за грудь. Так мы стояли впятером и хохотали. Наверно, со стороны мы действительно были похожи на сумасшедших. Мы расплескали коньяк. И когда собрались выпить, благородного напитка осталось совсем на донышке.
Мы выпили. И вдруг зажужжал поставленный на автомат факс.
— Кого это черт несет? — сказали мы.
Коля встал, оторвал полоску бумаги с текстом по-английски. Он долго морщил лоб, шевелил губами и, наконец, прочитал:
— Дорогие друзья, рады сообщить вам, что Шведская ассоциация независимой прессы планирует в самое ближайшее время осуществить новый проект. Он именуется Международная школа журналистских расследований… учитывая высокую репутацию вашего Агентства… огромный накопленный вами опыт журналистских расследований…— Коля прекратил читать, обвел нас всех растерянным взглядом.
— Читай дальше, — сказал я.
Коля уткнулся взглядом в бумагу:
— Для реализации проекта, рассчитанного на один год, требуются как минимум четыре журналиста-расследователя… Если вас, господа, заинтересует наше предложение, мы просим дать огвет на факс… Президент Шведской ассоциации независимой прессы Ханс Энгстремер.
Агеева налила себе коньяку, быстро хлопнула и сказала на выдохе:
— Ну вы, блин, даете, господин Энгстремер… А че мы ему будем отвечать? Надо, я думаю, соглашаться. Подзаработаем — так, может, Князю сумеем помочь с лекарствами. Да и Нонке тоже… Надо соглашаться.
А я сказал:
— Мариша, куда вы гоните? Господину Энгстремеру мы ответим завтра. А сегодня мы гуляем… Мы еще канкан будем плясать! Наливай, Родя!
Родя налил. Я вздохнул и подумал: мы еще вернемся. Мы пройдем по площадям под барабанный бой и с развернутыми знаменами. Я собрался толкануть речугу, но Коля спросил под руку:
— Послушай, шеф… а на какую-такую парадоксальную мысль тебя натолкнул этот шизофреник?
— Интересно?
— Интересно.
— «Золотая пуля» — FOREVER!
