Покаяние души [Линн Грэхем] (fb2) читать онлайн

Инга БЕРРИСТЕР ПОКАЯНИЕ ДУШИ

* * *

Гостиная была усыпана еловыми лапками, и клубок алой ленты, трудолюбиво размотанный кошкой, ярким пятном горел на темном фоне ковра. Весело плясали язычки пламени в камине, где сгорали яблоневые ветки, и отблески огня оживляли угрюмость зимних сумерек.

Однако сегодня, вернувшись домой. Мод воспринимала все это без обычного воодушевления. Только что она говорила с матерью, и то, что она услышала, мало ее ободрило. Трудно было поверить, что минуло всего-то неполных два дня с тех пор, как отца увезли в больницу.

До того времени ни Мод, ни ее мать не подозревали, что с отцом что-то неладно. Гордон Берне, рослый загорелый мужчина пятидесяти с небольшим лет, всегда отличался неуемной энергией и жизнелюбием.

Даже теперь, когда копна его темных волос стала совсем седой, Мод нелегко было смириться с тем, что отец стареет. Она нахмурилась, напряженно покусывая нижнюю губу. У них всегда была такая дружная семья…

Многие сверстники Мод удивлялись тому, что она не только довольствуется работой в семейном бизнесе, но и до сих пор по собственной воле живет с родителями. В душе Мод признавала, что для двадцатитрехлетней девушки такой выбор и впрямь необычен, однако она никогда не испытывала стремления к так называемой самостоятельной жизни.

Заверещал звонок, и Мод с бьющимся сердцем бросилась к телефону. Должно быть, это опять звонит из больницы мать. Они условились звонить только тогда, когда будут хоть какие-то новости. До сих пор состояние отца оставалось стабильным, хотя врачи заводили речь о необходимости шунтирования — чтобы избежать новых сердечных приступов.

Лишь минувшим вечером лечащий врач сообщил Мод и ее матери, насколько серьезно положение больного. Подобную операцию надо бы проводить в частной клинике, и Мод, думая об этом, вновь рассеянно прикусила нижнюю губу. Высокая, стройная, она пошла в отца, а не в миниатюрную белокурую мать, — те же глаза, та же грива темно-рыжих волос; вот только темперамент свой она не унаследовала ни от одного из родителей. Отец частенько, посмеиваясь, говорил, что в Мод воплотился дальний предок из клана Макдоналдов с их неукротимой гордыней и бешеным нравом. И это была сущая правда. Еще в детские годы и позже, в ранней юности, бурные и сильные проявления чувств не раз портили Мод жизнь, однако с годами она научилась если не сдерживать, то хотя бы понимать собственные порывы.

С пересохшим ртом она схватила телефонную трубку, но это оказалась всего лишь миссис Энсти, бессменный столп местного общества и некоронованная глава женской его части.

— Мод, дорогая моя, извини, что беспокою тебя в такое время, но как подвигается работа над украшениями?

Много лет назад отец Мод возглавлял отдел крупного лондонского универсального магазина, и именно тогда ему пришло в голову завести собственное дело — оформлять витрины и помещения для небольших магазинов. Обычно подобные услуги были доступны лишь крупным и прибыльным магазинам, у которых хватало средств нанять дизайнеров.

В те годы даже Гордон Берне был ошеломлен тем, какой успех имело его скромное предприятие. Через два года после открытия фирмы к нему присоединилась жена, и, когда Мод закончила художественную школу, она тоже стала полноправным участником семейного бизнеса.

Мод любила свою работу. Она получала ни с чем не сравнимое удовольствие, когда на более чем скромные средства заказчика удавалось совершить невозможное.

Отцу не раз предлагали продать фирму, но он всякий раз отвечал, что семейное дело устраивает его таким, как есть, — скромным и в меру прибыльным.

Если у отца и были недостатки, так это его мягкосердечие и непомерная щедрость; и сейчас Мод с горечью подумала, что наилучший пример такой щедрости — заказ на украшения к рождественской вечеринке для дома престарелых.

Когда Морин Энсти обратилась к нему с предложением оформить для вечеринки приходской клуб, Гордон Берне тотчас взялся за дело с присущими ему энергией и энтузиазмом. Мод по прошлому опыту знала, что когда дело дойдет до накладных, сумма, указанная в них, покроет лишь ничтожную долю настоящих расходов.

Семья всегда жила безбедно, но Мод-то отлично было известно, что у родителей нет никаких сбережений на черный день и сейчас им нечем оплатить ту дорогостоящую операцию, в которой, судя по всему, так отчаянно нуждался ее отец.

Мод и нашла его в кабинете, безвольно навалившимся на стол, и ужас этой сцены жил в ней до сих пор, отражаясь болью в темных глазах и в трагическом изгибе полных губ.

Заверив Морин Энсти, что украшения будут готовы в срок, она вернулась в гостиную. Впервые в жизни вид этой комнаты не принес ей обычного душевного успокоения. В этом доме, который родители купили, переехав в Дэрминстер, гостиная всегда была излюбленным местом Мод. Во всех комнатах первого этажа были камины, но гостиная, обставленная уютной старинной мебелью, служившая местом сбора для всей семьи, излучала какое-то особое, надежное тепло.

Жалобное мяуканье кошки напомнило Мод, что пора пить чай. Надо бы вывести Мэг на прогулку, пока совсем не стемнело.

Когда Мод вошла в кухню, старая колли приветственно застучала хвостом по полу. Мэг подарили ей на тринадцатилетие. Озноб пробрал девушку, когда в ее памяти, непрошеные, всплыли мучительно-яркие воспоминания. Счастливое предвкушение на лицах отца и матери, возбужденное тявканье щенка… Этот день был бы лучшим в ее жизни, если бы не еще одно лицо, которое так беспощадно врезалось в память, не воспоминание, которое мучило ее и сейчас.

Когда она взяла щенка на руки, мать ласково сказала:

— Разумеется, Мод, Мэг принадлежит не только тебе, но и Кайлу.

И тотчас же она бросила щенка в корзину. Даже теперь, спустя столько лет. Мод отчетливо слышала недетскую злобу в своем детском голосе:

— Тогда она мне не нужна! Можешь отдать ее Кайлу, а я не хочу ее с ним делить!

Даже теперь это воспоминание вызывало в Мод бурю неистовых чувств, отчасти настолько сложных и малопонятных ей самой, что она внутренне корчилась под их натиском.

Конечно же, она ревновала. Ревновала горько, неукротимо, и призрак этой ревности, призрак того, к чему она привела, преследовал Мод до сих пор.

Когда Мод объяснила одной из своих близких подруг по художественной школе, почему она считает своим долгом вернуться домой и работать вместе с родителями, та упрекнула ее в непомерном чувстве вины и отчасти была права. В глубине души Мод сознавала, что никаким своим поступком никогда не сможет загладить того, что совершила однажды. Прошлого не возвратить и не переделать, и, хотя тогда она была еще незрелой девчонкой, эхо ее давней вины до сих пор отдавалось в нынешней их жизни.

Мод было семь, когда ее родители впервые заговорили о том, чтобы усыновить мальчика-подростка. С первой минуты она от всей души возненавидела эту идею, возмущенная тем, что родители хотят ввести чужака в их тесный семейный круг. Возможно, со временем девочка и свыклась бы с этой мыслью, если б не услышала, как кто-то из взрослых сказал, что ее мать, должно быть, так и не оправилась от потери ребенка, который появился на свет и умер до того, как родилась Мод.

До той минуты она и не подозревала, что у нее мог быть старший брат; и теперь эта новость посеяла в душе девочки первые семена сомнения в том, что родители так уж сильно любят ее.

Они толковали о своем безбедном существовании и о том, что неплохо бы разделить свою удачу с тем, кому в жизни повезло гораздо меньше, а Мод все больше и больше злилась на безымянного пока пришельца, который для ее родителей значил теперь больше, чем она сама. Ее злость и страх возросли настолько, что еще до того, как сотрудница социальной службы привела Кайла познакомиться с ними, девочка уже возненавидела его.

Она упорно отказывалась посещать вместе с родителями детский дом, злясь на то, что они так неуклонно исполняют свой замысел, хотя она и словами, и всем своим видом постоянно выражает свое неодобрение.

Теперь-то Мод понимала, что ее противодействие лишь укрепляло решимость отца и что ее выходки и ревнивые вспышки тревожили его лишь потому, что он тревожился за нее саму. Тогда же в том, что ее родители неуклонно стояли на своем, девочка видела лишь полное небрежение к ее чувствам, и оттого все сильнее становился страх, что ее больше не любят и что чужой мальчишка вытеснит ее из жизни папы и мамы.

Они, конечно, понятия не имели об этих страхах и упорную злобу Мод считали лишь детской ограниченностью, недостатком воспитания. И отец, и мать сами росли единственными детьми в семье, а потому хорошо знали, какие ловушки и подводные камни подстерегают Мод на этом пути.

Семена ненависти и злобы были посеяны, и к тому времени, когда Кайл наконец появился в доме. Мод окончательно возненавидела его.

И возненавидела, да еще как! Это оказалось легко. Во-первых, Кайл был на целых шесть лет старше — ему было тринадцать, ей только семь; во-вторых, он оказался куда умнее и свободно говорил с ее родителями на такие темы, которые Мод были просто недоступны.

Сейчас-то, конечно, она понимала, что Кайл испытывал тот же панический страх, что и она сама, и то, что он словно не замечал семилетнюю девчонку, было проявлением таких же чувств, а не желанием отнять у нее любовь родителей.

Сейчас-то Мод понимала, что любовь не отнимешь и не разделишь на дольки, словно яблоко; любовь не становится меньше оттого, что ее делят с кем-то еще. Да, теперь она поняла все. Жаль только, что слишком поздно.

Хмурясь, Мод потянулась за шерстяной курткой с капюшоном. На улице холодно. Скоро пойдет снег — в воздухе уже пахнет метелью.

Она распахнула дверь под возбужденное лаянье Мэг. У задней стены сада была лесенка, выводившая к тропинке, которая тянулась через поля. День выдался ясным, безоблачным, и, ,когда Мод поднялась по лесенке, перед ней под зимним небом простирались поля того густого, темно-синего цвета, какой можно увидеть лишь в особенно морозные и ясные зимние вечера. Полная луна заливала все окрест слепящим светом, и в морозном воздухе дыхание срывалось с губ Мод клубочками белого пара. Лай Мэг, и без того пронзительный, далеко разносился в морозной ясной тиши, и вдалеке отозвалась ему ответным лаем какая-то деревенская собака.

Из рощицы послышался душераздирающий вопль лисы, и Мэг тотчас навострила уши. Извечный инстинкт, подумала Мод и покачала головой, глядя на колли, которая так и застыла, припав к морозной хрусткой земле.

Вечер был в самый раз для хорошей прогулки, и в иное время Мод наслаждалась бы им от души. Она знала, что родителей порой беспокоит ее постоянное одиночество; мама то и дело пыталась завлечь ее на разные деревенские сборища, но Мод покуда не испытывала ни малейшего желания обзавестись семьей и остепениться, а случайные связи были совершенно не в ее характере.

На самом-то деле она попросту страшилась тех отношений, которые неизбежно возникают между мужчиной и женщиной. Мод слишком хорошо знала свою способность к бурным и глубоким чувствам, и это пугало ее, как ребенка, пострадавшего от ожога, пугает даже самая мысль о настоящем пожаре: она пряталась от возможной боли, помня о боли уже пережитой. Отношения между родителями, постоянство и прочность их любви испортили Мод. Она не в силах была принять легковесное отношение своих сверстников к супружеству и сомневалась, что отыщется мужчина, который захотел бы и смог бы связать с ней всю свою жизнь без остатка, а иного Мод и не приняла бы, если бы когда-нибудь позволила себе полюбить.

Вот почему она предпочитала не влюбляться вовсе. Времена легкомысленного отношения к сексу канули в Лету, и на смену им пришло новое сознание, новая осторожность в отношениях полов. Теперь уже никто не счел бы чудачкой девушку, которая не прыгает в постель к мужчине после первого же свидания. Такие взгляды вполне устраивали Мод.

Время от времени она встречалась с мужчинами — бывшими одноклассниками, которые уже успели повзрослеть, со случайными деловыми знакомыми, но до сих пор ни одна такая встреча не имела серьезного продолжения.

Иней захрустел под ногами, когда Мод свернула на знакомую тропинку. Мэг рванула вперед, горя желанием исследовать давно опустевшую кроличью норку. Этот маршрут хорошо знаком им обоим, и все же колли всякий раз находит для себя что-то новенькое, мимоходом подумала Мод и на миг позабыла о своих невеселых мыслях, взглядом художника окинув и восторженно оценив серебристо-черную паутину нагих ветвей, щедро озаренных луной.

Синоптики предсказывали снег к Рождеству, и Морин Энсти по этому поводу мрачно заметила, что деревенские ребятишки уж верно будут в восторге. Куда меньше радовались те местные жители, которые ежедневно ездили на работу в Бат и Бристоль. Здешняя округа славилась обильными снегопадами, а открытие шоссе М-4 неожиданно для всех сделало эти места доступными для лондонских бизнесменов, которые мечтали поселить свои семьи за городом. В летние месяцы местное население изрядно увеличилось за счет вновь прибывших, но Мод сомневалась, что большинство лондонцев ясно представляет, с чем им придется столкнуться зимой.

У них-то угольный сарай уже забит доверху, сушатся яблоневые ветви, которые всего лишь две недели назад нарубил отец, запасен и газ на случай привычных перебоев с электричеством. Мод вспомнила, как ошеломили Кайла обильные здешние снегопады. Он приехал из Лондона, где снег почти мгновенно исчезает с дымных многолюдных улиц. На мгновение — только лишь на мгновение — Мод даже ощутила, что одержала над ним верх… но Кайл, как всегда, быстро взял реванш. Девушка зябко поежилась и окликнула Мэг.

Она хорошо знала, почему Кайл Беннетт так занимает ее мысли — знала с той минуты, когда врач сообщил, что отцу нужна операция, когда увидела в глазах мамы страх и бессилие.

В последнее время дела фирмы шли не блестяще. Один за другим закрывались небольшие магазины, разорялись мелкие предприятия. Тем больнее было видеть, что весь Бристоль обклеен фирменными вывесками «Беннетт интерпрайзис». Кто бы мог подумать, что заморыш, которого приютили ее родители, вырастет таким удачливым бизнесменом?

Он заработал уже несколько миллионов и, если верить желтой прессе, вел жизнь, соответствующую своему состоянию. Мод верила — она слишком хорошо знала Кайла.

Он всегда предпочитал брать от жизни все самое лучшее, с горечью вспоминала она. Чего стоила только череда капризных будущих топ-моделей, которых приводил домой Кайл, чтобы покрасоваться перед ее родителями! Рядом с этими лощеными изысканными девицами Мод чувствовала себя неуклюжей уродиной, и в глазах Кайла явственно читалось, что он наслаждается ее замешательством.

Так было всегда. С самой первой минуты они стали заклятыми врагами. Тогда Мод и представить не могла, что это она в итоге вытеснит Кайла из родительского дома. Девушка вновь поежилась, и отнюдь не от холода, — просто вспомнила цену, которую пришлось заплатить за ее победу. И ведь заплатила отнюдь не она. Мод с трудом сглотнула застрявший в горле болезненный комок. Отец и мать никогда не заговаривали при ней о Кайле, никогда не вспоминали о том ужасном вечере — вечере ее семнадцатилетия. Они не ругали, не упрекали Мод, но она-то знала, каково у них на душе. Согревая ее своей родительской любовью, они тем сильнее подчеркивали ее детский эгоизм, и понимание этого лишь усилилось после разговора с психологом в больнице. Мод содрогнулась, не желая вспоминать те мрачные дни, ту глупую детскую выходку, которую она совершила из ревности и злобы, ничуть не задумываясь о последствиях.

Даже сейчас ей становилось страшно при одной мысли, как легко все это могло бы завершиться трагедией. Преступная глупость, эгоистическое стремление уничтожить Кайла раз и . навсегда, испортить его триумфальное возвращение из Оксфорда и поставить родителей перед выбором: или он, или я…

Что ж, это ей удалось… но какой ценой? Никогда не забудет Мод упрек и ужас в глазах отца, когда она очнулась в больничной палате.

Унизительная процедура очистки желудка так измучила ее, что на время она потеряла способность ясно мыслить.

И первые, хриплые слова, сорвавшиеся с ее губ, были:

— Где Кайл?

Тогда у родителей хватило любви и сострадания не говорить ей, что он ушел.

