четырнадцать, то есть она была почти взрослой, старше всех остальных детей в доме. И в их глазах она выглядела крайне утонченной особой. Большей частью она жила «в городе» (подразумевался, разумеется, Лондон). Там у нее имелась своя лошадь, о чем мальчишки Остин не могли и мечтать, а когда Бетси не ездила верхом, то добиралась куда нужно не пешком, а в материнской карете. Она учила французский; в десять лет уже играла в детском спектакле; у нее имелся клавесин и четыре нити жемчуга — недавний подарок отца. Джеймс, Эдвард и даже четырехлетний Генри смотрели на кузину с восторгом.
Когда детям было позволено зайти в спальню к матери, они увидели круглолицую малышку с пухлыми щечками и черными глазками. Все согласились, что больше всего она похожа на Генри, — он когда-то был таким же крупным и миловидным младенцем. Миссис Остин кормила дочь грудью, как и всех своих детей. О том, чтобы выйти из дому, она пока и не помышляла. Да и продолжающаяся «сибирская» зима не прибавляла ей решимости, а когда в феврале началась оттепель, потоки воды и слякоть тоже удерживали ее в доме. Так что малышка провела три месяца в уюте материнской спальни, наслаждаясь вниманием, которое не надо было ни с кем делить.
Зима все-таки закончилась, тетя Филадельфия и Бетси уехали, и миссис Остин опять взяла все домашние хлопоты в свои руки. Утро 5 апреля выдалось пасмурным, но потом наконец выглянуло солнце. Маленькую Джейн завернули в несколько шалей, ее мать надела свою ротонду, поверх тоже замоталась шалью, и все семейство проследовало по дорожке к старой церкви, где на кладбище рос тис, в дупле которого хранили ключ, висели старинные колокола, а стрельчатую арку портала украшали две высеченные из камня головки, мужская и женская. Состоялось официальное крещение. Одной крестной матерью стала тетка мистера Остина из Кента, другой — кузина миссис Остин из Оксфордшира (обеих крестных звали Джейн), а крестным отцом — священник, женатый еще на одной кузине миссис Остин и живущий в Суррее. Вряд ли кто-либо из них проделал неблизкий путь, чтобы присутствовать на церемонии; произносить за крестных положенные слова было обычным делом. В дальнейшем ни один из них ничего не сделал для своей крестницы, и все же они — важная часть биографии Джейн Остин, свидетельство того, что на юге Англии у нее были обширные родственные связи.
Разбираться, что и как на самом деле произошло в ее жизни, не так-то просто. Она не оставила своего жизнеописания и не вела дневников, а может, они не сохранились. Ее сестра уничтожила почти все находившиеся у нее письма, племянница поступила так же с теми, которые сохранил один из братьев, так что остались лишь немногие, уцелевшие в других местах. Их всего 160, ни одно не относится ко временам ее детства; самое раннее из них она написала в возрасте двадцати лет. Первая биографическая запись появилась уже после ее смерти, и автор, ее брат Генри, отмечает, что жизнь его сестры «была крайне скудна событиями». После этого последовало полувековое молчание, а потом появились воспоминания ее племянника Джеймса Эдварда Остина-Ли. Он согласен с Генри: «Жизнь ее была на удивление бедна событиями: никакие перемены и драмы не нарушали ее ровного течения». Так и возникло представление, будто Джейн Остин прожила почти бессобытийную жизнь. Да, если сравнивать, например, с Чарльзом Диккенсом или с ее современницей Мэри Уолстонкрафт, Джейн Остин жила спокойно и неприметно. Ее отец не избивал ее мать; ей не пришлось в двенадцать лет работать на гуталиновой фабрике; однако, если взглянуть попристальнее, жизнь в доме священника вовсе не была безмятежной. Она была заполнена всевозможными событиями, драмами и даже трагедиями, которые оставили на душе писательницы следы столь же несмываемые, что и любая фабрика. Какие именно это были следы, выяснилось позднее; как выяснилось и то, что она сумела преодолеть детские травмы и поставить их на службу своему искусству.
Мистер и миссис Остин надеялись, что это их последний ребенок. У сестры миссис Остин Джейн Купер детей было двое, и «она уже давно не рожает, значит уже и не будет», — заключила миссис Остин в одном из своих писем[2]. (Правда, ее сестра Джейн вышла замуж тридцати двух лет, к тому же за сорокалетнего господина.) Однако, судя по всему, с точки зрения миссис Остин, тут было чему позавидовать. Финансовое положение Остинов оставляло желать лучшего. Джордж Остин был по уши в долгах, он занимал деньги у всех, в том числе и у мужа той же Джейн Купер. Он был должен брату миссис Остин Джеймсу Ли-Перро, своей собственной сестре Филадельфии Хэнкок и, отдельно от нее, ее мужу. Годовой доход мистера Остина, который складывался из десятины со Стивентона и соседней с ним деревни Дин, составлял всего лишь около двухсот десяти фунтов. Продажа продуктов с его фермы приносила, конечно, дополнительные средства, но и их не хватало, чтобы сводить концы с концами[3]. За три года до рождения
