Новобранец [Роберт Маркмор] (fb2) читать онлайн

— Рон придет и заберет тебя.

— Только меня?

— Угу.

— Меня сейчас вырвет, — заявила Лорин и, зажав рот ладонью, метнулась в ванную. Джеймс

услышал, как ее тошнит. Она прокашлялась, потом спустила воду. На минуту стало тихо. Джеймс

постучался.

— Ты как там, жива? Войти можно?

Лорин не отвечала. Джеймс толкнул дверь. Сестра сидела на полу и плакала.

— Что это за жизнь будет с ним?! — всхлипнула она.

Джеймс обнял сестренку. Изо рта у нее воняло, но ему было наплевать. Лорин всегда была с ним. До сегодняшнего дня Джеймс и представить себе не мог, до чего же ему будет ее не хватать.

Когда Лорин немного успокоилась и приняла душ, они сели в игровой комнате. Остальные ребята ушли в школу.

Нелегко было сидеть и ждать, когда придет дядя Рон. Джеймсу хотелось сказать что-нибудь веселое, чтобы приободрить сестру, но ничего веселого в голову не приходило. Лорин смотрела в пол, стуча кроссовками по ножке стула.

* * *

Рон пришел и принес мороженого. Лорин сказала, что не хочет, но всё равно взяла. У нее не было настроения спорить. Джеймс из последних сил сдерживал слезы.

— Если захочешь повидаться с Лорин, вот номер телефона, — сказал Рон и протянул Джеймсу клочок бумаги. — И вот еще что, нужно освободить квартиру. Я поговорил с социальным работником, тебя туда свозят. Всё твое барахло, какое останется до пятницы, выкинут на помойку.

Джеймс слушал и не верил своим ушам. Неужели даже в такой день Рон способен делать гадости?!

— Вы ее убили, — пробормотал Джеймс. — Принесли ей выпивку.

— Я ей виски в глотку не заливал, — ухмыльнулся Рон. — И не надейся видеться с Лорин слишком часто.

А глазах у Джеймса потемнело.

— Когда вырасту, я тебя убью, — сказал он тихо. — Клянусь богом.

Рон расхохотался.

— Дрожу от страха. Надеюсь, ребята постарше вобьют в тебя хорошие манеры. Пора научить тебя уму-разуму.

Он схватил Лорин за руку и потащил к выходу.

5. СЕЙФ

Джеймс выложил на стол бильярдные шары и разбил пирамиду. Его не особо интересовало, куда покатились шары. Просто хотелось отвлечься, чтобы в голову не лезли черные мысли. Он играл так уже несколько часов, когда в дверь просунулась лопоухая голова парня лет двадцати.

— Кевин Макхью, — представился парень. — Работяга, бывший здешний обитатель. То есть живу я здесь.

— Привет, — отозвался Джеймс. Он не был расположен шутить.

— Поехали, заберем твои шмотки.

Они вышли на улицу. Там их ждал микроавтобус.

— Я слыхал о твоей маме, Джеймс. Туго тебе пришлось. — Кевин вытянул шею, выискивая просвет в потоке мчащихся машин.

— Спасибо, Кевин. Ты раньше жил здесь?

— Три года. Отца посадили за вооруженное ограбление.

Мать заболела. Я сошелся со здешним персоналом, поэтому, когда мне исполнилось семнадцать, меня взяли на работу.

— Здесь хорошо? — поинтересовался Джеймс.

— Терпимо. Только присматривай за своими вещами, а то сопрут. При первом удобном случае купи надежный замок и запирай шкафчик. На ночь вешай ключ на шею. Не снимай его даже в ванной. Если у тебя есть деньги, можем купить замок на обратном пути.

— Тяжело тут? — спросил Джеймс.

— Справишься. Ты, вижу, умеешь за себя постоять. Есть тут, конечно, крутые ребята, но ты просто держись от них подальше, и всё.

* * *

Квартира походила на поле битвы. Множество ценных вещей исчезло. Из гостиной пропали телевизор, DVD-плеер и стереосистема. В вестибюле недоставало телефона, в кухне — микроволновки.

— Что тут произошло? — удивился Кевин. — Вчера вечером тоже так было?

— Я этого отчасти ожидал, — сказал Джеймс. — Рон здесь побывал и обчистил квартиру. Надеюсь, хоть мои вещи не тронул.

Джеймс бегом поднялся к себе. Его телевизор, видеомагнитофон и компьютер исчезли тоже.

— Я его убью, — завизжал Джеймс.

Он рывком распахнул дверь гардероба. Сюда Рон не добрался: Playstation и другие вещи стояли на месте.

— Ты не можешь забрать всё это, — сказал Джеймс, глядя на груды шмоток. — Твоя мать, похоже, не бедствовала...

— Заберем, сколько сможем. Рон сказал, в пятницу дом освободят.

Джеймс задумался. В его голове созрел план. Он попросил Кевина упаковать одежду в мешки для мусора, а сам прошел в мамину спальню. Рон забрал с туалетного столика переносной телевизор и шкатулку с драгоценностями, но сейчас Джеймса интересовало нечто иное.

Джеймс открыл гардероб и посмотрел на сейф. Там лежали деньги — много тысяч фунтов. Линда Чоук была преступницей; она не могла держать деньги в банке, потому что люди непременно поинтересовались бы, откуда у нее такие богатства. Судя по инструментам на ковре и царапинам вокруг замка, Рон пытался вскрыть сейф, но безуспешно, и теперь пошел искать инструмент получше.

Джеймс понимал, что не сумеет взломать сейф. Металлический ящик был огромным: когда его привезли в дом, наверх его поднимали три здоровенных мужика. Сейф не имел ключа; чтобы его открыть, нужно было набрать определенную комбинацию на цифровом замке. Единственную могущую оказаться полезной информацию Джеймс получил, когда однажды неожиданно зашел в мамину спальню и застал ее возле сейфа. В руках мама держала томик Даниэлы Стил, и это было разумно — спрятать шифр в такой книге, к какой ни Джеймс, ни Рон в жизни не подойдут и на пушечный выстрел.

Но что, если с тех пор она сменила шифр?! В любом случае у Джеймса был шанс оставить дядю Рона без маминых денег, так что игра стоила свеч.

У мамы на полке над кроватью стояло с полдюжины романов. Джеймс отыскал Даниэлу Стил и торопливо пролистал томик.

— Джеймс, у тебя там всё в порядке? — крикнул из соседней комнаты Кевин.

От испуга Джеймс чуть не подпрыгнул и выронил книгу.

— Всё нормально, — отозвался он и поднял книгу с пола. При падении она раскрылась: на полях были написаны длинные ряды цифр. Наверно, книгу сотни раз открывали на этом самом месте, и, упав, она сразу же раскрылась на нужной странице. Впервые за много дней Джеймс почувствовал, что удача повернулась к нему лицом. Он подошел к сейфу и набрал цифры: 262, 118, 320, 145, 077. Схватился за рукоятку. Тщетно — рукоятка не подавалась! При мысли о том, что все деньги попадут в лапы к дяде Рону, Джеймса затошнило.

И тут он заметил небольшую наклейку, желтеющую слева от циферблата. С замирающим от волнения сердцем Джеймс прочитал первое указание:

1. Наберите первое число шифра, поворачивая рукоятку против часовой стрелки.

Джеймс хлопнул себя ладонью по лбу: ну, разумеется, он и понятия не имел, что цифровой диск нужно поворачивать в определенном направлении. Он набрал первый номер и стал читать дальше:

2. Наберите остальные четыре номера, поворачивая рукоятку следующим образом: по часовой стрелке, против часовой стрелки, против часовой стрелки и по часовой стрелке.

Джеймс набрал следующие четыре номера.

— Чего ты там возишься?

Джеймс обернулся. В дверях стоял Кевин. На счастье, в открытом гардеробе он не разглядел сейфа. Кевин казался хорошим парнем, но Джеймс был уверен, что любой взрослый, узнав о сейфе, заставит его отдать содержимое или полиции, или дяде Рону...

— Ищу кое-что, — ответил Джеймс, не сомневаясь, что голос его предательски дрожит.

— Пошли, помоги мне упаковываться. Я ж не знаю, что ты захочешь взять.

— Сейчас, погоди минутку, — отозвался Джеймс. — Только найду фотоальбомы.

— Может, помочь?

— Нет, спасибо — голос мальчика едва не сорвался на визг.

— У нас осталось пятнадцать минут, — сказал Кевин. — Через час мне нужно быть в школе.

Он вышел. Джеймс набрал последний, пятый номер. Сейф удовлетворенно щелкнул. Перед тем как потянуть за рукоятку, Джеймс прочитал третий пункт инструкции и не смог удержаться от улыбки:

3. В целях безопасности удалите эту этикетку, как только ознакомитесь с работой кодового замка.

Джеймс распахнул тяжелую дверцу. Внутри сейф оказался на удивление мал, потому что металлическая обшивка была очень толстой.

На полке лежали четыре толстенные пачки денег и маленький конверт из плотной коричневой бумаги. Джеймс сунул деньги в мешок для мусора, а конверт положил за пазуху.

Джеймс представил себе лицо Рона, когда он войдет и увидит, что сейф открыт. Потом придумал шутку похлеще. Он отодрал с дверцы этикетку с инструкцией и прилепил ее внутри, туда же положил роман Даниэлы Стил, открытый на нужной странице. А напоследок снял со стены свою фотографию и поставил ее внутрь, чтобы Рон увидел ее сразу же, как только взломает сейф. Потом Джеймс закрыл дверцу, наугад крутанул циферблат и разложил инструменты в точности так, как их оставил Рон.

* * *

Джеймс вернулся в свою комнату с деньгами в руках и сразу почувствовал себя намного лучше. Комната казалась пустой. Кевин упаковал всю одежду и постельные принадлежности, которые у Джеймса обычно валялись на полу.

— Я нашел фотоальбомы, — сказал Джеймс.

— Молодец. Но боюсь, Джейми, тебе придется кое-чем пожертвовать. В Небраска-Хаус у тебя будет только один гардероб, комод и шкафчик.

Джеймс принялся копаться в разбросанных на полу игрушках. Сам удивился — до чего же мало волнует его весь этот хлам. С собой хотелось взять только Playstation, мобильник и CD-плеер, больше ничего. Всё остальное — просто игрушки, из которых он давно вырос. Правда, немного злило то, что Рон забрал телевизор, так что Playstation и подключить-то будет не к чему.

Кевин сидел на корточках и смотрел на «Sega Dream-cast» и «Nintendo Dreancube».

— А их не будешь брать?

— Я играю только в Playstation, — ответил Джеймс — Если хочешь, возьми их себе.

— Я не могу принимать подарков от воспитанников...

Джеймс пинком отшвырнул приставки на середину комнаты.

— Не хочу, чтобы мой отчим продал их и получил деньги. С собой я их не возьму. Если не заберешь, я их разобью.

Кевин не знал, что и сказать. Тогда Джеймс наступил пяткой кроссовки на «Сегу». Приставка на удивление хорошо выдержала удар; Джеймс поднял ее и изо всех сил швырнул об стену. Корпус разлетелся вдребезги. Обломки соскользнули по стене и упали за кровать. Кевин торопливо нагнулся и спас «Nintendo» от уничтожения.

— Ладно, Джеймс. Знаешь, что я придумал? Я возьму «Nintendo» и игры, а взамен на обратном пути куплю тебе замок. Договорились?

— Заметано, — сказал Джеймс.

* * *

Наконец последние вещи были упакованы, а пластиковые мешки отнесены в микроавтобус. Джеймс стоял на тротуаре и смотрел на дом, в котором жил с самого рождения. На его щеках блестели слезы.

Кевин нажал на клаксон, но Джеймс не обратил на него внимания. Он не мог уйти, не взяв ничего на память о маме. Мальчик бегом поднялся в ее спальню и осмотрелся.

Джеймс помнил, как в раннем детстве он имел обыкновение после ванны сидеть за маминым туалетным столиком. Она надевала ему через голову пижаму, потом стояла над ним и расчесывала ему волосы. Это было еще до того, как появился Рон, до того, как родилась Лорин. Их было только двое, по телу растекалась блаженная усталость, от волос приятно пахло шампунем. Джеймсу стало тепло и грустно. Он отыскал поцарапанную деревянную расческу и сунул ее за пояс тренировочных штанов. Теперь, с расческой, уйти стало немного легче.

6. ДОМ

Джеймс понял, что поступил глупо. Надо было оставить в сейфе немного денег. Тогда Рон ни за что бы не догадался, что он, Джеймс, уже побывал там. Оставить свою фотографию — это, конечно, прикольно, но Рон, увидев ее, тут же смекнет, что Джеймс забрал все деньги. И попытается вернуть их. А если Рон разозлится, видеться с Лорин станет в десять раз труднее.

* * *

Кевин показал Джеймсу его комнату, а потом устроил ему экскурсию по корпусу. Объяснил, где стоят стиральные машины, где взять туалетные принадлежности и всё остальное, потом оставил его распаковывать вещи. В комнате были две кровати, комод, гардероб с запирающимися шкафчиками по бокам, перед окном — два письменных стола. Одна стена была разукрашена постерами Korn и Slipknot. В углу стоял скейтборд, в шкафу аккуратно висела одежда: мешковатые джинсы, толстовка с капюшоном и футболки с лейблами Pornstar и Gravis на груди. Видно, в соседи Джеймсу достался крутой парень. Еще одной радостной новостью было то, что на столе у него стоял портативный телевизор. Значит, будет на чём поиграть в Playstation.

Джеймс посмотрел на часы. По его подсчетам, до возвращения соседа из школы оставалось около часа. Джеймс достал деньги из мусорного мешка. Двадцати и пятидесяти фунтовые банкноты были связаны в пачки и перетянуты резинками. Он пересчитал пару пачек и понял, что в каждой — по тысяче фунтов стерлингов. Пачек было сорок три.

Джеймс стал думать, куда спрятать деньги на случай, если за ними придет Рон. Из квартиры он прихватил портативную магнитолу. Она не работала: половина кнопок была сломана, а магнитофон не перематывал кассету. Джеймс взял ее только потому, что Рон забрал хороший приемник со встроенным CD-плеером.

Джеймс покопался в мешках с вещами и отыскал складной нож. Вытащил отвертку и отвинтил крышку магнитолы. Внутри обнаружились микросхемы и куча проводов. Джеймс проворно извлек из магнитолы все внутренности, отвинтил и снял пластиковые механизмы, оставив только детали, видимые снаружи, — динамик и кассетодержатель. Запихал внутрь корпуса все деньги, оставив только четыре тысячи фунтов, утрамбовал пачки поплотнее, чтобы не елозили. Потом привинтил крышку обратно и сунул магнитолу в запирающийся на замок шкафчик.

Четыре оставшиеся пачки Джеймс рассовал по разным местам в задний карман джинсов, в ботинок, в книгу. Из последней пачки он взял сотню на карманные расходы, остальное приклеил скотчем к стенке шкафчика изнутри.

Замысел был прост: если Рон вломится в комнату Джеймса, он легко найдет четыре тысячи и ни за что не догадается, что внутри побитой магнитолы спрятано еще тридцать девять штук.

Все свои ценные вещи Джеймс сложил в шкафчик, плотно захлопнул дверцу и повесил ключ от замка на шею. На этом его обустройство на новом месте закончилось: Джеймс запихал в гардероб столько мешков, сколько влезло, а остальные просто зашвырнул под кровать.

Потом он плюхнулся на голый матрац и уставился в стену. Она была испещрена россыпью булавочных уколов и пятен от «скотча», оставшихся там, где ребята, жившие здесь до него, развешивали свои постеры. Интересно, что сейчас делает Лорин?

В начале пятого дверь распахнулась, и в комнату вбежал сосед Джеймса, Кайл. Это был худощавый парнишка чуть повыше Джеймса, в школьной форме. Кайл хлопнул дверью и, привалившись к ней плечом, попытался запереть ее на ключ. Джеймс недоуменно уставился на него. Что тут, черт возьми, происходит?

Кайл не успел запереть дверь — в нее вломился еще один парень. Этот выглядел постарше. Одного роста с Кайлом, но раза в два шире. Кайл вскочил на кровать. Здоровяк сдернул его на пол, повалил, уселся сверху и пару раз заехал кулаком под дых.

— Улизнуть от меня собрался? — пропыхтел здоровяк.

— Забирай, — только и сказал Кайл.

И получил по уху. Здоровяк вытащил из-под пиджака Кайла дневник и хлопнул его по голове.

— Еще раз тронешь мои вещи, красавчик, я тебе нос на сторону сверну.

Он слез с Кайла, на прощание лягнул его в бедро и ушел.

Джеймс с любопытством привстал на кровати. Кайл попытался сделать вид, будто ничего не произошло, но, поднимаясь на ноги, скривился от боли.

— Меня зовут Кайл, — представился он.

— А я Джеймс. Чего это он так разозлился?

— Сегодня утром у него из кармана выпал дневник. Я его нашел. Там почти всё — полная чушь, но он написал одно стихотворение о девчонке.

Джеймс рассмеялся.

— Этот лось пишет стихи?

— Ага, — подтвердил Кайл. — Я прочел его одноклассникам пару строчек. А он обиделся. — Кайл осторожно потрогал ухо.

— Ты вообще как, цел? — спросил Джеймс. — Он тебе здорово врезал.

— Я думал, он просто отберет дневник, и всё, а он драться полез... А стихи просто чума «Ты, как птичка, щебетала и грустить мне не давала». Круто, правда?.. А это еще что такое?

— Что? — не понял Джеймс.

— Этот скейт у тебя под кроватью стоит фунтов сто, не меньше.

— Серьезно?! Я на нём катался всего раза два.

Кайл расхохотался.

— Ты чего, пацаны готовы жизнь отдать, лишь бы прикоснуться к такому! А ты говоришь — всего раза два катался! Можно посмотреть?

Джеймс пожал плечами.

— Смотри.

Кайл словно забыл про боль. Он извлек из-под кровати Джеймса скейтборд и уселся на кровать, восхищенно вертя его в руках.

— Круто! Колеса твердые, должно быть, быстро гоняет... Можно попробовать?

— Валяй. Я всё равно на нём не катаюсь. А ты разреши мне поиграть в Playstation на твоем телике.

— Playstation! У нас в комнате Playstation?! Джеймс, ты это что-то! Какие у тебя игры?

— Не знаю. Штук шестьдесят разных, — равнодушно ответил Джеймс.

Кайл откинулся на спину и задрыгал ногами в воздухе.

— Шестьдесят игр! Я тебе не верю, Джейми. Ты, наверно, самый избалованный ребенок на свете, и сам этого не понимаешь.

— А что? — спросил Джеймс. — Разве у здешних ребят нет игровых приставок?

— Нам выдают по три фунта в неделю на карманные расходы. Видишь на полу футболку Gravis? Я на нее двенадцать недель по два фунта откладывал. А шорты Stussy пришлось спереть в магазинчике на Кэмден-Лок. Не знай я парочку верных приемов, очутился бы в лапах у охранника.

— Хочешь сыграть в Playstation? — предложил Джеймс.

— Только домашнюю работу сделаю, — ответил Кайл. — Я всегда сначала делаю уроки.

Джеймс снова улегся на кровать. Что, этот Кайл — ботаник, что ли? В дверь постучали.

— Да! — отозвался Джеймс.

На пороге стоял один из детдомовских служащих, бородатый хиппи в круглых очках. Он посмотрел на Джеймса.

— Я подыскал тебе место в школе Вест-Роуд. К занятиям можешь приступать завтра утром. К обеду возвращайся. С тобой хочет поговорить психолог.

Джеймсу стало обидно. Он-то думал, что после смерти мамы и изгнания из школы он расстался с уроками по крайней мере на неделю.

— Хорошо, — сказал Джеймс — А где это — Вест-Роуд?

— Кайл, — сказал хиппи. — Подбери, пожалуйста, школьную форму для Джеймса и проводи его завтра в школу.

— Но проблемо, — отозвался Кайл.

* * *

Кайл и Джеймс провели вместе весь вечер. Сделав уроки, Кайл повел Джеймса ужинать. Еда была не то чтобы роскошная, но есть можно. Потом они уселись играть в Playstation. За игрой они рассказывали друг другу о всякой всячине — например, о драках в школе и о том, почему они здесь оказались. Джеймс с удивлением узнал, что Кайлу уже тринадцать и он учится в восьмом классе. Кайл сказал, что у него хорошие отметки по всем предметам, кроме физ-ры. Ему приходится нелегко, потому что все ребята в классе крупнее него. Джеймс в свою очередь признался, что всегда был силен только в физкультуре и в математике.

Перед сном Кайл отвел Джеймса в прачечную и показал новому другу шкаф со школьными формами. У Джеймса уже были рубашка и брюки, и оставалось подобрать только пиджак с вестроудской эмблемой и галстук. Впрочем, выбор был невелик, все вещи сильно поношенные. В конце концов, они нашли пиджак, который пришелся Джеймсу впору, и засаленный галстук, и отправились спать.

Кайл быстро уснул, но у Джеймса голова шла кругом. Завтра у него начнется новая жизнь: он будет завтракать и обедать с другими ребятами, пойдет в новую школу, будет возвращаться домой и проводить весь вечер с Кайлом. Это, конечно, еще не конец света, но ему ужасно хотелось, чтобы рядом была Лорин.

Потом Джеймс вспомнил о маленьком коричневом конверте, который он извлек из сейфа. Он встал с кровати и натянул тренировочные штаны. Порылся в карманах. Найти конверт удалось не сразу, и на какой-то миг Джеймса прошиб холодный пот. Нужно пойти туда, где светло и где его никто не потревожит. Лучшее место — туалет.

Джеймс закрылся в кабинке и осторожно вскрыл конверт, так, чтобы можно было потом заклеить его обратно. Внутри лежал ключик и визитная карточка:

Депозитарий «Рекс»

Храните ваши ценные вещи под надежной охраной в наших индивидуальных сейфах восьми различных размеров!

Джеймс перевернул карточку. На обратной стороне был указан адрес. Видимо, у мамы имелись и другие тайники. Он надел ключ на веревочку и повесил на шею.

7. ПАДЕНИЕ

Джеймс всегда учился в смешанных школах, но в «Вест-Роуд» занимались только мальчики. Без девчонок атмосфера в школе была напряженная. На переменах было шумно, и ребята в коридоре толкались гораздо сильнее, чем в его прежней школе. Все куда-то спешили; казалось, каждую минуту может вспыхнуть драка.

Джеймсу выдали схему школы, но он в ней ничего не мог понять, сколько ни крутил.

— Хороший у тебя галстук, малышка.

Джеймс поднял глаза и увидел, что дорогу ему преградили двое старшеклассников самого устрашающего вида. У того, что повыше, волосы торчали в стороны, под пиджаком темнела футболка с принтом Sepultura на груди. Оба были обуты в тяжеленные ботинки с железными мысками, на лацканах пиджаков поблескивали металлические заклепки.

— Куда катишься, каракатица?

Джеймс посмотрел на парней и понял, что, скорее всего, умрет, не отсидев даже первого урока.

— В регистратуру, — ответил он.

Металлист выхватил у Джеймса схему.

— Ты не скоро туда попадешь, каракатица, — сказал он.

Джеймс приготовился принять удар кулаком или ботинком.

— Иди по той стороне схемы, где написано «Пристройка», а не «Главное здание». Регистратура вот здесь.

Металлист перевернул схему и вручил ее Джеймсу. Потом показал на желтую дверь по левой стороне коридора

— Спасибо, — поблагодарил Джеймс и поспешил дальше.

— И сними этот галстук, — крикнул ему вслед металлист.

Джеймс посмотрел на галстук. Ну да, потрепанный немножко, но из-за чего столько шуму?

* * *

Джеймс вручил свои документы классному руководителю. Пока он садился на место, все ребята в новом классе пялились на него. Он сел в самом конце, на «галерке», рядом с темнокожим мальчишкой по имени Ллойд.

— Ты сиротка из детского дома? — спросил Ллойд.

Ребята вокруг засмеялись. Джеймс знал, как важно, чтобы первое впечатление было положительным. Если сейчас он ничего не ответит, то прослывет тряпкой. Ответ должен быть резким, но не настолько грубым, чтобы вызвать драку.

— Откуда знаешь? — сказал Джеймс. — Наверно, твоя мать меня видела, когда мыла у нас туалеты.

Ребята засмеялись еще громче. Ллойд вспыхнул, но потом тоже прыснул.

— Галстук у тебя крутой, сиротка, — сказал он.

Джеймс по горло был сыт этим галстуком. Он снял его и повертел в руках. Потом перевел взгляд на галстук Ллойда. Он был не такого цвета. И не как у всех остальных.

— Что это за галстук? — спросил Джеймс.

— Хорошая новость, сиротка, — ответил Ллойд, — заключается в том, что это действительно вестроудский галстук. А плохая — такие галстуки носят в вестроудской школе для девочек.

Джеймс долго смеялся вместе с остальными. Ребята, кажется, ничего. Но он разозлился на Кайла за то, что тот его разыграл.

* * *

Детский психолог Дженнифер Митчум — ее кабинет располагался на втором этаже «Небраски» — оказалась ненамного выше Джеймса.

— Где тебе будет удобнее — в кресле или на кушетке? — спросила она.

Джеймс припомнил сцены из фильмов, где говорилось о психоаналитиках, и решил, что для полноты впечатлений должен лечь на кушетку.

— Здорово, — сказал он, устраиваясь поудобнее. — Я бы тут целую ночь проспал.

Миссис Митчум медленно прошлась по комнате, опустила шторы, так что стало почти темно. Потом села напротив.

— Джеймс, я хочу, чтобы ты чувствовал себя спокойно. Всё, что ты скажешь, останется между нами. Не старайся говорить правильные вещи; отвечай так, как ты на самом деле чувствуешь, и помни: моя задача — помочь тебе.

— Хорошо, — согласился Джеймс.

— Ты сказал, что мог бы уснуть на этой кушетке. Этой ночью ты спал хорошо?

— Не то чтобы очень. Надо было о многом подумать...

— И о чём же ты думал больше всего?

— Думал, как там моя младшая сестра.

— В документах сказано, что ты беспокоишься, сможет ли Рон как следует ухаживать за Лорин...

— Он сволочь, — ответил Джеймс. — Ему и хомячка нельзя доверить. Не понимаю, для чего она ему понадобилась...

— Может, он любит Лорин, но не умел как следует это выразить, пока была жива твоя мама.

Джеймс расхохотался.

— Чушь! Увидели бы вы его хоть раз — сами поняли бы.

— Если ты будешь регулярно видеться с Лорин, вам обоим станет легче.

— Да, но это вряд ли получится.

— Я поговорю с Роном и попробую составить график ваших встреч. Может быть, он разрешит вам с Лорин проводить вместе каждую субботу.

— Попробуйте, но Рон меня терпеть не может. Вряд ли он даст нам часто встречаться.

— А что ты скажешь о маме? Что ты чувствуешь?

Джеймс пожал плечами.

— Она умерла. Что тут скажешь? Наверно, надо было вести себя лучше, пока она была жива.

— Что значит — вести себя лучше?

— От меня всегда было много хлопот. Ввязывался в драки, попадал во всякие переделки...

— А почему ты попадал в переделки?

Джеймс изо всех сил задумался.

— Не знаю... Я всегда делаю глупости, хотя и не хочу этого. Наверно, я просто плохой человек.

— Помнишь первый вопрос, который я тебе задала? О чём ты больше всего думал вчера ночью. Ты сказал, что волновался о сестре. Но ведь плохой человек в первую очередь станет беспокоиться о себе самом.

— Я люблю Лорин... Можно, я вам кое-что расскажу?

— Конечно, Джеймс.

— В прошлом году я на уроке поругался с учительницей и выскочил в туалет. Там был мальчишка на год младше меня. Я налетел на него ни с того ни с сего. Он не сказал мне ни слова. Я просто стал бить его, и всё.

— Когда ты его бил, ты знал, что поступаешь плохо?

— Конечно, я знал, что бить человека — нехорошо.

— Тогда почему же ты это делал?

— Потому что... — Джеймс никак не мог заставить себя сказать правду.

— Когда ты бил этого мальчика, что ты чувствовал?

— Мне было здорово, — выпалил Джеймс. — Он плакал, а я наслаждался.

Джеймс посмотрел на миссис Митчум. Он думал, что она ужаснется, но ее лицо оставалось совершенно спокойным.

— Как ты думаешь, почему тебе это нравилось?

— Я же сказал. Наверное, я болен на голову. Чуть что не по мне — я как с цепи срываюсь.

— Постарайся описать, что ты чувствовал по отношению к человеку, которому причинял боль.

— Он был в моей власти. Он ничего не мог поделать, сколько бы я его ни бил.

— После ссоры с учительницей, когда ты был бессилен и делал только то, что тебе велят, ты пошел в туалет, увидел человека слабее себя и выплеснул на него свое раздражение.

— Можно сказать и так, — согласился Джеймс.

— В твоем возрасте, Джеймс, такие противоречия очень раздражают. Ты знаешь, чего хочешь, но вынужден делать то, что тебе говорят. Когда велят — идешь в школу, когда велят — ложишься спать, одним словом, живешь как велено. Вся твоя жизнь управляется другими людьми. Мальчики твоего возраста часто испытывают внезапные вспышки агрессии, когда кто-то другой оказывается в их власти.

— Но если я и дальше буду ввязываться в драки, то заработаю кучу неприятностей, — сказал Джеймс.

— В ближайшие недели я тебя научу нескольким приемам, которые помогут тебе сдерживать гнев. А до тех пор помни, что тебе всего лишь одиннадцать лет и никто не ждет, что ты будешь примерным ребенком. Не считай себя плохим человеком и не думай, что ты болен на голову. Сейчас мы сделаем одну вещь под названием «положительное внушение». Повтори то, что я тебе только что сказала.

— Что повторить? — не понял Джеймс.

— Скажи: я не плохой человек.

— Я не плохой человек, — сказал Джеймс.

— Скажи: я не болен на голову.

— Я не болен на голову. — Джеймс улыбнулся. — Я чувствую себя полным идиотом.

— Неважно, кем ты себя чувствуешь, Джеймс. Глубоко вдохни, скажи эти слова еще раз и подумай о том, что они значат.

Раньше Джеймс считал, что беседа с психологом окажется пустой тратой времени, но теперь ему и впрямь стало лучше.

— Я хороший человек, и я не болен на голову, — сказал он.

— Отлично, Джеймс. Думаю, на этой положительной ноте мы и закончим наше сегодняшнее занятие. Увидимся снова в понедельник.

Джеймс встал с кушетки.

— Но прежде чем мы закончим, я хочу узнать кое-что еще. В твоей характеристике из школы меня заинтересовала одна деталь. Сколько будет сто восемьдесят семь умножить на шестнадцать?

Джеймс задумался на пару секунд.

— Две тысячи девятьсот девяносто два.

— Впечатляет, — сказала миссис Митчум. — Где ты этому научился?

— Просто умею, и всё, — пожал плечами Джеймс. — С тех пор, как меня начали учить цифрам. Терпеть не могу, когда меня просят сделать это, чувствую себя каким-то уродом.

— Это дар, — возразила миссис Митчум. — Ты должен этим гордиться.

* * *

Джеймс пошел к себе в комнату. Начал было зубрить географию, но душа к учебе не лежала. Он включил Playstation. Потом из школы вернулся Кайл.

— Как прошел первый день? — поинтересовался он.

— Хорошо, только тебя я благодарить за это не стану...

— Здорово я тебя разыграл с галстуком, — хихикнул Кайл.

Джеймс вскочил со стула и схватил Кайла за грудки. Кайл оттолкнул Джеймса, и тот с грохотом врезался в стол. Мальчишка оказался куда сильнее, чем предполагал Джеймс.

— Господи, Джеймс. Я думал, ты крепче.

— Премного благодарен. Первый день в новой школе, а ты меня выставил на посмешище.

Кайл швырнул портфель на кровать.

— Прости, Джеймс. Если б я знал, что с тобой случится припадок, ни за что бы не стал шутить.

Джеймсу хотелось как следует отлупить Кайла, но Кайл был единственным парнем в «Небраске» которого он знал хотя бы по имени. И ссориться с ним не имело смысла.

— Уйди с глаз моих, — сказал Джеймс.

Пока Кайл учил уроки, Джеймс сидел на кровати и дулся. Потом ему это надоело, и он вышел погулять. И тут же увидел того самого парня в футболке с Сепультурой. Он стоял на углу в компании ребят, выглядящих очень крутыми. Джеймс робко подошел к ним.

— Спасибо, что помогли утром, — сказал Джеймс.

Металлист окинул его оценивающим взглядом.

— Расслабься, старик. Меня зовут Роб. А это моя банда: Винс, Большой Пол и Маленький Пол.

— А я Джеймс.

Наступило неловкое молчание.

— Тебе еще чего-нибудь надо, каракатица? — поинтересовался Большой Пол.

— Нет, — ответил Джеймс.

— Тогда вали отсюда.

Джеймс почувствовал, что краснеет. Пошел прочь, но Роб остановил его.

— Эй, Джеймс, сегодня вечером мы пойдем погулять. Хочешь с нами?

— Хочу, — ответил Джеймс.

* * *

После ужина Джеймс вернулся к себе в комнату, чтобы переодеться из школьной формы в обычный костюм. Кайл уже покончил с уроками и теперь лежал на кровати, листая журнал про скейтбординг.

— Хочешь поиграть в Playstation? — предложил он. — Извини за глупую шутку, Джейми, нехорошо было разыгрывать тебя в твой первый школьный день...

— Играй сам, — сказал Джеймс — Я пошел гулять.

— С кем?

— С парнем по имени Роб.

— С Робертом Бонном? Который носит под пиджаком футболку с Сепультурой?

— Да, с ним и с другими пацанами.

— Знаешь, — сказал Кайл, — лучше не связывайся с этими парнями. Я серьезно говорю. Они чокнутые. Угоняют машины, воруют и еще много чего творят.

— Не собираюсь же я целыми днями торчать в комнате и смотреть, как ты учишь уроки. Пока старик.

Джеймс надел кроссовки и направился к двери. Кайл, похоже, обиделся.

— Я тебя предупредил, Джеймс. Не хнычь, когда вляпаешься в дерьмо.

— Играй в Playstation, сколько хочешь, - сказал Джеймс.

***

Джеймс сидел на кирпичной стене на задворках промышленной зоны. Все ребята в банде были постарше его. Робу и Большому Полу было по пятнадцать лет. Винсу - четырнадцать. С выбеленными перекисью волосами и переломанным носом тот выглядел круче всех. Маленькому Полу, младшему брату Винса, было двенадцать.

По кругу пошла сигарета. Джеймс сказал, что не курит. Это было не круто, однако Джеймс решил, что так лучше, чем сделать вид что курит, а потом закашляться.

— Скучно, - сказал Маленький Пол. — Давайте чем-нибудь займемся.

Они спрыгнули со стены, подошли к автостоянке и забрались туда через щель в заборе. Винс и Роб пошли вдоль длинных рядов машин, ища, не забыл ли кто-то запереть заднюю дверь.

— Есть, — воскликнул Роб.

Одна из дверей распахнулась. Роб порылся в багажнике и вытащил большой саквояж с инструментами. Поставил его на землю и расстегнул "молнию".

— Хочешь хорошенько оторваться, Джеймс? - спросил Роб.

Джеймс сунул руку в саквояж и выудил молоток. Другие тоже взяли что-нибудь тяжелое.

Джеймсу было немножко не по себе, но до чего же было здорово идти по улице в компании крутых ребят, держа в руках молотки и гаечные ключи. Какая-то женщина чуть ли не бегом перебежала на другую сторону, лишь бы не столкнуться с ними. Джеймс понятия не имел, чего они ищут и куда идут. Неожиданно Винс остановился возле шикарного "мерседеса". Оба Пола вышли на дорогу.

— Давай! — заорал Роб и, что было силы, ударил молотком по заднему стеклу "мерса".

Взвыла сигнализация. Все остальные тоже вступили в дело. Джеймс постоял в нерешительности, потом высадил боковое окно, разбил зеркальце и оставил молотком две большие вмятины на двери. Через двадцать секунд на машине не осталось ни одной целой детали, все фары и стекла были разбиты вдребезги. Винс первым бросился бежать, по дороге разбив окна еще у пары машин.

Они добежали до своего квартала, свернули в узкий переулок и очутились на бетонной площадке, со всех сторон окруженной домами. Джеймс задыхался, но страх придавал ему сил. Еще несколько поворотов, прыжок через забор - и вот он уже на игровом поле "Небраски". Кроссовки Джеймса скользили в грязи. Они остановились. В морозном воздухе с губ срывались облачка пара. Джеймс засмеялся, не обращая внимания на колотье в боку. Роб положил ему руку на плечо.

— Ты классный парень, Джейми, — сказал Роб.

— Это было круто, — выдохнул Джеймс. От страха смешанного с возбуждением кружилась голова.

Он не мог поверить в то, что сейчас натворил.

Глава 8. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Джеймсу казалось, что он плывет по жизни, как лодка без весел по течению реки. Все дни были похожи один на другой. Он вставал, шел в школу, возвращался, играл в футбол или гулял с Робом Бонном и его бандой. Джеймс никогда не ложился раньше полуночи. Он знал: если вымотаться до предела, то не будешь лежать в постели без сна и терзаться горестными мыслями о сестре.

За три недели, прошедшие после смерти мамы, он видел Лорин всего один раз, да и то на похоронах. Телефонный номер, который Рон написал на клочке бумаги, не отвечал. Рон сказал Дженнифер Митчум, что Джеймс оказывает на Лорин плохое влияние. Он не хочет, чтобы этот мальчишка болтался рядом с его дочерью.

***

— От тебя воняет, — сказал Кайл.

Джеймс сидел на краю кровати, протирая глаза. Одеваться было не надо, потому что накануне вечером он только скинул кроссовки и залез в постель прямо в фут¬болке и тренировочных штанах.

— Ты уже несколько дней ходишь в одних и тех же носках, — сказал Кайл.

— Ты мне не мамочка...

— Твоей мамочке никогда не приходилось спать в комнате, провонявшей твоим потом

Джеймс посмотрел на почерневшие подошвы носков. От них и вправду воняло, но он уже привык к этому запаху.

— Я приму душ, — пообещал Джеймс.

Кайл бросил Джеймсу на кровать упаковку батончиков «Твикс».

— С днем рождения, — сказал он. — Надо было подарить тебе дезодорант.

Джеймсу было приятно, что Кайл не забыл. Подарок был скромный, но пять «Твиксов» — немалый расход для человека, получающего три фунта в неделю.

— Всё-таки лучше пойди помойся. Тебя сегодня вызывают в полицию.

