав на мой новый дар.

— Я знаю. Нас всех обезвредили, чтобы его освободить.

— Какие потери? — я по-прежнему оставалась беспристрастной.

— Вера ушла. — Дан помог Вадиму подняться. — Остальные ранены в разной степени тяжести. Но жить будут.

— Ясно, — кивнула я. — Я пойду.

— Куда? — встрепенулся Даниэль, даже Вадим протестующе поднял руку.

— За анимом, — долго сдерживаемая злость внезапно получила выход, и я яростно выдохнула. — И за тем, кто его освободил.

— Ты ранена, — запоздало донёсся голос Дана, когда я побежала вниз и материализовала крылья.

Я летела долго, около часа, неясное чувство вело меня, как птицу, готовую к перелётам. В конце концов, я оказалась на какой-то пустоши, сердце пропустило такт, когда я поняла, что здесь когда-то была степь. Сейчас же вся земля была выжжена чудовищным пламенем.

Недалеко в позе лотоса кто-то сидел, я безошибочно узнала Севера. Шагая по обугленным и острым, как гвозди, былинками, я слушала тихий хруст своих шагов и смотрела на закат, алый, как кровь.

— Я ждал тебя позже, провидец. Чем сильнее ты становишься, тем сложнее видеть твой путь. — Север не открыл глаз при моём приближении, я села рядом с ним.

— Он будет здесь? — я проигнорировала его замечание, стараясь унять бушующую в груди ярость и вернуть самообладание, казалось, искра, и я вспыхну, как эта степь.

— Ты же сама видела это, как и я, иначе не была здесь. — Сев, не открывая глаз, взял меня за руку. — Будь осторожнее. И в следующий раз, ради всех богов, уничтожайте людей, которые были оболочкой анимов. Даже на грани смерти то, что было человеком, будет пытаться вернуть духа. И уж тем более, освободить.

Я кивнула, понимая, что орден пленил анима, бросив тело, за что поплатился смертью Веры, и сжала его ладонь в поисках спокойствия.

Аним появился незаметно, как всегда, похоже, не ожидал встретить нас здесь — Север скрыл наше присутствие. Он попятился и попытался исчезнуть, но попал в круг, на его лице отразилась сложная смесь чувств. Сев продолжил сидеть неподвижно, только сжал мою ладонь сильнее. Края круга заалели в тон с последними красками заката и начали сужаться, но аним замер и тоже закрыл глаза.

Я следила за этой ментальной битвой, как вдруг в голове промелькнула мысль Севера, всё ещё сжимая его ладонь, я могла её услышать.

«Эти твари на тебя. Он успел их вызвать.» — Больше ничего конкретного он не приказал, его сознание вновь закрылось. Дух в круге тоже сел, концентрируя силы.

Я не понимала, что имел ввиду Сев, но когда услышала отдалённые хлопки крыльев, разорвала наше рукопожатие и вскочила на ноги, преобразовывая лук из жезла. Я сообразила, что от меня требовалось. Сев готовился к этой встрече, выжженная степь тому свидетельство: он высосал силу повсюду, где дотянулся, для этой битвы. Он ментально сражался с анимом, пытаясь сковать его силы кругом, который и являлся Вратами. Инкантары нашли утерянный способ: в левой руке Сева, рассечённой, в крови, был зажат Ирис. Если всё удастся, то он сможет заточить духа Хаоса и без помощи Ария и Атэра, Сев полагал, что аним перед ним не глава Дома, а значит, хватит и Ириса. Но дух сопротивлялся, и пока преимущество было на его стороне.

Хлопки стали громче, и надо мной появились четыре маленькие точки, с каждой секундой увеличивающиеся, пока не превратились в некое подобие птиц. Это были ящеры с крыльями, отдалённо напоминающие ископаемых археоптериксов, и выглядели так, словно юрский период и умерли: всё тело было покрыто страшными язвами, но они были живыми, хотя и теряли перья в полёте.

Не раздумывая, я натянула лук и выстрелила стрелой из плотного воздуха.

Твари приближались, но одна противно завизжала, всхрапнула, захлебнувшись серой слизью, и рухнула грядой тухлого мяса.

Мёртвые. Из Бездны. Сдерживая тошноту, я нацелилась в голову ещё одной твари, зато две другие успели спикировать и процарапать руку до крови. Стрела пролетела мимо. Отпрянув, я мельком оценила рану: она была неглубокой, но сильно кровоточила и онемела — в когтях, похоже, был яд. Я зло вскинула лук, из затылка третьего животного вынырнула стрела и тут же растаяла, появляясь вновь у меня в пальцах, тварь рухнула вниз, разбившись о землю.

Ещё одно ужасное создание щёлкнуло клювом в миллиметрах от моего лица, я отшатнулась, едва не потеряв равновесие и чувствуя, как всё сильнее кружится голова. Тварь шипела, плевалась ядом, близко к себе не подпускала, я выпрыгнула вверх и рубанула трансформированным из лука мечом, она заметалась, пронзительно вереща, второй удар навсегда её успокоил. Последнее чудовище кружило вне досягаемости меча, но из лука я её легко достала.

Они выманили меня далеко от Севера, на пригорок, отсюда отлично было видно, как пульсирует круг, отражая ментальную борьбу Сева и анима. Уже стемнело, о закате напоминала лишь тонкая полоска подсвеченным красным облаков.

Краем глаза следя за поединком, я как могла высосала яд из ранки, но рука всё равно онемела, хотя голова кружиться перестала. Я подошла ближе, проверить, не нужна ли помощь.

Издалека не видно было, зато сейчас в полной мере можно было оценить сложившуюся ситуацию: Север находился на пределе, а аним на вид даже не устал, граница круга находилась почти у ног инкантара. Когда она их коснётся — аним окажется на свободе.

Всё это я успела понять, лишь взглянув в их сторону, но как помочь, не имела даже представления. Но едва я взглянула на духа пристальней, как замерла.

Круг, мерцание свечей и Дан с мечом в руках. Вызванный нами аним. Знак на его груди. Знак Хаоса.

Я вскрикнула от ужаса.

Знак. Такой знак я видела в книге, его, как и мы наш солярный символ, постоянно носили лишь главы Домов. И этот знак был выжжен на голой груди анима!

— Север! Нужен Атэр! — я метнулась к нему и сжала ладонь, позволяя прочитать мысли, он вздрогнул, понимая, но концентрацию не потерял, только выпил мой страх и превратил его в силу. Граница круга отодвинулась на полметра, но неуклонно поползла назад. Я села рядом с Севом на колени, достала Арий, вливая свою силу и желание в круг. Он уменьшился, но аним дал мне почувствовать, что это ненадолго. Отчаяние сжало сердце.

— Спасибо, — едва слышно пробормотал Сев. Эмоции исчезли, затем появился испуг, но и он мгновенно испарился. — Ещё. Подумай о любимых. — Я поняла, что инкантар использует меня, но добровольно позволила ему это сделать. То, о чём предупреждала Майя, действительно произошло по моей воле. Я подумала о матери — и Север выпил мою любовь к ней, я вспомнила о смерти отца — боль, ярость, ненависть, растерянность… Все чувства, когда-либо испытанные мной, всплыли, а инкантар перевёл их в энергию. Я вспоминала о всех событиях, вызвавших эмоциональное потрясение, и переживала их заново. Это было больно, и я плакала, это было невообразимо ужасно, и я кричала. Север использовал всё.

Когда солнце, огромное, красное, показалось до половины, он вдруг обмяк и перестал дышать. Сжимая его холодную руку, я поняла, что пульса нет, и потеряла концентрацию. Круг тотчас распался.

Аним медленно раскрыл глаза и встретился со мной взглядом. Что было в этом взгляде? Глаза со смещённым вниз зрачком ничего не выражали, даже интереса, но в них таились прожитые тысячи тысяч лет в заточении, и он не хотел возвращаться. Я понимала его, но этот мир и тот, другой, больше не принадлежали своим создателям, хоть всё и вышло из Хаоса, никто не хотел вернуться в его лоно. Не мной была начата эта война и не мне её заканчивать, но я дала клятву этому миру, что буду его защищать, и уже вне моего желания и понимания я должна была его вернуть обратно за Врата.

Мы оба не шевелились, глядя друг другу в глаза, и это продлилось бы долго, если бы не огонёк узнавания, зародившийся в этих страшных, нечеловеческих глазах. Аним вскочил, неуловимо, как сон, и оказался рядом, сжав горло. Я не шевелилась, задержав дыхание, даже не чувствуя хватки, способной ещё одним нажатием сломать мне шею, глядя в его глаза и пытаясь вспомнить, вспомнить, вспомнить…

Он. Это он…

Это был взрыв понимания, но только какой-то части меня. В сознание хлынула ярость, я перестала думать и понимать, что происходит, лишь рефлексируя после, поняла, что мной в тот момент руководили животные инстинкты и древняя злоба, настолько давняя, что ей нет имени. Это уже должно было насторожить и помочь выбраться из плена раздвоившегося разума, но опасно для себя, я не придала этому значения.

Жезл всё ещё был в моей руке, со странным чувством сладкой мести, я вонзила трансформированное острое лезвие в голую грудь не подозревавшего удара анима. Холодная кровь обожгла руки, но я даже не обратила внимание, лишь провернула меч, освобождая его из плена плоти. Впрочем, дух этого даже не заметил, он вообще не ожидал сопротивления, ловушка его проклятых глаз должна была поймать мою душу, но я не поддалась. Аним был в ярости, что я повредила его тело, что ему придётся искать новое, и я это ясно понимала, как если бы он это произнёс вслух.

Теперь, когда я знала кто он, дух, по какой-то неведомой причине скрывавший свои способности, использовал их в полной мере. Я не помню всей схватки, лишь иногда, во снах или мимолётных видениях, появятся отдельные сцены, но не сейчас. Дремавшая во мне сила поставила меня на уровень выше анима и запретила мне бояться, используя моё тело лишь как инструмент для осуществления её желаний.

В руках духа Хаоса мелькал меч, жалящий бросками кобры, едва я забывала о защите, но пока видимого повреждения не приносил. Проблески моего, истинного сознания, всё чаще выныривали из бездны яростного контроля, страх, сопровождающий любое «я» в последний момент заставил отпрыгнуть назад, и из-за этого едва не лишилась головы. Пришлось прекратить сопротивляться — хотя и вторая моя часть была в бешенстве, ситуацией и клинком она владела лучше меня. Сузив границы своего «я» и позволяя руководить телом своей половине, я стала наблюдателем, копя силы для ментального удара и последующего возврата контроля над телом. Пребывая в таком состоянии и отключившись от злобы, захватившей большую часть сознания, я впервые увидела всё со стороны. Не могло быть такого, чтобы такая ненависть была исконно моей, скорее, вся злоба и чернота, отвращение и ярость, накопленная за тысячелетия существования нашего ордена, вела меня, словно тот дар и знак, что я получила от своей предшественницы, нёс и всю боль. И ещё, кажется, опыт. Моё тело не знало тех ударов, которые наносило, было для них плохо подготовлено, но то, что сейчас им управляло, подчинило даже боль. Аним проигрывал в сравнении с моей новой силой, но и мне оставалось недолго.

Понимая это, я начала разматывать спираль своего сознания, возвращая контроль, но мороз пробежал по коже, и на секунду я совершенно растерялась. Аним сжимал мой меч!

Не узнать его было невозможно. Та же изящная рукоятка, гарда, с узкой S-образной защитой, прикрывающей пальцы, рдеющая вязь меняющихся символов на лезвии… И у меня — ни одной раны на теле нанесённой им, лишь старые, открывшиеся, но боли я не чувствовала, впрочем, как и всех остальных чувств.

— Неужели ты думаешь, что меч поднимется против своего хозяина? — тихо спросила я, не двигаясь. Мне удалось погасить бушующий вихрь негативных чувств, не отключившись при этом от идущего от него сил и знаний, но при этом ушли все эмоции. Аним тоже замер, впервые увидев что-то в моих глазах. Он бросил только один взгляд на ставший бесполезным для него меч и швырнул его в меня, но я лишь отбила его в сторону. За спиной духа Хаоса возник тот же самый круг, только без бутафории в виде свечей, мечей и символов, но это были настоящие Врата. Аним вздрогнул и упал навзничь, а на лице его появились вполне человеческие эмоции — страдание, напряжение и борьба, но я не придала этому значение, стараясь контролировать ярость внутри себя, занесла руку для последнего удара. Расширившиеся и без того странные зрачки со страхом смотрели на приближающийся меч, на мгновение мне даже показалось, что передо мной обычный человек, но лишь на мгновение.

— Стой! Пожалуйста, не надо! — истошный женский крик заставил резко развернуться, пригвоздив за волосы анима к земле, а второй меч, управляемый силой мысли, прижать к горлу девушки, заставляя её стоять смирно.

— Кто ты? — я с удивлением поняла, что почти всемогущий дух Хаоса просто потерял сознание от ужаса и осознания того, что клинок прошёл в миллиметрах от его плоти и нисколько не повредил.

— Я открыла Врата, но в обмен прошу не убивать его, — девушка с очень длинными рыжими волосами осторожно отвела меч, и он плавно опустился на землю. Я впервые заметила странность в круге — его опоясывала тонкая цепочка из серебристого металла. — Это Атэр, — тихо пояснила девушка, не делая попыток приблизится.

— Венеф, — утвердительно произнесла я, видя, что меч на неё не реагирует. Аним продолжал лежать без сознания, в его теле происходили какие-то изменения, и девушка знала, какие.

— Я из рода Синар. И победила в Турнире, — на её рыжих волосах плясали блики света. В памяти всколыхнулись события из прошлого — Бронер, один из Первых, получил во владение Атэр, и три его наследника основали кланы, которые хранили ключ. И род Синар — последний из них, но он угас тысячелетия назад. Заметив сомнение на моём лице, девушка пояснила. — Я понимаю, что подтверждения нет, но Атэр признал меня. А ты…

— Я Девятая. — Врата свидетельствовали о том, что артефакт был истинным, аним же не шевелился, я рискнула переключить внимание на прибывшую.

— Я отдам тебе Атэр, если ты оставишь ему жизнь, — она нашла в себе силы поставить условие, хотя здесь была в простой роли просителя.

— Потомок Девятого, но не Девятая… — я задумчиво смотрела на её длинные, почти до колен, рыжие волосы, и почему-то чувствовала симпатию. — Ты же должна понимать, что я не могу не заточить анима.

— Мне нужно только тело, — она покачала головой и умоляюще протянула к нему руки.

— Оно же пустое, — удивилась я, с трудом удерживая границы своего сознания. Буря прошлого не утихла, от близости анима я едва не теряла контроль. — Духи Хаоса пожирают души людей, он теперь лишь оболочка для разрушения мира.

— Альт ещё здесь. Его тело выбрал оболочкой дух, но он боролся. Изгони анима, а его оставь, — она говорила быстро, словно видела сомнения внутри меня.

— Хорошо, — слова слетели с губ неожиданно даже для меня. Сознание вновь раздвоилось. Не обращая больше внимания на застывшую девушку, я накинула цепь-Атэр на шею анима, там, где она коснулся кожи, остался ожог, а знак на груди начал кровоточить. Я резко дёрнула цепь на себя, она прошла сквозь тело, не причинив вреда плоти, но вытягивая из неё расплывчатую субстанцию, которая тотчас попыталась сбежать, но артефакт не пустил. Я швырнула цепь в сторону, она упала на обожжённую землю, сложившись в идеальный круг, а в центре была чистая суть духа Хаоса.

В памяти всплыло Слово, и оно было печатью.

— Вернись за Врата, Харак… — запястье левой руки, в которой я сжимала Арий, резануло болью, я раскрыла ладонь: кровь сложилась в знак Солнца, а в центре его алый Арий восстановил в себе украденное имя. Трещина в камне схлопнулась и вместе с ней захлопнулась Дверь. Там, где был аним, на растерзанной земле поблёскивал лишь Атэр.

— Забирай. И убирайся, — скорее подумала, чем сказала я, девушка метнулась к телу и исчезла, а я потеряла сознание.

* * *

Сквозь неплотно прикрытые веки светило солнце, горло саднило, словно от простуды, от неудобной позы сводило мышцы.

Дневное светило клонилось к закату, видимо, я пролежала без сознания почти половину суток. Приподнявшись — я обнаружила на левом запястье свернувшийся как змея Атэр, членения цепи образовывали замысловатый узор, а в центре его пульсировал Арий. Цепочка из мирролива сиротливо покоилась за земле. Все попытки снять артефакты не увенчались успехом.

Рядом, в двух шагах лежал меч, неподалёку — его точная копия. Та том месте, где открылись Врата, зеленел островок жизни, режущий глаза на фоне выжженной пустыни. Взяв оба меча и отложив эту проблему, я побрела, пошатываясь, к телу Севера. Каждый шаг отдавался болью, настолько привычной, что я её не замечала, только хриплое дыхание и саднящее горло вносили резонанс в обычное положение вещей. При попытке издать звук, рот наполнился кровью, я даже не успела испугаться, как меня вывернуло наизнанку. Задыхаясь и стараясь дышать носом, я вытерла рот и пообещала себе больше таких попыток в ближайшее время не предпринимать.

Север был жив. Холодный, с едва прощупывающимся пульсом, он, казалось, впал в летаргический сон. Я похлопала его по бледным щёкам, попыталась проникнуть в его сознание, но он был сейчас далеко.

Это была победа, полная и окончательная, но победа в войне — это не победа в шумной детской игре. Только там можно умереть понарошку, а потом встать и побежать на ужин к маме. Я поняла, что Север сейчас умрёт. Так глупо и неожиданно, когда всё наконец-то прекратилась и можно спокойно вздохнуть…

Нужно было телепортировать туда, где есть помощь, но у меня совсем не осталось сил, я заметалась в поисках хоть какого-то решения, но ничего не оставалось, кроме как сесть в позу лотоса и попытаться сосредоточиться.

Сжимая его холодную руку, я замедлила дыхание и дотянулась до крошечной песчинки силы внутри себя, но она мне не могла предложить ничего, кроме как использовать саму её суть. Я уже отчаялась, когда вдруг заметила в стороне от себя золотистое марево силы. Оно было без признаков разума, лишь чистая энергия, и я мысленно потянулась к ней, и выпила.

Секунду ничего не происходило, а потом чужая энергия взорвалась внутри, руку, на которой был Атэр, дёрнуло так, что её выбило из сустава. Это было как второе рождение, только в чувство меня привёл кровоточащий знак света на запястье. Но мой баланс силы каким-то образом восполнился, и я не обратила на это внимания, всю энергию направив на налаживание связи тела и души. Она была неестественно далеко, чтобы дотянуться до неё потребовалось очень много сил, но как только я почувствовала отклик, всё пошло куда резвее. Мысленно держа душу на привязи, я вливала оставшуюся энергию в тело Севера. Когда пальцы чуть потеплели, я позволила себе дышать глубже. Главное было сделано. После того, как сердце инкантара забилось ровно, его душа сама потянулась на привычное ей место.

Накрыло тишиной. Север начал приходить в себя, он уже был на грани сна и яви, а я уже начала процесс перемещения.

Я моргнула, и всё вокруг обесцветилось, сжалось, я выскальзывала из собственного тела, как рыба из мокрых рук, на краю гаснущего сознания отчётливо прозвучал голос.

— Не торопись. Представь место.

Я вырвалась, теряя форму, но кто-то рядом сжал руку, или то, что от неё умозрительно осталось, и я успокоилась.

Комната. Кровать с высоким балдахином, плотно задёрнутые шторы. Палящее солнце чужого мира…

Я собралась в точку, из которой можно развернуть Вселенную и… Переместилась.

У меня получилось. Глотая холодный воздух, я сжимала и разжимала грудную клетку, заново учасьдышать, первый вдох и крик, как при рождении, потому что воздух ожёг лёгкие. Я научилась телепортировать, сумев вывернуть своё сознание наизнанку.

Зрение возвращалось медленно, затем появились цвета, обоняние, ощущения. В руке было зажато что-то твёрдое и тёплое, ах да, рука Севера.

Он был жив, возможно, спал. Я поднялась на колени и встретилась взглядом со старцем в дверях комнаты, долгое время за нами наблюдающим. Едва он встретил мой взгляд, он поклонился и исчез.

Не испытывая удивления, я попыталась приподнять Севера, но оказался слишком тяжёлым для моих ослабевших рук. Обливаясь потом, я за руки втянула его на кровать и обессиленная повалилась на пол у его ног. Отдышавшись, я коснулась его лба — он пылал.

Сжимая его руку, я не понимала, что пошло не так, Север хрипло дышал сквозь стиснутые зубы, к мокрому лбу пристали иссиня-чёрные пряди, на скулах бледного лица рдели густые пятна румянца.

Я попыталась выйти на контакт с его сознанием, но сквозь меня словно прошёл электрический ток. Боль. Боль. Боль… Измученное сознание заходилось в крике, мир таял в глазах, но громадным усилием воли я втянула своё тело на кровать рядом с ним.

Обняв Севера, я осторожно провела по его спутанным волосам, чувствуя, как лихорадит напряжённые мышцы.

— Я всё равно дозовусь тебя, — хрипло прошептала я. — Даже если ты не хочешь отзываться. — Я неосознанно поглаживала его по щеке, как когда-то в детстве гладила меня мама, когда я болела. Чувствуя бессилие, я шёпотом запела. — Пожалуйста, не умирай, или мне придётся тоже. Ты, конечно, сразу в рай, ну а я… Не думаю, что тоже… Хочешь, сладких апельсинов? Хочешь, вслух рассказов длинных? Хочешь, я взорву все звезды, что мешают спать?! — Песня, полная надежды и отчаяния, плыла, заставляя сердце биться, я уже сама верила, что выполню каждое обещание, только бы он вернулся. Огоньком своей души я чувствовала далёкий отклик, с каждым словом нить, связывающая нас, становилась крепче. Я допела песню и начала заново, чувствуя, как Сева отпускает лихорадка, когда я начала петь в третий раз, он задышал ровнее. Я знала, что он с минуты на минуты придёт в сознание, и решила исчезнуть, чтобы избежать неприятных вопросов. Осторожно соскользнув с кровати, я попыталась телепортировать, но сил на это не обнаружила.

— Спасибо, — раздалось со стороны кровати.

