развода и после. Карен даже иногда ревновала, потому что когда они ругались, то могли по часу никого вокруг не замечать. И да. Я тоже замечала, что между ними до сих пор есть притяжение. Но если бы меня спросили, хотела бы я увидеть своих родителей снова вместе, я бы однозначно сказала бы что нет. Когда они были вместе, такое было постоянно — ссоры, крики, ругань. И как бы я не любила папу, он никогда не был парой для мамы — он простой механик, а она юрист, даже будучи беременной, она смогла окончить школу с отличием. Папе дали диплом, лишь потому, что он играл во все спортивные игры в школе. Я иногда сомневалась, умеет ли он толком писать, так как всяких разных наград и кубков у него было больше чем дырявых носков. Да и писем он мне тоже не писал. В е-мейлах всегда бывали лишь смайлики и короткие слова, сокращения. Карен ему в этом плане подходила — в последний раз, когда я у них была, она рыдала над индийским кино. Над кино без субтитров. Я готова была всплакнуть возле нее, только из-за одной той мысли, что вероятнее всего быть Джонни идиотом. У меня хотя бы мама была умной, а у него сразу же два неука в доме. Да, зато их два, а у меня одна мама. Идиотам везет.
— Ну что ж… раз вы так решили…
Я решила немного подействовать на нервы обоим родителям.
Папа тут же всполошился:
— Ну что ты, если у тебя свои планы…
Угу. А как же! Толпы поклонников, стая преданных друзей, которые без меня с места не сдвинутся, и что там еще у популярных детей? Короны раскиданы по комнате, розовые обои, первый секс в 14…ничего из перечисленного у меня не было.
— Да нет, я приеду.
Какие у меня могут быть планы? Все мои друзья вместе со своими родителям едут в горы кататься на лыжах — я помнила, что когда-то и у нас такая традиция была. Но я о ней лишь помнила, но не ощущала тех впечатлений уже очень давно. Видеть, как Карен стоит на лыжах, было выше моего терпения — я просто начинала смеяться и не могла остановиться. Папа злился, Карен плакала — меня отправляли домой. Так было три раза. И больше отец такие вылазки не организовывал. Ребенком я была еще тем подарочком!
А с мамой ехать в горы бывало и еще хуже. С нами обязательно ехали ее подруги — три Разведенных ведьмы, как называл их отец. И зачастую одна из них имела при себе такую бутылочку, в которой у нее было мартини. Она напивалась, и мама с подругой отвозили ее в домик. Вот это была картина — ее как мумию тащили за руки, и она лишь держала лыжни ровно. Кошмар. А я оставалась кататься одна, смущенная, да еще наблюдала за счастливыми семьями или веселыми компаниями друзей. Половина из них были мои одноклассники, соседи, знакомые или даже мои друзья — но меня с ними хоть и пускали, я все равно уже ничего не хотела. Так надоело из года в год проживать все одно и то же. Раз в год мы ехали с отцом и Карен, и раз в год с Разведенными ведьмами во главе с моей мамой. Так надоело!!!
— Тогда до пятницы, Котенок!
— До пятницы, — согласилась я, и поставила трубку.
— Ну? — мама смотрела на меня внимательно, сложа руки на груди. — Что вы с ним договорились?
— Да. Я в пятницу еду к нему.
— Чудненько!
— Не то слово, — я попыталась выказать такой же ажиотаж. Но не получалось. Почему у меня такое ощущение, что от меня избавляются, и что мама променяла меня на компанию двух полупьяных бабенок? Наверное, потому что так оно и было!
— Ну не надо делать вид, что тебе не нравиться такая идея. Чтобы я там не говорила о Дике, он тебя любит. Даже та маленькая шваль тебя любит, и малыш…
Мама имела много эпитетов для Карен, но никогда ни как не обзывала малыша. Ей очень нравился Джонни, и я подозревала она не оставляет надежд иметь себе такого же. А почему бы и нет. Ей еще не было 33, или уже было. Но это не важно — важно то, что она все еще могла иметь детей. Но у нее не было мужчины, и вот это ее просто убивало. Да и меня тоже — я как бы сказать, была из тех девушек, у которых мало кавалеров. Их у меня было несколько и то почти все они были еще в младшей школе. А тот один, с которым я уже начала встречаться в старших классах недавно уехал. Это не было для меня моментом страдания, как оказалось, я почти ничего к нему не чувствовала, но Кевин был очень красивым и пользовался популярностью. И хоть убей, я так до сих пор не поняла, почему он вообще выбрал меня из толпы наших местных красавиц. Странно, что я раньше не уделяла этому вопросу должное внимание — а и правда почему?
— Ладно, мама, неважно, я ведь согласилась поехать!
Мама подошла ко мне ближе, чтобы как всегда занудно поправить воротник рубашки и ремень.
— Только я тебя прошу, не поддавайся на их просьбы остаться на Рождество, ты ведь знаешь….
— Что их там много, а ты одна… — закончила я за нее. Как же мама умела мной манипулировать. Давить на жалость! Это напрягало. На то она и адвокат!
— Спасибо, я знаю, что ты меня понимаешь!
Я терпеливо вздохнула, и наконец, мама поняла, что пора меня отпускать в школу.
С каким облегчением я поняла, что утро