Как все это было глупо, по-детски глупо — злиться, что Кайл ухитрился вернуться из Оксфорда в самый день ее рождения и тем затмить ее праздник, отнять у нее славу героини дня! Мод отказалась идти на вечеринку, которую в честь ее дня рождения устроили родители в местном отеле. Она сидела в своей спальне и дулась, уверенная, что отец вот-вот поднимется за ней и уговорит спуститься к остальным.

Но вместо этого за ней пришел Кайл. Кайл, который стал намного взрослее с тех пор, как Мод видела его в последний раз — почти год назад. В последний свой год в Оксфорде он все каникулы работал и не бывал в доме. Мод даже удалось убедить себя, что он навсегда исчез из их жизни, хотя он писал и звонил каждую неделю. Кайл говорил с ней резко и оскорбительно, беспощадно называя ее избалованным дитятком, которое стремится заставить всех плясать под свою дудку. За это Мод возненавидела его еще сильнее, потому что в его холодной, намеренно оскорбительной речи было зерно правды, а это оказалось уж вовсе невыносимо.

Она взорвалась, едва не ударившись в слезы при мысли, что родители предали ее и позволили Кайлу безнаказанно изводить свою дочь, вместо того чтобы послать его укладывать вещи и весь вечер утешать ее.

— Если ты хоть капельку любишь своих родителей, ты немедленно оденешься и спустишься вниз, — сказал Кайл, поднимаясь. — Пора тебе повзрослеть. Мод, и больше не пускать в ход эмоциональный шантаж, чтобы добиться своего. Согласен, мы с тобой всегда будем врагами, но ради твоих родителей мы могли хотя бы притвориться, что заключили мир.

Как же Мод ненавидела его за этот спокойный рассудительный тон, за то, что он, оказывается, заботится об отце и маме больше, чем она сама; и в эту минуту все призрачные и настоящие страхи, которые Мод лелеяла в себе с тех пор, как Кайл стал членом семьи, вспыхнули в ней с новой силой.

Она отказалась спуститься, и в конце концов Кайл и родители уехали без нее.

Почти обезумев от ревности, взбешенная тем, что все это случилось именно в день ее рождения, Мод бросилась к аптечке и вытащила полную склянку аспирина.

Она вовсе не хотела умереть по-настоящему — просто наказать тех, кто должен был любить ее больше, чем Кайла… намного больше.

Если бы Кайл не уговорил родителей отправиться домой в самый разгар вечеринки. Мод сейчас не было бы в живых.

Она была без сознания, когда они обнаружили ее истерическую записку. Мод срочно увезли в больницу, и там ею занялись недружелюбные и весьма сердитые медики, которые справедливо считали, что их время чересчур ценно, чтобы тратить его на сопливую глупышку, когда так много других людей куда больше нуждаются в их помощи.

В записке Мод было немало горьких и резких слов: родителей она обвиняла в том, что они хотели мальчика, а не девочку; Кайла — в том, что он отнял у нее их любовь, а под конец заявила, что раз уж ее все равно никто не любит, ей и жить незачем.

После больницы, беседуя с психологом, Мод поняла, что ненавидела не столько самого Кайла, сколько угрозу, которую он, по ее мнению,. воплощал в себе; и не поступки Кайла, а ее собственный нрав являлся настоящей причиной всех ее страданий.

Вначале эти утверждения бесили ее, и лишь позже, осознав их правоту, Мод испытала безмерное чувство вины. Но было уже поздно: Кайл исчез, оставив лишь записку, в которой говорилось, что, хотя он любит и всегда будет любить отца и маму, при нынешних обстоятельствах лучше им больше не видеться.

Родители никогда ни словом не упрекнули ее за его отъезд, но Мод-то знала, как сильно им не хватает Кайла. Мама всегда могла бы рассчитывать на его поддержку, отец мог бы обратиться к нему за финансовым советом. Если б только…

Но жизнь не волшебная сказка. Нельзя просто закрыть глаза и вслух произнести заветное желание.

Впрочем, был и другой путь. При одной мысли о нем у Мод пересохло во рту. Она обдумывала эту возможность с тех пор, как заболел отец. Изо всех сил Мод пыталась выбросить эту идею из головы, найти другой способ решения своих проблем, но в глубине души ясно понимала, что иного выхода у нее нет.

Пусть это будет расплатой за старый грех, испытанием, через которое она должна пройти, чтобы стать по-настоящему взрослой.

Она, Мод, должна пойти к Кайлу и — ради отца и мамы — попросить о помощи. Переломить себя, унизиться перед ним… но добиться его помощи.

Прогулка оказалась дольше, чем рассчитывала Мод, и, когда она вернулась, вовсю трезвонил телефон. Она схватила трубку и оцепенела от тревоги, услышав взволнованный голос матери.

— Все в порядке, дорогая! Никаких ухудшений. Твои отец держится, но мистер Фрейзер заверил меня, что без операции никак не обойтись. Есть один хирург, первоклассный специалист по шунтированию, но на него большой спрос. Он сейчас, судя по всему, в Нью-Йорке, но вернется к концу недели. Я сказала мистеру Фрейзеру, что мы, скорее всего, не сможем оплатить частную операцию, но он попросил меня все равно переговорить с мистером Эдмонсоном. Если б только твой отец вовремя продлил медицинскую страховку…

Мод до боли стиснула пальцами трубку, думая о том же. Но в этом году у них было очень трудно с деньгами. Знает ли мать, что отец оформил закладную на дом, чтобы вложить деньги в дело? Банк уже требует выплаты процентов, и, если там узнают, что отец болен…

Мод внутренне содрогнулась. Новые тревоги и хлопоты — именно то, что сейчас меньше всего нужно родителям. Она и так не в силах забыть, что, когда обнаружила отца в кабинете, он лежал, потеряв сознание, поперек стола, на котором валялся угнетающе длинный список неотложных долгов…

— Я буду ночевать здесь. Больница предоставила мне комнату на неопределенный срок. Как ты… как ты там справляешься?

Господи, подумала Мод, до чего же это похоже на маму — в такую минуту беспокоиться о дочери. И как только она могла когда-то внушить себе, что родителям она безразлична? Конечно, точно так же они любили бы и другого ребенка, особенно мальчика. Они любили Кайла, но от этого совсем не меньше стали любить свою дочку, хотя она сама чересчур была одержима злобной ревностью, чтобы это понять.

— У меня все в порядке. Работаю над украшениями для приходского клуба. Завтра мне придется заехать к поставщикам, — неожиданно для себя добавила Мод. — Закончились кое-какие материалы. Меня не будет дома почти весь день, так что не волнуйся, если не сумеешь дозвониться.

— Смотри, осторожней веди машину, — озабоченно предупредила мать, принимая ее ложь за чистую монету. — Сегодня ночью обещают сильный мороз, а утром — снегопад.

Вешая трубку. Мод чувствовала себя виноватой. Она ненавидела ложь, но что поделать — ей понадобится время на то, что она задумала. И не столько для того, чтобы исполнить свой замысел, сколько для того, чтобы собраться с духом.

В эту ночь Мод спала плохо. Проснувшись до рассвета, она долго лежала в постели и смотрела, как ночь постепенно уступает место заре. Небо наливалось недобрым розоватым оттенком, предвещавшим скорый снегопад. Мод замучили кошмары, порожденные старыми воспоминаниями и страхами: ей снилось, как впервые появился в их доме Кайл и как потрясла ее эта встреча. Он был такой большой, куда больше, чем ожидала Мод, и от него веяло неприкрытой враждебностью. Лишь теперь, после консультаций психолога. Мод понимала, что эта враждебность была для Кайла единственным средством защиты в непривычной обстановке. Он вырос в одном из самых неблагополучных районов Лондона. Отец бросил его мать, и мальчик оказался на попечении престарелых деда и бабки. Оглядываясь назад. Мод сознавала, что Кайл, наверное, в жизни не услышал ни от кого доброго слова, пока не повстречался с ее родителями. Дед и бабка растили еще нескольких внуков, но у тех-то родители были живы, а когда мать Кайла умерла от неудачного нелегального аборта, старики со вздохом облегчения переложили заботу о пятилетнем ребенке на плечи государства. С того времени Кайл перебывал в нескольких детских домах и заработал репутацию неисправимого хулигана с отставанием в умственном развитии.

Мод до сих пор не знала, что заставило родителей выбрать для усыновления именно этого мальчишку. Но заговорить об этом сейчас она не могла, ибо боялась нарушить негласную договоренность. Родители все еще тосковали о Кайле — отец, едва придя в себя в больнице, первым делом спросил о нем, — но, любя свою дочь и боясь задеть ее чувства, они делали вид, что Кайла не существует. Мучительно было сознавать, что она, именно она своей глупой ревностью и детскими страхами причинила так много боли отцу и матери… но теперь уже поздно. Прошлого не вернешь и не изменишь.

Зато можно изменить будущее, напомнила себе Мод и зябко поежилась, не в силах отмахнуться от непрошеных мыслей.

Как с первой минуты Кайл безошибочно распознал ненависть Мод, точно так же безошибочно он понял, что ее родители любят его от всего сердца. Вскоре стало ясно, что Кайл вовсе не умственно отсталый, — напротив, у него ясный и развитой ум. Отец Мод, придя в восторг от его смышлености, нанял мальчику репетиторов; и, когда Кайл, выиграв конкурс, получил в местной школе стипендию, родители гордились им, как родным сыном.

Последнее воспоминание Мод о Кайле относилось к той самой злополучной ночи, когда ей исполнилось семнадцать За время учебы Кайл возмужал, раздался в плечах соответственно своим шести с лишним футам роста. Лицо его еще хранило загар после работы на каникулах за границей, черные волосы курчавились на затылке. В девичью комнатку Мод он принес запах мужчины, вызвавший у нее бессознательную неприязнь. Мод и теперь живо помнила, как ее тело, вопреки всепоглощающей ненависти, затрепетало, ощутив присутствие мужчины.

Что толку вспоминать прошлое? Она ничего не может изменить, и все прогулки по дорогам былого неизбежно приводят в тупик. И все же Мод обязана кое-что сделать. Она в вечном долгу перед родителями, и теперь настала пора вернуть этот долг любви и жертвенности. Теперь она уже достаточно взрослая, чтобы с этим справиться.

Взгляд Мод упал на листок бумаги, лежавший на столике рядом с кроватью. Вчера она отыскала адрес центрального офиса фирмы «Беннетт интерпрайзис». К ее удивлению, офис располагался в Бате. Гораздо ближе отсюда, чем ей представлялось. Она записала адрес, хотя особой нужды в этом не было — несколько строчек и так намертво впечатались в память.

Итак, все готово. Сердце Мод болезненно сжалось. Что, если Кайл не захочет даже разговаривать с ней? Что, если его там не окажется?

Мод поняла, что подсознательно уже ищет способ отвертеться от задуманного… но ради родителей ей нельзя отступать.

Она приняла душ и долго, мучительно выбирала, что же надеть, чтобы произвести наилучшее впечатление, чтобы показать Кайлу, как она повзрослела.

Наконец Мод остановилась на элегантном черном платье джерси. Платье было дорогое, да и выглядело дорого, с горечью отметила Мод, застегивая молнию. Подарок благодарного клиента, которому несколько месяцев назад она сделала кое-какие интерьеры. Тогда она с радостью взялась за этот срочный заказ и наотрез отказалась принять денежное вознаграждение. Подарок застал Мод врасплох, и у нее не хватило духу вернуть платье, тем более что оно оказалось ей необыкновенно к лицу и выгодно подчеркивало тонкую талию и женственные изгибы фигуры.

Поверх платья Мод надела свободное шелковое пальто с крупными серебряными пуговицами и оригинальной кружевной отделкой. Пальто было подарком подружки по художественной школе, сшитое ей самой, и Мод знала, что черный цвет удачно сочетается с ее густыми темно-рыжими волосами.

В кои-то веки копна вьющихся волос подчинилась расческе и превратилась в идеальную прическу. Есть Мод не хотелось, и она ограничилась чашкой кофе, прикидывая, сколько времени займет у нее дорога до Бата.

Единственным транспортным средством у Мод остался фургончик, на котором они ездили по делам фирмы, — на машине уехала в больницу мама. Фургончик был старый, но надежный, и Мод привыкла к нему.

Предсказанный снегопад начался, когда она подъезжала к пригородам Бата, напомнив Мод, что у фургончика давно пора проверить тормоза. Хмурясь при мысли о новых расходах, она подыскала место для парковки.

Прежде чем отправиться в пещеру льва, не мешало бы подкрепиться чашечкой бодрящего чая. Мод направилась в свою любимую чайную, уютное заведение с диккенсовской атмосферой, которая согревала посетителей, словно старенький любимый плед.

Официантка узнала Мод и приветствовала ее ослепительной улыбкой. Посетителями чайной были в основном туристы, судя по акценту, большей частью американцы.

Мод налила чаю и глотала обжигающую жидкость, стараясь отогнать тягостные воспоминания.

Когда Кайл поступил в Оксфорд, она дразнила его тем, что лондонский акцент сделает его там всеобщим посмешищем. Мод содрогалась при мысли, какой же она тогда была стервой… но что возьмешь с ребенка? Дети всегда дерутся не по правилам. На самом-то деле Кайл к тому времени почти избавился от режущего слух выговора кокни. На ее насмешки он, по своему обыкновению, ничего не ответил, зато вечером, за ужином, в присутствии родителей стал передразнивать выговор самой Мод, особенно рокочущее дорсетское «р», которое она подцепила в школе. Само собой, Мод едва не сгорела от стыда и унижения, чего, собственно, и добивался Кайл. В те дни она еще не могла смириться с мыслью, что он способен превзойти ее буквально во всем.

Мод обнаружила, что ее чашка опустела, и едва заметно вздохнула. Дольше тянуть нельзя. Решительно поднявшись, она оплатила счет.

На улице по-прежнему шел снег. Нарядное пальто Мод было плохой защитой против зимнего холода, и девушка, зябко поежившись, торопливо зашагала прочь. Она примерно знала, где находится центральный офис «Беннетт интерпрайзис», а поскольку из газетных статей была хорошо знакома с работой этого предприятия, то ничуть не удивилась ни тщательно отреставрированному фасаду здания в стиле эпохи короля Георга, ни скромной бронзовой вывеске с названием компании.

Мод мрачно подумала, что Кайл даже в выборе названия для своей фирмы соригинальничал. Всякий другой юнец, начиная карьеру строителя и подрядчика, предпочел бы название поскромнее, скажем «Строительная фирма Беннетта». Всякий, но не Кайл. Даже тогда он уже рассматривал свою небольшую фирму как краеугольный камень будущего гигантского предприятия.

Теперь его компания была известна как одна из самых передовых и солидных строительных фирм. К его архитекторам обращались каждый раз, когда требовались серьезные реставрационные работы, его совета испрашивали тогда, когда планировщики сходили с ума, пытаясь увязать воедино требования защитников старины и нужды постоянно растущего населения.

В последнее время Кайл занялся благоустройством домов для престарелых и в этой области добился не меньшего успеха, чем в других.

В свои двадцать девять он завоевал репутацию одного из самых богатых и оборотистых предпринимателей страны.

На миг Мод замедлила шаг, испытывая сильное искушение развернуться и бежать без оглядки, но ее удержало упрямое стремление сделать то, что она считала правильным. Вот он — шанс исправить ею же содеянное зло. Доказать, что она повзрослела, что многомесячные консультации у психолога не прошли для нее впустую и теперь она твердо знает: любовь не уменьшается оттого, что ее делят, и Кайл не мог и никогда не сможет вытеснить ее из сердца родителей.

В конце концов именно холод загнал Мод внутрь здания — холод и то, что на нее начали с любопытством коситься прохожие.

Каблуки Мод громко и четко простучали по черно-белым мраморным плитам пола, настолько громко, что девушка удивилась, как это сразу не распахнулись настежь все пять дверей, выходивших в просторный прямоугольный холл.

По обе стороны коридора, между дверями, тянувшимися в два ряда, стояли изящные подставки для цветов, а над ними висели исполненные в том же стиле зеркала. Мод всегда обожала георгианский стиль и теперь с первого взгляда безошибочно определила ценность этих антикварных предметов.

На подставках размещались со вкусом подобранные цветочные композиции — из сухих цветов, учитывая зиму, — и лишь когда Мод, нервничая, нерешительно направилась к лестнице, одна из дверей наконец распахнулась.

Швейцар в форме вежливо осведомился, по какому делу она явилась, и только тогда Мод сообразила, что, видимо, нечаянно привела в действие бесшумную сигнализацию.

