совсем недавно, всего каких-нибудь десять-пятнадцать лет тому назад мы всерьез и не задумывались над тем, каким должен быть русский национальный писатель. Все казалось нам явным и очевидным и прежде всего, может быть, потому, что даже само словосочетание "русский национальный писатель" встречалось крайне редко, оно заменялось совсем иным подбором слов, имеющим иную подоплеку, иной смысл и иное наполнение — "советский писатель".
И вот настало время, когда русский писатель должен осознать себя именно национальным писателем и в связи с этим совершенно по-другому посмотреть на свое творчество, на задачи и цели, которые перед ним ставит время. Прежде всего русский национальный писатель обязан понять, что он не вправе тратить свой талант на литературный ширпотреб, на обслуживание удручающе низких художественных вкусов новых хозяев жизни. В своих произведениях русский национальный писатель призван запечатлеть национальный характер, национальную жизнь своего народа во всех ее проявлениях, сохранить душу народа. Он, опять-таки, должен постоянно помнить, что русская национальная литература в лучших, классических своих образцах всегда была изящной, художественной словесностью. Противостоять обывательской, массовой культуре, опираясь на традиции великих своих предшественников Пушкина, Гоголя, Достоевского" Толстого, — вот задача и цель русского национального писателя.
ПЕРВЫЕ КУЗНЕЦОВСКИЕ ЧТЕНИЯ
Три года прошло с того дня, как в мрачную пору предзимья ушел из жизни выдающийся поэт России Юрий Кузнецов. Ни по одному из федеральных телеканалов не передали эту скорбную весть. Возмущенные поэты разных творческих союзов и непримиримых идейно-эстетических позиций единодушно подписали письмо в "Литературную газету", потому что ясно поняли: истинная поэзия в стране попсы и рифмованной вседозволенности — унижена! Дело даже не в заслуженной славе и почести, а в нравственных критериях, в духовной иерархии общества. Время все расставляет здесь по местам, отдает долги. И вот на Кубани прошли первые Кузнецовские чтения, в которых приняли участие два сотрудника "Русского Дома" — поэт Александр Бобров и прозаик Андрей Воронцов (на cнимке крайние справа и слева).
Александр БобровСОЛНЦЕ ПОЭТА
…И вместо точки
я поставлю солнце.
Юрий КУЗНЕЦОВ
Не подвластен ни тучам, ни штормам,
Ни делам человеческих рук
Над кубанским сентябрьским простором
Поднимается розовый круг.
В нем кипит и клокочет такое,
Что фонарь придорожный поник.
И из розового в золотое
Переходит сияющий нимб.
Столько сполохов невыразимых,
Столько мощи ярило прольёт!
Над распаханным полем озимых
Кузнецовское солнце встает.
Алексей ТатариновПОСЛЕДНИЕ АПОКРИФЫ
Последние поэмы Юрия Кузнецова вновь, после булгаковского "Мастера" и леоновской "Пирамиды", ставят вопрос об ответственности художника перед христианством, о возможности литературного обращения к священным сюжетам. "Путь Христа" рассказывает о жизни Иисуса от рождения до воскресения и соответствует многим событиям четырех канонических Евангелий. "Сошествие в ад" — не только видение загробного мира, но и апокалипсис Кузнецова, суд над культурой и мировой историей в традициях беспощадного повествования, восходящего к "Откровению Иоанна Богослова". Никаких выпадов против христианства в стиле модных ныне Дэна Брауна (роман "Код да Винчи") и Жозе Сарамаго (роман "Евангелие от Иисуса") в поэмах нет. Повествователь в "Пути Христа", герой, сошедший в ад в другой поэме, сам Кузнецов — христиане, которые веруют в Бога, зная, что никакая мифология, литература и авторский произвол не ограничат Его присутствия. Перетасовки образов, речей и понятий, столь частой в авторских апокрифах, здесь не происходит. Нравственные оценки, поставленные евангелистами, сохраняются. Никуда не исчезает и духовный образ мира: здесь есть Христос и вечная жизнь, происходит прощение и спасение достойных, есть ад для падших. Основные христианские идеи: грехопадение, искупление, Страшный суд — присутствуют. Лазарь воскресает, бесноватый исцеляется, искушения в пустыне преодолеваются.
Чужие — те, кому совершенно не интересно русское богоискательство, — последних поэм Кузнецова не заметили. Заметили свои. Внимательно прочитали и сразу стали больно бить — за кощунство и гордыню, за недопустимое смешение литературы с религией. "Можно уверенно сказать: автор поэмы не имел благословения от православного духовника", — сообщает В. Хатюшин в статье "Без Божества", не оставляющей поэту никаких шансов на оправдание. Ставя вопрос о "нравственной зрелости души, о ее моральной готовности к подобной духовной работе", критик считает, что не имел Кузнецов права прикасаться к
