лежит, то топорщится что.
Натянув туфли, я выбежала на улицу, оббежала дом и остановилась под окнами дяди Рудольфа. Ну уж чтобы наверняка. Огляделась: невысокая скамеечка обнаружилась поблизости. Я подтащила скамеечку к окну и закрыла ставни. Уже чувствую, как лицо растягивается в самодовольной ухмылке. Теперь уж точно не проснется.
Слезла со скамейки и плюхнулась сверху, что делать дальше было не понятно. Посмотрела на горизонт — рассвет. Ну, это уже лучше. Осталось еще часа три до завтрака, из них ближайшие часа два меня никто не хватится, потом еще часа три до приезда кареты. А на одном месте мне спокойно не сиделось, хотелось бежать… да хоть в Арени. А ведь зачем тогда в Арени, если я готова была отправится в академию пешком? Мне же можно тогда напрямик, через лес. Вот была бы у меня карта… Эх.
Я вздохнула и опустила голову на руки. Не то что Нора, Нора вон дрыхнет себе спокойно в мягкой постельке. Но каждому свое: у Норы длинная русая коса, мягкие черты лица и куча поклонников, у меня — две общипанных косички да деревянная сабля, вырезанная дядей Рудольфом. Хотя я бы не сказала, что Нора у нас кисейная найнэн, в Пустоши такие не выживают, а в нашей деревне бы и тем более. Мы уже с детства таскали ведра с водой, эх, вот бы нам хоть одного водного в деревню, такое было бы хозяйство! Да только нету в округе магов ближе чем день пути верхом, на Пустоши только ведьмы и ведьмаки живут. Зелья и проклятья это конечно хорошо, старуха Хильда нас паре научила, вот только на этих зельях урожая не вырастишь. О проклятиях я вообще молчу. В добавок деревня у нас настолько далеко в глуши, что у нас и их-то знает только старуха Хильда. Да и то всего пару. Живем как варвары, чес слово.
Я решила пробежаться до Герхарда, может, даже круг по полю дяди Рудольфа сделаю. Только лучше с этим поосторожней, а то он мне уши оторвет, если что с его почти вызревшей витной случится.
По общеизвестной версии в академию мы с Норой рвемся, чтобы научится простеньким заклинаниям стихий полезных в хозяйстве. Может даже не доучится и вернуться домой раньше чем через четыре положенных года. Я не удержалась и хмыкнула, уж не знаю, кто нам поверил, проще назвать тех, кто не поверил. То есть все. Да и так ли это важно? Не поверить то, не поверили, а спорить никто сильно не стал, только вон одного дядю Рудольфа два года убеждать пришлось. Но он скорее боится, что с сами что-нибудь случится, Арени большой город как-никак, а там нам придется остановиться на пару дней. Из Пустоши на карете в Арени, там подаем заявления и ждем ответа из академии, у них как раз новый учебный год скоро начинается, а там, если повезет конечно и нас возьмут, за студентами пришлют кареты академии. Говорят, до Красного Ущелья от Арени пол дня верхом.
— Доброе утро, Герхард, — крикнула я во всю глотку, хорошо, что еще слишком рано и меня точно никто не услышит, и со всей дури стукнула соломенный бок.
Герхард качнулся со скрипом веревки и полетел обратно на меня, только вот я уже схватила его руку, крутанула и противник был повержен, прижат к стволу дерева. Нет, ну это решительно не интересно. Я отпустила его руку и похлопала по плечу.
— Не скучай тут без меня, — сказала я чучелу. — Дядя Рудольф тебя сегодня снимет, будешь в нашей с Норой комнате жить. А то ведь отсыреешь тут совсем без меня.
Герхард не ответил, и я оставила его висеть, напоследок еще раз толкнув в соломенный бок.
— Вернусь — прокляну, — крикнула я, уже убегая, и пригрозила Герхарду пальцем. А ведь точно, приеду-то я настоящей ведьмой, такие зелья научусь варить, такие силы вызывать. Я аж подпрыгнула от нетерпения. А в голове одна мысль стучит: только бы взяли, только бы взяли.
По полям слонялась я недолго, четко направляясь к пустоши. Там и урожай ничей не пострадает и точно никого не встречу, а то двадцать лет все-таки, не солидно уже сломя голову носится. В пустошь мало кто ходит, не растет там почти нечего кроме вереска. Так цветочки на отвар да, может, и пискуна какого в котел. Ну действительно? Кто за этим полезет в пустошь на рассвете?
По пустоши, изъеденной ямами и рытвинами, я пробиралась с легкостью. Уже привычные мы. Сухой вереск, в высоту почти с меня, слегка покачивался, красное солнце поднималось все выше. Я ловко перепрыгивала с холмика на холмик и раздвигала вереск в стороны. Направляться куда-то определенно было бессмысленно и даже невозможно: пустошь, абсолютно одинаковая, простиралась куда глаза глядят. И все же, наверное, буду скучать по ней. Пустошь у нас хоть и скучная, но родная. Да и тренироваться драться мне на ней нравилось, противники правда всегда воображаемые были, но так кто же стал бы учить нэйти. Хорошо хоть дядю Рудольфа уговорила на деревянную саблю.
Прикинув время по солнцу, повернула обратно. У меня был еще час, но никуда спешить уже не хотелось. Медленно петляя через заросли, я втягивала такой знакомый аромат полевых цветов. Вздохнула. Нет, все-таки скучать буду.
Я подошла к дому и убедилась, что была
