зря расстраивать маму? Все равно она ничем не сможет помочь, а переживать будет. Тем более одежды, по мнению Гермионы, у нее было вполне достаточно. А вот книг много не бывает.
— Зайдем, — вздохнула женщина. Она, конечно, была рада, что у них с Дэном такая не по годам развитая дочь. И что она любит читать. Вот только ей хотелось бы, чтобы дочка иногда играла со сверстниками или увлекалась чем — то, кроме книг.
Так что теперь Гермиона спешила за мамой к отделу верхней одежды. Руку приятно оттягивал пакет с купленными книгами. Мама даже не пыталась его отнять — понимала, что бесполезно. Книг, конечно, купили меньше, чем хотелось бы. Но эта энциклопедия кошачьих, где в первом томе рассказывалось о диких кошках, а во втором — о разных породах домашних котов, выглядела очень увлекательной. Хотелось остановиться на минутку и заглянуть в нее хоть одним глазком. Вот только время поджимало. Гермиона с тоской взглянула на пакет с книгами. Может она сможет хотя бы заглянуть в оглавление? Глянув на немного вырвавшуюся вперед мать, девочка решилась и потянула книгу из пакета. Она только быстро просмотрит оглавление и все. Ведь дальше придется терпеть скучную примерку одежды. А потом еще домой добираться.
Внезапно земля ушла у Гермионы из — под ног. Лестницу — то она и не заметила. Расширенными от ужаса глазами смотрела Гермиона на медленно, как будто в замедленной съемке, приближающиеся ступени лестницы. Книги летели где — то впереди.
— Мама очень расстроится, — подумала Гермиона. А потом потеряла сознание от удара.
***
Тьма. Вечная, неизменная и, в тоже время, изменяющаяся каждую секунду. Тьма, в которой ты, казалось бы, не видишь ничего. Но смотришь сквозь тысячи миль. Невообразимая пустота. Но где — то на грани восприятия ощущается присутствие чего — то невообразимого. Каких — то сущностей, настолько огромных и непознаваемых, что ты ощущаешь себя песчинкой перед звездой.
Мимолетный взгляд такой сущности, и ты чувствуешь себя амебой на предметном стекле микроскопа. Тебя видят насквозь и понимают о тебе все.
А потом незримый толчок, и ты проваливаешься куда — то. Краем меркнущего сознания ты улавливаешь отголоски непонятных, чуждых эмоций. Среди которых чувствуется… Легкий интерес? Ирония? Насмешка? Кто знает?
Часть 1
Глава 1
Девочку будит противный писк дешевого китайского будильника. Стоп. Не было у нее никогда никаких китайских будильников. А был вполне обычный, механический. И он не пищал, а звенел. Да и сейчас это никакой не будильник пищит. Мысли путаются, голова раскалывается. И рука онемела.
Девочка открывает глаза, и не понимает, где она. Взгляд упирается в белый потолок. Писк раздается справа. Не такой уж он противный. И довольно тихий. Девочка скашивает взгляд и старается повернуть голову на звук. Это ей удается, и она видит провода, непонятную аппаратуру, которая перемигивается огоньками и пищит. В поле зрения есть так же и серая дверь. Дверь открывается, и в нее входит женщина в белом халате.
Больница. Она в больнице. Силы покидают девочку, и она проваливается в сон.
Следующее пробуждение не такое болезненное. В палате слышны тихие голоса.
— Мистер и миссис Грейнджер, Вам стоит немного успокоиться. Может быть, налить вам воды? — пожилой доктор с пышными усами разговаривает с парой средних лет.
Невысокая, хрупкая шатенка и хорошо сложенный мужчина отрицательно качают головами.
— Нет, спасибо, доктор. Как она?
— Она пришла в себя. Это хороший признак. Показатели жизнедеятельности стабильны. У нас есть повод для оптимизма.
В этот момент женщина смотрит на девочку и встречает ответный взгляд. Она тут же бросается к постели больной.
— Гермиона! Доченька! Как же ты нас напугала. Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? — из покрасневших глаз миссис Грейнджер катятся слезы.
Девочка молчит, задумавшись. Гермиона — это она? Видимо да, женщина выглядит уверенной. Внезапно в сознании девочки вспыхивают яркие образы. Просторный дом из красного кирпича. Родители. Книжные полки. Школа. Глупые одноклассники. Испорченное пальто. Магазин, лестница. Удар и темнота. Она — Гермиона. И это плачет ее мама:
— Милая, ответь что — нибудь!
— Со мной все в порядке, мама. Только голова немного болит, — По правде, голова у Гермионы раскалывается.
Эмма Грейнджер улыбается сквозь слезы:
— Теперь все будет хорошо. Скоро поправишься.
К разговору присоединяется отец Гермионы. Но вскоре доктор выгоняет всех из палаты, мотивируя тем, что девочке нужен покой.
Гермионе жаль расставаться с родителями. Но она рада наступившей тишине и возможности подумать. Потому что она не уверена в том, что она — это она.
Гермиона чувствует себя странно. Она помнит свою жизнь, но, кажется, она помнит что — то еще. Вновь в мозгу взрывается вихрь образов. И их гораздо, гораздо больше, чем в первый раз.