— На здоровье, — я вздрогнула и медленно развернулась. Север полусидел, лицо осунувшееся, но лихорадочный румянец пропал.

— Куда собралась? — с нотками недовольства спросил он, повелительным жестом приказывая мне сесть.

— Домой, — я сузила глаза. — Ты мне запрещаешь?

— Да, — просто ответил инкантар, в его глазах я уловила нечто такое, от чего мне стало не по себе. — Надо решить кое-что. — Я оценивающе посмотрела на него, ища следы помутнения рассудка, но таковых не нашла и вздохнула. Похоже, к консенсусу мы сегодня не придём.

— Я тебя слушаю, — я устало потёрла мочки ушей, умоляя про себя, чтобы это всё скорее закончилось, и, сдерживая стоны, села в кресло.

— Как ты спасла мне жизнь? — в лоб спросил он.

— Хорошо хоть, что не спрашиваешь зачем, — я сделала попытку улыбнуться, но она с треском провалилась, я пожала плечами и всё тем же едва различимым шёпотом продолжила. — Не заставляй меня жалеть, что я это сделала. Каким образом это произошло — я не знаю.

— Кто ты такая? — Сев сжал губы, мой ответ ему не понравился.

— Кто я? — задумчиво накрутив прядку отросших волос на палец, я отняла руку и внимательно её осмотрела. — Когда-то я думала, что я простой человек, но затем я поняла, что я венеф. Ещё позднее, выяснилось, что я Девятая, а потом — что гравис. Какие дальше метаморфозы произойдут — я не в курсе.

— Ты инкантар. — Север сказал это тихо, но так твёрдо, что я поперхнулась. — Говоришь так складно, будто репетировала, но я всё видел. Ты дочь женщины из нашего мира, мой орден охотился за тобой, думая, что ты будешь избрана нашей богиней. Ты беспрепятственно посетила наше святилище. Но это всё спорно. Правда в том, что ты используешь силу инкантар.

— Я дала клятву этому миру, — его заявление настолько выбило меня из привычной колеи, что я нервно и беззвучно рассмеялась. — На моём запястье знак Солнца, меня принял Арий, я глава Девятых. Это абсурд!

— Твой знак чёрный, как наш, и на левой руке. Знак венефов должен быть на правой руке и белый. — Север показал собственное запястье, где темнел угловатый символ.

— Скорее всего, это из-за смешения кровей венефа и инкантара.

— Я повторяю вопрос. Кто ты такая? — под его испытующий взгляд я глубже забралась в кресло, пытаясь унять нервную дрожь. Я чувствовала себя как партизан на допросе, но абсолютно не понимала, какого ответа от меня хотят. — Я ведь следил за тобой, — тихо произнёс Север, но я всё равно вздрогнула. — Ты спокойная, дисциплинированная, но тебе плевать на всех. Ты кажешься простой, как обычный булыжник, легкомысленной, но на самом деле ты слишком хитра и изворотлива, чтобы показывать каждому свой ум. Иногда ты впадаешь в такую ярость, что способна убить. Порой мне кажется, что у тебя две неравнозначные личности внутри. Но что больше всего меня в тебе удивляет — это твоя ненависть.

— И чего же ты хочешь? — оборвала его я. — Чтобы я всё бросила, орден, друзей, признала, что я инкантар?

— Да, — просто ответил он. — Чтобы ты стала одной из нас.

— Ты сошёл с ума, — простонала я, схватившись за голову. — Ты точно повредился рассудком. Как ты можешь предлагать это мне?!

— Ты ещё можешь выбрать, ты даже сможешь войти в наш орден! Я дам тебе всё, что ты хочешь, любое твоё желание будет исполнено, ты будешь в абсолютной безопасности, никто не посмеет тебе угрожать, только помоги мне… — Лицо Севера вновь покрылось болезненным румянцем.

— Ты это серьёзно? — я уже с интересом глянула в его серые, тёмные глаза. — Да, моя жизнь — это цунами, но я никогда не променяю её на тихие и безмолвные омуты покоя. И даже если я захочу стать инкантаром — это уже невозможно. Я не могу выбирать, мы лишены этой свободы, только люди её имеют. Мы все, и венефы, и инкантары, связаны вот этим, — я ткнула ему в лицо знаком на запястье. Его почти скрывали ряды цепи-Атэра, и Север если и обратил внимания на артефакт, то не придал ему значения. — Наша сила — это поводок, и только оставаясь на поводу, мы можем творить. И раз уж мы начали на чистоту, кого я должна убить? — Север вздрогнул, понимая, о чём я говорю, но я всё равно пояснила. — Тогда, после первой встречи с духом, когда ты думал, что я умерла. Как ты собирался меня вернуть? Ты, некромант? Как ты, который должен был отдать свою душу в залог Вратам, всё же имеешь её?

— Ты не могла этого слышать, — он почти с ужасом глядел мне в глаза, но не мог в ничего прочитать.

— Но я слышала. И я вернула тебя сегодня, лишь потому, что у тебя есть душа. Кто ты сам такой? Психически больной или гений? Как мальчишка мог зверски уничтожить шестерых! Шестерых человек?! Уж не для того ли, чтобы вернуть свою родню, ты стал некромантом? Как можно желать власти над миром, когда винишь всех в гибели своих родных? И тут, конечно, понадобилась я, потому что рядом со мной ты чувствуешь себя живым, поэтому и решил запереть меня в золотую клетку и держать при себе! И ты ещё смеешь предлагать мне перейти к инкантарам?! — взвилась я, срывая с шеи тотем и швыряя к нему на постель.

— Не я… — тихо прошептал Север, опустив взгляд. А потом поднял на меня глаза, пылающие адским пламенем. — Да, ты нужна мне, и я использую тебя, и всё только потому, что ты должна убить его!

— Кого? Кого и почему я должна убить? Что за очередной зверский план? Майя говорила, что ты меня используешь, и я добровольно позволю делать это, но убийство… Это ни в какие рамки!

— Я дам тебе свободу. Полное отсутствие границ. Дам тебе право быть независимой от других, от мира. Хочешь — ты сама будешь творить свою судьбу, и тебе никто в этом не помешает? Ты можешь делать то, что тебе хочется, а не только то, что тебя заставляют делать. Я дам тебе всё, только пойдём со мной.

— Ты сумасшедший, — я отвернулась с горьким отвращением. — Ты даже не слушаешь меня. Теперь, когда глава второго Дома заточён, мы вновь враги.

— Ты открыла проход в мой мир силой инкантара! Я видел это, я видел собственной душой, как ты высосала силу извне и переместилась!

— Что ты говоришь?.. — я растерянно оглянулась, а Север закончил рисовать в воздухе знак Луны и толкнул его ко мне.

Я отпрянула, собственный знак на запястье ожгло болью, я хотела парировать, но символ словно втянул в себя весь воздух и ударил, ломая всё моё естество.

Лёжа на полу и вдыхая ставший острым воздух, я чувствовала, как слабеют удары измученного болью сердца, и вместе с ним угасает сознание.

— Странно, но я был уверен… — голос был растерянным.

«Идиот» — хотела сказать я, но соскользнула в темноту.

Глава 8. Алиса

Я мягко покачивалась на волнах ласкового моря, нежилась, наконец-то ощущая комфорт и тепло, но солнечный зайчик, бьющий в глаза, вносил диссонанс в состояние покоя. Я попыталась отмахнуться, и очнулась.

Солнечный зайчик оказался слабым светом крошечной свечи. Ощущение неги рассеялось как дым, заныли кости, как ломит кости у стариков на погоду, голова налилась свинцом.

Я лежала в кровати в Резиденции, а рядом в кресле сидел Бенедикт. За то время, пока я его не видела, он постарел, осунулся, словно кто-то вытянул из него все жизненные силы. Мужественное лицо одрябло, в уголках рта появились угрюмые морщинки, в волосах добавилось седины.

— Как же ты нас напугала, — он говорил едва слышно. Я попыталась ответить, но не смогла, всё тело словно парализовало. Бенедикт заметил это и погладил меня по голове. — Ты перенесла инфаркт. Гравис инкантар спас тебя.

«О, ну конечно, эта макака с гранатой не потрудилась объяснить, что она сама и вызвал приступ» — С неприязнью подумала я. Знак на запястье вновь кольнуло.

— Поешь, тебе надо восстанавливать силы. — Бенедикт не заметил моей мысленной реплики, потянулся к столу, на свет показалась плошка с жидким супчиком из овощей.

Я закатила глаза, попыталась пошевелить руками, но не вышло. Я раздражённо сморщилась, но учитель как маленького ребёнка, не обращая внимания на мои гримасы, накормил с ложечки. Суп был несолёный и почти несъедобный. Стоически перенеся эту процедуру, я зевнула, а Бенедикт, заметив это, затушил свечу и пожелал хороших снов. Не имея сил бороться с подкрадывающимся Морфеем, я закрыла глаза и уснула.

В следующий раз я пришла в себя днём, светило солнце, через приоткрытое окно слышно было, как щебетали птицы. В комнате больше никого не было, я пошевелила рукой и — о, чудо! — она сдвинулась. Чередой выматывающих усилий я села, чувствуя зверский голод, сунула руку под кровать и в куче коробок нашарила пакет. Слабо улыбнувшись находке, я развернула свёрток, и достала шоколад. Горький, с высоким содержанием какао, он показался мне манной небесной. Странно, но вместе с ним появились силы: я смогла даже встать.

Меня шатало, словно я шла не по ровному полу, а по палубе, приходилось держаться за стенку, как в детстве, и через каждые несколько метров останавливаться, чтобы отдохнуть.

Сердце билось ровно, без задержек, и я надеялась, что такая нагрузка не сильно мне повредит.

Зеркало отразило меня в полный рост, и я едва не получила новый сердечный приступ. Да, в последний раз я смотрелась в зеркало давно, но чтобы с внешностью произошли такие изменения…

Я похудела настолько сильно, что можно было посчитать все рёбра, кожа посерела, отросшие корни светлых волос входили в резкий контраст с крашеными чёрным концами. Под глазами залегли сине-фиолетовые круги, щёки лишились румянца. Даже пальцы казались длиннее из-за отросших ногтей. Глаза казались не зелёными, а почти синими. На теле червоточинами выделялись красноватые рубцы от страшных ран. Тогда мне казалось, что всё, что я перенесла — на мне не отразилось, но сейчас…

Я накинула халат и отвернулась от зеркала. Это всего лишь тело. Надо найти остальных.

В кабинете Бенедикта не было, Дан и Вадим как в воду канули, с трудом переводя дыхание, я решила спуститься вниз. Лестница стала настоящим испытанием на выносливость, но я его преодолела. Сразу же в холле я наткнулась на ребят.

Вадим сидел в кольце кружащихся в воздухе ключей, рядом, за пределами круга стоял Даниэль.

— Не торопись, теперь левое крыло, — скомандовал он. Вадим, повинуясь ему, опустил одну из вытянутых рук и продолжил замысловатые движения. Ключи разом застыли и начали кружение в другую сторону. — Стой, здесь стена, левее. — Похоже, Дан с закрытыми глазами направлял силу Вадима. Я этот момент я ступила с лестницы, а Вадим вскрикнул.

— Источник! — ключи с неприятным звяканьем упали и растаяли в воздухе.

— Ну вот, опять начинать заново, — крякнул расстроенно Дан, открыл глаза и увидел меня. С каждой секундой его глаза становились всё больше, не дожидаясь, когда они вылезут из орбит, я одними губами поприветствовала его. — Ты с дуба рухнула? Тебе нельзя вставать! — Взвыл он, подлетая ко мне и подхватывая на руки, в ту же секунду телепортируя.

Оказавшись в комнате, он заботливо уложил меня в кровать и лишь после этого отвесил чувствительный подзатыльник.

— С ума сошла вставать? Бенедикт меня живьём закопает, — он закусил губу и отвёл глаза, я мрачно натянула повыше одеяло, чтобы скрыть следы болезни.

— Я только хочу знать, что произошло, — голоса всё так же не было, лишь едва слышный шёпот, но Дан услышал. Он сел рядом, избегая на меня смотреть.

— Инкантар принёс тебя больше двух недель назад. Ты чуть не умерла, — я закашлялась, а Дан, понимая мой ужас, пояснил. — Ты пролежала без сознания всё это время, приходила несколько раз в себя, но никого не узнавала. На днях ты очнулась, Бенедикт с тобой разговаривал, но ты опять провалилась в небытие, мы уже перепробовали все средства, но ничего не действовало, словно сам организм перестраивался и не принимал никакой помощи. Бенедикт приказал ждать. Мы дежурили постоянно около твоей постели, ждали улучшения. Сегодня, — он виновато поник, — я должен был быть возле тебя, но Вадим не справлялся с наложением защиты.

— Это надо было давно сделать, — оказалось, Вадим уже сидел у изголовья кровати в тени и молчал всё это время. — Из-за нашей халатности мы едва тебя не потеряли. Мы давно должны были привязать защиту Резиденции к Арию, а затем и к тебе. Из-за этого, когда тебя истязали анимы, мы не могли тебе помочь ничем, кроме как делить с тобой боль. — Дан согласно кивнул, подтверждая его слова. Я непонимающе переводила взгляд с одного на другого, Дан вздохнул и отогнул ворот рубашки: ключицу пересекали сизые шрамы от хлыста. Я смогла только охнуть.

— Инкантар, — заметив мой недоуменный взгляд, Дан выдавил, словно ему свело судорогой челюсть. — Север, когда принёс тебя, сказал, что дух, который за вами гонялся — глава Дома, и он теперь заточён. Остальных они найдут и свяжут сами.

— Ты можешь объяснить, что это? — Вадим указал на запястье, много раз обмотанное тонкой цепью. Я сглотнула, чувствуя, как жжёт горло. — Прости, мы не можем прочитать твои мысли. — На моём лице отразилось удивление, я глянула на грудь, но тотема на ней не было. Я взглядом указала на стол, Дан оглянулся, понял, чего я хотела, и подал мне лист с карандашом.

Я попыталась написать, но проткнула тонкий лист, нетерпеливо выдохнула, сложила его несколько раз и едва заметно, потому что карандаш вываливался из ослабших пальцев, накарябала: «Атэр». Вадим с Даном переглянулись и разом подскочили.

— Откуда?! — в ответ я только пожала плечами, пытаясь сказать, что теперь он мой. — Н-да… — Потянул Дан, теребя медальончик на шее. Взглядом я потребовала дальнейших разъяснений. — Если начинать всё по порядку, тогда, когда аним вырвался из круга, его освободил человек, бывший вместилищем. А помогал ему инкантар. — Мои расширившиеся глаза метали молнии, и Дан всё правильно понял, поспешив меня успокоить. — Их орден всё отрицает, Майя сказала, что это не один из них, хотя если вспомнить их нападение… Ох, точно, ты же не знаешь. Орден инкантар до сих пор в переходном состоянии, как и наш. Один из их старого ордена жив, старик, высокий, запоминающийся, он руководил нападением с месяц назад. Он, видать, знатный какой-то, потому что власти у него много, и обычными инкантарами он на раз руководит. Новый орден ненавидит его, а он всё никак не дохнет и место не уступает. — Даниэль подавился концом фразы, получив чувствительный тычок от Вадима. — Ох, прости, — сморщился он, — я пытаюсь красочнее описать. Нонну, твою предшественницу, кстати, он убил, так что у тебя есть к нему своя вендетта. И у меня есть подозрение. — Дан зло глядел на медальон, — что и мою мать тоже… он…

— Когда аним освободился, на нас напали другие духи, видимо, попроще, — быстро продолжил Вадим, стараясь увести разговор от горькой темы. — Они разворотили всё тут, мы понесли серьёзные потери, ты знаешь, нас покинула Вера. Мы не были к этому готовы. Когда ты исчезла, мы пытались с тобой связаться, но ты словно в воду канула, некоторые из нас начали думать, что ты тоже… — Вадим задохнулся, стало понятно, что он был одним из тех некоторых. — А потом Алиса тебя почувствовала, ты была в другом мире, а через сутки тебя принесли инкантары.

«Сутки?! Что он делал со мной целые сутки?!» — взвилось в мозгу, но Вадим истолковал это неправильно.

— Ты была жива, но как сказал Север, растратила все силы, когда заточила анима. Между нами говоря, он выглядел ещё хуже тебя. Мы хотели взять у тебя Арий, чтобы найти и заточить других анимов, но из-за цепи. — Вадим кивнул на Атэр, — не могли это сделать. Поэтому мы теперь пытаемся тебя обезопасить. — Я кивнула, понимая, о чём речь.

— В целом, это всё, если ещё что-то не понятно… — Дан замолчал, увидев, что я качаю головой. — Тогда мы тебя накормим, а ты отдыхай.

* * *

Мне опять снился тот загадочный сон. Высокие, теряющиеся в темноте потолки, и кто-то за моей спиной. Я уже знала, что это кошмар, преследующий меня, знала, что с каждой секундой мне будет всё страшнее, пока я не проснусь, знал я и то, что это всего лишь сон. Я так устала бегать от собственных страхов, и теперь, зная, что это место моей гибели, не дожидаясь апогея ужаса, просто обернулась. Позади был знакомый трон, грубый, каменный, обычный трон, покрытый солярными знаками, и он пустовал. Я горько расплакалась.

Я воздохнула и проснулась. Глухие рыдания продолжали звучать в голове, сердце болело, как было, когда я потеряла отца. Я приподнялась на локтях, и в эту же секунду скрипнула дверь, пропуская узкую полоску света. В щель просунул голову Дан, встретившись со мной взглядом, он, уже не таясь, вошёл в комнату.

— Я думал, это ты, — он окинул взглядом комнату.

— Что? — взглядом спросила я.

— Что тебе плохо, — пояснил он и присел на кровать. Затем одновременно одна и та же мысль пришла нам в голову, Дан подскочил. — Кто-то из ордена в опасности! Я в школу! — Под мой одобрительный кивок, он исчез.

Я решила не спать, пока он не вернётся, тем более, что в комнату зашёл Вадим. Мы оба напряжённо молчали, когда в комнате появился растрёпанный Даниэль.

— У меня плохие новости, — с ходу начал он. — Кристиан покинул нас. — Дан задыхался, словно пробежал марафон, но выпалил на едином дыхании. — Лина, ты не знаешь, он был ранен анимом, рана оказалась серьёзной, он сражался с ней несколько месяцев, но… Но не это сейчас важно. Алиса, его подопечная, исчезла. Кажется, она собирается покончить с собой.

— Какого чёрта?! — он неожиданности у меня прорезался сиплый голос, и я выдала такой поток грязных ругательств, что Дан икнул и сел там, где стоял. — Где она?

— В том то и дело, — он долго справлялся с чувствами. — Никто не может её найти. — Вадим кивнул и исчез. Даниэль взял меня за руку. — Постарайся не перенапрягаться, мы не хотим тебя потерять. Ради всего святого, жди нас в постели. — Он тоже исчез.

«Засранцы, — разъярённо подумала я. — Постарайся не напрягаться… Да идите все… в фиговую рощу!»

Я с трудом встала, почти ползком добралась до тумбочки и нашла флакон с энергетиком, который дал мне Кис. Если в тот раз хватило глотка, то думаю сейчас нужно два. Надеюсь, это меня не убьёт.

Вернувшись в кровать, я сосредоточилась, пытаясь настроиться на Алису, стараясь проникнуть в её сознание и увидеть то, что видела она.

Боль. Так щемит сердце, когда всё уже потеряно. Холод. Ветер.

Не теряя связавшую нас нить, я подхватила одеяло с кровати и потянулась за ней.

Я стояла босиком на холодных камнях, поросших редкой, жёсткой травой. Совсем рядом, в ста метрах, начиналась песчаная отмель, и простиралось вдаль огромное, необъятное море. У самой кромки беснующихся волн я и заметила неподвижную фигуру.

Забросив одеяло на плечо, чтобы не замарать, я поковыляла к Алисе. Она смотрела в одну точку, на бескровных щёках остались солёные разводы, от слёз ли, от морских брызг, судорожно стиснутые руки выдавали душевную муку. Я набросила на её плечи одеяло, Алиса, с внезапно разгоревшейся в глазах яростью развернулась и сбросила его.

— Оставьте меня в… — её голос сорвался, когда она увидела меня. Наверняка, я была той, кого она ожидала увидеть в последнюю очередь. Я села рядом, и она укрыла одеялом нас обеих.

Мрачнея от сновавших в голове мыслей, я сжала её руку — и затихла. Я ещё не успела забыть, как это, терять близких людей, и помню, как сама хотела умереть, лишь бы отец был жив. Но тогда меня поддержали друзья. По крайней мере, большая их часть.

Тишина. Я не смотрела в лицо Алисы, она плакала беззвучно. Далеко ревело море, сюда долетали лишь отголоски разбушевавшейся стихии да волны лизали песок, иногда подбираясь к самым ногам.

Сердце щемили воспоминания, от которых не избавиться: слезы медленно чертят дорожки по обе стороны, катятся вниз по щёкам. Мокрая подушка, и солёные капли давно уже путаются в волосах. Рядом — мама, глаза сухие, словно горе высушило её изнутри. А где-то, могила отца, на которую падает снег.

Так, минуты сменяли секунды, часы становились вечностью, слезы давно высохли и лишь взгляд, направленный на горизонт ничуть не смягчился, не посветлел.

Начался дождь, даже под одеялом было зябко, но никто не обращал на это внимания. Волны всё чаще подбирались к ногам, но потом, будто испугавшись, долго не появлялись. Я смотрела на свинцовые волны и думала, что именно так и представляла себе море. Море во время шторма.

— Лина, я любила его… А он ушёл, даже не позволив быть рядом в последние минуты, — так тихо и неожиданно произнесла Алиса, что я сначала подумала, это прошептали шуршащие волны. Я не успела ответить. Она завыла, заглушая шум прибоя, сжав мою руку так, что я почувствовала все сжигавшие её чувства. На грудь капнула красная капля, покатилась по губе ещё одна, сердце, заходясь в бешеном темпе, пропускало удары: не одна я переставала себя контролировать, испытывая сильные эмоции.

Алиса вскочила, сбросив одеяло, и помчалась к волнам, но, войдя в воду до пояса, замерла, подняв лицо к небу, а я медленно подошла и обняла. Алиса развернулась, сгорбившись, уткнулась мне в плечо и разрыдалась, но я уже знала, всё самое страшное миновало.

