И о безработных у нас давным-давно забыли. Последнего устроили на работу в конце 1930 года. А в капиталистических странах и сегодня множество безработных. Десятки миллионов!
В царской России, даже в большом селе, среди крестьян редко встречались грамотные. Теперь и в небольшой деревеньке не сыщешь неграмотного. Разве что какая-нибудь старая бабушка скажет, будто читает только «по-печатному» и чтобы буквы были большими, отчетливыми.
У нас около шести миллионов инженеров, полтора миллиона научных работников, более миллиона врачей, свыше двух с половиной миллионов учителей.
Почти четверть населения страны — дети. Они, как и взрослые, родились в разных местах страны, говорят на разных языках, играют в свои игры. Но все они — советские дети, дети страны социализма, у которой нет сынков и пасынков. Страна заботится обо всех, старается, чтобы все учились, привыкали к труду — ведь у нас государство трудящихся, — чтобы жилось им не скучно, чтобы были у них и спортивные площадки, и дома пионеров, и веселые песни в туристских походах, и интересные книги.
Советский Союз — самое большое государство планеты. Оно занимает огромное пространство в Европе и Азии.
Когда у берегов Балтики еще догорает вечерняя заря, первый солнечный луч уже освещает восточный край нашей земли, мыс Дежнева. Но на Балтике, допустим, кончается воскресенье, а у дальневосточников на календаре понедельник, они уже поработали первые часы в счет нового трудового дня.
Приходит на юг нашей земли весна. Долгие недели обогревает она своим теплым дыханием землю, прежде чем это дыхание почувствуют у северных окраин. В Средней Азии уже сеют, там цветет миндаль и абрикосы. Под Москвой в это же время на еще голых ветках прилетевшие с весенними ветрами грачи вьют гнезда. На север от столицы простираются чуть подтаявшие снега, а где-нибудь у мыса Челюскин, на самом северном краешке Азии, майскими днями еще бушуют метели и термометр показывает тридцать градусов мороза.
Вот в какой удивительной стране ты живешь! Все наши народы потрудились, чтобы была она могучей, чтобы всюду были города и села, железные дороги, чтобы самолеты могли за несколько часов перевозить людей из зимы в весну.
И она богата, любимая наша страна. В ее недрах есть все полезные ископаемые, нужные для жизни и работы человека. Одних больше, других меньше. Если их бережно, умно, экономно расходовать, хватит для многих поколений. И этой бережливости всем нам надо учиться с малых лет.
Люди живут там, где им привычнее, где интереснее работать. У нас есть вольные степи, холодная тундра, жаркие пустыни, высокие горы, зеленый океан лесов, могучие реки. И везде жили и живут люди.
Когда первобытный охотник на мамонтов забирался в пещеру, защищаясь от стужи звериными шкурами, не было ни русских, ни украинцев, ни эстонцев, ни узбеков, ни белорусов. Эти народы, как и другие, образовались гораздо позднее. А сначала были племена, которые то враждовали между собой, то объединялись. Чтобы научиться добывать металл, строить жилища, приручать животных, засевать землю, им понадобились долгие тысячелетия.
В пустынях приручили верблюда, в тундре верным другом стал северный олень, в степях незаменимым оказался конь. Человек кочевал вместе со стадами с места на место, туда, где больше корма.
Климат, характер местности, способы добывания пищи влияли на обычаи людей, на их образ жизни.
Кочевнику-скотоводу нужно лёгкое передвижное жилище, которое можно быстро разобрать и собрать. Так было у народов, кочевавших по жарким степям, и у их северных собратьев, передвигавшихся по сугробам тундры в поисках лишайника-ягеля, который олени добывают, разгребая снег копытами.
И сегодня можно увидеть снимок: вертолет повис над чумом, конусом, сложенным из жердей и покрытым шкурами. Такое жилище существовало тысячу, а то и две тысячи лет назад. И хотя большинство бывших кочевников — северян живут теперь в обычных домах, пастухи оленей по-прежнему предпочитают чум.
Я родился в Сибири. Мне приходилось ночевать в чуме. Неуютное жилище! Дым очага уходит вверх, где есть отверстие, туда же улетучивается и часть тепла. К утру ой-ой как холодно!
Я спросил оленеводов, почему они не заведут передвижной домик на санях. Они принялись смеяться и хлопать себя по бокам. Как же тащить такой домик по глубокому снегу, да еще через лесок? Он же сразу застрянет, увязнет. А чум… Раз, два, три — шкуры с жердей долой! Раз, два, три — жерди уложены на легкие санки-нарты. Поехали!
Чум мне показался чуть ли не первобытным жилищем. А я показался оленеводам человеком, у которого «ум кружал» (то есть в голове все спуталось). Как же я не
