шумными улицами. И, если он хочет на улицу в неурочное время, ему всякий раз надо кого-нибудь об этом просить.
Если мы с Руслашей дома вдвоем, он подходит ко мне, тянет морду к моему лицу и заглядывает в глаза.
- Что Руслашенька хочет? - спрашиваю я, и Руслан бежит из комнаты, по дороге оглядываясь: иду ли я следом. Если нет, вернется, заглянет в глаза снова. Но, как правило, я иду за ним.
Если Руслан бежит на кухню, значит хочет есть. Если к входной двери хочет гулять.
Хозяин взглядов не понимает. Руслан на него и не глядит. Подходит, встает на задние лапы, передние кладет хозяину на грудь.
- Рано еще. Дурак. Отстань.
Руслан молча колотит хозяина по лицу лапой.
- Пошел вон! Убью!
Руслан молча колотит хозяина по лицу обеими лапами.
В зависимости от настроения хозяин или защищается, смеясь, или сердито отпихивает Руслана. В любом случае, Руслан вновь и вновь теребит хозяина.
И - минут через пять или пятнадцать, смеясь или ругаясь - хозяин встает с дивана и отправляется с Русланом на улицу.
Какой смысл нагнетать в доме атмосферу, если все равно будет так, как сказал Руслан?
- А он что, говорить умеет?
- Конечно умеет. Это ты не умеешь его слушать.
Если я хочу сходить с мужем на рынок или погулять в парке, а он не желает расставаться с диваном, я шепну Руслану: "Руслаша, пойдем гулять. Подними Вову", и через десять минут мы идем втроем по улице.
Продолжение следует...