Через минуту мы были в школьном общежитии в её комнате, сбросили мокрую одежду и забрались под сухое одеяло. Алису трясла мелкая дрожь.

— Мы любили друг друга. Но его останавливала разница в возрасте, он считал, что мои чувства неглубокие, что скоро всё пройдёт. А когда его ранил аним, Крис сказал, что обречён и отправил в школу. Но я не послушалась. Где бы он ни был, я всегда находила его, старалась помочь, но он вновь и вновь гнал меня. А теперь его больше нет… — Алиса рассказала мне многое, о чём обычно молчат, но я не судила её, давала её выговориться. Она знала, что рано или поздно Крис уйдёт, ей казалось, что она смирилась с этим и была готова, но когда Бенедикт сказал Алисе о случившемся, она не выдержала.

Мы лежали обнявшись, пока она не уснула.

Лишь тогда тихонько, стараясь не скрипеть дверью, выйдя из комнаты, я сползла по стенке, чувствуя, как уходит из-под ног пол. На руки кто-то подхватил, я подняла глаза и встретилась взглядом с Филиппом.

— Как Алиса? — глаза у него были красные, словно он не спал уже который день, хотя, наверное, так оно и было.

— Тш-ш! — я прижала палец к губам. Действие энергетика кончилась, и я едва держалась на ногах. Взглядом я указала в сторону своей комнаты, Фил понял. За его спиной я уже успела заметить остальных.

— Как Алиса? — повторила вопрос Фила Марго, едва мы зашли в мою комнату. Фил усадил меня в кресло и уселся в ногах.

— Уже. Нормально. Спит, — говорить получалось только шёпотом, с большими задержками, но моего ответа многие ждали.

— Насколько нормально? — с напором спросила Марго, всё больше хмурясь. Остальные тоже ждали ответа.

— Насколько. Может быть нормально. Когда умер твой наставник? — вопросом на вопрос зло прошептала я. Маргарита некоторое время меня изучала, потом тоже плюхнулась в кресло, поджав под себя ногу.

— А теперь Лина, как мне тебя убить, сразу или больно? — из тени спросил Дан. Злые глаза блестели.

— Ты не первый. Кто угрожает. Пока. Пытались убить. Долго и мучительно. Можешь. Попробовать. Сразу, — без тени улыбки разрешила я. — Главное. Алиса. В безопасности.

— Но ты не в безопасности! — взорвался Даниэль. — Какого чёрта ты лезешь во все неприятности? А если бы с тобой что-то случилось?! — Я молчала, жмурясь, когда крики становились совсем уж нестерпимыми, и меня это совершенно не трогало до тех пор, пока я не заметила осуждающие взгляды других.

— Все в порядке. Я сделала. Что должна была. И. Теперь хочу. Отдохнуть, — я недвусмысленно указала взглядом на дверь, мечтая оказаться наедине с самой собой и больше не пытаться говорить, на это и так уходили последние силы.

— Нет уж, вредительница мирового масштаба, — в разговор вмешался долго молчавший Марк. — Я долго молчал, строил из себя дурачка и делал вид, что ничего не замечаю. Я не знаю истоков твоего гипертрофированного чувства ответственности, не знаю того, что случилось между тобой и Севером, но на этот раз увильнуть от разговора тебе не получится. Ты спасла нас всех, но и подвела к катастрофе. Ты могла умереть как минимум дважды, а всё потому, что держала нас в неведении. Я не требую сейчас допроса с пристрастием, но впредь не думай, что тебе сойдёт это с рук. Мы одно целое, ты, как никто другой, должна это понимать.

— А я вообще тебя давно не видела, — я скептично фыркнула, и Марго добавила. — В последнее время ты либо без сознания, либо при смерти. У тебя не должно быть от нас секретов, но ты всегда всё делаешь в одиночку!

— Идите к чёрту, — я сломала спичку, которую теребила в руке. — Все мои проблемы. Мои. Я жадная. Делиться. Не буду.

— А придётся! — покраснел от злости Дан. — Лично я уже досыта наслушался твоего молчания. Ты исчезаешь, пропадаешь где-то с этим инкантаром, с тобой что-то происходит, но никто не понимает даже того, откуда у тебя Атэр.

— Нашла, — но заметив взгляд Даниэля, готового на убийство, я вымученно добавила. — Получила. От потомка Бронера. Она прошла Турнир. Награду — мне. Мотивы не понимаю. Хочешь. Найди. И спроси. — Съязвила я и примолкла. Я сидела лицом к двери, поэтому не могла позволить отразиться на лице даже удивлению, чтобы не обидеть входящую Алису. Зато остальные демонстрировали разные стадии изумления.

— Чего уставились? Давно не видели? — она упёрла руки в бока и окинула всех задиристым взглядом.

— Да видели-то недавно, да Вы, матушка, почивать изволили-с, — язвительно откликнулся Даниэль, я даже шикнуть на него не успела.

— П-ф-ф, — фыркнула в ответ Алиса и по-хозяйски прыгнула ко мне на кровать, скрестила ноги и обняла подушку. — А теперь ты. — Она ткнула в мою сторону пальцем. — Свечу на столе видишь? — Я кивнула, не понимая, к чему она клонит. — А в руках у тебя спичка, точнее то, что от неё осталось. Но, тем не менее, зажги свечу.

Я улыбнулась, думая, что она шутит, но Алиса смотрела слишком серьёзно, поэтому я не стала спорить и зажгла свечу. Огонёк вытянулся, потрескивая, и погас. Нахмурившись, я повторила операцию, но свеча вновь погасла. Тогда я потянулась за новой спичкой, но Алиса взмахом руки остановила движение.

— Что, до сих пор не поняла? — я покачала головой, а она театрально закатила глаза. — Ну объясните ей уже кто-нибудь.

— На тебе проклятье, — подала голос тихая Майя. Я кивнула, это после всего случившегося не стало для меня шоком, и она продолжила. — Если какое-то несчастье должно случиться, оно случится именно с тобой.

— Почти. Как закон. Мёрфи, — не удержалась я от сарказма. — Валится всё из рук. Я привыкла.

— А ты знаешь, как это произошло? — вкрадчиво поинтересовалась Марго. Она уже сидела в кресле, как на троне: прямая, сосредоточенная, строгая. Я отрицательно мотнула головой и достаточно легкомысленно пожала плечами, за что была одарена горящим взглядом Дана.

— А ты подумай, — посоветовала Марго. Я честно задумалась, но в голову ничего не шло, крутились отдельные звуки.

— Ничего, — но теперь все взгляды были направлены на меня, и я поёжилась. — Вы что. Все знаете. Я не догадываюсь? — Ребята кивнули. — Объясните! — но Марго качнулась в мою сторону, и все промолчали.

— Ты должна понять сама, — сказала она.

— Не понимаю! — взорвалась я. На меня предупредительно шикнул Даниэль, чтобы я не забывала, что сильные эмоции теперь не для меня. — Почему на. Главные вопросы. Не отвечаете. Ответ знаете?! — Но они лишь отвели глаза. Я опять задумалась, гася в себе неожиданную вспышку злости.

Кто мог желать мне зла? Инкантары? Нет. Венефы? Нет. Друзья? Нет, нет, нет… Что-то билось в голове, пыталось найти выход, но я пыталась понять и не понимала. Какая-то навязчивая мысль подталкивала смысл, но я упорно её не замечала. Кто? Я…

— Я… — выдох. Вдох. Ответ лежал на поверхности, а я просто не желала его видеть. — Это я. — Вот что билось в сознании всё время. Это был ответ на самый важный вопрос. Кто? Я…

— Ты ненавидела себя за смерть отца. Ты ненавидела того, кто убил его. Ты перенесла свою ненависть на весь мир, — как сквозь вату доносились голоса, но я не знала, кто это говорит и что ответить. Запястье со знаком кольнуло болью. — Ты и сейчас ненавидишь. Но ты оправдала всех, кроме себя. Зачем? Ты и правда винишь себя в смерти отца? Не виновата… Люди обвинили тебя, но ошиблись. Они простили тебя, даже ты простила их. А себя? Когда ты простишь себя за то, в чём не виновата? Выпусти себя на свободу. Хватит жить с болью. Отпусти себя…

— Я не виновата, — мой голос прорвался сквозь шепчущие чужие фразы, какофония звуков разом стихла, пелена перед глазами спала. — Я не виновата. — Как мантру повторяла я. — Не виновата, не виновата.

Стало легче, намного, словно с плеч свалилась непосильная ноша, словно утихла давно беспокоящая, но от этого уже не заметная, боль. Но на лицах ребят почему-то отражался ужас.

Запястье жгло, на этот раз невыносимо, опять пошла кровь, но не она, капающая с кончиков пальцев, привлекла внимание. Воздух колебался над мечами, прикреплёнными к стене, словно они нагрелись, но потом оказалось, что это не дефект зрения: стены дрожали, и я это чувствовала. Сомнений, что происходит что-то не то, не осталось, когда по полу пошла трещина.

Алиса вскрикнула, подскакивая с проваливающейся кровати, из носа Майи пошла кровь, я попыталась встать, но заторможено, словно во сне, а потом потеряла сознание.

— …Не возможно… — уловила я отрывок фразы и вздрогнула всем телом от неудобной позы. Другой голос воскликнул, — она пришла в себя!

— Что? — слабо прошептала я. — Пошевелиться. Не могу.

— Прости, нам пришлось это сделать, — неприятно было слышать в дрожащем голосе Дана слёзы. Я открыла глаза и снова попыталась пошевелиться. — Со временем это пройдёт, основные функции восстановятся.

— Что? — прошептала я и в этот же момент увидела металлические браслеты на щиколотках и запястьях.

— Нам пришлось. — Майя, оказывается, держала меня за руку. — Ты, наверное, и не поняла, что произошло.

— Что? — повысила голос я, пытаясь шевельнуть хоть одной конечностью. — Что случилось? — Но Майя тихо плакала.

— Мы думали, что проклятие делает неустойчивой твою энергию, но оказалось, оно тебя стабилизировало, как это ни абсурдно, — решился на объяснение Вадим.

— Мы считали, что будет лучше, если уйдёт психологическая травма, — слышать умную речь от подобного варвару Марка было до сих пор странно. — Неизъяснимо, но у тебя есть сила инкантара.

— Твоя мать была инкантаром. И хотя она связала силу, всё равно. — Дан судорожно вздохнул, — я не сказал остальным об этом, видимо зря. Ты должна была наследовать силу матери, но она от неё отказалась. Тогда ты наследовала силу отца-венефа. Но ведь это невозможно, либо то, либо другое! А у тебя есть сила инкантара, и из-за полярности ты едва всех нас не уничтожила. Мы связали её знаком. — Он кивнул на перебинтованное запястье. Я заметила кровь, запёкшуюся на его губе. Видимо, досталось всем. — Но вот тогда случилось непредвиденное. Твоя сила венефа вышла из-под контроля! Оказалось, мы нарушили какой-то хрупкий баланс.

— Откуда у тебя столько силы? — Вадим смотрел в одну точку. Он единственный из всех выглядел нормально.

— Зато стало понятно, как ты смогла заточить анима в одиночку. — Дан, в контраст ему, был бледный, как смерть.

— Что вы сделали? — я в очередной раз повторила терзающий меня вопрос.

— Твоё тело оказалось не способным вместить такое количество энергии. Ты сама себя едва не разрушила. Скорее всего, ты и сердечный приступ получила из-за этого. И второй сейчас едва не случился, — я пыталась поймать его взгляд, но он отводил глаза. — Мы успели связать тебя, пока ты не покалечилась. Это. — Дан коснулся металлических браслетов, — сплав с высоким содержанием железа. Они тяжёлые, примерно до семи килограмм, не больше. Но ты потеряла много крови, и теперь ты не можешь пошевелиться. А твоя сила… Ты сможешь её использовать, но немного не так, как раньше.

— Подрезали крылья птице, — вырвалось у меня, и Дан замолчал, как от удара. Мне стало стыдно, и я тихо и примирительно добавила. — Жить же буду.

— Будешь, — выдохнул он.

— Славно, — я попыталась улыбнуться и погладила его кончиками пальцев, руку поднять так и не удалось.

— Если будешь упорно тренироваться, будешь ходить через неделю, не бегать, конечно, но… — Вадим впервые за всё время посмотрел мне в лицо.

— Через три дня, — ответила я, отвечая ему твёрдым взглядом. — Смогу ходить. Через неделю. Буду бегать. Через две. Научусь заново. Использовать энергию.

— С силой сложнее, мало тренировать тело, ты слаба духом…

— Две недели, — хрипло повторила я. — И так. Слишком долго.

— Я тогда помогу с тренировками, — вызвался Вадим.

— А я с силой и её контролем, — почти одновременно с ним шмыгнула Майя.

— И я. Буду следить, чтобы ты по учёбе не отставала, — добродушно улыбнулся Марк, но я содрогнулась: если он возьмётся за моё образование, мне придётся как минимум пятьдесят лет провести в библиотеке.

— А я вообще за тобой следить буду. Чтобы глупостей не наделала. — Даниэль деланно возмущался, но я чувствовала, как дрожит его рука.

— Я тоже помогу. Чем-нибудь, — смутившись, Варвара начала трепать косу, но заметив мою улыбку, сама улыбнулась, посветлев лицом.

— Все такие серьёзные. Тогда я помогу бить баклуши. Это тоже полезно. — Фил подмигнул и облизнулся, остро напомнив Киса.

— Судя по рвению наших мальчиков, то мне придётся лечить не только тебя, но и всех остальных. — Маргарита покосилась на невинно улыбающегося Филиппа.

— Что ж, а я по части психологической поддержки. — Алиса вздохнула, и я заметила быстрый взгляд, который бросила на неё Марго. Теперь я поняла, что только она была посвящена в тайну Алисы и её учителя, и была благодарна за моё молчание.

— Идиллия, — проворчала я. — А встать кто мне поможет?

— Я попробую, — от голоса я вздрогнула: в дверях стоял Бенедикт. На нём был дорожный синий плащ, подмоченный по краю, высокие сапоги забрызганы жёлтой глиной. Видно было, что он откуда-то бежал. Заметив трещины в полу, он на мгновение замер, мне даже показалось, побледнел. — Видимо, я опять опоздал. — Он подтянул к полуразрушенной кровати единственный уцелевший стул.

— О чём ты? — тихо спросила я, но он замолчал, глядя в окно, стучавшее стёклами от порывов ветра. Все молчали, не решаясь помешать ему собраться с мыслями.

— Я должен был вмешаться. — Бенедикт вдруг посмотрел на Вадима. — Я никогда не вмешивался, считал, что вы сами уже достаточно взрослые, чтобы решать самостоятельно. Но вы же дети, обычные дети… — Его голос дрогнул, и Бенедикт замолчал.

— Не такие уж и дети, — удивлённо заметила я.

— Это моя вина в том, что с тобой произошло. Я должен был остановить, предотвратить, — я заметила, как побелели сжатые в кулак пальцы, но Бенедикт даже не смотрел на нас. — Я знал о ваших разногласиях с Даниэлем, но не вмешался, решил, что сами найдёте общий язык. Я знал, что вы вызываете духа, но опять решил, что такой урок будет в пользу, я проглядел последствия. Когда мы с Кристианом пытались их решить, он… — Он быстро глянул на Алису и отвёл глаза. — Лина, твой первый урок по трансформации. Тогда его ранили. — Алиса не удержала судорожный вздох. — Я не стал вмешиваться, когда аним изменил время, не успел, вы уже начали искать решение. Не стал вмешиваться в ваши с Даном отношения, опять же, подумал, что сами уже в состоянии разобраться в собственных чувствах. Сложнее было не вмешаться, когда тебя едва не убил аним, но я не стал ставить вас в известность, бросил все силы старого ордена на поимку духа. Но оказалось, что их слишком много, мы не успевали помогать ещё и вам, так было проще, не нужно было ничего объяснять. — Теперь он посмотрел на меня. — Я видел все твои метания, видел, как ты пыталась понять, кем являешься, не остановил, когда ты сбегала в город на свой страх и риск. Я всегда следил за вами, но не вмешивался. А сейчас… Я не успел предотвратить беду. Твоё прошлое было якорем, надёжно держащим на месте, было твоим стабилизатором. Снимать проклятие было бы ошибкой, но я не рассказал.

— Я же жива. Пусть с ограниченными возможностями, но жива, — твёрдо возразила я, натужно сглатывая. От речи всё сильнее саднило горло.

— Я хотел вас остановить, но не успел, — будто не слыша меня, продолжил Бенедикт. — Правила запрещают вмешиваться в жизнь не своего подопечного.

— Прекрати. Это не твоя вина, что Нонна не успела её воспитать, — вмешался в разговор Вадим. — Ты не глава, ты лишь избранный, не тебе решать за всех, не на твоих плечах такая тяжесть.

— Да, но… Я теперь единственный из старого ордена. И больше некому решать. А вскоре и меня не станет. — Вадим вздрогнул одновременно со мной. — Я слишком долго молчал, пора раскрыть все карты. Когда меня не станет — вы должны искать преемников как можно скорее. Следите внимательнее за снами. Мир, к которому мы привязаны, посылает нам знаки, в том числе и о дне смерти. Всегда имейте при себе вещь, которую вы можете в случае чего передать наследнику вместе с даром. Вам придётся курировать школу, подбирать преподавателей, направлять венефов, исправлять за всеми ошибки. Наши задачи, помимо охраны Врат, что, кстати, тоже придётся делать, причём в буквальном смысле, следить за основой мира — за Источником, питающим всё. Его тоже нужно охранять, инкантары никогда не упускают шанса пригубить его. Но и это не главное. Главное — следить за людьми.

— Мы уже в курсе, что каждый человек — это парадный костюмчик анимов, а его душа — лакомая, питательная вкусняшка, — с иронией заметила я.

— А ещё, в нашем ордене предрекают возрождение Ясара. Он не простой венеф. Первые были детьми Богов, героями, полубогами, а кто-то просто зовёт их Богами. Ясаром движет желание отомстить, уничтожить духов. Но он развяжет войну и уничтожит заведённый порядок.

— Лучше лежащая под охраной бомба, чем ядерный взрыв, — тихо сказал Даниэль. — Как понять, что он возвращается?

— Глаза. Глаза — это зеркало души. Можно изменить внешность, поведение. Но глаза изменить невозможно. А его синие, ультрамариновые глаза забыть невозможно. Следите за своими преемниками, не допустите его возвращения. А ещё, — теперь его проницательный взгляд остановился на мне, — мне нужно поговорить с тобой наедине. — Остальные недовольно заворчали. — Это касается инкантар и твоей матери. — Я помедлила.

— Всё что касается меня. Касается остальных, — наконец, твёрдо ответила я. — Все знают. Что моя мама. Инкантар. — Бенедикт замолчал.

— Мы всегда чувствовали отголоски чужой силы в ней. — Вадим коснулся браслета на руке. — То, что мы сделали — оказалось ошибкой. Мы не рассчитали. — Почти впервые я видела его расстроенным.

— А Север… — начал Бенедикт, но я поспешно перебила.

— Демобилизован силами инкантар. Скрылся. В неизвестном направлении. На данный момент. Связи с ним нет, — от долгой фразы пересохло в горле. Учитель долго смотрел мне в глаза, пытаясь что-то понять, но потом, отчаявшись, скомкано попрощался и вышел. Мне на секунду показалось, что он прячет слёзы, но я тут же об этом забыла.

— Он теперь глава школы, — тихо сказал Дан. — Отдаёт всего себя, устаёт, растерял почти все силы. Это нам надо его беречь, а не ему нас. — Вадим согласно кивнул и с потухшим взглядом поднялся.

— Я к нему. Ему нужна помощь, — он вышел. Даниэль умоляюще посмотрел на меня, поняв, чего он хочет, я кивнула, и он выскочил вслед за Вадимом.

— Он прав. — Алиса тоже встала. — Я приведу всё здесь в порядок, а остальные — марш работать.

Когда в комнате стихло, Алиса, не оглядываясь, принялась за уборку. Пока она хлопотала, я раз за разом пыталась сесть, но растраченные силы не возвращались, каждая попытка заканчивалась неудачей, но я упрямо продолжала, пока в конце концов не села.

— Тебе надо поесть. — Алиса развернулась в мою сторону и вскрикнула. — Ты монстр какой-то! Столько крови потеряла, и уже сидишь!

— Алиса, ты права, я есть хочу, как сто тысяч индейцев, — жалобным шёпотом начала я. — Брось ты всё, потом уберу.

— Сейчас, — она стремительно выбежала, я облегчённо воздохнула.

«Значит, кровь потеряла.» — подумала я, осматривая перевязанное запястье. Отогнув край бинта, я увидела, что знак выглядел так, словно его вырезали на коже, края ранок кровоточили и припухли.

С трудом удалось опустить ноги на пол, браслеты звякнули друг о друга. Пока Алиса отсутствовала, я успела размять одеревеневшиемышцы ног, едва поднимая руки, зато когда она вернулась, для меня уже не было таким титаническим усилием держать ложку.

И опять лёгкий овощной супчик. Гадость.

* * *

Я заново училась ходить, заново писать, заново осваивала всю мелкую моторику. Тело мне не повиновалось. Но вместе с немощью плоти появилась непоколебимая воля. К вечеру следующего дня после случившегося я смогла стоять, держать за стену. Мне самой казалось, что я годовалый ребёнок, который делает первые шаги по жизни, что уж говорить про друзей, особенно таких непоседливых, как Фил и Алиса. Едва миновала опасность, они приложили все усилия, чтобы скрасить дни болезни. Именно заботами Филиппа у меня появилась кружка-непроливайка, детские столовые приборы, фломастеры, отстирывающиеся с одежды. Он даже бутылочку с соской принёс, но получил ей же по лбу.

Первое время мне пытались запретить вставать, чуть ли не пеленали, но, сражённые моей решимостью, смирились.

Если днём меня оберегали, следили за каждым шагом, создавая комфортные условия, то ночью меня мучили кошмары. Сон с троном стал сниться всё чаще, я попыталась поговорить об этом с Даном, но тот в шутку посоветовал мне избавиться от мании величия, пока не появилась мания преследования и ещё один признак, сопровождающий первые два. Я согласилась с ним и перестала обращать внимание на сны.

