знал.
At last the door was quietly opened and Mrs. Davidson came out. Silence fell upon them.
Наконец дверь тихо отворилась, и миссис Дэвидсон вышла.
"I'm ready to go back now," she said.
- Теперь можно идти, - сказала она.
Her voice was hard and steady.
Ее голос был ровен и строг.
Dr. Macphail could not understand the look in her eyes.
Доктор Макфейл не понял выражения ее глаз.
Her pale face was very stern.
Ее бледное лицо было сурово.
They walked back slowly, never saying a word, and at last they came round the bend on the other side of which stood the ir house.
Они шли медленно, не нарушая молчания, и наконец приблизились к повороту, за которым находился дом Хорна.
Mrs. Davidson gave a gasp, and for moment they stopped still.
Миссис Дэвидсон ахнула, и все трое остановились как вкопанные.
An incredible sound assaulted their ears.
Их слух поразили немыслимые звуки.
The gramophone which had been silent for so long was playing, playing ragtime loud and harsh.
Граммофон, который столько времени молчал, хрипло и громко играл разухабистую песенку.
"What's that?" cried Mrs. Macphail with horror.
- Что это? - испуганно вскричала миссис Макфейл.
"Let's go on," said Mrs. Davidson.
- Идемте, - сказала миссис Дэвидсон.
They walked up the steps and entered the hall.
Они поднялись на крыльцо и вошли в переднюю.
Miss Thompson was standing at her door, chatting with a sailor.
Мисс Томпсон стояла в дверях своей комнаты, болтая с матросом.
A sudden change had taken place in her.
В ней произошла внезапная перемена.
She was no longer the cowed drudge of the last days.
Это уже не была насмерть перепуганная женщина последних дней.
She was dressed in all her finery, in her white dress, with the high shiny boots over which her fat legs bulged in their cotton stockings; her hair was elaborately arranged; and she wore that enormous hat covered with gaudy flowers.
Она облачилась в свой прежний наряд: на ней было белое платье, над лакированными сапожками нависали обтянутые бумажными чулками икры, волосы были уложены в прическу, и она надела свою огромную шляпу с яркими цветами.
Her face was painted, her eyebrows were boldly black, and her lips were scarlet.
Ее щеки были нарумянены, губы ярко накрашены, брови черны, как ночь.
She held herself erect.
Она стояла выпрямившись.
She was the flaunting quean that they had known at first.
Перед ними была прежняя наглая девка.
As they came in she broke into a loud, jeering laugh; and then, when Mrs. Davidson involuntarily stopped, she collected the spittle in her mouth and spat.
Увидев их, она громко, насмешливо захохотала, а затем, когда миссис Дэвидсон невольно остановилась, набрала слюны и сплюнула.
Mrs. Davidson cowered back, and two red spots rose suddenly to her cheeks.
Миссис Дэвидсон попятилась, и на ее щеках запылали два красных пятна.
Then, covering her face with her hands, she broke away and ran quickly up the stairs.
Потом, закрыв лицо руками, она бросилась вверх по лестнице.
Dr. Macphail was outraged.
Доктор Макфейл был возмущен.
He pushed past the woman into her room.
Оттолкнув мисс Томпсон, он вбежал в ее комнату.
"What the devil are you doing?" he cried.
- Какого черта вы себе позволяете? - закричал он.
"Stop that, damned machine."
- Остановите эту штуку.
He went up to it and tore the record off.
Он подошел к граммофону и сбросил пластинку.
She turned on him. "Say, doc, you can that stuff with me.
- А ну, лекарь, не распускай рук.
What the hell are you doin' in my room? "
Что тебе понадобилось в моей комнате?
"What do you mean?" he cried.
- То есть как? - закричал он.
"What d'you mean?"
- То есть как?
She gathered herself together.
Она подбоченилась.
No one could describe the scorn of her expression or the contemptuous hatred she put into her answer.
В ее глазах было неописуемое презрение, а в ответе - безграничная ненависть:
"You men!
- Эх вы, мужчины!
You filthy, dirty pigs!
Поганые свиньи.
You're all the same, all of you.
Все вы одинаковы.
Pigs!
Свиньи!
Pigs!"
Свиньи!
Dr. Macphail gasped.
Доктор Макфейл ахнул.
He understood.
Он понял.
