Шестого Вселенского Собора, перечислив правила, «принятые и утвержденный бывшими прежде… святыми и блаженными отцами», со всей строгостью заявили: «Никому да не будет позволено вышеозначенный правила изменяти, или отменяти, или, кроме предложенных правил, принимати другия» (правило 2). Для упрочения неприкосновенности правил отцы Собора указали и наказание их нарушителям: «Аще же кто обличен будет, яко некое правило из .вышереченных покусился изменити или превратити, таковый будет повинен против того правила понести епитимию, каковую оно определяет, и чрез оное врачуем будет от того, в чем преткнулся» (из того же правила; ср. и правило 1 Седьмого Вселенского Собора). Однако, говоря об обязательности канонов, необходимо иметь в виду следующее важное обстоятельство. Каноны являются не догматами, а своего рода применением догматических начал к изменяющимся местным условиям жизни. Сообразуясь с этим обстоятельством, каждая Поместная Церковь, не нарушая единого догматического учения, может издавать свои законы в определении своего устройства и управления. Примером этого служат существующие Уставы (Положения) Поместных Православных Церквей.
Епископы отдельной Поместной Церкви не могут вводить в жизнь такое новшество, которое нарушало бы то, что на протяжении веков сохранялось в Церкви. «Аще, — говорят отцы Седьмого Вселенского Собора, — обрящется некий епископ, освящающий храм без святых мощей, да будет извержен яко преступивший церковные предания» (правило 7; ср. Шестого Вселенского Собора 29, 32 и др. правила).
Каноны достаточно точно определяют, в чем состоит самостоятельность Поместных Церквей. Требуя полного единства в вопросах веры, они предоставляют, как можно было видеть выше, полную свободу в области административной (см. 6 правило Первого Вселенского Собора, 19 правило Антиохийского Собора и др.).
Свободней Поместные Церкви в сфере богослужения: в освящении для себя святого Мира, в канонизации своих святых, составлении и введении в употребление новых песнопений и пр. [18] Церковный историк Сократ свидетельствует, что даже в Церквах древнего времени было немало различных обрядов и обычаев, касающихся времени совершения Пасхи, совершения крещения, постов, браков и пр. «Трудно, — заключает он, — даже невозможно описать все церковные обычаи, соблюдаемые в разных городах и областях» [19].
Полной самостоятельностью обладают автокефальные Церкви и в области суда. Суд Поместной Церкви имеет законную силу и не может быть произвольно нарушен другой Церковью (см. 2 правило Второго Вселенского Собора, 32 и 37 правила святых Апостолов).
Автокефальные Православные Церкви имеют право не только созывать свои Соборы, но и приглашать на них епископов из других Поместных Церквей. На этих Соборах они могут рассматривать вопросы и местного характера, и всеправославного или, как сказано в 37 Апостольском правиле, рассуждать «о догматах благочестия» [20]. Мало того, каждая Автокефальная Православная Церковь может явиться инициатором созвания Вселенского Собора. Из истории Церкви известно, что Вселенские Соборы созывались отнюдь не по инициативе первого по чести Римского епископа, да и местом созыва Соборов Рим не был, как не был их председателем Римский папа.
Таким образом, Поместные Православные Церкви, оставаясь неразрывными частями Единой Вселенской Церкви, в одних сферах своей деятельности ограничены, а в других — самостоятельны, независимы. «Как в человеческом теле, — говорит канонист Румынской Православной Церкви митрополит Андрей Шагуна, — так и в церковном теле члены действуют то порознь, то вместе, т. е. каждый член действует, во–первых, один, для самого себя, потом все вместе друг с другом и друг для друга» [21].
Что собой представляет Поместная Церковь в сравнении со всей Церковью, характерно объясняет архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий. «Поместная Церковь, — говорит он, — не является только частью Кафолической Вселенской Церкви, но ее полным выявлением — всецелым, неуменьшенным выявлением в определенном месте. Она является Кафолической Церковью в известном месте, тождественной со Вселенской Кафолической Церковью, которая существует в ее поместных выявлениях, но в то же время (и здесь мы встречаемся с богословской антиномией) она не тождественна со Вселенской Церковью, отлична от нее. Тройческая аналогия может помочь нам несколько проникнуть в этот экклезиологический парадокс. И мы можем пользоваться такими аналогиями, поскольку жизнь Церкви является отражением Тройческой Божественной Жизни. Но мы должны это делать с осторожностью, помня то важное различие, что Божественная Жизнь Троична, в то время как Поместных Церквей не трое, но много… Много света на проблему отношений между Поместной Церковью и Церковью Вселенской и на их структуру может пролить рассмотрение хорошо известного
