постоянно намекая, что их противники держатся этих мнений ради каких-либо корыстных целей. Духовные конгрегации, о распущении которых шла речь, обвинялись в самых невероятных преступлениях, в том, что они эксплуатируют призреваемых старух, насилуют воспитываемых девушек и т. д. Клерикалы не оставались в долгу. Правда, они охотно допускали, что их противники искренно исповедуют свои «безбожные мнения», но зато обвиняли их в таких пороках, в таком поведении, что седеньких гг. депутатов радикальной партии надо было счесть прямо жителями Содома и Гоморры. Не щадили ни самого Комба, ни даже его детей. Сына его упорно обвиняли в вопиющем взяточничестве. Старик Комб, после одного из оскорблений, даже замахнулся на говорившего депутата кулаком.
Далеко нельзя сказать, чтобы страна сочувствовала реформам своего правительства. Даже в самом Париже у клерикалов десятки тысяч сторонников. В честь изгоняемых конгрегантов устраивались шумные манифестации. Борьба вносилась в кафе и в театры. На представлении новой пьесы Октава Мирбо «Les affaires sont les affaires»[3] зрительный зал делился на две партии: одна рукоплескала антиклерикальным выходка Леша, другая свистала им и покрывала рукоплесканиями реплики старого аристократа, маркиза де Порселэ. В церквах много раз доходило до драки между сторонниками двух партий. При закрытии различных, отныне запрещённых учреждений, принадлежавшим конгрегациям, приходилось пускать в ход военную силу. Ожидаются и прямые народные восстания в защиту гонимого духовенства. В «мужском паломничестве» в Лурд приняли участие бесконечные толпы верных, наводнившие и затопившие маленький городок в Пиринеях.
Не очень прочно и положение Комба с его партией в самой палате. Большинство, которым он располагает, ничтожно и составляется каждый раз искусственно. Победа по вопросу о конгрегациях зависела от того, чью сторону займёт одна из самых маленьких групп в палате – Union democratique[4]. Она нередко рукоплескала ораторам оппозиции. Если бы она подала голос против закона о конгрегациях, закон не прошёл бы. Фактически в руках этой небольшой кучки лиц было всё решение вопроса. Её вождь, Этьенн, посетил Комба и предложил ему компромисс: его группа поддержит министерство, если оно взамен того не будет препятствовать изгнанным конгрегациям продолжать своё дело в колониях. Комб принужден был уступить. При самом голосовании ходатайств конгрегации правительство имело на своей стороне очень небольшое большинство. Первая группа ходатайств была отвергнута 300 голосов против 257. Когда крайняя левая потребовала, чтобы правительство довело своё дело до конца и внесло бы в палату закон об отделении церкви от государства, – Комб не решился на это, хотя и заявил себя сторонником отделения. Он не понадеялся на силы своей партии.
Предложение было внесено социалистами и отвергнуто большинством 265 голосов против 240. В числе большинства голосовали 39 депутатов правительственной партии. Раскол проникает даже в самый кабинет. По очень существенным вопросам религиозной политики с Комбом не согласны министры Шомье и Делькассе.
Возможно, что теперешний кабинет так и не разрешит задачи. В очень многом он идёт против воли французского народа. По самому ничтожному поводу Комб может остаться в меньшинстве и принужден будет уступить власть своим соперникам. Но ход истории за его начинания. Отделение церкви от государства – историческая необходимость. Светская государственность должна восторжествовать до конца. И это будет началом истинного возрождения для церкви. Силы вернутся ей только тогда, когда она перестанет влачить то униженное положение, в котором находится теперь. Пшеничное зерно не оживёт, если не умрёт.
