касающийся времени возникновения Евангелия. Текст как целое носит отпечаток особой ситуации и традиционалистского богословия евангелиста, который написал свою книгу относительно поздно, приблизительно между 90 и 100 годами по P. X. на юге Сирии или в той части Палестины, что примыкает к Сирии. Мф 23 показывает, что автору уже известны постановления школы равви Гамалиила II, принятые в Явне (Ямнии) и приведшие к новому конституированию палестинского иудейства {9}. Это позволяет достаточно точно определить историческую ситуацию первого Евангелия. Оно написано существенно позже Мк и Лк, причем автору известны оба предыдущих. Анализ этой исторической ситуации не позволяет датировать Евангелие ранней эпохой. Богословский язык наиболее полно разработан и отрефлектирован по сравнению с двумя другими синоптиками. Автор Евангелия был мыслителем, создавшим впечатляющее богословие, и влияние его на древнюю церковь вполне сопоставимо с влиянием Павла и Иоанна. Из всего этого следует, что анонимный автор видит в Петре уникальный для него авторитет прошлого, который принял мученическую смерть приблизительно поколением раньше в Риме, предположительно, в связи с Нероновым гонением {10}. Согласно Тациту, тогда было жестоко казнено «огромное множество людей» (multitude ingens) {11}. Это сообщение, возможно, несколько преувеличено, но речь идет определенно, о массовой казни христиан в I веке. Слова о «вратах ада» {12}, которые «не одолеют» церкви Христовой {13}, воздвигнутой на камне (скале) Петре, несмотря на то что сам человек-скала принял мученическую смерть, напоминают именно об этом жестоком гонении. Но одновременно подразумеваются и современные, и еще предстоящие в будущем гонения, которых ожидали в связи с приходом Антихриста {14}. Поскольку Создатель церкви воскрес из мертвых и тем сломил силу смерти, то и Его церковь, построенная на скале Петре, сильнее всех сил смерти. Ситуация, в которой находилась церковь, осложнилась в конце правления Домициана по сравнению с имевшей место прежде при династии Флавиев {15}. Также и слова о несении креста, взятые Мф 16:24 из Мк 8:34, возможно, указывают косвенным образом на Нероново гонение, в связи с которым мы впервые слышим о распятии христиан. По преданию, тогда был распят и Петр {16}. Господь, воздвигающий на скале Петре свою церковь, непобедимую невзирая на все грядущие страдания, есть Тот же, кто заверяет учеников в конце Евангелия: «Я с вами во все дни до скончания века», то есть до парусии {17}.
3. Слова Иисуса о «человеке-скале», которые представляют собой своего рода перипетию вместе с первым предсказанием о страстях, подчеркнуто резко контрастирующим с ними {18}, уникальны для Нового Завета. Нигде больше никто из учеников Иисуса не получает такого отличия, как мы видим это уже в словах «блажен ты», обращенных к нему одному. Ближе всего к этому загадочный любимый ученик Евангелия от Иоанна, который некоторым образом конкурирует с Петром в близости к Иисусу, однако и этому идеальному ученику не выпадает на долю такой уникальной сотериологической функции, какую Христос у Матфея обещает «человеку-скале». Более того, и в Ин 21:15–17 не любимому ученику, а Петру трижды дается поручение «Паси агнцев Моих», то есть и в Ин Воскресший присваивает Петру выдающуюся роль постоянного руководителя церкви, которая останется за ним до его мученической смерти {19}. Таким образом, даже в четвертом Евангелии особый авторитет Петра не подвергается сомнению.
Ближайшая параллель к этому особенному обещанию Иисуса Петру в середине первого Евангелия обнаруживается в апокрифическом евангелии II века, «сокрытых словах» Иисуса, которые «записал Дидим (Близнец) Иуда Фома». Там в логии 12 сказано:
Ученики сказали Иисусу: мы знаем, что ты уйдешь от нас. Кто тот, который будет (тогда) большим над нами? Иисус же сказал им: Откуда бы вы ни пришли, вы пойдете к Иакову Праведному, ради которого возникли небо и земля{20}.
Таким образом, Иакову, брату Иисуса, получившему прозвание «Праведный», здесь дается обещание, что он будет руководителем общины учеников. Обоснование, однако, совершенно иное: в отличие от слов, сказанных Петру, обоснование носит не христологический и не эсхатологический, а космологический характер; оно соответствует еврейскому идеалу совершенного праведника. Как сказано в монографии Р. Маха, сохраняющей по сей день основополагающее значение: «Все мироздание (…) подчинено Цадику (Праведному) и служит ему» {21}. Здесь