Джеймс посмотрел на Кайла. Его волосы были аккуратно расчесаны, школьная форма безукоризненно выглажена, рубашка заправлена в брюки, галстук завязан на нужную длину... Потом Джеймс перевел взгляд на траурные полоски усебя под ногтями, провел рукой по сальным волосам и не удержался от горького смеха. Во что превратилась его жизнь!

***

Рейчел была не в настроении. Машина раскалилась под солнцем, автомобили на улице шли сплошным потоком, и на стоянке возле полицейского участка не было ни одного свободного места.

— Мне негде оставить машину, так что иди один. У тебя есть деньги на автобус на обратную дорогу?

— Да, — ответил Джеймс.

Он вышел из машины и поднялся на крыльцо полицейского участка. На нём были плотные хлопчатобумажные брюки и лучшая рубашка, он даже причесался после душа. Ребята говорили, что вызов в полицию — ничего страшного, но Джеймсу так не казалось. Он подошел к стойке и назвал себя.

— Садись, — сказала женщина-полицейский, указывая на длинный ряд кресел вдоль стены.

Джеймс прождал почти час. То и дело входили люди, заполняли какие-то бланки. Большей частью они жаловались на угнанные машины и кражу мобильных телефонов.

— Джеймс Чоук!

Джеймс встал. К нему подошел крепко сложенный полицейский и пожал руку так, что хрустнули кости.

— Я сержант Питер Дэвис, инспектор по делам несовершеннолетних.

Они поднялись в комнату для допросов. Сержант достал из шкафа подушечку с чернилами и регистрационную карточку.

— Расслабь руку, Джеймс. Я всё сделаю сам.

Он окунул пальцы Джеймса в чернила. Потом плотно прижал каждый палец к карточке. Джеймс подумал, что неплохо было бы заиметь копию, потому что отпечатки пальцев на стене над его кроватью смотрелись бы очень круто.

— Джеймс, на тебя поступила жалоба. Знаешь, о чём я?

Джеймс пожал плечами. Сержант Дэвис, достал какой- то листок бумаги и начал читать.

— В городскую полицию поступила информация о том, что девятого октября сего года на уроке естествознания в школе «Холлоуэй-Дейл» ты серьезно поранил свою одноклассницу Саманту Дженнингс. Во время драки мисс Дженнингс получила глубокие порезы на щеке, вследствие чего ей пришлось наложить восемь швов. Поскольку для тебя это первое обвинение в преступных деяниях, городская полиция решила вынести тебе формальное предупреждение, если ты признаешься в совершенных правонарушениях. Ты признаешь, что нанес вышеперечисленные телесные повреждения?

— Да, — сказал Джеймс

— Если ты будешь признан виновным в других преступлениях прежде, чем тебе исполнится восемнадцать лет, подробности этого правонарушения будут переданы в суд и, возможно, увеличат тяжесть вынесенного тебе приговора.

Сержант Дэвис отложил листок и заговорил дружелюбнее.

— Джеймс, ты не похож на преступника.

— Я не хотел порезать ей лицо. Хотел только, чтобы она заткнулась.

— Джеймс, не обманывай себя. Не думай, будто в том, что Саманта поранилась, нет твоей вины. В драке никогда нельзя предвидеть, что произойдет. Если уж у тебя хватило глупости затеять драку, то ты несешь ответственность за всё, что случилось. И не важно, хотел ты этого или нет...

Джеймс кивнул.

— Да, я думаю, это справедливо.

— Я не хочу снова увидеть тебя здесь, Джеймс. Надеюсь, больше ты сюда не попадешь.

— Я тоже надеюсь, — сказал Джеймс

— Не слышу уверенности в голосе. Ты знаешь, какое наказание ждало бы тебя за этот проступок, будь ты взрослым?

— Нет, — честно признался Джеймс

— За то, что молодая девушка получила швы на лице, ты провел бы два года в тюрьме. Не смешно, правда?

— Правда, — согласился Джеймс.

***

Джеймс был рад, что воспитательная беседа окончилась. Ребята оказались правы: это всё равно как если тебя отругают в школе, — ничего страшного. Он взял из шкафчика немного денег и решил сделать себе подарок ко дню рождения. Купил новую игру для Playstation и спортивный костюм «Найк». Потом наелся до отвала в «Пицца Хат». А заодно постарался вернуться в «Небраска-Хаус» не слишком рано, чтобы уж точно не ходить на послеобеденные уроки.

***

Джеймс вставил в приставку новую игру и потерял счет времени. Он даже не заметил, как вошел Кайл и, как всегда, присел на край своей кровати. Под одеялом что- то топорщилось. Кайл откинул покрывало и обнаружил Джеймсову любимую футболку «Arsenal».

— Что твоя вонючая футболка делает в моей постели?!

Джеймс предвидел, что Кайл взъярится: когда дело касалось чистоты, он был хуже девчонки. Кайл брезгливо отшвырнул футболку — под ней обнаружился новенький CD-плеер.

— Боже мой! Джеймс, ты что, украл его?!

— Я так и знал, что ты это скажешь, — отозвался Джеймс. — Чек в коробке...

— Это мне?! — Кайл не верил своим глазам.

— С тех пор, как я попал сюда, ты только и ноешь о своем старом плеере.

— Джейми, где ты взял деньги?

Джеймсу нравился Кайл, но он не настолько доверял ему, чтобы рассказывать о деньгах в шкафчике.

— Привязал старушку к дереву, безжалостно избил ее и отобрал пенсию, ответил Джеймс. - Откуда же еще?

— Ага, ну да. Серьезно, Джейми, где ты взял шестьдесят фунтов?

— Долго ты будешь задавать мне идиотские вопросы? Тебе нужен плеер или нет? — сказал Джеймс.

— Нужен, конечно, и я ужасно рад. Только, надеюсь, ты не ввязался ни в какую историю. Когда в пятницу получу карманные деньги, куплю тебе дезодорант...

— Спасибо, — буркнул Джеймс.

— Хочешь, отпразднуем твой день рождения? Давай вечером сходим в кино, — предложил Кайл.

— Нет, — отрезал Джеймс. — Сегодня вечером я иду гулять с Робом и ребятами.

— Завязал бы ты лучше с этими придурками.

— Ты мне каждый день одно и то же твердишь, — раздраженно ответил Джеймс.

***

Они сидели на стене на задворках промышленной зоны. Стоял собачий холод. После того первого вечера они только бродили по улицам и курили. Один раз Большой Пол выбил зуб мальчишке из другой школы, отобрал у него мобильник и кошелек, но Джеймса тогда с ними не было.

Банда поздравила Джеймса с первым вызовом в полицию. Винс сказал, что его арестовывали пятнадцать раз. На него заведено с полдюжины дел, и впереди его ждал год в колонии для несовершеннолетних.

— Меня это не волнует, — похвастался Винс. — У меня брат в колонии. Отец в тюрьме. Дед в тюрьме.

— Милая семейка, — заметил Джеймс.

Роб и Большой Пол расхохотались. Винс метнул на Джеймса испепеляющий взгляд.

— Еще слово о моей семье, Джеймс, и тебе конец.

— Прости, — сказал Джеймс. — Это я сдуру ляпнул.

— Целуй землю, — велел Винс.

— Что? — не понял Джеймс.— Брось, я же извинился.

— Он извинился, — подтвердил Роб. — Он просто пошутил.

— Целуй землю, Джейми, — прошипел Винс — В третий раз повторять не стану.

Драться с Винсом было безумием. Джеймс спрыгнул со стены. Он боялся, что, едва он присядет, Винс прыгнет ему на спину или пнет в голову. Но что еще оставалось делать? Джеймс положил ладони на мостовую и поцеловал сырые камни. Вытер губы рукавом и встал, надеясь, что Винс удовлетворился.

— Знаете, чем лучше всего согреваться? — сказал Роб. — Пивом.

— Никто тебе пива не продаст, — сказал Маленький Пол. — Да у нас и денег нет...

— Дальше по улице есть бар, где торгуют спиртным на вынос. Они всегда складывают упаковки с пивом по двадцать четыре банки штабелями посреди зала, — сказал Роб. — Можно вбежать, схватить одну упаковку и смыться. Пока этот комок сала выползет из-за прилавка, ты будешь уже на другом конце города

— И кто это сделает? — поинтересовался Маленький Пол.

— Именинник, кто же еще, — ухмыльнулся Винс.

Джеймс понял, что лучше бы он дал себя отлупить, тогда Винс сохранил бы к нему хоть каплю уважения. Выказать слабость перед таким, как Винс, — значит дать ему разрешение разорвать тебя в клочки.

— Брось, старик. Меня же только сегодня утром в полицию вызывали, — сказал Джеймс.

— Я ни разу не видел, чтобы ты сделал что-нибудь стоящее, — сказал Винс. — Если хочешь и дальше оставаться с нами, будь готов к серьезным действиям.

— Да ну, я лучше домой пойду. Скучновато что-то сегодня, — сказал Джеймс.

Винс схватил Джеймса и прижал его к стене.

— Пойдешь за пивом, — прошипел он.

— Оставь его в покое, Винс, — вмешался Роб.

Винс отпустил свою жертву. Джеймс с благодарностью кивнул Робу.

— Но ты всё-таки принеси нам пивка, — велел Роб. — Не люблю, когда говорят, что со мной скучно.

Вот теперь Джеймс по настоящему пожалел, что не послушался Кайла. Деваться было некуда.

— Ладно, — сказал он. — Сделаю.

Компания направилась к бару. Большой Пол держал Джеймса за плечо, чтобы тот не сбежал.

— Только не мешкай, — напутствовал Джеймса Роб. — Одна нога здесь, вторая там, и тебя ни за что не поймают.

Дрожа от страха, Джеймс вошел в бар. Как здесь было тепло и уютно! Он потер озябшие ладони и собрал всю свою храбрость в кулак.

— Что тебе нужно, сынок? — спросил бармен из-за стойки.

Действительно, у Джеймса не было ни малейшего повода болтаться в баре — стоит ли удивляться, что продавец заподозрил неладное? Мальчик быстро схватил упаковку пива. Она оказалась ужасно тяжелой, окоченевшие пальцы не слушались.

— А ну, поставь на место, а не то...

Джеймс развернулся, бросился к двери... и налетел на стекло. Винс и Большой Пол захлопнули перед ним дверь и теперь держали ее снаружи.

— Выпустите меня! — заорал Джеймс, молотя кулаками в стекло.

Продавец медленно вышел из-за стойки.

— Винс, прошу тебя, — взмолился Джеймс.

Винс злобно ухмыльнулся и показал Джеймсу средний палец. Тот понял, что ему конец. Маленький Пол запрыгал от радости.

— Попался, попался!

Продавец схватил Джеймса за руку и потащил вглубь бара. Винс и Большой Пол отпустили ручку двери и как ни в чем не бывало, зашагали прочь.

— Приятной ночи в камере, козел! — крикнул Винс.

Джеймс перестал вырываться — не было смысла. Продавец был в пять раз здоровее него. Он затащил Джеймса за стойку и швырнул его в кресло. Потом вызвал полицию.

***

У Джеймса отобрали ботинки и выгребли всё из карманов. Он просидел в камере три часа. Спиной к стене, обхватив руками колени. Джеймс не удивился, увидев жесткий резиновый матрац и изрисованные стены, но он не предполагал, что в камере будет стоять такая вонь. Дезинфицирующее средство пополам со всеми отбросами, какие только способно извергнуть человеческое тело.

В камеру вошел сержант Дэвис. Джеймс надеялся, что им займется кто-нибудь другой. Он испуганно поднял голову, ожидая взрыва ярости, но сержант, казалось, находил ситуацию чрезвычайно забавной:

— Здравствуй, Джеймс. Ты, как я вижу, плохо усвоил нашу милую утреннюю беседу? Решил, что легко отделался, и захотел отпраздновать это пивком?

Сержант провел Джеймса в комнату для допросов. Там их ждала Рейчел, вид у нее был расстроенный. Всё еще улыбаясь, сержант вставил кассету в диктофон и произнес в микрофон имя и фамилию Джеймса.

— Джеймс, — спросил сержант. — Принимая во внимание, что бар, в котором тебя арестовали, оборудован тремя видеокамерами, признаешь ли ты, что пытался украсть двадцать четыре банки пива?

— Да, — сказал Джеймс.

— На видеозаписи можно различить пару шутников, которые держат дверь снаружи и не выпускают тебя из магазина. Скажи, пожалуйста, кто они такие.

— Понятия не имею, — ответил Джеймс. Он понимал, что если заложит четверых самых крутых парней из «Небраска-Хауса» — ему конец.

— Почему бы не сказать, Джеймс? Если бы не они, ты бы здесь не оказался.

— Никогда в жизни их не видел, — упорствовал Джеймс.

— Мне они показались похожими на Винсента Сент-Джона и Пола Паффина. Эти имена тебе что-нибудь говорят?

— Никогда в жизни их не слышал.

— Хорошо, Джеймс. Допрос окончен.

Сержант Дэвис выключил диктофон.

— Играешь с огнем, Джеймс, и вот, обжегся. Водиться с этой парочкой — всё равно, что баловаться с динамитом.

— Я провинился, — сказал Джеймс. — И заслуживаю любого наказания, какое назначат.

— Об этом не волнуйся, сынок. Ты предстанешь перед судом для несовершеннолетних. На тебя, скорее всего, наложат штраф фунтов в двадцать. Но надо смотреть шире.

— В смысле?

— Я видал сотни мальчишек вроде тебя, Джеймс. И все начинали так же, как и ты. Маленькие подонки. Потом они становились старше. Покрывались прыщами, отпускали волосы. Вечно попадали в переплеты, но никогда ничего серьезного. А потом совершали какую-нибудь большую глупость. Убивали человека, попадались на продаже наркотиков, вооруженном ограблении, или еще что-нибудь в этом роде. Потом горько плакали. Или от потрясения с трудом могли говорить. Им было всего по шестнадцать или семнадцать, и им предстояло вычеркнуть из жизни семь лет. В твоем возрасте многое сходит с рук, но если ты сейчас не решишь, как жить дальше, то можешь провести оставшуюся жизнь за решеткой...

ГЛАВА 9. СТРАННО

Джеймс открыл глаза. Комната, в которой он находился, была куда более роскошной, чем в «Небраске». Во-первых, она была рассчитана на одного человека. Во-вторых, в ней были телевизор, чайник, телефон и даже маленький холодильник. Она походила на номер отеля, в котором они останавливались, когда мама возила его и Лорин в Диснейленд. Джеймс понятия не имел, где он очутился и как сюда попал. Последним, что он помнил, был разговор с Дженнифер Митчум. Она пригласила его к себе, когда он вернулся в «Небраска-Хаус».

Джеймс зарылся в пуховое одеяло и обнаружил, что он совершенно голый. Это пугало. Он сел и выглянул в окно. Этаж был высокий, окна выходили на беговую дорожку. На ней разминались ребята в шиповках. Чуть в стороне располагался грунтовый корт — оттуда доносилось веселое постукивание теннисных мячиков. Это явно был детский дом, но в тысячу раз лучше, чем «Небраска».

На стуле лежал комплект чистой одежды: белые носки и трусы, отутюженная оранжевая футболка, зеленые брюки в военном стиле и пара высоких ботинок. Джеймс взял ботинки и внимательно осмотрел: они пахли резиной, блестели черные подошвы. Ботинки были новые.

Военный стиль одежды заставил Джеймса задуматься: уж не сюда ли попадают ребята, от которых одни только хлопоты? Он надел белье и изучил рисунок на футболке. Рисунок изображал малыша с крылышками, сидящего на мяче. Присмотревшись повнимательней, Джеймс понял, что это не мяч, а земной шар, и даже различил очертания Европы и Америки. Ниже заглавными буквами было написано: «ХЕРУВИМ». Джеймс покрутил это слово в голове, но оно ему ничего не говорило.

Выйдя в коридор, он увидел нескольких ребят, одетых в точно такие же брюки и ботинки, что и Джеймс, только футболки у них были черные или серые.

Джеймс решил заговорить с мальчишкой, идущим навстречу.

— Слушай, что это за место? — спросил он.

— Не могу разговаривать с оранжевым, — бросил мальчишка, даже не замедляя шага.

Джеймс растерянно огляделся. В обе стороны тянулись длинные ряды дверей. В конце коридора стояла пара девчонок. Девчонки тоже были одеты в ботинки и зеленые брюки.

— Привет, — поздоровался Джеймс. — Подскажите, куда мне идти.

— Не могу разговаривать с оранжевым, — ответила одна из девчонок.

Другая улыбнулась, сказала: «Не могу», но всё же ткнула пальцем в сторону лифта и сделала рукой движение вниз.

Пока он ждал лифта, мимо прошли еще несколько человек, в том числе взрослый в таких же, как у всех, брюках и ботинках, но его футболка была белой. Джеймс обратился к нему.

— Не могу разговаривать с оранжевым, — сказал взрослый и поднял палец.

Сначала Джеймс решил, что это шутка, которой встречают новичков, но вряд ли взрослый стал бы в ней участвовать. Он сообразил: один поднятый палец означает, что ему надо на первый этаж. Там находилась приемная. За широкими дверями парадного входа он различил пышный сад с фонтаном, выбрасывающим струю воды метров на пять в воздух. Скульптура в центре изображала младенца на земном шаре, точно такого же, как на футболках. Джеймс подошел к пожилой даме за стойкой.

— Только не говорите: «Не могу разговаривать с оранжевым», я просто...

Закончить он не успел.

— Доброе утро, Джеймс Доктор Мак-Афферти ждет тебя в своем кабинете.

Она провела Джеймса по короткому коридору и постучала в дверь.

— Войдите, — послышался голос с мягким шотландским акцентом.

Джеймс очутился в кабинете с окнами чуть ли не до самого потолка. В углу уютно потрескивал камин. Вдоль стен тянулись шкафы с книгами в кожаных переплетах. Доктор Мак-Афферти встал из-за стола и крепко пожал Джеймсу руку.

Джеймс примостился на краешек стула.

— Не сюда, — сказал Мак. — Садись к камину. Нам надо поговорить.

Они уселись в кресла перед камином. Джеймс подумал, что Мак вот-вот укутает колени одеялом и начнет поджаривать кусок хлеба на длинном прутике.

— Понимаю, что это звучит глупо, — сказал Джеймс, — но я совершенно не помню, как сюда попал.

Мак улыбнулся.

— Человек, который тебя привез, незаметно сделал тебе укол снотворного. Это было совсем не больно. Надеюсь, никаких побочных эффектов не осталось?

Джеймс прислушался к своим ощущениям:

— Вроде всё нормально. Но для чего надо было меня усыплять?

— Сначала я расскажу тебе, что такое «Херувим». Потом сможешь задать вопросы. Договорились?

— Ладно.

— Итак, каково твое первое впечатление о нас?

— Мне кажется, некоторые детские дома финансируются намного лучше других, — сказал Джеймс. — Это место просто потрясает.

Доктор Мак-Афферти расхохотался.

— Я рад, что тебе понравилось. У нас здесь двести восемьдесят учеников. Четыре плавательных бассейна, шесть закрытых теннисных кортов, всепогодное футбольное поле, гимнастический зал и стрелковый полигон, не говоря уже о многом другом. Здесь же организована школа. В каждом классе не больше чем по десять учеников. Каждый изучает два иностранных языка. Процент наших выпускников, поступающих в лучшие университеты, намного выше, чем в ведущих частных школах. Тебе хотелось бы жить здесь?

Джеймс пожал плечами.

— Плавательный бассейн и всё такое — это, конечно, прекрасно. Но в старой школе я, честно говоря, далеко не блистал.

— Каков квадратный корень из пяти тысяч трехсот двадцати девяти?

Джеймс задумался на секунду.

— Семьдесят три.

— Я знаю многих весьма умных людей, которые не способны на такие фокусы, — улыбнулся Мак.

— В том числе и я.

— С математикой у меня ладится, — смущенно сказал Джеймс. — Но по другим предметам я никогда не получал хороших отметок.

— Потому, что не очень умен, или потому, что не слишком усердно работал?

— Мне становилось скучно, и я начинал валять дурака...

— Джеймс, мы принимаем сюда ребят, соответствующих ряду требований. Во-первых, надо пройти вступительный экзамен, довольно серьезный. Второе требование — более необычное. Ты согласен стать агентом британской разведки?

— Что!? — Джеймс решил, что ослышался.

— Шпионом, Джеймс. «Херувим» — подразделение британской разведывательной службы МИ-5.

— Но для чего нужно делать детей шпионами?!

— Потому что дети могут делать такое, что взрослым не под силу. Преступники нередко используют детей в своих целях. Например, как действует квартирный вор? Представь себе, что поздней ночью в дом к старушке стучится взрослый мужчина. Люди заподозрят неладное. Если он попросит впустить его, старушка наверняка откажет. Если мужчина скажет, что он болен, она, возможно, позвонит в «Скорую помощь», но всё равно не пустит его на порог. А теперь представь себе, что та же старушка подходит к двери и видит, что на пороге стоит и плачет маленький мальчик. «Папина машина разбилась на улице, — говорит он. — Папа не шевелится. Помогите, пожалуйста». Старушка тотчас же откроет дверь. Папа мальчика выскакивает из укрытия, бьет сердобольную старушку по голове и удирает, унося припрятанную под кроватью кубышку с деньгами. Взрослые всегда относятся к детям без всякого подозрения. И преступники этим пользуются. А мы в «Херувиме» подошли к делу с другого конца, и дети помогают нам ловить преступников.

— А почему вы выбрали меня?

— Потому что ты умен, физически крепок и всегда готов попасть в переделку.

— Я думал, это плохо, — улыбнулся Джеймс.

— Нам нужны дети, которые жаждут приключений. Мы ищем ребят, наделенных качествами, которые в обычной жизни втянут их в беду.

— Круто, — восхитился Джеймс. — А это не опасно?

— Большая часть заданий сравнительно безопасна. «Херувим» действует уже больше пятидесяти лет. За это время погибли четверо детей, еще несколько получили серьезные ранения. Примерно столько же детей погибает в дорожных авариях в типичной городской школе, но всё-таки это на четыре человека больше, чем нам хотелось бы. Я возглавляю отряд уже десять лет. К счастью, за это время у нас был всего один случай малярии и одному мальчику прострелили ногу. Мы никогда не шлем ребят на задания, которые может выполнить взрослый. Все операции должны быть одобрены комитетом по этике. Тебе всё объяснят, и ты имеешь полное право отказаться.

— А если я решу не идти к вам, как вы помешаете мне рассказать о вас? — спросил Джеймс.

Мак откинулся на спинку кресла и неловко поерзал.

— Никакая тайна не хранится вечно, Джеймс, но что ты расскажешь?

— Как это — что?

— Представь себе, ты раздобыл телефон крупной газеты. Позвонил в отдел новостей. И что ты скажешь?

— Гм... Что существует место, где из детей делают шпионов, и я там побывал.

— И где это место?

— Не знаю... Вот почему меня усыпили, да? Чтобы я не знал, куда меня везут.

Мак кивнул.

— Именно так, Джеймс. Следующий вопрос ребят из отдела новостей: ты принес с собой что-нибудь в виде доказательства?

— Ну...

— Перед тем как ты уйдешь, Джеймс, мы тебя обыщем.

— Тогда, наверно, нет.

— Ты знаешь хоть одного человека, связанного с этой организацией.

— Нет.

— У тебя есть вообще хоть какие-то доказательства?

— Нет.

— Так как ты думаешь. Джеймс, газета напечатает твой рассказ?

— Нет.

— А если ты расскажешь самому лучшему другу о том, что произошло с тобой сегодня утром, он тебе поверит?

— Всё, я понял. Никто не поверит ни одному моему слову, так что лучше и не соваться.

Мак улыбнулся.

— Джеймс, даже я не смог бы выразить этого лучше. Еще вопросы есть?

— Я хотел бы знать, что означает слово «Херувим»?

— Интересный вопрос. Его придумал наш первый руководитель и сразу же напечатал целую кучу бланков и конвертов. К несчастью, у него не сложились отношения с женой. Она застрелила его, прежде чем он успел рассказать кому-нибудь, что означает это слово. Время было военное, тяжелое, и нельзя же было выбросить шесть тысяч листов бумаги с шапкой* «Херувима», вот название и осталось. Если узнаешь, что оно означает, скажи мне...

— Не очень-то я вам верю, — признался Джеймс

— Хочешь верь, хочешь — нет, — сказал Мак. — Но с чего бы я стал тебе врать?

— Может быть, если бы я знал, что означает это слово, я сумел бы догадаться, где находится это место, узнать чье-нибудь имя или еще что-то.

— И ты пытаешься убедить меня, что из тебя не выйдет хорошего шпиона?

Джеймс не смог удержаться от улыбки.

— Так что, Джеймс, ты, если хочешь, можешь сдать вступительный экзамен. Если сдашь успешно, на пару дней вернешься в «Небраску», чтобы принять окончательное решение. Экзамен делится на пять этапов и продлится до вечера. Ты готов?

— А что ж, — сказал Джеймс.

ГЛАВА 10. ЭКЗАМЕН.

Мак усадил Джеймса в электромобиль, сам сел за руль, и они покатили по лагерю «Херувим». Вскоре они остановились возле здания в традиционном японском стиле, сложенного из гигантских бревен секвойи, с крышей в один пролет. Площадка вокруг здания была аккуратно присыпана гравием, в пруду плавали золотые рыбки.

— Это здание построено совсем недавно, — объяснил Мак. — Одна из наших учениц разоблачила мошенничество, связанное с подделкой лекарственных препаратов. Она спасла жизнь сотням людей и сэкономила миллиарды иен* японской фармацевтической компании. В благодарность японцы построили нам новое додзё.

— Что такое додзё? — спросил Джеймс.

— Тренировочный зал для занятий боевыми искусствами. Это японское слово.

Джеймс и Мак вошли в зал. Там тренировались десятка три ребят в белых кимоно, подпоясанных черными или коричневыми поясами. Они дрались, скручивали друг друга в немыслимые позы, падали на землю и без всяких усилий вскакивали на ноги. Среди них прохаживалась суровая японка. Время от времени она останавливалась и сердито кричала на кого-нибудь из ребят на смеси японского и английского языков. Джеймс не понял ни слова.

Мак провел Джеймса в комнату поменьше. Ее пол был застлан упругими голубыми матами. Посреди комнаты разминался жилистый мальчишка в костюме для каратэ. Ростом он был дюйма на четыре ниже Джеймса.

— Сними ботинки и носки, Джеймс, — велел Мак. — Ты когда-нибудь занимался боевыми искусствами?

— Ходил на уроки пару раз, когда мне было восемь лет, — ответил Джеймс. — Скукота... Ничего похожего на то, что делается у вас. Полная чушь!

— Это Брюс, — представил Мак мальчишку в кимоно. — Он будет драться с тобой.

Брюс подошел, поклонился и пожал Джеймсу руку. Стискивая тонкие пальцы, Джеймс ощутил полную уверенность в исходе поединка. Может, Брюс и знает пару приемов, но преимущество в росте и весе поможет Джеймсу легко справиться с ним.

— Правила таковы, — сказал Мак. — Тот, кто пять раз признает свое поражение, считается проигравшим. Чтобы признаться в поражении, надо сказать об этом вслух или постучать рукой по мату. Каждый из противников может в любой момент отказаться от поединка. Допускаются любые приемы, запрещено только бить в пах и по глазам. Всё ясно?

Мальчики кивнули. Мак протянул Джеймсу резиновый назубник.

— Разойдитесь на два метра и приготовьтесь к первому раунду.

Мальчики вышли на середину мата.

— Я тебе нос расквашу, — сказал Брюс.

Джеймс ухмыльнулся.

— Попробуй, мелюзга.

—Бой! — воскликнул Мак.

Брюс сорвался с места так стремительно, что Джеймс даже не видел его руку, пока та не врезалась ему в нос Джеймс отшатнулся, во все стороны брызнула кровь. Брюс подсек Джеймса под колени, так что мальчик покатился на маты, перевернул на живот и больно заломил запястье.

— Сдаюсь! — завопил Джеймс.

Брюс тут же выпустил его. Джеймс не мог поверить, что Брюс за пять секунд чуть не убил его. Он вытер окровавленное лицо рукавом футболки.

— Готовы? — спросил Мак.

Нос Джеймса был забит кровью. Он жадно хватал водух ртом.

— Погоди, Мак, — сказал Брюс. — Какой рукой он пишет?

Джеймс был рад нескольким секундам передышки, но не понимал, почему Брюс задает такой странный вопрос.

— Какой рукой ты пишешь, Джеймс? — переспросил Мак.

— Левой, — прохрипел Джеймс, сплевывая кровь.

— Хорошо. Бой!

На этот раз Джеймс решил ударить первым и сделал резкий выпад. Но Брюса на месте уже не было. Джеймс почувствовал, что его обхватывают сзади. В следующее мгновение Брюс швырнул Джеймса навзничь, потом уселся верхом, бедрами стиснув ему грудь. Джеймс попытался вывернуться. Куда там — он не мог даже вздохнуть! Брюс схватил его за правую руку и крутанул большой палец так, что хрустнула кость.

Джеймс вскрикнул. Брюс выплюнул назубник:

— Если не сдашься, я сломаю тебе палец.

Его рука выглядела куда страшнее, чем несколько секунд назад, когда Джеймс пожимал ее.

— Сдаюсь, — простонал Джеймс.

Он с трудом поднялся на ноги. Из разбитого носа, оставляя гадкий привкус во рту, текла кровь. Мат был усеян красными пятнами.

— Хочешь продолжить? — спросил Мак.

Джеймс кивнул. Он понимал, что с кровью на лице и дикой болью в правой руке ему не выстоять. Но в нём бушевала такая ярость, что он намеревался нанести хотя бы один хороший удар, а там пусть его хоть убьют.

— Лучше сдавайся, — посоветовал Брюс. — Я не хочу сильно ранить тебя.

Вместо ответа, не дожидаясь сигнала к началу боя, Джеймс ринулся вперед. И снова промахнулся! Брюс пяткой ударил Джеймса в живот. Джеймс согнулся пополам. Перед глазами поплыли зеленые и желтые круги.

Всё еще стоя на ногах, Джеймс почувствовал, что ему выворачивают руку.

— На этот раз я сломаю тебе руку, — сказал Брюс. — Я этого не хочу.

Джеймс понял, что сломанной руки ему не вынести.

— Сдаюсь, — крикнул он. — Сдаюсь!

Брюс тут же выпустил его и отступил на шаг.

— Хорошо дерешься, Джеймс, — сказал он с улыбкой.

— Ты мне палец сломал, — простонал Джеймс.

— Просто вывихнул. Покажи.

Джеймс протянул руку.

— Будет больно, — предупредил Брюс.

И дернул за палец. Сустав с хрустом встал на место. От боли у Джеймса подкосились колени.

— Думаешь, это больно? — рассмеялся Брюс. — Однажды мне сломали ногу в девяти местах.

Джеймс без сил опустился на пол. Только гордость не позволяла ему заплакать.

— Ну, что? — спросил Мак. — Готов к следующему испытанию?

***

Только теперь Джеймс понял, почему Брюс спросил, какой рукой он пишет. Правая рука болела так сильно, что он не мог ею пошевелить. Джеймса проводили в зал, уставленный деревянными партами. Экзамен сдавал он один. Ноздри были заткнуты марлевыми тампонами, одежда перепачкана в крови.

— Простой тест на умственные способности, — объяснил Мак. — У тебя сорок пять минут, время пошло.

Вопросы становились всё труднее и труднее. В обычном состоянии Джеймс легко решил бы все задачи, но сейчас его тело болело по меньшей мере в пяти местах, из носа шла кровь, а стоило закрыть глаза, и ему казалось, что он уплывает куда-то далеко-далеко. Время истекло, а у него еще оставались нерешенными три страницы.

* * *

У Джеймса наконец-то перестала идти носом кровь, и он уже мог потихоньку шевелить правой рукой, но особой радости всё равно не испытывал. Вряд ли он успешно прошел два первых испытания.

В переполненной столовой Джеймс почувствовал себя инопланетянином. При его появлении все разговоры тут же стихли. Раза три он услышал «Не могу говорить с оранжевым», пока наконец какая-то сердобольная душа не показала ему, где взять ложку и вилку. Джеймс положил себе порцию лазаньи с чесночным хлебом и симпатичный на вид оранжевый мусс с шоколадными крошками. Дойдя до стола, он понял, что не ел со вчерашнего вечера и умирает с голоду. Еда была в тысячу раз лучше, чем размороженные полуфабрикаты в «Небраске».

***

— Любишь курятину? — спросил Мак.

— Конечно, — ответил Джеймс.

Они сидели в кабинете Мака по разные стороны письменного стола. Единственным предметом на столе была стальная клетка с живым цыпленком внутри.

— Ты хотел бы съесть этого цыпленка?

— Он же живой!

— Так убей его.

— Ни за что!

— Почему?

— Это жестоко.

— Джеймс, ты хочешь сказать, что готов стать вегетарианцем?

— Нет.

— Если ты считаешь, что убивать цыпленка — жестоко, почему же ты готов съесть его?

— Не знаю, — ответил Джеймс. — Мне двенадцать лет, я ем всё, что ни поставят на стол.

— Джеймс, я хочу, чтобы ты убил этого цыпленка.

— Дурацкое испытание. Что оно доказывает? — спросил Джеймс.

— Я не собираюсь обсуждать, для чего устраиваются те или иные испытания, пока они не завершены. Убей цыпленка. Если не убьешь, его прикончит повар на кухне. Почему он должен делать это вместо тебя?

— Ему за это платят...

Мак достал из кармана кошелек и положил поверх клетки пятифунтовую банкноту.

— Теперь тебе тоже заплатили, Джеймс. Убей цыпленка.

— Я...

Джеймс больше не мог придумать ни одной отговорки. Кроме того, он понимал, что, убив цыпленка, успешно пройдет хотя бы одно испытание.

— Ладно. Как его убить?

Мак протянул Джеймсу шариковую ручку.

— Проткни ему шею чуть пониже головы. Хороший удар разорвет ему главную артерию и повредит трахею так что птица не сможет дышать. Он умрет секунд через тридцать...

— Меня тошнит.

— Поверни цыпленка задом от себя. От болевого шока он резко опорожнит кишечник.

Джеймс взял ручку и протянул руку к клетке.

* * *

Увидев полосу препятствий, Джеймс мигом забыл о теплой цыплячьей крови у себя на одежде. Полоса начиналась с длинного подъема по веревочной лестнице. Потом надо было соскользнуть вниз по шесту, подняться еще по одной лестнице и бежать по узким доскам, перепрыгивая через прогалины. Что там дальше, Джеймс не видел, потому что дощатая дорожка исчезала среди деревьев. Ясно было одно: она поднимается еще выше, а страховочной сетки внизу нет.

Мак представил Джеймсу его проводников — двух крепких шестнадцатилетних парней в темно-синих футболках с надписью «ХЕРУВИМ» на груди. Их звали Пол и Ариф, и они должны были подстраховывать Джеймса.

Мальчики вскарабкались по лестнице.

— Главное — не смотри вниз, — посоветовал Ариф.

Джеймс соскользнул по шесту, с трудом преодолевая боль в большом пальце. Расстояние между двумя первыми досками было не более метра. Джеймс набрался храбрости и перескочил. Потом они поднялись еще по одной лестнице и снова пошли по доскам. Эта дорожка проходила метрах в двадцати над землей. Джеймс осторожно переставлял ноги, стараясь смотреть только вперед. Деревянные доски предательски поскрипывали.

Разрыв перед следующей дорожкой тянулся уже метра на полтора. Будь он на земле, Джеймс с легкостью преодолел бы его, но при мысли о том, что придется прыгать с одной мокрой доски на другую на высоте двадцати метров над землей, у мальчика волосы встали дыбом на голове. Ариф разбежался и легко перепрыгнул через просвет.

— Это совсем нетрудно, Джеймс, — сказал он. — Смелей, это последнее препятствие.

В кустах крикнула птица, и Джеймс невольно опустил глаза. Он увидел, как высоко забрался, и его охватила паника. Из-за плывущих по небу облаков ему казалось, что он падает.

— Я не могу тут стоять! — закричал Джеймс. — Меня сейчас вырвет!

Пол схватил его за руку.

— Я не смогу, — простонал Джеймс.

— Сможешь, — спокойно сказал Пол. — Если бы это было на земле, ты бы даже не замедлил шаг...

— Но я не на земле, черт возьми! — заорал Джеймс.

Он спросил себя, какого дьявола делает здесь, в двадцати метрах над землей, с раскалывающейся от боли головой и ноющим пальцем, весь в запекшейся крови и цыплячьем дерьме. А потом ему вспомнилось, какая тоска царит в «Небраска-Хаусе» и что на прощание сказал ему сержант Дэвис: тяга к приключениям доведет тебя до тюрьмы. Этот прыжок стоил того, чтобы рискнуть. Он переменит всю его жизнь.

Джеймс разбежался и прыгнул. Доска качнулась у него под ногами. Ариф поддержал его под руку.

— Отлично, — сказал Ариф. — Теперь остался последний этап.

— Что?! — возмутился Джеймс. — Ты же только что сказал, что этот был последним! Теперь надо только спуститься по лестнице...

Они вышли на площадку, с двух сторон огороженную перилами. Джеймс глянул вниз. Из дерева торчали два крюка, к каким привязывают веревочную лестницу. Но самой лестницы не было!

— Мы что, пойдем всю дорогу обратно? — спросил Джеймс, и голос его предательски дрогнул.

— Нет, — сказал Ариф. — Мы спрыгнем.

Джеймс слушал и не верил своим ушам.

— Это легко, Джеймс. Там, на земле, постелены мягкие маты.

Джеймс поглядел на грязный голубоватый квадрат, видневшийся далеко внизу.

— А как же ветки? — спросил он.

— Они тонкие, — сказал Ариф. — Только царапаются очень, когда летишь сквозь них. — И прыгнул.

— Порядок! — откуда-то снизу донесся его голос. Джеймс подошел к краю платформы. Он никак не мог решиться сделать следующий шаг, как вдруг почувствовал, как кто-то — а был это, конечно, Пол — толкает его в спину. Полет запомнился Джеймсу на всю жизнь. Он со свистом рассекал воздух, ветки слились в одну расплывчатую тень. В следующее мгновение он врезался в маты. Единственной полученной им травмой была царапина на ноге — на лету он зацепился о ветку.

* * *

Джеймс боялся воды. Он рос без отца, и некому было научить его плавать. Мама не ходила в бассейн, потому что была очень толстой и все смеялись, когда видели ее в купальнике. Джеймс был вбассейне всего один раз, с классом. Двое ребят, которых он задирал, пока был на берегу, затащили его на глубокое место и бросили. Инструктор выловил его и долго выкачивал воду из легких. После этого Джеймс категорически отказывался даже близко подходить к бассейну и все уроки плавания проводил, читая комиксы в раздевалке.

