Это опасный преступник, его ищут по всей стране. Берите его, а то улетит… Он — высокий, худой в светлом пиджаке и узких синих брюках. Я его знаю, видал…
Губанов говорил так горячо и так взволнованно, что лейтенант, не раздумывая, скомандовал:
— Старшина, со мной! А вы, — кивнул он Губанову, — подождите в диспетчерской…
Задержанный гражданин пытался сопротивляться, кричал, собирая публику, наотрез отказывался идти. Но работники милиции были решительны и настойчивы.
— Последний раз рекомендую идти добровольно, — тихо, но твердо сказал лейтенант.
И пассажир в светлом пиджаке, чувствуя по обе стороны от себя крепкие локти старшины и лейтенанта, зашагал к диспетчерской.
Там уже находился вызванный по телефону начальник гор одс кого отдел а' милиции.
— Ваши документы! — требовательно попросил майор.
Мужчина протянул паспорт.
— Толевский, — прочитал майор.
Губанов был поражен: неужели он ошибся, неужели это не Полев? Он видел его только один раз, если не считать фотографии, что показывал ему Ильичев.
— Странно, — сказал майор, переводя взгляд с (паспорта на его владельца. — Разыскивается Давид Полев, а вы — Давид Толевский…
Человек нервно пожал плечами:
— Не понимаю, чем я не понравился вашим сотрудникам?
— Имя, отчество, год и место рождения сходятся, — спокойно говорил майор. — А фамилия совсем другая.
Он достал из кармана маленький флакончик с прозрачной жидкостью. Аккуратно намочил ватку и несколько раз провел ею по паспорту. На глазах у Губанова произошло превращение буквы «Т» в «П». Так же легко стерлось окончание фамилии. Осталось четкое: «Полев».
— Вы? — показал майор паспорт человеку в светлом пиджаке. — Наспех тушью дописали…
— Я… — едва слышно ответил Полев.
Уведите! Машина с конвоем ждет.
Когда Полева увели, майор, улыбаясь, протянул руку Губанову.
— Спасибо вам, товарищ инженер! Действовали вы, как настоящий оперативный работник! Только, как это вы с ним встретились?
— В отпуске я. С Севера прилетел. Хотел было пароходом в Евпаторию, но в Одессе на аэродроме столкнулся с ним… Уйдет, думаю, а его ищут. Я какого-то носильщика за руку: «Выручай, брат, на Адлер надо хоть умри!» Хорошо, попался боевой. Идите, кричит, — к самолету билет принесу?
— И успел?
— Успел! А мне новая задача: лечу и ломаю голову, как Полева задержать? Слышал, как стюардесса ему объясняла, что в Адлере он сразу же сможет пересесть на самолет до Минеральных Вод. Разве успеешь тут милицию вызвать? Вот и решил я хулигана изобразить. Вы уж на меня за эту затею не очень…
Вечером Ильичев и Доронов впервые за трое суток ужинали, поражая официантку своим необыкновенным аппетитом.
Рядом с ними сидел сияющий Губанов и время от времени похлопывал капитана по плечу.
— Вы не сердитесь, ребята, что я доставил вам столько тревожных минут, — говорил с улыбкой Василий Михайлович. — Разве мог я знать, что вы уже ждете самолет с Полевым в Минводах. Первый раз в жизни выполнял оперативное задание. Приехал отдыхать, а тут такое дело…
— Испортил нам запланированный финал, — засмеялся Ильичев.
Они помолчали, глядя на расстилающийся вокруг красивый пейзаж и нарядных людей.
— Хорошо здесь, — задумчиво сказал Ильичев, — а дома — лучше!
— Задание выполнено, можно и домой, — поддержал Доронов.
— Дмитрия уже ждет там Сима, я знаю, — заулыбался Губанов. — Ругать будет! Опять, скажет, пропал надолго.
— Будет, — согласился Ильичев. — За дело!
— А твою, Гриша, жену я еще и не знаю. Кто она?
— Холостой я.
— Так чего же ты загрустил? Смотри-ка, сразу нос повесил! Исправим ошибку, женим! Верно, Дима?
Вместо эпилога
…Переполненный зал замер. Сотни людей ловили каждое слово председательствующего суда:
— Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…
Застыло тревожное напряжение на лицах стоящих рядом Анны и Степана Гудовых, съежился, вобрав голову в плечи, Лопаев, трусливо оглянулся по сторонам Полев…
— …принимая во внимание добровольную явку с повинной и ходатайство общественности прииска, считать меру наказания в отношении Гудовой Анны Севастьяновны и Гудова Степана Кузьмича условной…
— Нюра… Нюра… Ну, что ты?
Гудов неуклюже тормошил Анну за рукав простой серой кофточки, а женщина стояла, не шевелясь, глядя прямо перед — собой широко раскрытыми глазами и ничего не понимая.
— Свободны мы, Нюра. Простили нас!
Чтение приговора закончилось. Конвоиры повели заключенных. Худой и длинный Полев шел первым, ни на кого не глядя. Следом двигался Лопаев. Выглядел он совсем стариком. Переваливаясь, тяжело шагал похожий на гориллу Огаркин. Ковач и Серегин старались пройти зал быстро и незаметно, и только маленький уродливый Лукин что-то говорил конвоирам, требовал, грозил…