Несколько раз в день ко мне заходила Марго, приносила настойки, бодрящие или успокаивающие, в зависимости от времени суток, какие-то травы и отвары, наверняка вознамерившись скормить мне все залежи собранного ей гербария.

Вадим ненавязчиво контролировал каждый мой шаг. Не давал перетруждаться, первое время ходил со мной за руку, говорил, как правильно разминать мышцы: после перенесённого инфаркта плохо слушалась левая нога, а из-за утяжелителей я вообще не могла ей двигать.

Но чаще всех с моим калеченым величеством сидела Алиса. В моём лице она нашла прекрасного собеседника, а точнее, слушателя, так как разговаривать пока ещё было сложно. Иногда мы, забывшись, засиживались до утра, я не протестовала, зная, что после всего случившегося ей надо выговориться.

И в этот раз восход позолотил угол стола, прочертил узкую полоску света на полу и добрался до огненных волос Алисы.

— Ой! — она поспешно начала собирать разложенные карты, которые мы смотрели. На них были изображения местностей, которые никто и никогда не найдёт в нашем мире. Это были карты мира инкантар, которые составляла Алиса. — Пора закругляться.

— Помоги мне сесть?

— Тебе не стоит напрягаться, — она покачала головой.

— Ты, наверное, не понимаешь. Мы заточили одного духа. А их на свободе ещё тысячи. Я заточила одного — и едва не умерла. Нам надо стать сильнее. Времени расслабляться нет. И мне надо скорее возвращаться в строй.

— За окном светлеет, ты всю ночь не спала. Тебе надо отдохнуть.

— Алиса, — я укоризненно на неё посмотрела. — Ты меня плохо слушала?

— Ладно, ладно, — проворчала она, помогая мне сесть. Это было так по-домашнему, что я улыбнулась.

— Спасибо, — я грустно смотрела на свои ноги. Исхудавшие, бледные, с проступающими венами, они были как корни засохшего дерева.

Пока она складывала в аккуратную стопку карты, я растёрла кожу и немного постояла, но вскоре охнула и села, поморщившись. С Алисой я могла не сдерживаться, как с другими, она не искала подвоха и изъяна в каждом моём шаге.

Она накрыла меня одеялом и тихонько вышла, прикрыв за собой дверь. За окном рассвело, я попыталась забыться сном, но мельтешащие в голове мысли не давали сосредоточится. Далеко на столе светились два меча, я медленно встала и подошла к ним.

На меня смотрела я сама.

Сначала вздрогнула и начала усиленно моргать, думая, что начались галлюцинации, потом поискала глазами раму зеркала, думая, что это всего лишь отражение. Но видение не исчезало, более того, оно ехидно улыбалось, в то время как я пыталась справиться и изумлением.

— Если вы ущипнули себя, а видение не исчезло, ущипните видение, — посоветовала она, остро напоминая мне Бенедикта. Я растерялась ещё сильнее, не находя ответа, оглянулась, но в комнате ничего не изменилось. И я поняла.

— Ты инкантар? — я сделала крошечный шаг к столу, где лежали мечи.

— Нет, это ты инкантар. А я венеф, — она невозмутимо взяла со стола один из мечей и поковыряла в ногте. — Так же, как эти мечи. Один для венефа, другой для инкантара. Отличный артефакт.

— Для чего? — я неожиданно втянулась в разговор.

— А это ты сама узнаешь, — она усмехнулась и положила меч на стол, неожиданно оказываясь совсем рядом. Я отшатнулась было, но потом устыдилась своего страха.

— Почему анимы пытались его забрать? — всё в ней настораживало, когда она положила мне руки на плечи, внутри захолодело, хотя её руки были тёплыми. В ней было что-то неправильное.

— А ты подумай. Но я здесь не для этого, — нажим на плечи стал сильнее, она прильнула ко мне и поцеловала. Я охнула и попыталась оттолкнуть, но её руки были как змеи, опутали тело и сознание, забирая контроль над ним. Потрясение выбило меня из ритма жизни, всколыхнуло до того момента незнакомые чувства.

Я ощущала себя забытой вещью на заднем дворе заброшенного дома, ребёнком, запертым в подвале, я почувствовала клаустрофобию, находясь в собственном теле. Я была крохотным нейроном, не способная ни на что повлиять, меня сжали до местоимения «я». Это было полной потерей контроля.

И хохот, я слушала свой хохот, но ликовала не я. Тело двигалось, но не по моей, а по её воле, я была лишь пассивным наблюдателем.

— Кем была я всё это время, — голос, мой и не мой одновременно. И в нём столько злобы. — Я могла лишь давать советы и следить. — Я хотела ответить, но не могла.

И тогда во мне, как змея, подняла голову ярость. Я металась в клетке разума, как бабочка в банке с морилкой билась о стекло, что окружило меня, или что осталось от меня. Но она лишь смеялась. И она венеф? Которых испокон веков представляли ангелами, высшими существами, которые спасали и оберегали? Кого из нас выбрал грависом Арий? Инкантары, которых меня учили презирать и считать червоточиной на гладком стволе мироздания, оказались на проверку чище и честнее.

Я даже не могла понять, что меня так взбесило, высокомерие, этот смех победителя над побеждённым, то, что у меня отобрали тело, которое я считала своим, или её мысли. Я слышала её мысли, как если бы они были моими.

Она меня ненавидела. За то, что я инкантар, за те чувства, которые я испытывала, а она могла только наблюдать, за то, что наши мать и отец сделали нас такими. Я понимала её, но всё равно ненавидела, словно ненависть, накопленная за века инкантарами и венефами, материализовалась в нас.

Но больше всего она ненавидела меня за то, что я спасла Севера. Он был грависом, у меня была отличная возможность уничтожить их орден, а я вместо этого его спасла. И я спасла его своей силой, не силой венефа, и я была могущественнее её, и это её взбесило. И ярость получила выход, когда на меня надели ограничители. Я не могла больше ей противиться. Она торжествовала.

— Рано радуешься, стерва, — возмущение во мне было столь сильно, что я влепила себе пощёчину. Контроль над телом вернулся, но только над правой половиной. — Я знаю твои мысли, и я не позволю никого убить!

Попытка отвоевать тело напоминала борьбу утопающего с морем. Силы таяли, всё чаще накрывало с головой, каждый вдох разрывал лёгкие. А потом со всех сторон обступила темнота. Моя вторая половина была морем, и она меня топила, расчётливо и безжалостно.

Я перестала сопротивляться, сжалась в комок. Если тьма давит и угрожает раздавить — прими темноту в себя. Если она стала тьмой, я стала Вселенной, поймала и обняла, растворяя в себе. До поры до времени.

Я открыла глаза. В окно пробивался лучик закатного солнца. Моя победа казалась сном, если бы не два жезла, ставшие единым целым. Часть его, отколовшаяся при создании, вернулась, мозаика была собрана.

И теперь я точно знала, что внутри меня живёт чудовище, выпускать из клетки которое опасно.

* * *

Меня разбудила Марго. Она бесцеремонно распахнула окна, впуская яркое солнце, заперла двери и раздела меня, качая головой и рассерженно цокая языком.

Не отвечая на мои вопросы, она растёрла руки и ноги, мышцы гудели под её руками, как провода, но она только спустя долгое время укутала меня в одеяло и дала какой-то настойки. После массажа мышцы покалывало, я шевелила пальцами ног, заново учась контролировать движения. Каждый раз, когда мне это удавалось, я мысленно облегчённо вздыхала. Неожиданно зевнув, я нырнула в сон.

Проснулась я, когда солнце уже было на закате, а дверь в комнату открыл спиной такой же деловой, как Марго, Дан. Он поставил на столик поднос с едой.

— Каша, — по запаху догадалась я. — И не солёная. — Пробуя, с лёгкой иронией констатировала я.

— Зато полезно, — отрезал он.

— Полезно, — я подняла ладонь в знак примирения, ограничивающие браслеты тускло блеснули. — Вы что, теперь по очереди меня посещать будете?

— Да, у тебя на двери график посещения с росписями, — на полном серьёзе сказал Дан, попробовал кашу, скривился. — Следующий Вадим.

— А я вне очереди, — в дверях показался Филипп в неизменной красной майке. В руках у него была какая-то книга. — Я почитаю, пока Вадим не придёт. — Дан согласно кивнул.

— Только проследи, чтобы выпила, — он оставил на столике настой, который я видела утром в руках у Марго, и вышел.

— Серьёзно будешь читать? — удивлённо спросила я, замечая название книги. — Это же сборник задач по физике.

— Нет, конечно, — фыркнул Фил. — Надо же было как-то облагородить мой визит. Но вообще, — он понизил голос до шёпота, — я ябедничать.

— Падай, — я подобрала ноги, освобождая место.

— Короче, вчера был совет, и результаты мне не нравятся. Тебя решили не ставить в известность, но, — он продолжил уже шёпотом, — между нами. Народ считает, что ты больше не в состоянии руководить. — Видя, как я нахмурилась, он менее уверенно продолжил. — Твои обязанности сейчас у Даниэля и Вадима. Они не верят, что ты в ближайшее время будешь трудоспособной. Но Алиса, Варвара, Марк и я не согласны. Поэтому, втайне мы решили спросить, что делать, у тебя.

— А эту настоечку вылей, пожалуйста, — вместо ответа попросила я. — Снотворное, конечно хорошо, но такой заботой я просплю месяц.

— Знаешь уже? — у Фила глаза на лоб полезли, но он послушно вылил настой в кактус. Я поморщилась, но ничего не сказала.

— Почему вы меня за дурочку-то считаете, — я закусила губу, чтоб не выругаться, — помоги мне встать.

— Тебе нельзя, — испугался Фил, но протянул руки.

— В моих интересах, чтобы всё закончилось быстро. Чем занимается эта парочка?

— Разыскивает духов, — я кивнула, догадки подтвердились.

— Так, давай руку, будем ходить, — парень беспрекословно повиновался. Я вцепилась в его руку, чувствуя, как дрожат от напряжения ноги.

— Ужасно выглядишь, — почти проскулил Фил, вынужденный держать на одной руке весь мой вес. — Тебе надо есть больше, и хорошую еду, а не эту манную кашку.

— Принесёшь шоколад. А сейчас страхуй, я пойду сама.

— Сумасшедшая. — Фил явно жалел о своей болтливости.

— Лучше сумасшедшая, чем мёртвая.

Только Фил помог мне лечь, как в дверь деликатно постучали. Фил с ужасом посмотрел на меня, и я притворилась спящей. Фил поднял с пола книгу и, как ни в чём не бывало, углубился в решение задач.

— Спит? — голос был Вадима. Фил, видимо, кивнул, и он подошёл ко мне, проверяя пульс. — Учащённый. И температура повышенная. Надо больше снотворного.

— Ага, — услужливо поддакнула я, а Вадим поперхнулся. Я улыбнулась, видимо, улыбка вышла вампирская, судя по ужасу на его лице, и села, сама, без помощи. И если парни ожидали, что я на этом ограничусь, они очень ошиблись.

Я спустила ноги с кровати и протянула Вадиму руку. Тот на автомате подал, но, когда я встала, едва не закричал в праведном гневе, как Дан.

— Тсс, — я прижала палец к губам и поманила его из комнаты. Фил за его спиной не без ехидства улыбался.

— Куда? — Вадим, казалось, сам едва не разучился ходить.

— Вниз, на солнышко, — я поймала его взгляд, он поперхнулся замечаниями.

По коридору навстречу шла Марго, на лице отразилось такое потрясение, словно это не я шла на встречу, а Иван Грозный. Фил в это время сбегал за шоколадом, я, заприметив его руках вожделенную ношу, облизнулась и с голодным блеском в глазах выхватила её и бодро, хотя и медленно, двинулась дальше.

На пути встречались ученики школы, заметив меня, они испуганно быстро проходили мимо или замирали, долго ещё глядя мне в след.

Когда мы спустились вниз, гул на втором и третьем этаже напоминал вой рассерженного улья.

Мы только ступили на крыльцо, дверь ещё не успела закрыться, а я заметила, как по лестнице несётся Даниэль, крича и размахивая руками. Я улыбнулась и закрыла дверь.

— Пойдём к фонтану, — приказала я. Вадим умоляюще покосился на дверь, но вздохнул и подставил плечо.

— Ангелина! — от вопля Дана заложило уши у всех, в том числе и у этой новой ипостаси баньши.

— Ангелина, Ангелина. Я уже шестнадцать лет Ангелина, — проворчала я. — Давай, поинтересуйся, что я вытворяю и запри меня в комнате. Или спокойно выскажи свои претензии.

— Ты совершенно не думаешь о последствиях. — Дан тяжело дышал после забега и богатырского крика.

— Может быть, — быстро согласилась я. — Но Данька, заметь, я хожу, как и обещала.

— Ты сумасшедшая, — от фразы его покоробило меньше, чем от уменьшительного варианта своего имени.

— Я обещала, — прищурившись, я смотрела, как к нам приближается Алиса.

— Хорошо, что я успела к началу. Отставить философские изыскания.

— В плане? — разом остыл и нахмурился Дан.

— Ты знаешь, о чём я. Я не согласна с вашей позицией. Лина, — она кивнула в мою сторону, — нас всех спасла, а вы со счетов её списываете. — Бледный Дан покраснел, раскрыл рот для резкого ответа, но вдруг передумал.

— А что ты предлагаешь? Бросить её после сердечного приступа сражаться с анимом? — впервые я слышала от Вадима резкие слова.

— Стоп-стоп, ребята, я всё ещё здесь, — я помахала руками перед их лицами, напоминая о своём присутствии. — Что за разногласия?

— Они считают. — Алиса сделала ударение на слове «они», — что ты больше не в состоянии быть грависом, что твоё тело истощено и не выдерживает нагрузок. Сердечный приступ в твоём возрасте, контакты с инкантарами… В общем, они думают, что тебе надо на покой. И собираются искать нового грависа.

— И всё? — я иронично вскинула брови. — Из-за таких мелочей вы уже хоронить меня собрались? Интересно, что же дальше будет.

— На нас слишком большая ответственность, чтобы рисковать, — угрюмо заметил Дан. Похоже, он уже не рад был своей инициативе.

— Даниэль, дальше только худе будет. — Алиса с вызовом на него посмотрела и украдкой сжала мою руку в поисках поддержки. — Если уже сейчас опустить руки, ничего хорошего не выйдет. И Лина уже выздоравливает.

— Нет времени! — рявкнул Дан.

— Времени всегда не хватает, — тихо заметила я. — Нам ли не знать, хрономер. Посмотри на происходящее под другим углом. Мы все живы, глава Дома заключён, остальные разбежались по углам, как тараканы, и в ближайшее время вряд ли дадут о себе знать. Но ведь не это тебя так заботит. Скажи уже, чего ты боишься. — Дан опять разозлился, но последняя фраза подействовала на него, как ушат холодной воды.

— Я боюсь, что ты умрёшь. Загонишь себя такими обещаниями. Выжмешь всё. И умрёшь. А я даже защитить тебя не могу! Ты постоянно с этим инкантаром! — под конец тирады он сорвался на хриплый крик.

— Дан, мне предсказано, что я умру этой осенью. Раньше не получится, — тихо сказала я, переминаясь с ноги на ногу и потирая поясницу. С каждой минутой стоять было всё сложнее.

— Что?! — голоса Дана и Алисы слились в один крик, зато Вадим сохранил остатки самообладания, вот только я боялась спрашивать, какой ценой.

— На рассказы времени вы никогда не оставляете. А потом решила, что не стоит раньше времени сеять панику. В общем, будущего с осени нет, так же как и меня с ненавистным тебе инкантаром. — Я помедлила, но в итоге села на ступеньку. — Однако, предупреждён — значит вооружён. Сбежать от судьбы ни у кого не получалось, но попытаться можно.

— Ты могла бы мне сказать, — сник Дан и сел рядом на ступеньку.

— А ты бы сказал? — он отвернулся, а я хмыкнула. — Вот и ответил. Никто не говорил, что будет легко. Так что отставить разговоры о моей пенсии.

— Что нам ещё стоит узнать? — Вадим восстановил утраченное спокойствие.

Я приложила палец к губам и задумалась. Говорить о ночном происшествии, пока я сама не разобралась, что к чему, не хотелось.

— Нет, — сказала, как отрезала. Получилось грубо, поэтому я продолжила. — Но если вспомню — обязательно расскажу. А теперь можно мне побыть одной? — Не дожидаясь ответа, я поднялась, подхватила под руку Алису, и двинулась к фонтану. На губах Алисы сияла победная улыбка, но, заметив подавленный вид Дана, она сама сникла. — Всё будет хорошо. — Тихо сказала я ей, сама слабо в это веря, но она улыбнулась в ответ.

У фонтана мы посидели молча, потом я попросила девушку оставить меня одну. Мне предстояло разобраться в самой себе.

Я успела заметить, что левая рука со знаком иногда едва повинуется, словно встречает какое-то сопротивление, теперь поняла чьё. Я смотрела на знак, с тех пор, как на меня надели ограничители, он не исчезал, как раньше. Но теперь он не выглядел как татуировка, теперь это был высеченный на коже шрам. Я вспомнила, сколько раз он воспалялся и кровоточил. Теперь я поняла, что всякий раз, когда неосознанно использовала силу инкантара, то, что было во мне от венефа, страдало. А если вспомнить, я пользовалась ей очень часто. Венефы не могут исцелять и передавать свою энергию, как я сделала для Вадима, не могут впитывать энергию из окружающего мира, а я это сделала, когда надо было спасти Севера. Эта сила спала во мне, но чем чаще я к ней обращалась, тем сильнее она развивалась. И, что бы ни говорил Бенедикт, ребята правильно сделали, надев на меня браслеты. Иначе я перестала бы быть венефом.

Я даже артефакт создавала как инкантар, вмешательство моей второй половины направило творение в другую сторону, и от этого произошёл взрыв. Поэтому на меня отреагировали драконы. Но что в нём такого странного, я так и не узнала.

Уже стемнело, прохладный ветер трепал отросшие волосы. Я долго сидела, задумавшись и глядя в одну точку. Появившиеся в темноте фосфоресцирующие глаза напугали до икоты.

— Мурр? — чья-то серая кошка вспрыгнула на колени и потёрлась о плечо, требуя ласки. Я сглотнула, разжимая руку. На траву скатился тускло блеснувший в темноте жезл: впервые с тех пор, как на мне были ограничители, сила дала о себе знать.

Я почесала кошку, она замурлыкала, как маленький трактор, зажмурилась от удовольствия, я ссадила её на землю и подобрала жезл.

Стоило мне дотронуться, как металл вспыхнул красным, замелькали, как осы, незнакомые буквы, складываясь в слова. Когда мелькнула латиница, меня озарило.

На сколько могла быстро, я поспешила в библиотеку. Кошка увязалась следом, когда я открыла входную дверь в учебный корпус, пошла первой, словно знала, куда я направляюсь.

Время было позднее, корпус пустовал, кабинеты были закрыты, но у меня был Арий. Не встретив помех на своём пути, открыла дверь и выбрала дальний от окна стол, чтобы свет от лампы не выдал моего присутствия. Мне даже не столько нужно было разобраться в надписях на жезле, сколько успокоиться в тишине тёмных книжных полок.

Кошка вспрыгнула на стол, приглашающе мяукнула. Погладив её, я отправилась за словарями.

Принесла все, какие нашла. Приготовила листы бумаги и карандаш. Вгляделась в мелькающие письмена на жезле.

Ночь была на убыли, листы — покрыты закорючками букв и слов, кошка свернулась уютным клубком и давно спала, от долгого взгляда на лампу в глазах плыли зеленоватые пятна.

Я откинулась назад, разминая затёкшую шею. От долгого сидения разболелась поясница, слипались глаза, но я знала, что план выполнен только наполовину. Я переписала все слова, которые всплывали на поверхности жезла, многие из них были похожи на знакомые, но я уже разобралась, что они были большей частью на мёртвых и неизвестных языках. Теперь предстояло найти для каждого слова перевод и связать их между собой. Что-то мне подсказывало, что перевод поможет мне разобраться.

Я взяла красную ручку и обвела все слова, которые походили на латынь, зачеркнула одинаковые. Из всех языков я могла разобраться только в ней. Чаще всего встречалось слово «Sum» и «Atanar». Если первое можно было перевести как «я», то второе идентифицировать не удалось. Встречались слова «ключ», «жезл», «оружие».

Пробившись над переводом до рассвета, я получила несколько корявых предложений: «Sum sceptrum ex quattuor elementis factum» и «Sum claris, quae portas Mortis aperitura sim». Не уверена, что получилось сложить их правильно, но это единственное, что имело хоть какой-то смысл.

На жезле было написано: «Я жезл, созданный из четырёх элементов» и «Я ключ, что откроет врата Смерти». Если с первым было понятно с самого начала, то второе стало откровением. И если учесть, что за вратами Смерти находятся двери в Хаос, перевод меня совсем не обрадовал.

Следующее предложение заставило внутренности завязаться в узел. Жезл называл себя оружием, что покарает создания Хаоса.

Оружие против анимов. Это и ключ, что может их освободить, и меч, что может их убить. Мы тратили столько времени на поиск способа их уничтожить, а он всегда был у нас под руками. Меня даже не насторожило то, что мне удалось ранить им анима.

— О чём задумалась? — спросил кто-то из тени, мне в глаза бил свет лампы. Вот считай после этого ночную библиотеку безлюдным местом.

— Марк? — я подобралась, как для прыжка, кошка дёрнула ухом, но продолжила спать.

— Ага, — широко зевнув, подтвердил тот, раздвигая книги для термоса и тарелки с пирогами. Кошка заинтересованно огляделась, Марк отломил ей кусочек. — Налетай, мозгам корм нужен. — Он гордо оглядел блюдо. — Сам пёк.

— Спасибо, — я с благодарностью накинулась на еду. — А ты откуда знаешь, что я здесь?

— А ты не заменила, что я тут был всё это время? — он сделал большие глаза, хватая сразу два пирожка, я едва не подавилась. — Видел, что ты занята, не стал приставать. О, а что это? — он по очереди облизал пальцы и аккуратно взял лист, испещрённый словами. В его огромных руках он показался крохотным.

