мере почти наверняка она должна была быть красавицей по меркам ее народа.
Русые волосы спадали до плеч, а на губах блуждала улыбка - впервые за много дней. В глазах была живость и в то же время совсем уже взрослая стойкость. Белая роба была на ней.
- С…сколько я спал?
- Неделю, почти неделю ты пробыл здесь. Практически только спал, очень мало ел. Ты, наверное, сейчас этого уже не помнишь - для тебя должно быть прошли всего лишь минуты.
- П…почему ты помогла мне?
- Ты ведь хотел помочь нам? Даже если тебе это и… не удалось - ты не был с этими варварами. Я обязана была помочь тебе, это был мой долг. Если бы только ты успел раньше… если бы успел… хотя что ты мог сделать против сотни воинов…
- Н..не один. Я сражался не один с ними … нас было … двенадцать. Все они … погибли.
При этих словах слезы выступили на его огрубелых щеках - а ведь он ни разу еще до этого не допускал себе столь жесточайше непростительной слабости.
Девушка как-то печально и в то же время с надеждой улыбнулась.
- Все таки есть на свете люди, не потерявшие свое сердце, все-таки есть. Жаль только, что ты не смог нам помочь. Но что бы двенадцать воинов могли сделать против доброй сотни…
- Ты говорила, твои братья погибли…
- Да, варвары убили их всех. Я была единственной сестрой в этом монастыре…и единственная осталась в живых. Только чтобы оплакивать их смерть.
И она, несмотря на всю свою внешнюю кажущуюся стойкость, заплакала.
- Как же ты тогда осталась в живых? Они не тронули тебя?
- Я… спряталась в монастыре. У нас … был секретный.. ход и.. туннель, ведущий из монастыря - продолжая всхлипывать, говорила она, - в нем я и переждала бурю, как велел мне мой отец…Вот только буря эта уничтожила все, мне дорогое…
Казалось, она сейчас совсем забудется в своем горе при этих воспоминаниях. Он вытянул свою руку и взял руку ее в свои ладони. Пусть знает, что она все же не одинока в этом мире…
Они молча сидели, крепко сжав руки друг друга. Так прошло минут десять. Наконец она сумела успокоиться.
“Отдыхай, воин”, - тихо прошептала она и вышла.
* * *
День, второй, третий… Неделя, другая, третья…
Он наконец полностью оправился от своих ран и они смогли беседовать каждый вечер.
Ей теперь очень не хватало этих простых человеческих бесед - и ему не хватало тоже.
В этом они были похожи друг на друга - оба они стали изгнанниками, оба лишились близких.
Постепенно она стала приходить к нему все чаще и чаще. Когда она, случалось, вспоминала о слишком памятных еще днях своего горя - он утешал ее. Иногда она просила рассказать его о своих сражениях - и настолько внимательно слушала его, как его не слушала никакая из женщин прежде.
Затем пришли их дни совместных прогулок по окрестностям обители. Это были замечательные дни - светлые и солнечные дни весны. Зимний снег растаял - и вместе с ним, кажется, канули и все тревоги.
Это было чудное время. Может, одно из лучших в его - и ее - жизни.
Они стояли, обнявшись, под кроной какого-то дерева, сквозь листву которого просвечивало солнце и играло лучами на их лицах. Он тогда говорил ей эти слова - слова своей любви.
Он поклялся, что они никогда не расстанутся и всегда, всегда, в жизни и смерти - будут вместе.
Вечно - будут вместе. Всегда.
Ее - единственную ее - он по-настоящему полюбил. Как не любил никого другого - он любил ее.
Он и сейчас любит ее. Он будет любить ее всегда - в жизни - и в смерти.
* * *
“Готовьтесь ! Всем разойтись ! Зажигай !”
Пламя метнулось вверх, отчаянно стремясь в одно мгновение пожрать неподатливый кусок дерева и прикрепленного к нему человека.
Вот языки его все ближе и ближе – уже пляшут перед глазами. Скоро этому придет конец. Скоро конец…
Земное счастье их было не долгим.
Через год новый набег его орды - и лишь двое защитников, готовых противостоять им - он и она.
Они были схвачены - и он был узнан. Сначала его посчитали мессией - воскресшим из мертвых - но потом кто-то заявил, что он просто не сумел хорошо всадить этому предателю свой топор в грудь.
Он не видел говорившего эти слова - вот только голос его показался ему очень знакомым…
Предателей не прощают. Судьба их - смерть. Через сожжение. Небывалая казнь для его народа - обычно их убивали в честном бою. Видимо, даже честного боя он по мнению своих братьев оказался не достоин - только лишь удара в спину.
Ее тоже должны были сжечь - как его пособницу - и это было страшнее всего. Но, как оказалось, не для нее - только не для нее.
“Я буду с тобой всегда - помнишь? В жизни и в смерти.”
“В жизни и в смерти - всегда”,- ответил он. И они обнялись - в последний раз в этой жизни.
Ее увели. А затем так же прикрутили железными канатами к такому же столбу. И зажгли пламя.
Пламя метнулось вверх слепящими и обжигающими волнами, пожирая свою законную добычу. Но боли уже не чувствовалось.
Два горящих столба. Два мужественных человека.
“Вместе -