Запинаясь, она пояснила, что хотела бы увидеться с Кайлом Беннеттом, и почувствовала себя на редкость глупо, признав, что ей не было назначено заранее. Видимо, к главе «Беннетт интерпрайзис» не было принято являться запросто, без доклада, и Мод ощутила, как просыпается в ней хорошо знакомая злость.

Она уже готова была развернуться и уйти, когда вспомнила, зачем пришла сюда. В отчаянии Мод торопливо проговорила:

— Послушайте, может быть, я напишу записку, а вы передадите ее Ка… то есть мистеру Беннетту?

Уловив ее оговорку, швейцар глянул на девушку еще подозрительнее, и Мод похолодела, сообразив, что этот человек мог счесть ее отвергнутой любовницей Кайла.

Еще подростком Кайл отличался убийственным обаянием, на которое женщины слетались, точно мотыльки на свет, а с тех пор, как он превратился в удачливого бизнесмена, колонки газетных сплетен регулярно поминали его имя, связывая его то с одной, то с другой светской красавицей, будущей актрисой или топ-моделью.

Впрочем, мрачно подумала Мод, швейцару довольно один раз глянуть на нее, чтобы понять: такая особа ничем не может привлечь великого Кайла Беннетта.

— Мистер Беннетт знаком с моими родителями, — как можно холоднее пояснила она. — Если вы позволите мне написать записку…

— Сюда, мисс.

Швейцар явно поверил ей и уже с куда большей любезностью проводил Мод в одну из пустых комнат первого этажа.

Комната, судя по всему, служила приемной. На стенах, между шелковыми муаровыми драпировками висели панно, на китайский манер расписанные птицами и цветами. Два мягких диванчика были обиты тем же муаровым шелком, а в углу пылал огонь "за изящной каминной решеткой, в которой Мод тотчас заподозрила работу Адама. Швейцар любезно подвел ее к письменному столу ранней викторианской эпохи, на котором были в изобилии и бумага, и ручки.

Мод писала торопливо, боясь передумать и чувствуя, как неудержимо вскипают в ней гнев и отчаяние. Закончив, она пробежала глазами написанное:

«Кайл, мне нужно поговорить с тобой о папе и маме. Пожалуйста, не отказывайся».

И подписалась своим полным именем.

Не раздумывая. Мод запечатала записку и отдала ее ожидавшему швейцару.

Едва он ушел, ее охватил такой ужас, что она опомнилась уже на полпути к двери. Нет, ей нельзя уйти сейчас! Надо узнать, чем все это закончится. Да и чего она испугалась? Того, что выставит себя на посмешище перед Кайлом, что он вволю поизмывается над ней? Неужели собственная гордость значит для нее больше, чем жизнь отца?

Устыдившись, Мод вернулась в комнату. Худшее, что может сделать Кайл, — отказаться с ней разговаривать. Неважно, сколько ей придется вытерпеть от него унижений, лишь бы он согласился оплатить операцию.

Впервые за все время Мод задумалась над тем, что будет, если ее миссия провалится. От этой мысли ее пробрал ледяной озноб.

Вернулся швейцар и, увидев, что Мод вся дрожит, обеспокоенно спросил:

— Вам нехорошо, мисс?

— Нет-нет… все в порядке. — Мод через силу улыбнулась ему. Она так напряглась, что все тело заныло.

— Мистер Беннетт велел мне проводить вас к нему.

Почудилось ли ей, или вправду в голосе швейцара проскользнула уважительная нотка? Видимо, этот человек решил, что ее ожидает торжественный прием, но сама Мод не могла пока позволить себе расслабиться. Все, чего она добилась, — лишь крохотный шажок вперед.

В лифте, который бесшумно нес их вверх, Мод невольно прижала руку к животу. Лишь сейчас она во всей полноте осознала, что означает выражение «сосет под ложечкой». Где бы ни была эта «ложечка», у Мод под ней словно насос заработал.

Лифт остановился, и она, следуя указаниям швейцара, пошла по роскошно отделанному коридору к одной-единственной двери.

Прежде чем она успела дойти до цели, дверь распахнулась, и Мод, взглянув на девушку, которая знаком пригласила ее войти, с болезненной остротой вспомнила все недостатки собственной внешности. Девушка словно сошла с обложки «Вога», и при взгляде на нее у каждого перехватило бы дух от восхищения.

Великолепно сложенная блондинка того, скандинавского типа, который часто встречается в смешанном населении американских городов, холодная и уверенная в себе, презрительным взглядом окинула скромную одежду и растрепавшиеся кудри Мод.

Сама она была в обманчиво простеньком мини-платье явно от Донны Каран, и тонкое джерси выгодно облегало ее роскошные формы. Свежий безупречный маникюр безмолвно напомнил Мод о том, как мало внимания сама она уделяет своим ногтям. Когда приходится много работать, о маникюре лучше забыть. Мод бессознательно спрятала руки в карманах.

— Кайл велел проводить вас прямо к нему.

Секретарша улыбнулась, продемонстрировав ослепительно белые и ровные зубы. Она говорила с отчетливым американским акцентом, и вся ее манера речи была явно рассчитана на то, чтобы унизить собеседницу. Мод мельком отметила это, вслед за девушкой пройдя через приемную к массивной двери.

Блондинка постучала и толкнула дверь, отступив в сторону, чтобы дать Мод пройти.

Кабинет оказался именно таким, как представляла себе Мод: стены, обшитые дубовыми панелями, и внушительный, точно символ благосостояния, рабочий стол, за которым по идее должен бы восседать Кайл.

Вот только он не сидел за столом. Стоя у камина, спиной к Мод, Кайл подбрасывал в огонь яблоневые чурбачки и, казалось, был целиком поглощен этим домашним занятием.

Едва секретарша прикрыла дверь, он повернулся, отряхивая ладони, и не спеша, холодным взглядом окинул Мод с ног до головы.

— Ну и ну! Вот так сюрприз!

В интонации Кайла не было ни единого намека на то, как он воспринял ее приход. Во всяком случае, сарказма, которого ожидала Мод, она так и не уловила, но от этого напряжение, охватившее ее, только усилилось. Просто она позабыла, как притягателен может быть Кайл, как легко овладевает он любой ситуацией просто за счет магнетической силы своей личности. Ни один человек, совершивший стремительный взлет наверх из самых низов, не смог бы добиться успеха без подобного качества, но Мод то ли и впрямь позабыла, то ли не приняла в расчет, насколько мощным обаянием всегда обладал Кайл. Безупречно сшитый строгий костюм и ослепительно белая рубашка, само собой, лишь усиливали это впечатление. Неброский галстук идеально гармонировал с костюмом. Когда Кайл, сдвинув брови, мимолетно глянул на часы — словно предостерегая Мод, что его время не безгранично, — из-под белоснежного манжета блеснуло золото и отсвет огня заиграл на мускулистом смуглом запястье, сбрызнутом темными волосками. В груди у Мод что-то всколыхнулось, и она вздрогнула, охваченная необъяснимым чувством. Ей отчаянно захотелось бежать без оглядки, и скорее всего она так бы и сделала, если бы Кайл не шевельнулся, разрушив наваждение.

— Ты написала, что хочешь поговорить со мной о своих родителях.

Голос Кайла ничуть не изменился, только теперь в нем не было ни малейших следов давнишнего лондонского выговора. Он и в свой последний приезд говорил уже почти без акцента, некстати вспомнила Мод, пораженная тем, что при звуке этого голоса ее охватила дрожь.

Кайл шагнул вперед, отгородив ее от жарко пылавшего очага, и лишь сейчас Мод ощутила, как замерзла. Ее знобило, пальцы казались ледышками, и лишь лицо пылало, точно от жара, да в горле застрял горячий непрошеный комок.

Это все нервы, сказала она себе, нервы, и ничего более. Но даже это объяснение не помогло. Очень уж неприятно было признавать, что встреча с Кайлом так подействовала на нее.

— О папе, — выдавила она наконец, решив сказать, зачем пришла, а там будь что будет. — Он очень болен. У него был сердечный приступ. Врач говорит, что придется делать шунтирование.

Впервые за все время Мод прямо взглянула на Кайла. Лицо ее залила бледность, и лишь на щеках горели красные пятна.

— У нас нет денег, а очередь на бесплатные операции так велика, что отец… может и не дождаться.

— Чего же ты хочешь от меня, Мод? — Кайл приподнял брови, скривив губы в сардонической усмешке, и она ощутила, как растет в ней знакомый жар ненависти. Даже странно представить себе, что этот жесткий рот может страстно целовать губы женщины… Она содрогнулась, ошеломленная тем, какое неожиданное направление приняли ее мысли, и горячая кровь сильнее прихлынула к ее лицу. Что за глупые шутки играет с ней воображение? Вот уж до чего ей точно нет дела, так это до любовных шашней Кайла!

— Или, может быть, я сам догадаюсь? Звук вкрадчивого голоса привел Мод в чувство, и она, тряхнув головой, в упор взглянула на Кайла.

— Ты хочешь, чтобы я заплатил за операцию? Тебе нужны деньги… иными словами плата наличными за все те годы, которые тебе пришлось терпеть меня в своем доме. И во сколько же ты. Мод, оценила нанесенный тебе ущерб… или ты еще не пришла к конкретной сумме?

Мод едва не задохнулась от гнева, изнывая от желания в отместку наброситься на Кайла с кулаками, как частенько мечтала об этом еще ребенком. И как это он всегда ухитряется так взбесить ее? Как ему удается так безошибочно находить самое уязвимое ее место?

— Так сколько же ты хочешь подучить. Мод? Кайл отвернулся, но в его голосе явственно прозвучал неприкрытый цинизм, и Мод вдруг отчетливо поняла, что ничто на свете не принудит ее клянчить и унижаться перед этим человеком.

— Нисколько, — отрезала она. — Мне от тебя ничего не нужно. Кайл. Я думала, что отец и мать тебе небезразличны. Я же знаю, они до сих пор любят тебя, до сих пор скучают по тебе, особенно отец… Когда он очнулся в больнице, то первым делом позвал тебя. Он забыл, понимаешь, — боль и горечь стиснули горло Мод, — забыл, что ты ушел от нас.

Слезы, уже давно навернувшиеся на глаза, наконец потекли по щекам, и Мод смахнула их нетерпеливым жестом. Ей было так плохо, так мучительно больно, что она уже не задумывалась, как выглядит.

— Они любят тебя. Кайл, а я люблю их, и, когда я увидела отца в реанимационной палате, я всем сердцем пожалела, что не могу ничего исправить, что я… что я… — Мод оборвала себя, испугавшись собственной откровенности, но было ужечересчур поздно.

— Продолжай, — угрюмо бросил Кайл. — О чем ты пожалела, Мод? О том, что была испорченной маленькой дрянью? О том, что своей дурацкой ревностью едва не загубила собственную жизнь?

У Мод потемнело в глазах от боли: воспоминания, с которыми она так отчаянно боролась, вновь нахлынули на нее и накрыли с головой. Вот так всегда и было, стоило ей сойтись с Кайлом. Самый воздух между ними дрожал от напряжения и злобы. Почему? Оба они теперь повзрослели. Мод знала, что в прошлом ее вины куда больше, чем вины Кайла, но ведь наверняка он уже понял, как давно поняла она: оба они в то время бешено ревновали друг к другу отца и мать.

— Кайл, ты нужен моим родителям, — сказала она тихо и продолжила уже громче, черпая силу в гордости: — И совсем не потому, что ты мог бы заплатить за операцию. Знай они, что я здесь, они пришли бы в ярость. Нет, ты нужен им, потому что они скучают по тебе, потому что им нужно на кого-то опереться. — Мод сделала глубокий вдох и добавила с запинкой, прямо встретив его мрачный взгляд: — Ты им нужен, потому что они любят тебя.

В глазах Кайла появилось непонятное выражение. Нестерпимо затянувшееся молчание нарушал лишь негромкий треск огня в камине. Мод невидяще смотрела в окно, чувствуя, что потерпела поражение, что сейчас Кайл попросту выставит ее за дверь. Снаружи все еще шел снег, и девушку снова пробрал озноб. Что это с ней? Неужели до сих пор мерзнет? Она ощутила в желудке сосущую пустоту и нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз. Каждая клеточка ее тела ныла от неимоверного напряжения, но Мод не могла ни на миг позволить себе расслабиться, иначе затряслась бы, как испуганный ребенок.

— Я опять повторю свой вопрос. Мод, — негромко сказал Кайл. — Чего ты хочешь от меня?

Он не вышвырнул ее прочь — Мод с трудом верилось в это. От облегчения она разом обмякла, треск огня эхом отдавался в ее ушах, и собственный голос прозвучал отдаленно и гулкое когда она хрипло ответила:

— Я хочу, чтобы ты навестил отца. Сделай вид, что узнал о приступе от кого-то другого. Пожалуйста, Кайл… это так важно для него, для них обоих. Им тебя не хватает, а я не могу поговорить с ними. Они… они боятся причинить мне боль.

Мод едва выдавила это признание, ненавидя себя за то, что вынуждена открыться перед Кайлом… но, странное дело, хотя она внутренне сжалась, готовая встретить удар, его так и не последовало.

— И ты хочешь, чтобы я предложил ему оплатить частную операцию?

— Да, — напрямую ответила Мод, — но не потому, что я считаю, будто ты им что-то должен. Все, что родители дали тебе. Кайл, они дали бескорыстно, от чистого сердца. Если же ты предпочитаешь думать, что платишь за что-то, считай, что платишь мне. За то, что я наконец признала то, что знала всегда и всегда отрицала. Что мои родители любят тебя и нуждаются в тебе, быть может больше, чем во мне.

Ну вот, теперь все сказано. Сил у Мод не осталось. Она не могла больше ждать ответа Кайла, ждать, пока он одной жестокой фразой уничтожит ее. Она повернулась и шагнула к двери, изо всех стараясь сдержать слезы.

— Мод…

Жесткие пальцы с силой впились в ее плечи, и она, вздрогнув от неожиданности, закричала.

— Да ради Бога, я же тебя не укушу! — рявкнул Кайл. — Что ты бесишься, точно дикая кошка? Я не причиню тебе боли.

— Уже причинил, — дрожащим голосом пробормотала Мод, и он разжал пальцы. Плечо мучительно ныло, и, когда Мод осторожно повела им, опасаясь, что от хватки Кайла останутся синяки, он нахмурился.

— Ты просто кожа да кости, — грубо заметил он. — Какого дьявола ты с собой сотворила? Толко не говори, что у тебя анорексия…

Укол был болезненный, тем болезненней, что бил прямо в цель. Если бы в те годы, когда Мод была еще подростком, мода на всеобщее похудание распространилась так же широко, как сейчас, она наверняка без малейших угрызений совести применила бы против родителей и этот метод шантажа. Да уж. Кайл своего не упустит.

— Я уже взрослая. Кайл, — ровным голосом напомнила она, — и давно не играю в эти глупые игры.

Кайл окинул ее раздражающе пристальным взглядом.

— Да, я и забыл. Ты ведь посещала психолога после того, как…

— После того как я по глупости притворилась самоубийцей и едва не добилась успеха? Знаешь, Кайл, теперь об этом можно говорить без обиняков. Мне это даже полезно. Я не пытаюсь прятаться от того, что совершила, и ты прав: я сама согласилась пройти курс психоанализа и очень многое узнала о себе, о своих побуждениях, да и не только о своих…

Если Кайл и понял, что она попыталась нанести ответный удар, то ничем не показал этого.

— Чересчур ты худая, — повторил он, пропуская мимо ушей реплику Мод. — Смотри, не переборщи, не то превратишься в сущую клячу. Сколько тебе сейчас — двадцать четыре, двадцать пять?

Он отлично знает, что мне двадцать три, со злостью подумала Мод, и если предпочитает, пухленьких куколок вроде той, что торчит в приемной, тогда, конечно, Мод на его вкус чересчур худа. Не задумываясь, она выпалила это вслух и была потрясена тем, сколько сокрушительного обаяния оказалось в улыбке, сверкнувшей на лице Кайла. Мод совсем позабыла, как обворожительно он улыбается, как здорово умеет быть неотразимым, когда захочет. Быть может, потому и забыла, что ее-то Кайл никогда не пытался обворожить

— Да, она прелесть, — весело согласился он и безо всякого перехода резко спросил: — Ну как. Мод, ты уже нашла себе серьезное занятие или все еще притворяешься, что делаешь карьеру?

