Андрей Измайлов
СЛЕГАЧ
Глава первая.
Тогда иди, Иван, сказал Римайер...
Да, действительно. Пора! Намерения Жилина вполне явственно отражаются у него на лице.
А вознамерился Жилин заставить Римайера умолкнуть.
Манера общения Римайера не годилась никуда. Вел он себя неподобающе. Не подобает коллеге общаться с коллегой в манере "Ты вообще-то ничего, но как спец -- НИКАК..."
Высокомерие не изъявлялось, но присутствовало. Как бы помимо Римайера. Как бы самоочевидное. И возрастная разница, а также разница в росте, весе, длиннорукости-длинноногости -- не имеет ни малейшего значения при встрече двух коллег, КОЛЛЕГ...
Жилин превосходил старину Рима по всем перечисленным параметрам, но Школу оба они прошли одну и ту же. Так что драться глупо. И не потому, не только потому, не столько потому, что силы равны.
Сила есть -- ума не надо... Силы-то равны. Что же касается ума, то здесь Жилин очевидно уступал. Уступал, да. Здесь. И теперь.
Прежний опыт, обретенный в одних... э-э... условиях, абсолютно бесполезен и чаще вреден в других... э-э... условиях.
Потому спец по прибытии -- tabula rasa, чистая доска. А вот на то, чтобы исписать ее и при этом не допустить ошибок, -- за все про все отпущено тебе, коллега, несколько часов, не больше.
Разумеется, речь не о дисциплинах, так сказать, прикладных.
Разумеется, речь об адаптации в местных условиях -- одних ли, других ли, таких ли, сяких ли, разэдаких ли.
И никаких "домашних заготовок" аналитического центра -- они там сидят, пишут бумажки и выдумывают, их всех надо гнать к чертовой матери!
И никаких заранее разработанных легенд -- это все бред, понимаете?!
И никаких "граждан встречающих" -- ничего нового у них для вас нет, ибо предвзятость нежелательна.
Сам и только сам! Вникни в ситуацию, проанализируй, поставь диагноз. Сам и только сам...
Там и тогда Жилин поставил диагноз: Римайер, наверное, спился.
Здесь и сейчас Римайер, не вдаваясь в анамнез, опровергал жилинский диагноз хотя бы тем, что превосходил коллегу на голову. И само обращение "коллега" звучало издевательски. Мол, какой же ты коллега, коллега! Если даже самое идентифицируемое (спился? не спился?) ты осторожно предваряешь в рапорте: НАВЕРНОЕ... Далее и вовсе сплошь лирикоидно: видите ли, резидент обрюзг, резидент пахнет водкой, к резиденту зачастили девки, резидент объясняется путанно и неясно... И что из всего этого следует?! Ага!
Ага. Из всего этого следует, что коллега Римайер -- подлинный спец. Он, Римайер, не ГЛАЗИТ в предложенных условиях.
А вот ты, Ваня, именно ГЛАЗИШЬ. Там и тогда. Не пьет он, видите ли! Не курит он, видите ли! Не вступает он, видите ли, в случайные связи! Ишь, высоконравственный тип, руссо-туристо, облико-морале (идиот!). И удовлетворяешься уже тем и только тем, что девушки, внимая твоему балагурству, видите ли, хохочут, дрыгают ногами, сползают под стол, заходятся. И максимум, дозволенный самому себе при даме, (даже если она СПОЛЗЛА ПОД СТОЛ!) -- "озорная частушка". Нет желания послушать пленочку, Ваня? Нет? А придется:
-- Вы тунгус?
-- Нет, я русский!
-- Жаль. Я всем нашим сказала, что -- тунгус. Вот что! А докажите, что вы не тунгус, что -- русский! Прямо сейчас!
-- Что ж! Кха-кха! Исконннно-русссская чааастушка! Исполняется впервые! Нннепереводимо!.. "Моя милка-некрофилка так и лазит по гробам! По сиреневым..." Нет, дальше совсем непотребно...
-- Хватит, хватит! Верю! Ой, ну ваааще! Слушайте, а вы что, некрофил?
...Узнаете? Да, коллега, да. Разумеется, вас писали. Или для вас -- не разумеется? Сами-то вы как, Жилин, -- хотя бы предположили такую возможность? Нет. Не надо, не надо! Не предположили. И даже не проверились. Конечно, вы болтали сущий вздор именно и только потому, что страховались от возможного "уха"! Исключительно в целях конспирации! Вы у нас молодцом! Столь убедительно разыграть идиота способен только подлинный спец или... идиот, которому ничего не надо разыгрывать. Когда и если вы вернетесь, непременно в рапорте отметьте: болтал чепуху типа "гы!" в целях скорейшего врастания... Мария почует фальшь, ну да обратного не доказать, даже имея и расшифровку, и непосредственно аудио. Впрочем, неважно...
Римайер отмахнулся столь пренебрежительно, что Жилин на секунду забыл, где он и когда.
-- Римайер! -- сказал Жилин, угрожающе вздымаясь из глубочайшего кресла. -- Меня мог писать только ты, Римайер! А, Римайер?!
В этом "А?!" не было вопроса -- мол, ты или все-таки не ты? Ясно -- ты.
А было в этом "А?!" требование: теперь объяснись, сукин кот! объяснись поубедительней, иначе плевать на субординацию, на иные условия, на место пребывания.
Впрочем, как раз место пребывания и усмирило. То есть не в смысле -- Москва. И не в смысле -- явка. В менее глобальном смысле -- кресло. Глубочайшее -- что да, то да.
Римайер изначально утвердился на откровенно кухонном табурете, простеньком, но крепком. А более в комнате не было ничего. Кроме кресла. И -- все. Да! Еще тяжелые-сплошные шторы. Теперь все. И правильно! Потенциальному покупателю
