неудачной кражи со взломом копы дышали ему в затылок. Честно говоря, это была не совсем его вина. Единственная вина Феликса заключалась в том, что он нарушил свое первое правило и взял напарника.
Он сделал плохой выбор, потому что напарник нарушил его второе незыблемое правило: никогда не красть то, что хорошо лежит. Алчность ослепила старого Две Пинты, вздохнул Феликс, входя в каюту Уайли. О чем думал этот человек, схватив жирными лапами ожерелье из бриллиантов и сапфиров? А потом выпил свои всегдашние две пинты светлого пива и начал хвастаться добычей направо и налево?
Ну что ж, теперь пусть хвастается в тюрьме. Хотя там не будет светлого пива, заставившего этого идиота распустить язык. Тем более что этот поганый ублюдок распелся как канарейка и назвал копам имя напарника. В результате Феликсу пришлось отправиться в морское путешествие. А где лучше всего затеряться, как не на пароходе, больше напоминающем огромный город?
Война в Европе и рыскающие по морям немцы могли испортить приятное плавание, но эта угроза казалась Феликсу далекой и туманной. Нью-йоркская полиция и возможность надолго угодить за решетку были куда ближе и конкретнее.
Кроме того, он не верил, что такой большой пароход, как «Лузитания», стал бы пересекать океан, если бы угроза была реальной. Ведь на его борту столько богатых людей. В конце концов, это пассажирское судно. Наверняка у немцев есть более важные дела, чем охота за роскошным лайнером, на котором плывет много граждан Америки.
Феликсу повезло. Он сумел купить билет и затеряться среди пассажиров, хотя копы были от него буквально в двух шагах. Но удирать пришлось во все лопатки. Да еще и отдать за билет почти все, что у него было;
Похоже, пришло время позолотить пилюлю. Недаром он плыл на таком богатом, роскошном пароходе, битком набитом богатыми, роскошными людьми. Конечно, лучше всего было бы разжиться наличными. Потому что наличные никогда не бывают не того цвета или не того размера.
Оказавшись в каюте, Феликс тихонько присвистнул. «Вот бы и мне путешествовать так», – на мгновение подумал он. О дизайне и архитектуре он знал меньше, чем блоха знает о собачьих галетах. Но развернуться тут было можно. Размеры гостиной превышали размеры всей его каюты третьего класса, а спальня была настоящим чудом.
Тот, кто здесь спал, не имел представления о тесноте, темноте и запахах, царивших в третьем классе. Но осуждать этих людей Феликс не собирался. В конце концов, если бы не было богатых, у кого бы он стал красть?
Впрочем, долго стоять с открытым ртом и мечтать он не собирался тоже. Было уже почти три часа, и, если в семействе Уайли соблюдали режим, к четырем женщина должна была вернуться, чтобы немного вздремнуть.
Феликс работал аккуратно и во время поисков наличных старался не трогать ничего лишнего. Да, конечно, крупные суммы сдаются корабельному казначею, но эти светские леди и джентльмены любят пускать пыль в глаза и иметь под рукой кое-что на мелкие расходы.
Гринфилд нашел конверт с надписью «СТЮАРДУ», улыбнулся, разорвал его, вынул оттуда несколько хрустящих бумажек, предназначенных для щедрых чаевых, и сунул их в карман украденных форменных брюк.
Через десять минут он нашел и присвоил около ста пятидесяти долларов и пару красивых гранатовых серег, беспечно оставленных в вечерней сумочке.
К шкатулкам с драгоценностями он не прикасался – ни с мужскими, ни с женскими. Со всякими побрякушками запросто можно нарваться на неприятности. Но когда Феликс тщательно проверял содержимое чемодана, его пальцы нащупали что-то твердое, завернутое в кусок бархата.
Поддавшись любопытству, он не удержался и развернул ткань.
В искусстве Феликс не разбирался, но отличить чистое серебро от белого металла мог. Эта леди – потому что статуэтка была изображением женщины – была так мала, что помещалась в его ладони. Она держала что-то вроде веретена и была облачена в какое-то просторное одеяние, напоминавшее халат. У нее были красивые лицо и фигура. Очаровательна, мог бы сказать Феликс, но слишком холодна и расчетлива. Лично он предпочитал других женщин. Глуповатых, но веселых.
К статуэтке была прикреплена бумажка с чьим-то именем и адресом, а внизу было от руки приписано: «Контакт для второй Судьбы». Феликс запомнил короткий текст. Вести записи он не привык. Как только он окажется в Лондоне, у него будет другая пожива.
Он хотел завернуть статуэтку и положить на место, но продолжал стоять и вертеть ее в руке. Феликс был вором всю свою жизнь, но никогда не позволял себе завидовать, жадно хотеть чего-то и оставлять украденное. Украденное всегда было для него средством существования, и только. Но Феликс Гринфилд, только что выбравшийся из Адской Кухни и ждавший встречи с лондонскими трущобами и закоулками, стоял в обитой плюшем каюте огромного парохода, в иллюминаторах которой виднелось побережье Ирландии, и не хотел выпускать из рук маленькую серебряную женщину.
Она была такой… милой. И так удобно лежала в его руке. Его