Насмешка била без промаха, тем более что сама Мод в душе всегда подозревала, что отец специально придумал для нее должность в фирме. Неважно, что у нее оказался художественный вкус, все же ее работодателем был родной отец и ей платили жалованье, несоразмерное с доходами фирмы.

— Я пришла сюда, Кайл, чтобы попросить тебя навестить отца, — холодно ответила Мод, — а не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь. Если не хочешь…

Она решительно направилась к двери, но замедлила шаг, осознав, что Кайл даже не сделал попытки задержать ее.

— Узнаю нашу милую Мод, — вкрадчиво и с откровенным цинизмом протянул он. — Все то же пристрастие к эмоциональному шантажу…

В один миг Мод позабыла все свои добрые намерения; она всегда была вспыльчива, и сейчас у нее в глазах мгновенно потемнело от злости.

— Ложь! — яростно бросила она. — Я и не собиралась тебя шантажировать!

И резко развернулась к Кайлу — как выяснилось, чересчур резко, — потому что кабинет поплыл у нее перед глазами, превращаясь в зловещую карусель.

Кайл подхватил ее и усадил в кресло у камина. Мод слышала, как он бранится, называя ее безмозглой дурочкой, но не в силах была возмутиться, когда его руки проворно содрали с нее пальто и нашарили молнию платья на спине, — чтобы расстегнуть ее, Кайлу пришлось наклонить Мод, и она ощутила, как зябкий воздух коснулся обнаженной спины.

Все это продолжалось считанные секунды. Едва не утыкаясь подбородком в колени. Мод тут же ощутила, что головокружение прошло и в голове прояснилось. Она тотчас выпрямилась и с бешенством обнаружила, что Кайл опустил молнию чересчур низко и без посторонней помощи ее никак не застегнуть.

— Сиди смирно, я тебе помогу.

Мод напряглась, почувствовав на спине его прохладную твердую ладонь. Горячее дыхание Кайла щекотало ей кожу, и от этого ощущения сердце ее вдруг замерло.

— Вижу, в этом году ты не ездила отдыхать, — небрежно заметил Кайл, управившись с молнией. — Или не желаешь выставлять на солнце такую бледную шкурку?

Эта пустячная реплика глубоко задела Мод. Она не привыкла к прикосновению мужских рук, и слова Кайла показались ей вторжением в ее личную жизнь.

— Я вообще не могу загорать. Мне казалось, уж это-то ты должен был помнить! — огрызнулась она, с горечью вспомнив, как однажды летом твердо решила заполучить такой же бронзово-смуглый загар, как у Кайла, и в итоге заработала солнечный ожог.

Все тело у нее распухло, кожа налилась нездоровой краснотой. Мод отчаянно разболелась, и пришлось ей почти неделю безвылазно сидеть дома, задернув все шторы в спальне, а мать беспрерывно натирала ее цинковой мазью.

— У тебя-то к сорока годам кожа станет, как подошва, — вслух съязвила она.

— Зато твоя так и останется шелковистой, как первосортный бархат.

Смысл этих слов не сразу дошел до Мод, но, когда дошел, она повернулась и уставилась на Кайла, изумленно приоткрыв рот. То же изумление отразилось в ее округлившихся темно-карих глазах.

— В чем дело. Мод? Неужели ты не привыкла слышать, как мужчина хвалит твою нежную кожу? Твои любовники, например…

Голос Кайла подействовал на нее как-то странно. Никогда прежде он не говорил с ней так мягко, почти нежно, и Мод с нахлынувшей яростью пыталась отогнать от себя непрошеные видения, которые навевал этот непривычный тон.

Видения эти ошеломили ее. На миг она онемела от смущения, смешанного с неподдельной злостью, и глаза ее помимо воли потемнели, как темнели всегда, когда Мод испытывала замешательство или страх.

— Я уже сказала тебе, Кайл, что пришла сюда не затем, чтобы обсуждать мою личную жизнь…

— Из чего следует, что и обсуждать-то особо нечего. — Кайл поднялся на ноги и продолжил, прежде чем Мод успела переварить его реплику: — Я навещу твоего отца. А потом нам с тобой, Мод, снова нужно будет кое о чем поговорить. Ты можешь завтра пообедать со мной? Послезавтра мне нужно лететь в Штаты, на встречу с будущим клиентом.

Что оставалось делать Мод? Она согласилась и лишь на полпути к фургончику осознала полностью, что именно сказал ей Кайл, перед тем как условиться насчет обеда. Мод застыла как вкопанная, не замечая сердитых взглядов прохожих, которым едва удалось избежать столкновения.

Откуда бы Кайлу знать что-то о ее личной жизни? Они не виделись шесть лет, и все же он говорил так уверенно, словно и впрямь знал о Мод все. Откуда? Разве что… разве что он следил за ними. Мод нахмурилась. Если так, то Кайл и до ее прихода должен был знать, что отец в больнице. Сдвинув брови, она пыталась вспомнить, не выдал ли он себя, услыхав ее сообщение. Впрочем, Кайл всегда хорошо умел скрывать свои чувства. Да и сама Мод слишком нервничала во время разговора и была чересчур взвинчена, чтобы обращать внимание на какие-то мелочи.

Что ж, она добилась чего хотела, во всяком случае наполовину. Ей бы радоваться или вздохнуть с облегчением — куда там! Мод вовсе не хотела, чтобы Кайл Беннетт снова возник в жизни ее семьи, и все же ради родителей ей придется с этим смириться. Если он сам захочет вернуться. Всегда остается шанс, что он не сдержит обещания или, раз навестив отца, опять исчезнет.

Что бы ни случилось, родители не должны знать, что возвращением Кайла они обязаны Мод. Они бы так разозлились! Нет, эта подробность должна оставаться тайной. Ее и Кайла. Странно думать, что в кои-то веки у них с Кайлом появилось что-то общее.

Снег, едва присыпавший улицы Бата, за городом властвовал уже безраздельно. Счастье еще, что снегопад прекратился. Старенький фургончик капризничал, и к тому времени, когда Мод наконец добралась до дому, она так измучилась, что голова раскалывалась от боли.

Ей бы следовало что-то съесть, но сама мысль о еде вызывала стойкую тошноту. Сварив себе крепкого кофе. Мод устроилась в старом кухонном кресле, которое кошки почитали своей неограниченной собственностью. Хильда, старшая из кошек, полосатая деревенская красотка с непомерным чувством собственного достоинства, одарила захватчицу возмущенным взглядом и зашипела, вымещая гнев на Мэг, которая невозмутимо уселась у ног хозяйки.

Неужели жизнь с родителями и вправду отгородила ее от реального мира? Для того, кто, подобно Мод, любил деревню, такое существование было почти идиллическим; работа в отцовской фирме не требовала от нее титанических усилий и уж конечно никак не могла сравниться с той потогонной системой, в которой трудились бедолаги, ежедневно мотавшиеся в Лондон или иной крупный город. Не облекая свое презрение в слова, Кайл тем не менее сумел ясно показать Мод, что считает ее существование жалким… Или же это ее повышенная чувствительность ко всему, что касается Кайла, вынудила ее задать себе такой вопрос? Кайл заметил, что семейный бизнес едва ли способен обеспечить безбедное существование родителям, не говоря уж о жалованье Мод. Он был, конечно, прав, но не знал одного: в последнее время Мод все больше и больше перекладывала дела фирмы на свои плечи. Отец сетовал на усталость, и теперь она сурово корила себя за то, что раньше не расспросила его, в чем дело, не догадалась, что причиной его усталости стало ухудшение здоровья.

Мод отнюдь не была глупа. Она понимала, что семейный бизнес понемногу приходит в упадок, что отцу все труднее управляться с делами. Однако, не будь фирмы, где взять родителям иной источник дохода?

Тревога выгнала Мод из уютного кухонного кресла и привела в холодный закуток, который служил им офисом. Открыв ящик письменного стола, она извлекла на свет расходные книги.

Лишь когда в закутке совсем стемнело. Мод осознала, что засиделась здесь не на шутку. Оторвавшись от работы, она устало помассировала ноющий затылок. Сколько ни возилась она с цифрами, они со зловещей ясностью предрекали одно и то же: близкое банкротство. И почему только отец не сказал ей, что заложил дом? Мод прикрыла глаза, почти готовая разрыдаться. Если б только было кому излить свою душу, было с кем поделиться тревогами и заботами… Мод мечтала об этом, но сознавала ясно, что помочь ей никто не в силах.

Уже почти четыре часа. Скоро позвонит мама, а ведь она еще обещала помочь миссис Энсти украсить зал для рождественской вечеринки.

И тут, как нарочно, зазвонил телефон, но, к изумлению Мод, она услышала в трубке голос Кайла Беннетта. Она была так потрясена, что на несколько секунд потеряла дар речи.

— Все еще дуешься на меня за то, что услышала горькую правду? — вкрадчиво спросил Кайл, и тотчас усталость Мод сменилась вспыхнувшим гневом.

— Ошибаешься, Кайл, — резко ответила она. — Я не дуюсь. Что тебе нужно?

— У меня есть два билета на «Призрак оперы». Хочешь пойти?

От неожиданности у Мод перехватило дух.

Она где-то читала, что билеты на «Призрак оперы» достать невозможно, и, конечно, с радостью посмотрела бы этот необыкновенный спектакль, но только не вместе с Кайлом.

— Извини, но не могу, — сказала она с тайным удовлетворением. — Сегодня вечером я занята.

Наступило долгое молчание, и Мод, ожидая ответа, спрашивала себя, с чего это Кайлу вздумалось приглашать ее, что за интригу он затеял. Наконец она услышала сардонический голос:

— Понимаю. И где же, интересно, закончится этот вечер: у него или у тебя? Должно быть, жизнь с родителями изрядно мешает твоим личным делам или ты выбираешь себе любовников, которые…

Мод швырнула трубку, прежде чем успела подумать, что делает. От ярости ее трясло. Как смеет Кайл намекать, что она воспользовалась болезнью отца, чтобы привести в дом мужчину? Как он смеет! Дрожа всем телом. Мод опустилась в кресло и попыталась прийти в себя. В конце концов, Кайл ведь не намеренно подтрунивал над ней — просто решил, что и она ведет тот же образ жизни, который по душе ему самому.

И все-таки даже привычная безмятежность послеобеденной прогулки с Мэг не помогла Мод обрести душевное равновесие.

Едва она вернулась, позвонила мать и сказала, что отцу понемногу становится лучше. Вешая трубку. Мод хмурилась. В голосе матери слышалась напряженная нотка, словно она пыталась что-то скрыть. Сердце девушки забилось сильнее, по спине пробежал холодок страха. Неужели состояние отца все же ухудшилось? Мод жадно глянула на телефон, терзаемая желанием схватить трубку и позвонить маме… но этого делать было никак нельзя.

Несмотря на ее тревоги, вечер пролетел незаметно. Вместе с миссис Энсти помогать в украшении клуба пришел ее племянник. Он служил в армии и приехал на побывку из Германии — приятный молодой человек двадцати с лишним лет, с вежливыми несколько старомодными манерами, которые Мод сочла безусловно привлекательными. Говард — так его звали — ни в коей мере не обладал физической притягательностью Кайла, зато излучал спокойствие и надежность, и с каждой минутой Мод проникалась к нему все большей симпатией.

В деревню она отправилась пешком и, когда Говард предложил подвезти ее домой, с большой охотой приняла его предложение.

Ехать пришлось недолго, и Мод почувствовала, что обязана пригласить Говарда на чашку кофе. Возясь в кухне, она услышала телефонный звонок.

— Возьми, пожалуйста, трубку! — крикнула она Говарду. — Это, наверное, моя мама.

От своей тети Говард уже знал, что случилось с Гордоном Бернсом. Наливая в чашки горячее молоко. Мод услышала, как он снял трубку.

— Это не твоя мать, — сказал он, вернувшись в кухню. — Какой-то Беннетт.

Мод едва не выронила кастрюльку с молоком. Кайл опять позвонил ей? Говард едва заметно хмурился, и в его манере держаться появилась легкая неодобрительная отчужденность. Мод с удивлением отметила, что он изменился в лице.

— Извини, но я, кажется, не смогу задержаться. Мне завтра с утра уезжать… Приятно было познакомиться…

И он исчез, прежде чем Мод успела сказать хоть слово. В ярости она бросилась к телефону и схватила трубку.

— Кто твой приятель? — осведомился Кайл.

— Говард — племянник подруги моих родителей, и вообще это не твое дело, — ледяным тоном отрезала Мод и, не сдержавшись, спросила: — Что ты ему такое ляпнул? Он не захотел даже выпить кофе! Пропустив вопрос мимо ушей, Кайл лаконично сообщил:

— Я был в больнице и виделся с твоим отцом.

В одно мгновение Говард вылетел у нее из головы.

— Правда? Кайл, скажи мне, ради Бога, как он себя чувствует? Когда мама сегодня звонила мне, голос у нее был какой-то странный. Уверена, она что-то от меня скрывает.

Наступило молчание, затем Кайл циничным тоном заметил:

— А ты и вправду здорово изменилась. Та Мод, которую я помню, была чересчур поглощена собственными горестями, чтобы замечать чужие.

Наверное, он был прав, но эта язвительная реплика больно уколола Мод.

— Твой отец покуда держится неплохо, но, как ты и говорила, ему необходима операция, и чем скорее, тем лучше. Я побеседовал об этом с твоей мамой, и мы выработали план действий. Мама позвонит тебе позже. Кстати, она дала мне разрешение просмотреть расходные книги фирмы. Судя по всему, состояние дел очень беспокоит отца, и она считает, что, если я просмотрю книги, он не будет так волноваться.

Он намекает на то, что у меня не хватает ума разобраться в делах самостоятельно, подумала Мод, уязвленная до глубины души тем, что мать не верит в ее силы.

— Хорошо, я привезу книги завтра, когда встретимся за обедом.

— Нет, они нужны мне сегодня. Я просмотрю их, а завтра, когда будем обсуждать лечение твоего отца, поговорим заодно и о делах фирмы.

Застигнутая врасплох. Мод сумела лишь неуверенно возразить:

— Но, Кайл, уже ведь очень поздно. Я как раз собиралась ложиться в постель…

— Надеюсь, одна? — вкрадчиво поддел он.

— Похоже, у меня не осталось другого выхода, — сердито огрызнулась Мод, вспомнив поспешное и в высшей степени нелестное для нее бегство Говарда.

— Ты разочарована?

— Вряд ли, поскольку я все равно не собиралась с ним спать. Я, видишь ли, не страдаю сексуальной неразборчивостью в ущерб собственному здоровью.

Мод очень понравилась собственная реплика, но она обрадовалась, что Кайл не может увидеть досады, отразившейся на ее лице, когда он без запинки ответил:

— Вполне с тобой согласен. В наши дни всякий, кто ложится в постель, не думая о прошлых связях своего партнера, либо преступно глуп, либо склонен к самоубийству. Буду через час, — закончил он, не давая Мод возможности возразить. — Успеешь приготовить для меня все, что нужно?

Превращение вкрадчивого мучителя в делового человека так смутило Мод, что она попрощалась, повесила трубку и лишь тогда сообразила, что не успела возразить Кайлу ни словом.

Поскольку все равно придется ждать его появления, Мод решила употребить это время с пользой и собрала материалы, которые могли понадобиться ей для небольшого заказа из местного магазинчика модной одежды.

Хозяйка этого магазина училась когда-то в одной школе с Мод, а теперь была замужней женщиной с двумя маленькими детьми. Прошлым летом муж ушел от нее, и магазинчик, которым она владела, служил сразу двум целям: он был единственным средством заработать на жизнь и воспитание детей и одновременно хоть как-то занимал время и мысли своей хозяйки.

Уход мужа оставил в ее душе горький осадок: они любили друг друга еще подростками и поженились, едва ей исполнилось восемнадцать. Теперь она в свои двадцать пять лет осталась с двумя малышами на руках, и житейские трудности состарили ее если не физически, то душевно.

— Когда они подрастут, — кивнув на своих крохотных дочерей, сказала она заглянувшей в гости Мод, — уж я научу их, как не попасться в ту западню, в которую угодила сама. И уж точно позабочусь, чтобы у них были средства к существованию. Мне-то повезло, родители оставили мне магазинчик, но я знаю многих своих ровесниц, которые оказались в точно таком же положении и теперь вынуждены жить только на государственное пособие да от случая к случаю на алименты, которые из щедрости или из чувства вины платят их бывшие мужья. А ты хоть представляешь, сколько стоит купить ребенку пару приличной обуви?!

Мод обещала бывшей однокласснице придумать что-нибудь оригинальное для оформления рождественской витрины, и, хотя этот заказ не сулил особой прибыли, сейчас, по крайней мере, у нее было чем занять себя до приезда Кайла.

