завернут в кусок красной кожи. Страницу за страницей он перечитывал текст, написанный каллиграфическим почерком, не находя никакого упоминания об этом неожиданно появившемся знаке. В описаниях речь шла о спуске, но нигде не говорилось о статуе.
Он подошел и дунул. Поднялось облачко пыли, обнажилась бронза. Выпуклость на безымянном пальце оказалась четырехгранным кольцом, и это подтверждало правильность его предположения: перед ним был Соломон. Хмурый лоб, рука, сжатая в кулак, хохлатая птица справа от него, муравей, грызущий основание скипетра. Два коршуна, высеченные в нише, расправили крылья, заслоняя царя от солнечных лучей. Хинкмар увидел, что у подножия трона скульптор изобразил стопку толстых книг, не помещающихся в наспех устроенном тайнике.
Искатель сдувал пыль, дюйм за дюймом, обнаруживая другие детали. Пальцы. Кисть руки. Рука покоилась на правом плече Соломона. Она не была ни вылеплена, ни выгравирована, а просто в толще пыли сохранился ее оттиск, подобно следу бродяги на песчаной дюне. Сколько прошло десятков лет, сколько поколений сменилось после того, как был оставлен этот след? Далекий незнакомец, испытавший, несомненно, столько же лишений и мук, как и он сам, чтобы попасть сюда.
Хинкмар положил левую руку на след руки предшественника. Нервная дрожь пробежала по телу. Отпечаток его пальцев, влажных от пота, тоже останется на древней статуе. Он рискнул слегка нажать на статую. И тут же рука Соломона опустилась и в глубине ниши раздался грохот.
Скульптура исчезла в плотном облаке пепла, и Хинкмару показалось, что факел погас. Но мрак развеялся, снова наступила тишина.
На том месте, где стоял Соломон, открылась брешь в стене, достаточно большая, чтобы Хинкмар мог пройти. С сильно бьющимся сердцем он двинулся вперед, стараясь не терять присутствия духа. Он переступил порог, наклонив голову перед проходом, охраняемым птицами.
«Новый знак не предвещает ничего определенного, – сказал он сам себе. – Нужно подождать. Подождать еще немного…»
Лестница была такой узкой, что он чуть было не обжег себе бороду и глаза пламенем факела. Он спустился по ступенькам, которым, казалось, не было конца. Он погружался в самые недра подземелья. Возникший над его головой отдаленный рокот означал, что статуя снова стала на свое место.
«Надежный механизм песчаных часов», – подумалось ему.
Вдруг его сандалии коснулись холодной жижи, от которой его ноги заледенели до самых колен. Хинкмар почувствовал сильный запах, который он не смог сразу определить, но запах этот был очень едким. Он поднял факел. Еще одно помещение. Здесь камни и земля были еще чернее, и тяжелые маслянистые капли медленно стекали по пористым стенам. Это было похоже на огромный, опущенный на землю купол. Пламя факела плясало под дуновением ветра. Темная масса возвышалась в центре помещения. Она имела форму и размеры гробницы.
– Все совпадает!
Его голос прозвучал глухо, словно его поглотила тьма.
Невзирая на возраст и годы, проведенные за чтением почти без света, глаза Хинкмара, блестящие, как агат, различали мельчайшие детали.
В тот момент они лучились особенным светом.
Хинкмар подошел ближе.
Он увидел массивный неотесанный камень, покрытый копотью. Его можно было принять за огненный камень – метеорит или осколок лавы. Однако старик был уверен, что под копотью находился изумруд: это подтверждали рукописи и сияние, исходившее от драгоценного камня. Это была глыба изумруда. Драгоценный камень, превышавший размерами мавзолей какого-нибудь варвара.
Хинкмар медленно приближался к нему.
Боковым зрением он заметил нечто.
На земле, у стены, он увидел силуэты двоих людей, они сидели, прижавшись друг к другу.
То были скелеты – черные, обугленные, словно пораженные молнией. На их обгоревших костях остались лоскуты старинной одежды. На одном из этих скелетов Хинкмар рассмотрел знаки высшего отличия египетского сановника, а на другом – римский шлем.
В тот момент, когда учитель уже был рядом с изумрудом, он посмотрел на камень и заметил отверстие диаметром шесть дюймов, которое, казалось, уходило вглубь изумруда. Не теряя ни минуты, он достал из своего мешка какой-то предмет, завернутый в ткань. Это был шар, сфера совершенной формы, помещавшаяся на ладони. Она также была изумрудной, с нанесенными по всей поверхности узкими бороздками.
Хинкмар взял пальцами шар и вложил его в выемку. Размер шара точно совпал с диаметром отверстия. Шар вошел внутрь, издавая при этом звук легкого трения – как жужжание насекомого.
Затем он исчез.
Снова воцарилась тишина.
Хинкмар закрыл глаза.
Ничего не произошло.
Он приоткрыл веки. С глыбой изумруда ничего не случилось.
Учитель обошел камень, пытаясь понять, что происходит, вернее, почему ничего не происходит. При свете факела он рассмотрел другую сторону изумруда, и лицо ученого исказилось. Он увидел еще две выемки, такие же, как и первая.
Ошеломленный, он
