доподлинно и действительно.
You and I, Auberon Quin, have both of us throughout our lives been again and again called mad.
Нас с тобою, Оберон Квин, то и дело называли безумцами.
And we are mad. We are mad, because we are not two men but one man.
Мы и есть безумцы -- потому что нас не двое, мы с тобою один человек.
We are mad, because we are two lobes of the same brain, and that brain has been cloven in two.
А безумны мы потому, что мы -- полушария одного мозга, рассеченного надвое.
And if you ask for the proof of it, it is not hard to find.
Спросишь доказательства -- за ним недалеко ходить.
It is not merely that you, the humourist, have been in these dark days stripped of the joy of gravity.
Не в том даже дело, что ты, насмешник, был в эти тусклые годы лишен счастия быть серьезным.
It is not merely that I, the fanatic, have had to grope without humour.
И не в том, что мне, фанатику, был заказан юмор.
It is that though we seem to be opposite iii everything, we have been opposite like man and woman, aiming at the same moment at the same practical thing.
Мы с тобой, различные во всем, как мужчина и женщина, мы притязали на одно и то же.
We are the father and the mother of the Charter of the Cities."
Мы -- как отец и мать Хартии Предместий.
Quin looked down at the debris of leaves and timber, the relics of the battle and stampede, now glistening in the glowing daylight, and finally said:
Квин поглядел на груду листьев и ветвей, на поле кровавой битвы в утренних лучах, и наконец сказал:
"Yet nothing can alter the antagonism...the fact that I laughed at these things and you adored them."
-- Ничем не отменить простое противоречие: что я над этим смеялся, а ты это обожал.
Wayne's wild face flamed with something god-like, as he turned it to be struck by the sunrise.
Восторженный лик Уэйна, едва ли не богоподобный, озарил ясный рассвет.
"I know of something that will alter that antagonism, something that is outside us, something that you and I have all our lives perhaps taken too little account of.
-- Это противоречие теряется, его снимает та сила, которая вне нас и о которой мы с тобой всю жизнь мало вспоминали.
The equal and eternal human being will alter that antagonism, for the human being sees no real antagonism between laughter and respect, the human being, the common man, whom mere geniuses like you and me, can only worship like a god.
Вечный человек равен сам себе, и ему нет дела до нашего противоречия, потому что он не видит разницы между смехом и обожанием; тот человек, самый обыкновенный, перед которым гении, вроде нас с тобой, могут только пасть ниц.
When dark and dreary days come, you and I are necessary, the pure fanatic, the pure satirist.
Когда настают темные и смутные времена, мы с тобой оба необходимы -- и оголтелый фанатик, и оголтелый насмешник.
We have between us remedied a great wrong.
Мы Возместили великую порчу.
We have lifted the modern cities into that poetry which every one who knows mankind knows to be immeasurably more common than the commonplace.
Мы подарили нынешним городам ту поэзию повседневности, без которой жизнь теряет сама себя.
But in healthy people there is no war between us.
Для нормальных людей нет между нами противоречия.
We are but the two lobes of the brain of a ploughman.
Мы -- два полушария мозга простого пахаря.
Laughter and love are everywhere.
Насмешка и любовь неразличимы.
The cathedrals, built in the ages that loved God, are full of blasphemous grotesques.
Храмы, воздвигнутые в боголюбивые века, украшены богохульными изваяниями.
The mother laughs continually at the child, the lover laughs continually at the lover, the wife at the husband, the friend at the friend.
Мать все время смеется над своим ребенком, влюбленный смеется над любимой, жена над мужем, друг -- над другом.
Auberon Quin, we have been too long separated, let us go out together.
Оберон Квин, мы слишком долго жили порознь: давай объединимся.
You have a halberd and I a sword, let us start our wanderings over the world.
У тебя есть алебарда, я найду меч — пойдем же по миру.
For we are its two essentials.
Пойдем, без нас ему жизни нет.
Come, it is already day."
Идем, уже рассветает.
In the blank white light Auberon hesitated a moment.
И Оберон замер, осиянный трепетным светом дня.
Then he made the formal salute with his halberd, and they went away together into the unknown world. THE END.
Потом отсалютовал алебардой, и они пошли бок о бок в неведомый мир, в незнаемые края.