В последний раз он появлялся в этом доме в ту самую ночь, когда… ну нет, она не станет мучить себя, в тысячный раз вспоминая то горькое время.

Резкий телефонный звонок ворвался в мысли Мод. Она схватила трубку и ничуть не удивилась, услышав голос матери.

— Мод, дорогая, в жизни не догадаешься, что случилось! Сегодня вечером твоего отца навестил Кайл! Видимо, он откуда-то узнал о… о приступе и пришел в больницу. — Мамин голос вдруг переменился. — Дорогая, ты меня слушаешь?

До боли в пальцах стиснув трубку. Мод вынудила себя с притворной веселостью ответить:

— Конечно, слушаю. Вы, должно быть, очень ему обрадовались.

Наступила тишина, и Мод явственно ощутила, что мама колеблется.

— Мне бы надо было подождать с этой новостью, пока ты не пришла навестить отца, но мы оба так удивились появлению Кайла…

— Мама, я уже взрослая и больше не испытываю к Кайлу ненависти. Я давно уже не ревную его к вам и рада, что он вспомнил о вас. Через расстояние, разделявшее их, до Мод долетел облегченный вздох матери. Помолчав немного, она торопливо заговорила:

— Представь, он предложил нам свою помощь.

О Мод, это такая радость! Я так беспокоилась. Кайл обещал, что вместе со мной пойдет к врачу…

Острая игла ревности кольнула сердце, но Мод подавила это чувство. Она давно уже научилась справляться со своими эмоциями и теперь не собиралась им поддаваться.

— Отец, наверное, в восторге? — перебила она мать, стараясь придать своему голосу как можно больше тепла и воодушевления. — Я ведь знаю, как ему недоставало Кайла да и тебе тоже, мама.

— Он должен позвонить тебе. Я заговорила о том, как мы тревожимся о делах фирмы, и Кайл вызвался просмотреть бухгалтерские книги. Ты ведь не возражаешь, дорогая?

Тревога и озабоченность в голосе матери заглушили уколы ревности.

— Конечно нет, — солгала Мод. — Я приготовлю для него книги…

— Родная моя, я знаю, как ты относишься к Кайлу, но… Ох, мне пора, здесь еще кому-то нужен телефон. Позвоню тебе завтра.

Голос матери звенел неприкрытым счастьем. Смирись с этим, жестко сказала себе Мод. Они любят Кайла не больше и не меньше, чем тебя, — просто по-другому. Ты всегда знала это, и теперь настала пора доказать самой себе, что ты действительно стала взрослой.

Ее родителям нужен кто-то, на кого можно опереться, кто снимет с их плеч непосильную ношу пришедшего в упадок бизнеса, и, как ни горько Мод было это признать, но этим «кем-то» никак не могла быть она сама.

Часом позже она все еще была погружена в работу, когда услышала, как к дому подъехала машина Кайла.

Уже минуло одиннадцать, и Мод хорошо представляла, во что превратят этот визит языки обитателей деревенской глуши. К завтрашнему дню по всей деревне будут толковать о том, что Мод в отсутствие родителей принимает у себя мужчину. Девушка мрачно усмехнулась. В конце концов, сплетничают здесь без злого умысла, а как только она объяснит, кто такой ее поздний гость, разговоры и вовсе живо утихнут. Большинство жителей деревни наверняка до сих пор помнит Кайла, и его возвращение будет встречено тем же тактичным умолчанием, что и глупость, совершенная Мод много лет назад. Деревенская община была дружной и солидарной, и никто здесь никогда ни единым словом не попрекнул Мод за прошлое.

Быть может, именно потому ей так и нравилось здесь жить: она ощущала себя частью огромной семьи. Городское существование с его стрессами и одиночеством было не для нее. Направляясь к двери, чтобы впустить Кайла, Мод уже в который раз мысленно удивлялась тому, что у нее напрочь отсутствует честолюбие.

Потертые джинсы и свитер никому не прибавили бы импозантности, но только не Кайлу. Он принадлежал к тем людям, которые не нуждаются в изысканной одежде, чтобы подчеркнуть свою значимость, и Мод, оказавшись с ним лицом к лицу, невольно попятилась.

— Узнаю нашу милую Мод, — беззлобно поддел ее Кайл. — Все так же прячешься в свою раковину и выставляешь знак «Вход воспрещен».

— Я приготовила для тебя бухгалтерские книги — сдержанно ответила Мод, поворачиваясь к нему спиной.

— Что за холодный прием! Неужели мне даже не предложат чашечку кофе?

Кайл уже направлялся прямиком в кухню, и Мод ощутила, как мгновенно закипает в ней старая вражда.

— Не думаю, чтобы тебе захотелось тратить время на кофе. Ты ведь так настаивал на том, чтобы получить книги сегодня же.

— Я же сказал, что хочу успеть просмотреть их до нашей завтрашней встречи. Да Бог с ним, с кофе, если уж на то пошло. — Кайл пожал плечами, и этот жест вдруг ясно показал Мод, до чего он устал и измотан.

Раскаяние охватило ее. Кайл действительно любит отца и мать, и любовь его куда сильнее, заботливей, бескорыстнее, чем ее, Мод. Она понимала это и злилась на то, как ловко удается Кайлу дать ей понять, насколько она эгоистична и мелочна.

— Кофе уже есть, горячий. Сейчас подогрею молока.

Кайл на это ничего не сказал, но Мод заметила, как сжались его губы.

Едва он вошел в кухню, Мэг приветствовала его с исступленным восторгом. Колли явно помнила Кайла, и снова Мод кольнула в сердце нелепая ревность.

— Вот твой кофе. — Она поставила на стол чашку. — А я пока схожу за книгами.

Когда Мод вернулась в кухню, Кайл полулежал в кресле, вытянув ноги и закрыв глаза. И отчего только у нее перехватило горло при виде того, каким уязвимым кажется сейчас этот сильный и властный мужчина?..

Мод торопливо откашлялась, и Кайл тотчас поднял голову. Он взял у нее стопку книг и наскоро просмотрел.

— По-моему, здесь не хватает книги заказов.

— А, она наверху. Сейчас принесу.

Книга заказов осталась в спальне. Мод просматривала ее вчера перед сном.

Она и не подозревала, что Кайл пошел за ней, пока не распахнула дверь спальни.

Совсем недавно Мод заново оформила ее, использовав остатки обоев и обивочной ткани, которые приобрела по бросовой цене. Узоры, которые Мод придумала и исполнила сама, оживили строгость однотонных стен, а старенькую мебель она в порядке эксперимента расписала под мрамор и теперь в душе гордилась тем, что обстановка комнаты обрела вполне современный вид.

— Я вижу, ты так и не рассталась с Чарлзом. Услыхав за спиной голос Кайла, Мод едва не подпрыгнула и резко обернулась к нему, кипя от негодования на чужака, столь нагло вторгшегося в ее святыню.

Чарлзом звали ее старенького плюшевого мишку, который до сих пор занимал почетное место на туалетном столике. Мод сохранила его из чистой сентиментальности, но сейчас глазами Кайла увидела в старой игрушке символ ребячески глупой женщины, которая так и не захотела повзрослеть. Схватив мишку. Мод с досадой сунула его за занавеску.

— Я вовсе не осуждаю тебя, — сказал Кайл. — Я и сам до сих пор храню первый подарок твоих родителей. Футбольный мяч.

— Помню, — тихо отозвалась Мод и не покривила душой. Она действительно помнила тот день, когда вместе с родителями отправилась покупать футбольный мяч. Отец и мать были так взволнованы тем, что Кайл теперь будет жить с ними, а она… она лопалась от злости и изо всех сил старалась испортить им удовольствие.

Сначала они хотели купить Кайлу игрушечный форт с солдатиками, но в конце концов остановились на футбольном мяче. Мод купили куклу, но она к ней так ни разу и не притронулась… и сейчас девушка вздохнула, думая о том, каким же она была упрямым, трудным ребенком.

— Мод…

Неужели в голосе Кайла и вправду прозвучала робость? Мод резко обернулась, не желая слышать то, что он собирался сказать — что бы это ни было.

— Вот и книга заказов. Пойдем в кухню, не то твой кофе совсем остынет. Или ты предпочитаешь, раз уж мы здесь, заглянуть в свою прежнюю комнату? Вспомнить, так сказать, «доброе старое время»? Мод тотчас прикусила губу, сожалея об этой саркастической реплике. Что это на нее нашло? Похоже, она прилагает все силы к тому, чтобы заново поссориться с Кайлом. Губы его сжались в тонкую ниточку.

— А все-таки ты совершенно не изменилась. Слова эти были сказаны с усталой горечью — настолько не похожей на Кайла, что Мод в изумлении уставилась на него.

— Кайл…

— Оставь. Я думал, Мод, ты все-таки повзрослела, но, как видно, ошибался. Я заберу книги с собой, а завтра за обедом мы с тобой обсудим дела. Ты хорошо знаешь Бат?

— Более или менее, — настороженно ответила Мод, гадая, к чему он клонит.

— У меня есть дом в пригороде. Встретимся там. Вернувшись в кухню. Кайл записал адрес и указания, как его отыскать. Мод хорошо представляла себе, где находится дом, и заверила Кайла, что найдет его без труда.

— Отлично. Жду тебя около полудня. Кайл поднялся, сунул под мышку стопку книг и так стремительно зашагал к двери, что Мод пришлось почти бежать за ним.

— Осторожнее веди машину, — предостерег он ее уже на пороге дома. — Снова обещают гололед и снег, потому-то, видно, твой поклонник и поспешил смыться.

Издевка в голосе Кайла напомнила Мод о том, как торопливо ретировался Говард, и она сердито спросила:

— Собственно говоря, что ты ему сказал?

— А почему ты решила, что он ушел именно из-за меня? Может быть, просто перепугался. Знаешь, Мод, у тебя очень голодный вид. Многих мужчин такое смущает.

— Но не тебя, полагаю, — зло бросила Мод, не задумываясь над тем, что говорит.

— Намекаешь, что не прочь бы это проверить? Разумеется, нет, и Кайлу это отлично известно. До сих пор в их извечной вражде никогда не бывало и намека на сексуальное напряжение, и Мод понять не могла, откуда оно взялось теперь. Ее это смущало и изрядно пугало. К подобного рода стычкам с Кайлом она не привыкла, когда он переводил разговор на тему секса, Мод волей-неволей терялась и отступала, чего он, судя по всему, и добивался.

Она лихорадочно подыскивала убийственный ответ, но Кайл уже шагнул на крыльцо.

— Увидимся завтра, — бросил он на прощание.

Странно, но в преддверии неизбежного обеда с Кайлом Мод спала крепко, зато стоило ей проснуться, и прежние тревоги вспыхнули с новой силой. Вчерашняя головная боль отступила, напоминая о себе лишь слабым покалыванием в затылке, и, хотя Мод уже не беспокоилась о том, как оплатить операцию отца, других поводов для нервотрепки у нее было более чем достаточно.

С той минуты, когда она ради блага родителей решила встретиться с Кайлом, Мод твердила себе, что ее память о нем окрашена давней детской ревностью, что он не может быть так всесилен, как ей когда-то представлялось. И теперь ее немало тревожило то, как легко удалось Кайлу заставить ее снова ощутить себя четырнадцатилетней.

Пусть его. Сегодня он не застанет Мод врасплох. Она будет полностью владеть собой. Она будет хладнокровна и сдержанна, и они станут говорить о делах, словно Кайл такой же посторонний ей человек, как, например, управляющий или бухгалтер из отцовского банка.

Мод пугало то, как легко и стремительно Кайл заново вошел в жизнь ее семьи. Словно и не уходил никогда.

Из-за него Мод ощущала себя кошкой, которую долго и настырно гладили против шерсти.

Поднявшись с постели, она заглянула в зеркало и с огорчением заключила, что чересчур бледна: сказались бессонные ночи и бесчисленные заботы. Мод сильно похудела — юбка, которую она собиралась надеть к обеду, болталась на талии, лицо осунулось, и даже волосы, всегда такие пышные и блестящие, сейчас потускнели.

Часом позже Мод критически оглядела свое отражение. Поразительно, что может сотворить умелый макияж! Недаром Мод училась в художественной школе: не наложив на лицо ни капельки лишней косметики, она все же ухитрилась искусно скрыть почти все следы последних нелегких дней.

Когда она выехала из дому, снегопад еще не начался, хотя синоптики его уже предсказали, зато крепкий мороз так и кусал за щеки. Дороги, покрытые смерзшейся грязью, а кое-где и льдом, превратились в настоящие ловушки.

Фургончик завелся не сразу, долго протестующе чихал и кашлял, и, уже тронувшись с места, Мод уловила в привычном гуле мотора несвойственные ему зловещие нотки.

Не желая рисковать, она вела машину медленно и осторожно. Выехала она более чем загодя, да и указания Кайла были точными и четкими.

Он так и не соизволил объяснить, почему предпочел встретиться с Мод у себя дома, обронил только между делом, что иногда предпочитает работать там. Мод была почти уверена, что дом Кайла окажется одним из тех обаятельно-старомодных особняков, которых так много в окрестностях Бата, но, проехав наконец через ворота на подъездную аллею, с удивлением увидела перед собой низкий и довольно ветхий фермерский дом, сложенный из белого камня и крытый шифером.

Машина Кайла — мощный «ягуар» — стояла у самого крыльца, и, хотя разросшийся сад под зимним неуютным небом казался опустевшим и голым, воображение Мод говорило ей, что весной и летом здесь царит настоящая идиллия.

Когда фургон затормозил, Кайл вышел встречать ее.

Мороз, похоже, крепчал, или Мод только показалось так, потому что сама она замерзла, потому что прежде, чем войти в дом, Кайл, мельком глянув на небо, заметил:

— Бьюсь об заклад, что после обеда пойдет снег. В воздухе пахнет снегопадом, верно?

Я не для того сюда приехала, чтобы вести светские разговоры о погоде, внутренне дергаясь, подумала Мод, пока Кайл любезно помогал ей снять теплое пальто.

Отопительная система в фургончике работала от случая к случаю, если не сказать хуже, и Мод, сняв пальто, невольно поежилась.

— Замерзла? Пойдем в библиотеку. Пол в прихожей был выложен массивными, грубо отесанными каменными плитами, кое-где его покрывали яркие домотканые коврики.

Кайл распахнул одну из дверей и отступил, чтобы дать Мод пройти. Дверной проем оказался узким, и она, шагнув вперед, невольно вдохнула запах, исходивший от Кайла, — чистый запах сильного мужского тела. Мод на миг оцепенела, по спине пробежала слабая чувственная дрожь.

— В чем дело?

Кайл озабоченно сдвинул брови, и Мод торопливо обошла его, краснея при мысли, что его близость, оказывается, действует на нее так возбуждающе.

— Ни в чем, просто замерзла, — солгала она, устремляясь к огню, пылавшему в огромном камине.

На резной деревянной панели был изображен гербовый щит с латинской надписью, и, чтобы выиграть время и прийти в себя, Мод притворилась, что внимательно разглядывает эту надпись. Да что это с ней творится? Чистое безумие вообразить хоть на миг, что эта непонятная дрожь может быть вызвана физическим влечением. Мод терпеть не могла Кайла; ей вообще не нравились мужчины его типа. У нее всегда вызывал отвращение его образ жизни, а уж представить себе, что этот человек мог бы стать ее любовником…

Мод вздрогнула, оборвав эту мысль, и ее бросило в жар. Все это нервы, раздраженно подумала она, в последние дни я чересчур переволновалась, вот и лезет в голову черт знает что…

— Хочешь выпить?

Только через несколько секунд Мод сумела сосредоточиться на вопросе.

— А… да, конечно… кофе, пожалуйста.

— Побудь здесь, я сейчас принесу. Не удержавшись от искушения. Мод насмешливо изогнула брови.

— Сейчас принесешь? Какое падение для великого Кайла Беннетта! Я-то думала, что для таких низменных занятий у тебя всегда наготове десяток горничных.

— Я нанял женщину из деревни убираться в доме и покупать продукты, и другой прислуги у меня нет. Видишь ли, Мод, когда становишься известным человеком, поневоле начинаешь ценить малейшую возможность уединиться.

Мод едва не сгорела со стыда при этом намеке на ее несообразительность. До чего же ее всегда бесило, как ловко Кайл ухитряется выставлять ее дурочкой, как искусно дает понять всю ребячливую мелочность ее бурных эмоций!

