Гаррет исчез именно в тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего. И то, что я признаю это, доказывает, как сильно он на меня влияет. Проведя рядом с ним несколько месяцев, я изменилась, и это выводит меня из себя. Раньше с одиночеством я была на «ты». Я гордилась своей стойкостью и независимостью. А сейчас я мечтаю, чтобы он оказался рядом и сказал, что все будет хорошо. Не только с этой ситуацией с отцом, но и с ужасным телефонным звонком.
Странный незнакомец позвонил за час до того, как Харпер постучалась ко мне в дверь. Низкий и тягучий баритон, который я не узнала. Он угрожал мне из-за того дурацкого письма. Из-за листка бумаги, в котором мать рассказала, как ее изнасиловал и чуть не убил человек, который был настолько влиятельным, что мог заткнуть рот любому, кто знал правду. Кроме Фрэнка. Тот все знал, но никогда никому не рассказывал. Даже мне, пока я не спросила напрямую.
После письма я начала гадать, кем на самом деле была моя мать и действительно ли ее жизнь была разрушена ночью, результатом которой стала я.
Теперь я не знаю, что делать. Просто забыть о звонке? Притвориться, что ничего не случилось? Поделиться с Харпер нельзя. О письме знают только Гаррет и Фрэнк, и я не хочу рассказывать Фрэнку о звонке. Он начнет нервничать, а я не хочу вызывать у него дополнительный стресс.
Я хочу поделиться с Гарретом, но Фрэнк сказал, что мне не стоило рассказывать Гаррету о письме. После того таинственного звонка я думаю, что Фрэнк прав. Тот, кто позвонил мне насчет письма, хочет похоронить правду. И каждый, кто знает ее, будет похоронен вместе с ней.
2
После завтрака Харпер уводит меня на прогулку по своим излюбленным бутикам, где перемеривает миллион разных шмоток. Во второй половине дня мы идем в кино, потом ужинаем в столовой. Обычно мы не проводим много времени вместе, но сегодня она старается занять меня чем угодно, лишь бы я не сидела у себя в комнате наедине с мыслями о Гаррете.
Утренний разговор сблизил нас. Забавно, как несколько фраз могут изменить отношения между людьми. Теперь я могу с уверенностью заявить, что Харпер — хороший друг, и если бы я доверилась ей, могла бы стать моей близкой подругой. Но откровенничать с людьми для меня по-прежнему тяжело. Рассказать ей о Гаррете уже было огромным прогрессом.
Вернувшись в кампус, я вижу, что машины Гаррета по-прежнему нет на парковке. Видимо, он вернулся домой, где отныне и будет жить.
— Не хочешь посмотреть телевизор?
Харпер была такой милой со мной на протяжении всего дня, хотя я уверена, что она еще расстроена после вчерашних событий. И тем не менее, вместо того, чтобы изливать душу, она делает все, лишь бы подбодрить меня и отвлечь от мыслей о Гаррете.
— Думаю, с меня на сегодня хватит. Уже поздно. Я еще хотела бы почитать. — Мы стоим в коридоре перед дверью в ее комнату.
— Уверена? Мы могли бы взять фильм в прокате.
— Харпер, знаю, ты хочешь помочь, и я очень ценю это. Этот день был потрясающий, честное слово. Было здорово выбраться из кампуса. Но у меня еще куча домашнего задания, которое надо бы сделать.
— Ну, тогда спокойной ночи. — Она обнимает меня. — Позвони, если захочешь поговорить. Или просто спускайся ко мне.
— Хорошо. — Я собираюсь уходить, но потом останавливаюсь. — Харпер?
— Да?
— Тот парень, Коул, он тебя не достоин. Ты заслуживаешь лучшего.
Она улыбается.
— Спасибо. Увидимся завтра.
Я возвращаюсь к себе и беру книгу, которую нам задали прочитать по английскому. Рядом лежит блокнот, в котором я не писала уже несколько недель. Несмотря на нашу договоренность, мы с Гарретом так и не обменялись ими. Останется ли он моим партнером по английскому, или его папочка найдет мне замену?
Проходит час. Я в двадцатый раз перечитываю один и тот же абзац. Не могу сконцентрироваться. Помимо телефона и письма, в комнате слишком много других отвлекающих факторов, которые никак не дают сосредоточиться на домашке.
После еще одного часа безуспешных попыток позаниматься я сдаюсь и ложусь спать. Лежа в кровати, я смотрю на мягкое мерцание голубых огоньков, которые подарил мне Гаррет, и глядя на них, начинаю скучать по нему еще больше.
Меня бесит то, что мне так сильно его не хватает. Я дала себе слово никогда ни к кому не привязываться и держала его до тех пор, пока не встретила Гаррета. Теперь мне понятно, почему я дала себе то обещание. Привязанность к людям причиняет одну только боль, которая становится гораздо сильнее, когда эти люди уходят. А они уходят всегда.
Я мучаюсь от бессонницы, наблюдая за мерцанием огоньков. Спустя какое-то время бросаю взгляд на часы. Два часа ночи. Чудесно. Занятия начинаются в шесть, а мне, чтобы выспаться, нужно как минимум семь часов. Я ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее. Если
