случаются раз в жизни. Не чаще. И надеяться на них не надо.
— Я понимаю, — тихо сказал Сережа. — Ну и что же? Мне и одного хватит на всю жизнь.
— Тебе… А другим?
— Другим?
— Да. А как же… Ты сейчас рад, спокоен даже. А кто-то в этот миг зовет на помощь. Ты думаешь, всадники спешат туда?
— А что же делать?
— Будь всадником сам. Не обязательно на коне и в шапке со звездой, не в этом главное.
— Я понимаю, — опять сказал Сережа.
По берегам начинался город: с цветными неоновыми вывесками на магазинах, с яркими вспышками электросварки, с желтыми квадратиками окон. С тихой музыкой репродукторов. Мотор заработал тише. Стало слышно, как по-ребячьи сопит на свернутом брезенте Нок, слопавший два корабельных ужина.
— Почти приехали, — заметил Алексей Борисович.
Сережа сказал:
— Всадникам, наверно, тоже приходится нелегко.
— Конечно. А ты испугался?
— Нисколечко. Просто я вспомнил. В прошлом году один тип у нас во дворе хотел кошку повесить. Говорил, что бродячая. А она даже не бродячая была, а просто заблудилась. Мы с ребятами вырвали и убежали. А потом нас все соседи ругали. Говорили: со взрослыми спорить не полагается.
— Ну, что ж… Конечно, не полагается, Только разве всегда знаешь, что полагается, а что нет? Мне, наверно, по всем правилам полагалось отправить тебя в лагерь, а не подымать по тревоге кавалеристов. Но ты ждал всадников…
— Вы говорите, что другие ждут тоже.
— Да.
— А как узнать? Как всадник услышит, что его зовут?
— Учись… — откликнулся Алексей Борисович. — Слушай, смотри.
Катер заглушил мотор и по инерции подходил к пирсу Там, под яркой лампочкой, сидел маленький мальчик-рыболов.
— Эй, пацан, ноги береги! — закричал выскочивший на палубу Витя-моторист.
Мальчик вскочил, взметнув длинную удочку.
Стало совсем тихо, только журчала у борта вода.
В этой тишине Сережа негромко сказал:
— Я постараюсь.