— Пытаюсь перевести, да вот с одним словом беда, — я вспомнила, что Марк был ходячим кладезем знаний, можно было сразу попросить помощи у него. Я ткнула пальцем в слово «Atanar».

— Транслитерация, — прожевав, ответил он. Заметив напряжённую работу мысли на моём лице, он вздохнул и пояснил. — Тут много слов на языке инкантар. И твоё латинское «Атанар» — транслитерация слова, которое можно приблизительно перевести как четыре стихии. В их культуре так сложилось, что четыре стихии, воды, огня, воздуха и земли, запускают круговорот жизни, поэтому их союз и борьба называются одним словом — атанар. Это слово, судя по всему, можно использовать как имя собственное, если учесть, что оно единственное с заглавной буквы.

— Спасибище! — я едва его не расцеловала. — Я бы долго ещё промучилась!

— Да всегда пожалуйста, — лицо Марка осветилось добродушной улыбкой. — Ты ешь, ешь, а то, как говорится, в большой семье клювом не щёлкают. — Он подмигнул, кивнув на тарелки, благодаря его усилиям пустеющие с рекордной скоростью.

Я пока не решилась говорить Марку о жезле, поэтому просто спросила:

— А ты здесь что делал? Не за мной же следил?

— Нет, конечно, — он улыбнулся. — Я читал о Первых.

— Слушай, а ты никогда не задумывался, почему все Первые были мужчинами? — я задумчиво покрутила ручку. — Дискриминация что ли?

— Примерно потому же, почему Первые от инкантар были женщинами. Миры изначально были полярными, и противоположны были силы. Это можно встретить во многих мифологиях, но наиболее точно это отражено в восточной культуре. Инь и Ян, две великие силы. Мужское и женское начало. Это потом всё перепуталось, и истину знают немногие.

— Неожиданно. И теперь в нашем мире венефы — воплощённое добро, а инкантары — зло.

— А в их мире венефы — представители вселенского зла. — Марк поскрёб затылок. — Ведь не может быть, чтобы книга Рока лгала.

— Книга Рока? — переспросила я. Название было уж больно знакомое.

— Книга, которая пишет сама себя. Книга, в которой миллионы страниц, и которая содержит истинную историю. Мне удалось немногое из неё прочесть. А после мне пришлось уносить ноги.

— Откуда? — я могла только задавать направляющие вопросы. Впервые мне что-то рассказывали, не утаивая ничего.

— Из Хранилища. Там содержатся опасные артефакты, на нём усиленная охрана, и я едва не распрощался с жизнью, пытаясь из этой книги выяснить, как уничтожить анимов. Вот только мне мало что удалось разузнать. А то, что узнал, расходилось с общепринятой теорией, так что об этом лучше молчать. — Своими словами он только разжёг любопытство, но я поняла, что дальше спрашивать бесполезно.

— Да, дела, — потянула я. — Чем дальше в лес — тем больше дров.

— Именно, — он вздохнул, — я собирался идти вздремнуть. Проводить тебя? — я кивнула, соглашаясь.

Когда я вернулась в комнату, на столике ждала очередная настойка от Марго. Я сморщилась, но выпила, теперь зная, что снотворное мне подмешивать не будет, установила будильник и забралась под одеяло.

* * *

После того разговора с Марком прошло несколько дней. Я молчала о жезле, так же как и о своей сумасшедшей второй половине. Вечером, после тренировок, я с Вадимом и Даном занимались бытовыми вещами. Дан зашивал рубашку, я вязала шарф, а Вадим затачивал очередную железку из своей коллекции.

Я помнила, что Дан должен был рассказать о Вратах и о том, как к ним пройти, и уже не первый раз заводила этот разговор, но он отмахивался от меня как от назойливой мухи. Дан считал, что я ещё недостаточно окрепла, я же назло всем продолжала тренироваться, даже трансформировала жезл в трость, и теперь могла ходить без чьей-либо поддержки.

— Ты говорил, что должен мне что-то показать, — я продолжала накидывать петлю за петлёй. Смахнув на подлокотник готовый участок цветного шарфа, я в упор посмотрела на Дана.

— Ещё рано, — попытался отмахнуться тот, отвернувшись к зеркалу и проверяя, как сидит заштопанная рубашка.

— А я думаю, что уже давно пора, — флегматично заметил Вадим. Со стороны второго кресла изредка доносились неприятные звуки металла о точило.

— Решай сама, — раздражённо мотнул головой Дан. — Я могу хоть сейчас отвести.

— И отведи, — подвела итог я, воткнув спицы в клубок ниток, делая его похожим на дикобраза. — Я всегда готова, как пионер.

— Ходить бы начала нормально, — проворчал под нос Дан. — Тогда пошли, чего сидишь?

Мельком заметив лёгкую ухмылку Вадима, я поднялась, подхватив трость и, тяжело опираясь, пошла к двери.

— Далеко собралась, красавица? — Дан поймал за руку у двери. — Пешком туда не дойдёшь. — Конец фразы потонул в телепортации.

Когда я вдохнула и открыла глаза, первое, что возникло перед глазами — тусклый свет двух старых коптящих факелов и огромная, в три человеческих роста, дверь.

— Где мы? — мой голос эхом отдался где-то вверху, в сгущающейся темноте.

— А ты не догадываешься? — вопросом на вопрос ответил Дан. Я чувствовала, как холодеют его пальцы, и вгляделась в смутно белеющее лицо.

— Там, где меньше всего хотела бы быть. У Врат Хаоса, — отгадать было несложно: где ещё могло быть так жутко.

— Тогда входи. — Дан посторонился. Преодолевая внутреннее сопротивление, я коснулась двери, вскрикнула и отступила назад, с удивлением глядя на рассечённую ладонь. — Мы все через это прошли. — Дан показал ладонь с узким шрамом на месте линии судьбы. — И я не мог предупредить.

— Знаю, — я прикрыла глаза и снова толкнула дверь. Та, уже получавшая свой дар, приоткрылась. Сдерживая нарастающую дрожь, я шагнула вперёд.

Высокие, теряющиеся в темноте нервюрные своды и шесть огромных, стрельчатых дверей.

— Это девятые Врата, — тихо сказал Дан, кивнув направо, но его слова всё равно отдались громким эхом.

— Они запертые, — внутренне содрогаясь, я сделала крохотный шаг к Вратам. От них веяло холодной древностью, жуткой, как из погребальной камеры фараона.

— Приглядись, — без эмоций предложил Дан. Я последовала совету: замысловатый узор оказался тонкой сетью трещин.

— Нам дальше? — я отпрянула от двери, как будто увидела покойника.

— Дальше, — эхом откликнулся Дан. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — бодро ответила я, надеясь, что он не обратит внимания на нежно-салатовый цвет моего лица.

— Эти должен был заниматься твой предшественник. Но раз так получилось… Я единственный, кто бывал у Врат. И мне пришлось отводить туда всех. Ты тоже должна пройти. Но твоё посвящение — у последних Врат, где заключён Владыка, куда никто из нас никогда не ступит, пока целы остальные Врата.

— Коснувшись Врат, я навсегда оставлю у них часть своей души и всегда буду там незримо присутствовать. Оставляя часть себя, я буду связана с ними ментально и всегда буду знать, что происходит возле них, — закончила я перефразированными словами из книги об анимах. Дан кивнул.

Зала. Настолько древняя, что её покрывала мелкая сеть трещин, всё, кроме темных провалов. Здесь шесть дверей, от которых веет холодом. Они материальные, огромные, давят своим размером. Дальше, во тьме, куда страшно даже смотреть, ещё две. Они без украшений, простые, одна золотая, а другая серебряная. А ещё дальше, в глубине, там, где тьма становится плотной и осязаемой, последняя, девятая дверь, которую и дверью назвать тяжело: чёрная воронка, куда засасывает всё. Туда ступали стопы одних грависов, только они могли выдержать такое испытание и вернуться.

Дан вывел меня в центр залы, где камень за века, многими поколениями венефов, был вытерт, образовывая заметную впадину.

— Ты действительно готова начать сейчас? — я кивнула, а он вздохнул. — Мне придётся уйти. Ты должна духовно прикоснуться к каждой двери. Они сами выстроятся для тебя в вереницу испытаний, пройдя через которые, ты сможешь добраться до своей.

— Каждый так… — начала я.

— Из шестерых — каждый проходил испытание только у той двери, где он должен быть. Мы с Вадимом — прошли шесть дверей. А потом каждый своё испытание у своих Врат, потому что мы избранные. Тебе придётся пройти все.

— Это сложно? — рискнула спросить я, даже не надеясь на ответ.

— Очень. — Дан воздохнул, сжав мою руку так, что она онемела. — Придётся очень тяжело. Но ты должна выдержать, доказать, что достойна. Помни, мы в тебя верим, — он наклонился и быстро поцеловал в щёку и забрал у меня трость. — Не подведи. Удачи. — И исчез.

Я осталась одна в жутком полумраке.

Первой мыслью было осознание, что я осталась в одиночестве. Затем появилось ощущение пристального взгляда множества глаз, направленных в спину. Затем пришла паника. Захотелось бежать прочь и кричать. Испытание началось.

Я закрыла глаза и сцепила в замок руки, удивившись их холоду. Чувство страха нарастало, но я заставила себя сидеть спокойно.

А выйти из своего тела здесь оказалось удивительно легко…

Я смотрела в собственное бледное лицо с синеватыми кругами под глазами. Недолго. Просто, чтобы убедиться, что мне не кажется. А потом я повернулась к двери. Её охраняла Варвара, я почувствовала присутствие.

Внутренне сконцентрировавшись, я коснулась двери. Того, что произошло, я ожидала меньше всего.

Толпа.

Я стояла в центре толпы, куда-то спешащей. Люди, много людей. Люди высокие и люди низкие. Люди с большими глазами, люди с шатающейся походкой. Люди с черными, русыми, рыжими, белыми и даже фиолетовыми волосами. Люди с веснушками, люди с заботами. Все разные. Но они двигались и увлекали меня за собой. Я попыталась вырваться, но меня толкнули, ударили под рёбра, пихнули в бок и снова заставили идти. Я вскрикнула, толкнула кого-то, кажется, мужчину, но он не остановил бега. Идти. Вслед за всеми. Не думать.

Я пыталась сопротивляться, барахталась в толпе, как щенок в глубокой луже, упала, но кто-то подхватил, поставил на ноги, снова пихнул: иди.

И я пошла. Скоро я уже перестала думать, что у меня есть цель. Тоже спешила на работу, покупала ненужные вещи, вела скучные разговоры с людьми, которые мне не интересны. Перестала задавать вопросы, зачем я живу и какое предназначение этой жизни. Тонны информации. Лишней, ненужной. Цены на нефть, чьи-то выборы, плохая экология. Легкомысленные осуждения, слова, не приводящие к результату.

Это целая жизнь. Пустая. Ненужная. Которую не жалко. Стоп.

«Кто я?» — Мысли, вязкие, как кисель.

«Что я здесь делаю?» — Вырваться из трясины невозможно. Руки и ноги застряли в паутине безысходности. У меня была другая цель.

«Цель.» — Я вынырнула на поверхность.

«Предназначение. Сила. Ответственность… Меня ждут.»

Толпа спешила. Теперь, уже куда-то мимо. Я стояла у края дороги и смотрела ей в след. За плечами была жизнь, бесполезная и никому не нужная. Но я сумела выбраться и начать новую.

Я открыла глаза. Колени затекли от неудобного положения. Факелы стали заметно ярче. И ощущение множества взглядов, направленных в спину, исчезло.

— Интересно, сколько времени прошло? — слова, произнесённые вслух, камнями покатились по полу, отдаваясь эхом.

Я вздохнула и закрыла глаза.

У следующих Врат я почувствовала Алису, приободрилась и с хорошим настроем коснулась холодной поверхности.

Пустота. Пустота и темнота.

Если в первый раз меня испугала толпа и обрушившаяся информация, то здесь не было ничего. Ни верха, ни низа, ни света. Даже то, что показалось мне темнотой — не было ей. Это была пустота. Ничто.

Я была одна.

Это наши испытания. Варвара, замкнутая, нерешительная, её слабость и страх — это постоянный поток информации, в которой можно заблудиться. Но держа под контролем свой самый большой страх, преодолевая его, мы можем преодолеть себя. А одиночество — это страх Алисы.

Не мой страх. Я никогда не боялась одиночества и пустоты. Пустота снаружи всегда компенсировалась внутренней наполненностью. Мне есть о чём подумать, мне не страшно. Ведь у меня есть я.

Вдох. Поёрзала, вновь ощущая себя живой. Это испытание я прошла легко, даже слишком. Я не боялась одиночества.

Ладно, третьи Врата. Майя.

Чего боится одна? И ведь не скажешь, что она боится чего-то. Зачем мне знать чужие страхи?

«Чтобы понять их. И понять себя.» — мысль в голове была чужая.

«Не думай о лишнем.» — оборвала я поток образов, сразу всколыхнувшихся в голове.

Третья дверь.

Наслаждение и искушение наслаждением, нега, счастье, довольствие, праздность, блаженство, достаток…

Продолжать можно бесконечно. Но я уже знала, что высшее удовольствие не ведёт к развитию. Страдание всегда было толчком к совершенствованию, проблемы приходилось решать, становясь умнее, хитрее и находчивее, испытания проходили те, кто был закалён. Были, конечно, исключения, но только когда у тебя всё есть, к чему стремиться и чего добиваться?

Наверное, именно поэтому Майя боялась наслаждения, ну а меня оно раздражало. Каждый раз, когда я была счастлива, потом было очень плохо. Говорят, ощутить истинный вкус удовольствия можно, лишь отведав страдания. А страданий я нахлебалась с головой, но удовольствия по-прежнему меня лишь расстраивали.

Я очнулась на уже привычном месте. Поняла, что на коленях стоять больше не смогу, поэтому развернулась и легла. Пусть это было не по правилам, но так было легче.

Следующая дверь была Марка. Я не думала, что этот добродушный увалень, похожий на медведя, хоть что-то боится. Но я глубоко ошибалась.

Он боялся боли.

Это было ужасно. Всё то, что я испытала, находясь в плену у анимов, показалось простой разминкой. Боль была безликой, но в то же время я знала, что испытаешь, когда отрубают конечности, выдирают зубы, вгоняют иголки под ногти. Казалось, что все истязания, придуманные человечеством за века, воплотились за этими Вратами. И я ужаснулась изобретательности людей. Такая боль могла не только развязать язык и заставить рассказать всё без утайки, она могла свести с ума. В такие моменты начинаешь желать смерти, как единственного способа вырваться из круга боли.

Дыба, испанский сапог, сажание на кол, невозможно было осознать, что все эти мерзости могли родиться в изобретательной голове. Недаром, римский император Тиберий сказал, что смерть — слишком мягкое наказание.

Раньше я думала, что моральные мучения гораздо болезненнее, нежели физические. Теперь я поняла, что изощрённый ум может их соединить.

Но я не боялась боли. Я боялась увечий. Боялась, что лишившись ног, никогда не смогу бегать, лишившись глаз — не смогу радоваться красоте природы. Я боялась потерять связь с миром и сойти с ума наедине с собой. Но испытание пустотой я уже прошла, поэтому смогла сбежать от боли, самой нарушив связь с миром и победив свой страх.

Я вынырнула. Долго смотрела в темноту, сгущающуюся в высоких потолках, пока не почувствовала, как темнота зашевелилась и тоже посмотрела на меня. Я улыбнулась, несмотря на противную дрожь в руках.

После испытаний я ощущала себя опустошённой и… лёгкой, удивительно свободной. При встрече со страхом побеждает всегда один, и пока победа была за мной.

Следующая дверь была Филиппа.

Все было как в первый раз, я даже испугалась, не ошиблась ли я. Та же альтернативная линия развития жизни.

В меня летит снежок. Маленький, слепленный наспех из рыхлого снега. Я весело хохочу и уворачиваюсь. Где-то в глубине души растерянность: Дан — ребёнок, Вадим, с короткими, ёжиком, волосами, нескладный, как птенчик. И я, мне лет десять, не больше. Детство. Мы играем в снежки. Счастье. Будущего нет, есть только эта игра, длящаяся вечность…

Пора взрослеть…

Картинка сменилась. Я — снова я. Только на мне — одежда и снаряжение для скалолазания. Я покоряю вершину. Одна. Рывок. Достижение цели. Эйфория. Переступить через себя, покорить себя вместе с горой. И весь мир под ногами.

А здесь бросить соблазн самосовершенствования оказалось сложнее. Под моими ногами внизу — море, океан из леса. Бездонное небо, линия горизонта в дымке. Гармония.

Все было таким настоящим, что я постояла немного, вдыхая ледяной ветер и чувствуя упругие толчки то затихающего, то нарастающего ветра, под едва слышный гул. И вынырнула. Но на этом не кончилось.

Я стояла перед зеркалом. Фигура изменилась, сильно выдаётся вперёд живот. Я провела рукой по упругой, натянутой коже, и почувствовала отклик откуда-то изнутри. Там что-то двинулось, на коже появился бугорок. Внутри меня — новая жизнь.

Я оглядываюсь, позади меня — мужчина. Он наклоняется, целует в живот. У него на пальце — кольцо, такое же, как у меня. Семья. Это всё могло бы быть. Сладость покоя, достатка. Я пригляделась к мужчине. Виктор. Взрослый. Сердце наполнила щемящая нежность. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Разрывая тягучую, как патока, негу, я распахнула глаза.

Искушение жить полной жизнью всегда было самым главным человеческим желанием. И страхом жизнелюбивого Фила было прожить без толка, без смысла. Он хотел бы быть конструктором собственной жизни, но всё это придётся забыть, ради цели, ради этого мира.

Я вздохнула, настраиваясь на следующее испытание.

Последняя дверь из шести, дверь Маргариты. Я знала, что её сила связана со смертью, и догадывалась, какое испытание меня ожидает. И я не ошиблась.

Я увидела их всех. Всех, кто нас покинул. Они стояли плотной толпой, близкие и далёкие одновременно, лёгкие и прозрачные, как дуновения ветерка. А вокруг была пустыня, пустыня Смерти.

С каждым моим шагом рос кусок льда в животе, а лица умерших набирали краску и ясность очертаний. Ближе всех ко мне стоял папа.

Я остановилась, до боли сжав руки и закусив губу. Отец, живой, с грустной улыбкой, был совсем рядом. Бабушка, которую я почти не помню, держала его за руку. Другие родственники, которых я видела только на старых фотографиях, улыбались. Они все ждали, что я подойду, но я не двигалась, даже когда их улыбки поникли, и они печально стали расходиться. Отец стоял дольше всех, с болью на лице он искал моего взгляда, а я плакала, но не приближалась. Тогда он прикоснулся к груди сжатым кулаком, этот жест между нами означал, что он любит меня, а потом развернулся и не оглядываясь ушёл.

Я отвернулась, оттёрла слезы и заметила Севера.

— Ты что здесь делаешь? — я растерянно шагнула к нему, а он вдруг вздрогнул, закашлялся кровью и упал.

В панике я схватила его за плечи, а он захрипел и затих с распахнутыми глазами. Я застыла от ужаса и осознания непоправимой беды. Тихо погладила его по лбу, он был холоден, словно лёд, в уголке рта запеклась кровь. Рядом с ним мне было жутко.

Когда отец умер, я была на похоронах. Недолго, только до того момента, когда увидела его в гробу. Тогда я сбежала. У меня не смогли уместиться рядом два образа — живого папы, деятельного, всегда весёлого, и того, что лежало в гробу. Это уже был не отец, я остро ощутила разницу, что тот, кого я любила — очень далеко, а возле тела я стояла, как возле обрыва в бесконечную пропасть. Тогда я в полной мере ощутила жуткую грань между живым и мёртвым.

Север был мёртв.

И откуда-то я знала, что моя сила может его оживить. Но тот жизненный удар с отцом навсегда дал понять — умерших не вернуть. Никогда.

Выдохнула, задышала часто-часто, не открывая глаз, растёрла руки, ощущая гадкую тошноту. Пусть всё происходило не на самом деле, лучше от этого не становились. Воспоминания об испытаниях поистёрлись, словно это происходило много лет назад, но ощущение того, что я повзрослела, не уходило. Я не знала, сколько времени прошло, и сколько ещё пройдёт.

Осталось три других двери, и испытания у них обещали быть не такими простыми. Я поднялась и зашагала в темноту.

Там едва заметно мерцали две двери, золотая и серебряная. Даниэль и Вадим. Я шагнула к серебряной двери, ожидая почувствовать дух Вадима, но совершенно неожиданно там оказался отголосок души Дана.

Я глубоко вздохнула и коснулась двери. Она была холодной, как лёд.

Ладонь ещё чувствовала холод, а я уже стояла в холле Резиденции. Откуда-то сверху доносились крики, шум, воздух вибрировал от количества выбрасываемой энергии.

— Лина! — из-за поворота винтовой лестницы выскочил запыхавшийся Дан. — Мне пришлось тебя вызвать, на нас напали анимы!

— Что? — ярастерянно оглянулась, не понимая, очередное ли это испытание или уже реальность.

— Это уже не испытание, Лина! Это всё настоящее! — Дан, похоже, мысли читал. По его лбу скатилось несколько капель крови. Тут я уже не раздумывала, схватив его за руку, я ринулась наверх, но сделав пару шагов, Дан остановился. Я непонимающе оглянулась и обратила внимание на его бледность.

— Что с тобой? — я подошла ближе, понимая, что парень стоит из последних сил. Он не ответил, тогда я коснулась его лба и в ужасе отдёрнула руку. Лоб был такой же холодный, как серебряная дверь.

— Помоги Вадиму. — Дан осел на пол, и только тогда я увидела, что его затылок весь в крови. Золотые кудряшки намокли и жалко съёжились. Рана была тяжёлая.

Я едва не потеряла равновесие от ужаса, на глазах закипели слёзы, если раньше я могла заставить рану затянуться, то теперь сила инкантара была скована. А помощь требовалась незамедлительно.

— Я тебя не для этого вызвал. Помоги ему, иначе погибнет и он, — с каждым новым вдохом становилось всё хуже, Дан явно поставил на себе крест. И я понимала, что если уйду сейчас — Дан умрёт.

Внезапная тишина оглушила. Ощущение токов энергии пропало: наверху что-то произошло.