Небрежным тоном, словно и не было этой мелкой стычки, Кайл осведомился:

— Тебе черный или с молоком?

— С молоком.

Когда Кайл ушел, Мод протянула руки к огню, безмолвно наслаждаясь пышущим теплом.

— Сначала поговорим о деле, а потом пообедаем. Надеюсь, тебе по-прежнему нравится куриная запеканка?

— Мы будем обедать здесь?!

— А почему бы нет? Или у тебя есть возражения? Могу поклясться, что не собираюсь тебя отравить. До отъезда в Штаты мне еще предстоит переделать кучу дел, и, по правде говоря, у меня попросту нет времени ехать куда-то за десять-двадцать миль, чтобы съесть рядовой обед, приправленный назойливой болтовней за соседними столиками.

— О, прости, что отнимаю у тебя столько драгоценного времени, — ядовито перебила Мод, еще не отошедшая после недавней стычки, и потянулась за сумочкой. — В конце концов, Кайл, это ведь ты хотел поговорить со мной, а я…

— Ну хватит выпендриваться!

С этими словами Кайл перехватил ошеломленную Мод и бесцеремонным толчком вернул в кресло.

— Господи, Мод, и почему только ты вечно должна выворачивать наизнанку каждое мое слово? Если б я не хотел сегодня встретиться с тобой, то не предложил бы пообедать вместе, а уж когда предложил, то понял: то, о чем мы должны поговорить, лучше высказать друг другу дома, с глазу на глаз, а не прилюдно, за ресторанным столиком.

Он, конечно, был прав, вот только Мод не хотела признавать этого.

— А мое время, разумеется, не настолько ценно? — едко осведомилась она. — Тебя не интересует, что я целый час добиралась сюда, а потом еще час потрачу на дорогу обратно. Эти два часа я могла бы и поработать!

— В самом деле? — сухо отозвался Кайл, протягивая руку к столу, на котором лежала книга заказов.

С выразительным видом, нарочито медленно он принялся листать пустые страницы, и Мод прикусила губу, пытаясь справиться с досадой.

— Ну ладно, сейчас у нас не очень много заказов, но…

— Никаких «но», Мод, — резко перебил он. — Фирма дышит на ладан, и тебе это известно не хуже меня. Твой отец на грани банкротства, если только не избавится от фирмы как можно скорее, точнее сказать, немедленно. Сегодня утром я встречался с твоей матерью — кстати, именно поэтому я и пригласил тебя сюда. И она, и твой отец согласились, что мне нужно немедленно взять дело в свои руки. С этого дня его фирма официально стала частью «Беннетт интерпрайзис».

Мод воззрилась на него, не веря собственным ушам.

— Ты взял дело в свои руки? Но ведь…

— И со всеми потрохами, — холодно уточнил Кайл. — Нам с твоей матерью удалось убедить отца, что он никогда уже не окрепнет физически настолько, чтобы самому заниматься делами. Скажу тебе откровенно, он от души обрадовался моему предложению. Я заплатил ему достаточно, чтобы обеспечить им обоим безбедное существование.

— Заплатил? Значит, ты купил фирму?

— А разве есть другой способ законно завладеть чужим делом, кроме как жениться на хозяйской дочке? — сардонически осведомился Кайл. — Разумеется, купил. Да ладно, Мод, ты же знаешь своего отца. Неужели ты и впрямь думаешь, что он просто позволил бы мне оплатить операцию?

Кайл, конечно, прав.

— Но ведь фирма не стоит ломаного гроша, — медленно проговорила Мод. — И отец это знает…

— Мне удалось убедить его в обратном, — невозмутимо пояснил Кайл. — Кроме того, с моей точки зрения фирма все же представляет собой известную ценность, хотя бы в свете ее безукоризненной репутации.

— Но мы же занимаемся оформлением витрин, а у тебя нет собственных магазинов.

— Пока нет, но сейчас я строю, а вернее реконструирую небольшую и весьма дорогую торговую галерею в Бате. Я намерен сдавать помещения в аренду при условии, что съемщики будут поддерживать установленный нами высокий уровень. Мы только выиграем, если в комплекс услуг для арендаторов включим и работу дизайнерской группы.

Все это звучало весьма здраво, и тем не менее Мод хорошо понимала, что их семейный бизнес практически не стоит ни гроша.

— Сколько же ты заплатил отцу? — запинаясь, с пересохшим ртом спросила она.

Лицо Кайла мгновенно замкнулось, жесткие губы сжались.

— Не могу сказать. Это касается только его и меня. Словно перед носом Мод с треском захлопнули дверь — знакомое унизительное чувство, которое она не раз испытывала в детстве; и сейчас, как в те годы, она привычно укрылась за броней сарказма.

— Что, Кайл, ничего не изменилось? Мы все так же ненавидим друг друга, только ты куда .искуснее это скрываешь, вот и все.

— Да, пожалуй, можно сказать и так, — согласился Кайл после долгой паузы. Он смотрел на Мод как-то странно, незнакомо, словно она каким-то образом задела его за живое.

Мод с вызовом взглянула на Кайла.

— Я не дам втянуть меня в ссору! Никогда не понимала, что нашли в тебе родители — разве Только то, что ты мужского пола, — с горечью прибавила она, не замечая, что невольно выдаст свое самое уязвимое место. — Но ради них…

— Да неужели? — негромко и вкрадчиво перебил ее Кайл. — Неужели, Мод, ты и впрямь завидуешь тому, что я мужчина?

— Нет! — выкрикнула Мод, яростно отрицая тот циничный намек, что таился в горькой складке его рта. Она всегда была счастлива тем, что родилась женщиной, и от вкрадчивой реплики Кайла кровь бросилась ей в лицо. — Нет… ничего подобного… — Мод с трудом сглотнула, понимая, что опрометчиво ступила на весьма опасную почву.

Кайл следил за ней, точно кошка за мышью, и явно не собирался дать ей вывернуться, не заполучив взамен хотя бы внятного объяснения.

Вспомнив советы психолога, Мод принудила себя забыть о гордости и поступиться врожденным стремлением прятать от других сокровенные мысли ичувства.

— Когда-то, — хрипло проговорила она, — до того, как ты появился в нашем доме, мама потеряла ребенка. Это был бы мальчик. Однажды я подслушала разговор. Она… они намекали… во всяком случае, я поняла именно так… что мои родители были разочарованы, что родилась девочка.

И замолкла, с ужасом ожидая новой издевки, но Кайл не сказал ни слова.

Мод выдавила из себя признание, упорно глядя на камин и не решаясь посмотреть в сторону Кайла; и теперь, краем глаза заметив, что он шевельнулся, она неосознанно дернулась, словно ожидая удара.

— Я ошибся, — прозвучал напряженный голос Кайла. — Ты все же повзрослела.

— Тебя это как будто не очень радует. До чего же глупыми показались Мод собственные слова! Но ей просто необходимо было укрыться за всегдашней язвительностью, чтобы усмирить бушевавшие в душе чувства.

— Возможно, — согласился Кайл и, не дав Мод себя перебить, негромко добавил: — Раз уж пришло время исповеди, могу признаться откровенно, что и я ненавидел тебя. Мне тогда нелегко было поверить, что твои родители просто любят меня, ничего не требуя взамен. Понимаешь, прежде со мной такого не бывало. Ты ведь знаешь, мой отец бросил нас — сейчас, кстати, его уже нет в живых, — а потом умерла мама. Не сразу я осознал, что твои отец и мать любят меня просто так, а не потому, что, взяв меня в дом, совершили «благое дело».

— Но ты ушел и бросил их.

Наступило долгое молчание. Сердце Мод громко стучало. Сейчас они могли бы начать все заново… все может стать иначе, если Кайл будет с ней откровенен.

— Я ушел, потому что считал, что так будет лучше для них, — наконец ответил он. — Ты их родная дочь, и уже было ясно, что нам с тобой никогда не ужиться. После… после того случая с тобой я понял: дальше так продолжаться не может. И ушел…

— Ради них?

Кайл ничего не ответил, но Мод знала, что так оно и есть. Вернее, она знала это всегда, и сейчас ей стало легче оттого, что Кайл уважает ее настолько, чтобы говорить с ней открыто. Никогда они не станут близки, как родные брат и сестра, но ради отца и матери, ради тех, кого они оба любят, можно бы попытаться начать все сначала. Мод старалась свыкнуться с этой мыслью. И тут Кайл все испортил.

— Да, кстати, — небрежно бросил он, — если ты беспокоишься по поводу работы, то не стоит. Ты возглавишь дизайнерскую группу в «Беннетт интерпрайзис».

Мод открыла рот и обнаружила, что потеряла дар речи. Когда она наконец заговорила, голос ее прозвучал хрипло и сдавленно:

— Мне не нужна милостыня. Кайл! Я сама найду себе работу.

— В самом деле? — Его циничное удивление не только взбесило, но и сильно уязвило Мод.

— У меня есть опыт… и диплом… Кайл скривил губы в знакомой язвительной усмешке, которая неизменно доводила Мод до исступления, как бы намекая ей, что он. Кайл, прекрасно осведомлен о чем-то, ей недоступном.

— Я не подвергаю сомнению твои профессиональные качества, но ведь на профессию, которой ты изволила себя посвятить, спрос, насколько мне известно, невелик. Подумай хорошенько, Мод, о чем ты говоришь. Хочешь уехать отсюда и попытать счастья в Лондоне? Прекрасно. Если тебе повезет, ты окажешься на побегушках в дизайнерской группе какого-нибудь магазина, будешь исполнять чужие приказания и воплощать в жизнь чужие идеи, да еще постоянно соперничать с более молодыми и честолюбивыми сотрудниками!

Картина, нарисованная Кайлом, была настолько мрачна, что Мод содрогнулась, на миг зажмурившись. Ей всегда ненавистна была сама мысль о том, чтобы жить и работать в Лондоне. Пускай она и не мечтает о блестящей карьере, но любит свою работу, и Кайл, конечно, совершенно прав: нестерпимо даже думать о том чтобы работать по чужой указке. Мод привыкла к тому, что отец всегда предоставлял ей полную свободу действий, и в глубине души наслаждалась самостоятельным творчеством.

Внезапная мысль поразила ее как громом, и Мод, давясь словами, хрипло спросила:

— Это ведь идея отца, верно? Это он заставил тебя предложить мне работу… это он попросил тебя…

— Думай, что угодно. Мод. Я не намерен обсуждать причины своих поступков с будущей сотрудницей. Это не в моем обычае.

Мод едва успела прикусить язык, чтобы не разразиться гневной тирадой. Она с подозрением взглянула на Кайла — уж не нарочно ли он ее дразнит, чтобы настоять на своем.

— Мне не нужна работа, — резко сказала она.

— Вот как? — цинично изумился Кайл. — В таком случае ты настоящая счастливица. И на что же ты собираешься жить. Мод? Или предоставишь решать эту маленькую проблему своим родителям?

А стало быть, и Кайлу, с ужасом осознала вдруг Мод и до боли прикусила нижнюю губу. Гордость толкала ее отказаться от должности, которую Кайл, как подозревала Мод, предложил ей только ради спокойствия отца… но если она откажется, если станет вдруг безработной…

— Бедная моя Мод, надо же было попасть в такой переплет.

— А тебе-то какая радость! — огрызнулась Мод, глянув на него сузившимися злыми глазами.

К ее немалой досаде. Кайл только рассмеялся.

— Когда ты вот так щуришься, то становишься похожей на разъяренную кошку. Богом клянусь, у тебя такой вид, словно ты о том только и мечтаешь, как бы накинуться на меня и вцепиться когтями в мое бедное горло!

К ужасу Мод, ее бросило в жар, но не от дикой картины, которую нарисовал Кайл, а от чувственности, которую он так умело укрыл за этой дикостью.

В замешательстве она уставилась на Кайла. Лицо его было непроницаемо, настолько непроницаемо, что Мод никак не могла понять, почудился ей или нет этот чувственный намек.

— Если ты и впрямь откажешься, придется мне взять на эту должность кого-нибудь другого. Я видел твои работы, насколько я могу судить, ты опытный дизайнер.

В голосе Кайла прозвучала откровенная скука, и Мод уловила в его тоне равнодушную нотку.

— Мне не нужна милостыня, — раздраженно повторила она.

— А ты ее и не получишь. — Кайл искоса глянул на нее. — Так согласна ты на эту работу или нет?

Мод заколебалась, разрываясь между гордостью и здравым смыслом. Прими она предложение Кайла, отец и мать будут вне себя от радости: они сочтут ее согласие знаком, что наконец-то она помирилась с Кайлом.

— Я… я согласна, — хрипло проговорила она, склонив голову, чтобы Кайл не увидел признаков поражения, написанных у нее на лице.

— Вот и ладно. Как только вернусь из Штатов, оформим твой контракт.

Мод непривычно было видеть его таким — сдержанным, деловитым, энергичным. Трудно представить, что перед ней тот же человек, с которым она бурно ссорилась все свои детские годы. И этого мальчишку она, Мод, когда-то укусила в ногу за то, что он не дал ей прокатиться на своем велосипеде! При этом воспоминании краешек ее губ дрогнул в лукавой усмешке.

— Что это ты улыбаешься? Надеюсь, не планируешь мою преждевременную кончину? Мод недоуменно сдвинула брови.

— С чего ты взял?

— Да так… Похожую усмешечку мне как-то довелось видеть на портрете Лукреции Борджиа.

— Ну так ты ошибся. Я просто вспомнила, как укусила тебя за ногу, когда ты не пустил меня покататься на велосипеде.

Брови Кайла взлетели вверх, и на мгновение Мод показалось, что он давно забыл об этом случае. Но тут же он улыбнулся, и было в этой насмешливой улыбке нечто такое, отчего внутри у Мод все перевернулось.

— Ах да, мне бы следовало поблагодарить тебя. — Кайл рассмеялся, перехватив ее настороженный взгляд. — Видишь ли, шрам остался до сих пор, — он задумчиво похлопал себя по бедру, — и в весьма интересном месте. Предмет любопытства и беспокойства для многих женщин.

Мод обожгла его сердитым взглядом. Так откровенно намекать на свои плотские утехи!..

— Я всегда говорю, что меня укусил бешеный пес, — с затаенной усмешкой прибавил Кайл.

— Бешеная собачонка, — язвительно уточнила Мод.

Кайл выразительно изогнул бровь.

— Ты себя недооцениваешь, — ехидно заверил он. — Уж если сравнивать тебя с представителем животного мира, я бы предпочел дикую кошку. Так и вижу, как ты рычишь, точишь когти и хлещешь себя хвостом по бокам.

Он бросил выразительный взгляд на руки Мод, и она, опустив глаза, в смятении увидела, что ее пальцы и впрямь скрючены, как когти, словно она вот-вот бросится на добычу.

Кайл издал довольный смешок, от которого Мод бросило в жар.

— Я частенько гадал, удалось ли тебе утолить свою давнюю страсть и хоть разок наброситься на мужчину с когтями.

— Вот уж этого ты никогда не узнаешь! Мод поразилась звуку собственного голоса, напряженного и хриплого. И как только могла она позволить Кайлу втянуть ее в эту стычку — стычку, из которой невозможно выйти победительницей?

Ей было совершенно незнакомо чувственное наслаждение, на которое намекнул Кайл, а уж что касается страсти!..

— Только не говори, что предпочитаешь кротких и покорных любовников, вроде того мямли, что был с тобой вчера вечером. Или так припекло, что схватилась за первого встречного?

Зубы Кайла блеснули в жесткой усмешке. У Мод перехватило дыхание; грудь ее судорожно вздымалась в попытках вогнать в легкие хоть малую толику воздуха.

Что происходит? Что сотворил с ней Кайл? Ну да, сейчас он повернулся к ней той своей стороной, которую искусно прятал столько лет, но Мод всегда знала, что у него в высшей степени чувственная натура. Вот только почему ей это так хорошо известно? Она вновь содрогнулась, испугавшись своих чересчур откровенных мыслей.

В голове у нее вертелась тысяча благовидных предлогов распрощаться с Кайлом и немедленно уйти, но поддаться такому искушению было бы трусостью, и, что еще хуже, Кайл тотчас же понял бы, что этот разговор привел ее в полное смятение. Нет, надо держаться, сыграть с ним по его правилам, доказать, что она. Мод, уже взрослая. Просто Кайл пытается уязвить ее, помучить, как мучил когда-то в детстве, только на сей раз он выбирает более изощренное оружие. Откуда ему знать, что весь сексуальный опыт Мод сводится к нескольким неловким объятиям да неумелым поцелуям! Откуда ему знать, что от одних его двусмысленных речей у Мод подкашиваются ноги…

— Что ж, думаю, пора и пообедать.

