удивительно, поскольку в его составе было много землевладельцев), и было сметено через считанные недели. Новое социалистическое правительство Керенского опять трусливо отложило вопрос о земле на потом. Это тем более поражает, что доминировали в нем представители эсеровской партии, главным пунктом программы которой было положение о наделении крестьян землей и ликвидация помещичьего землевладения. В итоге правительство Керенского бесславно пало, не протянув и полгода.
А большевики власть удержали. Почему? Потому что первым их шагом было радикальное решение земельного вопроса, хотя Ленин всегда подчеркивал, что сделано это было вопреки социал-демократической программе, ведь в планы марксистов вовсе не входило намерение плодить мелких собственников. Но такова реальность — политикам приходится делать не то, что хочется, не то что написано в их красивых манифестах, а то, что необходимо делать для выживания.
Власть так желанна для многих в спокойные годы, ибо обещает почет, привилегии, комфорт, деньги. Но в эпоху великих перемен власть — это прежде всего ответственность, это риск, игра на вылет. Представьте себе, что произошло бы, займись члены ленинского правительства строительством шикарных дач, дележом собственности и перекачкой золота на личные банковские счета. Революция — это очень жесткий кастинг для элит, в котором побеждает тот, кто способен адекватно ответить на вызовы времени. Проигравший же теряет все.
Чем занимается нынешняя российская элита: способна ли она принципиально разрешать общественные противоречия или только сглаживает их, в том числе подавляя насильственными методами попытки протеста? Адекватно ли отвечает власть на внешние вызовы? А может быть, наши правители больше озабочены своими оффшорными счетами, личной безопасностью и комфортом? Ответ мне кажется очевидным. Поэтому революционная ситуация неизбежна по мере накопления противоречий. Во что она выльется? Поживем — увидим. Ждать остается совсем недолго.
Сама по себе неизбежность грядущей катастрофы российской государственности вовсе не гарантирует, что данное обстоятельство будет правящим режимом осознано, и что страну спасет элементарный инстинкт самосохранения элиты. Сколько великих империй кануло в лету, оставив после себя лишь в музейные экспонаты, только потому, что инстинкт отчего-то не срабатывал. Вопрос в том, найдутся ли в критический момент те общественные силы, которые попытаются адекватно отреагировать на угрозу, смогут ли они подчинить массовое сознание, сам ход исторического процесса своей воле? Иногда революции вели страну к гибели.
Во второй половине XVIII в. Польша окончательно превратилась в «причину головной боли для Европы» по словам Черчилля. Государство трещало по швам, а шляхта развлекала себя тем, что делала оскорбительные пакости Пруссии, Австрии и России. К тому времени Швеция уже захирела, иначе поляки по своему обыкновению скандалили бы и с нею. Апофеозом польского идиотизма стала развязанная шляхетскими «революционерами» в 1794 г. война с Российской империей за возврат утраченных ею на востоке колоний. Ляхов изнуряли по ночам эротические сны о Речи Посполитой от моря до моря, от Силезии до Смоленщины. В результате этой бездарной авантюры Польша была стерта с политической карты Европы и ее появление на ней вновь, как и последующее исчезновение, всякий раз было связано исключительно с внешнеполитической конъюнктурой, зависело не от воли поляков, а от прихоти доминирующих европейских держав.
В 1807 г. Наполеон создает вассальное Герцогство Варшавское, которое в 1813 г. без боя капитулирует перед русскими войсками, а в 1815 г. оно упраздняется на Венском конгрессе без участия польской стороны. То, что поляки вообще сохранили свое национально-культурное ядро, надо считать заслугой России, которая никогда в отличие от Пруссии и Австрии не проводила политики ассимиляции в отношении населения Царства Польского, входящего в ее состав. Кажется, полякам следовало бы целовать руку благоволящим к ним русским царям, подарившим полякам неслыханные вольности, включая Конституцию (которой сама Россия не имела), и экономические льготы, так нет, они давай затевать мятежи. Что характерно, успех своих предприятий шляхта всякий раз связывала не с вовлечением в процесс широких народных масс, а делала ставку на поддержку враждебных на тот момент России государств. Ну, разве можно найти в этом хоть толику здравого смысла?
Бесславный конец польской революции 1794 г.
Варшавяне на коленях встречают графа Суворова, торжественно вручая ему ключ от города. Мещане были столь рады окончанию революции, что поднесли русскому фельдмаршалу в подарок золотую табакерку с надписью «Варшава своему избавителю».
Еще в 1794 г. вождь польских инсургентов Тадеуш Костюшко пытался образумить шляхту, предлагая ради свободы Польши освободить