Крик. Далёкий, но отчётливый, так кричат от невыносимой боли, и кричал Вадим. С лица Дана ушли все краски, и я сама почувствовала, как кровь застывает в жилах.

— Дождись меня, — я дёрнула за рубашку — только пуговицы посыпались, и откуда только силы появились. От вида крови начало подташнивать, от криков Вадима тряслись руки, но я кое-как запеленала голову Дана и бросилась наверх.

От увиденного меня едва не вывернуло наизнанку. Вадим лежал в коридоре, перекрученный, как фарш, но ещё живой. Я сделала неуверенный шаг к нему, а потом почувствовала бесконечную пропасть рядом. Вадим умер.

Я вздрогнула от резкой боли — знак на запястье. Вадим не успел передать силу. Закусив до крови губу и не давая мелькнуть ни одной мысли, я круто развернулась и помчалась вниз, к Дану. Но ещё на подходе почувствовала, что опоздала.

Хватая ртом воздух, я стояла возле серебряной двери.

Просто испытание?

Присев на корточки и давя тошноту, я обхватила голову руками и разрыдалась от облегчения. У меня и мысли не было, что всё окажется таким реалистичным и болезненным.

От двери веяло сырым холодом, я отодвинулась в сторону золотой двери, но упругий порыв ветра не пустил. Я с ненавистью оглянулась на серебряную дверь, понимая, что испытание я не прошла и надо либо начинать заново, либо я недостойна.

Зажмурившись, я вновь коснулась ледяной поверхности. Испытание это, или нет, но я должна спасти их, чтобы справиться с собственным страхом потерять близких людей.

И снова Дан с разбитым затылком. Ему мало осталось, если не помочь, я перевязываю его, не мешкая, и бегу наверх, слыша, как уже мучают Вадима. Но всё равно опаздываю. В бессилии разбиваю руку о холодную поверхность серебряной двери.

Пытаюсь снова. Но, потратив драгоценные минуты на спасение Дана, я не успеваю спасти Вадима, пытаюсь снова… Испытание грозило стать бесконечным.

После седьмого или восьмого раза, я сбилась со счёта, я позволила себе отдохнуть и немного поспать. В темноте не было понятно, сколько времени уже прошло, спать в опасной близости дверей в Хаос получалось плохо, но усталому мозгу нужна была передышка. После того, как я столько раз видела смерть, наступил эмоциональный ступор. Даже зная про то, что это всего лишь испытание, я не могла смириться с гибелью близких.

Я дремала, обнимая коленки, в голове теснились смутные образы, будущее, прошлое, переплелись в них, что-то странное происходило с моим разумом, но я уже тонула во сне, не борясь.

Разбудило меня лёгкие прикосновение. Рядом на корточках сидел Дан.

— Ты чего здесь делаешь? — вскинулась я, потеряв ощущение, реальность ли это, или очередное испытание.

— Пришёл убедиться, что с тобой всё в порядке. Ты уже сутки здесь, даже больше. — Во взгляде Дана читалась тревога.

— А ты не… — начала я, но смутилась и не продолжила.

— Я не очередное испытание. — Дан позволил себе усмехнуться. — Хотя можешь и не верить. Я так понимаю, ты застряла возле моей двери? — получив в ответ кивок, он сел по-турецки и задумчиво закусил губу. — Предательство. И выбор. Я всегда этого боялся. Когда надо сделать выбор, который спасёт одного, но убьёт другого. Выбрать из двух людей, кому ТЫ позволишь жить дальше, а кого обречёшь на гибель. Ситуации, в которых надо пожертвовать или своим ребёнком, или десятками жизней незнакомых тебе людей. Мать или отец. Друг или любимая. Брат или сестра. Ситуации, в которых любой выбор — боль на всю оставшуюся жизнь. Предательство одного и спасение другого. И пройдя испытание, я понял, что пытаясь спасти обоих в безнадёжной ситуации — обоих и потеряешь.

— Я не смогу выбрать между тобой и Вадимом, — горло душили спазмы. Как никогда мне хотелось вернуться в свою комнату и забыть всё, что со мной случилось. Когда-то я отчаянно желала другой жизни, хотела, чтобы я могла вершить судьбы, иметь силу изменить мир, теперь я хотела обычной жизни подальше от всего этого.

— Выбирать всегда приходится, от этого никуда не убежать. Выбирай разумом, а не эмоциями, позволяй жить тому, у кого больше шансов выжить, как бы это отвратительно ни звучало. — Дан взял меня за руку. — Мне тоже пришлось выбрать между тобой и Вадимом.

— И кого ты выбрал? — собственная рука показалась мне холодной, как серебряная дверь.

— Тебя — просто ответил Дан. И я понимала, что ответ дался ему так же непросто, как и выбор между нами.

— Спасибо, — я поднесла его ладонь ко лбу, — я попробую снова.

— Я буду ждать тебя на выходе, — он поднялся и ободряюще улыбнулся.

Я же повернулась к двери. И когда мне навстречу бросился Дан, я выполнила то, о чём он просил: взяла его медальон, через который я смогу передать его силу следующему поколению, поцеловала в лоб, и побежала наверх, потому что единственный, кого я ещё могла спасти в этой ситуации — был Вадим. И я знала, что осадок после такого поступка будет вечно в моей душе.

Серебряная дверь больше не была такой холодной, даже её цвет изменился, не сказала бы, что он стал теплее, но он определённо стал светлее.

Духовно я была уже на пределе, и я боялась, когда повернулась к двери Вадима, что буду не с состоянии справится с возложенной на меня задачей.

А если бы я так и не открыла бы свою силу тогда? Если бы Бенедикт никогда меня не нашёл? Был бы на мом месте кто-то другой? А что если бы он справлялся бы лучше меня? Ведь за то время, пока я была в ордене, я успела наделать крупных ошибок, которые едва не стоили жизней. Я привыкла в последнее время рассчитывать только на себя и была не подготовлена к работе в команде. Если раньше я была хорошим лидером, то после смерти отца мои амбиции поубавили в росте. И чем больше я об этом думала, тем больше мне казалось, что я недостойна.

Вспоминала все свои ошибки, и мне начало казаться, что если бы на моём месте был другой человек, он не допустил бы таких ситуаций, был бы решительнее, не попался бы анимам, не носил бы сейчас ограничивающие браслеты, не имел бы неуравновешенную вторую половину, старающуюся захватить власть над телом и убивать инкантар.

В итоге я дошла до того, что почти поднялась, чтобы пойти к Дану и добровольно передать свой дар другому, пока ещё не поздно. Пока ещё не поздно продолжить спокойную жизнь, без постоянных волнений, страха, риска. Получить образование, найти работу, воспитать детей. Или спасти мир.

Я мотнула головой, словно скользкие, как черви, мысли могли из неё вылететь. Минутное помешательство, слабость, а ведь она может всё погубить. Никогда не должна сомневаться в себе и в других — потому что сомнение — путь к разрушению.

Вдруг золотая дверь полыхнула жаром. Я отпрянула, закрывая глаза, но дверь теперь сияла мягче, словно я…

Прошла испытание?

Чтобы подтвердить догадку, а поднялась и двинулась к последней, своей двери, и ничто мне не воспрепятствовало.

Чем дальше вглубь я шла, тем темнее становилось, пока не исчезли все цвета, и даже запахи и ощущения. Я была в Ничто, снова.

Грань между реальностью и вымыслом стёрлась, время, прошлое и будущее, перестало существовать. Меня больше не существовало, я растворилась в этой Бездне, а Бездна растворилась во мне.

Впереди я скорее почувствовала, чем увидела, дверь, и возле неё был отголосок душ многих грависов, что были до меня. Я вытянула руку вперёд, чтобы пройти испытание, которое станет для меня самым тяжёлым в жизни, но рука не встретила ничего, я должна была оставить кусочек себя у Врат, но он там уже был.

* * *

— Можно и покороче, — я сидела перед зеркалом, обмотанная пищевой плёнкой, потому что у нас не было больше ничего, а Алиса колдовала над моей стрижкой. С момента прохождения испытаний у Врат прошла уже неделя, но я всё ещё старалась не думать о произошедшем и не вникать, что там произошло, поэтому обратилась к бытовым проблемам.

Ну а одной из таких проблем была моя внешность. Я уже ходила без трости, немного хромала только, благодаря расчётливой диете Марго набрала прежний вес, и в целом, пришла в норму. Единственным смущением, чисто по-женски, была моя внешность: я уже не могла без отвращения смотреть на отросшие волосы с контрастной краской, поэтому и попросила Алису заняться стрижкой. И если ножницы мы нашли, то с покрывалом возникли проблемы, собственно поэтому я была примотана к стулу.

Ну, и судя по дизайнерским данным Алисы и становящимся всё короче волосам на висках в контраст длинной чёлке, стрижка обещала быть необычной.

После того, как Алиса высушила волосы и повернула меня к зеркалу, я улыбнулась.

— У тебя талант.

— Ой, да ладно, — отмахнулась она, вооружившись веником и совком. — Это маман мечтала, чтобы я была дизайнером, а мне всегда хотелось быть путешественником. Или геологом на крайний случай.

— Тем не менее, спасибо, у тебя золотые руки, — я чмокнула её в щёку и отобрала веник. — Я приберу. Встретимся через полчаса на тренировке.

Я как раз закончила уборку, когда зазвонил телефон.

Сначала я не поняла, что происходит, пока не вспомнила, что телефон, который когда-то давно дал мне Дан, внезапно ожил.

Подкрадываясь к нему, как к опасному животному, меньше всего ожидала увидеть на дисплее входящий вызов от Севера.

— Да, — я постаралась, чтобы голос не дрожал.

— Привет, — голос на другом конце был приглушён. — Как ты?

— Нормально, — автоматически ответила я, и лишь потом встрепенулась. — И как ты ещё смеешь мне звонить?

— Да, наше последнее расставание было не самым приятным, но… — голос внезапно раздвоился и теперь слышался ещё и со стороны окна. — Я хочу попросить прощения.

Чувствуя нарастающее напряжение, я резко развернулась всем корпусом, поскользнулась и грохнулась на пол с громким нелитературным сопровождением.

— А я-то думал, мне не везёт, — с философским спокойствием сказал Сев, сидя на подоконнике и задумчиво почёсывая нос.

— Отлично, — я потёрла место приземления. — Сейчас я встану, и ты умрёшь долгой и мучительной смертью.

— Злишься? — он молниеносно оказался рядом и помог встать, я остро ощутила себя неуклюжей и какой-то нескладной в сравнении с ним. — Твои слова тогда… Меня сильно расстроили. — Речь свою он завершил не тем предложением, которое хотел сказать вначале. — Ну как, простишь меня? — Он был всё ближе, а отступать назад мне помешал стол.

— В твоём случае прощение только на коленях вымаливать, — я сделала попытку превратить всё в фарс, поскольку вторжение в личное пространство нервировало. Я прекрасно понимала, что он скорее играет с моими чувствами, чем хочет чего-либо на самом деле.

— Пожалуй, это слишком, — он остановил мою попытку вырваться, сжав плечи. — Простишь? — Совсем тихо прошептал он, так, что я едва расслышала. Он моргнул, и я почувствовала движение его ресниц.

Я приложила палец к его губам, отталкивая.

— Прекрати! — он чмокнул меня в палец, и я отдёрнула руку. Дожидаться, пока он ещё что-нибудь придумает, расхотелось, поэтому я резко подалась вперёд и клацнула зубами у его носа. Он рефлекторно отшатнулся, и я наконец-то получила возможность поднырнуть под его руку и отступить вглубь комнаты. — Что, новый всплеск гормонов? — поинтересовалась я с иронией, теперь чувствуя себя в безопасности.

— Говорят, близкий контакт способствует примирению, — ничуть не расстроившись, Сев уселся на стол. — Но вообще я пришёл поздравить. Не знаю, как вы, но мы очень ценим такие даты.

— С чем поздравить? — тупо спросила я.

— С днём рождения, — спокойно пояснил Сев, его невозмутимость раздражала. Взглядом я заметалась в поисках календаря, не уверенная, что уже наступило лето и мне исполнилось семнадцать. Пока я растерянно высчитывала в уме дни, Сев подошёл и защёлкнул на руке браслет. — Помнишь, я говорил, что добро должно быть с кулаками? Так вот, это кулаки. — Он оглядел меня, зацепился взглядом за Атэр с Арием и ограничивающие браслеты и хмыкнул.

— О, спасибо, — совсем растерялась я, проводя по тёплой поверхности металла. Он был похож на серебро, если бы не красноватый отлив. По всему браслету тянулась вязь из языков пламени.

— Помню, ты всегда носила с собой зажигалку. Теперь она не понадобится, в этом артефакте стихия огня. — Север улыбнулся, а потом с задорным блеском в глазах оглянулся на дверь. — Кажется, мне пора бежать. Классная стрижка! — Он разбежался и выпрыгнул из окна. Я бросилась следом, проверить, жив ли он, но его уже и след простыл, зато в дверь деликатно постучали.

Я помотала головой, не понимая, что вообще сейчас произошло, вздохнула и пошла открывать. На пороге нетерпеливо переминался с ноги на ногу Фил.

— Ну что, ты на треньку идёшь? — поторопил он.

— Да иду, иду, — потянула я, хватая со стола жезл. — Можно подумать, без меня начать невозможно.

Когда мы дошли до тренировочного зала, Фил немного отстал, завязывая шнурки, поэтому дверь открывала я, и соответственно, мне достался шквал воплей.

— Поздравляем!

Оказалось, о дне рождения забыла только я: они давно готовились, поэтому, пока Алиса колдовала над моей стрижкой, они успели надуть, кажется, тысячу шариков, накрыть праздничный стол с неизменным тортом со свечками, водрузить в центре зала стул и терпеливо поджидать с подарками.

Видимо, придя в восторг от выражения крайнего ужаса и ступора на моём лице, Фил подтолкнул к стулу, вокруг которого с сияющими лицами собралась остальная компания, и начал речь. Точнее, попытался, потому что бумажку с заготовленными ото всех сразу поздравлениями, он потерял, судя по ошарашенному виду и поиску по всем карманам, поэтому он пожал плечами, шмыгнул, и просто сказал.

— Ну, это, с днём рождения, что ли, — постаравшись не заметить разъярённый взгляд Алисы и кулак Дана, он силком усадил на стул и, специально фальшивя и коверкая слова, начал петь. — Хеппи бёздей ту ю… — Но тут же получил подзатыльник от Алисы, которая-таки не выдержала.

— Неуч деревенский, — в сердцах она отвесила ещё один подзатыльник кривляющемуся Филу, который не прекратил петь. — Лина, не обращай внимания на этого, — она скривилась, — примата. Мы собрались здесь, чтобы поздравить тебя с семнадцатилетием, сказать, что мы тебя любим, и вручить тебе подарки, над которыми каждый очень старался. — Она отступила в сторону, пропуская вперёд Вадима. Тот подмигнул, с отсутствующим видом уставился на стену, и все дружно заорали, да так, что я едва не подпрыгнула. — С днём рожденья!!!

Пока я приходила в себя, и звон в ушах затихал, Вадим опустил мне на колени увесистый свёрток из папирусной бумаги. Внутри оказался набор кистей, в чехле из тонко выделанной кожи, и краски, я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, но в чувствах растаять не успела, вперёд протолкался Фил и заискивающе улыбнулся, показывая на тщательно упакованный в шуршащую обвёртку с розовыми слонятами подарок.

— А это ты откроешь потом, — провозгласил он, сунул мне подарок, и быстро отступил в задние ряды. Я уже прочувствовала, что под бумагой скрывается очередная ехидная шутка. Марго закатила глаза, чмокнула меня в щёку и вынула из коробочки крохотные серёжки в форме крыла ангела.

— С праздником, дорогая, — слёзы смущения, благодарности, радости, застряли комком в горле, но я даже не успела ничего сказать, как вперёд вышел Марк и торжественно преподнёс книгу «Тысяча кулинарных рецептов». Пока я пыталась улыбаться менее ошарашено, Марк щелчком раскрыл книгу — внутри оказался тайник.

— Всегда есть что спрятать — так пусть это будет спрятано надёжно, — он улыбнулся, и пропустил ближе ко мне немного смущённую Варвару.

— Я не знала, что подарить. Говорят, лучший подарок — это подарок, сделанный своими руками, — она отдала мне что-то скрупулёзно завёрнутое, мне даже жалко было вскрывать упаковку — с таким мастерством всё было сделано. Но я видела, что Варвара ждёт моей реакции, поэтому я осторожно открыла и извлекла на свет свитер в крупную вязку мятного цвета.

— Ух ты, — вырвалось у меня, да и не только у меня. Если упаковку можно было назвать произведением искусства, то свитер оказался шедевром. Видя моё потрясённое лицо, Варвара расцвела улыбкой.

— Спасибо, — сказала я ей на ухо, крепко обнимая.

— Ну, раз уж пошла очередь дарить подарки, сделанные руками, то мой — вот. — Алиса с задорной улыбкой протянула огромный пакет, внутри которого оказалось столь же огромное лоскутное покрывало и небольшая подушка из таких же лоскутков. — Знаю твою тягу полежать на травке в солнечный день, поэтому такое покрывалко будет в самый раз. — Она покосилась на Дана и Фила. — И самое главное, не обращай внимания на всяких бабуинов.

Мы обнялись, а Майя уже протягивала маленькую коробочку. Внутри оказался ошейник с бубенчиком. Я нахмурилась, а Майя поспешила пояснить.

— Это скорее подарок подарку, который сделает Даниэль, — я быстро оглянулась, Дан, стоявший от меня дальше всех, наконец подошёл: под толстовкой на молнии тихо кто-то посапывал.

— Я знаю, что для тебя она очень дорога, так что я просто верну, — он расстегнул кофту, выпуская наружу заспанную кошку.

— Багира! — я рванулась к ней, та от испуга зашипела, но тут же узнала, виновато прижав уши. Вот тут я уже не выдержала и от переизбытка чувств расплакалась.

— Ребята, я вас так люблю, — я прижимала к себе урчащую кошку, лучащуюся счастьем.

— Обнимашки! — проорал Фил, сгребая всех, кто имел несчастье оказаться рядом, и меня в том числе, в кучу-малу.

В этот единственный вечер, хотя мы и устроили кавардак с воплями и весельем, никто не пришёл нас просить прекратить.

Разошлись мы только поздней ночью. Наши с Майей комнаты располагались рядом, поэтому наверх мы пошли вместе.

— Лина, как ты думаешь, сколько ещё протянет прежний орден? — Майя подняла на меня тёмные глаза.

— Все уходят, — тихо сказала я, останавливаясь возле своей двери. — И мы когда-нибудь уйдём.

Майя кивнула, обняла и ушла. Я ещё немного постояла возле своей комнаты, глядя ей вслед, но вдруг услышала мыслезов Алисы. На вопрос: «что случилось?», она не ответила, поэтому я вздохнула, запустила кошку в комнату, и пошла к ней.

Нашла я её в комнате за книгами. Она сделала мне знак подождать, поэтому я присела и огляделась. Раньше я не замечала, сколько всего она собрала — девушка напоминала хомячка: всё, что могло более или менее пригодиться, она тащила в свою норку. Здесь были и мечи, и банки с какими-то травами, куча разных книг, даже удочка.

— Покажи свой браслет. — Алиса отвлеклась от чтения, я вытянула перед ней руки, не понимая, о каком именно браслете идёт речь. Она оглядела коллекцию, потом меня. — Откуда у тебя он? — она ткнула в недавно подаренный браслет.

— Подарили, — пожала плечами я. — А что?

— Не хотела при всех говорить, но у него клейма на ребре нет небольшого? Вроде зачёркнутого круга?

— Есть, — я заметила, как она помрачнела.

— Это знак запрещённого артефакта. Значит, мне не показалось. Что это такое, и кто тебе его подарил?

— Думаю, ответ тебе не понравится, — я потёрла руку — Браслет ощутимо грел. Я не стала дожидаться очередного вопроса и выдала всё без утайки. У Алисы без малого челюсть отвисла.

— Надо выяснить, что это, и почему он запрещён. — Алиса пододвинула ко мне стопку книг. — Здесь справочники по артефактам. Я знаю, у тебя день рождения, но у меня плохое предчувствие.

— Да, конечно, я всё понимаю, — мне самой было не по себе. Сколько раз мне говорили, что нельзя доверять инкантарам, но у меня в одно ухо влетело, из другого вылетело, как всегда.

Хорошо, что Алиса вовремя забила панику, поэтому я быстро заварила чай, понимая, что мы засядем надолго, и углубилась в чтение, обхватив горячую кружку.

— Тра-та-та, до свидания, — я закрыла очередную книгу. — О, а вот это интересно. — Я ткнула пальцем в строку. — Его создатель — Ясар. Помнишь, нам рассказывали, что Ясар был абсолютный «минус». То есть у него была сила замыкать энергию и лишать всех возможности её использования. Ну и себя в том числе. Грубо говоря, все рядом с ним теряли свои способности. А этот браслет, — я кивнула на руку, — его постоянный шанс побеждать в любой стычке, за что ещё его прозвали Огненный. Не знаю, как у него получилось, но он создал артефакт, который «включается» без вмешательства его энергии и в состоянии испепелить целый город, что он, собственно, не раз делал.

Мы с Алисой уставились друг на друга.

Мне резко расхотелось иметь у себя на руке эту штуку, пусть она и принадлежала сильнейшему венефу, но он оказался опасным психопатом.

— Сними его, — почти прочитав мои мысли, попросила Алиса.

Отвечая на её слова, я попыталась раскрыть браслет на две половинки, но не нашла стыка, я уже подумала насчёт масла, как Алиса стукнула по столу.

— Бесполезно, — она схватилась за голову, глядя в одну точку. — Его не снять до конца жизни. Так Ясар захотел. Вот только все, кто его носил, погибали смертью Ясара.

— Ночью, в новолуние. Когда луна была красной, — я увидела на лице Алисы выражение растерянности и испуга и очнулась от мыслей. — Я что-то сказала? — она кивнула и повторила, а я вздрогнула. Говорила не я, а моя вторая половина.

— Так, раз снять его не получится, то не стоит и пытаться. — Алиса вернула холодную рассудительность. — Отсекать конечности тоже пока не хочется. Отсюда выбор — оставить всё как есть, или обратиться к старшим.