Сейчас Джеймс, полностью одетый, стоял на краю бассейна.

— Нырни, достань со дна кирпич и плыви к дальнему концу бассейна, — велел Мак.

Джеймс посмотрел на мерцающий в глубине кирпич и представил, как рот его наполняется холодной хлорированной водой. От страха подкосились ноги, и он попятился.

— Не могу, — признался Джеймс. — Я и в ширину его не переплыву.

***

Джеймс снова очутился там, где начал, — перед камином в кабинете доктора Мак-Афферти.

— Ну и как ты оцениваешь свои успехи? —спросил Мак.

— Наверное, ужасно, — предположил Джеймс.

— Первый экзамен ты сдал очень хорошо.

— Но я же не нанес ни одного удара, — удивился Джеймс.

— Брюс — великолепный мастер боевых искусств. Победить ты в принципе не мог. А вот сдался ты, только когда Брюс пригрозил нанести тебе серьезное увечье. Это очень важно. Чтобы покалечиться, большого ума не надо, и ничего героического в этом нет. И самое главное – ты не просил времени на отдых перед следующим экзаменом и ни разу не жаловался на боль. Это доказывает, что у тебя есть сила воли и искренне желание поступить в «Херувим».

— Брюс меня одной левой уложил, какой смысл был продолжать? — спросил Джеймс.

— Правильно, Джеймс. В настоящей схватке Брюс мог бы применить удушающий прием, и ты потерял бы сознание или даже умер. Тест на умственные способности ты тоже прошел успешно. Великолепно отвечал по математике, средне — на лингвистические задания. А что ты думаешь о третьем экзамене?

— Я убил цыпленка, — Джеймс пожал плечами.

— Да, но означает ли это, что ты прошел испытание?

— Вы ведь сами просили меня его убить!

— Тест с цыпленком — это проверка твоей моральной устойчивости. Ты прошел бы его успешно, если бы сразу схватил цыпленка и убил его на месте. Или наоборот — если бы решительно отказался, сказал бы, что не приемлешь убийства, не ешь животных и не станешь его убивать. А ты показал себя не с лучшей стороны. Ты явно не хотел убивать цыпленка, но уступил моему нажиму. Я ставлю тебе оценку чуть выше отрицательной, потому что, в конце концов, ты всё-таки принял решение и исполнил его. Если бы ты в последний момент дрогнул или расхныкался, это считалось бы полным провалом.

Джеймс был доволен, что прошел хотя бы три испытания.

— Четвертый экзамен был сдан на «отлично». Временами ты робел, но брал себя в руки и преодолевал препятствия. Теперь о последнем испытании.

— Я, наверное, провалился...

— Мы знали, что ты не умеешь плавать. Если бы ты собрал все силы и вытащил кирпич, мы бы поставили тебе высшую отметку. Если бы ты прыгнул в воду, а потом нам пришлось бы тебя спасать, то это говорило бы о неспособности оценивать свои возможности и засчиталось бы как провал. Но ты решил, что задача тебе не по плечу, и даже не стал пытаться. На это мы и рассчитывали. В целом, Джеймс, экзамены ты сдал хорошо. Я рад предложить тебе место в «Херувиме». Сейчас тебя отвезут обратно в «Небраска-Хаус», и в течение двух дней я надеюсь услышать твой окончательный ответ.

ГЛАВА 11. ОТЪЕЗД.

Всю первую половину обратной дороги в «Небраска-Хаус» Джеймс пролежал на дне фургона. Он совсем обессилел, а водителю не разрешалось разговаривать с ним, но, несмотря на это, всё-таки не мог уснуть. Через пару часов шофер остановился возле заправки. Они выпили горячего чая и сходили в туалет. Вторую половину поездки Джеймсу позволили сидеть в кабине. Он прочитал первый же увиденный дорожный указатель: они находились возле Бирмингема и ехали к Лондону. Впрочем, это не позволяло даже примерно определить, где находится «Херувим». За пару часов они могли проехать не меньше сотни километров.

Фургон подъехал к «Небраске» в три часа ночи. Двери были заперты. Джеймс позвонил в колокольчик и долго ждал. Наконец вышел ночной дежурный, долго светил фонариком Джеймсу в лицо и только потом отпер дверь.

— Где ты пропадал?

Джеймсу не приходило в голову, что люди из «Херувима» похитили его, не сказав никому ни слова. Он долго мялся, подыскивая ответ.

— Вышел погулять, — сказал Джеймс.

— На двадцать шесть часов?

— Ну...

— Ложись спать, Джеймс. Утром разберемся.

После «Херувима», «Небраска» показалась Джеймсу еще тоскливее, чем раньше. Он на цыпочках вошел к себе в комнату, но Кайл всё-таки проснулся.

— Здорово, Эйнштейн, — сказал Кайл. — Где пропадал?

— Спи дальше, — недовольно проворчал Джеймс.

— Слыхал о твоих похождениях в баре. Ставлю десять против одного, что тебя подставили.

Джеймс брызнул в нос каким-то обезболивающим препаратом, который ему дали в «Херувиме», и начал раздеваться.

— Нельзя сказать, что ты меня не предупреждал, — сказал он.

— Винс ходит злой как собака. Он считает, что ты его заложил, и теперь тебя переводят в другой детдом, чтобы защитить от него.

— Никого я не закладывал, — досадливо сказал Джеймс. — А с ним я еще поквитаюсь...

— Лучше не связывайся, Джеймс. Дай ему только предлог, и он тебя замочит.

* * *

Джеймса разбудила Рейчел.

— Что ты тут делаешь, Джеймс?! Уже половина одиннадцатого! Тебе давно пора быть в школе...

Джеймс сел и протер глаза. До носа невозможно было дотронуться. Хорошо, хоть головная боль прошла.

— Я вчера лег спать в три утра.

— Не рановато ли тебе слоняться по ночным клубам?

— Нет, я...

Джеймс никак не мог придумать приличного предлога, почему он вернулся так поздно.

— Надевай школьную форму и будь готов через двадцать минут.

— Я устал.

— А кто виноват?

— Я болен. — Джеймс показал на нос.

— Подрался, поди?

— Нет.

— Тогда что случилось?

— Наверно, уснул в неудобной позе.

Рейчел рассмеялась.

— Джеймс, в свое время я слышала немало оправданий, но никто еще не пытался объяснить опухший нос и синяк под глазом тем, что уснул в неудобной позе.

— У меня что, синяк?

— Фингал будь здоров.

Джеймс ощупал ноющую щеку. Он всегда хотел получить финик; с ними выглядишь так круто!

— Можно мне к врачу? — с надеждой спросил он.

— Здесь у нас нет врача. А в Вестроудской школе есть.

— Рейчел, пожалуйста, разреши мне сегодня не ходить в школу! Я чувствую себя ужасно.

— Ты здесь уже три недели, Джеймс. За это время тебя вызывали в полицию, арестовали за кражу пива, мы получили жалобу из школы на твое поведение в классе, а в довершение всего ты исчез на полтора дня. Мы здесь весьма терпеливы, но всему есть предел. Надевай форму. А если хочешь жаловаться, иди к директору.

Джеймс складывал книги в рюкзак, когда в комнату вошла Дженнифер Митчум.

— Ты не слишком устал для школы, Джеймс?

— Рейчел меня заставляет идти.

Дженнифер заперла за собой дверь и села на кровать Кайла.

— Эти тесты очень изматывают, правда?

— Что?!

— Я знаю, где ты был, Джеймс. Это я тебя рекомендовала...

— Последнее, что я помню, это как поднялся к вам в кабинет. Это вы сделали мне укол, чтобы я спал?

Дженнифер улыбнулась.

— Признаю свою вину. Итак, что ты думаешь о поступлении в «Херувим»?

— Там намного круче, чем здесь. Я не вижу причин отказываться.

— Это фантастическая возможность. Мне там очень нравилось.

— Вы были в «Херувиме»? — удивился Джеймс.

— Давным-давно. Мои родители погибли в автокатастрофе. Меня взяли прямо из детдома, как и тебя.

— Вы шпионили и всё такое?

— Двадцать четыре задания. Успела заработать черную футболку.

— Что это значит? — спросил Джеймс.

— Ты заметил, что все ребята в «Херувиме» носят футболки разных цветов?

— Да. Со мной никто не разговаривал, потому что я был в оранжевой.

— Оранжевые футболки — это для гостей. Чтобы поговорить с гостем, надо иметь специальное разрешение от Мака. Красные футболки носят малыши, которые учатся в школе «Херувим». Когда им исполняется десять, они могут пройти базовый курс и стать агентами, если захотят. Курсанты ходят в голубых футболках. Когда ты становишься полноправным агентом, тебе выдают серую футболку. После этого можно «потемнеть»: за успешное выполнение заданий тебя награждают темно синей футболкой. А птицы высокого полета получают право на черную футболку. Для этого нужно выполнить много заданий.

— Много, это сколько?

— Может, три или четыре особенно сложных задания, может, десять. Решает Мак. Последняя футболка — белая. В них ходит персонал и старушки вроде меня.

— Значит, вы всё еще работаете на «Херувим»? — спросил Джеймс.

— Нет, я работаю на Кэмденский городской совет, но, когда вижу человека вроде тебя, то даю рекомендацию. Однако прежде чем ты примешь окончательное решение, хочу тебя кое о чём предупредить.

— О чём?

— Жить в лагере нелегко, особенно поначалу. Придется многому научиться, а «Херувиму» нужно, чтобы ты усвоил эти навыки и сумел применить их прежде, чем станешь взрослым. Тебе будет казаться, что у всех остальных получается лучше, чем у тебя. Как ты думаешь, справишься?

— Хочу попробовать, — ответил Джеймс — Когда меня позавчера вечером арестовали, полицейский сказал, что парни вроде меня всегда кончают в тюрьме. Это мне совсем не понравилось. Он говорил, что так всегда и бывает. Я не хочу ничего плохого, но почему-то всегда попадаю в беду.

— Ты хочешь подумать еще немного или я могу позвонить в «Херувим» и сказать, что ты согласен?

— Да о чём тут думать? — сказал Джеймс.

* * *

За Джеймсом должны были приехать в три, и у него еще оставалась целая куча времени на сборы. Было немного жаль Кайла. Он неплохой парень и заслуживает большего, чем убогая комнатенка в «Небраске» и три фунта в неделю на карманные расходы. Джеймс вытащил из пачки две пятидесятифунтовые банкноты и положил Кайлу под подушку. Потом нацарапал записку:

«Кайл!

Ты настоящий друг. Я переезжаю в другой детдом.

Джеймс.»

И тут в дверях появился сам Кайл. Джеймс даже перепугался: он совершенно не умел придумывать объяснений.

— Во сколько за нами приезжают?

— Что?! — не понял Джеймс.

— Что слышал. В котором часу автобус до «Херувима»?

— Тебя тоже завербовали?!

— Когда мне было восемь лет.

— Ничего не понимаю, — признался Джеймс.

Кайл принялся выгребать вещи из своего шкафа.

— Четыре месяца назад я был на задании в Карибском море. Я взял в руки одну вещь, которую брать было нельзя, и положил ее не на то место. Это заметили те кому не надо, заподозрили неладное и скрылись. Куда — никто не знает. Два года работы дюжины взрослых агентов пошли коту под хвост. И всё из-за меня!

— И как это связано с твоим появлением здесь?

— Когда я вернулся в «Херувим», то, понятно, оказался не на лучшем счету, вот меня и послали на задание по вербовке новичков.

— Сюда?

— Вот именно, Джейми. Я застрял в этой дыре, подыскивая для «Херувима» новых ребят. Дженнифер прочитала твою школьную характеристику и решила, что ты именно тот, кто нам нужен. Она сделала так, чтобы тебя поселили в этой комнате и я смог бы оценить тебя.

— Значит, всё, что ты рассказывал мне о родителях, было враньем?

Кайл улыбнулся.

— Прости, брехня на сто процентов... Ты, кажется, хотел отомстить Винсу. У тебя есть план?

— Ты же советовал держаться от него подальше.

— Я его терпеть не могу, — сказал Кайл. — Он жил у приемных родителей и повздорил с семилетним малышом. Сбросил мальчишку с крыши и сломал ему позвоночник. Парень всю жизнь проведет в инвалидной коляске...

— Господи!

— Знаешь, где держат песок для детской песочницы? — спросил Кайл.

— Под лестницей.

— Сходи, принеси два мешка. Я буду ждать в комнате Винса.

— Она заперта, — сказал Джеймс.

— Ничего, как-нибудь справлюсь.

Отдуваясь и обливаясь потом, Джеймс затащил наверх два мешка песка. Кайл успел вскрыть замок и уже был в комнате.

— Я считал тебя неряхой, пока не увидел этого, — сказал Кайл.

Винс и его младший брат Пол были не сильны в домашнем хозяйстве. Повсюду были раскиданы грязные шмотки, журналы и компакт-диски.

— Нормальная мальчишеская спальня, — сказал Джеймс.

— Такой она останется недолго. Давай, рассыпай везде песок, а я поищу чего-нибудь жидкого.

Джеймс посыпал песком кровати, шкафы и стол Кайл притащил из кухни большие бутылки пепси. Они потрясли бутылки, так что газ вышиб пробки. Когда работа была закончена, комната утопала в вязкой бурой слякоти.

— Хотел бы я посмотреть на его рожу, — рассмеялся Джеймс.

— К тому времени мы будем уже далеко. Хочешь поглядеть, что у него в шкафчике?

Кайл достал из кармана какую-то штуковину.

— Что это такое? — спросил Джеймс.

— Универсальная отмычка. Справляется почти с любым замком. Тебя научат ею пользоваться в базовом курсе.

— Круто! — восхитился Джеймс.

Кайл сунул отмычку в замок на шкафчике Винса и крутил ее, пока металлическая дверца не распахнулась.

— Комиксы, — сказал Кайл, вытряхивая на пол ворох журналов. — Стоп!

— Что такое? — спросил Джеймс.

— Глянь-ка.

На нижней полке зловеще поблескивали полдюжины больших ножей.

— Я их забираю, — сказал Кайл. — Дай во что-нибудь завернуть...

— Всё мокрое насквозь.

— Плевать! Не могу же я идти по коридору с охапкой ножей под мышкой.

Они нашли под кроватью Маленького Пола джемпер, на который попало лишь немного песка. Кайл завернул в него ножи.

— Сколько осталось до отъезда, Джеймс?

— Двадцать минут.

— Двадцать минут — это очень долго, — сказал Кайл. — Как же я ненавижу эту дыру!

ГЛАВА 12. ИМЯ

Джеймс сидел в кабинете Мерил Спенсер. На нём была обычная форма с голубой футболкой новичка. Мерил была наставницей Джеймса в «Херувиме». На Олимпийских играх в Атланте она выступала за Кению и выиграла золотую медаль в беге на короткие дистанции. В лагере она преподавала легкую атлетику. Ее ноги, кажется, могли раскалывать камни.

Мерил вертела в руках ключ от банковской ячейки.

— Не так уж много ребят приходят к нам с таким приданым, — сказала Мерил.

— Я нашел его после того, как мама умерла, — сказал Джеймс. — Я не знаю, что там хранится.

— Понятно, — протянула Мерил. — Мы сохраним этот ключ для тебя. А что ты скажешь о деньгах, которые Кайл нашел у тебя в комнате?

Джеймс был готов к такому вопросу. Увидев, как легко Кайл взломал замок в комнате Винса, он понял, что сосед мог покопаться и в его вещах.

— Это мамины деньги, — сказал Джеймс.

— Сколько там было? — спросила Мерил.

— Четыре тысячи... Пару сотен я потратил.

— Всего четыре тысячи?

Мерил достала из ящика стола зеленую печатную плату и клубок спутанных проводов. Джеймс узнал начинку, которую он извлек из магнитолы.

— Ой, — испуганно воскликнул Джеймс. — Вы и про это знаете?

Мерил кивнула.

— Кайл нашел внутренности плеера в мусорном ведре в тот день, когда познакомился с тобой. Он отыскал спрятанные деньги, и мы выяснили, что они взяты из сейфа твоей мамы. Ты даже оставил часть на видных местах, чтобы обмануть Рона, если он явится за деньгами. Твоя работа нас впечатлила. Это и было одной из причин, почему мы пригласили тебя в «Херувим».

— Не могу поверить, что вы так много узнали обо мне, — пробормотал Джеймс.

Мерил рассмеялась.

— Джеймс, обычно мы имеем дело с международными наркокартелями и с террористическими группировками. Раскусить двенадцатилетнего мальчика гораздо легче...

Джеймс смущенно улыбнулся.

— Простите, что соврал. Надо было сразу догадаться.

— Видел беговую дорожку у меня под окном? — спросила Мерил.

— Да, — ответил Джеймс.

— Когда в следующий раз соврешь, будешь бегать, пока голова не закружится. Играй со мной честно, понял?

Джеймс кивнул.

— И что будет с моими деньгами? Вы отдадите их полиции?

— Боже сохрани, — сказала Мерил. — Меньше всего мы хотим, чтобы полиция задавала тебе вопросы. Мы с Маком обсудили это еще до твоего приезда. И, кажется, пришли к разумному решению.

Мерил достала из стола две маленькие красные книжечки.

— Сберегательные счета, — пояснила она. — Половина для тебя, половина для твоей сестры; она сможет снять их, когда ей исполнится восемнадцать. Тебе разрешено, если захочешь, снимать по тридцать фунтов в месяц плюс по сотне на Рождество и на день рождения. Справедливо?

Джеймс кивнул.

— Как зовут твою сестру?

— Лорин Зоя Онионс.

— А тебя?

— Джеймс Роберт Чоук.

— Нет, твое новое имя, — сказала Мерил.

— Что за новое имя? — не понял Джеймс.

— Разве Мак не говорил тебе о новом имени?

— Нет.

— Ты, если хочешь, можешь сохранить свое имя, но фамилию нужно взять новую.

— Любую, какую захочу?

— В разумных пределах, Джеймс. Ничего слишком необычного, и она должна соответствовать твоей этнической принадлежности.

— Что такое этническая принадлежность?

— Твое расовое происхождение. Это значит, что ты не можешь назвать себя Джеймс Раджпур или Джеймс Бен Ладен.

— Можно немного подумать?

— Прости, Джеймс. Надо заполнять бланки. Мне нужно твое имя.

Джеймс подумал, как здорово будет получить новую фамилию, но на ум ничего не шло.

— Кто твой любимый футболист? — подсказала Мерил. — Или поп-звезда?

— Аврил Лавин.

— Тогда будешь Джеймс Лавин.

— Нет, придумал, — сказал Джеймс. — Меня будут звать Джеймс Адамс.

— Хорошо. Джеймс Адамс так Джеймс Адамс. Хочешь оставить вторым именем Роберт?

— Да. А можно мне назваться Джеймс Роберт Тони Адамс?

— Тони — это сокращение от Энтони. Как насчет Джеймс Роберт Энтони Адамс?

— Идет, — сказал Джеймс.

Джеймс Роберт Энтони Адамс решил, что его новое имя звучит просто классно.

— Я попрошу Кайла показать тебе твою комнату. Базовый курс начнется через три недели, если ты пройдешь медосмотр и научишься плавать.

— Научусь плавать? — переспросил Джеймс.

— Нельзя приступать к основному курсу, пока не сможешь проплыть пятьдесят метров. Я назначила тебе по два урока в день.

* * *

Кайл проводил Джеймса в жилой корпус.

— С тобой хочет повидаться Брюс Норрис.

Кайл постучал в дверь.

— Открыто, — крикнул Брюс.

Джеймс вслед за Кайлом вошел в комнату. На одной стене висели полки, уставленные спортивными наградами. С другой скалились кровожадные плакаты по боевым искусствам.

— Чумовые постеры, — сказал Джеймс.

— Спасибо. — Брюс встал с кровати. — Я просто хотел спросить, ты на меня не злишься?

— Всё ОК, — успокоил его Джеймс, пожимая протянутую руку.

— Хочешь чего-нибудь? — Брюс кивнул в сторону холодильника.

— Он еще свою комнату не видел, — напомнил Кайл.

— Он живет на нашем этаже? — спросил Брюс.

— Да, — ответил Кайл. — Напротив меня.

— Здорово, — ответил Брюс. — За ужином увидимся.

Ребята вышли.

— Жутковато с ним как-то, — признался Джеймс. — Странное такое чувство — быть в гостях у человека, который способен убить тебя голыми руками.

— Да тут почти каждый может убить тебя за пару секунд, в том числе и я. На самом деле Брюс пацан нормальный. Он строит из себя крутого, но временами сущий младенец. Когда он закончил базовый курс и получил серую футболку, он прознал, что все краснофутболочные малыши пойдут искать пасхальные яйца. Его не пустили — типа, большой уже, — так он взял и расплакался. Лежал у себя в комнате и ревел часа три. И знаешь, еще что? Никогда не догадаешься...

— Что?

— Он спит с плюшевым мишкой.

— Да ладно!

— Ей-богу, Джейми! Однажды он забыл закрыть дверь, и все это видели. С ним в кровати лежал маленький синий медвежонок!

Кайл остановился возле двери, из которой торчал ключ.

— Пришли, — сказал он. — Вот ты и дома...

Вещи Джеймса лежали в сумках на полу. Всё в комнате выглядело новым. Здоровенный телевизор, DVD-плеер. Компьютер, чайник, микроволновая печь и маленький холодильник. На аккуратно застеленной кровати лежала стопка форменной одежды.

— Вселяйся пока, а я побежал, — сказал Кайл. — Зайду, когда будет пора идти ужинать.

Джеймс раздвинул шторы и увидел ребят, гоняющих мяч на поле с искусственным покрытием. Ребята всех возрастов, мальчишки и девчонки. Джеймс подумал, не пойти ли тоже поиграть, но потом решил, что сперва надо всё-таки осмотреть новую комнату. Возле кровати на тумбочке стоял телефон. Он снял трубку, подумал, кому бы позвонить, но услышал лишь записанное сообщение: «Исходящие звонки временно запрещены».

Компьютер был ужасно навороченный: с жидкокристаллическим монитором и доступом в Интернет. Потом Джеймс обнаружил самое приятное: у него впервые в жизни будет собственная ванная. На двери висел толстый махровый халат, на табуретке аккуратной стопочкой были сложены полотенца. Ванна была такая большая, что Джеймс мог вытянуться в ней во весь рост.

Потом он исследовал нераспечатанные бутылочки и коробочки, стоящие на полочке перед зеркалом: мыло, шампунь, электрическая зубная щетка, дезодорант; там была даже банка ароматической соли для ванны.

Джеймс запрыгнул на кровать и юркнул под пуховое одеяло. Немного покачался на матрасе, невольно улыбаясь про себя. Трудно представить себе более шикарную комнату.

* * *

Ужин был пальчики оближешь: большой выбор бифштексов, рыбы, китайских и индийских гарниров, разной другой вкуснятины. Джеймс сел вместе с Брюсом, Кайлом и целой компанией других ребят. Пацаны казались нормальными, а девчонки в «Херувимских» футболках выглядели просто классно. Однако тут его ждал подвох: как только все увидели на Джеймсе голубую футболку новичка, то принялись наперебой рассказывать ему всякие ужасы о базовом курсе: о том, как он будет ползать по грязи и страдать от холода и голода, о сломанных костях, зашитых порезах, о том, как его будут заставлять тренироваться до тех пор, пока его не вырвет или он не упадет в обморок. Джеймс приуныл.

* * *

Джеймс вошел в продуктовый магазин. На полках стояли сладости и напитки.

— Бери, что хочешь, — сказал Кайл. — Всё бесплатно.

Но Джеймс только посмотрел на деликатесы и ничего не сказал.

— Что, запугали тебя? — спросил Кайл.

Джеймс понуро кивнул.

— Там и вправду так плохо?

— Приукрашивать не стану, — сказал Кайл. — Базовый курс — это самые тяжелые сто дней в твоей жизни. Так и задумано. Если ты переживешь этот кошмар, то больше уже ничего на свете бояться не будешь... Ну, по крайней мере, у тебя есть три недели отсрочки.

Джеймс пошел к себе. Пока он ужинал, ему под дверь подсунули расписание занятий. На завтра ему был назначен медосмотр, визит к стоматологу и два урока плавания.

ГЛАВА 13. ИГЛА

Будильник прозвенел в 6 часов утра. Джеймс обнаружил, что, пока он спал, ему на стол положили плавки и план здания. Джеймс поплелся в столовую; там завтракали двое преподавателей — никто больше, похоже, в такую рань не вставал. Джеймс взял газету и за кашей пробежал глазами спортивные страницы.

Идти по плану было легко, но, прочитав табличку на двери, Джеймс остановился в нерешительности: «Учебный бассейн. Только для детей моложе десяти лет».

Джеймс робко заглянул в дверь. Бассейн был пуст, в нём плавала только девчонка лет пятнадцати. Увидев Джеймса, она подплыла к бортику и высунулась из воды, положив локти на край.

— Ты Джеймс? — спросила девчонка.

— Да.

— Я Эмми Коллинз. Буду учить тебя плавать. Иди, переоденься.

Джеймс разделся. На скамейке лежала черная футболка Эмми, на крючке висели ее трусики и лифчик. Джеймс ужасно боялся, что инструктором ему назначат какого-нибудь здорового парня, который будет орать и наезжать на него.

Но, увидев нижнее белье Эмми, он понял, что свалять дурака перед девчонкой будет еще хуже. Он вышел из раздевалки и, переминаясь с ноги на ногу, встал возле лестницы на мелком конце бассейна.

— Иди к этому концу, — позвала Эмми.

Джеймс прошел вдоль пятидесятиметрового бортика, затравленно косясь на красные отметки глубины. На дальнем конце дно бассейна опускалось на три с половиной метра.

— Встань на самый край, — велела Эмми.

Джеймс осторожно придвинулся к краю. Дно уходило на невообразимую глубину, а запах хлора был точно таким же, как в тот раз, когда он чуть не утонул.

— Вздохни поглубже. Прыгни в воду и задержи дыхание, пока не всплывешь на поверхность.

— А если я утону?

— Человек легче воды, Джеймс. Особенно если легкие полны воздуха.

Джеймс присел на корточки и представил, как вода хлынет ему в рот.

— Не могу, — сказал он.

— Я поймаю тебя. Не трусь.

Больше всего на свете Джеймс боялся показать себя слабаком перед девчонкой. Он собрал всё свое мужество в кулак и прыгнул. Едва голова оказалась под водой, уши сдавила неестественная тишина. Потом ноги коснулись дна, и Джеймс, оттолкнувшись, устремился вверх. Как только лицо показалось над поверхностью, он выдохнул и замолотил по воде руками. Он не видел Эмми. Его охватил тот же ужас, что и в прошлый раз, когда одноклассники чуть не утопили его. Эмми схватила Джеймса под мышки и в несколько мощных гребков подтащила его к краю бассейна. Джеймс вскарабкался на бортик и согнулся пополам, откашливаясь.

— Молодец, Джеймс. Ты усвоил самое важное: если прыгнуть в воду, ты обязательно всплывешь на поверхность.

— Ты же говорила, что поймаешь меня!

Он старался говорить сердито, но середину фразы прервал предательский всхлип.

— Чем ты расстроен? У тебя всё хорошо получилось...

— Я никогда не научусь плавать, — выпалил Джеймс. — Понимаю, это глупо, но я боюсь воды. Моя девятилетняя сестренка плавает как рыба, а я боюсь.

— Успокойся, Джеймс. Это я виновата. Я бы не стала заставлять тебя прыгать, если бы знала, что ты так боишься.

Эмми повела Джеймса обратно к мелкому концу. Потом они сидели, болтая в воде ногами, и Эмми успокаивала Джеймса.

— Ты, наверно, думаешь, что я хлюпик, — сказал Джеймс.

— Каждый из нас чего-нибудь боится, — возразила Эмми. — Я научила плавать целую кучу детей. Может быть, у тебя на это уйдет времени побольше, чем у более уверенных в себе ребят, но рано или поздно всё получится.

— Надо было мне оставаться там, где я жил, — сказал Джеймс. — Нечего мне делать в таком месте...

Эмми обняла Джеймса за плечи. Сперва мальчику стало неловко — большой уже, чтобы обниматься. Но рядом с Эмми было очень хорошо.

* * *

— Сойди с беговой дорожки, — велел врач. Его немецкий акцент звучал, как в фильмах о Второй мировой войне.

На Джеймсе были шорты и кроссовки. По лицу стекал пот. Медсестра принялась отклеивать с его туловища полоски пластыря — от них к какому-то хитрому аппарату тянулись бесчисленные проводки. Врач нажал на кнопку, и из аппарата выползла полуметровая полоска бумаги. Врач всмотрелся в нее и покачал головой.

— Много смотришь телевизор, Джеймс?

— Есть такое дело, — признался Джеймс.

— Ты пробежал всего один километр и уже выдохся. Спортом занимаешься?

— Не очень, — ответил Джеймс.

Врач ущипнул Джеймса за жировую складку на боку.

— Смотри, никаких мускулов.

Он поднял рубашку и продемонстрировал плоский мускулистый живот:

— Как сталь. А мне за шестьдесят...

До сих пор Джеймс не считал себя толстым. Но сейчас понял, что в талии и вправду рыхловат.

— Когда начинаешь базовый курс? — спросил врач.

— Через три недели... Если научусь плавать.

— Ты еще и плавать не умеешь?! Печально! Впрочем, перед телевизором нет нужды плавать, верно, Джеймс? Я направлю тебя в отделение легкой атлетики. Тебе надо побегать. И никаких пудингов, никакого шоколада. К счастью, кроме избыточного веса, больше никаких отклонений нет. Так, теперь уколы...

Сестра достала из холодильника пластиковый поднос со шприцами.

— Что это?! — испугался Джеймс.

— «Херувим» может послать тебя в любой конец света, и собраться надо будет за минуту. Ты должен иметь прививки. Грипп, холера, тиф, гепатит А, гепатит С, краснуха, желтая лихорадка, ласская лихорадка, столбняк, японский энцефалит, туберкулез, менингит...

— И всё это мне сделают прямо сейчас? — спросил Джеймс.

— Нет, это перегрузит твою иммунную систему, и ты заболеешь. Сегодня сделаем только семь уколов. Через два дня — еще пять, а через неделю — еще четыре.

— Мне сделают шестнадцать уколов?!

— В целом — двадцать три. Через полгода потребуется ревакцинация.

Прежде чем Джеймс успел оценить весь ужас положения, медсестра протерла ему руку смоченным в спирте тампоном. Врач разорвал упаковку со шприцем и вонзил его Джеймсу в руку. Больно не было.

— Грипп, — объяснил врач. — Я решил начать с самой легкой прививки. Следующая инъекция будет в мышцу, ты почувствуешь небольшой укол.

Врач снял колпачок с пятисантиметровой иглы.

— ААААААААААА!

* * *

Джеймс, уже в плавках, сидел в раздевалке и ждал дневного урока. Вбежала Эмми. Она бросила на пол сумку с учебниками и стала развязывать ботинки.

— Прости, что опоздала, Джеймс. Заболталась и потеряла счет времени. Как прошел день?

— Кошмарно, — ответил Джеймс.

— Что у тебя с голосом?

— Зубной врач поставил четыре пломбы. До сих пор языка не чувствую.

— Больно было? — спросила Эмми, стягивая брюки.

— Больно было, когда врач воткнул мне в задницу вот такую иголку. — Джеймс показал, какую именно. — А еще сказал, что я толстый и нетренированный. Велел бегать по пятнадцать кругов семь раз в неделю и запретил есть десерты.

Эмми улыбнулась.

— Да, день явно не удался.

ГЛАВА 14. ПОТ

Пятнадцать кругов по четырехсотметровой дорожке — это шесть километров. Ограничений по времени на него не накладывали: он мог пройти дистанцию и за час, но это было скучно. Хотелось закончить побыстрее. В первый день Джеймс припустил бегом, но после трех кругов загнулся. Остаток пути он проковылял, пошатываясь, и заняло это почти час с четвертью. На следующее утро лодыжки распухли, и каждый шаг давался с трудом.

Мерил Спенсер показала Джеймсу разогревающие и расслабляющие упражнения и посоветовала преодолевать бегом только каждый третий круг, затем переходя на шаг и постепенно снова наращивая темп: пробегать полтора круга из трех, потом два из трех, пока, наконец, он не сможет пробежать все шесть километров без передышки.

На третий день шел проливной дождь. Джеймс едва различал дорожку сквозь залепившие глаза волосы. Мерил спряталась под навесом. Джеймс решил, что никто на него не смотрит, и после тринадцатого круга пошел к раздевалке, туда, где остальные ребята, тоже мокрые как мыши, ныряли под теплый душ.

— Разве ты пробежал пятнадцать кругов? — окликнула его Мерил.

По ее тону Джеймс понял, что его раскусили.

— Помилуйте, мэм, льет как из ведра.

— Ты сжульничал, Джеймс, и начнешь сначала. Пятнадцать кругов. Вперед!

— Что?!

— Ты слышал, Джеймс. Еще одно слово, и побежишь тридцать кругов.

К концу последнего круга у Джеймса разрывались легкие. Когда он рассказал о случившемся Кайлу и Брюсу, те сочли это прикольной шуткой. А Эмми сказала, что надо с самого начала понять, что дисциплина в «Херувиме» гораздо строже, чем он привык.

* * *

За две недели, проведенные в лагере «Херувим», Джеймс заметно окреп. Теперь он мог пробежать в полную силу два круга из трех, а оставшийся круг шел быстрым шагом. Дело было в пятницу, на пятнадцатом круге. Жилка на шее пульсировала так, что, казалось, вот-вот взорвется. Тело молило о пощаде, но Джеймс хотел пройти дистанцию меньше чем за полчаса и не собирался сдаваться в двух шагах от победы.

На последнем повороте Джеймс обошел пару одинаковых близнецов и, прибавив темп, помчался к финишу. Бросил взгляд на секундомер — 29:47. На двадцать секунд лучше прежнего достижения! Неожиданно Джеймс подвернул ногу и потерял равновесие. Падая, он ободрал колено, разорвал футболку и поцарапал плечо. Боль от царапин была слабее, чем огонь, сжигавший легкие, но Джеймс не обращал на это внимания, потому что ему всё-таки удалось уложиться в полчаса.

Джеймс сидел на земле, обхватив ладонями колено. К нему подбежали близнецы.

— Ты цел? — спросил один из них.

— Да, — соврал Джеймс.

Он никогда раньше их не видел. На обоих мальчишках были светло-голубые футболки.

— Вы на базовом курсе?

— Завтра начинаем. Мы приехали только вчера вечером. Меня зовут Каллум, а его Коннор. Помочь тебе дойти до раздевалки?

— Сам справлюсь, — ответил Джеймс.

* * *

— Сегодня у меня день рождения, — сообщила Эмми.

Они плавали в бассейне. У Джеймса от хлорки саднило царапины.

— И сколько тебе стукнуло? — поинтересовался Джеймс.

— Шестнадцать.

— Сказала бы раньше — я бы приготовил открытку или подарок какой, — упрекнул Джеймс девушку.

— У меня сегодня будет небольшая вечеринка. Заглянут несколько подруг и друзей. Хочешь прийти?

— Конечно, — отозвался Джеймс.

Приглашение обрадовало Джеймса гораздо больше, чем он готов был признать. Эмми ему нравилась. Такая красивая, и с ней всегда весело. Он был уверен, что она ему тоже симпатизирует, но скорее как младшему брату, а не как равному.

— Но сначала ты должен кое-что сделать.

— Что именно? — насторожился Джеймс.

— Доплыть от лестницы в середине бассейна до противоположного угла.

— Но это почти целая длина!

— Вот именно — почти. Ты сможешь, Джеймс. У тебя легкие стали гораздо сильнее. Основной курс начнется через девять дней, и если ты не справишься, придется ждать еще три месяца.

— И я три месяца буду учиться плавать. Не так уж плохо.

— Тебе дадут красную футболку, — предупредила Эмми.

— Заливаешь! Мне двенадцать лет, а красная — это для малышей.

— Нет, Джеймс. Красная футболка — для ребят, которые еще не готовы к базовому курсу. В основном — из-за того, что они слишком малы. Но ты будешь не допущен потому, что не умеешь плавать.

— Я буду на два года старше, чем все остальные красные. Да меня же с грязью смешают!

— Джеймс, не хочу тебя пугать, но если ты три месяца проходишь в красной футболке, жизнь у тебя будет не сахар.

— И всё-таки пугаешь!

— В этом есть и приятные моменты, Джеймс. Красным разрешают держать в комнате хомяка или бурундучка.

— Хватит надо мной издеваться, Эмми, — разозлился Джеймс. Он понял, что положение серьезно. Если на него напялят красную футболку, Кайл, Брюс и все остальные пацаны будут покатываться со смеху. Джеймс исполнился решимости проплыть дальше, чем прежде, и, разводя воду руками, зашагал к лестнице.

* * *

Он доплыл. Эмми обняла его.

— Из тебя выйдет толк, Джеймс.

Но сам Джеймс не был в этом уверен.

* * *

Дверь в комнату Эмми была приоткрыта, и музыка слышалась сразу же, как выходишь из лифта Комната была битком набита народом, не поместившиеся топтались вдоль стен коридора. Все были одеты по-обычному. Последвух недель в лагере, среди зеленых брюк и высоких ботинок, Джеймс почти забыл, что на свете существуют юбки.

Эмми накрасила губы ярко-розовой помадой, в тон мини-юбке. Джеймсу стало не по себе, потому что все остальные ребята были старше него и он никого не знал. Заметив Джеймса, Эмми обернулась. В одной руке у нее была сигарета, в другой — банка пива. Она чмокнула Джеймса в щеку, перепачкав его помадой.

— Привет, Джеймс, — сказала Эмми. — Боюсь, завтра утром мне будет не до уроков плавания.

— Это и есть тот самый мальчишка, который не умеет плавать? — громко спросил парень, сидевший на полу.

Его услышали. Джеймсу показалось, что все смотрят на него и думают: ну и хлюпик!

— Малыш, хочешь пива? — спросил парень, стоящий возле холодильника.

Джеймс не знал, что ответить. Если сказать «да», над ним станут смеяться, потому что он еще слишком мал. А если отказаться, прослывешь слабаком Джеймс выбрал первое. Смеяться никто не стал. Джеймс ловко поймал брошенную банку и потянул за кольцо. Эмми выхватила банку у него из рук.

— Не давай ему пива, Чарли. Ему всего двенадцать!

