Девочка влезла с ногами на кресло и дотянулась до банки. Когда ее ручонке удалось схватить конфету, банка не удержалась на краю и свалилась на пол, конфеты рассыпались по ковролину.
— Упс, — сказала девочка, выжидающе глядя на взрослого.
Док прикрыл глаза рукой, потом выдал ребенку дежурную улыбку, и, подойдя к столу, нажал на кнопку и вызвал секретаршу. В дверях одновременно появилась секретарша и мать девочки.
— Все в порядке? — Обеспокоено спросила мать, затем, заметив рассыпанные по полу конфеты, стала извиняться, укоризненно глядя на малышку.
— Не нада убилать, — сказала девочка, — они убелут.
— Кто? — На этот раз спрашивала мама.
— Они, — произнес доктор, протягивая ей рисунок.
— А, Нагара и Михаэль, — вздохнула женщина.
— Вы их знаете? — Оживился доктор.
— Нет, то есть да, — женщина снова смутилась. — Это и есть ее воображаемые друзья.
— Они настоястие, — выговорила девочка, и глаза ее блестели от огорчения.
— Да-да, малышка, конечно настоящие, — женщина посмотрела на врача. — Всегда их защищает.
— Я думаю, вам стоит походить к нам. — Серьезно заметил доктор, и женщина поникла.
— Почему с тобой столько проблем? — Словно сама себе произнесла женщина, сидя на скамейке в осеннем парке и наблюдая за тем, как ее девочка собирала желтые листья в охапки, а потом подбрасывала их вверх.
— У вас прекрасный ребенок, — произнес приятный мужской голос. Она и не заметила, как он подошел — высокий, хорошо сложенный, с коротко стриженными волосами и какими-то невероятно светло-серыми глазами.
— Простите?
— Я говорю, что у вас прекрасный ребенок, и не стоит переживать на ее счет. — Сказал он, присаживаясь рядом.
— С чего вы взяли, что я переживаю?
— Вы разве не от доктора Робинсона только что вышли? — Спросил он, указывая на табличку рядом с дверью в здании неподалеку.
— Вы его пациент? — Спросила женщина.
— Нет, — засмеялся он, и на душе у женщины сразу стало как-то легко.
— Простите, но как вы догадались? — Уже более дружелюбно спросила она.
— Это было не сложно. — Ответил он. И в этот момент девочка повернулась и заметила незнакомца.
— Микаль, — с радостным криком она побежала к нему и запрыгнула прямо на колени.
— Малышка, что ты творишь, — всплеснула руками мать, не зная, как реагировать на такую непосредственность.
— Ничего, все хорошо, — мягко ответил незнакомец, и мать ощутила в нем искреннюю любовь к девочке, и наверное, поэтому не стала возражать. С ней вообще происходило что-то невообразимое, поскольку она никогда бы не позволила ситуации развиваться подобным образом, да еще и с абсолютно незнакомым человеком, но как только она пыталась задуматься об этом, мысли ее рассыпались в разные стороны, как испуганные птицы.
— Простите, мы знакомы? — Наконец, сумела произнести женщина.
К ней повернулись оба: девочка и незнакомец, и выражения на их лицах были одинаковыми, словно не понимала происходящего только она, а у них давно все было в порядке.
— Мама, это Микаль. — Сказала девочка.
— Михаэль, — он протянул ей красивую руку с длинными пальцами.
Женщина пожала ее, и ей показалось, что вокруг снова настало лето, и воздух наполнился теплом и запахом сотен трав и цветов. Она с трудом перевела дыхание, когда он убрал руку.
— Михаэль? — Ее глаза смотрели потрясенно.
— Я же говорю, с ней все в порядке, — мягко улыбнулся он, и она верила, не могла не верить.
— А тот, второй, он тоже существует? — Спросила она, решив относиться ко всему происходящему, как ко сну, в котором невероятное было возможным, чтобы окончательно не потерять рассудок.
— Нагара? Конечно. — Кивнул незнакомец.
— А где он?
— Появится с приходом темноты.
Женщина кивнула, словно это ей что-то сказало.
— С ней все будет хорошо. Вам не нужен доктор, правда. — Сказал он, улыбаясь девочке, и девочка прижалась к его пальто, укладывая голову ему на плечо, и это доставляло ему огромное удовольствие, мать не понимала, почему, но знала, что это так. Они вели себя так, словно были давным-давно знакомы, а во взгляде ее дочери, когда она повернула к ней голову, вдруг скользнуло что-то настолько взрослое, настолько понимающее, что ей снова стало немного страшно.
— Малышка, нам уже пора, — потянулась она к девочке, занервничав.
— Исе цют-цют, — сказала та, и ручонками крепче схватилась за ткань его пальто.
— Иди, Сэм, иди, — тихо шепнул он девочке так, чтобы мать не расслышала. — Я еще вернусь, не бойся.
Девочка легко спрыгнула с его коленей и пошла за матерью, держась за руку, но то и дело оглядываясь назад на скамейку. В сиянии закатных лучей солнца там сидел Михаэль, самый светлый из всех ангелов, и глаза его излучали тепло и любовь.