— Думаю, оставим всё как есть, а я потом поинтересуюсь, что за подарочек мне вручили.

— Знаешь, у древних, кажется, варягов, существовал обычай. — Она задумчиво подпёрла кулаком щёку. — Когда кто-то дарил тебе подарок — ты должен был подарить и ему что-то. Подарок была своего рода шпионом в доме, поэтому умные люди сразу дарили «отдарок» в ответ, засылая в дом дарителю вот такого же маленького шпиона, лишая обоих возможности использовать свои дары со злым умыслом. — Алиса встретилась со мной глазами. — Будь осторожна, хоть немного.

— Да, я постараюсь, — и хотя фраза была банальной, мы отлично поняли, что хотели друг другу сказать.

Когда я вернулась в комнату и забралась в гамак, готовясь ко сну, я не выдержала и позвонила Северу. Я не ожидала, что он ответит, даже не думала, что пойдут гудки, но он сразу снял трубку, словно караулил у телефона.

— Здравствуй, — голос был какой-то усталый.

— И тебе здоровья, — я была гораздо увереннее в себе, чем утром, поэтому сразу взяла быка за рога. — Ты знал, что за артефакт ты мне подарил?

— Раньше он принадлежал венефам. Можно сказать, я его вернул, — мне на секунду показалось, что я разговариваю не с Севом, а с кем-то другим, но ощущение тут же исчезло.

— Он принадлежал Ясару. И снять его смогут лишь с мёртвого. Позаботился, блин, чтоб не потерялся. — Я уже не сдерживала негодования, забывая про поговорку «дарёному коню — в зубы не смотрят».

— Да, я в курсе, что в вашем ордене Ясара, мягко скажем, недолюбливают. Тебе противно иметь его вещи?

— Ты что, не понимаешь? Ты же прекрасно знаешь, что было предсказано возвращение Ясара, и этот браслет на мне… наводит на определённые размышления.

— Ты что, боишься осуждения старого ордена? Его всё равно скоро не станет, — голос стал холоден, я вновь перестала узнавать Севера. — Если хочешь, я даже помогу тебе стать полноправным грависом.

— Да ты издеваешься что ли? — взорвалась я. — Предлагаешь поубивать всех?

— А что такого? — он был спокоен, словно говорил о погоде. — Ты что, историю не знаешь? Как, по твоему, чаще всего передаётся власть?

— Да иди ты к лешему, историк хренов, — я уже не могла сдерживаться и бросила трубку. Он не перезвонил.

Глава 9. Варвара

Это был сон. Давно я уже не появлялась в тронном зале с высокими потолками. Всё было привычно, но что-то неуловимо изменилось, страх сковал всё тело. Я стояла спиной к трону, впервые тьма наверху была пронизана лёгкой предрассветной дымкой. Я облизнула сухие губы и оглянулась. На троне кто-то сидел.

Я закричала и проснулась. Кошка недовольно спрыгнула с груди на пол.

В голове зудел Зов. Звали из Резиденции, звали в панике. Я потёрла глаза, чтобы проснуться, быстро оделась и, сосредоточившись, телепортировала.

Моя комната встретила мёртвой тишиной. Я выскочила в коридор, каменный пол холодил голые ступни, но я, не замечая, добежала до кабинета Бенедикта. Именно туда вёл Зов.

— Что случилось? — переводя дыхание спросила я, но мне никто не ответил. — Что-то с Бенедиктом?

— Да… — Алиса нервно теребила край рубашки, но взглянуть на меня не решилась. Филипп тоже прятал глаза, Марк отсутствующе глядел в сторону. Среди всех не присутствовал лишь Вадим. Майя тихо плакала, Варвара, бледная, с остекленевшим взглядом, держала её за руку.

— Бенедикт ранен, — нашёл в себе силы сообщить Дан. Я круто повернулась и бросилась в кабинет. — Лина, но… — Он попытался меня остановить, но заметив мой взгляд, отшатнулся.

— Лучше молчи сейчас, Даниэль, — тихо сказала я, глядя в его глаза. Чем дольше я смотрела, тем больше ужаса появлялось в них: он понял, что у меня есть сила, способная сломать его волю. Выдержав секунду, я повернулась, больше никто не пытался меня остановить.

Зажмурившись, я толкнула дверь внутреннего кабинета. Она распахнулась бесшумно, но Вадим поднял голову. Задержав на мне затуманенный взгляд, он продолжил прерванное занятие. Бенедикт как обычно проницательно следил, если бы не алая кровь, пятнами проступающая сквозь повязку, которую накладывал Вадим, я бы не поняла даже, что он, возможно, смертельно ранен, настолько спокойным было его лицо. Никаких признаков страха, боли, только виски серебрились в свете разожжённого камина: в Резиденции всегда было холодно.

Вадим закончил с повязкой, Бенедикт кивком попросил его выйти, он оглянулся на меня и молча, стараясь не делать лишних движений, вышел.

— Я могу… — шёпотом начала я, но Бенедикт качнул головой, попытался вздохнуть, но, видимо, почувствовал боль, на повязке расплылись пятна. Он поджал губы и ненадолго прикрыл глаза.

— Девочка моя, мне уже не помочь. Я умираю, — спокойно, хотя и тихо, сказал он, словно говорил обыденную вещь. У меня внутри похолодело, с головы до ног окатила ледяная волна, я облизнула сухие губы, пытаясь собраться с мыслями. — Успокойся, я сейчас хочу поговорить о другом. Я очень долго скрывал это, пора рассказать.

— Традиция открывать тайны на смертном одре, — горько заметила я. — Я всё знаю. Я знаю, что ты мой отец.

Он замолчал. Огонь мирно потрескивал, гудел в трубе воздух. Я опустилась на колени подле ног отца и, не нарушая тишины, взяла его руку.

— Давно? — наконец спросил он. В его потемневших глазах плескалась усталость и боль.

— Почти с самого начала догадывалась. А потом мама рассказала, что она инкантар, а мой отец был венефом. И нашла фотографию меня с мамой, — я кивнула на картину, всё ещё занимающую место на камине. — А ещё я видела вас с мамой в прошлом. — Собственные мысли кружили в голове, как стая ворон.

— А вот это я упустил, — глядя на картину, он попытался улыбнуться, но вдруг закашлялся кровью. — Ты сняла с меня груз. Я думал, ты меня ненавидишь, за то, что я вас бросил. — Я прижалась к нему, едва сдерживая слёзы.

— У меня нет на это права, — повязка набухла от крови, я потянулась, чтобы её заменить, но Бенедикт отрицательно качнул головой.

— Уже поздно, — как отрезал он, я вздрогнула и отпрянула.

— Но ещё можно помочь, я же вижу, ты справишься, нужно лишь…

— Я слишком устал, — вздохнул он. — Слишком длинная жизнь, я хочу отдохнуть. Это мой выбор.

— Ты хочешь, чтобы я тебя ненавидела за это? — я подскочила и волком глянула на него.

— Не утрируй. — Бенедикт поморщился, повязка ещё сильнее окрасилась кровью.

— Это больно! — сквозь обиду, горечь и злость бросила я.

— Мне пора, — его голос был как потрескивание огня в камине.

— Нет! — меня на полпути рвануло назад: Вадим крепко держал за локти. Он оттолкнул меня в угол, перед лицом тут же засеребрился алмаз защиты.

— Лина, все умирают и жизнь продолжается. Возьми это, оно поможет тебе понять то, что скрыто. На тебе непосильный груз, неси его с поднятой головой, как нёс его я. Как несла его Нонна.

— Бенедикт! — в этот момент защита прорвалась, я бросилась к дивану, но он уже был пуст, лишь неизменный синий плащ в крови остался недвижимым. В складках что-то блестело — я потянула за ткань, по полу покатилось, звеня, кольцо, в форме змеи, кусающей собственный хвост. С плаща медленно исчезала кровь.

Я держала тяжёлую, плотную ткань, ещё хранившую тепло его тела, слёзы замерли, внутри сжалось от осознания. Я сжала кольцо в кулаке и потеряла сознание.

Но это не помогла найти покоя. Я отключилась от тела, но горе не дало забыться.

Я стояла в полумраке в сырой темнице, звонко шлёпались капли, где-то вдали кто-то рыдал, звуки становились всё громче.

— Тебе плохо, — полуутвердительно сказал кто-то, я оглянулась, но никого рядом не было. — Я тут.

Рядом из-за двери показалась фигура. Кривая усмешка исказила губы: на встречу шла я сама.

— Решила поиздеваться? — я была спокойна, помня опыт прошлого раза, контролировала каждое её-своё движение.

— Почему же, — не думала, что могу так неприятно улыбаться. — Может, хочу посочувствовать.

— Иди к чёрту со своим сочувствием, — рявкнула я, но тут же взяла себя в руки. — Это пройдёт, не стоит беспокоиться.

— Ну как же, второй папочка умер, кому, как не мне, помнить, как ты страдала, тогда. А ведь он был тебе не родным.

— Он был родным. Есть не только кровное родство, — спокойно ответила я, всеми силами пытаясь успокоиться, видя, как на её-моём лице расплывается довольная улыбка.

— Да ладно, — рассмеялась моё отражение. — Родной, не родной, всё одно. Второй папочка приказал долго жить. Можно, конечно, сказать, что он теперь в лучшем мире, но, ты же знаешь, рая нет. И жизни после смерти тоже.

— Замолчи.

— Голос совести не заткнёшь, — она хмыкнула, наклонив голову вбок и одаривая ироничным взглядом. — Бедняжка, ты столько хотела ему сказать, спросить, а он ушёл, бросив тебя. А ведь он мог бы и дальше жить, просто не захотел.

— Замолчи! Не лезь не в своё дело! — я сорвалась, и она этим мгновенно воспользовалась, нашла брешь в защите.

— Все тебя бросают. Ты никому не нужна. Это, кстати, ты там рыдаешь.

— Отстань! — не выдержала я.

— Молодец… молодец… — зашелестели и начали отдаляться слова. Я попыталась выбраться из липкой паутины бреда, рыдания приближались, звенели в ушах, и я вынырнула на поверхность реальности.

Плакала я. Дан держал меня за плечи, я оттолкнула его, пол под догами дрогнул, откуда-то со дна нижних уровней донёсся рокот.

— Лина, Ангел, успокойся, — однако я слышала, но не слушала. Ярость на весь мир перехлёстывала сознание, я отшвырнула Даниэля от себя как раз в тот момент, когда в кабинет вбежали остальные. Дан ударился головой о стену и не шевелился. В этот момент начал рушиться потолок.

Балка с сухим треском надломилась и рухнула между мной и остальными, отрезав меня от двери. Алиса дёрнулась было ко мне, но, заметив звериную ярость в моих глазах, отпрянула.

— Лина! Прекрати! — Филипп всё же бросился ко мне, перепрыгнул через балку, но в это мгновение пола не стало, и парень исчез вместе с ним. Вместе с адским грохотом обвалилась часть потолка. Марго и Алиса выбежали в коридор, только Вадим и Марк подхватили Дана и телепортировали. У самой двери Майя остановилась, бросила на меня полный страха взгляд и тоже исчезла.

«Бросили. Бросили. — Бились едкие мысли в голове. — Тебя все бросают».

Я хотела остановить свою дикую вторую половину, но бушующее пламя было не потушить, а злые, уязвляющие в самую душу мысли разрывали сознание. Всё горело, я, мир, сознание, всё перемешалось и бесконечно подало в бездну.

Рядом опустилась на колени дрожащая Варвара.

— Что стоишь? Беги следом за остальными! — зло бросила я, вырывая из её рук ладонь.

— Нет, — у неё тряслись губы, но с места не сдвинулась, напротив, хотя она и знала, что я как атомная бомба перед взрывом, обняла.

— Вам не понять, как мне плохо! Нечего и жалеть! — я попыталась вырваться из её объятий, но это оказалось не так то просто.

— Думаешь, хуже ни у кого не было? Хочешь расскажу, как я попала в орден? — я мотнула головой, но она продолжила, не обращая внимания на горящий кабинет и едкий дым. — Мой отец был богат, занимал видное место в политике, мама же была из простой семьи, из небольшого города, но её красота была знаменита, как в сказках. — Я попыталась вырваться, но она крепко держала, продолжая говорить. Волей-неволей я прислушалась. — Я жила в достатке до двенадцати лет. А затем стала замечать, как на глазах изменяется мама. Она стала задумчивой, часто плакала. Потом увидела, как папа избивает маму. Он хотел наследника, а родилась я, вторые роды оказались бы для мамы смертельными, но отец настаивал. Это потом я узнала, что она была беременна, и врачи сказали, что будет девочка. И отец взбесился. А потом мама умерла. Как объяснили — несчастный случай, но я то знала, что моя маленькая сестрёнка оказалась слишком тяжёлым счастьем. Это папа убил её. Они ругались, он требовал аборта, я подглядывала в щёлку в двери и всё слышала. Отец ударил её, она упала, неудачно, виском о низкий столик. Его даже не посадили, дело удалось замять. А потом он вспомнил обо мне. Теперь я знаю, что я не его дочь, слава Богу. Но я была похожа на маму. Отдалённо, но похожа. Он стал чаще заглядывать в мою комнату, подолгу смотрел. А когда мне было тринадцать, он меня изнасиловал. Это было не столько больно, сколько мерзко. Потом он на коленях просил прощения, забрасывал подарками, но это повторилось, затем ещё. А после он уже не просил прощения. Он подсадил меня на наркотики, чтобы я никому не рассказала, подставил всё так, словно я после смерти матери стала психически неуравновешенной. И я действительно сходила с ума. Я сбегала, но меня возвращали, пыталась найти поддержку, но от меня все отвернулись. Я ненавидела этого ублюдка всей душой, но, видимо, этого было мало, чтобы освободиться. И тогда я решила отомстить за всё. Я сходила на кухню, взяла столовый нож и хладнокровно перерезала ему глотку. Потом я ничего не помню — потеряла сознание. Когда я очнулась в чужой крови, я начала смеяться, смеяться, смеяться…

Охранники, когда они нашли нас, меня застрелили. В голову. Но — чудо — я осталась жива, пуля прошла лишь по кости, не задев мозг.

И после всего этого мне доверили охранять мир. Мне, убийце. И благодаря тебе я поняла, что даже я могу жить. Несмотря на всю черноту своей души.

Она замолчала, сжимая мою руку, потом потянула, заставляя встать на ноги, и телепортировала в мою комнату.

— Я приберу там, — фраза вышла у неё неловкой. — Ломать всегда просто. Но и строить, при желании, можно быстро. И найду остальных. А ты постарайся поспать. Сон всегда лечит.

Я не ответила, я чувствовала себя… пустой.

Очнулась я в своей кровати. На мгновение мне показалось, что всё случившееся лишь дурной сон, и даже позволила себе еле слышный облегчённый вздох. Но встретившись взглядом с Даниэлем, я осознала жестокую реальность. Сердце рухнуло с огромной высоты и не разбилось лишь потому, что у пропасти не было дна.

— Лина… — прошептал Дан и протянул ко мне руку, но я ё отбросила.

— Молчи. Не надо ничего говорить, — я опустилась на подушки, пытаясь совладать с собой. После моей истерики, я даже не думала, что ко мне будут относится по прежнему, но, похоже, меня ещё и жалели.

— Ты чего-нибудь хочешь? — Дан отличался не меньшим упрямством, чем я.

— Оставь меня в покое, — он вздохнул и тихо вышел.

После испытаний у дверей Хаоса, я думала, что могу смириться с потерей близких людей, но всё оказалось сложнее. Одна часть меня холодно и рассудочно пыталась принять всё как данность, взывая к голосу совести и долга, вторая истерично давила на все болевые точки, пытаясь вывести из равновесия, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как заставить застыть собственные чувства.

Казалось, мне просто нужно было время, чтобы принять всё и начать жить дальше. Но время шло, а навалившаяся апатия давила лишь сильнее. Я смотрела в потолок, а сумерки постепенно заполняли комнату. Зажглись звезды, показалась луна, и вот уже короткая летняя ночь на исходе. Рассвет.

Ко мне никто не заходил, так же тихо прошёл второй день. Медленно взошла бледная луна, со временем принимая золотистый цвет.

Когда в комнату заглянули первые лучи рассвета, меня наконец прорвало. Бесновавшиеся в душе эмоции вылились в бессильные слёзы.

— Хватит ныть, — от неожиданности я вздрогнула. Оглянувшись, я увидела в дверях Василису. За ней стоял Дан. Она прошла ко мне и грубо заставила сесть. — Что опять?

— Вася, папа умер, — впервые за всё время на её лице отразилась растерянность.

— Папа умер полгода назад. Хватит об этом переживать. — Василиса перевела непонимающий взгляд на такого же удивлённого Дана.

— Ты не понимаешь, — в моём жалобном голосе звенели слёзы. — Мой настоящий папа. — Дан побледнел.

— Бенедикт твой отец? — он беспомощно оглянулся, словно искал Вадима.

— Да не важно! Жизнь продолжается! — Вася, не обращая внимания на Дана, встряхнула меня за плечи. — Ангел, все умирают рано или поздно! Когда же ты уже это поймёшь?

— Вася, — я поморщилась. — Ты никого не теряла.

Пару секунд Василиса смотрела на меня, побелевшая, со сжатыми в нитку губами. А потом размахнулась и влепила мне звонкую пощёчину.

— Мне надоело терять друзей! Сначала Вик, потом ты, потом все остальные! И я не буду сидеть и смотреть, как ты себя гробишь!

Я потрясённо хватала ртом воздух, пощёчина ещё звенела в ушах, но вместе со звоном затихал ядовитый голос моей второй половины. Впервые я почувствовала, как на секунду я выбралась из отравляющей разум трясины.

— Дан, где то, что я просила? — Василиса резко развернулась, дёрнув меня за собой.

— Он там. — Дан посторонился, указывая на соседнюю с моей комнату, которая была всегда закрыта. Василиса выволокла меня следом за собой и распахнула дверь. В глубине комнаты стоял рояль.

— И что это значит? — я высвободилась.

— Давай, я знаю, ты умеешь играть. — Вася была непреклонна. Я села за рояль и начала играть «Memento». — Нет, не эту. Придумай новую. Вылей свою боль в музыку, как ты делала раньше.

С минуту я смотрела на неё ничего не выражающим взглядом, но потом поняла, что она от меня хочет.

Я опустила руки на клавиши, пробуя и вспоминая, звуки, пока робкие и хаотичные, неуверенно метались по комнате, слишком громкие для такого маленького помещения.

Я не знаю, сколько времени прошло, пока в сознании не появился «скелет» будущей мелодии. А потом я только поворачивала её из стороны в сторону, добавляя или убавляя, заставляла звучать на разные лады. Нестройные звуки медленно шлифовались, рождалась музыка, не похожая на «Memento». Если та было полна невыразимой печали, скорби, то эта была полна ярости и тоски.

Я играла, и мелодия гремела громом, заставляла замолчать шепотки безумия в голове, где-то за краем сознания бесновалось что-то враждебное, то, что заставляло меня предаваться апатии и отчаянию.

Я играла, всей душой впитывая звуки, чувствуя, как они резонируют, проходят сквозь тело.

Я играла.

Я не остановилась, когда носом хлынула кровь, пятная снежно-белые клавиши, странно гармонируя, заливая воротник и тут же медленно исчезая. Алые капли стекали по пальцам, оставляли отпечатки, создавая сюрреалистичное впечатление. Как первый робкий весенний дождь, на секунду переходящий в мокрый снег, капали слёзы, застилая пеленой глаза, но руки знали каждую клавишу, и не было нужды следить. Я смотрела лишь вглубь себя, безжалостно вырывая из души остатки безумия, уничтожая чувства, привыкая к новой грани боли в сердце.

— Достаточно, — рука мягко опустилась на плечо.

— Когда ты сказала, что тебе надоело терять друзей. Ты сказала, что потеряла Вика. Он?.. — я не отрываясь смотрела на свои тонкие пальцы на клавишах.

— Его больше нет. — Васе слова дались непросто, но она продолжила. — Покончил с собой.

— Вот как, — я прислушалась к себе, но не нашла никакого отклика в душе. — Как остальные?

— Мы больше не команда, как раньше. После того, что сделал Вик, после суда, после твоего исчезновения, мы… Но я надеюсь, что со временем всё вернётся. Время лечит раны. Друзья всегда тянутся к друг к другу, и я вижу, что с тобой теперь рядом те люди, которые никогда не бросят тебя в беде. Просто доверяй им больше.

— Как я могу теперь доверять, если человек, которому я не раз доверяла свою жизнь, убил моего отца?

— Да забудь ты о Вике! — в сердцах воскликнула Василиса, а Дан, стоящий в дверях, ощутимо напрягся.

— А я и не о Вике. — Дан вздрогнул, а Вася непонимающе подняла брови, но я не стала пояснять, мне самой ещё предстояло во всём разобраться. — Вась, спасибо. Ты в очередной раз умудряешься вытащить из такой глубокой задницы, что я сама удивляюсь, как смогла туда забраться.

— Да всегда пожалуйста, — она растерянно похлопала меня по плечу. — Благодари Дана, это он меня вызвал. Сначала кошку забрал, потом меня. Алёнка в шоке. — Вася попыталась пошутить, чувствуя нарастающее напряжение.

— Ты знаешь, кто убил Бенедикта? — Даниэль не стал дожидаться апогея, Вася рассерженно зашипела, как сдуваемый воздушные шар, но слова уже были произнесены.

— Догадываюсь, — мои пальцы вновь забегали по клавишам. — Пожалуй, мне стоит сейчас побыть одной.

* * *

— Да это бред! — Даниэль вбешенстве расхаживал по комнате.

— Не сомневалась, что ты так скажешь, — в пику ему я была спокойна, как пообедавший удав. С минуту назад я сообщила ему, что хочу устроить прощание, достойное учителя.

— Сейчас нет для этого времени! — можно было догадаться, что моя фраза не привела его в восторг. Я знала, что теперь на меня взвалилась куча формальностей по поводу передачи прав, весь документооборот школы, но заниматься всем этим было выше моих сил. Казалось, от потери страдала лишь я.

— Сейчас как раз самое время хоронить своих мёртвых. Это потом мы не будем даже оплакивать, — я погладила складки синего плаща. — Много времени это всё равно не займёт.