— Да ладно тебе, Эмми, — сказал тот, кого назвали Чарли. — Давай напоим малыша. Это будет прикольно.

Эмми с улыбкой протянула пиво Джеймсу.

— Только одну банку, — сказала она. — Не больше! И никому не говори, что это мы тебя угостили.

* * *

Как-то раз Джеймс стащил у дяди Рона две банки пива и немного опьянел, но в этот раз всё получилось гораздо хуже. Все Эммины подружки словно влюбились в Джеймса без памяти. Они без конца угощали его пивом. Одна из них поцеловала его, и Джеймс зарделся. Тогда они все принялись его целовать, и вскоре его лицо покрылось губной помадой. Джеймс понимал, что они с ним забавляются просто потому, что захмелели, но всё равно приятно было находиться в центре внимания.

Кто-то из соседей пожаловался на шум, поэтому вечеринка переместилась на свежий воздух. Уже наступила полночь, давно стемнело. Веселая кампания тронулась в обратный путь.

— Подождите меня! — крикнул Джеймс. — Мне отлить надо.

Он побрел к деревьям. Внезапно земля под ногами исчезла Джеймс поскользнулся — сердце чуть не выскочило из груди — и, пролетев пару метров вниз по склону, плюхнулся в грязную канаву.

Джеймс с трудом поднялся на ноги, выплюнул затхлую воду. Он закричал, зовя на помощь, но за грохотом Эмминого бумбокса его никто не услышал.

* * *

Лагерь оказался гораздо больше, чем представлялось Джеймсу. Он попытался найти главный корпус, но вскоре понял, что окончательно заблудился. От пива его тошнило, он ударился в панику. Наконец он заметил раздевалку, стоявшую на краю беговой дорожки, и страшно обрадовался.

Джеймс заглянул в окно. Свет был потушен. Он подергал дверь — не заперта. Джеймс на цыпочках вошел. Отопление уже выключили, но всё же внутри было заметно теплее, чем на улице. Джеймс нашел электрощит с рубильниками и включил свет в мальчишеской раздевалке. Остальные рубильники он оставил выключенными. Свет в покрытых изморосью окнах мог привлечь ненужное внимание.

При свете Джеймс сумел, наконец, оглядеть себя и от увиденного пришел в ужас. Ради вечеринки он надел свой лучший костюм — почти новые кроссовки «Найк Эйр» и джинсы «Дизель». Теперь подол джинсов был вымазан в глине, кроссовки промокли и пропитались грязью. Джеймс знал, как добраться отсюда до своей комнаты, но не хотел отвечать на досужие вопросы случайных встречных. Сначала надо было привести себя в порядок.

Джеймс снял кроссовки, чтобы не оставлять следов на полу. Прошел в мальчишескую раздевалку. От страха, что его поймают, он даже немного протрезвел. В раздевалке стоял бардак. Пахло потом, валялась забытая кем-то одежда. Под скамейкой Джеймс отыскал серую «Херувимскую» футболку. Она воняла, но всё же это было лучше, чем идти в главный корпус в драном джемпере. Джеймс натянул футболку. Чистых спортивных штанов, чтобы переодеть заляпанные джинсы, нигде не нашлось, поэтому Джеймс попросту спустил джинсы ниже талии и подвернул их снизу, чтобы испачканная область казалась меньше. Теперь надо было найти кроссовки, с которых не будет сыпаться грязь. На полу валялось несколько шиповок для бега, но в помещении от них было мало толку.

Джеймс побрел в раздевалку для девочек. Здесь он никогда раньше не бывал Разница с мальчишеской раздевалкой бросалась в глаза. Воздух был свежий, у стены стоял стеллаж, полный флакончиков с духами и всякими туалетными снадобьями. А самое главное — из-под скамейки торчали две пары кроссовок. Одна подошла Джеймсу по размеру, но была розовой. Другая оказалась меньше, однако Джеймс решил, что как-нибудь сумеет проковылять в них пару сотен метров до главного корпуса.

Он поглядел на себя в зеркало и обнаружил, что лицо тоже грязное. Эх, видел бы Кайл следы от губной помады на его щеках! Джеймс намочил полотенце, вытер лицо и руки, брызнул на вонючую футболку дезодорантом и прополоскал рот зубным эликсиром, чтобы отбить запах пива.

Джеймс оглядел себя в последний раз — вроде бы, неплохо. Если кто-нибудь спросит, почему он так поздно бродит по улице, можно ответить, что ему не спалось, он вышел погулять и заблудился. Трудновато будет только объяснить, почему на нём футболка не того цвета.

Джеймс вышел в коридор. Чья-то рука ухватила его за щиколотку. От испуга Джеймс чуть не подпрыгнул.

— Ага, попался в девчачьей раздевалке, извращенец!

Голоса Джеймс не узнал. Ему в лицо ударил луч фонарика. В дверях покатывались от хохота Эмми и девчонка, которая первой полезла к нему целоваться. Они уже успели переодеться из праздничных платьев в повседневную форму.

— Что ты делаешь в девчоночьей раздевалке? — спросила Эмми.

Джеймс залился краской.

— Не мог же я идти в главный корпус по уши в грязи, вот и зашел почиститься.

— Мы следили за тобой, — сказала Эмми. — Я увидела, как ты включил свет. Мы любуемся на тебя уже минут пять. Тебя всё нет и нет, вот мы и зашли посмотреть.

Джеймс с облегчением улыбнулся.

— Я уж думал, вы и вправду всем расскажете, что я извращенец.

— А можно было бы, — хихикнула девчонка, измазавшая его помадой.

— Когда в следующий раз ты, Эмми, скажешь — только одну банку, я выпью только одну банку, — пообещал Джеймс.

— А с чего ты взял, что я приглашу тебя еще раз? Я знаю кружной путь в главный корпус. Хватит тут торчать.

— Эмми, ты спасаешь мне жизнь. Спасибо.

Эмми рассмеялась.

— Если ты появишься на людях вдребезги пьяным после того, как половина школы видела тебя на моем дне рождения, мне влетит посильнее, чем тебе.

ГЛАВА 15. ГОРОД

Джеймс поклялся, что никогда в жизни больше не будет пить. Ночь выдалась чудовищная. Его тошнило, кружилась голова, во рту пересохло, горло драло словно наждачной бумагой. К счастью, ванная была в двух шагах. Только в три часа ночи Джеймс погрузился в беспокойный сон, но то и дело в ужасе просыпался от дурных сновидений, в которых весь мир шел кругом.

— Джеймс, — крикнул Кайл.

На дворе было семь часов, субботнее утро.

— Просыпайся, старик.

Джеймс застонал, сел на кровати и протер глаза.

— Напился, что ли? — спросил Кайл.

— Угу.

— В комнате воняет перегаром.

— Голова раскалывается, — признался Джеймс — Как ты сюда попал?

— Взломал замок. Я стучал, но ты не ответил.

— Оставь меня в покое, дай помереть спокойно...

— Джеймс, заткнись и слушай. Сегодня вечером в Лондоне мы пойдем на задание. Мы вдевятером проведем там целый день. Тебе ехать вроде бы не положено, но всё было решено в последнюю минуту, и старшим у нас назначен Деннис Кинг, так что мы сможем протащить тебя в поезд.

* * *

Странно было снова очутиться в городе. Лондон показался грязным и шумным, хотя Джеймс покинул его всего несколько недель назад. Прибыв на вокзал Кингс-Кросс, ребята разделились. Девчонки пошли по магазинам на Оксфорд-стрит, а парни отправились в «Намко-Стейшен», большой развлекательный центр, что напротив Биг-Бена. Встретиться предстояло на улице возле станции подземки «Эджвер»* в шесть часов вечера. Брюс хотел пойти в «Намко», но, услышав, что затеяли Кайл и Джеймс, решил остаться с ними.

— Тебе будет скучно, — предупредил его Кайл. — Мы просто идем проведать Джеймсову сестренку.

— Я вам могу понадобиться для защиты, — сказал Брюс.

Кайр расхохотался.

— От кого ты собрался нас защищать? Ладно, пошли, если хочешь. Только потом не скули, что тебе скучно.

До этого Брюс ни разу не ездил в подземке. Он смотрел на схему и, как пятилетний малыш, считал остановки. Рон жил возле станции «Кентиш-Таун»*, в паре кварталов от дома, в котором раньше обитал Джеймс с мамой.

— Что будем делать? — спросил Джеймс, когда они подошли к двери Роновской квартиры.

— Позвони и всё, — предложил Брюс.

— Бестолочь, Рон меня и на порог не впустит, — сказал Джеймс. — Если бы я мог просто позвонить и войти, вы бы, ребята, были мне на фиг не нужны.

— Ясно, — сказал Брюс. — Тогда давай я высажу дверь ногой.

— Ты что, думаешь, его отчим будет спокойно сидеть и смотреть, как кто-то высаживает ему дверь?! — язвительно сказал Кайл. — Чем обычно занимается твоя сестренка, когда дома?

— Рисует у себя в комнате или телик смотрит, — сказал Джеймс.

— А Рон?

— Не знаю. Если вчера вечером пьянствовал, наверняка не встанет с постели еще час или два...

Кайл приставил к замку свою универсальную отмычку. Замок щелкнул, но дверь не подалась.

— Заперто на засов изнутри, — пояснил Кайл.

— Позвони в звонок, — снова предложил Брюс.

— Нельзя! Я же сказал, — раздраженно ответил Джеймс.

— Спрячьтесь с Кайлом, а я позвоню, — сказал Брюс — Ты говорил, что отчим наверняка спит, так что откроет твоя сестренка. И тогда я скажу ей, что ты пришел. А если откроет Рон, сделаю вид, что ошибся квартирой.

Кайл и Джеймс отошли в сторону. Брюс позвонил. Через несколько секунд в щели для писем показались глаза Лорин.

— Сколько тебе пачек? — спросила Лорин.

— Я друг Джеймса, твоего брата. Твой папа спит?

— Значит, сигареты тебе не нужны? — уточнила Лорин.

Брюс жестом подозвал Джеймса. Джеймс присел на корточки и заглянул в щель для писем.

— Впусти нас, — попросил он.

— А, Джеймс, — обрадовалась Лорин. — Только не попадайся папе на глаза. Как только я о тебе заговариваю, он чуть не лопается от злости.

Она отодвинула засов.

— Рон спит? — спросил Джеймс.

— Не проснется, пока не начнутся скачки, — сказала Лорин, открывая дверь.

— Спрячь нас у себя в комнате, — сказал Джеймс.

Лорин провела мальчиков к себе. Комната была разделена надвое изогнутой стеной, сооруженной из тысяч сигаретных блоков.

— Это еще что?! — удивился Джеймс. — Ты что, начала курить?

— Папа покупает их по дешевке во Франции, — объяснила Лорин. — Ввозит контрабандой и здесь продает. Зарабатывает кучу бабок.

Брюс рассматривал картонную стену.

— Это ты сама построила?

— Ага, — ответила Лорин. — Скучно стало, вот я и принялась играть с пачками.

— Круто! — рассмеялся Брюс.

— Она всегда что-нибудь строит, — сказал Джеймс — Когда у нее была ветрянка, она собрала все коробки от компакт-дисков и видеокассет и выстроила из них пирамиду Хеопса*.

Лорин села на кровать.

— И чем ты тут занимаешься? — спросил Джеймс.

— Подружилась с ребятами этажом ниже. Рон платит их матери, она забирает меня из школы и готовит мне обед.

— Значит, тебе тут неплохо?

— Могло быть и хуже, — вздохнула Лорин. — У тебя что, опять неприятности?

— Нет, — ответил Джеймс.

Кайл и Брюс дружно ухмыльнулись.

— Да уж, дела лучше некуда, — вполголоса пробормотал Кайл.

— Хочешь, пойдем погуляем? — предложил Джеймс — Ты можешь незаметно выйти из дома?

— Запросто, — ответила Лорин. — Папа не любит, когда я его бужу. Напишу записку, что пошла к подруге.

* * *

Джеймс отвел Лорин в «GAP»* и купил ей джинсы, какие она хотела. Потом они поели пиццы и пошли играть в боулинг. Джеймс и Лорин играли против Брюса и Кайла. Стало смеркаться, но до сбора в «Эджвере» оставалось еще больше часа, и это время надо было как-то убить.

Они заглянули в небольшой сквер с качелями возле дома Джеймса. Джеймс не бывал здесь с тех пор, как прятался в бетонном туннеле в тот день, когда умерла мама. Пока Кайл и Брюс грозили укачать друг друга до полусмерти, Лорин и Джеймс уселись на качели бок о бок и принялись тихонько покачиваться, возя кроссовками по земле. Обоим было невесело, потому что день, проведенный вместе, подходил к концу.

— Мама часто водила нас сюда, когда мы были маленькие, — сказал Джеймс.

Лорин кивнула.

— Когда она не сердилась, с ней было здорово...

— А помнишь, как ты взобралась на горку, а потом никак не могла сообразить, что надо сесть на попу и оттолкнуться? Мне пришлось залезать и спасать тебя.

— Не помню, — ответила Лорин. — Сколько мне было лет?

— Года два или три, — сказал Джеймс. — Знаешь, я смогу еще раз приехать в Лондон только после Рождества.

— Жаль, — сказала Лорин.

Они старались не встречаться глазами, чтобы не расстраиваться еще больше.

— Но ты всё равно должен купить мне подарок, — заявила Лорин.

Джеймс улыбнулся.

— А ты мне?

— Если хочешь, можешь взять блок сигарет.

— А вот и он! — Голос был до боли знакомый. — Что-то давненько тебя не было видно, Джейми. Прячешься от меня?

Джеймс поднял глаза и увидел Грега Дженнингса с двумя приятелями.

— Я тебя повсюду искал, — доверительно сообщил Грег. — Знал, что ты не сможешь вечно прятаться, гнусная рожа.

Трое мальчишек надвинулись на Джеймса. Каждый был вдвое крупнее него. Грег поставил ногу на качели.

— Из-за тебя у моей сестры на лице шрам. Единственным, что ее порадовало, была весть о том, что твоя поросячья мамаша наконец-то сдохла.

— Оставь мою маму в покое! — Джеймс сжал кулаки.

— Ах, боже ж ты мой, — насмешливо пропищал Грег. — Этот червяк сейчас меня ударит! Ой, боюсь!

Тут в голову Грегу угодил небольшой камушек.

— Эй ты, дерьмо! — крикнул Брюс. — Может, подерешься с кем-нибудь равным тебе по размеру? Например, со мной.

Грег обернулся и не поверил своим глазам. Чего этот тощий недоросток так расхрабрился?!

— Проваливай, — бросил Грег Брюсу. — А не то я тебе все ноги переломаю.

Брюс швырнул в Грега еще один камушек. Джеймс рассмеялся. Грег влепил ему пощечину, потом обернулся к своим дружкам:

— А ну, разорвите этого придурка на клочки!

Джеймс по собственному опыту знал, что Брюс хороший боец, но ему всего одиннадцать, а эти двое по сравнению с ним просто великаны. Кайла же нигде не было видно.

Сделав вид, что напуган, Брюс попятился к карусели. В следующее мгновение он схватился за поручни и, выпрямившись как пружина, лягнул противников обеими ногами. Один из громил согнулся пополам. Кайл выскочил из-за карусели и ловкой подсечкой опрокинул его на землю, потом ударом локтя расквасил ему нос. Громила остался лежать без чувств.

Брюс мгновенно переключился на второго парня. Не обращая внимания на нацеленный ему в голову кулак он лягнул противника в пах, потом ребром ладони ударил по шее, целясь в сонную артерию*.

Хулиган закатил глаза и как подрубленное деревце рухнул наземь. Брюс перепрыгнул через него и побежал к Грегу Дженнингсу.

Вид у Грега был слегка очумелый: он, похоже, не верил своим глазам. Впрочем, это не помешало ему сунуть руку за пазуху. Джеймс понял, что сейчас произойдет, — он соскочил с качелей и подхватил Лорин.

Грег вытащил нож. Брюс встал перед ним лицом к лицу.

— Брось нож, а не то я тебе его в брюхо воткну, — тихо сказал он.

Грег кинулся на него. Брюс ловко увернулся. Грег снова замахнулся, Брюс отступил вбок и достал из кармана монетку. Как только Грег сделал следующий шаг, Брюс швырнул монетку ему в лицо. Грег не знал, чем в него бросили, и инстинктивно прикрылся левой рукой. Воспользовавшись его замешательством, Брюс схватил Грега за запястье, крутанул большой палец и отобрал нож. Теперь они снова стояли лицом к лицу, только нож был у Брюса.

— Дуй отсюда, а не то я этот нож тебе в брюхо воткну, — повторил Брюс.

Гордость не позволяла Грегу удрать сломя голову, но, тем не менее, зашагал прочь он довольно проворно. Лорин подбежала к Брюсу.

— Ты прямо как Джеки Чан*, — восторженно щебетала она. — Ты лучший боец на свете!

— Приятно это сознавать, — небрежно сказал Брюс, засовывая монетку обратно в карман. — Особенно в моем возрасте.

Джеймс был потрясен. Сначала Кайл уделил ему целый день, потом Брюс спас от неминуемого избиения.

— Спасибо, ребята, — сказал Джеймс. — Я перед вами в долгу.

— Рассчитаемся наличными, — сказал Кайл, отряхивая брюки. — Это штаны «Биллабонг»*, шестьдесят фунтов стоят, и они запачкались.

— Знаете, чего я больше всего хочу? — сказал Брюс. — Напечатать визитные карточки с текстом «Вам надрал задницу Брюс Норрис». Буду запихивать их в рот подонкам, которых я уложил, чтобы, придя в себя, они знали, с кем имели дело.

— Знаешь, что тебе нужно? — в тон ему ответил Кайл. — Серьезная беседа с психиатром.

***

Ребята собрались в тихом уголке на автостоянке неподалеку от станции подземки «Эджвер». Деннис Кинг раздал листки с описанием задания.

— Порядок известен всем, — сказал он. — Прочитайте задание и, если согласны, распишитесь внизу.

— Не подписывайся, Джеймс, — шепнул Кайл. — Не забудь, тебе здесь быть не положено.

«Описание задания:

Объект:

Бишопе-Авеню*, Лондон, дом Соломона Голда, владельца компании «Армаментс Эксчейндж». Голд подозревается в незаконной продаже противотанковых ракет американского производства террористическим группировкам в Палестине и Анголе.

Задание:

Соломон Голд уехал на выходные дни. Его дом охраняют два человека. На пост охраны будет подан усыпляющий газ. Под действием этого газа охранники будут спать около трех часов. Эту часть операции выполнит агент МИ-5*, переодетый инспектором охранной службы.»

Мистер Голд крайне подозрителен. Территория вокруг дома просматривается тридцатью шестью видеокамерами. Если в дом попытаются проникнуть взрослые люди, Голд сразу заподозрит в них агентов МИ-5 или переодетых полицейских. Принято решение задействовать оперативников «Херувима», которые должны вести себя как обычные хулиганы, чтобы отвести подозрения.

Оперативники «Херувима» войдут в дом через главный вход. Трое оперативников обыщут кабинет на втором этаже и портативными копировальными аппаратами сделают копии важных документов. Шестеро оперативников будут вооружены баллончиками с краской, бейсбольными битами и крокетными молотками. Их цель — замести следы обыска, создав впечатление, что единственным намерением вторгшихся был бессмысленный вандализм.

Затем все оперативники «Херувима» должны покинуть дом и встретиться в оговоренном месте в двух километрах от места проведения операции.

Местная полиция об операции не знает. Если оперативник будет арестован, он должен сообщить о себе ложные сведения и ждать освобождения.»

* * *

Лондонцы называли Бишопс-Авеню Улицей миллионеров, хотя точнее было бы сказать «Улица миллиардеров». Дома здесь были роскошные, многие из них скрывались за ощетинившимися видеокамерами шестиметровыми стенами.

Десятеро ребят вышли из автобуса за несколько кварталов до нужной остановки. До дома Соломона Голда оставалось около километра. Ребята шагали быстро. Стемнело, шел проливной дождь.

— Волнуешься? — спросил Кайл.

— Есть немного, — признался Джеймс. — В описании сказано, что нас могут арестовать. Если я попадусь, все узнают, что я был на задании.

— Тогда постарайся не попасться, — посоветовал Кайл. — Брюс за тобой присмотрит.

— А ты? — встрепенулся Джеймс.

— Я пойду наверх, буду переснимать документы.

— Скукотища! — сказал Брюс. — А мы будем всё ломать. Вот шуму-то будет!

После драки Брюс был в прекрасном настроении.

— Я думал, задание — это тайком проникнуть в дом или что-нибудь в этом роде, — сказал Джеймс. — А не врываться в парадную дверь и крушить всё на своем пути.

— Серьезно? — усмехнулся Кайл. — Компания двенадцатилетних ребят в масках и перчатках крадется по улице, выводит из строя сигнализацию от воров и прорезает дыры в окнах? Это же лучший способ привлечь к себе внимание! На базовом курсе тебе в первую очередь внушат, что оперативник «Херувима» всегда должен вести себя как самый обыкновенный подросток.

— Все пятьдесят лет «Херувим» только и занимается, что погромами и разрушением, — расхохотался Брюс.

— Никогда бы не подумал! — удивился Джеймс. — Круто!

Пятнадцатилетняя девчонка, возглавлявшая отряд — ее звали Дженни, — остановилась у распахнутых металлических ворот.

— Всем войти, — скомандовала Дженни.

Джеймс прошел в кованые ворота последним. Он заметил часовых — они крепко спали в своей сторожевой будке. Двое ребят уже вошли туда и взяли ключи от дома.

— У нас двадцать минут, — шепнула Дженни. — Не шумите и опустите шторы, прежде чем включать свет. Выйти отсюда можно только тем же путем, каким мы вошли, поэтому если нагрянет полиция, мы все проведем ночь в тюремной камере.

К дому вела дорожка метров в сто, окруженная аккуратно подстриженной живой изгородью. Вестибюль оказался огромным. Кайл достал из рюкзака переносной копировальный аппарат и побежал наверх. Джеймс и Брюс направились в кухню. Брюс распахнул холодильник — он был пуст, если не считать упаковки пирожных с кремом и пакета молока.

— Премного благодарен, — Брюс запихнул в рот пирожное и запил его молоком. — Умираю с голоду.

Джеймс снял крышку с аэрозольного баллончика и принялся выводить на стене слово «Arsenal». Брюс отыскал буфет с посудой и опрокинул его на пол. Джеймс растоптал случайно уцелевшие тарелки и чашки. В кухню вошла девочка.

— Брюс, Джеймс, помогите нам.

Они побежали за девочкой и, миновав несколько устланных роскошными коврами коридоров, очутились в огромном тренажерном зале, в центре которого поблескивал голубой водой бассейн. В нём уже плавали несколько пластиковых стульев. Двое ребят пытались сдвинуть с места здоровенный рояль.

— Эй, помогите-ка.

Впятером, вместе с Джеймсом и Брюсом, ребята затолкали рояль в бассейн. Выплеснулась громадная волна. Рояль ударился о дно, расколов кафельные плитки, и снова всплыл. Брюс вспрыгнул на плавающий рояль, спустил штаны и принялся писать в воду. Однако не успел он закончить, как из-под рояля вырвался огромный пузырь воздуха, рояль опрокинулся, и Брюс, не удержавшись на ногах, свалился в воду. Джеймс и остальные ребята покатились от хохота.

Потом они побежали обратно в гостиную. Джеймс набил карманы DVD-дисками, потом схватил маленький кофейный столик и расколотил им плазменный телевизор на стене. В комнате стоял удушающий запах аэрозольной краски. Джеймс принялся крушить вазы. Он вошел во вкус бездумного разрушения, как вдруг оглушительно взвыла сирена и комната стала наполняться фиолетовым дымом.

— Скорее смываемся, все! — раздался из вестибюля голос Дженни.

— Джеймс, держись со мной! — крикнул Брюс.

Они выскочили с вестибюль. В воротах Дженни их пересчитала.

— Бегите! — велела она. — Разделитесь.

Джеймс и Брюс рванули по Бишопе-Авеню. Навстречу им неслись два полицейских фургона.

— Иди спокойным шагом, — велел Брюс. — Это вызовет меньше подозрений.

фургоны промчались мимо. От дыма одежда Джеймса покрылись фиолетовыми пятнами.

— Что это за дрянь? — спросил Джеймс.

— Никогда раньше такого не видал. Наверно, безвредная, — беспечно сказал Брюс. — Пищевой краситель или что-нибудь в этом роде.

— На тебе почему-то ничего нет, — сказал Джеймс.

— Наверно, ко мне не прилипло, потому что я до сих пор мокрый после бассейна.

— А что с Кайлом? Ты его видел?

— Он был наверху. Раньше нас выйти не мог. Наверно, попался. Лучше побежали опять. Эти копы нас видели, они в два счета сообразят, что к чему, и вернутся.

ГЛАВА 16. НАКАЗАНИЕ

— Это даже не глупость — это гораздо хуже! Вас же просили просто устроить погром. А вы трое... У меня нет слов... Самые большие идиоты во всём лагере!

Мак расхаживал по своему кабинету. Он рвал и метал. Кайл, Брюс и Джеймс всё глубже вжимались в кресла.

У Кайла под глазом темнел фингал, правая рука висела на перевязи. Пытаясь убежать, он ударил женщину полицейского. Ее коллеги хорошенько посчитались с ним, когда он в наручниках сидел в полицейском фургоне.

— Мы не трогали систему безопасности, — выпалил Кайл. — Это МИ-5 виновата!

— Система безопасности была в порядке, — рявкнул Мак. — Сигнализация выведена из строя. Но какие-то кретины разбили роялем дно бассейна, и вытекшая вода вызвала короткое замыкание в охранной системе. Из-за этого включилась сирена, и пошел дым.

Джеймс и Брюс ссутулились еще сильнее.

— Итак, вот вам наказание. Кайл, ты провалил задание на Карибах, провинился в «Небраска-Хаусе», теперь напортачил тут...

— Когда я вернулся из «Небраски», вы сказали, что я хорошо поработал, — возразил Кайл.

— Когда вернулся — да. Но потом я узнал от Дженнифер Митчум, что кто-то проник в чужую комнату, насыпал там песка и сверху залил пепси-колой. Ты, случайно, не знаешь, кто?

— Ах, это, — сказал Кайл. — Тот парень был настоящим гадом.

— Вам с Джеймсом положено было исчезнуть тихо. Чтобы никто не задавал никаких вопросов. Я очень не люблю отвечать на вопросы о том, куда вы подевались. Так что я посылаю тебя на следующее задание по поиску новых кадров, Кайл.

— Только не это! — простонал Кайл.

— Великолепный приют в бедняцком районе Глазго. Как я понимаю, ребят с английским акцентом там не очень любят*.

— Я туда не поеду! — сказал Кайл.

— Поедешь как миленький, а не то я отдам тебя приемным родителям.

Кайл потрясенно взглянул на него.

— Неужели вы меня вышвырнете?

— Вышвырну, Кайл, не сомневайся. Иди, собирай вещи и чтобы завтра утром сел на поезд до Глазго, иначе уйдешь из «Херувима» навсегда! Теперь ты, Брюс...

Брюс выпрямился в кресле.

— Почему ты поддержал предложение Кайла взять Джеймса на задание?

— Потому что я круглый дурак, — сказал Брюс.

Мак невесело рассмеялся.

— Ответ не мальчика, но мужа. Ты проводишь много времени в додзё, верно?

— Да, — кивнул Брюс.

— На три месяца ты освобождаешься от новых заданий. Каждый вечер будешь ходить в додзё. Мыть полы, протирать зеркала, убираться в раздевалках и загружать полотенца и грязное белье в стиральные машины. А утром будешь выгружать постиранные вещи, складывать их в сушилку и развешивать на вешалках. Если работать быстро, управишься часа за три.

— Хорошо, — сказал Брюс.

Однако по виду его было ясно, что ему совсем не хорошо.

— Теперь — Джеймс.

Джеймс напрягся. Он не знал, куда девать глаза.

— Ты здесь новичок. Жаждешь завести друзей. Двое квалифицированных агентов позвали тебя на задание. Базовый курс обучения начнется через несколько дней и вправит тебе мозги. На этот раз я тебя прощаю. Но в следующий раз мой гнев обрушится, словно молот. Понял?

— Да, Мак.

— Можешь называть меня Маком, когда я в хорошем настроении. Сегодня я доктор Мак-Афферти или просто доктор. Всё понятно?

— Да, доктор.

Джеймс не смог удержаться от улыбки. Потом заметил, как расстроены Кайл и Брюс, и взял себя в руки.

— Брюс, Кайл, можете идти, — сказал Мак, — а тебя, Джеймс, я попрошу останься.

Ребята вышли.

— Насколько я знаю, ты поехал в Лондон повидаться с сестрой, — сказал Мак.

— Да, — ответил Джеймс. — Понимаю, этого делать было нельзя. Но ужасно хотелось увидеться с ней до Рождества.

— Я не знал, что тебе трудно встречаться с ней. Постараюсь что-нибудь придумать.

— Отчим не хочет, чтобы я с ней виделся.

— Я бываю очень настойчив, когда захочу, — сказал Мак. — Ничего не обещаю, но сделаю всё что смогу.

— Спасибо, — сказал Джеймс. — Понимаю, это не мое дело, но мне кажется, вы слишком суровы с Кайлом. Он только хотел помочь мне увидеться с Лорин.

— Кайлу почти четырнадцать. Он давно должен был получить темно-синюю футболку и выполнять самые трудные задания, а вместо этого занимается разными глупостями. Если бы ты подошел ко мне и попросил, я помог бы тебе увидеться с сестрой. Ты мог бы подождать на станции, пока другие выполняют задание. Кстати, ты уже проплыл свои пятьдесят метров?

— Нет еще, — вздохнул Джеймс.

— У тебя осталось пять дней. Если не сумеешь, я очень огорчусь.

ГЛАВА 17. ВОДА

Эмми и Джеймс шли на очередной урок плавания.

— Я поговорила с главным инструктором, — сказала Эмми, — и он предложил попробовать кое-что новенькое. Метод довольно суровый, но у тебя осталось всего два дня. Техника у тебя хорошая, достаточная по крайней мере, чтобы проплыть пятьдесят метров. Тебе осталось только преодолеть страх перед водой.

Эмми остановилась у дверей учебного бассейна.

— Сегодня мы сюда не пойдем — Она подвела Джеймса к другой двери. На ней висела грозная красная табличка: «Бассейн для подводного плавания. Вход без квалифицированного инструктора строго воспрещен».

Джеймс вошел. Бассейн был пятидесяти метров в длину. С крючков на стене свисали гидрокостюмы и баллоны с кислородом. Вода была прозрачная, в воздухе витал легкий аромат морской соли. Джеймс посмотрел на отметки глубины: шесть метров на мелком конце, пятнадцать на глубоком!

У Джеймса подкосились ноги.

— Я здесь плавать не буду! — решительно сказал он.

— Прости, Джеймс, — отозвалась Эмми. — Время более мягких методов прошло.

Навстречу Джеймсу шли Пол и Ариф в плавках и ярко-красных футболках с надписью «Инструктор по подводному плаванию». Джеймс часто видел Пола и Арифа, но ни разу не разговаривал с ними с тех пор, как они провели его через полосу препятствий.

— Пойди сюда, Джеймс, — крикнул Пол. — Живее!

Джеймс сделал шаг и оглянулся на Эмми. Девушка, казалось, была взволнована. Пол и Ариф отвели Джеймса к глубокому концу бассейна.

— Условия таковы, — объяснил Ариф. — Либо ты прыгаешь сам, либо мы тебя сбрасываем. Как только без остановки проплывешь пятьдесят метров, считай, ты справился. Если вылезешь раньше, получишь минуту отдыха. Через тридцать минут получишь десять минут отдыха, потом занимаемся еще тридцать минут. Занятие продолжится, пока не проплывешь пятьдесят метров. Не пытайся удрать, и не хнычь. Мы больше и сильнее тебя. Сопротивление ничего не даст, только устанешь. Всё понятно?

— Я не смогу, — сказал Джеймс.

— У тебя нет выбора.

Они стояли на краю бассейна.

— Прыгай, — велел Ариф.

Джеймс колебался. Ариф и Пол взяли его за руки и за ноги и швырнули в воду. Она была обжигающе холодной. Соль щипала глаза Джеймса охватила паника. До бортика было всего несколько метров. Он кое-как добрался до края, подтянулся на руках и с наслаждением глотнул воздуха.

— Одна минута пошла, — сказал Ариф, глядя на секундомер.

Джеймс почти не видел его.

— Пожалуйста, не надо меня заставлять!

— Тридцать секунд, — сказал Ариф.

— Прошу вас, я не смогу! — взмолился Джеймс.

Пол присел рядом с Джеймсом на корточки.

— Если нырнешь сам, тебе будет легче начать плыть, — сказал он.

— Время вышло, — сказал Ариф.

Джеймс старался не думать о пятнадцати метрах ледяной воды внизу. Надо только начать грести руками и не глотать воду, тогда всё будет не так уж плохо. Джеймс сумел проплыть десять метров, но соленая вода разъедала глаза, и он снова сдался.

На четвертой попытке Джеймс привык к соли и к холоду. Он сумел проплыть до середины бассейна — самое большое расстояние, какое ему удавалось одолеть без передышки.

— Отлично, — крикнула Эмми. — Ты справишься, Джеймс.

Джеймс устал, но Пол и Ариф не ведали жалости. Они давали ему минуту передышки и снова заставляли нырять. Джеймс проплывал всего несколько метров, но уже изнемогал от боли в руках.

— Недостаточно, — сказал Ариф. — Ты не заслужил отдыха.

Джеймс едва слышал его, сердце бешено колотилось в груди, он хватал воздух широко раскрытым ртом. Его подвели к краю бассейна, и на этот раз Джеймс прыгнул сам, лишь бы избежать очередного унижения. Он так устал, что даже забыл про страх. Проплыл несколько метров, но руки ослабели, и он глотнул воды. Полу пришлось вытаскивать его из воды. Джеймс закашлялся, выплевывая на бортик воду и сопли. Ариф отыскал тряпку и бросил ее Джеймсу.

— Вытри, быстро!

Джеймс с трудом согнулся и протер кафельные плитки. Его переполняло бешенство, но он не хотел показывать этого Полу и Арифу. Пол ухватил его за локоть, чтобы отвести обратно к бассейну. Джеймс вырвался и в ярости замахнулся кулаком.

— Оставь меня в покое, — заорал он.

Пол заломил ему руку за спину. Джеймс взвыл от боли.

— Думаешь одолеть нас, Джеймс? — спокойно спросил Пол. — Я на двадцать килограммов тяжелее тебя, и у меня черный пояс по каратэ. Ты сможешь отделаться от нас только одним способом — когда переплывешь этот бассейн.

Пол выпустил Джеймса и столкнул его в воду.

— Проплыви двадцать метров, Джеймс, — крикнул Пол. — Хотел меня ударить? Двадцать метров, а не тот отведаешь моего кулака!

Джеймс поплыл. Он изнемогал от усталости, но боялся подумать о том, что сделает Пол, если он не выполнит задания. Джеймс одолел двадцать метров и еще пару. Потом подплыл к бортику. Пол протянул руку и помог Джеймсу выбраться из воды.

— Неплохо, — сказал он. — Полчаса прошло. Можешь отдохнуть десять минут.

Джеймс тяжело опустился на край бассейна. К нему подошла Эмми и протянула пакет апельсинового сока. Ариф и Пол сели в нескольких метрах.

— Ты как? — спросила Эмми.

— Лучше некуда, — проворчал Джеймс, с трудом сдерживая слезы.

— Не плачь, Джеймс, — сказала Эмми. — Это тяжело, но ведь ты не слабак...

— Я не плачу, — соврал Джеймс. — Просто соль глаза щиплет.

Джеймс пил сок и думал. Если он и сумеет проплыть пятьдесят метров, то только сразу же после перерыва, когда хорошо отдохнет. Если он не справится с этим с первой же попытки, его ждут еще полчаса унижений. Уж лучше утонуть, чем тебя снова будут волочить вдоль бассейна и бросать в воду. А если он вырубится, ну и что? Всё лучше, чем мучиться дальше...

— Время, — сказал Ариф.

Джеймс поплелся к бортику. В мыслях всё выходило прекрасно, но когда он встал на край, водная бездна под ногами показалась ужасно пугающей. Он прыгнул и поплыл, сильно загребая руками. В рот попала вода, он ее выплюнул. Впервые в жизни это его не напугало. Двадцать пять метров. Силы еще есть. До сих пор это был его рекорд

Джеймс продержался еще десять метров. Темп заметно снизился. Тяжело было поднимать голову над водой для вдоха Через сорок метров плечи пылали огнем Эмми что-то кричала, но Джеймс не мог разобрать ни слова Чем больше усилий он прилагал, тем медленнее двигался вперед.

— Почти доплыл, Джеймс, — крикнула Эмми. — Еще немного!

На последних метрах он просто молотил руками и ногами по воде. С дыхания он давно сбился, проглотил несколько галлонов* воды и едва не захлебнулся. Но всё-таки доплыл. Джеймс поднял лицо над водой и сделал глубокий вдох. Он никогда не думал, что воздух может быть таким сладким.

Эмми вытащила его из воды и крепко обняла. Она плакала, и от этого Джеймс расплакался тоже. Потом он подошел к Полу и Арифу.

— Сам не могу поверить, что я это говорю, — сказал Джеймс, — но спасибо вам, ребята.

— Твой страх перед нами должен был стать сильнее страха перед водой, — сказал Пол. — Это тяжело, но, как видишь, помогает.

ГЛАВА 18. ОСНОВЫ

Джеймс должен был прибыть в учебный корпус базового курса в 5 часов утра. Он включил будильник и поставил его на тумбочку. Боясь проспать, долго не мог уснуть. А когда проснулся, было уже светло. В пять утра в ноябре никогда не светает. Дело плохо!

Будильник исчез. Он не сломался. Не упал на пол, из него не вывалилась батарейка. Кто-то прокрался в комнату, пока Джеймс спал, и спер будильник. Кайл предупреждал, что на базовом курсе любят розыгрыши, но Джеймс не ожидал, что над ним начнут издеваться, когда он еще даже не приступил к занятиям.

На полу валялись одежда и рюкзак. Они немного отличались от стандартной формы «Херувима». Во-первых, на футболкеи брюках была нарисована белая цифра 7. Во-вторых, они не были выстираны и отглажены, как обычно. Всё заляпано какими-то мерзкими пятнами, в брюках зияют прорехи. Белье противно было взять в руки, а ботинки долго служили верой и правдой чьим-то ногам. Джеймс поднял рюкзак. Снаряжение в нём тянуло на несколько тонн.

