масштабную девальвацию. Дефицит национального капитала, избыточная зависимость от внешнего финансирования вызвали к жизни тему деофшоризации, но она слабо поддерживалась бизнесом. После введения финансовых санкций мы уже наблюдаем значимый приток капитала в страну. Очевидно, что возврат капиталов на родину будет только набирать силу (как это, кстати, было и в 2003 году). Развитие внутреннего производства, в том числе на базе западных технологий, наталкивалось на слабую заинтересованность иностранных партнеров в локализации сопутствующих производств. Сейчас в этом нет проблемы — западные компании сами заинтересованы в локализации, поскольку это может оказаться единственным способом сохранить за собой российский рынок. Таким образом, мы видим усиление всех трех трендов, обычно способствующих росту эффективности национального хозяйства: девальвация, приток капитала и ускоренная локализация производств. Причем эти тренды возникают во вполне зрелой экономике с большим количеством опытных и эффективных хозяйствующих субъектов. Маловероятно, что эта ситуация не выстрелит.
Денежная политика
Скептики скажут, что при такой денежной политике, как у нас сейчас, никакой рост невозможен в принципе. Действительно, темпы роста денежной массы последние годы выглядят удручающе (см.
график 2
), а стоимость кредитов и регулярное повышение ставки рефинансирования кажутся запретительными для роста. Однако с тех пор, как существует в теории сама тема денежного рынка, споры о том, что первично, спрос на деньги или предложение денег, не прекращаются. Либералы утверждают, что все дело в спросе на деньги, иначе говоря, наличии на рынке таких проектов, под которые легко и приятно давать финансирование. Пока их нет, количество денег в обращении расти не может. Консерваторы утверждают, что первично предложение денег, поэтому денежные власти должны напрячься и придумать что-то, чтобы деньги выдавались с легкостью под то, что на рынке есть, закрывая глаза на риски. Победа либералов ведет к стагнации, победа консерваторов — к инфляции. Эффективная денежная политика складывается как компромисс. Но — и это важно — компромисс возможен лишь тогда, когда на рынке все-таки есть достаточная масса хороших проектов. Сегодня, если верен посыл, что действует триада девальвация—деофшоризация—локализация, такой момент наступает. Однако очень важно, чтобы и ЦБ, и Минфин увидели этот момент и начали подыгрывать обстоятельствам.
На наш взгляд, важнейший шаг, который должны сделать денежные власти в нынешних благоприятных для роста условиях, — задуматься о дифференциации своей денежной политики, о создании институтов и инструментов, которые способны насытить деньгами разные сектора с разными целями, сроками реализации проектов, доходностью, масштабами. Универсальных методов, будь то идеальная ставка рефинансирования или очень большой и правильно распределяемый Фонд национального благосостояния, не существует. Сложная экономика требует сложной структуры финансового рынка.
Слегка отступая назад, мы можем предложить несколько схематичный взгляд на этапы, которые прошла российская экономика, и на особенности денежной системы, которые в эти периоды складывались.
Первый этап — 1991–1998 годы, фактически колониальная экономика, или «доэкономика». Она характеризовалась дефицитным бюджетом, большим внешним государственным долгом, крайне низкой монетизацией, очень высокой ценой денег, низким спросом на них.
Второй этап — постколониальная экономика, 1999–2008 годы. Здесь уже другая система: профицитный бюджет, очень низкий внешний госдолг, растущая монетизация, высокий спрос на деньги при их высокой стоимости, короткие сроки кредитования, большой частный внешний долг. Главная особенность этого этапа — большая зависимость развития от доступа к внешним рынкам капитала.
Теперь должен наступить новый этап — самостоятельная экономика. Для нее характерны другие признаки финансовой системы: слегка дефицитный бюджет, финансируемый на внутреннем рынке, относительно небольшой внешний долг как государства, так и частных компаний, формирование рынка длинных денег, низкие процентные ставки. Обеспечить это может сложная структура финансового рынка. Вопрос: как определить ее контуры, какие институты строить?
На наш взгляд, надо отталкиваться от тех больших зон развития, которые сегодня готовы расти, готовы предъявить качественный спрос на деньги. Но качество этого спроса не может быть одинаковым для газопровода «Сила Сибири», региональной трассы и фабрики по производству обуви. А нам нужно и то, и то, и то. Поэтому логично создавать финансовые институты и механизмы под каждую группу.
Сегодня все уперлись в Фонд национального благосостояния. Он, дескать, должен компенсировать закрытие для нас внешних рынков. Но он не может все компенсировать. Два мегапроекта съедают почти треть фонда. Но он и создан для стратегических проектов. Не надо его
