колодцу, откуда пахло водой. Повар вздохнул и подобрал багор.
— В штаб — так в штаб… А чего там про наступление слыхать? Скоро?
— Покамест неизвестно.
— Это тебе неизвестно, — ехидно сказал повар. — А им, кто повыше, — очень хорошо известно…
Полевой штаб дивизии
4 ноября 1920 года
Карта Украины и Крыма.
— Дорогие товарищи! — слышится хрипловатый голос. — Вот вы смотрите на карту, и смотреть вам на неё — одно удовольствие. Всю Россию мы очистили от белой заразы, и осталась эта зараза только в одном Крыму А что такое Крым во всероссийском масштабе? Так, кое-что, пупочка. Вот я её ладошкой прихлопнул — и нет её на виду… Но так может рассуждать совсем глупый дурак. А мы с вами оценим боевую обстановку с умной точки зрения!..
Около карты стоял начдив. Комната была полна военных — в кожаных тужурках, во френчах, в гимнастёрках.
— И вы, товарищи политработники, — продолжал начдив, — должны вникнуть сами и довести до каждого бойца… Крым является последним оплотом для белых гадов. Мы их туда со всей России согнали — офицерья невпроворот, погон к погону стоят. Цельные полки из одних офицеров… и драться они будут озверело, имея против нас броневики, аэропланы и артиллерию всякого калибра… Вы меня спросите: зачем же нам переть против броневиков и артиллерии? Раз они всё равно заперты в Крыму и не высовываются…
Отвечаю: потому что они могут высунуться в любой момент, а их кусючее жало мы все, конечно, помним… Между прочим, Врангель ведёт спешные переговоры с Англией и Францией и если успеет заключить согласие о полной военной помощи, то наше дело будет швах. Но мы этого не смеем допустить. Вся советская Россия стоит у нас за спиной и просит раздавить этот змеючник… Теперь вы меня спросите: а как нам его раздавить, если Крым укреплён неприступно? Тут тебе Турецкий вал, тут Сивашские болота — всюду рвы, стены, колючая проволока, всюду сплошь пушки и пулемёты… Могу ответить: не знаю как, но только Крым будет наш. Потому что душа не может больше терпеть. Надо кончать войну и начинать мирную жизнь, которую все ждут, но никак не дождутся!.. И это будет радость и полная победа революции!..
Когда начдив говорил про мирную жизнь, в комнату протиснулся ординарец. Он дождался передышки и доложил:
— Товарищ начдив, к вам боец Некрасов. Который по срочному вызову.
— Пускай подождёт, — сказал начдив.
Боец Некрасов прохаживался взад-вперёд у входа в штаб. Помещался штаб в доме богатого колониста — полутораэтажном, крытом черепицей.
В своём ожидании Некрасов размышлял, вернётся ли весною аист в лохматое гнездо над крышей, к чему здесь, у штаба, стоит полевое орудие и зачем его, незаметного бойца Некрасова, потребовали к начальству Размышляя, он напевал себе под нос довольно бессмысленную песенку:
Служили два товарища… ага…
Служили два товарища… ага…
Служили два товарища в одном и тем полке…
На лавочке возле крыльца сидели рядком три кавалериста и лузгали тыквенные семечки. Были они, наверное, ординарцы или вестовые — балованный народ.
— «и сынъ»… — прочитал один из них на штанах Некрасова. — Эх, землячок, мало ты написал на своих галифях!..
— У него сиделка широкая, — сказал другой. — Туда всех можно напечатать: и сына, и отца, и святого духа.
Некрасов к таким шуткам давно привык и продолжал гулять своей дорожкой. Третий кавалерист — человек, видимо, злой и самолюбивый — крикнул:
— Ты отвечай, когда к тебе разговаривают! А то сдерём твои расписные — и ходи, свети кормой!
Некрасов опять ничего не сказал. Тогда третий кавалерист, будто не нарочно, сунул ему в ноги конец шашки. Некрасов споткнулся, но устоял. По-прежнему молча он протянул длинную руку и сорвал с кавалериста фуражку.
Затем нагнулся к станине пушки, приподнял её плечом и сунул фуражку под колесо.
— Ах, зараза! — закричал кавалерист и вскочил драться. Но тут с крыльца строго позвали:
— Некрасов! К начдиву По-быстрому!
Некрасов без торопливости двинулся к дверям.
Кавалерист погрозил его спине кулаком и пошёл выручать свою фуражку. Но, как он ни тужился, приподнять пушку не смог. На подмогу пришёл второй кавалерист, но пушка всё равно не поддавалась. Только втроём они исхитрились стронуть её и достать фуражку.
— Здоров бугай! — сказал, переводя дух, один из кавалеристов. И все трое уважительно поглядели на дверь, за которой скрылся Некрасов.
Совещание политработников кончилось. Теперь кроме начдива в комнате были только Некрасов и ещё один военный в летах — начальник штаба дивизии.
— Точно, — сказал начдив, глядя в какую-то бумажку. — Некрасов Андрей Филиппович. Всё сходится… Да ты садись, Некрасов.
Андрей сел, удивляясь неожиданному почёту. Начдив между тем говорил:
— Вот, черти, надымили!.. И махорка у них злая, хуже иприта… А я табак вообще презираю. — Он смущённо