Хочешь не хочешь, а грязную футболку и брюки надеть придется, потому что на них написаны номера. Но у него есть собственное чистое белье и ботинки, пахнущие только его ногами и ничьими больше. Не накажут ли его за то, что он не захотел надевать брошенную на пол одежду? Или его засмеют как единственного идиота, которому хватило глупости надеть чужое белье? Еще раз поглядев на трусы, Джеймс решился. И надел собственные вещи.

Чистить зубы, причесываться и принимать душ было некогда. Джеймс схватил рюкзак и выскочил в коридор. Ждать лифта пришлось целую вечность — так всегда бывает, когда торопишься. В лифте ехали двое ребят постарше. Увидев номера на одежде Джеймса, они сразу сообразили, куда он направляется.

Один из них посмотрел на часы.

— У тебя сегодня начинается базовый курс? — спросил он.

— Да, — ответил Джеймс.

— Уже почти половина восьмого, — заметил парень.

— Знаю, — ответил Джеймс. — Немного опаздываю...

Ребята расхохотались.

— Ты не просто опаздываешь. Ты погиб!

— Еще как погиб, — сказал второй и покачал головой.

* * *

Учебный корпус базового курса представлял собой большую бетонную коробку посреди огромного глинистого пустыря, без окон и без отопления. От остального лагеря его отделял пятиметровый забор. Один вид этого места нагнал на Джеймса смертную тоску.

Он вбежал, запыхавшись. В комнате стояли десять ржавых кроватей с дырявыми матрацами. Перед кроватями на корточках, заложив руки за голову, сидели три девчонки и четверо парней. Джеймс знал, что через десять минут пребывания в такой позе ноги немеют и затекают. А вот чего он не знал, так это того, что шестеро из этой семерки сидят так уже два с половиной часа. Седьмой явился час назад.

Старший инструктор, мистер Лардж*, и двое его помощников встали и подошли к Джеймсу. Белая «Херувимская» футболка мистера Ларджа была самого большого размера, какой существует в природе, но всё-таки едва не лопалась под натиском могучих мускулов. У него была стрижка «ежиком» и кустистые усы.

Мистер Лардж пожал Джеймсу руку, и мальчик поморщился от боли.

— Доброе утро, Джеймс, — мягко сказал мистер Лардж. — Премного рад тебя видеть. Завтрак был вкусным? Ты не слишком поторапливался, да? Небось, успел и газетку почитать? Но ты не волнуйся, Джеймс Я не хотел начинать без тебя, поэтому оставил твоих новых друзей ждать твоего прибытия в крайне неудобной позе. Наверное, пора велеть им подняться?

— Да, — едва слышно пролепетал Джеймс.

— Эй, салаги, — сказал мистер Лардж. — Можете встать и поприветствовать Джеймса. Джеймс, ты, может, пожмешь им руки в знак благодарности за ожидание?

Ребята встали, постанывая от боли и разминая затекшие ноги. Джеймс прошелся вдоль шеренги, пожимая всем руки, а они испепеляли его убийственными взглядами.

— Встань у кровати номер семь, Джеймс, — сказал мистер Лардж. — Какие у тебя, однако, хорошенькие чистенькие ботиночки.

Он задрал штанину Джеймсовых брюк и взглянул на носок.

— И носки тоже чистые, — удивился мистер Лардж. — Кто еще надел собственные ботинки и чистые носки?

Джеймс с облегчением увидел, что поднялось еще несколько рук.

— Весьма разумный поступок, — сказал Лардж. — Простите, что подсунул вам эти грязные тряпки. Наверное, в прачечной перепутали. Но всё равно вам придется носить их всего какую-то сотню дней.

Джеймс улыбнулся и получил уничтожающий взгляд от рыжеволосой девчонки, стоявшей справа от него. Ботинки у девчонки были грязные.

— А теперь, прежде чем я начну вступительную речь, — продолжил мистер Лардж, — разрешите представить вам моих добрых друзей, которые будут помогать мне воспитывать вашу тепленькую компанию. Мистер Спике и мисс Смоук.

Спике и Смоук идеально подходили на роль людей, способных превратить вашу жизнь в ад. Обоим было лет по двадцать с хвостиком, и оба были так же мускулисты, как сам мистер Лардж. Мистер Спике был чернокожим, с гладко выбритой головой, и носил темные очки. Голубоглазая, с длинными светлыми волосами мисс Смоук была женственна, как мусорный фургон.

— Мисс Смоук, — обратился к ней Лардж, — будьте добры, принесите мне ведро. А ты, Джеймс, дорогуша, встань, пожалуйста, на одну ногу.

Джеймс поджал ногу, стараясь не потерять равновесия. Смоук вручила Ларджу металлическое ведро.

— Надеюсь, это научит тебя быть более пунктуальным

С этими словами Лардж надел ведро Джеймсу на голову. Мир вокруг Джеймса потемнел, в нос ударил резкий запах дезинфицирующего средства. Он услышал, как ребята смеются. Лардж достал из-за пояса резиновую дубинку и что было сил треснул ею по ведру. Джеймс чуть не оглох от грохота.

— Ты слышишь, что я говорю, номер семь? — спросил Лардж.

— Да, сэр, — ответил Джеймс.

— Хорошо, мне не хочется, чтобы ты пропустил хоть слово из моей речи. Правило такое: каждый раз, как ты касаешься земли ногой, ты получаешь удар дубинкой. Вот такой.

Дубинка снова шарахнула по ведру. До Джеймса постепенно стало доходить, что стоять на одной ноге гораздо труднее, когда ничего не видишь.

— Итак, малыши, на ближайшие сто дней вы в моем полном распоряжении, — сказал Лардж. — И все эти дни будут одинаково радостны. Никаких праздников. Никаких выходных. Подъем в 5.45. Холодный душ, одеваетесь, потом военная подготовка. Завтрак в 7.00, затем занятия физической подготовкой, в 9.00 начинаются уроки в школе. Предметы такие: шпионаж, иностранные языки, оружие и навыки выживания. В 14.00 — снова военная подготовка. Обед в 15.00. В 16.00 — еще два часа спортивных занятий. В шесть вы возвращаетесь сюда.

Джеймс коснулся пола ногой. Лардж ударил дубинкой по ведру. Грохот едва не разорвал барабанные перепонки.

— Держи ногу на весу. Так, на чём я остановился? В 18.00 вы возвращаетесь сюда. Опять душ — теплый, если я буду в хорошем настроении. Стираете одежду в раковине и развешиваете ее, чтобы к утру высохла. Потом чистите ботинки. В 19.00 ужин. С 19.30 до 20.30 делаете домашние задания. Чистите зубы, свет гасится в 20.45. Вы будете выезжать из лагеря для тренировок на выживание, последняя из них состоится в солнечной Малайзии. Если кто-нибудь из вас обвинит меня в жестокости, напоминаю, что забор, окружающий это милое место, служит не только для того, чтобы удержать вас внутри, но и для того, чтобы ваши приятели снаружи не проникли сюда, чтобы протянуть руку помощи или сладкую шоколадку. Вы имеете право покинуть зону обучения в любое время, но если вы не оставите желание стать агентами «Херувима», помните, что вам придется возобновить курс с самого первого дня. Если вы получите травму, которая выведет вас из строя более чем на три дня, также начнете с первого дня. Джеймс, опусти ногу и сними ведро.

Джеймс снял ведро. Глаза не сразу привыкли к свету.

— Сегодня ты сильно опоздал, Джеймс, — сказал Лардж.

— Да, сэр, — признался Джеймс.

— Итак, благодаря тому, что наш Джеймс успел понежиться в постели и насытиться вкусным завтраком, я думаю, вы все можете пропустить обед. Беспокоиться не о чем. До ужина всего одиннадцать с половиной часов.

* * *

Восьмерых ребят, проходящих базовый курс обучения, разбили на пары. Первой парой, под номерами один и два, были Шакиль и Мо. Шакилю было всего десять, но ростом он уже обогнал Джеймса. Он родился в Египте, жил в «Херувиме» уже три года и знал целую кучу полезных вещей, которые могли пригодиться в процессе обучения. Джеймс понял, что сильно уступает курсантам, которые провели в красных футболках не один год.

Мо тоже был ветераном, три дня назад ему исполнилось десять. Полицейский подобрал брошенного мальчугана в Хитроу*, когда ему было всего четыре года. Родителей его так и не нашли. Мо вечно размахивал костлявыми руками, будто отгонял мух.

Третьим и четвертым были Коннор и Каллум, те самые близнецы, с которыми Джеймс познакомился на беговой дорожке. Он успел несколько раз поболтать с ними. Ребята, похоже, нормальные...

Пятой и шестой числились Габриэль и Николь. Габриэль была родом с островов Карибского бассейна, ее родители погибли несколько месяцев назад в автомобильной аварии. Эта одиннадцатилетняя девочка выглядела крепкой и сильной. Двенадцатилетняя рыжеволосая Николь была чуть меньше.

Номером восемь — партнером Джеймса — была одиннадцатилетняя Керри. Она походила на мальчишку — невысокая, с плоским невыразительным лицом и темными глазами. Свои черные волосы она сбрила под ноль. Несколько дней назад Джеймс видел ее в красной футболке с волосами до плеч. Теперь она стала совсем другой.

* * *

Лардж повел их на военную подготовку.

— Делай всё точно так, как я, — сказала Керри, шлепая кроссовками по слякоти.

— Чего это ты раскомандовалась?

— Я в «Херувиме» с шести лет, — сказала Керри. — В прошлом году оттрубила шестьдесят четыре дня базового курса, потом раздробила коленную чашечку и меня вышвырнули. А ты здесь сколько? Две недели...

— Около трех, — поправил ее Джеймс. — А почему ты сбрила волосы?

— Так их мыть легче, быстрее сохнут и в глаза не лезут. Если быстро управишься, получишь несколько лишних минут отдыха, а это очень важно. Я сделаю всё, чтобы облегчить тебе жизнь, Джеймс, но и ты пообещай мне кое-что.

— Что? — спросил Джеймс.

— Береги мое колено, — попросила Керри. — В нём титановые шпильки, они держат осколки вместе. Когда будем заниматься каратэ, не бей меня в колено. Если придется бежать с тяжелой поклажей, возьми у меня часть груза. Помоги мне, Джеймс, и я тебе тоже помогу.

— Я сделаю всё, что смогу, — пообещал Джеймс. — Мы же теперь партнеры. А почему тебе разрешили снова пройти курс, если колено еще не зажило?

— А я наврала. Сказала, что боль уже прошла. Все ребята, с которыми я выросла, уже живут в главном корпусе и ходят на задания. А я вечерами любуюсь, как шестилетки вырезают фигурки из цветной бумаги. На этот раз я пройду основной курс, пусть даже ценой жизни.

* * *

Керри знала все тонкости курса военной подготовки. Знала, что одна сторона глинистого туннеля суше другой. Умела особым способом поймать веревку, на которой перебираются через озеро. Показала одну из скрытых видеокамер. Если инструкторы заметят на видеозаписи, что ты сжульничал, они вытащат тебя из постели в три часа ночи и заставят полностью пройти весь марш-бросок еще раз. А самое главное — Керри знала, где под водой тянется отмель, по которой можно метров на десять сократить заплыв через озеро.

— Ты плаваешь, как пятилетний малыш, — сказала Керри.

Джеймс вымок и продрог до костей, но они закончили марш-бросок намного раньше остальных. Керри отыскала водяную колонку, стащила через голову футболку и принялась отмывать с нее грязь.

— Джеймс, всегда стирай футболку. Протрись ею, потом снова прополоскай. Надевать ее, мокрую, будет холодно, но марш-бросок бывает с утра, а потом приходится целый день ходить в одном и том же. Если оставишь грязь, она засохнет, и потом будет страшно чесаться.

— А брюки? — спросил Джеймс.

— Их стирать некогда. Но при первой же возможности сними ботинки и выжми носки. —Проголодался? — спросила Керри.

— Что бы там ни говорил Лардж, я ведь так и не позавтракал. Теперь буду голодать до вечера.

Керри расстегнула молнию на кармане штанов и достала большой батончик «Марс».

— Здорово, — сказал Джеймс. — Прости, что по моей вине нас не будут кормить до самого вечера.

Керри рассмеялась.

— Дело не в тебе, Джеймс. Всегда найдется какой-нибудь предлог не кормить нас обедом. Или заставить всех сделать лишний марш-бросок. Или вытащить кровати на улицу и спать без одеял под открытым небом. Они стараются сделать так, чтобы мы друг друга возненавидели. Не попадайся на эту удочку.

Керри разломила батончик пополам.

— Хочешь, Джеймс? Но сначала дай слово, — сказала Керри.

— Обещаю, что буду беречь твое колено, — сказал Джеймс.

— Открой рот.

Шакиль и Мо уже преодолевали последнее препятствие, Каллум и Коннор отставали на несколько метров. Джеймс слышал, как вдалеке Лардж орет на Николь:

— А ну, шевелись, толстозадая, а то сапогом подгоню!

Джеймсу стало немного жалко девочку; но, с другой стороны, раз кричат на нее, значит, не будут кричать на него.

* * *

Занятие по физической подготовке проводилось прямо посреди грязной лужи. Наклоны, приседания, отжимания, прыжки. Через час всё тело у Джеймса онемело от холода и перенапряжения. Одежда насквозь пропиталась грязью. Николь лежала на земле и от изнеможения не могла шевельнуться. Мисс Смоук поставила ботинок ей на голову и утопила лицо девочки в грязи.

— Вставай, толстуха, — визжала Смоук.

Николь вскочила и ринулась к воротам.

— Обратно не вернешься! — закричала Смоук ей вслед. — Один шаг наружу — и прощай навсегда!

Николь не слушала ее. Она выскочила за ворота, но через пятнадцать минут вернулась. Пряча глаза, она умоляла дать ей попробовать еще разок.

— Приходи через три месяца, милочка, — заорал Лардж. — И сгони жир с задницы, а то у тебя никогда ничего не получится.

* * *

Итак, в первый же день число курсантов сократилось до семи. Ребята только об этом и говорили. Чувства были смешанными. Одни считали Николь слабачкой за то, что она сдалась так легко. С другой стороны, ей немного завидовали, представляя, как она лежит сейчас в своей теплой комнате, выкупавшись в ванне, и смотрит телик.

Джеймс, как мог, согрелся под душем и теперь сидел за столом вместе с шестью соучениками, ожидая ужина. Здорово было получить в партнеры Керри. Особенно приятно было видеть, как другие ребята совершали именно те ошибки, от которых Керри его предостерегла.

Ужин привезли из главного корпуса на специальной тележке с подогревом. Смоук раздала тарелки. Вареный рис стал немного суховат оттого, что его долго держали подогретым, но на вкус был неплох, а ребята умирали с голоду. Керри получила тарелку последней. Звук, с которым она опустилась на стол, был другим, и Джеймс сразу же заподозрил неладное.

Керри подняла крышку. Тарелка была пуста, на ней валялась только обертка из-под батончика «Марс». Керри скривилась. Лардж положил ей на плечо огромную ручищу.

— Малышка Керри, — сказал он. — Ты не первая возвращаешься сюда для второй попытки. Тебе кажется, что ты знаешь все ходы и выходы, но и мы знаем все ваши уловки.

Лардж отошел. Керри в отчаянии глядела на пустую тарелку. После всего, что она для него сделала, Джеймс не мог оставить ее голодной. Он разделил свою порцию надвое и отдал половину Керри.

— Спасибо, партнер, — тихонько сказала Керри.

ГЛАВА 19. ПРАЗДНИК

Представьте себе, что вы находитесь на нижнем уровне видеоигры. Задача кажется трудной. События разворачиваются слишком быстро, но постепенно вы втягиваетесь. Переходите на более высокие уровни. Однажды вам снова захочется вернуться на ранний уровень. И игра, которая сначала казалась слишком быстрой и слишком трудной, теперь покажется совсем легкой.

Таков принцип базового курса обучения. Вас просят выполнять трудные задачи в состоянии физического и душевного напряжения. Вы разовьете способности, которые намного превышают то, что казалось вам возможным. Когда обучение закончится, ваш разум и тело будут работать на гораздо более высоком уровне.

(Из инструкции к курсу основного обучения в лагере «Херувим».)

На двадцать шестой день вылетел Каллум. На курсе военной подготовки он сломал запястье. Марш-бросок был не то чтобы очень трудным, но немудрено получить травму, если ты три часа до этого занимался физподготовкой, а накануне всю ночь не спал из-за того, что Лардж окатил всех из пожарного шланга прямо в постелях.

Коннора поставили в партнеры к Габриэль, но раньше он никогда не расставался с братом-близнецом дольше, чем на несколько часов. Он подумывал, не бросить ли курс и не начать ли его заново с братом через три месяца.

Никогда раньше Джеймс не сталкивался с такими тяжелыми нагрузками, как на физподготовке. Когда его в первый раз стошнило от перенапряжения, Джеймс замер от ужаса. Керри велела ему бежать дальше, но Джеймс не слушал. Спике пихнул его в спину, потом наступил ему ботинком на руку.

— Если сойдешь с дистанции, пожалеешь, что не помер, — заорал Спике.

В тот день Джеймс впервые серьезно задумался, не бросить ли обучение.

Но постепенно он привыкал к жизни в аду. У себя на теле он насчитал двенадцать ссадин и двадцать шесть синяков. И это не считая тех мест, которых он не видел. Он мылся дважды в день, но никак не мог выскрести грязь из труднодоступных частей тела, например из ушей или из-под ногтей. Волосы стали как солома, а если провести по ним рукой, с головы сыпался песок, даже несмотря на только что принятый душ. Надо было подстричься покороче, когда была возможность...

Но больше всего он мучился даже не от усталости, а от постоянного холода. Джеймс спал под тонким, как простыня, одеялом в неотапливаемой, продуваемой всеми ветрами комнате. По утрам пол холодил подошвы, как лед. Инструкторы выгоняли ребят под холодный душ. На завтрак всегда были каша и холодный сок.

Одежда не успевала просохнуть за ночь, приходилось натягивать ее сырую и липкую. Впрочем, это не имело значения. Через пять минут марш-броска ты вымокал в ледяной воде, грязь забивалась в брюки, и ты целый день ходил мокрым как цуцик.

Курсантам только чудом удавалось перехватить капельки тепла, и каждая казалась блаженством. Горячий чай за обедом, теплый душ вечером, ужин... Если повезет, ты получал травму, достаточно серьезную для визита в медицинский кабинет, но не настолько сильную, чтобы вышвырнуть тебя с курса. Тогда ты ждал медсестру в комнате, нагретой до 22°С, возле автоматической кофеварки и блюда с шоколадными батончиками, которые можно было макать в кофе и есть мокрыми и теплыми. Шакиль и Мо уже умудрились получить такие драгоценные травмы. Джеймс об этом только мечтал.

Самым приятным временем суток были пять часов уроков, втиснутые между двумя курсами физподготовки. Интереснее всего было оружие. Сюда, конечно, входила и стрельба, но она была лишь малой частью курса. Джеймс научился разбирать и чистить пистолет, знал, как разрядить патрон, чтобы выстрела не было, понял, как нарочно неправильно собрать пистолет, чтобы его заклинило. Даже научился повреждать патрон, чтобы он взорвался внутри дула и оторвал палец тому, кто нажмет на спусковой крючок. На следующем уроке начинали осваивать ножи...

На занятиях по шпионажу изучали всякие хитроумные штучки. Электронные подслушивающие устройства, взлом компьютеров, вскрытие замков, фотокамеры, копировальные аппараты... Никаких эффектных приемов, которые показывают в кино. Миссис Флэгг, ранее преподававшая шпионаж в КГБ, стояла посреди нетопленного класса в меховых унтах, шубе, шапке и шарфе, а курсанты стучали зубами в мокрых футболках. Время от времени она всплескивала руками в вязаных варежках и жаловалась на то, что от холода ее ревматизм разошелся еще больше.

Самыми интересными были уроки, где речь шла о взрывчатых веществах. Их вел сам мистер Лардж. На это время он переставал изображать из себя психа и получал ребяческое удовольствие, рассказывая о тонкостях устройства динамитных шашек и пластиковой взрывчатки. При каждом удобном случае он что-нибудь взрывал. Однажды он положил Джеймсу на голову мину направленного действия. Мина подскочила, взорвалась и пробила в потолке дырку величиной с хорошее яблоко.

— Конечно, от малыша Джеймса остались бы только рожки да ножки, если бы я положил заряд не той стороной вверх. Или если бы взорвал его неправильно...

Джеймс надеялся, что учитель шутит, но, судя по величине дыры в потолке, о шутках не было и речи.

Уроки выживания вели все три инструктора сразу. Занятия проходили на улице. Было интересно строить шалаши, узнавать, какие части животных и растений съедобны. Особенно ценились занятия по разведению костров и приготовлению пищи в полевых условиях, потому что это давало возможность согреться и съесть хоть что-нибудь, пусть даже белку или голубя.

Но двух уроков Джеймс терпеть не мог. Первым был иностранный язык. Ребята, которые, как Керри, прожили в «Херувиме» уже несколько лет, имели хорошие языковые навыки.

Керри бегло говорила по-испански и неплохо разбиралась во французском и арабском. Но на базовом курсе каждый начинал учить новый язык с нуля и к концу курса должен был освоить не менее тысячи слов. В «Херувиме» выбирали язык той страны, которая соответствовала твоей этнической принадлежности. Так, Мо и Шакиль изучали арабский, Керри сражалась с японским, Габриэль осваивала суахили*, а Джеймсу и Коннору достался русский. Дело осложнялось тем, что во всех этих языках использовался алфавит, отличный от привычного латинского, и приходилось сначала распознавать и учиться произносить диковинные буквы, а только потом уже переходить к словам.

По два часа в день Джеймс и Коннор сидели бок о бок за деревянной партой, а учитель русского языка хрипло ругался на чём свет стоит. Он вырывал у ребят ручки, колотил их линейкой, при каждом слове брызжа слюной. К концу урока мистер Гревговски оставлял ребят с болью в руках и туманом в голове. Джеймсу казалось, что на этих уроках он понял только одно: от изучения русского языка очень болит голова. Выходя из класса, мистер Гревговски каждый раз кричал инструкторам, что Джеймс и Коннор очень плохо учатся и заслуживают наказания. Это обычно стоило им пары часов драгоценного сна, когда их заставляли стоять на холоде в одних шортах. А если Ларджу делалось скучно, он окатывал их из пожарного шланга.

Другим ненавистным для Джеймса уроком было каратэ.

* * *

— Двадцать девятый день, — объявил мистер Лардж.

На голове у Ларджа красовалась зеленая бейсболка.

Впервые за весь курс рядом с ним не было двоих помощников. Часы показывали 5.50. Шестеро оставшихся курсантов выстроились возле своих кроватей.

— Кто может сказать, чем отличается сегодняшний день от других?

Ответ знали все. Но гадали, такого ли ответа ждет Лардж. Неверный ответ на вопрос мистера Ларджа мог привести к тяжелым последствиям. Уж лучше скрестить пальцы и надеяться, что пулю получит кто-нибудь другой.

— Номер семь, ты можешь сказать, чем отличается сегодняшний день?

Джеймс проклял судьбу.

— Сегодня Рождество, — сказал он.

— Правильно, малыши. Рождество. Две тысячи три года назад родился Господь наш Иисус Христос. И как мы это отпразднуем, Джеймс?

Этот вопрос был заковыристым, потому что на него не было очевидного ответа.

— Получим выходной, — оптимистично предположил Джеймс.

— Это было бы неплохо, — сказал Лардж. — Мисс Смоук и мистер Спике уже получили выходной. И у всех ваших учителей тоже выходной. Здесь остались только вы, шестеро бедолаг, да ваш покорный слуга. Я знаю, как мы с вами отпразднуем Рождество. Остаток дня посвятим занятиям по каратэ и физподготовке, без всяких прочих уроков, которые только отравляют вашу и без того непростую жизнь.

Лардж нажал пуговку на бейсболке. На козырьке вспыхнули красные огоньки, сложившиеся в силуэт елочки, тоненько заиграла рождественская песенка.

— Такая красота, аж слезы на глаза навернулись, — сказал Лардж и отшвырнул бейсболку. — Итак, празднование окончено, перейдем к занятиям.

* * *

Занятия по каратэ проводились не на пружинистых матах, как в додзё, а в полях, окружающих учебный корпус. Босые ноги вязли в ледяной жиже. Все уроки проходили одинаково. Сначала ребятам показывали прием-другой, потом их надо было отрабатывать, доводя до автоматизма. Потом повторяли другие приемы, заученные раньше. Каждый урок заканчивался боем в полный контакт.

Джеймсу нравилось сознавать, что он учится каратэ. Ему всегда хотелось освоить это искусство, но мешала лень. Теперь у него было пять занятий в неделю, однако быть партнером Керри оказалось весьма непросто. Она уже имела зеленый пояс, Джеймс же еще не удостоился и голубого*. Мальчик без конца падал и задыхался от изнеможения, а Керри выполняла те же самые приемы безо всяких усилий. По крайней мере один раз за каждый урок она помогала Джеймсу и спасала его от неминуемого наказания, но Джеймс терпеть не мог, когда она с самодовольным видом указывала ему на ошибки, а в конце каждого спарринга* едва не убивала его.

Хорошему каратисту положено предвидеть атаки противника, уклоняться от них или блокировать. Но Керри двигалась проворно и знала такие приемы, о существовании каких Джеймс и не подозревал. В конце поединка он неизменно лежал на земле, корчась от боли, а Керри умудрялась не пропустить ни одного удара. Гордость не позволяла Джеймсу признать, что ему больно. Керри была меньше него, моложе, да еще и девчонка. Как же он мог жаловаться, что она его побила?!

* * *

Без привычных уроков рождественское утро обернулось шестью часами безжалостной физподготовки. Курсанты едва держались на ногах. Лардж не дал им даже позавтракать. Перед глазами у Джеймса все плыло от заливающего лицо дождя, но руки так онемели от холода, что он не мог даже утереться. В дополнение ко всем обычным мучениям Керри на спарринге больно лягнула его в ногу.

В 13.00 Лардж вывел курсантов из учебного сектора. Ребята взволнованно загалдели. С самого первого дня они не выходили за забор. Неужели их накормят рождественским обедом?! Впрочем, они достаточно хорошо изучили ход мыслей мистера Ларджа и старались не выказывать излишних надежд.

Лардж велел курсантам остановиться, когда они подошли к главному корпусу так близко, что могли заглянуть в окна столовой. Посреди зала стояла четырехметровая елка, украшенная гирляндами мерцающих огоньков. Столы были сдвинуты, накрыты золотистыми скатертями и сервированы фарфоровыми приборами. Джеймс мог думать только об одном — как там тепло.

— Если уйдете прямо сейчас, — сказал Лардж, — то успеете добежать до своих комнат, принять горячий душ и поспеть к рождественскому обеду.

Джеймс знал, что Коннор подумывает об уходе, и был уверен, что это станет последней каплей. Лардж велел им построиться на площади и делать приседания и прыжки. А внутри ребята рассаживались за праздничный стол. Кое-кто помахал несчастным курсантам рукой. Джеймс выискивал глазами Кайла, Брюса и Эмми, но не видел их.

— Можете хоть все сейчас сдаться, — орал Лардж. — Вам всё равно не продержаться до конца. Идите внутрь. Пообедайте всласть. Поболтайте со своими приятелями. Вы же этого хотите... Нет? Вы уверены, салаги? А что вы скажете после двадцати отжиманий?

Когда они встали после отжиманий, к окнам подошли Каллум и Брюс. У Каллума рука была в гипсе. Он открыл окно.

— Не сдавайся, Коннор, — крикнул Каллум брату. — Надеюсь, когда я тебя увижу в следующий раз, ты будешь в серой футболке.

Коннор кивнул.

— Сделаю всё, что смогу. Счастливого Рождества!

Брюс оттолкнул Каллума от окна.

— Не переживайте из-за Ларджа, — крикнул Брюс — Он просто старый козел, который любит помыкать детьми.

Джеймс слегка улыбнулся, но так, чтобы Лардж этого не заметил. Мистер Лардж подскочил к окну.

— А ну, закрыть окно! — заорал он.

— Ладно, старик, — сказал Брюс и исчез.

Мистер Лардж обернулся. Его лицо пылало от ярости.

— Всем на марш-бросок! — заорал он.

* * *

Марш-бросок был в самом разгаре. Керри и Джеймс шли намного быстрее остальных. Ларджа нигде не было видно. Керри с Джеймсом решили, что он сидит у себя в теплом кабинете, пожирает рождественский обед и любуется на их мучения по телевизору.

Ближе к концу марш-броска находился двухсотметровый отрезок, где бежать приходилось по неровным камням. Там было не так уж и сложно, если не падать, но когда устанешь, поневоле делаешь ошибки. Керри споткнулась и покатилась кубарем. Джеймс увидел на камне перед собой ее руку и вспомнил обо всех страданиях, которые он претерпел от нее на уроках каратэ. Он вспыхнул от гнева и наступил ботинком на руку. Керри завизжала.

— Что ты делаешь, придурок?

— Я нечаянно, — сказал Джеймс.

— Я видела, как ты смотрел на мою руку. Тебе чуть ли не обернуться пришлось, чтобы наступить на нее.

— Керри, ты рехнулась!

Керри отпихнула Джеймса.

— Нам полагается быть одной командой, Джеймс! Зачем ты меня поранил?

— Ты всегда бьешь меня на каратэ, — заорал в ответ Джеймс.

— Я бью тебя, потому что ты слабак!

— Могла бы бить и полегче. Нет нужды каждый раз делать из меня котлету.

— Я и так стараюсь полегче.

Джеймс задрал футболку и продемонстрировал Керри огромный синяк на боку.

— Это ты называешь полегче?

Керри лягнула Джеймса ногой. Она всегда била в ребра, но на этот раз удар прошел ниже, зацепив по почкам. Джеймс согнулся от невыносимой боли.

— Вот как я могла бы ударить тебя, если бы захотела, — заорала Керри. — А если я буду бить еще легче, инструктора заподозрят, что я поддаюсь, и накажут обоих.

Джеймс понимал, что Керри права. Он вел себя по-дурацки, но сейчас доводы разума уже не доходили до него. Он бросился на Керри. Девчонка поскользнулась на камнях. Джеймс принялся бешено молотить ее кулаками. Она в ответ врезала ему в нос.

— Прекратите сейчас же! — закричала подоспевшая Габриэль.

Джеймс почувствовал, как Коннор и Габриэль оттаскивают его от Керри.

— Будьте любезны объяснить, что тут происходит! — раздался разъяренный рев мистера Ларджа.

Все молчали, не зная что сказать.

— Коннор и Габриэль, пошли вон! Керри, покажи руку.

Лардж осмотрел ссадины.

— Иди в медицинский центр.

Лардж присел на корточки перед Джеймсом и посмотрел на его нос.

— И ты тоже. А когда вернетесь, вы у меня попляшете.

* * *

Джеймс сидел в теплой комнате и ждал медсестру. В руках он сжимал чашку горячего кофе и поглощал один батончик за другим. Керри сидела напротив и тоже уплетала за обе щеки. Друг на друга они не смотрели.

ГЛАВА 20. ХОЛОД

— Добро пожаловать, мои маленькие зайчики, — приветствовал их мистер Лардж. — чудесный сегодня денек, правда? Понравились шоколадные батончики? Доктор вас хорошо подштопал? Ну, а у меня для вас, попугайчики, сюрприз. Снимайте ботинки и всё, что на вас там надето, кроме белья, потом выходите на улицу, и, если вы останетесь в живых, что маловероятно, утром я вас впущу. А если захотите уйти, помните: в главном корпусе тепло и уютно.

Джеймс и Керри послушно разделись и шагнули в темноту.

— Веселого Рождества! — крикнул им вслед мистер Лардж.

Дверь захлопнулась, отсекая последний лучик света. Ветер пробирал до костей. Промерзшая земля обжигала ноги. Керри стояла всего в паре метров от Джеймса, но он едва различал ее силуэт. Потом Джеймс услышал сдавленные всхлипы.

— Прости, Керри. — сказал Джеймс. — Это я виноват.

Керри не отвечала.

— Поговори со мной, Керри, пожалуйста. Знаю, я поступил как дурак. Я с ума сошел, видя, как все сидят в тепле и празднуют Рождество. Понимаешь?

Керри зарыдала в голос. Джеймс тронул ее за плечо. Девочка отпрянула.

— Не прикасайся ко мне, Джеймс.

Это были первые слова, сказанные ею после драки.

— Вместе мы сможем прорваться, — сказал Джеймс. — Мне очень жаль. Хочешь, попрошу прощения? Упаду на землю и буду целовать тебе ноги, пока ты со мной не заговоришь.

— Джеймс, — всхлипнула Керри. — Нам конец. Можешь сколько угодно просить прощения, назад нас всё равно не впустят.

— Мы выдержим, Керри. Найдем теплое местечко и там переночуем.

Керри еле слышно рассмеялась.

— Найдем теплое местечко! Джеймс, здесь нет теплых местечек! Только большое глиняное поле и маршрут для марш-броска. Больше ничего! Еще час на свежем воздухе, и мы отморозим себе пальцы. А до утра четырнадцать часов! Если мы уснем, то умрем от холода.

— Ты этого не заслужила, Керри. Я постучу в дверь и скажу Ларджу, что виноват только я и что я готов уйти. Пусть только он тебя впустит.

— Он не станет торговаться, Джеймс. Только рассмеется тебе в лицо.

— Мы можем разжечь костер, — предложил Джеймс.

— Идет дождь. Темно, как в могиле. Чтобы разжечь костер, нужны сухие дрова и место, защищенное от ветра. Есть предложения?

— Мост над озером на марш-броске, — сказал Джеймс, подумав. — Под ним есть место, куда не доходит вода. С боков загородимся ветками, вот и укроемся от ветра.

— Можно попробовать, — в голосе Керри затеплилась слабая надежда. — Может, в мусорной корзине найдется что-нибудь подходящее.

— Что?!

— Позади корпуса стоят два мусорных бака, — пояснила Керри. — Надо в них покопаться. Там внутри может оказаться что-нибудь полезное.

Керри повела Джеймса на задворки учебного корпуса. Они подняли крышки. Оба бака были полны туго набитыми пластиковыми мешками.

— Ну и вонища, — поморщился Джеймс.

— Плевать на вонь, — отрезала Керри. — Вот что я думаю. Надо отнести баки со всем мусором под мост. Там спокойно покопаемся в мешках. Может, найдется, из чего развести костер. А если надеть мешки на себя, они защитят от холода.

Найти мост при тусклом свете луны оказалось делом нелегким. В темноте виднелись лишь смутные силуэты. С каждым шагом ноги натыкались на что-нибудь острое. Джеймс и Керри взяли по баку. Те оказались неподъемными. Джеймс попытался катить свой бак по земле, но он то и дело увязал в грязи. Керри приходилось еще труднее, потому что рука у нее была перевязана. Они вышли на дорожку, обрамлявшую поле для марш-броска. Ноги у Джеймса уже онемели. На память пришли жуткие фотографии почерневших обмороженных конечностей из учебника по выживанию. Он содрогнулся.

Деревянный мост тянулся на двадцать метров посреди тренировочного поля и поднимался метра на два в высоту. Керри села около моста, развязала мешки и принялась копаться в их вонючем содержимом. Джеймс втиснулся в узкий промежуток под мостом.

— Здесь довольно сухо, — сообщил он. — Пол бетонный, грязи вроде нет.

— Хорошо, — отозвалась Керри. — Постараюсь найти что-нибудь для костра.

Джеймс бегал вдоль реки, собирал ветки и прислонял их к краю моста. Керри сунула руку в мешок и наткнулась на кучу жидких объедков, перемешанных с тряпками, которыми чистили обувь. Понюхала руку, и от гадостного запаха ее чуть не стошнило. Она сложила в пустой бак всё, что было более-менее сухим и могло гореть.

Потом Керри разорвала мешки, обмотала ноги тряпками и обернула пластиком. Прорвала в мешках дыры, соорудила себе и Джеймсу полиэтиленовые накидки и юбки. Оба стали похожи на перемазанные глиной огородные пугала, но важнее было защититься от холода. Джеймс соорудил под мостом шалаш, они забрались внутрь и сели, потирая руки.

— Вот, — сказала Керри.

Она протянула Джеймсу две маленькие коробочки. В темноте он не сразу сообразил, что это. Потом пальцы нащупали соломинки на боку.

— Сок, — понял Джеймс. — Это было в мусорном баке?

— Бог на нашей стороне, — сказала Керри. — Шесть пакетиков апельсинового сока и шесть пакетов кукурузных хлопьев. Всё нераспечатанное. Наверное, Лардж выбросил их вчера утром, когда не накормил нас завтраком.

Джеймс проткнул коробочку соломинкой и в два глотка выпил апельсиновый сок. Потом разорвал пакет и зачерпнул горсть хлопьев.

— У нас есть одежда, еда и укрытие, — подытожил он. — До утра как-нибудь продержимся.

— Может быть, — согласилась Керри. — Но лучше бы развести костер.

— Тут тонна всякой горючей дряни, — сказал Джеймс

— Да, но чтобы разжечь огонь, нужны две сухие деревяшки. А у нас нет ни одной.

Они сидели, прижавшись друг к другу, и шевелили руками и ногами, чтобы согреться.

— Кажется, я придумал, как разжечь огонь, — сказал Джеймс. — Помнишь видеокамеры на тренировочном поле?

— Помню, — сказала Керри.

— Они наверняка питаются электричеством.

— Ну и что?

— Если найти такую камеру и выдернуть шнур питания, то можно добыть искру.

— Темно, хоть глаз выколи, — напомнила Керри.

— Я примерно помню, где стоят камеры.

— Джеймс, ты хочешь возиться с электричеством под дождем? Это опасно, ты можешь погибнуть.

Но Джеймс уже встал.

— Ты куда собрался?

— Поверь в меня, Керри. Я разожгу костер!

— Дурак ты, Джейми. Тебя шарахнет током.

Джеймс выбрался из укрытия. Самодельные ботинки, сооруженные Керри, спасали от холода, но ноги скользили. Он отыскал урну, которую Керри наполнила горючими тряпками.

Засунул под пластиковую накидку несколько тряпок и картонных коробок, схватил крышку от бака и отправился на поиски. Камеру Джеймс обнаружил всего в нескольких метрах от укрытия. В темноте заметить ее было легче, чем при дневном свете, потому что под объективом мерцала красная лампочка.

Джеймс пошарил за камерой и нащупал провода. Один был похож на видеокабель, поэтому Джеймс сразу отбросил его. У другого провода на конце была двузубая резиновая вилка. Джеймс решил, что это кабель электропитания. Он покрутил штепсель и вырвал его с корнем. На конце провода остались два оголенных конца.

