сам не знал, отчего у него вырвалось такое.
— Мне сказал бог, — выпалил Поль.
— Хорошо бы, милый! — И она опять горько рассмеялась.
— Он сказал мне, мама!
— Отлично! — воскликнула мать (это было излюбленное папино словечко).
Поль видел, что мать ему не верит, во всяком случае, не принимает его слова всерьез. Это обидело его, и он решил убедить ее в своей правоте.
Мальчик пустился в поиски, наугад, по-детски пытаясь разгадать, что же такое «везенье». Погруженный в себя, никого не замечая, он слонялся по дому и тайно, втихомолку искал «везенье». Он жаждал его, жаждал, жаждал. Когда в детской девочки играли в куклы, Поль взбирался на коня-качалку и, рассекая воздух, бешено раскачивался, своим неистовством приводя в смущение младших сестренок. Конь несся во весь опор, темные вьющиеся волосы мальчика развевались, глаза невыразимо блестели. В такие минуты сестры не решались заговорить с ним.
А когда неистовая скачка кончалась, Поль слезал с коня и долго, неотрывно глядел ему в опущенную морду. Алые губы коня приоткрывались, взгляд огромных, широко открытых глаз стекленел.
— Ну же! — командовал он храпящему коню. — Неси меня вперед, к везенью! Вперед!
Он стегал коня по холке маленьким кнутом, который подарил ему дядя Оскар. Поль был уверен, конь домчит его к удаче, нужно только его заставить. Мальчик снова взбирался на коня, снова пускался в неистовый скач: он должен туда добраться. И знал, что доберется.
— Поль, ты сломаешь коня, — волновалась няня.
— Поль всегда так скачет! Пусть лучше оставит коня в покое! — сердилась старшая из сестер, Джоан.
Но мальчик упорно молчал и пристально смотрел на них. И няня сдалась. Что она могла с ним поделать? Он уже был не в ее власти.
Однажды во время такой бешеной скачки в комнату вошли мать и дядя Оскар. Поль даже не заметил их.
— Привет маленькому жокею! Пришел первым, а? — воскликнул дядя Оскар.
— По-моему, ты слишком взрослый для коня-качалки. Ты ведь уже не маленький мальчик, правда? — заметила мать.
Поль промолчал, только еще сильней заблестели его большие синие глаза. Когда он скакал во всю прыть, он ни с кем не разговаривал. Мать с тревогой следила за сыном.
И вдруг, резко оборвав галоп, он остановился и слез с коня.
— Вот я и добрался! — решительно объявил Поль; он стоял, широко расставив ноги, синие глаза его все еще блестели.
— Куда же ты добрался? — спросила мать.
— Туда, куда хотел. — Глаза мальчика вспыхнули.
— Молодец, сынок! — одобрил дядя Оскар. — Пока туда не доберешься, не останавливайся. Как зовут коня?
— Никак не зовут, — ответил мальчик.
— Ему и так неплохо? — спросил дядя Оскар.
— Ну, у него бывают разные клички. На прошлой неделе его звали Сансовино.
— Тот, что выиграл «Аскот»?* Откуда ты о нем знаешь?
— Он все время говорит о скачках с Бассетом, — вмешалась Джоан.
Дядюшка обрадовался: его маленький племянник разбирается в скачках! Молодой садовник Бассет, раненный на войне в левую ногу, бывший ординарец Оскара Кроссуэла, через которого он и получил свое теперешнее место, был завсегдатаем скачек. Он страстно увлекался ими и увлек мальчугана.
Оскар Кроссуэл узнал об этом от самого Бассета.
— Пришел ко мне как-то мастер Поль и давай расспрашивать, так что пришлось ему все рассказать, сэр. — Бассет произнес это до того серьезно, словно речь шла о вере в бога.
— А он когда-нибудь ставил на лошадь, которая ему приглянулась?
— Не хочу выдавать его, сэр, парнишка-то совсем маленький, такой хороший парнишка, сэр. Вы уж лучше спросите его самого. Ему это вроде в удовольствие, а так он подумает, я его предал, уж лучше спросите сами, сэр.
Бассет был серьезен, как проповедник. Оскар вернулся к племяннику и повез его покататься на машине.
— Поль, дружище, скажи мне, ты когда-нибудь ставил на лошадь?
Мальчик в упор взглянул на дядю.
— А что, мне нельзя? — уклонился от ответа Поль.
— Что ты, совсем наоборот! Я хотел с тобой посоветоваться, на кого мне ставить на «Линкольне».[1]
Машина уже выехала за ворота и направлялась к дядюшкиному дому в Гемпшире.
— Слово чести? — спросил мальчик.
— Слово чести, сынок! — ответил Оскар.
— Ну, раз так, ставьте на Даффодила.
— Даффодила? Сомневаюсь, сынок. А как насчет Мирзы?
— Я знаю только победителя, — сказал Поль. — Это Даффодил.
— Неужели Даффодил?
Мальчик промолчал. Даффодил никогда не числился в фаворитах.
— Дядя!
— Да, сынок?
— Вы больше никому об этом не скажете? Я обещал Бассету.
— Черт подери этого Бассета, дружище! Он-то тут при чем?
— Мы с ним партнеры. С самого начала. Он, дядя, одолжил мне Первые пять шиллингов, а я их проиграл. Я дал ему слово чести, что все это останется между нами; а выигрывать я начал только тогда, когда вы, дядя, дали мне те десять шиллингов, — так что вам везет. Вы ведь никому не скажете, правда?
Мальчик испытующе посмотрел на дядю своими большими
