Иван Сергеевич! — Ашир вытянулся и по привычке одернул сзади гимнастерку.
— Здравствуй, Ашир, здравствуй! — Мастер так крепко стиснул Аширу руку, что у того слиплись пальцы. Иван Сергеевич улыбнулся, помолчал и добавил — Проведать пришел?
— Спросить пришел, — тихо ответил Ашир. Он говорил и писал по-русски почти без ошибок, но очень смущался, если его переспрашивали. Все ему казалось, что его плохо понимают. Сейчас, убедившись, что начал он правильно, Ашир стал смелее:
— Заявление написал, как быть, не энаю. К вам пришел.
— И хорошо сделал. Давай поговорим.
Лицо у Ивана Сергеевича стало серьезным, кустики бровей, разделенные извилистой дорожкой морщинок, сошлись над переносицей и нависли над серыми внимательными глазами. Он усадил Ашира на низенькую скамеечку, двумя пальцами достал из кармана папиросу и закурил.
— Направление уже дали? — спросил Иван Сергеевич, выпустив дым в сторону.
— Получил.
— На механический?
— Да.
По возбужденному лицу Ашира было видно, что он хочет еще что-то добавить. Пока собеседник молчал, подбирая слова, Иван Сергеевич курил и смотрел во двор. Дым от его папиросы голубыми колечками висел в воздухе. В мастерской хоть и не пекло солнце, но было так же душно и жарко, как и на улице. Ашир снял фуражку и аккуратно положил ее на колени, козырьком от себя.
— Меня одного назначили на механический. Остальных ребят на другие заводы. — Ашир говорил медленно, обдумывая каждое слово. — Мы всегда были вместе. Как я один туда пойду? Там все незнакомые. Лучше меня в МТС или обратно в колхоз послать. Там меня ждут. Председатель колхоза говорил: «Выучишься — приезжай».
Он хотел было достать заявление и уже дотронулся до пуговицы на кармане, но тут встретился взглядом с Иваном Сергеевичем и быстро отдернул руку, 'будто пуговица обожгла ему пальцы. Ашир понял, что мастер сочтет его трусом.
Нет, он не трус! Когда он сам отправился в Ашхабад через Кара-Кумы — и то не боялся. От своего селения, затерянного в песках возле древнего русла Аму-Дарьи — Узбоя, он сотни километров проехал на верблюдах и на машине, чтобы учиться в городе.
Иван Сергеевич пододвинулся к Аширу, положил ему на плечо руку и заговорил тихо, словно беседуя с самим собой:
— Завод хороший, до войны я тоже на нем работал. Если бы не эта култышка… — Он поморщился и удобнее устроил свою негнущуюся в колене ногу. — И люди там замечательные. Зашел я недавно туда — не узнал, товарищей своих не узнал. Прямо инженерами стали, с чертежами возятся. Завод-то готовится выпускать мощные нефтяные двигатели, а ведь совсем недавно только трактора ремонтировал да бороны ковал. — Мастер помолчал и снял руку с плеча Ашира. — Позавидовал я и порадовался: не мне, так моим ученикам доведется машины с ашхабадской маркой строить. А ты вон что говоришь! Обидно мне твои слова слышать.
— Наверно, я неправильно думаю, Иван Сергеевич, ответил Ашир, не замечая, что мнет в руках фуражку. — Пришел посоветоваться.
Мастер часто затягивался и от дыма щурил левый глаз. Потом папироска у него потухла, но глаз попрежнему остался слегка прикрытым. Может, так он лучше видел, что происходило в душе его ученика?
Иван Сергеевич вспомнил, как он сам в первый раз. шел на завод и вот так же сомневался в своих силах. Наверняка и другие его питомцы, окончившие в этом году училище, переживали сейчас то же самое. Но этот парень из далекого туркменского селения, всего два года назад впервые увидевший город, кажется, волновался больше всех.
Иван Сергеевич долго молчал, прежде чем опять заговорить. А Ашир сидел и с грустью посматривал на свои тиски.
— Совет мой тебе, Ашир, будет такой, — сказал, наконец, мастер. — Иди на механический. Учился ты старательно, знания у тебя есть. Только вот о чем не забудь: до сих пор ты усваивал то, что тебе говорили, и делал так, как тебе показывали. Верно? Теперь этого мало. В работе сам старайся отыскать новое, живинку в каждом деле ищи. А товарищи и на заводе найдутся, будешь прилежно работать — и друзья будут хорошие. — Иван Сергеевич посмотрел своему ученику в глаза и сказал то, что он, судя по всему, считал главным в этом разговоре: — Держись ближе к людям, коллектив уважай. Коллектив тебе во всем поможет.
Черные глаза Ашира блестели, руки его будто старались разгладить фуражку, но еще больше ее комкали. В конце концов он не усидел и встал со скамейки.
— Значит, заявление не надо подавать, правильно?
— По-моему, не надо.
— И по-моему, тоже! А председателю колхоза я письмо напишу, пусть пока не ждет. Еще подучусь в городе и приеду. И друзьям своим в колхоз напишу, чтобы ехали в наше ремесленное учиться. Правильно?
Опершись о скамейку обеими руками, Иван Сергеевич тоже встал. Он вытер пот со лба и шеи и — покосился на Ашира.
— Твердо решил итти на завод? — спросил он, и лицо его опять стало добрым, улыбающимся, морщинки со всех сторон сбежались к уголкам глаз.
— Твердо! — Ашир