В теории замысел выглядел хорошо. Но теперь Джеймс стоял посреди мокрого поля, с крошечным запасом горючих тряпок, по щиколотку в воде и с проводами под напряжением в руке. Уверенности у него заметно поубавилось.

Джеймс присел над крышкой от бака. Разделил кабель надвое, развел подальше оголенные концы, обмотал их сухими тряпками. Потом медленно свел. Лицо ему осветила яркая голубая вспышка. Краешектряпки загорелся. Упало несколько угольков, пламя поникло. Сердце у Джеймса замерло. Второй раз, скорее всего, ничего не получится, потому что короткое замыкание наверняка пережгло цепь. И вдруг из середины тряпки взметнулся еще один язычок пламени. Джеймс сунул в него обрывок картона. Огонек вспыхнул ярче.

Надо было успеть вернуться к мосту, пока тряпки не сгорели. Ноги скользили на мокрой глине, ветер изо всех сил старался погасить пламя.

— Керри, — крикнул Джеймс. — Принеси еще горючего.

Керри выскочила из-под моста и подложила в огонь еще несколько клочков картона. Металлическая крышка в руках Джеймса нагрелась, и последняя часть пути по глинистому берегу оказалась самой трудной. Керри помогала ему держать крышку. Джеймс затолкал ее под мост, стараясь не подпалить боковые ветки. Керри сложила в груду всё, что могло гореть, и их убежище постепенно наполнилось трепещущим оранжевым светом. Ребята прижались друг к другу. Дым щипал глаза, но они не обращали на это внимания. Главным было одно — согреться. Керри положила голову Джеймсу на плечо.

— До сих пор не могу поверить, что ты наступил мне на руку, — сказала девочка, глядя на повязку. — Мне казалось, мы хорошо сработались.

— Понимаю, что извинениями делу не поможешь, но всё-таки прости меня, пожалуйста. Если я могу чем-то это исправить, только скажи.

— Знаешь что, — сказала Керри. — Пока что я тебя прощаю. Но как только обучение закончится, я сражусь с тобой в додзё. И буду лупить, пока не запросишь пощады.

— Заметано, — сказал Джеймс, надеясь, что она шутит. — Я заслужил хорошую взбучку за то, что втянул тебя в эту историю.

* * *

Мистер Спике просунул голову под мост. Светало. Костер уже погас. Джеймс и Керри спали, крепко обнявшись.

— Подъем, — сказал Спике.

Джеймс и Керри под пластиковыми мешками зашевелились, постепенно возвращаясь к жизни.

Керри твердила, что лучше не спать, а оставаться начеку, чтобы не обморозиться. Но скоро в укрытии стало тепло, и ребята незаметно уснули.

— Я вас люблю всем сердцем, — сказал Спике и достал из кармана два батончика «Фрут энд Нат». Джеймс не понимал, с чего это он так расщедрился.

— Потрясен вашим мужеством и сообразительностью. Мистер Лардж был уверен, что вы уйдете. Он вас никак не мог найти. А ночью все видеокамеры почему-то перестали работать.

— Сколько времени? — спросила Керри, облизывая перемазанные шоколадом пальцы.

— Половина седьмого. Бегите скорее в главный корпус и переоденьтесь. Лардж с цепи сорвется, когда увидит вас.

— Почему он нас так невзлюбил? — спросил Джеймс — Я понимаю, он всех ненавидит, но почему ему так хочется избавиться именно от нас?

— Ты ничего не понял, — сказал Спике. — Мы поспорили на пятьдесят фунтов, что Лардж на Рождество заставит одного из курсантов уйти. Он надеялся, что Коннор сдастся, когда увидит Каллума за рождественским ужином, но Каллум велел брату держаться до конца. Потом вы подрались, и это дало ему предлог наказать вас. Он был уверен, что вы сломаетесь. Жду не дождусь увидеть его лицо.

— После этого наша жизнь станет еще кошмарнее, — вздохнул Джеймс.

ГЛАВА 21. ПОЛЕТ

В последние дни обучения шестеро курсантов и трое инструкторов отправились в Малайзию. Раньше Джеймс летал на самолете всего один раз, когда направлялся на каникулы в Орландо*. Перелет длился восемь часов, малыши вертелись и баловались, а родители на них кричали.

На этот раз они летели бизнес-классом. Джеймс не мог дотянуться ногами до пухлого кожаного сиденья впереди, на спинке которого имелись выдвижные экраны для «Nintendo» и видео, а еще была кнопка, откидывающая спинку, словно кровать. Сразу после взлета стюардесса подала сэндвичи и фруктовый сок. Короче, полет начался на славу. После тринадцати недель мучений Джеймс был на седьмом небе от счастья.

Когда самолет набрал нужную высоту, прозвучал сигнал отстегнуть ремни. Джеймс надел наушники, откинулся в кресле и принялся плавать по музыкальным каналам, пока не набрел на песню Элтона Джона «Rocket man». Элтона Джона любила мама. Джеймсу стало стыдно, что он почти не вспоминал о ней с тех пор, как очутился в «Херувиме».

Из-за перегородки между креслами вылетел и шлепнулся Джеймсу на колени чей-то носок Он выпрямился; Керри опустила экран и сдернула у него с головы наушники.

— Ты чего? — спросил Джеймс.

— Ты хотел узнать, сколько продлится полет. Переключи телевизор на пятидесятый канал.

Джеймс защелкал пультом. Слева на экране вспыхнула карта Лондона, справа — карта Куала-Лумпура*. Каждые несколько секунд по экрану пробегали колонки цифр, рассказывающие о полете: пройденное расстояние, скорость, температура за бортом, время до прибытия.

— Тринадцать часов восемнадцать минут, — сказал Джеймс. — Круто! Я бы всё это время проспал.

Керри разочарованно вздохнула.

— Может, сыграем в «Марио Карт»?* — предложила она.

— Разве что пару партий. А потом спать.

* * *

Над входом в аэропорт висел огромный транспарант: «Добро пожаловать в Малайзию!». Стеклянные двери раздвинулись. Джеймс закинул рюкзак за спину и сделал первый шаг на улицу. Экран в самолете обещал, что температура в городе 40° С. Джеймс понимал, что будет жарко, но такой испепеляющий зной превосходил его воображение.

— Представь себе, каково бегать по такой жаре, — сказала Керри.

Сзади шли Коннор и Габриэль.

— Долго представлять не придется, — проворчала Габриэль.

Лардж, одетый в шорты и гавайскую рубашку, повел ребят по забитой транспортом улице к остановке пригородных автобусов. Спике отсчитал несколько банкнотов и вручил их шоферу, пока остальные рассаживались в салоне.

Автобус влился в поток городского транспорта. Курсанты прилипли к окнам. Город был современный, из тех, что встречаются по всему свету. Только широкие сточные канавы для дождевой воды да пальмы среди бетона напоминали о том, что это всё-таки тропики.

* * *

В течение трех месяцев Джеймс общался только со своими товарищами по курсу. Разговаривали мало. Если выдавались свободных полчаса, их тратили не на пустую болтовню, а на сон. Все разговоры сводились к перебранкам за обеденным столом.

Инструкторы наказывали всех за ошибки каждого человека, поэтому у курсантов быстро развилось шестое чувство — они прикрывали слабости друг друга как могли. Перед долгим заплывом Джеймс знал, что в случае чего Керри и Шакиль подплывут и поддержат его. Все понемногу несли вещи Керри, когда у нее ныло колено. Мо был слабоват, и ему помогали карабкаться и поднимать тяжести. Все были нужны друг другу.

Джеймс не боялся четырехдневного курса на выживание в джунглях. Он знал, что будет трудно, но трудности не прекращались с самого первого дня. Учеба принесла свои плоды: усталость и опасности больше не пугали Джеймса. Он так часто доходил до предела, что это вошло в привычку. Стало рутиной, которую хоть и не любишь, но понимаешь ее неизбежность. Как поход к зубному врачу или урок естествознания.

* * *

Отель был шикарным. Джеймса и Керри поселили в номере с двумя широченными кроватями и балконом, выходившим на бассейн. Было девять часов вечера, но все выспались в самолете и были очень бодры. Инструкторы удалились в гостиничный бар и велели их не беспокоить. Курсантам выдали пропуска в отель и разрешили заказывать в номер всё что угодно, но лечь не слишком поздно, потому что подъем предстоял ранний.

Шестеро ребят встретились возле бассейна. Им впервые выпал случай отдохнуть и наесться досыта. Дул легкий ветерок, но температура всё равно зашкаливала за тридцать. Миллионы насекомых стрекотали и бились в москитные сетки, обрамлявшие бассейн. Служитель в галстуке бабочкой выдал ребятам халаты и матерчатые шлепанцы.

Джеймс чувствовал себя не в своей тарелке. Остальные с радостными воплями прыгали в бассейн и уверенно плавали. А Джеймс, который мог лишь кое-как барахтаться по-собачьи, сидел на бортике, болтал ногами в воде и потягивал кока-колу через соломинку.

— Иди к нам, Джеймс, — позвала Керри. — Освежись.

— Пойду-ка я лучше в номер, — отозвался Джеймс.

— Жаль, — сказала Керри.

Джеймс поднялся в номер, зашел в ванную и впервые после начала занятий увидел себя в зеркале. Странно было видеть собственное тело и не узнавать его. Животик, нависавший над резинкой шорт, исчез. Мускулы на груди и бицепсы стали рельефнее, и он решил, что с коротко подстриженными волосами и кучей шрамов и синяков выглядит гораздо круче. Джеймс не удержался от улыбки. Он очень себе нравился.

Потом он завалился на кровать и включил телевизор. На английском вещало всего несколько каналов. Целых три месяца в тренировочном секторе он не читал газет и не смотрел телевизор. По-видимому, в мире мало что изменилось. Люди по-прежнему убивали друг друга без всякой причины, а политики носили унылые костюмы и по пять минут отвечали на простые вопросы, умудряясь не сказать ничего осмысленного. Хорошо хоть в спортивном обзоре рассказали о победе «Арсенала». После спорта Джеймс заскучал: перескакивая с канала на канал, он уже начал жалеть, что не остался внизу с ребятами.

Внезапно дверь в комнату распахнулась, свет погас.

— Закрой глаза! — крикнула Керри.

— Зачем? — спросил Джеймс.

— Сюрприз.

Джеймс слышал, как в коридоре сопят остальные курсанты.

— Еще чего не хватало! Что вы затеяли?

— Не закроешь глаза — никогда не узнаешь.

Если они велят закрыть глаза, значит, вряд ли его ждет что-нибудь хорошее. Но Джеймс не хотел показаться занудой.

— Ладно, закрыл.

Джеймс услышал, как они ввалились в комнату. В следующее мгновение Керри высыпала ему на грудь ведерко ледяных кубиков. Каллум, Мо, Габриэль и Шакиль тоже принесли по ведерку. Джеймс вскочил с кровати и едва не упал, поскользнувшись.

— Уроды! — завопил Джеймс, с хохотом вытряхивая кубики из-под халата.

Ребята покатывались со смеху. Керри включила свет.

— Предлагаю заказать что-нибудь в номер, — сказала она. — Если ты, конечно, не дуешься.

— Чего уж там, — махнул рукой Джеймс.

Они уселись на балконе, болтая о тренировках и неторопливо жуя. Неожиданно Керри и Габриэль юркнули в комнату и заперли балконную дверь.

— А ну, впустите, — закричал Коннор.

— Сначала скажи, какие мы красивые, — велела Керри.

— Свиньи безобразные, — заорал Шакиль. — Впустите сейчас же!

— Кажется, вы там застряли надолго, — хихикнула Керри.

Джеймс заглянул за поручень. Прыгать высоковато. Он подошел к стеклу и сказал:

— По-моему, вы обе очень красивые.

— Лизоблюд несчастный, — шепнул Коннор.

Джеймс посмотрел на Коннора.

— Хочешь просидеть здесь всю ночь?

— Очень красивые, — подтвердил Коннор.

— Просто супермодели, — добавил Мо.

Девчонки перевели взгляд на Шакиля.

— Твоя очередь...

Шакиль пожал плечами.

— Вы два сияющих луча золотого света. Теперь впустите нас.

— Как думаешь, впустить? — спросила Керри у Габриэль, наслаждаясь властью.

Габриэль сунула палец в рот и сделала вид, что задумалась.

— Только если поцелуют стекло, чтобы показать, как они нас любят, — решила она.

Керри рассмеялась.

— Слышали, мальчики? Целуйте стекло, только с чувством.

Ребята переглянулись.

— Черт бы вас побрал, — проворчал Коннор.

И первым чмокнул стекло. Его примеру последовали трое остальных.

Тут в дверь постучались. Керри открыла. На пороге стояли Лардж и Смоук. Габриэль отперла балконную дверь. Мальчишки ворвались в комнату.

Язык у мистера Ларджа слегка заплетался:

— Двенадцатый час. Чтобы через пять минут все были в кроватях!

Ребята разбрелись по номерам. Джеймс и Керри легли спать.

ГЛАВА 22. БЕРЕГ

На рассвете военный вертолет забрал их с крыши отеля. Курсанты уселись на рюкзаки в пыльном грузовом отсеке позади пилотов. Тропическая форма состояла из легких брюк, рубашек с длинным рукавом безо всяких опознавательных знаков и шляп с опускающимися полями, чтобы защитить шеи и уши от палящего солнца.

Лардж ходил среди курсантов, надевая им на руки электронные браслеты. Тонкая пластиковая полоска застегивалась так, что снять ее можно было, только срезав ножом.

— Ни в коем случае не снимайте браслет, — кричал Лардж, перекрывая шум двигателя. — В случае опасности откиньте крышечку с боку и нажмите на кнопку. Вертолет будет находиться в режиме ожидания и прилетит за вами через пятнадцать минут. Если вас укусит змея, жмите на кнопку сразу же. Через десять минут мы долетим до точки первой высадки. В рюкзаках есть всё, что вам может понадобиться. Сейчас 10:00. Каждой команде заданы четыре контрольные точки, пройти которые надо за семьдесят два часа. Если не пройдете все точки в заданное время, то задание считается проваленным и вы начнете курс заново. Помните, это не тренировочная зона! За ошибки вас не будут наказывать, но они могут стоить вам жизни. В джунглях полным-полно тварей, которые могут запросто сожрать вас или вызвать такую болезнь, что вы позавидуете мертвым.

Вертолет завис метрах в десяти над землей. Боковая дверь скользнула в сторону, грузовой отсек наполнился солнечным светом.

— Первый и второй, на выход! — крикнул Лардж.

Мо и Шакиль свесили ноги за борт. Лардж сбросил их рюкзаки вниз. Мальчишки исчезли, но из-за пыли, поднятой вертолетным винтом, Джеймс не заметил, успешно ли они приземлились. Лардж показал пилоту поднятый большой палец, и вертолет направился к месту следующей высадки. Керри погрустнела. Прыжки были непосильной нагрузкой для ее больного колена. Высадив Габриэль и Коннора, вертолет двинулся к последнему пункту.

Джеймс посмотрел вниз. Внизу был мокрый песок, скрытый под десятисантиметровым слоем морской воды. Он поглядел, как плюхнулся в воду его рюкзак, потом набрался храбрости и прыгнул сам. Их учили приземляться без вреда для себя. Главное, надо было упасть на бок, чтобы удар поглотился всем телом Если приземлиться слишком прямо, можно повредить бедро или лодыжку; если упасть плашмя, тело с силой ударится оземь, и есть риск сломать руку или плечо. Джеймс приземлился точно в намеченное место и поднялся на ноги, перемазанный мокрым песком, но целый и невредимый.

Ударившись о землю, Керри вскрикнула. Джеймс подбежал к ней.

— Ты цела? — спросил он.

Керри медленно встала и сделала несколько шагов, осторожно ступая на больную ногу.

— Не хуже, чем обычно, — сказала она.

Вертолет улетел. Джеймс прикрыл глаза, спасаясь от песчаного вихря. Они вытащили рюкзаки из воды. Белый песок ослепительно сверкал под солнцем.

— Пошли в тень, — сказал Джеймс.

Они уселись под развесистой пальмой. Джеймс отряхнул руки от песка. Керри отыскала в рюкзаке описание задания.

— Тьфу ты, черт, — воскликнула девочка.

— Что?!

Керри протянула Джеймсу листок с заданием. Он был на японском! Джеймс поспешно вытащил свой экземпляр. Сердце у него упало.

— Великолепно, всё на русском, — вздохнул Джеймс — Если бы я знал, что от этого будет зависеть моя жизнь, занимался бы получше...

Впрочем, они догадались, что оба описания одинаковы. Джеймс прочел примерно половину из того, что было написано по-русски, Керри чуть лучше разобралась в японском. Сравнив два варианта и домыслив остальное, они поняли почти всё.

На карте была обозначена первая контрольная точка, но никаких указаний на то, в каком месте их высадили и куда идти дальше, ребята не обнаружили. Первой точки надо было достичь в 18:00 и там заночевать.

— Наверно, когда придем туда, получим следующее задание, — предположила Керри.

Джеймс покопался в рюкзаке. Он был неподъемным. Что взять, а что выбросить? Кое-что не вызывало вопросов: мачете, компас, пластиковый резервуар для сбора дождевой воды, пустая канистра, аптечка первой помощи, таблетки для очистки воды, солнцезащитный крем, москитные сетки, спички, складной армейский нож... Рулон пластиковых мешков для мусора практически ничего не весил, но мог пригодиться для самых разных нужд. Была еще палатка с металлическими колышками.

— Оставь ее, — сказала Керри. — Она тяжеленная, а мы можем соорудить укрытие из пальмовых листьев.

Они выбросили еще кучу тяжелых вещей: запасные ботинки, зонтики, столовые приборы, теплые куртки. Попадались и совсем странные предметы. Они так и не поняли, для чего им может понадобиться мяч для регби или ракетка для настольного тенниса. Томик Шекспира в твердой обложке мог сгодиться для разведения костра, но они решили, что он чересчур толстый. Теперь рюкзаки можно было поднять. Джеймс еще раз оглядел груду выброшенных вещей, надеясь, что сгоряча не оставил ничего полезного.

— Что дальше? — спросил Джеймс.

Керри вытащила карту и показала на гору, видневшуюся вдалеке.

— Контрольная точка расположена на берегу реки, — сказала Керри, — примерно там, где эта гора, поэтому нужно идти к ней.

— Далеко?

— Откуда я знаю? На карте нет масштаба. Но давай поторапливаться, а то в темноте не найдем контрольную точку.

Они решили идти вдоль береговой линии, пока не наткнутся на устье реки, потом повернуть вверх по течению и идти до контрольной точки. Путь через лес казался более коротким, но, дойдя до реки, они не будут знать, в какую сторону свернуть.

Вскоре стало ясно, что идти по пляжу невозможно: мешали зной и слепящий песок. Тогда они решили двигаться по джунглям метрах в ста от берега. Ветви сплелись в тенистый полог, густо заселенный крикливыми птицами. Земля была довольно ровной, только временами они натыкались на высокие корни или обходили упавшее дерево. Ребята шли быстро и уверенно.

Гораздо хуже дело обстояло с насекомыми. Керри зашлась от визга, когда на ногу ей взобралась десятисантиметровая многоножка. От ее укуса нога покраснела и распухла. Керри пожаловалась, что это куда больнее, чем укус осы. После этого они заправили штанины в носки.

Каждый час Джеймс и Керри выходили на пляж. Вблизи воды деревья были не такими высокими и росли дальше друг от друга. Ребята сбивали с пальм кокосовые орехи, раскалывали их и наслаждались сладким молоком. Потом, утолив жажду, они скидывали рюкзаки, разувались и прямо в одежде бежали купаться.

* * *

Самая большая опасность в тропических джунглях исходит не от хищников, а от москитов. Крохотные летающие насекомые пронзают кожу хоботками и пьют кровь. После укуса остается зудящее красное пятнышко, но хуже всего то, что москиты могут переносить от одной жертвы к другой крохотных паразитов, вызывающих малярию. От этой болезни можно даже умереть. Ребятам не дали таблеток от малярии, поэтому они могли только прикрывать кожу одеждой и пользоваться репеллентами, отпугивающими насекомых.

Общеизвестно, что москитов привлекает запах пота, по этому после каждого купания Джеймс и Керри переодевались в сухое. Намокшую в море одежду они тщательно отжимали и вешали на рюкзаки, чтобы под жарким солнцем она высохла до следующей остановки. Переодевшись, они мазались репеллентом и солнцезащитным кремом, потом снова уходили в тень раскидистых деревьев. После полудня к проблемам с насекомыми прибавилась проблема с питьевой водой. Дело в том, что кокосовое молоко и фруктовый сок слишком густы, их нельзя пить в больших количествах. Морская вода слишком соленая, а в джунглях ребятам попадались только стоячие лужи, кишащие паразитами. Оставалась надежда на дождь. В том, что он рано ли поздно пойдет, сомнений не было. Джеймс и Керри смотрели, как постепенно темнеют небеса. Как только полыхнула первая молния, они спрятали рюкзаки под деревом, выбежали на пляж, развернули водосборный резервуар и принялись ждать. Такого ливня Джеймс не видел никогда в жизни. Небеса разверзлись всерьез: мальчику казалось, что он вновь очутился под пожарным шлангом мистера Ларджа. Капли выбивали глубокие ямки в песке. Когда дождь прекратился, воды хватило, чтобы наполнить обе канистры. От устья реки идти стало заметно легче. Ориентиром им служила глубокая колея, проложенная шипами грузовиков. Керри старательно считала излучины.

Ребята достигли контрольной точки — она была помечена флагом — на час раньше заданного срока. После семичасовой ходьбы натертые до волдырей ноги невыносимо болели. Возле берега стояла длинная деревянная лодка с подвесным мотором, накрытая брезентом. Джеймс приподнял брезент и с радостью обнаружил в лодке запас консервов, кастрюли и канистры с горючим. Вдруг в глубине что-то мелькнуло. Сначала Джеймс решил, что это игра света, но движение повторилось. Раздалось шипение. Джеймс отпустил брезент и попятился.

— Змея! — закричал он.

Керри подбежала к нему.

— Что?!

— В лодке громадная змея.

— Ты уверен? — спросила Керри. — В руководстве сказано, что змеи в этих местах встречаются очень редко.

— Значит, ее туда посадили инструкторы, — решил Джеймс. — Наверно, если снять брезент, она уползет.

— Говоришь, она длинная? — спросила Керри.

— Огроменная, — сказал Джеймс. — Вот такой толщины. — Он показал пальцами круг сантиметров двадцати в диаметре.

— В Малайзии такие змеи не водятся, — озадаченно возразила Керри.

— Не веришь — посмотри сама.

— Верю, Джеймс, верю. Но, я думаю, не надо ее прогонять. Наверно, ее положили нам на обед.

— Что?! Да она, может быть, ядовитая! Как мы ее убьем?

— Джеймс, ты слушал на курсах выживания или спал? Такой величины бывают только удавы. Они не ядовиты, но если мы ее отпустим, ночью она может заползти к нам в палатку и задушить нас.

— Отлично, — сказал Джеймс. — Хочешь змею на обед? Тогда придумай, как ее убить.

— Приподними брезент и тыкай ее палкой, пока она не высунет голову, а потом руби мачете.

— Отлично, — повторил Джеймс. — Раз ты это придумала, я буду тыкать, а ты рубить.

— Ладно, — согласилась Керри. — Но если я ее убью, ты будешь потрошить и жарить.

* * *

До темноты надо было управиться с кучей дел. Керри расчистила широкую прогалину у реки. Джеймс разложил костер, разделал змею выбросил остатки в реку, чтобы не привлекать любителей падали.

Когда небо почернело, Керри заканчивала строить шалаш из пальмовых листьев. Она накрыла пол брезентом, а вход занавесила москитной сеткой.

Они поужинали змеиным мясом с кокосами и лапшой быстрого приготовления. Оставшимся мясом Джеймс зарядил проволочные ловушки и при свете факелов расставил их на речном дне у берега, рассчитывая, что к утру в них попадется рыба. Сытые, но усталые, они забрались в шалаш. Стерильной иглой проткнули пузыри на ногах и принялись разбирать следующее задание.

Вторая контрольная точка находилась в двадцати пяти километрах вверх по течению реки — на борту заброшенного рыболовецкого судна на илистой отмели возле дальнего берега большого озера. Идти туда предстояло на лодке, пробираясь по сложному лабиринту ручьев и протоков. И попасть на судно надо было к 14:00. Так что подъем предстоял ранний.

***

За ночь температура почти не снизилась. В шалаше стояла удушающая жара. Крикливые птицы были безобидны, но их жутковатые вопли напоминали о том, что до цивилизации очень далеко. Ребята оставили снаружи небольшой костер, чтобы отпугивать диких зверей и насекомых.

Джеймс проснулся на рассвете. Над рекой полыхнуло ослепительное солнце, и в считанные минуты пересохшая земля стала такой горячей, что не дотронуться. Джеймс заглянул в ботинки — не заползла ли какая-нибудь гадость, — потом натянул их на распухшие ноги и, морщась от боли, пошел к реке проверить снасти. В две из четырех вершей попалась рыба, но одну из них разорвал какой-то хищник. Джеймс схватил добычу и держал на воздухе, пока она не перестала трепыхаться. Этой рыбины хватит на завтрак для обоих.

Керри развела костер и принялась очищать речную воду. Сначала кипятила ее минут десять, потом кинула хлорные таблетки. Джеймс положил рыбу вариться, а сам отправился за манго. Отложил по одному на завтрак, остальные погрузил в лодку.

Рыба сварилась быстро. Джеймс позвал Керри:

— Завтрак готов!

Но девочки и дух простыл: ее не было видно ни возле лагеря, ни на берегу.

— Керри! — крикнул Джеймс, начиная волноваться.

Он вытащил из котелка горячую рыбу и разложил ее на две пластиковые тарелки. Из-за деревьев появилась Керри.

— Ходила по большому, — объявила она. Вчерашние фрукты прочистили меня не хуже клизмы.

— Благодарю за подробности. Я как раз собирался позавтракать.

— Мне тут кое-что пришло в голову.

— Что?

— Помнишь книжку Шекспира, которую мы оставили на берегу?

— Ну, помню...

— Кажется, нам полагалось использовать ее как туалетную бумагу...

ГЛАВА 23. РЕКА

Джеймс и Керри встали с двух сторон от подвесного мотора и, упершись ладонями в корму, с трудом спихнули лодку в воду.

— Надо было сначала вещи вытащить, — сказала Керри, утирая пот со лба.

— Что уж теперь говорить, — пропыхтел Джеймс. — В следующий раз умнее будем. Готова?

Наконец центр тяжести лодки оказался в воде. Суденышко накренилось вперед и стало скользить. На берег плеснула волна, илистая жижа закружилась вокруг ботинок.

Как только лодка вошла в реку, в нее хлынула вода. На миг ребятам показалось, что она затонет, — когда качка прекратилась, край борта оказался всего в паре сантиметров от поверхности воды. Река была не слишком глубокая, и в случае аварии затонувшую лодку можно будет вытащить, но мотор и половина снаряжения погибнут, а вместе с ними — и надежда вовремя добраться до следующей контрольной точки.

Керри вошла в воду по грудь и, стараясь не налегать на борт, вытащила из лодки тяжеленную канистру с топливом. Джеймс встал поближе к берегу, принял у Керри канистру и закинул ее на землю.

Как только они выгрузили свои намокшие рюкзаки, канистры с пресной водой и горючим, осадка лодки стала гораздо выше.

— Уф, — вздохнул Джеймс. — Вроде бы пронесло.

— Твоя великолепная идея сберегла нам массу времени, — сварливо заметила Керри. — Я же говорила, надо сначала выгрузить вещи.

— Ничего ты не говорила, — возразил Джеймс.

Джеймс был близок к истине. Это он хотел оставить вещи на борту, но Керри возражала, считая, что у них хватит сил столкнуть нагруженную лодку. Ей не пришло в голову, что лодка со всем снаряжением, оказавшись в воде, может попросту затонуть.

Джеймс взял пару кастрюль, и вдвоем они быстро вычерпали воду. Потом занялись раскиданным по берегу снаряжением.

— Думаю, здесь примерно то же самое, что и вчера, — сказала Керри. — Давай подумаем, что нужно взять, а что — оставить.

* * *

Когда Джеймс думал о том, как близки они к провалу на девяносто восьмой день базового курса, ему становилось не по себе. Вылететь в самом конце обучения — тут есть от чего прийти в отчаяние. Лодка медленно тащилась вверх по реке. Намокшие рюкзаки и снаряжение сохли на палубе под утренним солнышком.

Река то и дело менялась. Иногда, на мелководьях, она разливалась метров на тридцать в ширину. Тогда Джеймс перегибался через борт на носу и кричал Керри, куда править, чтобы не сесть на мель. Если беда казалась неминуемой, Джеймс брался за тяжелое деревянное весло и отталкивал лодку от грозных порогов. В более глубоких местах река сужалась, течение становилось заметно сильнее. Кусты и деревья склонялись над самой водой, так что приходилось уклоняться от низко нависающих веток.

Когда река разливалась и становилась спокойнее, Керри включала мотор на полную мощность, и тихий перестук винта сменялся надсадным воем, а с кормы начинал валить густой синеватый дым. Она сидела на деревянной скамеечке возле подвесного мотора и правила, одновременно отмечая на карте пройденный маршрут. Работа Джеймса была куда как труднее, но, невзирая на палящее солнце и боль в натруженных плечах, он всё же предпочитал взять ответственность за безопасное плавание по извилистым протокам, ведущим к озеру, на себя.

* * *

Они вышли на открытую воду в самые жаркие часы дня. Противоположный берег озера терялся в призрачной дымке. Джеймс отложил весло и уселся на канистру посреди лодки, неспешно вычерпывая воду, заплескивавшую через борт.

— Траулера не видно? — спросила Керри. — Если я правильно разобрала свою часть задания, он должен стоять у северного берега на илистой отмели, отмеченной тремя красными буйками.

Джеймс встал и, щурясь от яркого света, отраженно го водой, завертел головой. Жаль, нет солнечных очков.

— Не вижу, тут слишком низко, — сказал он наконец. — Давай пойдем вдоль берега, тогда, может быть, заметим.

Керри посмотрела на часы.

— До срока еще два часа, но чем раньше мы придем на этот контрольный пункт, тем больше у нас останется времени, чтобы дойти до следующего.

Других судов на реке не было. Рыболовецкие верфи, пристани и склады на берегу казались заброшенными. Виднелись хорошо ухоженные дороги и даже пара телефонных будок, но нигде ни одного человека. Через каждые несколько сотен метров в землю были вкопаны красные предупреждающие знаки. Надписи были на малайском, так что Джеймс не мог их прочесть, но желто-черные полосы и молнии на знаках ясно предупреждали: держитесь отсюда подальше.

— Жутковато здесь, — признался Джеймс. — Что это за место?

— Если верить карте, выше по реке строится большая плотина, — сказала Керри. — Наверное, весь этот район будет затоплен. Жители разъехались, так что тут идеальное место для наших тренировок. Местное население не будет совать нос не в свои дела.

Керри включила мотор на полную мощность. Джеймс опрокинулся на спину и чуть не свалился за борт.

— Предупреждать надо, — сердито заорал он.

Подпрыгивая на невысоких волнах, лодка мчалась к силуэту, который Керри заметила вдалеке. На отмели, завалившись набок, стоял ржавеющий траулер метров пятнадцати в длину. К металлическим поручням палубы была привязана точно такая же, как и у них, лодка.

Керри вывела лодку на глинистый берег. Джеймс соскочил с носа и пришвартовался.

— Есть тут кто-нибудь? — позвал он.

Из окна высунулся Коннор:

— Чего вы так долго тащились?

Снаружи весь траулер был перемазан птичьим пометом. Стараясь ничего не касаться, ребята протиснулись в покосившуюся дверь на капитанский мостик. Кругом зияли дыры, болтались обрывки проводов. Всё мало-мальски ценное, в том числе навигационные приборы, оконные стекла и даже подушка с капитанского кресла, было давно растащено. Коннор и Габриэль, усталые и чумазые, сидели на полу, разложив карты и свои задания.

— Давно вы тут? — спросила Керри.

— Минут двадцать, — ответила Габриэль.

— Шакиль и Мо не появлялись?

— Они уже были здесь, ушли раньше нас. Оставили на полу конверт от своего задания. Ваше лежит вон там.

Керри вскрыла пухлый конверт и протянула Джеймсу листок, написанный по-русски.

— Значит, мы идем последними, — разочарованно пробормотал Джеймс.

— Наше мы уже почти разобрали, — сказал Коннор. — Помочь вам?

Джеймс готов был согласиться, но Керри приняла предложение в штыки.

— Сами справимся, — оскорбленно заявила она. — Мы пришли из разных лагерей и направляемся в разные места. Может, у нас первый этап длиннее, а второй короче. Вряд ли кто-нибудь смог бы пройти наш маршрут быстрее, чем мы.

— Мы потеряли добрых полчаса, когда чуть не потопили лодку, — напомнил Джеймс.

— Как это вы умудрились? — удивился Коннор.

— Нагрузили ее и стали сталкивать с берега.

— Боже мой, — ахнула Габриэль. — Если бы вы залили мотор, то ни за что не поднялись бы по реке.

— Ребята, понятно, что маршрут у вас другой, — сказал Коннор, — а вот конечная точка — скорее всего, та же самая, что и у нас. Так что, подозреваю, вам будет велено идти обратно к морю по другой протоке и достичь конечной точки, менее чем в пятнадцати километрах отсюда, к 22:00. Я прав?

Керри проглядела свой листок и кивнула.

— Маршрут другой... пятнадцать километров к 22:00... Да, примерно то же самое.

Джеймс ухмыльнулся.

— Пятнадцать километров за девять часов. Раз плюнуть!

Коннор, Габриэль и Керри посмотрели на него, как на идиота.

— Да, — Джеймс понял собственную глупость. — Нас, наверно, ждет какая-нибудь ловушка.

ГЛАВА 24. ВСПЫШКА

Лодка весело бежала вниз по течению.

— Давай поиграем в «море волнуется раз», — ухмыльнулся Джеймс, пытаясь разрядить напряженную атмосферу.

Керри не оценила его юмора.

— Заткнись и смотри в оба!

— Только бы впереди не было порогов, — встревоженно сказал Джеймс. — Я с ними не справлюсь.

— В сотый раз повторяю, Джеймс, нас не послали бы на пороги. Лодка для этого не предназначена, она развалится через две секунды.

Джеймс подозревал, что сумеет справиться со спокойным участком реки, но мысль о том, что придется барахтаться в бушующей стремнине без спасательного жилета, сводила его с ума.

Керри было легче. Она сидела на корме с картой на коленях и рулила. А Джеймсу оставалось только трястись от страха да отгонять неприятные мысли о том, что ждет их впереди.

— Может, ничего и не случится, — сказал Джеймс. — Может, они хотят, чтобы мы думали, будто нас ждет что-то страшное. А на самом деле ничего не будет...

— Опасность надо предвидеть заранее, — назидательно сказала Керри. — Несколько секунд промедления могут стоить жизни. Так что замолчи и будь внимателен.

Когда ближе к вечеру небеса потемнели, Джеймс растянул над пожитками брезент и поставил на дно пластиковый резервуар, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Под проливным дождем продвигаться вперед было небезопасно. Едва спокойную поверхность реки тронула рябь первых капель, Керри повернула к берегу. Джеймс привязал лодку к толстой ветке, и оба залезли под брезент пережидать дождь.

Прежде чем тронуться дальше, они переоделись в сухое и намазались репеллентом. Всё тело у Джеймса было покрыто зудящими красными пятнами укусов.

— На мне живого места нет, — пожаловался он. — Как думаешь, мы не подхватим малярию?

— Может, и подхватим, — пожала плечами Керри. — Всё равно поделать ничего нельзя, так что давай на этом не зацикливаться.

* * *

Примерно через час после окончания дождя в листве высоко над их головами вспыхнула ослепительно яркая точка.

— Нас что, фотографируют? — удивился Джеймс.

Ответить Керри не успела. Оглушительный электронный вой перекрыл шум двигателя. Девочка тут же выключила мотор и сунула руку в карман за складным ножом.

— Это что, какой-то предупредительный сигнал? — спросил Джеймс.

Керри пожала плечами.

— Покопаюсь в моторе, но я не механик...

Лезвием ножа она отжала две пластиковые защелки и сняла крышку.

— Боже мой, — ахнула Керри. — Кажется, у нас на борту бомба!

Не веря своим ушам, Джеймс подошел к ней и увидел небольшой металлический цилиндр, прикрепленный клейкой лентой к крышке двигателя. Джеймс сразу же узнал часовую бомбу, которую мистер Лардж демонстрировал им на занятиях по оружию. Однако в отличие от механизмов, которые показывают в кино, у этой бомбы не было циферблата, отсчитывающего оставшееся до взрыва время.

От цилиндра отходил тонкий провод. Он тянулся вдоль резинового шланга, связывающего мотор с дополнительной канистрой. Джеймс видел этот провод и раньше, но не придавал ему значения.

— Может быть, вспышка включила часовой механизм? — предположил Джеймс.

— Наверно, там фотоэлектрический детонатор, — сказала Керри. — Помнишь, Лардж показывал, как привести бомбу в действие детектором движения и фотовспышкой? Идеальное средство, чтобы взорвать человека в тот момент, когда он подойдет к нужной точке.

— Мы могли погибнуть, — Джеймса передернуло.

— Не болтай глупостей, — отрезала Керри. — Никто не собирается нас убивать. Взрывчатки там, наверно, совсем мало, хватит только, чтобы пробить дыру...

Внезапно середина лодки взметнулась вверх. Джеймс успел заметить пламя, и в тот же миг взрывная волна сбросила его в воду.

На несколько секунд он потерял сознание. Потом обнаружил, что плавает в воде среди дыма и деревянных обломков. В ушах звенело, бензин, пролитый в воду, щипал глаза так сильно, что он не мог их открыть.

— Керри, — в отчаянии закричал Джеймс, молотя по воде руками и ногами. — Керри... помоги...

Бензин жег ему горло, Джеймс задыхался.

— Керри, я ничего не вижу!

Девочка подхватила его под мышки.

— Встань! — сквозь звон в ушах Джеймс едва различил ее голос.

Джеймс коснулся ногами песчаного дна всего в метре от поверхности и чуть не разревелся от радости.

— Я уж думал, сейчас потону, — простонал он. — Думал, здесь глубоко...

