Илья, — и протянул руку.
— Власом был испокон веку! — гость заграбастал директорскую ладонь, и та потерялась меж его хладных, как лёд, и костлявых пальцев.
— Ай! Какой вы! — отдернул кисть Илья, точно ожёгся, — Может, кофейку?
— Не! — буркнул Влас, — Лучше сразу о заботе твоей поговорим. У меня самого нынче дел невпроворот — некогда кофий пить.
— Моя забота — это твоя забота, отец, — ответил Илья и похвали себя, уж больно ловко «на ты» перешёл. — Хата, говоришь, есть? И как, велика?
— Шире некуда, — ответил гость, да как посмотрит на Илью из-под мохнатых бровей.
— Бум меняться, бум! Это Райкин, — нервно засмеялся директор, а подумал: «Во, глазищи-то! Шут меня возьми!»
Снова звякнул телефон.
— Да! Алло! Фирма «Велес», слушаю вас! Да, обмен через куплю-продажу! Расселение коммуналок!
— А говоришь — «не припомню»?! Хорошо, сменяемси!
— Ты как, отец, к свежему воздуху? Природе? Тянешься?
— Кто ж к ней не тянется, молодец. Разве природа всякая бывает. Случается поганая, а бывает — и краше некуда, — хитро подмигнул Влас.
— Не! С экологией всё в полном ажуре! — не понял его директор, — Солнце, вода… Район, конечно, восточный, но сам бы так жил.
— Сам, гуторишь, жил бы так? А кто тебе мешает — живи, я не против! — сказал, да как стукнет клюкою об пол…
* * *
На рассвете катер «Неумолимый» шёл к базе, когда вперёдсмотрящий просигналил: «Человек за бортом!»
— Человек за бортом! Полундра!
В единый миг все высыпали на палубу.
Свежий ветер бросал в лицо солёные брызги.
Солнце, громадное, с каждой минутой возгораясь всё сильнее, всё ярче, медленно восставало над морем.
По курсу слева, на скалах нервно приплясывал мужик в стильном, но порядком измятом костюме.
— Что ж ты дурак, кричал — «за бортом»? — выругался первый помощник, — Вишь, японцу неможется, культура опорожниться на природе не позволяет.
— Це не японец! — молвил вахтенный в ответ, опуская бинокль. — Це из местных, из «новых русских».
— Эк припечатал! А чего-й то он там орет, нервный?
Сквозь посвист ветра до них долетели только три слова: «Солнце. Воздух. Вода».
