Рецептов много, но толку мало! Кроме того, откуда взять средства для приобретения аппаратов? А те, что всучил мне Овчинников, оказались весьма дрянными.
Можно, конечно, показывать фокусы, основанные на ловкости рук, без аппаратов, но эти фокусы главным образом сосредоточивались возле карт. Вполне понятно. Карты обыватели любят, в них все играют или гадают по ним. Вот если б еще уметь делать фокусы с бутылками водки. Это, пожалуй, понравится зрителям больше, чем карты! А карты по ряду причин я ненавидел так же, как и водку. В самом начале юности я дал себе клятвенное слово миновать их. Таким образом, круг моих «факирских опытов» оказался очень узким.
Попривыкнув ко мне, Галямин разрешил показать Мои «опыты» на балаганной сцене. Я выходил три или четыре раза, но всегда с треском проваливался. Теперь мне просто стыдно было поднимать глаза на людей. Печально я глядел на факирские книги.
По-видимому, я плохо понял факиризм. Быть может, вместе с этой наукой, чтобы владеть ею, нужно изучить и страну, в которой возник факиризм? Я жадно стал читать книги об Индии. Это чтение придавало моему лицу выражение важности и степенства, но нисколько не усиливало моих «факирских» успехов в балагане. Я вновь возмечтал о типографии. К весне поступил туда, но получил письмо от дяди, который звал меня на Иртыш, обещая хорошее место, на котором работы будет немного, а свободного времени для учения сколько угодно: «Хоть на университет учись!»
Ах, кабы да мне в университет! Скажем, в Томский…
Я покинул Курган. Мой дядя, подрядчик Петров, обманул меня. Места в Семипалатинске не оказалось. Я еле дотянул до начала лета. Не хотелось мне бесславно возвращаться в Омск или Курган, и я решил продолжать свои «факирские опыты», изучив их на месте, то есть в Индии.
И я пошел в Индию.
За весну, лето и осень 1913 года вместе с двумя своими приятелями я прошел пешком через нынешние целинные земли, через пески и дебри Семиречья, вдоль гор, многие сотни километров от Семипалатинска до железнодорожной станции Арысь.
Мои спутники застряли в разных местах по дороге, а я в Арыси сел в поезд и «зайцем» добрался до Ташкента, откуда попал в Бухару.
Здесь, в Новой Бухаре, при резиденции русского политического агентства, имелась небольшая типография. Я поступил туда наборщиком. Набирал я тексты визитных карточек и бланков для торговых фирм. Типография имела еще арабский шрифт и двух наборщиков узбеков. Какая жгучая, огнедышащая лазурь неба над Бухарой и как я наслаждался ею! А в Индии еще жарче, еще красивее, еще лазурнее!
Наборщики узбеки познакомили меня на бухарском базаре со своим другом, караван-баши, начальником каравана, который собирался идти в Герат, в Афганистан.
— Отлично! А из Герата можно и в Кабул?
— Можно и в Кабул.
— А из Кабула — в Индию?
С мучительным нетерпением ждал я ответа караван-баши. Он был суров, холоден; медленная улыбка ползла по его губам.
— Можно и в Индию, — наконец ответил он.
И караван-баши назвал в Герате своего приятеля, что водит караваны до Кабула, а оттуда в Индию.
— Ты не пропадешь, — сказал снисходительно караван-баши. — Караван пойдет долго, среди погонщиков есть индусы, ты выучишь язык, и к тому времени, когда пойдешь по Индии, работа сама подвернется тебе, если, конечно, англичане не примут тебя за русского шпиона.
— И тогда что?
— Тогда они тебя повесят.
Меня повесить? Ха-ха! Схватив руки караван-баши, глядя ему в фантастически огромные глаза, я порывисто благодарил его. Он ласково смотрел, должно быть считая меня немножко сумасшедшим. Но сумасшедшие приносят счастье! И он велел мне прийти к хаузу перед караван-сараем через три дня со всем своим имуществом и заграничным паспортом.
Заграничный паспорт? Оказывается, мало жгучего и немого восхищения предстоящим путем в Индию, а еще нужен заграничный паспорт!
Я пошел в канцелярию консульства. Мне затратить на заграничный паспорт что-то вроде двадцати пяти рублей? Да я зарабатываю в день не больше полтинника! На еду и постоялый двор уходит копеек тридцать, и нужно еще вдобавок купить одежонку, поправить брюки. Словом, чтобы скопить двадцать пять рублей на паспорт, мне придется работать не менее года.
— Но как же мой отец попал в Иерусалим? — спросил я с недоумением канцелярского служащего.
— По-видимому, он ехал по льготному тарифу для паломников. А какое же паломничество может быть в Индию? Работайте, молодой человек, работайте, копите.
Два года, по крайней мере, работать и копить! Ну что же, буду копить.
Не очень-то много я накопил. Заказов в типографии становилось все меньше и меньше; месяца через полтора меня уволили.
Я опять направился в Курган, но застрял по дороге в Екатеринбурге.
Не столько зло, сколько равнодушно глядел на меня Урал.
Я выступал в балаганах, был факиром, фокусником, борцом чемпионата, гипнотизером, куплетистом, сочинял для крошечных трупп драматических артистов, игравших вместе с
