способен приготовить себе еду.
Клод. Боишься, что тебя отравят?
Франсис. Кретин! (Клод смеется.) Ну что, поможешь?
Клод. Иду. (Смотрит на часы.)Франсис. Ой! А который час?
Клод. Без пяти пять.
Франсис. Черт, надо идти.
Клод. Я как раз собирался тебе сказать.
Франсис. Люси придет, как обычно, в полшестого.
Клод. Я ее тем временем развлеку.
Франсис. Я буду в шесть.
Клод. Хорошо, хорошо!
Франсис. До скорого!
Клод. Пока!
Франсис. И без глупостей! Впрочем, я еще позвоню!
Клод. О Господи!
Франсис. Что поделаешь, ревность...
Клод. Да я скромный!
Франсис. Да уж!
Клод. С тех пор как ты здесь, неприятностей у тебя не было... Если бы мне захотелось тебе досадить, я бы предупредил ее мужа! А ты меня упрекаешь в гадостях! Я уже собирался ему позвонить!
Франсис. Ты этого не сделаешь! О том, что я тут, не должна знать ни одна живая душа!
Клод. Хорошо, хорошо! Но ты больше меня не обижай...
Франсис. За все тебе, конечно, спасибо...
Клод. Какой ты все-таки! По-прежнему меня подозреваешь!
Франсис. Хорошо. Вернусь в шесть. Видишь, я тебе доверяю.
Клод. Ладно! Беги.
Франсис. Бегу. (Натыкается на вешалку.) Проклятие!
Клод. Извини, пожалуйста... (Переставляет вешалку и провожает Франсиса до двери.) Счастливо... (Франсис возвращается.)Франсис. Только бутерброд мой не трогай, слышишь! Господи, как же я хочу есть! Какая тоска! (Выходит, продолжая ворчать.)Клод. Уф. Завтра ему бинты снимают! (Смотрит на часы.) Сейчас Люси придет... Мы останемся наедине в последний раз... Завтра, Люси, мы уже не будем так близки... наши долгие взгляды... молчаливые прикосновения... сплетенные пальцы... пять дней прикосновений... Зажигание включил... И зря Роже говорил — ничего он не заподозрил, когда я ему сегодня назначил встречу; она придет! Только я не понимаю, почему Роже ей так потакает; в конце концов, она не его подружка, а Франсиса; может, он меня боится... (Польщенный.) Кто знает, кто знает! (Идет к зеркалу.) В конце концов... (Смотрится в зеркало и грозит себе пальцем.) А вы неважно выглядите, Клод Коленвал... Ну-ка... слегка подкрепимся! (Идет и открывает шкаф.) Когда я волнуюсь, то ем за четверых... рокфор... красненькое... хлебушек. (Делает бутерброд, ест.) Ммм... (Возвращается к зеркалу.) Нет ничего прекраснее на свете... Ничего... чем свет очей Люси... чем пальчики Люси... чем язычок Люси. (Останавливается.) Стоп! Коленвал, ты ее не целовал, и незачем так нервничать. (Сам себе возражает.) А она придет? (Сам себе отвечает.) Я-то знаю, что придет, однако, во-первых, осталось полчаса, во-вторых, это не повод, и у тебя нет никаких шансов, а чтобы ее покорить, одного вечера недостаточно. (Возражая.) Еще неизвестно. (Отвечает.) Отлично известно, кретин! (Ест.) Ммм... как вкусно! (Возражает.) Все-таки надо попробовать! (Отвечает.) Но ты же с Франсисом так не поступишь? (Возражает.) Но он уехал, твой Франсис! (Отвечает.) И ты бы не постыдился занять место нашего героя? (Отвечает.) Я бы ничего не постыдился. (Пьет.) О! Сказал, как припечатал! (Встает.) Весь на нервах! (Снова пьет.) Спокойствие! У меня есть час на то, чтобы ее соблазнить; безнадежно, но... нельзя терять голову... чем бы пока заняться... (Идет к этажерке.) Книжку почитать... (Берет первую попавшуюся.) Это Франсиса... ну и ладно... (Начинает читать и подскакивает от изумления.) Что!? Рокфор и красное вино! (Смотрит обложку.) Казанова. Депутат какой-то, что ли... И при чем тут любовь? (Смотрит внимательно.) Воспоминания Джованни Джакомо Казановы. (Перечитывает.) Точно! (Встает, идет за словарем.) Каза... Казанова Джованни Джакомо. (Бормочет.) Знаменитейший из любовников! (Выпячивает грудь.) Знаток! Всемирно известный! И я встречаюсь с ним на таком же поле битвы! Без предварительной работы, без скрупулезных изысканий, без старательной подготовки я пришел к тем же выводам, что и... как его... Казанова... знаток любви! В двадцать пять лет своими собственными средствами я открыл истину, как Архимед в ванне... нет... как Архимед яйцо Христофора Колумба... нет. как Христофор Колумб в своей ванне... А черт! забыл! (Выпячивает грудь.) Конечно, рокфор не очень-то эстетичный, мокроватый немножко и носками пахнет, зато обертка серебряная! (Берет книгу.) Казанова! (Возвращается к зеркалу.) Ах, Коленвал! Казанова! Это знак! Сегодня она придет в твои объятия. (Отвечает сам себе.) А Франсис? Тем хуже для Франсиса! А Роже? Подумаешь, у него, в конце концов, нет выбора. И все-таки он ее любит, я точно знаю... и придет она из-за него... (В затруднении.) В сущности, то, что я делаю с беднягой Роже, выглядит как подлость... Я пытаюсь отнять у него Люси. (Решительно.) И между прочим, она ему не жена... Лучше следил бы за ней. И ничего такого не случилось бы... В конце концов, то, что он хочет, тоже можно назвать мерзостью! Хочет
