способом. Письмо можно свернуть в трубочку не толще вязальной иглы и спрятать…. ну, хоть в резьбе стула. Не могли же вы разбирать по кусочкам все стулья.
— Разумеется, нет; по мы сделали лучше — мы осмотрели все стулья, всю мебель, каждую палочку, каждую отдельную планку с помощью сильной лупы. Малейшие следы недавней работы не ускользнули бы от нас. Частица опилок от бурава бросилась бы в глаза, как яблоко. Ничтожная царапинка, трещинка в местах соединения планок — заставила бы нас взломать вещь.
— Полагаю, что вы осмотрели зеркала между рамами и стеклом, обыскали постели, постельное белье, ковры, шторы?
— Само собой; а осмотрев таким образом все вещи, принялись за самый дом. Мы разделили его на участки, занумеровали их, чтобы не пропустить ни одного, и осмотрели таким же порядком, в лупу, каждый квадратный дюйм этого и двух соседних домов.
— Двух соседних домов, — воскликнул я, — однако же, пришлось вам повозиться!
— Да, но и награда обещана колоссальная!
— А землю вокруг домов тоже осмотрели?
— Она вымощена кирпичом. Осмотр не представлял особенных затруднений. Мы исследовали мох между кирпичами, и убедились, что он не тронут.
— Вы, без сомнения, осмотрели также бумаги и библиотеку Д.
— Конечно; мы осмотрели каждый портфель, каждую папку; каждую книгу перелистовали с начала до конца, а не ограничились одним встряхиванием, как делает иногда полиция. Измеряли толщину переплетов и осматривали их в лупу самым тщательным образом. Если что-нибудь было бы запрятано в переплете, мы бы не могли не заметить. Некоторые из книг, только что полученные от переплетчика, были осторожно исследованы тонкими иголками.
— Вы исследовали полы под коврами?
— Без сомнения. Мы снимали ковры и осматривали доски в лупу.
— Обои?
— Тоже.
— Вы заглянули в подвалы?
— Как же.
— Ну, — сказал я, — значит, вы ошиблись; письмо не спрятано в квартире.
— Боюсь, что вы правы, — отвечал префект. — Что же вы мне посоветуете, Дюпен?
— Возобновить обыск.
— Это совершенно бесполезно, — возразил префект. — Я головой поручусь, что письма нет в квартире.
— Лучшего совета я вам не могу дать, — сказал Дюпен. — У вас, конечно, есть точное описание письма?
— О, да! — тут префект достал из кармана записную книжку и прочел подробнейшее описание внутреннего и, особенно, внешнего вида пропавшего документа. Вскоре после этого он ушел в таком угнетенном состоянии духа, в каком я еще никогда не видал этого господина.
Месяц спустя, он нанес нам вторичный визит и застал нас за прежним занятием. Усевшись в кресло и закурив трубку, он начал болтать о том, о сем. Наконец, я спросил:
— Как же насчет письма, любезный Г.? Я думаю, вы убедились, что накрыть этого министра не легко?
— Да, черт его дери! Я еще раз произвел обыск, но, как и ожидал — без успеха.
— Как велика награда? — спросил Дюпен.
— Огромная —
очень щедрая награда — точной суммы не назову; но скажу
одно: я лично выдал бы чек на пятьдесят тысяч франков тому, кто доставит мне это письмо. Дело в том, что необходимость вернуть письмо с каждым днем чувствуется все сильнее и сильнее. На днях награда удвоена. Но будь она утроена, я не могу сделать больше того, что сделал.
— Ну, знаете, — протянул Дюпен, попыхивая трубкой, — думаю… мне кажется, Г., вы еще не все сделали, не все испытали. Вы могли бы сделать больше, думается мне, а?
— Как? — каким образом?
— Видите ли — пуфф, пуфф — вы могли бы — пуфф, пуфф — посоветоваться кое с кем, а? — пуфф, пуфф, пуфф. Помните анекдот об Абернети.
— Нет; черт с ним, с Абернети!
— Разумеется! — черт с ним совсем! Но один богатый скряга вздумал как-то вытянуть от Абернети медицинский совет. Вступив с ним для этого в разговор, где-то на вечере, он описал свою болезнь под видом болезни вымышленного лица.
— Вот какие симптомы, — сказал он в заключение, — что бы вы ему посоветовали, доктор?
— Что бы я посоветовал? — отвечал Абернети. —
Пригласить врача.
— Но, — сказал префект, слегка покраснев, — я готов заплатить за совет. Я
действительно дам пятьдесят тысяч франков тому, кто поможет мне найти письмо.
— В таком случае, — сказал Дюпен, отодвигая ящик письменного стола и доставая чековую книжку, — вы можете сейчас же написать чек. Как только он будет готов, я вручу вам письмо.
Я остолбенел. Префект был точно громом поражен. В течение нескольких минут он оставался нем и недвижим, разинув рот, выпучив глаза и недоверчиво уставившись на моего друга; потом, опомнившись, схватил перо и, после некоторых колебаний и изумленных взглядов, написал чек и протянул его через стол Дюпену. Последний внимательно пробежал чек, спрятал его в записную книжку, затем открыл
escritoire[4], достал письмо и подал префекту. Полицейский схватил его вне себя от радости, развернул дрожащими руками, пробежал и, ринувшись, как сумасшедший к дверям, исчез, не сказав ни единого