подполковник-управдом,
связавшийся с хроническим ремонтом.О, лживый мир моих невнятных лет,привычка ладить с временем и местом!Гордыня, стыд — чего в них только нет…Я был тогда непрокалённым тестом.Вернее — незаточенным ножом.Деталью неизвестного маршрута:плацкарта, с пустяковым багажом…Куда, зачем? Но радостно и круто.Горячий ветер дунул в паруса.Мне предстояло привыканье к миру.И, Господи, какие чудеса,какой восторг:быть молоду и сиру!9Я плотней засуну в уши ватку.Поздно мне менять свою повадку:ветер в уши — верный менингит.Нет уж, поищите, кто глупее:помереть-то я всегда успею,и никто потом не помогит.Ой, никто и никому не надо!Каждый хмырь — из бывшего детсадатех ещё, беспамятных времён.Как он верен был своей лопатке,получал за это по сопатке!И зато с тех пор весьма умён.Я-то, в общем, и не жду подмоги.Все мы помираем по дороге:кто — оттуда или кто — туда.До сих пор не знаю, что тут лучше.Э, пустое дело, просто случай.Ватку в уши, горе не беда...10Поутру она, как лещик,одеялом в спальне плещет:то нырнёт, а то всплывёт.Сон ещё в обводе века:нет покуда человека —просто дышит, не живёт.Но уже проснулись в домеи машины на подъёмев озверении рычат.И накидан корм под сеткойу закупленных соседкойбледно-дымчатых крольчат.Как нас учит “Камасутра”,хорошо в такое утровыйти в поле одному,прочитать страницу прозы,где летят к воде стрекозы…Поразмыслить что к чему.Но тебе-то что, засоне!Утки крякают в затонелишь в полутора верстах.Дребезжит стекло в окошке.Снова гости мстятся кошке.Всё покуда на местах.Вон ты вскинулась — и сразумир вступил в другую фазу:в ту, в которой только ты.И ненужной стала книжка.Хрустнул день, как кочерыжка,весь кочанной чистоты.
(обратно)
Две сестры и Кандинский
ВЛАДИМИР МАКАНИН*ДВЕ СЕСТРЫ И КАНДИНСКИЙМаканин Владимир Семенович родился в 1937 году в Орске Оренбургской области. Окончил МГУ. Живет в Москве. Постоянный автор “Нового мира”.РоманИзо всех продуваемых щелей вдруг начнут выползатьони… Шепча!.. Вышептывая из себя задним числом свою вину и свою давнюю рассудочную боль.Бедолаги. Их поставят в самую середину насмешек.Но они вышепчут свое и выползут! Миллионноногая толпа. Тыщи тыщ. Стукачи, осведомители, информаторы.Они пинками укажут место всей забубенной ораве наших нищих... всех видов и расцветок.Кого — куда. Убогих, к примеру, в закутки.Бомжей — в их норы.Любовные парочки, заодно с алкашами, — затолкать по темным подъездам!..Пенсионеров праздных — в их ободранные пятиэтажки. Без колебаний! В их конуры! По их теплым сортирам! Если они у них теплые!Всех подчистую выдавить, вытолкать с перекрестков. С улиц. С площадей... А сами вперед-вперед-вперед в колоннах по восемь! Грандиозный парад покаяния!..Стукачи будут первыми из наших кающихся.Он сам попросится.Ему надоело шепотком. Ему не в кайф доносить скоропортящиеся, устаревающие, уже вчерашние сведения.Он скажет громко, в голос… Я — стукач, я был. Я был… Я был… Но теперь я хочу с вами…Из эссе 90-хЧАСТЬ ПЕРВАЯ1И снова она полна счастьем… Да?Да!..Ольга счастлива. Такая вот минута — счастливая тихая минута молодой женщины.Раннее-раннее утро, а в ее К-студии уже гость, и этот гость по-мужски самозабвенно (и тоже, надо думать, счастливо) спит в ее постели. Он, разумеется, не просто гость. Он — ее любовь. Он — Артем… Артем Константа, так его зовут все… Да, любовь, вот она, обрушилась на Ольгу. Любовь словно бы собралась сделать из Ольги какую-то другую женщину… Другую?.. Но какую?.. Ведь свободно и легко!И в голове ее, и в сердце — как в уже прожитой первой юности! Как после легкого… сладкого… южного… что там еще?.. крымского… солнечного… вина!Но…Уже не спится.Если порассуждать… Если без излишнего волнения. Без стучащего сердца. Если совсем-совсем спокойно… Артему сорок лет. Он — набирающий силу и уже сколько-то известный общественный деятель с яркой харизматической кличкой Артем Константа.И ведь они оба подходят — она ему, а он ей, еще как впору!.. Всё-всё-всё, даже по летам. Ему сорок — ей тридцать…Ольга возле постели, смотрит на