перерубленный пополам, но продолжал упорно куда-то ползти, наверно, к Ящеру – там его явно заждались. Последний раз его пальцы царапнули пол, ноги дернулись, и бандит застыл. Вытерев меч, Слав шагнул к Скилу и протянул руку.
– Вставай, твоему сыну нужна помощь.
Трактирщик осмотрел единственным глазом трупы бандитов и залитый кровью грязный пол, и ухватившись за руку Слава, резким движением поднялся на ноги.
Из кухни выглянула испуганная кухарка. Окинув взглядом поле битвы, она всплеснула руками и выскочила на улицу, взывая о помощи. Слав в это время собирал ратный плен (воинская добыча), к нему уже перекочевали два далеко не пустых кошеля, несколько перстней, золотая цепочка и охотничий нож Хитреца вместе с посеребренным поясом. Трактирщик занимался сыном, грубого мальчишку просто стукнули плашмя мечем по голове, и он пребывал в беспамятстве. Впрочем, ничего серьезного. Скил на время оставил сына в покое и ушел на кухню. Оттуда раздавался грохот и звон разбившийся посуды. Минут через пять он вернулся с увесистым мешком, в котором было намного больше обещанного накануне.
– Держи, – протягивая мешок сказал он. – И спасибо, что вмешался, эти убивцы никого не щадили бы, я кое-что слышал о шайке Демида, ты совершил хорошее дело.
– Спасибо, – слегка поклонившись и принимая мешок с провизией, ответил Слав. – Ты дал мне приют и пищу и почти ничего не взял за это. Пожалуй, только так я смог бы тебя отблагодарить. Возьми на память обо мне, – и он протянул Скилу посеребренный пояс с охотничьим ножом, снятый с Хитреца. – Одну лошадь я заберу, вторую продай или оставь себе. И позаботься о Булане, он старый боевой конь и, пожалуй, заслужил спокойную смерть.
В это время двери распахнулись, и в трактир ворвалась толпа разгневанных селян ведомых кухаркой.
– Вот он, – указывая на Слава, заголосила баба. – Я, значит, выхожу с кухни, а он с окровавленным мечом стоит, и трупы валяются. Это он их ради денег порешил. Вчера приехал, в кошеле пусто, а теперь на поясе сразу три болтаются.
– А ну цыц, глупая женщина, – прикрикнул на нее Скил. – Парень защищался. Они первые напали, ошеломили моего сына, мне угрожали, а тут Слав входит за обещанными харчами, ну они на него бросились, а он, малый не промах, порубал их. И кошели на его поясе – честная добыча. К тому же они из шайки Демида, те, кто облавы дружинников избежали. Так что этому парню надобно спасибо сказать, что два матерых убивца к Ящеру отправились.
– Ладно, Скил, никто твоего парня хватать не собирался, – заговорил звероподобный мужик с плотницким топором в руках. – Стряпуха шум подняла, что тебя убивают, вот мы все сюда и кинулись. А тебе, парень, спасибо, что нашего трактирщика в обиду не дал. – И развернувшись, толпа вывалилась на улицу, оставив Скила и Слава наедине.
На столе заворочался сын трактирщика, он потихоньку приходил в себя, но до полного прояснения головы было еще далеко.
– Ну, прощевай, трактирщик, – набрасывая на плечи плащ, сказал седой паренек. – Спасибо за хлеб и соль, не поминай лихом. – И подняв мешок, пошел к выходу.
– Значит, не останешься? – спросил Скил, глядя на парня с грустными холодными глазами.
– Нет, у меня своя дорога, – отозвался Слав, открывая пинком дверь. – Может, еще встретимся.
– Может и встретимся, если боги позволят, – сказал трактирщик и пошел в сторону стойки.
Слав тем временем осмотрел лошадей. Одна была помоложе да посвежее, подковы в порядке, а слева к седлу приторочен небольшой мешок. Решив заглянуть в него после отъезда из веси, Слав привесил справа тот, что дал ему трактирщик, затем подошел к Булану.
– Не серчай, что оставляю тебя, старый друг, – сказал он коню, целуя его в ноздри и поглаживая гриву. – Дальние дороги для молодых. Для таких, как ты, нужен покой и отборный овес. Прощай. Скил обещал позаботиться о тебе. – И еще раз поцеловав старого коня, Слав взлетел в седло своей новой лошадки.
– Подожди, – раздался с крыльца голос Скила. – Возьми на память. Хотел сыну отдать, но он не воин – весь в мать. Меня этим луком и стрелами сам князь Рюрик наградил. Владей, знаю, что в хорошие руки отдаю. – И он протянул Славу колчан с тридцатью стрелами и композитный лук в берестяном налуче.
– И не жалко? – принимая подарок, спросил Слав.
– Для тебя – нет, для остальных пожалел бы. А теперь езжай, а то я начну умалять, чтобы ты остался, именно о таком сыне я мечтал. И если не сложишь голову, то будешь великим воином. Прощай, – и резко развернувшись, старый ратник, а теперь трактирщик, Скил пошел обратно.
Слав секунду смотрел ему вслед, прося богов наградить этого человека тем, чем он пожелает и, развернув свою лошадку, покинул весь.
Дорога петляла по засеянным полям к далекому лесу. Лошадка шла неторопливой рысью, солнце пекло, и Славу пришлось снять свой серый дорожный плащ. К полудню, когда солнце достигло зенита, поля кончились, и перед седовласым пареньком встала стена леса. Расположившись на опушке, Слав