Такое внезапное возвращение к действительности застало Мод врасплох. Она была уверена, что Кайл все силы приложит, чтобы вывести ее из себя, и твердо решила ни за что на свете не дать ему догадаться, что он добился успеха. Мод всегда знала, что Кайл умен, хитер и настойчив в достижении своей цели. Пусть себе твердит, что хочет заключить между ними мир, — Мод-то не обманешь. В глубине души Кайл по-прежнему ненавидит ее так же сильно, как и она его.

. Вот только в ее душе эта ненависть смешалась с чувством вины и сострадания, которое Мод не могла не испытывать к одинокому, всеми брошенному и нелюбимому мальчишке, каким когда-то был Кайл.

О да, сейчас она повзрослела и женским своим чутьем способна понять, как он тогда страдал. И все же до сих пор в поединке с Кайлом она чувствует себя слабым, уязвимым, затравленным зверьком, до сих пор в его присутствии ей приходится следить за каждым своим словом и жестом.

— Все готово. Обедать будем в столовой. Прошу. Столовая была обставлена с той же подкупающей простотой, что и другие комнаты, которые уже видела Мод, — вполне в духе почтенных лет всего дома. Обшитые дубовыми панелями стены матово поблескивали в свете огня, плясавшего в камине.

— Ты, конечно, понимаешь, что кое-что придется переменить? — отрывисто спросил Кайл, накрыв на стол.

Мод ничуть не удивило, что он так ловко управляется с готовкой: в конце концов, мать всегда требовала, чтобы они оба умели обихаживать себя, а отец учил их выполнять мелкие домашние дела. В доме родителей Мод никогда не существовало разделения на мужские и женские обязанности — если не упоминать о том факте, что они всегда мечтали о сыне.

Мод отложила нож и вилку, совершенно забыв об аппетитно пахнущей запеканке. Мыслями она была сейчас далеко.

— Ты слышала, что я сказал?

Сдвинув брови, Мод взглянула на Кайла, сидевшего по другую сторону полированного дубового стола.

— Да, ты говорил о каких-то переменах.

— В частности, о вашем доме. После операции твоему отцу будет трудновато одолевать лестницы. Твоя мать поговаривает о покупке небольшой виллы в Португалии. Похоже, им всегда нравилась эта страна. Они могли бы жить там зимой…

Опять он опередил Мод, считая решенным делом то, что ей еще и в голову не приходило. Она понимала, что Кайл совершенно прав, но лишиться дома, где они прожили столько лет… Подумать только, что именно родители решили его продать.

— Если все будет благополучно, твой отец выйдет из больницы еще до Рождества. Тогда они с мамой отправятся на мою виллу в Португалии и будут жить там, покуда он совсем не окрепнет. У тебя есть планы на Рождество? — осведомился он, с аппетитом уничтожая свою порцию запеканки и явно не замечая, что у Мод вдруг пропала всякая охота к еде.

Рождество! Мод еще и не задумывалась, как проведет его. Обычно на этот праздник в доме собирались друзья отца и матери. Родители Мод обожали рождественские торжества. Но в этом году…

— Кое-какие, — беспечным тоном солгала она, не желая дать понять Кайлу, что без родителей Рождество для нее потеряет всю свою прелесть. Не нужно, чтобы он опять обвинил ее в эгоизме, в неумении поставить благо родителей выше своих собственных чувств.

— Очень жаль. Придется тебе от них отказаться.

— Отказаться?! — Мод потрясенно воззрилась на него. — О чем ты говоришь?

— Я обещал твоим родителям, что Рождество ты проведешь здесь, у меня. Судя по всему, они очень обеспокоены тем, что ты останешься одна в старом доме, и, должен сказать, я их понимаю.

— Ради Бога, Кайл, мне ведь уже двадцать три, и я вполне способна позаботиться о себе! И не намерена покончить с собой только потому, что проведу Рождество в одиночестве! — с горечью прибавила Мод.

— Об этом никто и не говорит, но ваш дом стоит в довольно безлюдном месте, а центральное отопление, по словам твоего отца, дышит на ладан. Беспокоит его и фургон — слишком уж ветхий и ненадежный. Спору нет, мы оба отлично понимаем, что с тобой ничего не стрясется, что ты предпочла бы встречать Рождество в одиночку, а не в моей компании, но ради спокойствия твоих родителей могу я надеяться, что ты сдашься без боя?

— То есть, последую твоему примеру? Наступившее молчание слишком затянулось, чтобы Мод могла тешить себя несбыточной надеждой. Она не ошиблась: Кайлу ее присутствие в этом доме будет так же неприятно, как и ей самой.

— Хорошо, — устало согласилась она. — Обещаю как можно меньше попадаться на твоем пути…

— Я дам тебе запасной ключ. Можешь перевезти свои веши, пока я буду в Штатах. Наверху есть комнаты для гостей, можешь расположиться там. Когда вернусь, покажу тебе планы торговой галереи. Выскажешь мне свое мнение.

Кайл бросил эту реплику небрежно, как взрослый бросает конфету назойливому ребенку, и в глазах Мод, помимо ее воли, полыхнул опасный огонек.

— Что проку понапрасну растрачивать свой пыл? — усмехнулся Кайл. — У тебя есть лишь один шанс испробовать на мне свои коготки, и отнюдь не в припадке ярости. — Он расхохотался, увидев, что Мод покраснела до корней волос. — Что, и подумать страшно? Не бойся. Вряд ли я когда-нибудь на это отважусь.

— А даже если и отважишься, — огрызнулась Мод, едва обретя дар речи, — все равно я ни за что на свете не..

— Не пустишь меня к себе в постель? Ох, Мод, не искушай судьбу.

На миг Мод почти готова была поверить, что Кайл всерьез подумывает исполнить эту угрозу, но тут же она вспомнила, что он всегда обладал своеобразным, макиавеллевским чувством юмора, и тотчас решила дать Кайлу такой урок, чтобы он трижды подумал, стоит ли в другой раз потешаться за ее счет.

— Отчего бы и нет? — небрежным тоном осведомилась она, подарив Кайлу ослепительную, тщательно отрепетированную улыбку. — Сомневаюсь, чтобы ты мог научить меня чему-то новому. Мне уже давно не семнадцать. Кайл. Вряд ли меня можно смутить натиском грубой сексуальности.

— Охотно верю, но давай-ка сразу проясним одну мелочь. С глазу на глаз я готов проглотить сколько угодно твоих оскорблений, но вот прилюдно…

— Опасаешься за свой имидж? — сладко улыбнулась Мод.

— Нет, — отрезал Кайл, — за здоровье твоего отца. И ради него прошу тебя хотя бы сделать вид, что ты способна провести пять минут в моем обществе, не возжелав немедля освежевать меня.

Мод поднялась из-за стола и пожала плечами.

— Идет, но запомни, Кайл — я не терплю насмешек. И привыкла на удар отвечать ударом.

— А как насчет кое-чего другого? Чем, к примеру, ты ответишь на поцелуй?

— Ну… — Снова они вернулись к тому, с чего начали, и теперь Мод предпочла проглотить уже вертевшуюся на языке реплику. Вместо этого она язвительно сказала: — Это уж мое дело.

— Стало быть, мне придется выяснять это на практике? — вкрадчиво спросил Кайл. — Ну-ну, никогда бы не подумал…

— Я совсем не это хотела сказать! — смятенно воскликнула Мод. — Ты же знаешь, что не это. О Господи! — почти простонала она, сдаваясь. — Ну пожалуйста. Кайл, прекрати изводить меня намеками! Пускай мы никогда не станем настоящими друзьями, но ведь можно хотя бы попытаться? — Это был крик души. Мод окончательно сдалась на милость победителя, осознав, что совсем не готова к поединку с таким противником. — Пожалуйста, Кайл, помоги мне, — с отчаянием попросила она. — Ты прав, если мы будем ссориться, это убьет папу и маму, но пойми — для меня это так непривычно!

И затаила дыхание, со страхом ожидая язвительной реплики, которая неопровержимо докажет, что Кайл не принял всерьез ее мольбу, или, хуже того, она его позабавила.

Кайл молчал долго, очень долго, и, когда наконец прозвучал его ответ, у Мод захватило дух от изумления и… от удовольствия, но последнее она осознала лишь позднее, когда пыталась разобраться в сумятице своих чувств.

— Я беру назад все свои оскорбления, — негромко проговорил он. — Ты не просто повзрослела, Мод, но стала женщиной до кончиков ногтей: словесные баталии приводят тебя в ярость но у тебя хватает духу поступиться своей обидой. Не знаю даже, когда ты больше пугаешь меня: когда мечешь взглядом молнии или когда смотришь на меня вот так, как сейчас. Друзья? — Кайл покачал головой. — Нет, вряд ли мы когда-нибудь можем стать друзьями, но, по крайней мере, теперь мне есть за что уважать тебя.

Это было уже куда больше, чем надеялась услышать Мод: одними этими словами Кайл исцелил кровоточащую рану в ее сердце, рану настолько глубокую и давнюю, что Мод уже позабыла о ее существовании и вспомнила лишь сейчас, ощутив укол острой боли. Со времен той глупой попытки самоубийства она в душе презирала себя за слабость, за то, что бессовестно шантажировала любящих ее людей. С тех пор она потеряла самоуважение, и сейчас Кайл своими словами вернул ей часть ее самой. Мод ощутила небывалый прилив нежности к этому человеку. Шагнуть к нему, взять за руку, обнять так, словно они и на самом деле брат и сестра… Но стоило ей сделать шаг — и Кайл торопливо отступил, лицо его вдруг напряглось и окаменело.

— Давай пока на этом и остановимся, ладно? Тебе пора ехать, того и гляди, повалит снег.

Он отверг ее, отверг порыв нежности… сестринской нежности и раскаяния, и на Мод вдруг пахнуло таким холодом, что ей захотелось съежиться в комок, словно она и впрямь замерзла.

Всю дорогу домой она думала только об этом.

Почему Кайл так поступил? Почему едва ли не оттолкнул ее, словно ему была ненавистна сама мысль о ее прикосновении?

Ас чего ты взяла, что это не так? — жестко задала себе вопрос Мод. Совсем недавно ты и сама могла бы сказать, что тебе ненавистна даже мысль о прикосновении Кайла.

Все могло бы быть иначе, если бы когда-то она. Мод, не решила раз и навсегда вышвырнуть Кайла из своей жизни. Иначе… Что проку сейчас тосковать о том, каким братом мог бы стать для нее Кайл? Время не повернешь вспять. Остается одно — идти дальше и надеяться, что в один прекрасный день ей удастся пробиться через барьер, который возвел между ними Кайл, убедить его…

В чем? Этого Мод не знала. Просто она ощущала огромную потерю, и на душе у нее было горько и тяжело от мысли, что давным-давно она так необдуманно лишила себя того, о чем будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Ощущение, что в кои-то веки они с Кайлом оказались почти заодно, длилось недолго.

Снег так и не повалил, хотя зимнее небо зловеще набрякло тяжелыми снеговыми тучами. Повинуясь внезапному порыву. Мод, вместо того чтобы поехать домой и заняться работой, как собиралась, развернула фургон на дорогу в Бристоль. В городе ей удалось найти место для парковки относительно близко от магазинов.

На улицах было людно и шумно, и бесчисленные отцы семейств деловито прокладывали себе дорогу в толпе, нагруженные свертками в яркой праздничной упаковке. Лишь увидев всю эту суету, Мод наконец осознала, что Рождество совсем близко: болезнь отца заставила ее позабыть обо всем, и ее мысли до сих пор были заняты лишь одним — поскорее бы он выздоровел.

Это будет первое в ее жизни Рождество, которое она проведет вдали от родителей. Умом Мод признавала, что Кайл поступил мудро, предложив отцу и матери сразу после операции улететь в Португалию. Жизнь в холодном, насквозь продуваемом сквозняками доме плюс гигантские счета за отопление вряд ли помогли бы отцу восстановить силы после операции, а вот отдых в теплой Португалии, на, судя по всему роскошной, вилле Кайла…

Верхом эгоизма было бы жалеть, что Кайл не предложил Мод поехать вместе с родителями. Он ясно дал понять, что должность, предложенная им, отнюдь не синекура, а стало быть, у Мод нет права ожидать, что ей разрешат взять бессрочный отпуск и добрую половину зимы пробездельничать с родителями в Португалии. И все же досадно, что Кайл и словом не обмолвился о том, что Мод могла бы слетать к ним хоть на Рождество.

Господи, да будет ли о чем говорить ей и Кайлу, запертым на все Рождество в его великолепном доме? Сумеют ли они провести праздники, ни разу не поссорившись? Кайл явно так же не в восторге от совместной встречи Рождества, как и сама Мод. Несомненно, он привык проводить этот праздник в более экзотической обстановке, скажем на Карибских островах, или в каком-нибудь более традиционном, но фешенебельном местечке наподобие Гштаада. И уж конечно, где бы Кайл ни встречал Рождество, наверняка с ним была бы красивая женщина, и они…

Мод замерла как вкопанная посреди улицы. Отчего ее так неодолимо влечет к Кайлу? Даже разговор с ним неизменно оказывается пересыпан мучительно чувственными намеками. Девушка поежилась и глубже сунула руки в карманы старенького пальто. Что так сильно изменилось в отношениях между ними, что она болезненно остро ощущает в Кайле именно мужчину?

Неприязнь, враждебность, ненависть — все это знакомо и памятно Мод; но вот сексуальная подоплека, непривычное и опасно сильное чувство, которое охватывает ее всякий раз при виде Кайла, — это для нее внове. Совершенно внове, призналась себе Мод, не замечая недоуменных взглядов, которые бросали прохожие на девушку, застывшую посреди улицы. Такого с ней не бывало никогда прежде. И не должно быть сейчас, просто не должно.

Медленно, через силу Мод побрела дальше, целиком поглощенная бушевавшими в ней противоречивыми чувствами.

С какой стати она испытывает такое сильное влечение к Кайлу, если до сих пор все мужчины оставляли ее равнодушной?

На этот вопрос Мод ответить не могла и, поскольку он вызывал в ее душе смятение попросту загнала его поглубже, решив сосредоточиться на поиске рождественских подарков для чего, собственно, и приехала в Бристоль.

Рождество всегда было у нее любимейшим праздником. В сочельник Мод обычно украдкой проскальзывала в старенькую гостиную, чтобы полюбоваться сложенными под елкой подарками.

Вечером в одиннадцать часов вся семья, как., правило, отправлялась на рождественскую литургию, а потом приходили на огонек друзья, чтоб полакомиться маминым домашним вином и пи? рожками с мясом. Как бы поздно они ни ложились, наутро все вставали ни свет ни заря, чтобы развернуть подарки и приготовиться к неизбежному потоку гостей, не иссякавшему весь день.

В этом году ничего такого не будет. Рука Мод с неосознанной силой стиснула коробочку с душистым мылом. Как ей быть, как выдержать это Рождество в доме Кайла, наедине с Кайлом?

Взгляд Мод упал на полки с книгами, и лицо ее прояснилось. Да, пожалуй, надо бы запастись хорошими книгами — это поможет ей скоротать время.

На месте Кайла она совсем не обрадовалась бы непрошеной гостье. Кто знает, какие его планы на Рождество испортит ее присутствие?

Как глупо, что родители решили, будто Кайл должен опекать ее! Господи, да Мод давно уже не дитя; она вполне способна позаботиться о себе.

И она безутешным жестом положила на место коробочку с мылом, не замечая неприязненного взгляда продавщицы.

Отвертеться от поездки к Кайлу невозможна и ребячеством было бы пытаться. Не умрет же она оттого, что несколько дней проведет обществе Кайла — хотя бы ради спокойствия родителей? Нет смысла повторять себе, что она взрослая: в глазах родителей Мод все та же беззащитная девочка, а ей меньше всего на свете хотелось бы опрометчивым поступком повредить и без того хрупкому здоровью отца.

Мод прибавила шагу, направляясь в другой магазин. Глупо тратить время на размышления, каково ей будет в доме Кайла, если столько еще предстоит сделать. Она глянула на список покупок, и легкая тень скользнула по ее лицу при виде собственного почерка.

Обычно в поход по магазинам перед Рождеством отправлялась вся семья, и, покупая скромные подарки, все трое получали куда больше наслаждения, чем те, кто тратил в магазинах солидные суммы. Внимание Мод привлекла еще одна книга. Отцу и матери она точно придется по душе. Мод купила ее не задумываясь, хотя книга оказалась не из дешевых. Остается надеяться, что в чемоданах у них найдется место для этого подарка.