— Я сдаюсь. — Дан покачал головой, от его бешенства не осталось и следа. — Я уже не знаю, как с тобой бороться. Делай, что хочешь. — Наверное, последняя фраза была отчаянной попыткой надавить на совесть, но моя совесть давно молчала.

— Хорошо. Сегодня в девять вечера я хочу, чтобы вы собрались внизу. Передай остальным, пожалуйста. — Я была сама вежливость, но на Дана было страшно смотреть: каждое слово было для него очередным гвоздём в крышку гроба. Он знал уже, что я задумала, он слишком хорошо изучил меня, чтобы понять, к чему всё приведёт.

Когда было без пяти минут, я накинула на плечи плащ Бенедикта и спустилась вниз, кивнула собравшимся и направилась через ров к небольшой дубовой роще.

Я не оглядываясь знала, что ребята идут за мной, переглядываются, в поисках ответа. Я всегда была для них чистой доской, они оставляли на мне свои настроения и эмоции, я была тем звеном, которое связывало их вместе. Теперь же они меня попросту не чувствовали.

Когда я остановилась, они рассыпались полукругом, а я осторожно опустила на землю плащ и села на колени рядом, сцепив руки.

— Вместе с Бенедиктом ушёл весь орден. Мы потеряли не только Бенедикта, мы потеряли всех наших наставников, близких, любимых. И нам предстоит ещё много кого потерять. И я вас позвала, чтобы вы стали свидетелями того, что мы не забудем, — я коснулась земли, посылая давно готовящийся заряд энергии. Ощутимо лишь для меня, потоки направились к тонким молодым дубкам, на глазах они стали прибавлять в росте. Я замкнула энергию, отсекая себя от процесса, и занялась следующим этапом. Я долго думала, правильно ли я сделаю, но в последний момент решилась. Небольшой храм-мемориал из такого же серого, тёсаного камня, как Резиденция, но отполированного до блеска. Он представлял собой ротонду, с тонкими колоннами ионического ордера, по форме очень напоминая памятники эпохи античного классицизма. Его проницаемость для света и ветра, пористость архитектоники, и должна была нести некий элемент единения с природой, с которой мы настолько связаны, что растворяемся в ней и духовно, и физически сразу после смерти.

Дубы ещё набирали в росте, а мемориал уже вознёсся тонкими колоннами в затянутое плотной пеленой облаков небо.

Я чувствовала, что отпущенной мне энергии едва хватило завершить процесс, накатила слабость, как после обильного кровопускания, но я всё равно поднялась на ноги и по очереди встретилась со всеми взглядом.

— Я позвала вас быть свидетелями того, что мы будем помнить всегда. И отомстим за каждую смерть.

Я повернулась, не глядя ни на кого, и зашагала в Резиденцию.

Фил подарил свёрток, наказав развернуть его, когда будет совсем плохо. Внутри оказалась бутылка рома и лекарство для ликвидации последствий его приёма. В этот вечер я впервые в жизни сознательно напилась до беспамятства.

* * *

— Ешь, ешь. — Фил горстями заставлял пить то самое лекарство. — Напилась — так веди себя прилично, и позволь доброму дяде помочь тебе. Дурные вы, что ты, что Дан, чуть какая трагедия — так всё, напиться в хлам и друзей споить.

— Засранец, — остатки вежливости улетучились уже давно. Меня мутило, я оттолкнула коктейль из яиц и совершенно не сочетающихся с ними других ингредиентов по какому-то особому рецепту и направилась в душ.

Скинув одежду, я повернула кран на холодную воду, и с воплем окатилась. От головной боли и разбитости не осталось и следа, но я помучила себя ещё по меньшей мере минуть пять. Растираясь полотенцем, я выглянула в комнату: Фил спал на кровати, обхватив опасно накренившийся бокал с коктейлем. Я убрала бокал и заботливо накрыла парня одеялом. Я прекрасно слышала, что он караулил всю ночь у двери, на случай, если мне станет плохо. Остальные тоже не спали, прислушивались к своим чувствам и моим, сейчас же, когда опасность миновала, погрузились в глубокий сон.

Я подобрала с пола жезл, куда швырнула в припадке бессильной ярости, заколола волосы и отправилась на тренировку.

В зале никого не было, где-то в беспорядке валялись спортивные снаряды, я размялась, разогрела мышцы и, стараясь заглушать любые возникающие мысли, сосредоточилась на луке и мишени.

Лук был олимпийский, для натяжения тетивы приходилось прилагать много сил, поэтому вскоре забились мышцы рук. Интуитивно находя правильную стойку я раз за разом пускала стрелы в мишень и промахивалась. Не понятно, каким образом у меня вообще получилось стрелять из трансформированного жезла. Отложив лук в сторону, я попросила пластичный материал принять форму лука поменьше, но всё равно, тренируясь, рассекла кожу даже сквозь защиту. За попыткой забинтовать горящий огнём палец меня и застала Варвара.

Оглядев моё незамысловатое вооружение, она вздохнула и ушла. Я продолжила тренироваться, но она вскоре вернулась, неся коробку, в которой оказалась первоклассная кожаная защита для стрельбы из лука.

— Постарайся всегда носить её при себе, — посоветовала она, помогая застегнуть краги и протягивая перчатки.

— Спасибо, — я с неподдельной благодарностью примерила перчатки: сидели как влитые.

— Может, попробуешь использовать лук-компаунд? — Варвара, поджав губы, ткнула в лук. — От этого мало толку.

— Варь, я же не Вадим, чтобы знать названия всех видов оружия. Я понятия не имею, что такое лук-компаунд и как его использовать. — Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривоватая.

— Наверное, Вадим бы лучше объяснил, — она в сомнении обняла себя руками. — В общем, это современное поколение луков, с блочным механизмом для перераспределения нагрузки тетивы. Если не заморачиваться, достаточно только знать, что нужно меньше сил, чтобы выпустить стрелу, но дальность стрельбы и её точность увеличивается.

— Хм, — я задумчиво посмотрела на пластичный материал жезла. — А если подробнее и с чертежом? Сможешь?

Варвара вздохнула, немного помедлив, кивнула.

— Мне понадобится некоторое время чтобы собрать информацию и сделать ёмкий чертёж. Но есть же готовые, тебе так необходимо понимать сам процесс работы?

— Нет. Я хочу сделать свой, — я коснулась серебристой поверхности лука, возвращая его в изначальное состояние жезла. — Мне нужно понимать механизм, чтобы сотворить свой. И, по возможности, разработать индивидуальный тип оружия. — Глаза Варвары расширились, когда она увидела превращение. Ментально ощутив всю степень её заинтересованности, я поспешила продолжить. — При одном неудачном эксперименте я создала артефакт, способный менять форму по моему желанию. Мне нужно только представлять конечный результат.

— Можно потрогать? — любопытство Вари было почти осязаемо.

— Думаю, не стоит, — я с опаской покосилась на жезл. — Все свойства я ещё не изучила, а Вадим высказала предположение, что материал получился сугубо для личного пользования.

— Класс, — выдохнула она, восхищённо и даже вожделенно глядя на артефакт. Моё предостережение лишь больше её заинтересовало. — Ты пока тренируйся, а я займусь созданием чертежа. — Больше ни слова не говоря, она умчалась.

С сомнением глядя ей в след, я продолжила тренировку.

Вернулась она ближе к полуночи с кипой листов, покрытых закорючками и размазанными чертежами со следами кофе. Почерк Вари не отличался аккуратностью.

Я быстро завершила начатую уборку, расчистила место на столе, приготовила печенье и заварила чай.

— Я не хочу забивать тебе голову лишним. Гляди. — Варвара угостилась печеньем и пододвинула ко мне единственный лист с чёткими чертёжными буквами и столь же чётким и аккуратным рисунком, изображавшим разобранный механизм. Стрелочками были подписаны силы, заставляющие его действовать, столбик формул. — Я не знаю свойств материала твоего жезла, сможет ли он настолько изменяться, потому что в блочном луке используется дерево, пластик, металл, резина и другое. Но в любом случае мы попробуем, — она подняла на меня горящие энтузиазмом глаза. — Итог — данный лук, весом два килограмма вместе с навесными приспособлениями, длина восемьдесят один сантиметр. Рефлексивного типа, с небольшим размером базы, усилие натяжения семьдесят пять фунтов, с возможностью регулировки. Длину растяжки отрегулируешь сама. Эксцентрики клювовидной формы, — она ткнула в блок, — дают быстрый разгон стрелы сразу после выстрела. Полочка с усиком для стрельбы тонкими стрелами, для разных стрел устанавливаются разные усики. Вот эти отверстия для улучшения парусности, чтобы лук не мотало из стороны в сторону, для этих же целей вот эта палка — стабилизатор. Ну и прицел, само собой, пип-сайт, и…

— Воу, воу, полегче, — я подняла обе руки. — Мне это всё надо стазу запомнить? Я же ничего не поняла.

— Пока нет, я просто ввожу тебя в курс дела. — Варвара постучала по рисунку. Механизм слишком сложный, учитывая твои желания, я разработала агрессивный, достаточно скорострельный лук, лёгкий, но стрелять из него одно удовольствие. Позже мы с тобой разберём все составляющие и решим что с ними делать. У тебя, вероятно, не получится расщепить материал жезла на две составляющие, поэтому релиз, спусковое устройство, будет отдельное. — Варвара сделала пометку в записях и, не глядя, протянула мне нечто, напоминающее коготок и пистолет одновременно.

— А обойтись без него можно?

— Можно, но лучше с ним, — отрезала она. — И петелька на тетиве тоже, всё это влияет на точность стрельбы.

К утру голова гудела от тонн информации. Варвара обстоятельно объясняла каждую мелочь, для чего нужен был тот или иной предмет, принципы его работы и свойства материала, из которого он изготовлен.

Материал артефакта справился с изменением первоклассно, но, выпустив пару пробных стрел, я отправила Варвару спать. Предстояло ещё переварить информацию, внести поправки, а это дело не одного дня.

Уютно устроившись в кровати, я приготовилась окунуться в отдых, но в голове крутились колёсики, плавали формулы и решения задач. Мне не давала покоя лёгкость, с которой материал жезла перенимал свойства других.

Около семи утра сон прошёл окончательно. Мысль не уходила, поэтому я решила проверить догадки, раз уж мне не спалось. Одевшись, я телепортировала в Резиденцию.

Та поляна, где я создала жезл. Меня настораживала странная пластичность, способность привыкнуть к владельцу и смешение двух абсолютно разных энергий. Я чувствовала, что при создании что-то произошло.

Я пробиралась среди деревьев, пытаясь вспомнить, где же то место, немного взяла правее и тут я её увидела.

Это было пустое, словно выжженное место, по идеальному кругу не росла трава, кривились черные остовы кустов. Я уже видела такое, когда работал инкантар: вся энергия оказывалась высосанной и долго ещё не возвращалась Я потеряла дыхание, словно очутилась на месте своего преступления. Впрочем, так оно и было: именно здесь я впервые использовала ту силу, что находится под запретом. Именно поэтому знак Солнца на запястье так долго кровоточил.

Мне стало жутко, я попятилась и телепортировала, стараясь изгнать из памяти то, что увидела.

* * *

Тренировками и самоконтролем я немного отодвинула в сторону мысли о смерти Бенедикта, но стоило мне обрести равновесие, как меня стала неотступно преследовать размышления об его убийце.

Наверное, догадывались только я и Вадим, потому что только мы видели последние мгновения жизни учителя. И видели, каким оружием нанесена рана. Вадим, может быть, понял гораздо больше меня, он ведь специалист по оружию, но и я смогла почувствовать силу инкантара и меч Некроманта. И я знала только одного, кто беспрепятственно им пользовался. Сразу вспоминались все намёки и шутки, и раз он считал, что старый орден мне мешает, то вполне мог, разумеется, исходя из своих извращённо-благородных побуждений, убить Бенедикта. Я догадывалась, что именно так переходила передача власти в их ордене, но не представляла, что он окажется способным вмешаться в ход нашей истории.

Поначалу, мысль казалась смешной и наивной, но Север не выходил на связь, ни ментально, ни физически, ни по телефону, который он мне оставил. Вспоминая и анализируя наш последний разговор, я всё больше убеждалась в правоте своих домыслов.

А ведь он прекрасно знал, что Бенедикт мой отец.

Я дала себе и ему неделю. Я ждала, что он объявится, объяснит всё, успокоит и развеет все мрачные мысли, но дни проходили, а ситуация яснее не становилась. Я продолжала упорно тренироваться со всем оружием, до которого могла добраться. Пропадала в спортивном зале, что даже Вадим сделал мне замечание. Я возвращала свои силы, медленно, но уверенно, проходила реабилитацию, к концу недели оставаясь наедине с одной-единственной мыслью о мести. Я дала клятву, и все из ордена были её свидетелями. Я становилась сильнее, не просто потому, что от меня требовал этого статус. Я тренировалась с упорством, исходящим из отчаяния: Север был сильнее меня даже в то время, когда на мне не было ограничителей. А я не хотела участвовать в сражении, которое закончится моей гибелью.

Неделя подходила к концу, я засыпала, просыпалась, тренировалась, выполняла поручения Даниэля, разбиралась с бумажной волокитой в школе, снова засыпала. Мне перестали сниться сны. Не только о троне, загадочной зале, своей смерти, мне вообще перестали сниться что-либо. Говорят, когда душа темна, видишь только тёмные сны. А если совсем тёмная — то и вовсе никаких. Наверное, запретив себе испытывать какие-либо чувства, я окончательно испортила своё психическое состояние.

О данном самой себе сроке никто не знал, все связывали моё погружение в работу с попыткой забыться, догадывалась, возможно, лишь Василиса, но она негласно меня поддерживала. Она заменяла защиту, когда это требовалось, иногда я находила у себя на столе очередное её изобретение: то стрелы, то тетиву. Она поставляла мне материалы, давая понять, то одобряет мой замысел, поощряла самосовершенствование.

Вечер последнего дня я провела в тщательной подготовке. Написала несколько писем на случай, если со мной что-то случится, подготовила амулет для передачи дара, тщательно оттёрла ментальный фон жезла от негативных мыслей. Вымылась и заплела волосы, чтобы не мешались, надела чистую одежду и заранее вычищенные ботинки.

Из зеркала на меня смотрела незнакомая девушка. Простая и удобная одежда, напоминающая военную, короткое светлые волосы уложены сияющей серебром короной, овал лица заострился, исчезла детская пухлость, от чего глаза казались нереально большими. Если всё это было узнаваемым, привычным, то взгляд и выражение лица пугали своей чуждостью. В глазах притаился огонёк безумия и первородная тьма Хаоса, губы застыли в насмешке, ироничной и презрительной. Из-за браслетов утяжелителей я не могла стоять неподвижно, движения постоянно перетекали одно в другое, и в них скрывалось что-то пугающее, как в раскачивании готовой к броску кобры. Тускло мерцающие артефакты-браслеты на бледной, давно не видевшей солнца коже, пара ножей на широком поясе: передо мной был человек, которого я не узнавала.

Бросив последний взгляд в зеркало, запечатлевая образ, я трансформировала тело, выращивая крылья. Благодаря тренировкам, я почти не теряла в размере, только в весе, и полёты давались легче.

Я распахнула окно и встала на подоконник, касаясь Ария. Впервые мне приходилось открывать портал в другой мир осознанно и с помощью артефакта, но всё прошло гладко: нырок в теплоту летней ночи в свободном падении, порыв воздуха, неуловимое изменение и я оказалось в мире инкантар.

Солнце только село, по небу плыли потрясающей красоты облака, а я летела, рассекая воздух к темной громаде замка. Уже отсюда я чувствовала присутствие Севера, в звуках приближающейся ночи, в волнах прохлады, игре света и тени. Это был его мир.

Я опустилась на землю и сложила крылья. Обратная трансформация заняла удивительно мало времени, я сделала шаг вперёд, как путь мне преградила гибкая тень. Жезл в руке едва заметно засветился.

— Зачем ты здесь? — тень, ещё секунду назад бывшая тигром, распрямилась нагим человекам.

— Не мешай мне, Кис, — в руке уже был не жезл, а рукоятка меча.

— Ты пришла к Северу? — Кис заметно нервничал.

— Да, — я кивнула. — Пришла его спросить. И если понадобится, убить.

— Убить?! — он резко сел, трансформируясь в прыжке, я чуть отступила, смещаясь с траектории и хлестнула по затылку. Огромная кошка рухнула, не завершив прыжок, мягко перекатилась и зарычала. Меч в руке полыхал рунами, но я вонзила его в землю и отпрыгнула в сторону: пока я не знала всей правды, Киса калечить не хотелось.

Секунду спустя, пока он ещё готовился к прыжку, я просто развела руки в стороны, создавая энергетический вакуум, и тут же выпустила бушующую силу, сметающую всё на пути. Кот встретил удар грудью, неловко перекувыркнулся и упал, больше не поднявшись. Я выдернула меч и развернулась к замку. Воздух, холодный, ночной, едва ощутимо колыхался, в такт одинокому огоньку в окне. Я знала. Север там.

Больше на пути мимо старинных портретов и брошенных комнат мне никто не встретился. Возле двери, сквозь которую пробивалась узкая полоска света, я остановилась в лёгкой нерешительности.

— Я знал, что ты придёшь, — голос заставил меня вздрогнуть и толкнуть дверь. Север сидел в кресле, обхватив колено, и бесстрастно смотрел мне в глаза.

— Знал… — эхом повторила я, вглядываясь в его лицо. В нём было что-то неправильное: исчезла жемчужная прядка, не видно было Ириса, да и взгляд тёмных, как смоль, глаз, был на грани сумасшествия.

— Бенедикт мёртв? — спросил он. При свете свечей его лицо казалось застывшей маской. Вздёрнутые манжеты его рубашки позволяли видеть его смуглые, мускулистые руки, а расстёгнутый воротник — грудь и шею, казавшиеся почти черными в играющем тенями свете. Пламя свечи в глазах не отражалось.

— Мёртв, — тихо подтвердила я, прищурившись и ожидая его реакции. Если бы не его лёгкая удовлетворённая улыбка, может я и не подалась бы вперёд и не увидела бы меч Некроманта. И новой темнеющей засечки, означающей, что меч совсем недавно унёс жизнь. Дыхание остановилось. — Кто может пользоваться этим мечом?

— Только гравис, — появившаяся странная кривая усмешка подтвердила всё окончательно.

Когда умер Бенедикт, я не справилась с эмоциями, и по какой-то причине они превратились в смертельное оружие. Ярость, печаль, насмешка, нетерпение, страх, истерика, спокойствие. Чувства сменяли друг друга, словно по щелчку, разлетались пулемётной очередью. Воздух вибрировал, каждая новая смена настроения была как пощёчина. Вылетающие наружу от взрыва окна, звон битого стекла, сеть трещин, покрывающая пол, гул металлических частей мебели и резонанс меча в руке. За всё это время Север не сдвинулся с места, казалось, жили лишь его глаза, да волосы, что трепал ветер.

На ощущении спокойствия я отвела руку с мечом в сторону и рванула к Севу. Звон столкнувшегося металла был как писк прибора, показывающего остановку сердца. Обратного пути больше не было.

Мы отпрыгнули в разные стороны и на мгновение остановились, приглядываясь друг к другу.

Он был Тьмой. Абсолютной, без просвета. Я не понимала, как раньше не замечала этого: у него не было ничего святого, его не сдерживала ни мораль, ни совесть. На эту секунду я стала им, догадалась о всём, что им движет, поняла, но не приняла.

Новая смена настроения, теперь уже это холодный расчёт, осколки на полу непрерывно звенели, я снова атаковала, но когда тёмное лезвие резануло по щеке, с ног до головы окатила ярость берсерка.

Я пыталась загнать её обратно, успокоиться, даже остановилась посреди боя, но тщетно. Голова раскалывалась от боли, мелькали смутные образы, как в бреду, бросало то в жар, то в холод, и с каждой секундой становилось всё хуже: хрупкая телесная оболочка не выдерживала бушующей бури двух противоположностей. Как невовремя…

Последним рывком сил я распахнула глаза, Север стоял на коленях, отчаянно сопротивляясь тому аду, что творился вокруг.

Хаос лишь усиливался, на мгновение, в точке затишья, я поверила, что всё кончилось, но браслеты-ограничители на руках брызнули осколками. Ветер взревел, от количества энергии потрескивал воздух, секунда остановки перед штормом, и браслеты на ногах стекли расплавленным воском. Щёлкнул артефакт Ясара, распадаясь на две половики, змеёй соскользнул Атэр вместе с Арием.

Это была свобода. Полная без ограничений.

И в этой свободе ненависть была главным чувством. Я шагнула вперёд, безумие, творящееся снаружи, не шло ни к какое сравнение с тем, что творилось внутри. Отвела клинок над склонившимся, тяжело дышащим Севером, и с чувством сладкой мести вонзила меч в сердце.

— Нет! — от крика сорвало связки.

— Да! — руки провернули меч, оттолкнувшись ногой, я рывком вытащила меч и встряхнула. Тёмные капли сорвались вниз, секунды растянулись в вечность.

Теперь ярость и ненависть были направлены на саму себя. Никогда я ещё так не хотела отсечь часть себя и растоптать, сжечь, уничтожить, чтобы ни кусочка не осталось, ни атома. Липкий ужас от сотворённого, я разрывалась на две части, а Север, в последние мгновения своей жизни не сдался, его не остановила ни выплёскивающаяся толчками кровь, ни покидающие вместе с ней силы.

Меня отшвырнуло в стену, за спиной что-то хрустнуло, в затылок вломилась каменная стена. Бушующий ад на мгновение прекратился, Север, бледный и окровавленный, без выражения встретил мой взгляд, и медленно повалился.

— Сев… — я протянула у нему руку, когда темнота, потихоньку, от кончиков пальцев, подобралась к голове. — Не смей умирать…

Пустота…

Остаётся лишь она, когда отбирают самое главное, самое ценное, что было у меня, — память…

Это последняя мысль, перед тем, как забыть всё…

Оглавление

Пролог

Глава 1. Ангелина

Глава 2. Вадим

Глава 3. Даниэль

Глава 4. Маргарита

Глава 5. Филипп

Глава 6. Маркус

Глава 7. Майя

Глава 8. Алиса

Глава 9. Варвара