преграду. Сил больше нет, да и ползти наверх — незачем. Проходит некоторое время и Федор, решившись, головой приподнимает крышку.
Сейчас схватят!
Но вместо этого я слышу:
— Чердак!
И Федор вылезает наружу. Я ползу следом и, перегнувшись через край, вываливаюсь в сухое, прогретое сено. Никого! Поднявшись, делаем еще несколько шагов, увязая в сене, и сон одолевает нас.
V
Сколько прошло времени — час, минута, может быть, сутки? Сказать не берусь. Словно провалился в черноту, а потом открываю глаза — чердак! Чердак бабушкиного дома. Рядом спит Федор.
— Вставай! — я тормошу его за плечо.
— А? Чего? — Испуганно вскакивает он, озираясь по сторонам и, не сговариваясь, мы бросаемся к сундуку. Он стоит величественный, обитый ржавым железом, с закрытой крышкой, но большой замок просунут только в одну петлю.
Федор опасливо поднимает крышку, и, затаив дыхание, мы заглядываем внутрь.
Ничего!
То есть вообще ничего. Сундук пуст! Я осторожно забираюсь в него, на всякий случай держась за бортик. Дно крепкое!
Тогда мы, поднатужившись, сдвигаем сундук с места. Под ним толстые, плотно подогнанные плахи.
— Приснится же…
Покрутив головой, Федор отправляется искать чердачную дверь. Внезапно он оглядывается и смотрит на сундук. Пожав плечами, молча распахивает дверь — яркий летний день в самом разгаре. По дорожке, направляясь к дому, идет бабушка Федора. Мы быстро скрываемся и, выждав, пока она зайдет в дом, спрыгиваем на землю — тут совсем невысоко.
Не разговаривая, притихшие, заходим в дом, и бабушка спрашивает:
— Ну, отоспались? Может, погулять сходите?
— Погулять, — мямлит Федор. — Да, да, погулять… И, выйдя из дома, мы спускаемся к берегу, стараясь не глядеть друг на друга. Но у речки уже полно загорающих. На небе — ни облачка, а вода такая прозрачная, что видны все камушки на дне.
— Приснится же, — повторяю я.
— Да-а. А что, тебе тоже приснилось? — как-то испуганно спрашивает Федор.
— Духота-то какая на чердаке, — уклоняюсь я, и мы стаскиваем рубашки.
— Купаться? — Федор поворачивается и… На плечах у него багровеют свежие рубцы!
— Федор!
Замерев, он медленно поворачивает голову и ловит мой взгляд.
VI
Прошел год. Сидим мы с Федором за нашей последней партой и строим планы на летние каникулы.
За окном — конец мая, солнце, жара.
— Остаться в городе, — рассуждаю я, — или поехать в пионерский лагерь…
Из открытой форточки потянуло вдруг запахом нагретой травы.
— А может… — нерешительно тянет Федор, и, словно отвечая ему, за окном радостно каркает ворона.
