броды и топи в округе. Парень с малых лет служил посыльным, поэтому родную местность знал так же хорошо, как своё небольшое жилище. Пожар в груди стал утихать, и Нилус вновь прибавил ходу, заставляя свои лёгкие подавать воздух ещё интенсивнее. Ноги в мокасинах мягко ступали по ещё зелёной траве, которая только начала увядать. Совсем скоро должно показаться его селение: знакомый частокол из покосившихся брёвен, массивные ворота и Тонас, скучающий на смотровой вышке, лениво жующий соломинку или прутик. Посыльный бежал, опасаясь, что не увидит этой знакомой и по обыденному ленивой картинки. Сегодня любой, случайно забредший в эти края путник, без применения навыков следопыта безошибочно определил бы направление, в котором располагался посёлок Нила, — на него указывал упирающийся в небо чёрный столб дыма. Случилось что-то страшное. Факт этот был очевидным, и эта очевидность пугала своей неизвестностью. Дымный перст угрожающе вздымался в небо, предупреждая об опасности всех, кто мог его видеть, и привлекал внимание тех, кто надеялся поживиться на горе людей. Думать о плохом не хотелось. Парень во время бега прислушивался к стуку своего сердца, чтобы отгонять этим звуком чёрные мысли, которые стаей ворон кружили в его голове.
Нилус вновь перешёл на медленный шаг, сильнее затягивая ослабевший пояс. Ножны, скрывавшие в своих недрах короткий меч, напоминали, что он не одинок. Обоюдоострый друг мог прийти на помощь в любой момент. Он остался единственной вещью, напоминавшей Нилу об отце. Кажется, это было так давно, в другой жизни: незнакомые люди, пришедшие в дом, рыдающая мать… Если её лицо Нилус ещё помнил, то черты отца расплывались бесформенной маской. Незнакомцы принесли меч отца. Они сказали, что он погиб на войне. Казалось, что только надежда на его возвращение заставляла мать жить. Как только у неё отобрали эту надежду, она стала быстро увядать и чахнуть, за два года превратившись из красавицы в старуху. В одно осеннее утро она не проснулась, оставив Нилусу на попечение младшую сестру Зару. Неизвестно, как сложилась бы судьба двух детей, если бы дороги не привели на порог их дома Риота. Дождливым вечером он появился с просьбой о ночлеге, принеся с собой не только свежий воздух промёрзлой улицы, но и новый уклад жизни. С тех пор Риот остался с детьми, чтобы помогать им и обучать всему, что знал сам. Он был коренастым, с непропорционально длинными и мускулистыми руками. Из-за глубокого шрама лёгкая полуулыбка нашла постоянное пристанище на его мужественном скуластом лице. Уверенный взгляд и мягкая кошачья походка выдавали в нём охотника. О себе он мало что рассказывал, предпочитая отшучиваться в ответ на особо навязчивые вопросы. Случай и умение врачевать помогли Риоту развеять все подозрения у местных жителей по поводу своей персоны. Однажды старосту посёлка укусила ядовитая змея. Глава поселения уже собирался предстать пред небесными чертогами, но Риот вызвался помочь и сумел вылечить его травяными отварами и мазями своего приготовления. После этого местные жители перестали опасаться незнакомца, стерев границу, которая делит людей на достойных и не заслуживающих доверия. Понимая важность присутствия врачевателя для людей, староста позволил путнику остаться, но до конца «своим» Риот так и не стал. Люди сторонились его, как и двух угрюмых детей, в доме которых он поселился.
Ноги несли Нилуса по знакомой дороге. Вот и холм, с которого любила скатывать тряпичный мяч сестрёнка. Последний рывок, и он уже стоял на его вершине. Картина, открывшаяся юноше, была ужасна. Селения больше не было. Всё, что от него осталось, неторопливо дотлевало в гробовой тишине. Чёрные скелеты построек пригибались к земле, позволяя ветру заигрывать со струями дыма. Это выглядело пугающе, словно сама смерть пряла своё погребальное покрывало, вплетая между дымными нитями души убиенных. Нил прошёл мимо развалившегося частокола. Во многих местах он зиял брешами как рот дряхлой старухи. Кто мог это сделать? Кому и зачем это было нужно? С тех пор как человек укротил огонь, тот ни разу не вырывался из-под контроля по своей воле. Нил шёл, не чуя своих ног. Он споткнулся… Падая, успел подставить руки, чтобы смягчить удар о землю. Попытался встать, но ступня застряла между рухнувшей балкой и обгоревшим трупом. Нил отчаянно забился, как куропатка, попавшая в силки, освободившись, он резко отпрянул в сторону. Судорожно отстраняясь от пугающей находки, уткнулся спиной в преграду. Это был ещё один мертвец. Нил вскочил на ноги и выхватил меч. Руки его тряслись, а ноги, как два вековых дуба, монолитами вросли в землю, не давая двигаться. Лежащее тело не принадлежало ни одному из жителей посёлка. Раньше Нилус этого человека не видел. Да и был ли он человеком? Его одежда походила на старые истлевшие лохмотья. Гримаса ярости, застывшая на лице, добавляла схожести с разъярённым животным. Местами отслоившаяся тёмная кожа рваными пластами свисала с лица. В обугленной руке закоченевшего тела