Керри подвела Джеймса к большому валуну, торчащему из воды. Его глаза горели, как в огне. Он видел толь ко какие-то расплывчатые пятна.

— Посиди минутку, — сказала Керри. — Моргай часто-часто.

— А как твои глаза? — спросил Джеймс.

— Нормально, — ответила Керри. — Я спрыгнула с кормы и отплыла подальше от обломков.

Керри заметила свой рюкзак — он запутался в кустах у самого берега — икинулась его спасать. Когда она вернулась, глаза у Джеймса жгло уже не так сильно; он смог даже раскрыть их на пару секунд.

— Дай немного питьевой воды, — попросил Джеймс

Керри заглянула в намокший рюкзак.

— Ничего не осталось, — сказала она. — Канистра была на палубе.

— Как думаешь, далеко еще до лагеря?

— Километра три, — сказала Керри. — И придется добираться вплавь.

— Я в жизни больше ста метров не проплывал, — ужаснулся Джеймс.

— Я тебе сделаю поплавок из рюкзака...

— Путь долгий, — сказал Джеймс — Разве нельзя пойти по берегу?

Керри показала на путаницу ветвей и листьев, нависавшую над водой.

— По такой чащобе три километра и за миллион лет не проползешь.

— Наверное, — согласился Джеймс.

— Лучше сними ботинки, плыть будет легче. Отдай их мне, я привяжу к поясу.

— Серьезно, Керри, у меня ничего не получится...

Пока Джеймс стягивал промокшие ботинки, Керри отыскала в рюкзаке рулон пластиковых мешков для мусора. Выкинула всё, кроме самых необходимых вещей: ножа, карты, репеллента от насекомых и компаса. Потом достала мешок и надула его так, что он заполнил собой весь рюкзак.

— Будем держаться за лямки, — сказала Керри. — Ты только шевели ногами, река нас сама понесет.

* * *

Целью базового курса было довести человека до предела. Тебя морили голодом, унижали, заставляли работать, пока не запросишь пощады; но в конечном счете никто не собирался тебя убивать. Маршрут вниз по реке был выбран инструкторами так, чтобы опасность для всякого, кто умеет плавать, была минимальной. Глубина нигде не превышала нескольких метров, течение было умеренным, берега редко расходились больше чем на двадцать метров.

Однако оставались еще водяные змеи и акулы. Акулы здесь водились совсем мелкие, но вполне способные откусить палец, и плыть рядом с ними, глядя на зубастые пасти, было малоприятно. Пару раз Джеймс терял Керри из виду, ударялся в панику и даже ободрал бедро о подводный камень, но, тем не менее, они добрались до контрольной точки к наступлению сумерек, и до назначенных 22.00 оставалось еще целых три часа.

Ребята, шатаясь, вышли из воды. Отчаянно хотелось пить, и в спину Джеймсу впились две здоровенные пиявки, но в остальном они были целы и невредимы. Контрольный пункт располагался на открытой поляне, расчищенной лесозаготовителями. В центре поляны стоял покосившейся сарай, когда-то служивший ночлегом полудюжине лесорубов. Опасаясь ловушек, Джеймс осторожно заглянул в обшитую жестью дверь и с удивлением увидел мистера Спикса. Он лежал в гамаке и разгадывал кроссворд.

— Хорошо попутешествовали? — спросил он, надвинув на нос неизменные солнечные очки и окидывая ребят оценивающим взглядом.

— Неплохо, — отозвалась Керри.

Ее взгляд невольно устремился на большую бутылку минеральной воды, стоявшую на подоконнике.

— Угощайтесь, — сказал мистер Спике. — Вас обоих ждут свежие рюкзаки и снаряжение, в холодильнике полно еды, а на крыше стоит бак с дождевой водой — можете принять душ. После этого предлагаю вам прочитать новое задание и постараться немного поспать, прежде чем вас заберет вертолет. Это будет ваш единственный отдых за следующие тридцать восемь часов.

— Разве ночью мы спать не будем? — спросил Джеймс.

— Если хотите вовремя добраться до четвертого пункта, вам не придется спать ни этой ночью, ни завтрашней. Вертолет будет здесь в 22.00 и высадит вас на тропе в 188 километрах от конечной точки. Это примерно равно расстоянию от Лондона до Бирмингема, и вы должны добраться до цели к 10.00 последнего дня. Если будете спать, ни за что не успеете...

ГЛАВА 25. МЕДУЗА

Чтобы преодолеть 188 километров за тридцать шесть часов, нужно проходить чуть больше пяти километров в час. В принципе, это средняя скорость обычного пешехода, но надо было еще делать остановки, чтобы поесть и попить, а также проверить, не сошел ли ты в темноте с заросшей тропы. Боль донимала так, что каждый шаг давался с трудом. Болели не только ноги; от чудовищной усталости ныло всё тело.

О мерах предосторожности пришлось забыть. Они шли потные, искусанные насекомыми, но не было времени переодеваться в сухое или брызгаться репеллентом. Канистры опустели, но они не могли остановиться и набрать дождевой воды. Поэтому приходилось пить воду, скопившуюся в гигантских пальмовых листьях. Ребята выбросили почти всё снаряжение и оставили только один легкий рюкзак, в котором лежали фонарик, компас и карты. Его они несли по очереди.

Они добрались до конечной точки меньше чем за полчаса до заданного срока и, шатаясь, побрели к дощатой хижине. Навстречу им выбежали Габриэль и Шакиль.

— Мы уже начали за вас беспокоиться, — сказал Шакиль. — Вы едва уложились в срок!

Хижина была заперта, но снаружи торчал водопроводный кран. Керри наполнила ржавое ведро, выплеснула половину на Джеймса, остальное вылила себе на голову.

Курсанты так устали, что не могли стоять на ногах. Они уселись с теневой стороны хижины, привалились к стене и стали ждать инструкторов.

— Надеюсь, мы не подхватим малярию, — сказал Джеймс, ожесточенно чеша укусы на шее.

— Это не малярийная зона, — небрежно бросила Габриэль.

— Откуда ты знаешь?! — удивилась Керри.

— Нас направили в джунгли и не дали с собой противомалярийных таблеток, — сказала Габриэль. — По-моему, всё ясно. А в тот вечер, в отеле, я поговорила с парнем на ресепшне, и он пустил меня полазить в Интернете. В этой части Малайзии малярии нет.

— Умница, — проворчала Керри. — Могла бы и нам сказать.

— Я сказала Джеймсу в вертолете, перед высадкой, — возразила Габриэль. — Тогда же сказала и Шакилю.

— Ничего ты не говорила, — возмущенно воскликнул Джеймс.

— Говорила нам обоим, — поддержал Габриэль Шакиль. — Я видел, как ты кивнул.

— Ага! — догадался Джеймс — Там было ужасно шумно. Я думал, ты желаешь нам счастливого пути, вот и кивнул

Керри пихнула Джеймса в бок.

— Бестолочь, — сказала она. — Сколько времени мы могли бы сэкономить, если бы не переодевались так часто! А я страшно боялась заболеть...

— Прости, — сказал Джеймс. — И нечего сразу драться.

— Дурак, — расхохоталась Керри. — Разве это называется драться? Жду не дождусь встретиться с тобой в додзё.

— Что?! — не понял Джеймс.

— Помнишь наш уговор после того, как ты наступил мне на руку? В тот день, когда курс окончится, я сражусь с тобой в додзё.

— Я думал, ты шутишь, — сказал Джеймс.

Керри покачала головой. Остальные покатывались со смеху.

— Она из тебя отбивную сделает, — сказал Коннор. — Можно посмотреть?

— Кто сказал, что вы пройдете обучение? — спросил Мо. — Последний этап рассчитан на четыре дня, а сейчас только утро последнего. Спорим, инструктора нам еще что-нибудь припасли...

* * *

Инструкторы отперли хижину. Курсантов усадили на стулья и поставили перед каждым два ведра. Спике завязал ребятам глаза. Смоук привязала их лодыжки к ножкам стульев.

— Добро пожаловать на последнее испытание, — сказал мистер Лардж. — Прежде чем из вас, шестерых усталых крольчат, вырастут настоящие оперативники, мы должны убедиться, что вы сумеете справиться с самым худшим Номер восемь, как ты представляешь себе самое худшее, что может с вами случиться?

— Нас убьют, — сказала Керри.

— Смерть по сравнению с этим — детская забава, — сказал Лардж. — Я имею в виду пытки. Что произойдет, если во время выполнения задания вас поймают? Вам кое-что известно, и найдутся люди, которые пойдут на всё, чтобы извлечь из вас эту информацию. Не ожидайте милосердия только потому, что вы дети. Вам всё равно отрежут пальцы. Вырвут ногти и зубы. Свяжут вас проволокой и пропустят через ваши нежные тельца электрический ток в тысячу вольт. Мы надеемся, что такого никогда не случится, но нам надо знать, что при необходимости вы сможете вытерпеть боль. Это испытание покажет, есть ли у вас сила духа. Перед каждым из вас стоят два ведра. В левое ведро мисс Смоук положила медузу. Ее щупальца снабжены сотнями микроскопических жал, каждое из которых вырабатывает яд. Через несколько минут после соприкосновения вашу кожу начнет жечь как огнем. Через десять минут боль достигнет высшей точки. Несколько лет назад одна оперативница, перелезая через забор, напоролась на металлический штырь — он вонзился ей в спину. Так вот, потом она говорила, что боль от него была меньше, чем на этом испытании. В правом ведре находится противоядие. Через несколько секунд после соприкосновения с ним боль ослабнет, и через две минуты утихнет совсем.

Кто-то схватил Джеймса за голову.

— Раскрой рот, — велела Смоук и запихнула Джеймсу между зубами резиновый кляп.

— Вам вставили кляп, чтобы защитить рот, — пояснил Лардж. — Известны случаи, когда люди от сильной боли прокусывали себе языки. Опустите руки в ведро так, чтобы костяшки пальцев коснулись дна, и держите тридцать секунд. Медуза схватит вас. Сначала вы ничего не почувствуете. Вы должны терпеть боль в течение часа. Тот, кто опустит руку в противоядие до истечения часа, будет считаться не прошедшим курс обучения. Из-за того, что яд очень токсичен, второй попытки не будет. Вопросы есть?

Никто из курсантов не издал ни звука, потому что их рты были заткнуты кляпами.

— Тогда начнем. Опустите руки в ведра.

Джеймс склонился вперед и нащупал ведро. Ему казалось, что он уже в полной мере вкусил все прелести обучения, но это испытание смертельно пугало его. Что, если он не сможет вытерпеть боль и сунет руку в ведро с противоядием раньше положенного?! Девяносто девять дней обучения коту под хвост...

Вода была чуть теплой. Он почувствовал, что его руку обволакивает что-то мягкое и упругое.

— Теперь вытащите руку, — велел Лардж. — Если медуза прилипла, осторожно стряхните ее.

Джеймс вынул руку и стряхнул присосавшиеся щупальца. Выпрямился и стал ждать, когда подступит боль.

— Прошло две минуты, — сказал Лардж. — Скоро начнет жечь.

Руке Джеймса стало горячо. Пот стекал по лбу и скапливался вдоль края повязки на глазах. Он не стал вытираться, чтобы не размазать яд по лицу.

— Пять минут, — сказал Лардж.

Жжение в руке у Джеймса прошло. А может, оно ему померещилось? Керри на соседнем стуле пыхтела, будто старалась выплюнуть кляп. Видимо, у нее боль началась раньше.

— Десять минут. Вы неплохо держитесь. Но кое у кого лица уже исказились, — сказал Лардж.

И тут раздался крик Керри:

— Зачем медузе жалить, если боль не начинается сразу?

Лардж подскочил к Керри.

— А ну, вставь кляп обратно!

Керри замычала — Джеймс понял, что ей снова заткнули рот.

— Следующий, кто выплюнет кляп, проведет без противоядия два часа! — заорал Лардж.

Слова Керри заставили Джеймса задуматься. Действительно, зачем животному жалить врага, если тот почувствует боль уже после того, как сожрет тебя? А боли в руке до сих пор не было...

— Пятнадцать минут, — сказал Лардж.

— Всего два часа? — закричала Габриэль. — Может, сразу десять? Знаете что, я, пожалуй, готова хоть голову засунуть в это вонючее ведро!

Джеймс не видел переполоха, но слышал, как плещется вода и катится по полу пластиковое ведро.

— Всё это полная чушь, — раздался спокойный голос Керри.

Теперь и Джеймс понял, что это розыгрыш. Он стянул с глаз повязку. Керри достала из ведра безвредного белого кальмара и рассматривала его. Джеймс выплюнул кляп.

— Ладно, ребята, — сказал мистер Лардж, — ваша взяла. Рад, что вы оценили мою маленькую шутку. Только не забудьте отвязать ноги от стульев, прежде чем встанете.

Керри смотрела на Джеймса и улыбалась до ушей.

— Испугалась? — спросил Джеймс.

— Я сразу поняла, что это розыгрыш, — сказала Керри. — Иначе зачем было завязывать нам глаза?

— А мне и в голову не пришло, — признался Джеймс — Я так перетрусил, что все мысли отшибло.

— Загляни под стул, — сказала Керри.

Пока ребята сидели с завязанными глазами, им под стулья что-то положили. Джеймс развязал, ноги и, нагнувшись, поднял с земли серый сверток. Джеймс распаковал его и посмотрел на крылатого младенца, сидящего на земном шаре с надписью «ХЕРУВИМ».

— Ура! — закричал Джеймс.

Керри уже натягивала обновку. Джеймс стащил изгвазданную футболку с номером «7» на спине. Когда его улыбающаяся физиономия вынырнула из горловины, мистер Лардж стоял перед ним и протягивал руку. Джеймс крепко пожал ее.

— Поздравляю, Джеймс, — сказал мистер Лардж. — Вы вдвоем хорошо поработали.

Это была первая похвала, которую Джеймс услышал из его уст.

ГЛАВА 26. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Из соображений безопасности носить «Херувимскую» униформу вне лагеря запрещалось, но Джеймс не снимал серую футболку всю дорогу домой, пряча ее под спортивным костюмом. В самолете он проснулся и первым делом посмотрел себе на грудь, чтобы убедиться, не приснилось ли ему всё это. В соседнем кресле посапывала Керри. Из джинсов у нее выбивался серый подол.

Все были в отличном настроении: даже инструкторы, которые получили трехнедельный отпуск перед тем, как начнется обучение следующей партии новобранцев. Керри перестала строить из себя крутую и, к удивлению Джеймса, превратилась в самую обыкновенную одиннадцатилетнюю девчонку. Она сказала Джеймсу, что ждет не дождется, когда у нее снова отрастут волосы и ногти. Даже купила в аэропорту открытку и заставила каждого подписать ее на память инструкторам. Джеймс заявил, что, по его мнению, это глупо. Он напомнил Керри, как радовался бы мистер Лардж, если бы ему удалось на спор вышвырнуть их с курса. Пусть у Ларджа работа такая заставлять курсантов мучиться, но он, по-видимому, еще и наслаждается ею.

Однако открытку всё-таки подписал.

* * *

Микроавтобус отвез их из аэропорта в учебный лагерь. Новоиспеченные оперативники забрали вещи из шкафчиков и переоделись из гражданской дорожной одежды в униформу. Джеймс взял на память грязную голубую футболку с номером «7» на спине. Керри протянула ему ключ.

— Поможешь мне перевезти вещи? — попросила она.

— Куда? — не понял Джеймс.

— В главный корпус. Красные живут в детском....

Инструкторы были рады поскорее выпроводить их из тренировочной зоны и отправиться по домам.

Каллум ждал своего брата-близнеца за воротами учебного лагеря. Его рука уже была без перевязи. Джеймс сочувствовал Каллуму за то, что ему придется начинать обучение с самого начала, и дружески похлопал его по плечу.

— У тебя всё получится, — сказал Джеймс. — Не волнуйся.

Коннор обнял брата.

Подбежала взволнованная Керри.

— Пошли, Джеймс.

Джеймс пошел за ней к детскому корпусу. Раньше он здесь никогда не бывал. Утро было в разгаре, поэтому все ребята ушли на уроки. Комната Керри была обставлена детской мебелью: пластиковая парта, низкая кровать, большой деревянный ящик с надписью «Мои игрушки». На дверях гардероба красовался зеленый медвежонок.

— Крутая комната, — сказал Джеймс, пытаясь сдержать улыбку.

— Заткни пасть, — посоветовала Керри. — Бери и неси.

Она упаковала вещи еще до начала обучения.

— Ты была так уверена в себе? — поинтересовался Джеймс.

— Я дала себе слово, что уйду из «Херувима», если провалюсь и на этот раз. Не обязательно становиться агентом, если не хочешь.

— И куда же ты поехала бы? — спросил Джеймс.

— В интернат, куда же еще, — Керри пожала плечами. — А на каникулах жила бы в приемной семье...

— Ты и вправду ушла бы?

— Я дала себе слово, — повторила Керри. — Вот почему я так разозлилась, когда на Рождество из-за тебя нас выгнали на улицу.

Джеймс притих. Ему не хотелось продолжать разговор, который непременно приведет к обещанному поединку в додзё. Они погрузили вещи Керри в открытый электромобиль — на таких персонал разъезжал по лагерю.

— Где твоя новая комната? — спросил Джеймс.

Керри показала ему номер на ключе.

— Шестой этаж, — обрадовался Джеймс. — Там же, где я. Мы почти соседи!

Они вернулись в старую комнату Керри и в последний раз посмотрели, не забыли ли чего-нибудь. У Керри на щеках блестели слезы.

— Ты чего? — удивился Джеймс.

— Я жила в этой комнате с семи лет, — всхлипнула Керри. — Я буду по ней скучать...

Джеймс не знал, куда девать глаза.

— Керри, комнаты в главном корпусе в тысячу раз круче. У тебя будет собственная ванная, и компьютер, и всё остальное.

— Я знаю, но... — Керри шмыгнула носом.

— Перестань, — сказал Джеймс. — Можно, я поведу? Никогда не сидел за рулем...

* * *

Электромобиль был перегружен вещами Керри и подпрыгивал на каждой выбоине, грозя опрокинуться. Прозвенел звонок на перемену. Между корпусами прогуливались ребята. Давние друзья Керри подошли к машине и поздравили ее с успешным завершением учебы.

Из дверей выскочила Эмми.

— Привет! — крикнула она.

Джеймс нажал на тормоз.

— Поздравляю, — Эмми обняла их по очереди.

— Ты учила Джеймса плавать, да, Эмми? — спросила Керри.

— Да, — ответила Эмми.

— Тогда почему он так барахтается? — спросила Керри, размахивая руками, будто плыла по-собачьи.

— Я не так плаваю, — обиделся Джеймс.

Эмми и Керри рассмеялись.

— Я с ним занималась всего три недели, — сказала Эмми. — Ему еще учиться и учиться.

Эмми тоже передразнила Джеймсовский стиль плавания. Джеймс охотно отлупил бы обеих, не знай он, что девчонки с легкостью могут отделать его самого.

— Ладно, Джеймс, — сказала Эмми, отсмеявшись. — Я тебя повсюду ищу. Хочу тебе кое-что показать.

— Что именно? — насупился Джеймс.

— Прости меня, — сказала Эмми. — Я твоя учительница и не имею права над тобой смеяться. Даю слово: если пойдешь со мной — не пожалеешь.

Джеймс выбрался из электромобиля.

— Куда?

— Ну и похудел же ты! — заметила Эмми.

Джеймсу показалось, что говорит она это не только для того, чтобы сделать ему приятное.

— Дотащишь вещи одна? — спросила Эмми у Керри.

Девочка кивнула.

— Кто-нибудь поможет...

Эмми повела Джеймса к детскому корпусу.

— Что там? — спросил Джеймс.

— Я не верила, что ты сможешь пройти курс с первого раза, — призналась Эмми. — Поражена твоими успехами.

Джеймс улыбнулся.

— Еще три-четыре комплимента — и я прощу тебя за то, что ты смеялась над моим плаванием.

Они вошли в учебный сектор детского корпуса Он был как две капли воды похож на обыкновенную начальную школу: на стенах — рисунки малышей, на подоконниках — пластилиновые фигурки. Эмми остановилась у входа в класс.

— Сюда, — сказала она.

— Да что там такое? — не выдержал Джеймс. — Разве нельзя сразу сказать?

Эмми кивнула на дверь.

— Загляни.

Джеймс приоткрыл дверь. На полу сидели десятеро ребятишек и нараспев повторяли испанские фразы. Красные футболки у них были такие же, как у всех «Херувимских» дошколят, только на ногах вместо ботинок — кроссовки.

— Видишь? — спросила Эмми.

— Нет, — нетерпеливо отозвался Джеймс — Даже не знаю, на что смотреть.

И тут его словно поленом по голове ударили.

— Черт возьми! — радостно воскликнул он.

Джеймс распахнул дверь и вошел в класс.

— Черт возьми, — повторил он во весь голос.

Учительница испанского в недоумении подняла глаза.

— Это моя сестра, — сказал Джеймс.

Он не знал, что еще сказать: так и остался стоять с разинутым ртом.

— Простите за вторжение, мисс, — спокойно сказала Эмми. — Это Джеймс, старший брат Лорин. Он только что закончил базовый курс обучения и просит вас простить его.

Учительница кивнула Лорин.

— Иди, только быстро.

Девочка вскочила с ковра и бросилась Джеймсу на шею. Она была тяжелая — Джеймс еле устоял на ногах.

— Ола эрмано гранде, — улыбаясь, сказала Лорин.

— Чего? — не понял Джеймс.

— Это по-испански, — пояснила Лорин. — Значит: «Здравствуй, старший брат».

***

Эмми пора было идти на урок. Лорин проводила Джеймса в свою комнату.

— Даже не верится, — сказал Джеймс, не в силах удержаться от улыбки.

Самое большее, на что он надеялся, так это видеться с сестрой пару раз в месяц. А теперь она стоит перед ним в красной «Херувимской» униформе.

Комната Лорин была точно такая же, как та, в какой раньше жила Керри, и отличалась только тем, что все вещи были новые.

— До сих пор не верится, — повторил Джеймс, плюхаясь на большую круглую подушку. — Просто поверить не могу!

Лорин расхохоталась.

— Значит, ты рад меня видеть?

Она достала из холодильника банку колы и бросила ее Джеймсу.

— То есть... Я хочу сказать... — Джеймс хихикнул. — Как ты здесь очутилась?

— Папа ударил меня по лицу, — просто сказала Лорин.

— Что?! — Джеймс не поверил своим ушам.

— Ударил по лицу. У меня был громадный фингал под глазом.

— Подонок! — заорал Джеймс и в ярости лягнул стену. — Я так и знал, что этим кончится!

Лорин уселась на подушку рядом с Джеймсом.

— Терпеть его не могу, — призналась она. — Когда я на следующий день пришла в школу, миссис Рид спросила, что у меня с глазом.

— И ты рассказала ей всю правду? — спросил Джеймс

— Да. Она вызвала полицию. Они пришли к нам домой и увидели контрабандные сигареты, так что его посадили...

Джеймс рассмеялся.

— Так ему и надо.

— Меня отвезли в «Небраска-Хаус», — сказала Лорин. — Никто не знал, куда ты делся. Я ужасно огорчилась. Думала, что больше никогда тебя не увижу.

— И быстро они тебя нашли? — спросил Джеймс.

— Я пробыла в «Небраске» три дня. На четвертый проснулась здесь.

— Испугалась, небось? — рассмеялся Джеймс.

— Мне не разрешили поговорить с тобой. Но Мак всё-таки дал мне посмотреть на тебя. Я видела, как ты с китайской девчонкой занимался каратэ. Она тебя чуть не убила. Так смешно было!

— Тебе пришлось сдавать экзамены, чтобы попасть сюда? — Джеймс решил сменить тему.

— Нет, — ответила Лорин. — Их сдают только те, кто постарше, и те, кто сразу идет на базовый курс.

— Это хорошо, — сказал Джеймс. — На тех экзаменах я чуть не погиб!

Лорин стукнула его по руке.

— Оставь мои волосы в покое.

Джеймс, сам того не замечая, накручивал прядь ее волос на палец. Сестра терпеть этого не могла.

— Прости, — сказал он. — Я просто задумался.

— Я учусь по особой программе, — сообщила Лорин. — Много бегаю, плаваю, занимаюсь каратэ, чтобы к началу базового курса быть в хорошей форме.

— Тебе ведь в этом году исполняется десять, да? — спросил Джеймс.

Лорин кивнула.

— В сентябре. Стараюсь не думать о базовом курсе.

— Круто здесь, правда? — спросил Джеймс. — Ты рада?

— Здесь просто офигенно, — сказала Лорин. — Всегда есть чем заняться. Я тебе не говорила, что мы ходили на лыжах? У меня на заднице синяк величиной с компакт-диск.

Джеймс расхохотался.

— Не могу представить тебя на лыжах.

— А знаешь, какая самая лучшая новость?

— Какая?

— В квартире у Рона нашли наркотики и кучу краденых вещей. Угадай, на сколько его упрятали в тюрьму?

Джеймс пожал плечами.

— На пять лет?

Лорин ткнула пальцем в потолок.

— На семь? — ухмыльнулся Джеймс.

— На десять! — торжественно провозгласила Лорин.

ГЛАВА 27. РАСПОРЯДОК

После базового курса полагалась неделя каникул. Джеймс зашел к Керри посмотреть, как она обустроилась. На его лице не было радости.

— Новое расписание — с ума можно сойти! — пожаловался Джеймс. — По шесть уроков каждый день. Два часа на домашнюю работу по вечерам и еще два урока в субботу утром. Сорок четыре часа учебы в неделю!

— Ну и что? — спросила Керри. — А как ты занимался в старой школе?

— Двадцать пять уроков в школе и немного домашней работы, которую я никогда не делал. Со здешними заданиями мне никак не справиться.

— Тогда учись мыть полы, — посоветовала Керри.

— За то, что не делаю домашнюю работу?

— Да. Или будешь убираться на кухне, стричь газоны, мыть окна. Особо злостные нарушители драят туалеты и раздевалки. Такие нагрузки даются потому, что ты пропускаешь много занятий, пока находишься на заданиях, и приходится нагонять. В эти часы входят не только школьные уроки, но и занятия спортом, и преподавание.

— Это совсем другое дело, — сказал Джеймс. — Мне сказали, что я буду учить малышей математике.

— Все ребята в серых и синих футболках занимаются с красными. Это прививает чувство ответственности. Эмми учит плаванию. Брюс — боевым искусствам. Я буду заниматься испанским с пяти и шестилетками. И мне этого очень хочется.

Джеймс уселся на кровать.

— Ты говоришь точь-в-точь как Мерил Спенсер, моя наставница. Не могу поверить, что ты рада такому объему работы.

— Это ненамного больше, чем когда я ходила в красной футболке.

— Я уже жалею, что попал сюда.

— Хватит строить трагедию, — сказала Керри. — В «Херувиме» тебе дают прекрасное образование. Когда ты отсюда уйдешь, будешь свободно говорить на двух или трех языках, будешь по уши напичкан всевозможными знаниями и навыками и легко найдешь себе классную работу. Подумай лучше, что бы с тобой стало, если бы ты сюда не попал.

— Верно, — неохотно согласился Джеймс. — Моя жизнь катилась под откос. Но я терпеть не могу школу. Там так скучно, что хочется размозжить башку о стену.

— Джейми, ты просто лентяй. Хочешь целыми днями сидеть в комнате и резаться в свой дурацкий Playstation — щелк, щелк, щелк. Ты же сам сказал, что если бы продолжал жить так, как раньше, то рано или поздно очутился бы в тюрьме. Если тебе скучно в классе, подумай, каково было бы проводить по восемнадцать часов в день в тюремной камере. И сними свои грязные ботинки с моей кровати, пока я сама тебе башку не разбила.

Джеймс опустил ноги.

— Playstation — это не пустая трата времени.

— Ты так и не понял, почему надо работать? Тебе нужна причина получше?

— Да.

— Тогда подумай о Лорин. Она тебя любит. Если у тебя дела пойдут на лад, то и ей будет хорошо. А если ты всё испортишь и тебя вышвырнут, ей придется выбирать — уйти с тобой или остаться в «Херувиме».

— Перестань говорить правильные вещи, — возмутился Джеймс — Все кругом такие умные, один я дурак. Терпеть этого не могу!

Керри рассмеялась.

— Не смешно, — огрызнулся Джеймс и тоже улыбнулся.

Керри села на кровать рядом с ним.

— Привыкнешь, Джеймс.

— Насчет Лорин ты права, — признался Джеймс. — Я должен думать о ней.

Керри придвинулась поближе и склонила голову Джеймсу на плечо.

— На вид ты бестолковый, но внутри всё-таки хороший человек, — сказала она.

— Спасибо, — ответил Джеймс. — И ты тоже.

Джеймс обнял Керри за плечи. Это показалось естественным, но спустя две секунды голова у него пошла кругом. Что это значит? Хочет ли он, чтобы Керри стала его подружкой, или это просто дают о себе знать тяготы, совместно перенесенные на базовом курсе? Они вместе мылись под душем, спали на соседних кроватях, но Джеймс почти не замечал, что она — девчонка.

Не красавица, конечно, как Эмми, но и не уродина. Он подумал, не поцеловать ли ее в щеку, но струсил.

— Красивая комната, — сказал Джеймс, чтобы поддержать разговор. — И картинки на стенах классные. Надо мне тоже что-нибудь повесить. А то стены все белые.

— Вот что я думаю, — сказала Керри. — Я готова пересмотреть наш уговор.

Вот уже два дня Джеймс избегал встречаться с Керри, надеясь, что девочка забудет об обещанном поединке.

— Как это? — спросил он.

— В пятницу вечером, — сказала Керри, — сводишь меня в кино. Фильм выберу я. Заплатишь за автобус, купишь билеты, хот-доги, попкорн, пепси и всё, что я захочу.

— Да на это и двадцати фунтов не хватит! — ужаснулся Джеймс.

— Помнишь своего приятеля Брюса?

— А что с ним такое?

— Однажды он сломал ногу, — сказала Керри. — Когда нам было по восемь лет.

— Он говорит, в девяти местах.

— Брешет! Я сломала ему ногу только в семи местах.

— Ты?! — ахнул Джеймс.

— Как прутик! А на счастье лягнула его в глупую башку.

— Ладно, — сказал Джеймс. — В кино, так в кино.

В пятницу утром с задания вернулся Кайл — загорелый, с полным чемоданом поддельных шмоток от лучших модельеров. Джеймс проводил Кайла в его комнату. Там было до жути чисто. В гардеробе вся одежда висела в пакетах из химчистки, а на полу стоял ряд ботинок и кроссовок с пружинными распорками внутри.

— Филиппины, — похвастался Кайл. — Я снова на хорошем счету.

— А что там? — спросил Джеймс.

— Секретная информация. Смотри, это я специально припас, чтобы немного утешить тебя, когда ты вылетишь с базового курса.

Кайл швырнул Джеймсу поддельные солнечные очки «Рэй Бэн»*. Джеймс надел их и посмотрелся в зеркало.

— Круто, — сказал он. — Вижу, вы все считали, что я вылечу.

— И вылетел бы, — сказал Кайл. — Если бы не Керри, Лардж сломал бы тебя через неделю.

— Ты знаешь Керри? — удивился Джеймс.

— Брюс знает. Когда он услышал, что она стала твоим партнером, то сказал, что у тебя есть шанс. Она обошлась мне в десять фунтов.

— Ты держал пари на то, что я вылечу с курса?!

— Не обижайся, Джеймс, но ты капризный слабак и нытик. Я был уверен, что заработал десятку.

— Спасибо, — проворчал Джеймс. — Всегда приятно знать, что думают о тебе друзья.

— Хочешь купить «Ролекс»? — предложил Кайл. — Точь-в-точь как настоящие, и всего по четыре фунта за штуку.*

* * *

В пятницу вечером вся команда отправилась в кино. Брюс, Кайл, Керри, Каллум, Коннор, Джеймс, Лорин и еще несколько девчонок. Джеймс был рад оказаться в большой компании, где все толкались и хлопали друг друга по плечу. На этот фильм дети до двенадцати не допускались. Почти все могли сойти за двенадцатилетних, только Лорин пришлось провести через запасной выход.

Джеймс ужасно волновался, что может произойти между ним и Керри, особенно на глазах у всей компании. Он сел. Керри заняла место рядом со своими подружками, в нескольких креслах от него. Джеймс вздохнул с облегчением, но был немного разочарован. Чем больше он об этом думал, тем больше понимал, как она ему нравится.

* * *

Через четыре дня работы по новому расписанию Джеймс понял, что у него, пожалуй, хватит сил выдержать это. В прошлой жизни он вставал поздно, сидел в классе, клюя носом, потом шел домой и целый день играл в Playstation, смотрел телик или болтался по улицам с приятелями. И почти всё время ему было скучно.

Распорядок в «Херувиме» был суровым, но не оставлял времени на скуку.

На уроках зевать не давали. В каждом классе было не больше десяти ребят, так что как только ты переставал работать, учитель тотчас же оказывался за твоей спиной и интересовался, в чём дело. Учеников подбирали не по возрасту, а по способностям. В некоторых классах, например в математическом, где учился Джеймс, было несколько пятнадцати- и шестнадцатилетних парней. А на испанском, русском и уроках самообороны он сидел рядом с шести- и девятилетками.

Наказания за проступки были просто немыслимыми. Однажды Джеймс выругался на уроке истории и был отправлен рисовать разделительные линии на автостоянке. После десятичасового ползания по асфальту ладони и колени покрылись волдырями.

Уроки физкультуры были почти каждый день. После базового курса Джеймс набрал хорошую спортивную форму. Двухчасовой бег воспринимался как легкая разминка. Каждый урок начинался с тренировки в гимнастическом зале. Потом играли в футбол или регби. Джеймсу особенно нравилось, когда мальчишки играли против девчонок — рубка шла сумасшедшая. Отовсюду сыпались неожиданные тычки и удары. Девчонки уступали в силе, но с лихвой наверстывали это хитростью и командной тактикой. Пацаны обычно вели в счете, но девчонки устраивали им настоящее побоище.

После уроков у Джеймса был часовой отдых перед обедом, потом приходилось делать домашнюю работу, а после этого идти на дополнительные занятия по боевым искусствам. Джеймс добровольно записался на них, так как ему было стыдно, что добрая половина девятилетних «Херувимовцев» способна одолеть его одной левой. А в те вечера, когда боевых искусств не было, он отправлялся в детский корпус и проводил время с Лорин.

К концу каждого дня Джеймс буквально валился с ног от усталости. Он залезал в горячую ванну и через приоткрытую дверь смотрел телевизор, потом вытирался и без сил падал в кровать.

ГЛАВА 28.ЗАДАНИЕ

После окончания базового курса прошло два месяца. Керри слетала на задание, вернулась, уехала еще на одно. Она так задирала нос, что у Джеймса руки чесались отлупить ее. Габриэль улетела на Ямайку. Коннор исчез вместе с Шакилем. Брюс то и дело пропадал на несколько дней подряд. Однажды утром Кайл отправился на задание, которое, по его словам, должно было принести ему синюю футболку. Только Джеймс безвылазно торчал в «Херувиме» и сгорал от зависти.

Единственной, кто никуда не уезжал, была Эмми. Она целыми часами просиживала на восьмом этаже в штабе по подготовке операций. Джеймс по-прежнему четыре раза в неделю учился у нее плаванию. У него получалось всё лучше и лучше. Четыреста метров кролем на груди, держа туловище под водой и поворачивая голову набок, чтобы вдохнуть. Он ни разу не захлебнулся, и Эмми говорила, что техника у него почти идеальная.

Однажды после урока — они несколько раз проплыли бассейн в длину, потом немного посидели на бортике и поболтали — Джеймс и Эмми надевали униформу.

— Это было наше последнее занятие, — сказала Эмми.

Джеймс понимал, что рано или поздно уроки плавания окончатся, но всё равно ему стало немножко грустно. Ему нравилось быть рядом с Эмми. Она была веселая и всегда могла дать дельный совет.

— Ты отправляешься на задание? — спросил Джеймс, завязывая ботинок.

— Через пару недель, — ответила Эмми. — Нужно уделить много времени подготовке.

— Я буду скучать по тебе. Ты отличная учительница.

— Спасибо, Джеймс, ты очень любезен. Когда вернется Керри, будешь плавать с ней. Теперь ты плаваешь так же хорошо, как и она, может, даже лучше.

— Она слишком рвется утереть мне нос. Вчера я поговорил с Мерил Спенсер, она сказала, что для меня заданий пока нет.

— Должна признаться, — сказала Эмми, — это я удерживала тебя от заданий.

— Из-за плавания? — спросил Джеймс.

Вместо ответа Эмми достала из спортивной сумки пластиковую карточку и протянула Джеймсу. Джеймс видел такие карточки в лифте — их предъявляли, чтобы попасть в засекреченную часть главного корпуса, где планировались операции.

— Это тебе, — сказала Эмми.

Джеймс расплылся в улыбке.

— Я поеду на задание с тобой?!

— Да, — ответила Эмми. — Я начала работать над этой операцией еще до того, как появился ты. А когда увидела тебя, поняла, что мы очень похожи. Волосы одного цвета, сходное телосложение. Ты мог бы сойти за моего младшего брата. Мы поставили тебя в пару с Керри, чтобы ты смог пройти базовый курс. Я ужасно огорчилась, когда услышала, что ты подрался с ней и чуть было не провалился.

— Лучше не напоминай, — взмолился Джеймс. — Я был дурак...

— Тебе повезло, что Керри не стала мстить. Ей ничего не стоило сломать тебе руку, и ты бы вылетел с обучения. И никто бы ее винить не стал.

— Я был сверху, — возразил Джеймс. — Она не могла встать.

Эмми рассмеялась.

— Если ты оказался сверху, то только потому, что Керри это допустила. Она, если бы захотела, могла расплющить тебя одним ударом кулака.

— Неужто она так здорово дерется? — удивился Джеймс.

Эмми кивнула.

— Наверно, ты ей очень нравишься, раз тебе такое сошло с рук...

* * *

Восьмой этаж был точно таким же, как нижние жилые этажи: длиннющий коридор и комнаты по обе стороны. Чтобы войти в отдел подготовки операций, надо было предъявить пропуск и посмотреть в красный глазок, чтобы специальный сканер считал рисунок сетчатки для установления личности.

После такого высокотехнологичного входа Джеймс ожидал и внутри увидеть нечто крутое: например, карту мира с лампочками икомпьютерными экранами. На самом деле помещение оказалось довольно обшарпанным. Старые компьютеры, кресла с торчащим из рваной обивки поролоном, металлические шкафы, доверху заваленные какими-то папками и бумагами. Единственной радостью был шикарный вид на расстилающийся внизу лагерь.

