молчаливым достоинством, присущим суровому, независимому, но одновременно доброму характеру поморов. И, если прислушаться, то в шуме ветра, запутавшегося в вершинах сосен, в скрипе двери покинутого поморского дома, в шуршании травы под ногами, в плеске накатывающихся на берег волн ещё можно различить величавую песню древнего Поморья. Только здесь, в этой тишине пробуждаются образы далекого детства, когда из глубины памяти вдруг возникают забытые лица, имена, голоса земляков, родственников, соседей, большинства из которых давно уже нет в живых. Но самое главное — здесь, на родине, вспоминаются почти забытые слова и выражения привычной с детства речи, с ее особенными мелодичными протяжными интонациями. В сознании, пробудившемся от повседневной суеты, вдруг начинает звучать говОря моих предков — язык, на котором сегодня почти никто уже не разговаривает. И сквозь шелест налетевшего ветра я будто снова слышу, как на берегу переговариваются меж
собой деревенски жОнки:
— ПорАто-льмнОго, дЕфка, гУбок-то наломАла?
— Дак, дорОдно — жарЁхи-то поИссь…
— Мы-то с ИрИньёй сЕйгод ишшА не хАживали в лЕсы-то…
— Вы кОйдысь похОдите? О КАмкурью, нет?
— ВТОвы-толЕсы обсЕцьны, онднО обсЕцьё. ТоттамдЕнь цЕлой упрЯк рЫндала.
— ТАма-ка гУбокбЫло спроЁм…
— СЕйгод-то немА — вОна какО сушь…
— ДЕфки, водА-то зарубИла, нет?
— Луду-то водОй снЕло, не выгОливат…
— РЫба-то о сАму берЕжину мырИт.
— ВодА-то в рекИ ЭстольтЁпла!
— ПогОдьё-тостоИт… ЛОсо…
Для приезжего человека-«чужАнина» языкэтот непонятен и странен. И дело не только в том, что «гУбки» — это по-поморски «грибы», которые здесь не «собирают», а «ломАют», что слово «порАто» — означает «очень», а слово «дорОдно» — переводится как «достаточно», вопросительное «кОйдыссь похОдите?» — значит «какой дорогой пойдете?»… Дело не только в непонятных и чудных поморских словах, которых в помОрьской говОре «спроЁм». И не только в необычных для русского языка интонациях, из-за которых почти любое предложение у поморов напоминает вопросительное. И не в том, что предложения в говОре составлены отнюдь не по правилам литературного русского языка… Дело в том, что говОря — это самостоятельный древний язык, сформировавшийся на территории исторического Поморья, и сохранивший свои отличительные особенности до наших дней.
Память детства
ГовОря — мой родной язык. На нем говорила моя бабушка Ульяна Максимовна Лемехова (в девичестве Шехурина) — коренная кулоянка. КулоЯна — жители древнего поморского села КУлой, которое стоит на реке с одноименным названием. По своей культуре и языку кулоЯна очень близки к пинежАнам, мезЕнам и лешукОнам это одно поморское племя, ведущее свое начало от легендарной «чуди заволоцькой». Память детства — самая прочная память. Я и сегодня, много лет спустя, слышу, как бабушка отчитывает меня, своего четырехлетнего внука, за порванную в драке с братом новую рубашку, и как я пытаюсь оправдаться за свой проступок:
— ВАнцинко. лЕшшой, поштОутярубАха-торОзна?! — возмущается бабушка.
— Дак, бАушко, не порАто рОзна, бывАт? — неуверенно возражаю я.
— КакОж не порАто! Элако обремкАлссе, ремкИ-то вЕснут, легАюцце!
— А мне дак дородно кажЕт…
— КакОждорОдно! ИстовЁнно полОхоло!
Впрочем, никакого наказанья для «обремкАвшегося полОхола» за этим не следует, и уже через какое-то время мы с братом мирно сидим за столом у закипевшего самовара, уплетая за обе щеки пироги «с ягодАма» и горячие бабушкины шаньги. «Иссь шАньги», отламывая кусочки и окуная их в глиняную овальную плошку «лАтку» с горячим топленым маслом (это называлось шАньгиволОшить), было увлекательным занятием, особенно зимними вечерами, сидя у теплой печки-«голАнки». Вечернее чаепитие и поедание шанегназывалось «пАужной»:
— РобЯты, шАнешки-то в мАслице волОшьте — дакскуснЕ Истито, — советует нам бабушка. А напоследок, убедившись, что мы уже наелись, она неизменно вопрошает:
— Нать, бывАт, ишшА калИтку-то на верьхосЫтку?
Но, разумеется, после такой «наЕды» «никакАверьхосЫтка» уже не вмещается в набитые до отвала желудки «робЯт». После сытной «пАужны» самое лучшее — это «повалИцце спать» на широкой кровати и, засыпая слушать, как «тОркат в окна» и шуршит за стеной снежная вьюга «хИвус»…
О словаре
«Зачем нам сегодня нужен «Краткий словарь поморского языка» — разве мало издано и издается диалектических словарей, написанных учеными? Есть ведь оригинальный «Поморский словарь»
К. П. Гемп, словарь «Живая речь Кольских поморов» И.С. Меркурьева, издается прекрасный многотомный «Архангельский областной словарь» О, Г. Гецовой — разве этого недостаточно?»
Такие вопросы мне задавали не раз, но я неизменно отвечал, что «Краткий словарь поморского языка» вовсе не повторяет другие словари, у него другое предназначение, иная концепция и философия. Его основное отличие в том, что это не академическое
