снадобью и в свой черед применил — умастил мертвое тело, смочил губы, капнул под веки или в ушную раковину. Тридцать девять дней прошло, но ни запаха тления, ни могильных червей не возникло, Ибн Сина лежал словно бы улыбаясь, думая о своем и розы распускались над незакрытым гробом. Сороковой ученик нес стеклянный сосуд с последней драгоценной и сложной мазью. Стоит умастить ей ладони, веки, точку лба и середину груди, а затем послать к сердцу живительную теплоту — и средоточие жизни снова забьётся, двинет кровь по усталым венам, оживит нервы, разбудит затаившееся страдание…
«Управитель, что ведал доселе моим телом, управлять отныне не способен», — сказал Учитель, перед тем как испустить дух. Он был сильным и добрым. Самым добрым на свете. Он заслужил покой.
…Масло айвы — три дихрама, сок мирта, сок яблоневых цветов…
Ученик уронил на камни звонкий сосуд.