К Джеймсу подошел двадцатилетний парень в черной «Херувимской» футболке. Волосы у него были высветлены на концах, в проткнутом языке блестел гвоздик. Парень представился: звали его Эварт Аскер.

— Твое первое задание, Джеймс, — сказал Эварт. — Волнуешься?

Джеймс пожал плечами.

— А надо?

Эварт рассмеялся.

— А я волнуюсь, Джеймс. Дело очень сложное. Будь всё как обычно, ты бы не получил такого задания, пока не выполнил бы нескольких более легких. Но нам нужен двенадцатилетний мальчик, который может сойти за младшего брата Эмми, а ты идеально подходишь на эту роль. Тебе предстоит очень многому научиться. Я сократил твое школьное расписание. Эмми подготовила для тебя досье. Не стесняйся задавать вопросы. Операция начнется дней через десять.

Джеймс уселся за стол и раскрыл толстую папку.

«Совершенно секретно»

Описание задания для Джеймса Адамса

Не выносить из комнаты 812

Не копировать, не делать выписок

1. Форт Гармонии

В 1612 году король Яков передал пятьдесят квадратных километров земли близ уэльской деревни Крэддох в общественное владение*. Хартия дозволяла жителям пасти на этой земле скот и строить небольшие хижины. К 1870 году все жители, обитавшие на Крэддохской пустоши, переселились в деревню и стали работать на угольной шахте. В последующие девяносто семь лет на этой земле никто не жил.

В 1950 году Крэддохская пустошь вошла в состав национального парка Уэст-Монмутшир. В 1967 году там обосновалась небольшая коммуна хиппи**, возглавляемая женщиной по имени Глэдис Данн. Глэдис назвала поселение Фортом Гармонии. Его жители разводили кур и строили деревянные хижины, мотивируя это тем, что подобные действия разрешены Хартией 1612 года.

Сначала руководство национального парка мирилось с поселенцами, но их число постоянно росло, и через три года в сотне дощатых хибар обитало уже около 270 хиппи. Руководство национального парка возбудило судебное дело с целью изгнать поселенцев. Через два года Верховный суд постановил, что хартия короля Якова утратила силу действия с того момента, когда Крэддохская пустошь вошла в состав национального парка Уэст-Монмутшир. Суд дал хиппи одну неделю на то, чтобы собрать вещи и освободить незаконно захваченную территорию.

Но хиппи не подчинились. Зимой 1972 года полиция стала разрушать хижины и арестовывать хиппи. Вскоре число жителей сократилось до пятидесяти человек, но оставшиеся представляли собой самое упрямое ядро, решительно настроенное не подчиняться решению суда.

2. Битва

Каждый день жители Форта Гармонии уходили, позволяя полиции разрушать свои жилища. Но каждую ночь они возвращались и отстраивали хижины заново. Хиппи копали подземные туннели. Они также рыли ямы-ловушки, в которые проваливались полисмены.

В одном случае под листьями были спрятаны ловчие сети. Когда полисмены пришли разрушать хижины, сработал потайной механизм. Трое полисменов повисли в двадцати метрах над землей. Для их спасения прибыла пожарная машина, но она увязла в болоте. Только через семь часов пожарные нашли способ перерезать сети так, чтобы запутавшиеся в них люди не упали на землю. На следующий день фотографии висящих в сетях полисменов обошли все газеты.

Двадцать шестого августа 1973 года руководство Уэст-Монмутшира начало широкомасштабные действия по уничтожению Форта Гармонии. В операции принимали участие более трехсот полисменов. За происходящим наблюдали корреспонденты телевидения и газет. Дороги были перекрыты, чтобы преградить сочувствующим путь в Форт Гармонии. Полиция разрушила лагерь и арестовала всех, кто оказывал сопротивление. К полудню в лагере осталось только двадцать хиппи. Они забаррикадировались в разветвленном подземном туннеле. Полиция решила, что лезть в туннель слишком опасно, и стала ждать, пока хиппи не выйдут наружу за пищей и водой.

В 5 часов вечера часть туннеля обрушилась под колесами проезжавшей полицейской машины. Из-под земли был извлечен Джошуа Данн, девятилетний сын основательницы Форта Гармонии. Пока двое полисменов держали брыкающегося мальчика за щиколотки, третий ударил его дубинкой по голове. Этот эпизод был запечатлен фотографом. Снимки мальчика, которого увозят на носилках «Скорой помощи», появились в телевизионных выпусках новостей. Инцидент вызвал всплеск общественного сочувствия к движению хиппи.

Толпа, стремящаяся прорваться через блокаду и попасть в Форт Гармонии, выросла до тысячи человек.

К полуночи силы полицейских иссякли. Подкрепления не поступало. В 3 часа следующего утра заградительная линия была прорвана. На рассвете 27 августа более 700 сторонников хиппи разбили лагерь на земляной площадке посреди Форта Гармонии. Непрерывный поток автомобилей подвозил им еду и материалы для строительства новых хижин. Хиппи вышли из туннелей и принялись возводить новые дома.

На следующее утро все газеты Великобритании поместили на первых полосах фотографии девятилетнего Джошуа Данна, избиваемого полисменом. Полицейские заявили, что они отступают, а дата сноса лагеря переносится на более поздний срок. Был разработан план — тщательно блокировать окружающую местность и стереть Форт Гармонии с лица земли. Для этого потребовалось бы не менее тысячи полисменов. Однако у полиции и руководства национального парка Уэст-Монмутшир не нашлось средств на такую широкомасштабную операцию, и никаких дальнейших действий предпринято не было.

3. Форт Гармонии в наши дни

Тридцать лет спустя Форт Гармонии всё еще существует. Его обитатели ведут суровую жизнь, в их домах нет водоснабжения и электричества. Основательнице лагеря, Глэдис Данн, в этом году исполнилось семьдесят шесть лет. В 1979 году она написала автобиографию, которая стала бестселлером. Трое ее сыновей, в том числе Джошуа, получивший от удара дубинкой черепномозговую травму, до сих пор живут в лагере. Там же обитают десять ее внуков и двадцать восемь правнуков. В лагере около шестидесяти постоянных жителей. В теплые месяцы население Форта Гармонии вырастает до двухсот человек, в основном за счет студентов и туристов, считающих Глэдис Данн героиней.

4. Грин-Брук

В начале 90-х годов близлежащая деревня Крэддох переживала трудные времена. Угольная шахта закрылась. Более половины жителей остались без работы, и население деревни снизилось до 300 человек (по сравнению с 2000 человек, обитавшими там в 1970 году). Обветшалые дома и горы черных угольных отвалов отпугивали туристов, приезжающих в Форт Гармонии или в национальный парк Уэст-Монмутшир.

В 2002 году на Крэддохской пустоши был построен конференц-центр Грин-Брук. В Грин-Бруке проводятся конференции и курсы повышения квалификации. Центр включает в себя отель на 765 номеров, зрительный зал на 1200 посадочных мест, тренажерный зал, бассейн и два поля для гольфа. Есть автостоянка на 1000 автомобилей и посадочная площадка для 30 вертолетов. Конференц-центр окружен пятиметровым забором с видеокамерами и колючей проволокой под напряжением.

Многие жители Крэддоха и Форта Гармонии работают в Грин-Бруке служащими, поварами и уборщиками.

5. Петрокон-2004

В конце 2003 года Грин-Брук объявил о самом широкомасштабном мероприятии за свою короткую историю. В мае 2004 года на его территории состоится конференция «Петрокон». Это закрытая трехдневная встреча, в которой примут участие двести руководителей нефтяной отрасли и политиков со всего мира. Средства массовой информации на конференцию не допускаются.

Среди приглашенных — министры нефтедобывающей промышленности Нигерии и Саудовской Аравии, руководители крупных нефтеперерабатывающих компаний. Двумя самыми важными гостями станут министр энергетики Соединенных Штатов Америки и вице-премьер Великобритании.

Безопасность участников встречи будет обеспечивать подразделение британской полиции по дипломатической охране, а также МИ-5 и небольшая группа оперативников «Херувима».

6. «Поможем Земле!»

В конце 2003 года многие конгрессмены Соединенных Штатов и члены британского парламента, поддерживающие нефтяную промышленность, получили по почте посылки с бомбами. Четверо служащих Конгресса США получили ранения. Спустя месяц от взрыва бомбы в автомобиле погиб служащий французской нефтяной компании, работавший в Венесуэле.

Ответственность за взрывы взяла на себя организация «Поможем Земле!». Незадолго до первых террористических акций «Поможем Земле!» разослала редакторам нескольких международных газет письма, заявляя, что эта организация ставит себе целью «положить конец уничтожению окружающей среды, осуществляемому международными нефтяными компаниями и политиками, поддерживающими их». В конце писем заявлялось следующее: «’’Поможем Земле!” — так звучит крик отчаяния нашей умирающей планеты. Время на исходе. В битве за спасение окружающей среды мы готовы прибегнуть к самым жестоким мерам».

Миролюбивые экологические группы открестились от деятельности «Поможем Земле!» и помогли следователям составить список лиц, подозреваемых в террористической деятельности. Несмотря на это, до сих пор не удалось установить личность ни одного человека, входящего в организацию «Поможем Земле!», хотя под подозрением находятся несколько активных участников природоохранительных кампаний, имеющих криминальное прошлое. Четверо из таких подозреваемых в настоящее время проживают в Форте Гармонии.

Имеется информация о том, что «Поможем Земле!» планирует провести террористический акт во время конференции «Петрокон-2004». Масштабы и природа планируемой атаки неизвестны. Это может быть бомба, которая взорвет автомобиль или вертолет, или взрывное устройство, способное уничтожить весь комплекс.

Члены организации «Поможем Земле!», планирующие провести террористический акт на «Петрокон-2004», вероятно, попытаются войти в контакт с жителями Форта Гармонии по следующим причинам:

а) многие жители Форта Гармонии являются ветеранами экологических кампаний;

б) все жители Форта Гармонии хорошо знают окружающую местность;

в) некоторые жители Форта Гармонии работают в здании Грин-Брук и могут предоставить террористам информацию о планировке здания и системах безопасности.

7. Задача «Херувима»

МИ-5 уже внедрила информаторов и тайных агентов в экологическое движение. Тем не менее в преддверии «Петрокона-2004» МИ-5 хотела бы иметь дополнительных агентов в Форте Гармонии.

Однако любой взрослый человек, прибывший в Форт Гармонии накануне «Петрокона», будет неизбежно заподозрен в связях с полицией или разведкой. И вряд ли ему удастся добыть полезную информацию. Поэтому было принято решение, что наилучшие шансы осуществить тайную операцию будут иметь двое оперативников «Херувима», выдающих себя за родственников Кэти Данн, давней жительницы коммуны Форта Гармонии. Детей не заподозрят в том, что они являются агентами разведки, и они легко смешаются с другими членами общины.

ГЛАВА 29. ТЕТУШКА

Скоро Джеймс пришел к выводу, что знает о Форте Гармонии больше, чем кто-либо на свете, включая тамошних жителей. Он проштудировал автобиографию Глэдис Данн и еще три книги, просмотрел тонны газетных вырезок, видеозаписей и полицейских архивов. Он выучил наизусть имена и запомнил в лицо всех современных жителей Форта Гармонии, а также тех, кто туда часто заглядывал. Также Джеймс изучил все досье и данные разведки на людей, подозреваемых в связи с террористической организацией «Поможем Земле!».

Согласно легенде, Джеймса теперь звали Росс Ли. Его задачей было подружиться с ребятами из Форта Гармонии, послушать сплетни, совать нос куда не надо и докладывать в «Херувим» обо всём подозрительном.

Джеймсу дали мобильник, чтобы он мог связываться с Эвартом Аскером, который на протяжении всего задания должен был оставаться в Грин-Бруке. Из прочего снаряжения у Джеймса были цифровой фотоаппарат, автоматическая отмычка и — на самый крайний случай — баллончик с перцовым аэрозолем.

Эмми превратилась в его сестру Кортни Ли. В ее задачу входило подружиться со Скарджиллом Данном, семнадцатилетним внуком основательницы Форта Гармонии Глэдис Данн. Скарджилл жил в одиночку, нигде не учился и мыл посуду на кухне в Грин-Бруке.

Двадцатидвухлетние братья Скарджилла, близнецы Файр и Уорлд, отбыли короткое тюремное заключение за нападение на директора сети ресторанов быстрого питания. В МИ-5 считали, что Файр, Уорлд, а также супруги Эванс — Брайан и Элинор, также обитающие в Форте Гармонии, с большой вероятностью причастны к деятельности «Поможем Земле!».

* * *

Кэти Данн жила в Форте Гармонии с тех самых пор, как разошлась с отцом Файра, Уорлд а и Скарджилла Подобно прочим тамошним жители, она сама выращивала себе пропитание и разводила кур, но этого едва хватало на жизнь. Если удавалось, она занималась случайной работой: убиралась, мыла посуду, собирала фрукты. Время от времени Кэти продавала полицейским интересующую их информацию.

В Форт Гармонии нередко заглядывали всякие сомнительные личности. Если на горизонте появлялся торговец наркотиками или беспризорный ребенок, Кэти отправлялась в Крэддох и звонила с местного телефона-авто-мата. В половине случаев сведения Кэти вовсе не интересовали полицию. А если интересовали, ей платили фунтов десять-двадцать. Иногда пятьдесят, если попадался торговец наркотиками с особо большой партией товара.

Нельзя сказать, что Кэти была в восторге от своей работы полицейской осведомительницей, но если вопрос заключался в том, хватит ли денег на баллончик газа для печки или придется всю зиму дрожать в насквозь промерзшей хижине, выбор, сами понимаете, невелик...

После того как было объявлено о «Петроконе», полиция стала уделять полученными от Кэти сведениям куда больше внимания. Цена информации заметно выросла Теперь Кэти получала по тридцать фунтов за звонок, а полицейские хотели знать буквально обо всём, что происходит в Форте Гармонии. Кто приехал, кто уехал, кто ведет себя подозрительно, вспыхивают ли ссоры. Кэти вошла во вкус. Вскоре на дне пустой банке из-под фасоли примостился тугой рулончик банкнотов.

И наконец МИ-5 сделала Кэти завидное предложение: она получит 4000 фунтов за то, что у нее в Форте Гармонии за несколько недель до «Петрокона» остановится пара тайных агентов. Однако мысль эта пришлась Кэти не по вкусу: за тридцать лет она привыкла жить одна. Тогда МИ-5 увеличила сумму вдвое, и Кэти согласилась.

* * *

Джеймс, Эмми и Эварт вошли в «Бристоль Трэвел-хаус». Это был непритязательный мотель на станции техобслуживания у шоссе. Кэти Данн ждала их в номере, среди клубов сигаретного дыма.

— Меня зовут Эварт, а это Росс и Кортни.

Кэти сидела на кровати. Она была в подпитии и выглядела намного старше, чем на фотографиях, по которым ее запомнил Джеймс.

— Кто вы, черт побери, такие? — осведомилась Кэти.

— Мы с вами разговаривали по телефону, — напомнил Эварт. — Росс и Кортни поживут у вас до конференции.

— Вы заставили меня три дня проторчать в этой дыре, — проворчала Кэти, — а теперь приводите двоих детей. Если вы так шутите, то мне не до смеха.

— Вы заключили с нами договор, — сказал Эварт. — Вот и выполняйте.

— Я согласилась пустить к себе тайных агентов. А не присматривать за двумя недорослями!

— Росс и Кортни и есть тайные агенты. Кормите их завтраком, устройте в школу на несколько недель, это не так уж и сложно...

— Правительство использует в своих грязных играх детей?! — возмутилась Кэти.

— Да, — коротко ответил Эварт.

Кэти рассмеялась.

— Какая гнусность! Я на это не пойду.

— Вы уже получили деньги, — напомнил ей Эварт. — Может, хотите вернуть их обратно?

— Я съездила в Грецию и потратилась на обустройство хижины.

— Тогда вам от нас никуда не деться.

— А если я откажусь их пускать? — не сдавалась Кэти. — Если пойду в газету и расскажу, что вы делаете из детей шпионов?

— Если пойдете в газету, они решат, что вы просто-напросто свихнувшаяся старая хипповка, — сказал Эварт. — Никто не поверит ни единому вашему слову. А даже если и поверят, вы подписали соглашение о соблюдении тайны, а потом взяли от нас деньги. Вам светит десять лет тюрьмы за разглашение секретной информации.

Кэти поникла.

— Я всегда помогала полиции, а теперь вы втаптываете меня в грязь!

Эварт схватил Кэти за плечи, приподнял и впечатал в стену.

— От нас так просто не отделаться, — прошипел он. — На эту операцию ушло шесть месяцев работы. Вы получили восемь штук за то, что будете пару недель присматривать за этими ребятами. Если это называется — втаптывать в грязь, можете втаптывать меня хоть каждый день.

Джеймс был поражен поведением Эварта. До сих пор он воспринимал эту операцию как увлекательное приключение, нечто вроде соревнования с Кайлом, Брюсом и Керри. Теперь он понял, что всё происходит по-настоящему. Люди могут погибнуть от взрыва бомбы или провести остаток своих дней в тюрьме. Внезапно Джеймс понял, что не готов к такой работе. Он всего лишь двенадцатилетний мальчишка, которому положено ходить в школу и тусоваться со сверстниками.

Эмми заметила испуганный взгляд Джеймса и положила руку ему на плечо.

— Если хочешь, подожди снаружи, — шепнула она.

— Со мной всё в порядке, — соврал Джеймс.

Эмми отпихнула Эварта.

— Угомонись! Оставь ее в покое, — сказала она.

Эварт неохотно отступил, смерив Эмми испепеляющим взглядом. Кэти опустилась на кровать. Эмми угостила ее сигареткой. Девушке пришлось зажечь ее - у Кэти тряслись руки.

— Простите Эварта за его выходку, — сказала Эмми. — Он вообще вспыльчивый. Вы как, в порядке?

Кэти кивнула.

— Послушайте, Кэти, — мягко сказала Эмми. — Мы будем вставать, уходить в школу, гулять по Форту Гармонии. Затем уедем навсегда. Вам никогда больше не заработать таких денег.

Кэти покачала головой.

— Непривычно это как-то.

Эмми улыбнулась.

— Всегда поначалу непривычно...

— Но как я объясню, откуда вы двое у меня взялись? — спросила Кэти, затягиваясь сигаретой.

— Мы ваши племянница и племянник, — сказала Эмми. — Вы помните свою сестру?

— Я ее уже лет двадцать не видала, — сказала Кэти. — Она писала мне пару раз.

— Помните, как ваша сестра назвала своих детей? — спросил Эварт, уже обычным голосом.

Кэти задумалась.

— Росс и Кортни, — сказала она наконец.

— Мы разыскали вашу сестру, — сказал Эварт. — Она живет в Шотландии. Всё еще замужем. У настоящих Росса и Кортни всё хорошо. Но вот ваша легенда: пару недель назад вы получили письмо. Ваша сестра разводится с мужем, дома сплошные скандалы. Вы поспешили в Эдинбург* повидаться с ней. Она не может управиться с детьми, особенно с Россом, потому что его выгнали из школы. Но вы хорошо поладили с ребятами и поэтому пригласили их пожить к себе в Форте Гармонии, пока сестра не наладит свою жизнь.

Эварт протянул Кэти ключи от машины.

— «Тойота Лэнд Крузер», — сказал он. — Здоровый крутой джип. Выпущен пару лет назад. Стоит около двадцати штук. Скажите всем, что это машина вашей сестры. Если вы присмотрите за детьми и операция пройдет успешно, можете оставить его себе.

* * *

Они вчетвером спустились в гостиничный вестибюль.

— Пошли в туалет, — сказал Эварт. — До Уэльса дорога долгая.

— Я недавно ходил, — сказал Джеймс.

Эварт пристально посмотрел на него, и Джеймс понял, что парню надо с ним поговорить. В туалете никого не было.

— Ты в порядке, Джеймс? — спросил Эварт, расстегивая ширинку. — Мне показалось, ты побледнел, когда я схватил Кэти.

— Почему вы с ней так психанули?

Эварт улыбнулся.

— Слышал когда-нибудь о хорошем полицейском и плохом полицейском?

— Так часто делают в кино, — сказал Джеймс. — Вы с Эмми тоже это разыграли?

— Если Кэти не решит для себя, на чьей она стороне, вы с Эмми не будете чувствовать себя в безопасности. Как только я понял, что Кэти заупрямилась, то решил изобразить плохого полицейского и припугнуть ее. А Эмми сыграла хорошего полицейского. Я угрожал Кэти, а Эмми защитила ее, а потом успокоила.

Джеймс улыбнулся.

— Значит, Кэти боится того, что с ней произойдет, если она не выполнит задания, но в то же время считает Эмми своим другом.

— Примерно так, Джеймс.

— Могли бы предупредить меня, когда договаривались об этом.

— А мы не договаривались. Эмми знала, что делать, когда я набросился на Кэти. Эмми великолепно схватывает такие вещи на лету.

— А если бы Кэти упрямилась и дальше? Вы бы и вправду ударили ее?

— Только если бы от этого зависела судьба операции и если бы мне ничего другого не оставалось. Иногда ради успеха операции приходится поступать жестко. Помнишь, как ты тайком съездил в Лондон перед началом обучения?

— Конечно, — ответил Джеймс. — Мы вломились в большой дом.

— Ребята из МИ-5 усыпили газом охранников у ворот. Как ты думаешь, что с ними стало после того, как они проснулись?

— Откуда мне знать?

— Их выгнали с работы за то, что они заснули на посту.

— И что же с ними будет?

— С такой записью в послужном списке охранниками им больше не работать. Мы погубили их карьеру. Будем надеяться, что они найдут работу в других отраслях.

— И мы ничем им не помогли?

— Нет. Иначе мы нарушили бы тайну операции.

— Ужасно, — сказал Джеймс. — Разве можно так поступать с людьми?

— Мы старались добыть информацию о человеке, продающем оружие террористам. Это оружие могло убить тысячи невинных людей, поэтому мы решили, что если по нашей вине два человека лишатся работы, дело того стоит.

— И Кэти вы напугали по этой же причине, — сказал Джеймс. — Потому что могут погибнуть люди...

— Знаешь такую пословицу, Джеймс: нельзя приготовить омлет, не разбив яйцо.

* * *

Кэти ужасно нравилось ехать в новом «Лэнд Крузере». Она нажимала на все кнопки и переключатели подряд, восторгаясь многочисленными приспособлениями и наворотами. Эмми сидела спереди, Джеймс разлегся на заднем сиденье. Кэти и Эмми болтали, как давние подруги.

Когда они остановились на автозаправке, Кэти купила древний CD «Jefferson Airplane»* и врубила его на полную мощность. Эмми и Кэти курили сигарету за сигаретой. Джеймс натянул куртку на голову, чтобы укрыться от шума и дыма. Когда машина свернула с шоссе, Джеймс придвинулся к окну. Ему понравились зеленые поля и холмы с пасущимися повсюду овцами.

Они остановились в Крэддохе купить сигарет и еды, а в Форт Гармонии приехали в три часа пополудни. Машина поднялась по холму к хижине Кэти. Навстречу внедорожнику выскочили с полдюжины чумазых ребятишек. Джеймс знал, как зовут каждого из них и сколько ему лет.

К машине подошел бывший муж Кэти, Майкл Данн, и его брат Джошуа. Майкл похлопал машину по капоту.

— Классная тачка, Кэти, — сказал Майкл. — В лотерею выиграла?

Джеймс вышел из машины. Его кроссовка тут же утонула в грязи. Поселок выглядел настоящей трущобой — облупившаяся краска, окна, заклеенные липкой лентой. Джеймсу здесь очень не понравилось. Эмми покопалась в багажнике и достала две пары резиновых сапог.

— Мои племянница и племянник, — представила их Кэти.

Джеймс натянул резиновые сапоги. Джошуа Данн протянул ему руку в перчатке. Джеймс пожал ее.

— Пошли хавать, — заикаясь, пробормотал Джошуа.

Эмми и Кэти направились к большой хижине.

Джеймс и Джошуа последовали за ними. Внутри сидело человек пятнадцать. На открытом огне варились куры и большой котел овощного супа.

— Вегетарианец? — спросил Джошуа.

Джеймс покачал головой.

Джошуа протянул Джеймсу миску супа и кусок курятины. Вдоль стен были раскиданы подушки, но все дети сидели у огня, скрестив ноги. Джеймс сел с ними и проглотил пару ложек супа. На вкус, вроде, ничего. Он посмотрел на свои руки. Они были грязными, но остальные ребята, в десять раз чумазее его, преспокойно держали курицу прямо пальцами.

На плечо Джеймсу опустилась чья-то рука. Это была сама Глэдис Данн.

— Немножко грязи не повредит, малыш, — рассмеялась она.

Глэдис выглядела на свои семьдесят шесть, но благодаря жизни на свежем воздухе сохранила стройность и двигалась довольно легко.

Пятилетняя девочка, сидевшая рядом, облизала чумазую ладошку и улыбнулась Джеймсу. Джеймс схватил кусок курятины и запихнул в рот. Девочка снова улыбнулась.

* * *

Мужчины по главе с Майклом Данном соорудили для Джеймса и Эмми хижину. Интересно было смотреть, как слаженно работает их община.

Сначала они уложили фундамент из камней, чтобы приподнять пол над землей. Пол выложили из ДСП*, покрытых пластиком. Каркас соорудили из деревянных брусьев. Видимо, Майкл Данн построил на своем веку немало хижин. Он ловко отпиливал брусья на глазок, даже не отмеряя длины, и ни разу не ошибся. Остальные выхватывали перекладины прямо из—под пилы и тут же укладывали их на место.

Потом вбили в землю толстые угловые столбы. Сверху к ним приколотили стропила. С обеих сторон каркаса уложили прочные ДСП, в полости между ними набили мятой бумаги для теплоизоляции. С одной стороны проделали дыру и вставили в нее окно. Когда стемнело, Кэти включила фары «Лэнд Крузера». Наконец, крыша была уложена, и на нее вскарабкались двое мальчишек. Они ловко ползали по доскам, слой за слоем укладывая листы водонепроницаемого войлока Джеймс помогал заделывать щели между полом и стенами серой замазкой.

Когда хижина была готова, Эмми принесла из «Лэнд Крузера» вещи и разложила на полу спальные мешки и подушки. Кэти отыскала небольшой парафиновый обогреватель. Майкл Данн сказал, что наружные стены покрасят утром. В конце концов Джеймса и Эмми оставили одних.

ГЛАВА 30. ПОСЕЛОК

Новая хижина оказалась довольно уютной, стоило только привыкнуть к ледяным сквознякам, дующим изо всех щелей. Джеймс положил спальный мешок на полиуретановый походный коврик. Ему никак не удавалось устроиться поудобнее. Эмми храпела. Джеймс пару раз ткнул ее в бок. На третий раз Эмми заявила, что поколотит его, если он не даст ей спокойно поспать. Джеймс сунул голову под подушку.

* * *

Джеймс проснулся в три часа ночи оттого, что страшно хотелось в туалет. В «Херувиме» он привык к тому, что до ванной было всего два шага. Здесь же всё обстояло не так просто. Он никак не мог найти фонарик, поэтому натянул джинсы в темноте, осторожно обогнул Кэти, раскинувшуюся на своем футоне*, и ощупью отыскал дверь — возле нее были выставлены в ряд резиновые сапоги. Джеймс не знал, какая пара его, поэтому надел первые попавшиеся и вышел в темноту.

В поселке были переносные туалеты, но Джеймс не смог найти ни одного и поэтому направился к ближайшим кустам. Он расстегнул молнию и принялся за дело. Неожиданно возле его ног раздался недовольное кукареканье, и что-то потерлось о его щиколотку. Оказывается, он описал петуха, бродившего по поселку.

От неожиданности Джеймс дернулся, попал против ветра, и горячая струйка растеклась по его джинсам Джеймс отпрянул, споткнулся об разъяренного петуха и плюхнулся в грязь. Отмыться не было никакой возможности. Возвращаясь в хижину, он спрашивал себя, почему такие вещи никогда не случаются со шпионами в кино.

* * *

Эмми прекрасно выспалась. Чтобы разбудить Джеймса, она коснулась его лица нотой.

— Сегодня банный день, Росс, — сказала Эмми.

Джеймс открыл глаза.

— Убери эту вонючку с моего лица. — Он отпихнул ногу Эмми. — Кто такой Росс?

— Ты, идиот, — зашипела Эмми.

— Прости, — Джеймс наконец осознал, где находится. — Я не должен этого забывать...

— Горячая вода строго по расписанию, — сообщила Эмми. — Душ один раз в неделю. Пятница — мужской день.

— Один раз в неделю?! — ужаснулся Джеймс. — По такой грязи?

— А мне каково? Ждать еще четыре дня, а я уже сейчас благоухаю не розами.

Кэти показала им, где находится баня. Она располагалась в тесной хижине с баком для дождевой воды на крыше. Газовая колонка нагревала столько воды, что ее хватало на десятиминутный теплый душ. Если опоздаешь, будешь ходить вонючим до следующей недели. Джеймс торопливо вбежал в баню и разделся. Под душем уже плескалось восемь мальчишек. Они передавали друг другу брусок мыла и толкались. Матери ждали снаружи и поторапливали детей. Едва Джеймс намылил голову, горячая вода кончилась. Остальные предвидели это и успели ополоснуться. Джеймсу пришлось смывать мыло ведром ледяной дождевой воды. В резиновых сапогах, закутавшись в полотенце, он со всех ног помчался в хижину Кэти.

На переносной газовой плите Кэти жарила яичницу с беконом. Пахло вкусно, а главное — яичницы было много.

— Ребята, кофе пьете? — спросила Кэти. — Ничего другого всё равно нет.

Джеймсу было плевать, что пить, лишь бы теплое. Он залпом выпил две кружки, проглотил четыре ломтика бекона с двумя полужидкими жареными яйцами, потом хлебом вытер желток с тарелки.

— Надо записать Росса в школу, — сказала Кэти. — Потом съезжу в «Теско»*. Вам что-нибудь купить?

— Батончиков «Марс», — попросил Джеймс. — А почему вы не запишете в школу Кортни?

— Пока ты парился в бане, я познакомилась Скарджиллом, — сказала Эмми. — Он сказал, что постарается подыскать для меня работу в Грин-Бруке.

Джеймс поразился — как быстро Эмми умудрилась сойтись со Скарджиллом. И еще злился за то, что ей удалось отвертеться от школы.

— Думаю, ты пойдешь в школу с понедельника, Росс, — сказала Кэти. — В пятницу вечером у нас бывает весело. Когда стемнеет, соберутся все. Разожжем костер, включим музыку, отдохнем...

* * *

Эмми осталась в хижине и принялась названивать Эварту Аскеру. А Джеймс отправился обследовать окрестности.

В Форте Гармонии было около пятидесяти домов, самых разных — от главной хижины человек на тридцать, куда была подведена собственная электрическая линия, до развалюх, пригодных только для свалки мусора. Между хижинами громоздились курятники, пестрели огороды, тянулись бельевые веревки, стояли разбитые автомобили. Было много автофургонов, но почти все они были сняты с колес и покоились на кирпичах.

Все, кого Джеймс встречал, ходили в обносках и имели длинные спутанные волосы. Мужчины постарше носили бороды, молодежь щеголяла козлиными бородками и пирсингом в самых немыслимых местах. Все держались довольно дружелюбно и задавали Джеймсу один и тот же вопрос — как он здесь очутился и долго ли намерен пробыть. После пятой встречи Джеймс устал повторять свою легенду.

Вскоре Джеймс заметил, что у него появился хвостик — трехлетний Грегори Эванс, сын Брайана Эванса по прозвищу Плут и его подруги Элинор. В МИ-5 считали, что они связаны с организацией «Поможем Земле!».

Грегори следовал за Джеймсом на почтительном расстоянии. Стоило Джеймсу оглянуться, как Грегори садился на корточки и прятал чумазое лицо в ладошках. Вскоре это превратилось в игру. Каждые несколько шагов Джеймс останавливался и оглядывался. Грегори весело хихикал. Наконец Грегори набрался храбрости и пошел рядом с Джеймсом. Джеймс вспомнил, что у него в кармане завалялась пара леденцов, и угостил карапуза. Грегори запихал конфеты в рот и удрал. Потом остановился, обернулся и крикнул Джеймсу:

— Пошли ко мне!

Джеймсу стало неловко, что им командует трехлетний малыш. Грегори взял Джеймса за руку и повел. Так они прошли с сотню метров.

Грегори уселся на крыльце ярко раскрашенной хижины и снял резиновые сапоги.

— Входи, — пригласил малыш.

Джеймс заглянул в дверь. В комнате было шесть спальных мест. Пол выкрашен в ярко-оранжевый цвет, стены ядовито-зеленые, потолок — фиолетовый. Повсюду висели пластиковые куклы. Джеймс заметил, что они какие-то странные: на лицах у кукол была нарисована кровь, волосы уложены в дикие панковские прически.

— Это еще кто? — спросил Плут с протяжным американским акцентом.

Джеймс смутился. Он стоял в дверях чужого дома по приглашению трехлетнего малыша.

— Извините, меня сюда привел Грегори.

— За что извиняешься, мальчуган? — сказал Плут. — Мы тут все одна семья. Снимай сапоги, входи. Грегори вечно приводит к нам ребят. Хочешь теплого молока?

Джеймс стянул сапоги и зашел. В хижине стояла благословенная теплота, но воняло отбросами и потом. На матраце лежала Элинор. На ней были только трусики и вылинявшая футболка с надписью «Nirvana»*, обтягивающая вздутый живот.

Грегори обнял маму. Плут представил Джеймсу свою семью, задал те же вопросы, что и остальные жители поселка, потом протянул кружку горячего молока.

— Расстегни куртку, Росс, — велел Плут.

Джеймс был озадачен, но повиновался.

— «Рибок»! — воскликнул Плут.

— И что? — смущенно спросил Джеймс.

— Он терпеть не может людей, которые носят одежду с названиями фирм, — пояснила Элинор.

— А какая вам разница, что я ношу? — спросил Джеймс.

— Ничего не имею против людей, — сказал Плут, — но не люблю такую одежду. Посмотри на себя, Росс. Куртка «Пума», спортивный костюм «Найк», футболка «Рибок», даже на носках логотипы.

— Не обращай внимания на Плута, — сказала Элинор. — Он думает, если люди носят одежду с логотипами, это признак того, что они не умеют мыслить самостоятельно.

Плут подошел к книжной полке и протянул Джеймсу книгу со странным названием «Нет логотипу»*.

— Поработай мозгами, — сказал Плут. — Прочитай. Если захочешь, обсудим этот вопрос, когда придешь вернуть книгу.

Джеймс взял книгу.

— Я ее посмотрю, — пообещал он. — А почему я ношу костюм «Найк» и всё остальное... В моей старой школе тебя засунут головой в унитаз, если будешь одеваться не модно.

— Ради бога, Плут, оставь его в покое, — вмешалась Элинор. — Он же еще ребенок. Такие вещи его не интересуют.

Если честно, Джеймса не особо заботило, что старый хиппи думает о его одежде, но книга давала предлог вернуться и поговорить с главным подозреваемым, поэтому он сунул ее в карман и поблагодарил.

— Росс, лучше спроси его о куклах, пока он не уболтал тебя до смерти рассуждениями о грехах мирового капитализма, — сказала Элинор.

Плут, казалось, обиделся.

— Ты сама раздавала листовки, Элинор, — сказал он.

Элинор рассмеялась.

— Росс, в принципе я согласна, что люди в бедных странах должны получать достойную зарплату. Я хочу помочь защищать природу. Я хочу, чтобы Плут и его друзья спасли мир. Но я на девятом месяце беременности. Ребенок давит на мои внутренности, и каждые полчаса я прохожу по слякоти две сотни метров и усаживаюсь на вонючий переносной туалет. Лодыжки опухли, как мячи, и я до смерти боюсь, что взятая напрокат машина сломается на полпути, когда я поеду в больницу рожать. Я с радостью отказалась бы от всех принципов ради удобной койки в частной больнице.

Джеймс сел на пол и отпил молока.

— Куклы классные, — похвалил он. — Вы их сами делаете?

— Этим я зарабатываю на жизнь, — ответил Плут.

Он снял с полки одну из кукол и бросил Джеймсу.

У нее был торс Супермена и длинные тощие, как у балерины, ноги. Кукла была одета в балетную пачку, фиолетовые волосы торчали, как у дикобраза Одна рука была отрезана по локоть, обрубок выкрашен якобы кровью.

— Круто, — искренне восхитился Джеймс.

— Я покупаю кукол на распродажах и блошиных рынках. Потом разрезаю их и склеиваю куски, из обрывков сооружаю одежду попричудливее.

— И за сколько вы их продаете? — спросил Джеймс.

— Смотря где, — ответил Плут. — На ярмарке в Кардиффе* народ бедный, больше десятки никто не заплатит. Если удается снять киоск на Камден-Маркете в Лондоне, то за восемнадцать фунтов они идут нарасхват. Летом, в разгар сезона, можно продавать кукол по шестьдесят в день. Однажды я за день продал, восемьдесят четыре.

— Тысяча пятьсот двенадцать фунтов за один день, — тут же подсчитал Джеймс. — Вы, должно быть, богач.

— Ты что, ходячий калькулятор? — удивился Плут.

Джеймс рассмеялся.

— Что-то вроде того.

— Чтобы сделать одну куклу, нужен целый час. А раскрашивать мелкие детали — глаза посадишь. Хочешь куклу, Росс?

— Они крутые, — сказал Джеймс. — Но у меня нет денег.

— Возьми просто так, — сказал Плут. — Может быть, когда-нибудь окажешь нам услугу. Присмотришь пару часов за Грегори или мало ли что.

* * *

Неписаное правило Форта Гармонии гласило, что по пятницам готовится бесплатный ужин для всех желающих. На деньги, полученные от продажи своих книг, Глэдис Данн покупала у местных фермеров овощи. После обеда Джошуа чистил овощи и варил жаркое или карри*. Именно совместные трапезы делали Форт Гармонии единым сообществом, а не просто горсткой разрозненных семей.

Когда вернулись из школы остальные ребята, Джеймс пообедал с ними. Майкл Данн привез с местной свалки целый фургон мусора. Все ребята помогали складывать в кучу старые двери и разломанную мебель, чтобы соорудить костер для вечернего праздника. Джеймс постарался сойтись с Себастьяном и Кларком Даннами. Им было десять и одиннадцать лет, и они приходились двоюродными братьями Файру, Уорлду и Скарджиллу. Семейство Данн было дружным, и Себастьян с Кларком могли помочь Джеймсу разузнать последние новости.