похожая на орла? Знаете, как я предлагал, посадить ее высоко на дерево, может быть, никто и не заметит…
— Боюсь, что меня это уже не интересует.
Мистер Балли издал звериный рык.
— Какой же вы, к черту, председатель!
— Мне очень жаль.
— Жаль? А мне что, по-вашему, делать?
В трубке послышались гудки.
Не помня себя, я бродил среди уличных толп. Я равнодушно смотрел на разукрашенные витрины, развевающиеся флаги, ожившие уличные киоски с сувенирами, вспыхнувшие огни.
Толпа двигалась взад и вперед, лениво, бесцельно, как оглушенная. Меня потянул за руку полицейский.
— Вы бы лучше туда не ходили, мистер Фитцсиммонс, — сказал он. — Там вот-вот начнется. Не знаю, что будет.
Он замолчал. Я вопросительно посмотрел на него.
— Вы что, ничего не слыхали? Прошел слух, что это русские что-то сделали с марсианским кораблем. Говорят, саботаж. Не знаю, но мне кажется, что могут начаться беспорядки.
Я пожал плечами, но он продолжал:
— Посмотрите на них — они все что-то едят. Уже начали грабить продовольственные магазины. Жуют все быстрее и быстрее. Это значит, что они приходят в возбуждение. Теряют равновесие.
Я купил ночной выпуск газеты. Заголовки вопили о саботаже. Газета была полна болтовни о расследовании, ответных мерах, разрыве дипломатических отношений и, темными намеками на то, что неплохо было бы устроить бомбардировку русских спутников. Но я искал в газете другое. И нашел — в левом нижнем углу предпоследней страницы:
«Только что стало известно, что последний Американский Орел в возрасте двух лет скончался прошлой ночью в золотой клетке, где он содержался для всеобщего обозрения. Ходят слухи, что гибель этой самой знаменитой из всех птиц Америки — дело рук тех же советских шпионов, которые подозреваются в уничтожении марсианской экспедиции. Всем известно, что возвращение экспедиции должно было стать кульминационным моментом великого праздника. И этот коварный, гнусный удар по нашему престижу сопровождался жестоким и бесчеловечным актом — уничтожением последнего Американского Орла. Обстоятельства дела будут расследованы. Золотая клетка — великолепное и дорогостоящее произведение искусства — будет передана в Смитсонианский музей. Конгрессмен Слобберлотц внес законопроект, требующий в качестве ответной меры назначить премию за каждого убитого медведя».
Бросив газету, я пошел прочь. Я брел по улицам без всякой определенной цели, пытаясь найти укромное место, чтобы побыть одному. Только бы немного прохладного воздуха, всего лишь глоток чистого воздуха… Но и на берегу бывшей реки воздух был такой же душный и спертый. Я без сил повалился на скамейку.
Не помню, где я был и что делал. Помню, что вдруг услышал на каком-то дереве пение несуществующей птицы и остановился. У меня закружилась голова, подкосились ноги, и вдруг чья-то рука поддержала меня. Я повернулся и увидел перепуганную Либби.
— Фитц! О, Фитц! Где ты был? Почему ты здесь? Я искала тебя весь день. Тебя нигде не было. Тогда я подумала — может быть, ты у реки…
Я что-то пробормотал.
— Ну, ничего. Сядь посиди со мной немного. Все будет хорошо, — сказала она с материнской заботой. — Садись.
В ее глазах стояли слезы. Фонарики, спрятанные в гуще искусственных листьев, бросали на ее лицо цветные блики. И тут я посмотрел на Либби так, как еще никогда не смотрел, и понял, что никогда не смогу с ней расстаться.