Хотя мама могла приходить в больницу в любое время, Мод старалась соблюдать часы посещений, чтобы в отделении не толпилось слишком много народу. Сейчас взгляд на часы напомнил ей, что, если она хочет сегодня увидеться с отцом, нужно поторопиться.

Больница находилась в нескольких минутах ходьбы, а промозглый ветер заставил Мод прибавить шагу. У входа в больницу деловито сновали медсестры и санитарки. Через несколько секунд рядом с ней со скрежетом затормозила машина «скорой». Мод отвернулась — вой сирены всколыхнул в ней мучительные воспоминания. С того дня как с отцом случился приступ, сирена «скорой» преследовала ее в кошмарных снах.

Четырехместная палата, где лежал отец, располагалась в самом конце длинного коридора.

Толкнув дверь, Мод услышала голоса и оцепенела, узнав голос Кайла.

— Кажется, она…

Кайл оборвал себя на полуслове и обернулся.

Мод охватило неприятное чувство, что все это происходит уже не впервые, но она хорошо понимала, откуда взялось это ощущение. Из ее детских воспоминаний. Сколько раз в те годы она ощущала себя на отшибе от Кайла, отца и матери — эти трое неизменно составляли обособленный взрослый кружок, куда маленькой Мод доступа не было.

И сейчас она испытала сильное искушение, как тогда, в детстве, развернуться и уйти прочь, но с трудом подавила этот порыв и даже принудила себя улыбнуться.

Лишь когда Мод заметила, что отец не сводит с нее любящих и обеспокоенных глаз, она целиком сосредоточилась на нем, как бы не замечая Кайла, стоявшего у самой постели.

— Ты не говорил, что хочешь навестить папу. —Мод не сумела удержаться от маленького укола, но тут же пожалела об этом, заметив, что мать озабоченно нахмурилась, и поспешила исправить положение: — Знай я об этом, напросилась бы поехать с тобой. Наш фургончик уже на последнем издыхании.

— Да я и сам не думал, что заеду сюда, — без запинки отозвался Кайл, но его осуждающий взгляд яснее слов сказал Мод, что за притворной улыбкой он разглядел кипящую в ее душе горечь.

— Кайл только что сказал нам, что ты проведешь Рождество в его доме. Нам будет гораздо спокойнее знать, что вы вместе.

— Очень мило с его стороны, что он согласился принять меня. — Что еще оставалось сказать Мод? — Хотя не могу не заметить, что до смерти вам завидую. Вы будете греться на португальском солнышке, а мы здесь — утопать в снегу.

— Признаться, я и сама предвкушаю эту поездку, — отозвалась мать, бросив быстрый взгляд на отца. — Конечно, все зависит от того, как скоро папа оправится после операции. Я как раз сегодня вечером собиралась позвонить тебе. Хирург уже осмотрел его. — Она одарила Кайла такой сердечной улыбкой, что Мод пришлось, стиснув зубы, проглотить вертевшуюся на языке резкую фразу. — Как чудесно, что Кайл взял на себя все эти хлопоты. Операция назначена на послезавтра.

Кайл озабоченно нахмурился.

— Жаль, что мне придется лететь в Штаты, но эту поездку, к сожалению, отменить невозможно. Впрочем, я вернусь через пару дней. Мод, не могла бы ты встретить меня в аэропорту? Я бы мог заказать такси, но они не всегда приезжают точно ко времени прибытия. Я оставлю тебе ключи от «ягуара», он застрахован, так что…

Мод едва не отрезала, что не собирается ни встречать его, ни тем более водить его машину, но вовремя вспомнила, ради чего, собственно говоря, согласилась пройти через все эти испытания, и с приторной вежливостью ответила:

— Хорошо, постараюсь не опоздать. Кайл посмотрел на часы.

— Мне пора.

Он шагнул к маме, чтобы поцеловать ее на прощание, и Мод помимо воли попятилась. По угрюмому взгляду Кайла она поняла, что он заметил и верно оценил это движение, но, ничего не сказав, повернулся к отцу.

— Увидимся, когда вернусь.

Сравнение между отцом, осунувшимся и бледным, и Кайлом, полным жизни и энергии, разрывало сердце Мод. Ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть предательски заблестевшие глаза. Она терпеть не могла плакать прилюдно, а уж тем более в присутствии Кайла.

— Не забудь, — негромко бросил он, направляясь к двери. — По возвращении я надеюсь застать тебя в своем доме.

— Ты представить себе не можешь, что значило для нас снова встретиться с Кайлом, — тихо сказала мать, когда за ним закрылась дверь. — Отец так обрадовался… а когда Кайл настоял на том, чтобы купить фирму, мы просто вздохнули с облегчением. Он говорит, что рассказал тебе о своих планах.

В голосе матери явственно прозвучала настороженная нотка. Мод мучительно стыдно было думать, что родители с опаской ждут ее реакции на действия Кайла.

— Да, рассказал, и я считаю, что папа поступил как нельзя лучше, — твердо ответила Мод. —должна вам сказать, я с удовольствием предвкушаю ту минуту, когда смогу приступить к работе.

Ей удалось придать своему голосу такой восторженный оттенок, что Мод изумилась собственной ловкости. Что ж, дело того стоило, подумала она, увидев, как мама просияла и облегченно улыбнулась.

— Ох, родная, я так рада за тебя! В нашей маленькой фирме твои таланты просто пропадали даром. Работа с Кайлом откроет для тебя совершенно новые перспективы. А что ты думаешь об этой новогодней вечеринке? Судя по рассказу Кайла, это будет грандиозное событие.

Мод озадаченно сдвинула брови, и мама запнулась, поспешно прикусив нижнюю губу.

— О Боже, так он тебе ничего не сказал? Наверное, хотел сделать сюрприз.

Вряд ли, мрачно подумала Мод. Скорее всего, Кайл отлично понимал, что она наотрез откажется участвовать в его планах.

— Ну же, мама, расскажи, в чем дело, раз уж начала, — вслух нетерпеливо проговорила она, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучало радостное возбуждение.

— Хорошо, только обещай в разговоре с Кайлом сделать вид, что ничего не знала.

— Да-да, конечно… Ну пожалуйста, мама, не дай мне умереть от любопытства. Что это за вечеринка?

— Мм… в общем, Кайла пригласили на грандиозный маскарад, который состоится на Новый год в одном частном доме неподалеку от Бата. Кажется, его фирма проводила там реставрационные работы. Словом, все участники маскарада будут в костюмах, и Кайл сказал, что поскольку его дом выстроен в елизаветинском стиле, он закажет себе костюм этой эпохи. Он попросил у меня твои размеры, чтобы заказать костюм и для тебя…

Мод едва сдержала полыхнувший в душе гнев. Мама радуется, словно ребенок, не могла же Мод объяснить ей, до чего ее самое бесит эта своевольная выходка Кайла. То, что Мод считает высокомерным вмешательством в ее личную жизнь, мать сочтет лишь проявлением заботы и благородства.

Никогда ее родители не узнают, каков Кайл Беннетт на самом деле, и ради их блага Мод должна притвориться, будто он и впрямь такой замечательный, каким видят его они.

— Обещай мне, что ни слова ему не скажешь, — с мольбой попросила мама. — Я уверена, он хочет сделать тебе сюрприз.

— Я не проболтаюсь, — заверила ее Мод, в душе твердо решив, что ни за какие коврижки не даст Кайлу затащить себя на эту дурацкую вечеринку. Ни за что на свете! — Знаешь, — прибавила она, осторожно меняя тему, — меня удивляет, что Кайл решил на Рождество никуда не ехать. Такому богатому холостяку, завидному жениху должно быть скучно сидеть в четырех стенах, если, конечно, он не пригласил гостей.

— Насколько я знаю, нет, — бесхитростно ответила мать. — Он сказал, что купил дом только в этом году, а потому хочет встретить в нем Рождество. Этот дом и вправду такой славный?

— — Да, — коротко подтвердила Мод, промолчав о том, что именно о таком доме всегда мечтала сама и оттого изнывает от зависти к Кайлу.

— Он еще сказал, что хотел бы как следует украсить дом к Рождеству, — неуверенным тоном продолжала мать. — Как считаешь, ты могла бы помочь?

Судя по выражению ее лица, она явно опасалась отказа.

Мод уязвило то, что родители до сих пор считают нужным обращаться с ней, как с хрустальной вазой.

— Это меньшее, чем я могу отблагодарить Кайла за то, что он вызвался меня приютить, — ровным голосом ответила Мод. — По правде говоря, у него такой чудесный дом, что украшать его к Рождеству будет сплошным удовольствием. Трудно поверить, что до праздников осталось меньше месяца.

— О да. Врач сказал, что, как только он уверится в благополучном исходе операции, мы с отцом сможем сразу отправиться в Португалию. Кайл уже узнал, что неподалеку от его виллы есть первоклассная американская больница, и договорился, чтобы твоему отцу обеспечили послеоперационный уход.

Господи, почему же Мод вновь и вновь должна испытывать это беспомощное чувство, что время обратилось вспять, что она снова и снова молча задыхается от ревности, видя нежную любовь своих родителей к ненавистному чужому мальчишке!..

Нет, на сей раз все будет по-другому. Кайл никогда не вытеснит ее из сердца родителей, да он к тому и не стремится.

Мод ухватилась за эту мысль и блаженно ощутила, как рассеялась пелена застарелой ненависти и боли. Она сделала медленный, глубокий вдох и осторожно выдохнула. От облегчения у нее закружилась голова.

Радость наполнила ее сердце, и внезапно Мод почувствовала себя такой легкой, что, казалось. вот-вот взлетит. Сработало! Призвав на помощь свою волю, здравый смысл, взрослую выдержку, она наконец сумела победить демонов прошлого! Нет, вовсе не Кайл был ее врагом — теперь-то Мод понимала, что сражалась с собственными глубоко запрятанными страхами.

Именно об этом много лет назад говорил ей психолог, и Мод согласилась с ним. Но одно дело узнать, в чем суть твоей проблемы, и совсем другое — понять это самой.

— У тебя такой вид, словно тебе подарили звезду с неба, — шутливо заметил отец.

— А к чему мне такие банальные подарки? —отшутилась Мод, не желая отвечать на его невысказанный вопрос. А затем, понимая, что отец устал, и стремясь поскорее остаться одной, чтобы в одиночестве насладиться своей победой над призраками детства, она нежно поцеловала отца и повернулась к матери.

— Мне пора идти. Надо еще кое-что купить, и я не хочу затягивать это дело допоздна. Сегодня пасмурно, того и гляди повалит снег.

— Не нравится мне, что ты ездишь по такой погоде в этом дряхлом фургоне, — озабоченно хмурясь, заметил отец.

— Все будет в порядке, папа, — успокоила его Мод. — Ты же знаешь, я очень осторожный водитель.

— Позвони нам, когда вернешься, — негромко попросила мать. — Так твоему отцу будет спокойнее.

И лишь много позже, ведя машину по темной дороге, Мод подумала, что для своего возраста она и впрямь чересчур сильно привязана к родителям, что привыкла к их заботе и опеке.

Откуда взялась эта мысль? Да полно — надо пи об этом спрашивать? Конечно же от Кайла:

это его намек, что Мод опекают, пряча от реальности, от подлинных страстей и страданий, наконец, достиг цели.

Но разве Мод виновата, что предпочитает жить и работать в деревне? Ее ли вина, что она счастлива, до сих пор живя в родительском доме? Что по природе своей не стремится к независимости? И все же за последние несколько лет Мод все чаще, пускай и мимолетно, раздражала любящая опека родителей.

Она нахмурилась, вспомнив упрек знакомого парня: мол, она живет с родителями и работает в отцовской фирме только потому, что боится трудностей самостоятельного существования.

Неужели это правда? Помимо воли Мод надменно вскинула голову. О нет, ничуть не боится! В сущности, какая-то ее часть уже сейчас готова принять вызов, таящийся в работе на Кайла. Самой себе Мод могла признаться: предложение Кайла было именно тем, о чем она всегда мечтала. Новая работа потребует у нее все силы, новый работодатель будет непомерно придирчив и строг. Все это Мод хорошо понимала, и тем не менее именно Кайл предоставил ей возможность показать все, на что она на самом деле способна.

Если б только ее с таким трудом обретенную смелость не смущала мужская притягательность . Мод вздрогнула, резко затормозила, чтобы избежать столкновения с велосипедистом, вновь целиком сосредоточила внимание направлении машиной;

Повинуясь порыву, за день до операции, вместо того чтобы собирать вещи и готовиться переезду в дом Кайла, Мод села в лондонский поезд и почти весь день бродила по самым оживленным торговым кварталам столицы, взглядом художника подмечая каждую мелочь.

По дороге домой Мод изнывала от желания скорее начать работу; в ее воображении уже возникали восхитительные картины того, что а сможет сотворить, имея солидный бюджет полную самостоятельность.

В оформлении самых разных современных магазинов была отчетливо заметна ностальгия прошлому. Бат с его изысканными терраса в духе Нэша, площадями и скверами эпохи роля Георга казался просто созданным для изысканного налета старины — только без излишней слащавости, твердо решила Мод.

Нет, ее работа в стиле ретро будет скромна и изысканна.

Переполненная идеями, она выудила из сумочки блокнот и карандаш и принялась за наброски.

Она работала весь день, до темноты. Дом встретил ее стылой неприветливой тишиной. Мэг была у соседки, а кошки спали. Едва ступив на порог. Мод поняла, что отопление в очередной раз отказало.

Через полчаса она продрогла до костей и с угрюмой покорностью признала свое поражение. За окнами уже сыпались первые, пока еще редкие снежинки — начался давно обещанный снегопад.

Позвонив в больницу и выяснив, как дела у отца. Мод положила трубку и тяжело вздохнула. Мать беспокоилась, что она до сих пор не отправилась в дом Кайла.

Перспектива мерзнуть в пустом и промозглом доме все меньше и меньше привлекала Мод, да к тому же ей нужно было обсудить с Кайлом столько новых идей! Удивительно, до чего легко Мод смогла позабыть о старых обидах и распрях, едва только осознала, что причиной им был ее собственный нрав. И теперь, торопливо укладывая вещи, она не раз с удивлением ловила себя на чувстве, которое с полным правом можно было назвать радостным возбуждением.

Напоследок Мод усадила кошек в переносные клетки и обошла весь дом, проверив, все ли в порядке.

По пути она заехала забрать Мэг, уповая в душе, что Кайл не взовьется до небес, обнаружив, что вместо одной гостьи получил разом четверых.

Соседка уговорила ее выпить чашечку чая и, само собой, принялась расспрашивать о здоровье отца, попутно любопытствуя, куда это на ночь глядя собралась сама Мод.

Посидев ровно столько, сколько требовали приличия. Мод попрощалась с соседкой. Мэг, обожавшая путешествовать, с радостью запрыгнула в фургон, и вся четверка отправилась в путь.

А ведь я вылитый персонаж из стишков Эдварда Лира, весело подумала Мод, когда фары фургона выхватили из темноты извилистую ленту дороги, побелевшую от обильного снега. Она решила ехать окольными дорогами, не рискуя в расхлябанном фургоне выезжать на шоссе, изобилующее лихачами. Здравый смысл и необходимость заставляли Мод ехать на небольшой скорости, и ей вовсе не улыбалось, чтобы какой-нибудь нетерпеливый водитель тащился за фургоном, борясь с опасным искушением обогнать его на повороте.

Она не выключала радио и прислушивалась к сводкам погоды, с тревогой посматривая за окно, где все гуще валил снег. Фургончик и в лучшие времена плохо переносил холодную погоду, и Мод оставалось лишь молиться, чтобы она благополучно добралась до дома Кайла.

Молитвы оказались напрасными. Милях в десяти от цели мотор закашлял, захлебнулся и смолк окончательно.

Шепотом ругнувшись. Мод попыталась завести машину, но зловещий скулеж мотора дал понять, что все ее старания напрасны.

Она понятия не имела, где находится, — вокруг царила непроглядная тьма, даже луна и звезды были надежно скрыты низкими тучами. Фургон застрял на проселочной дороге, и шансы, что кто-то наткнется на нее, были минимальными, если не сказать хуже.

Нашарив поводок Мэг, Мод ободряюще похлопала по кошачьей переноске и вполголоса сказала собаке:

— Мэг, старушка, придется нам с тобой поискать гараж. Думаю, мы недалеко от деревни, и дай-то Бог, чтобы я не ошиблась.

Выбравшись из фургона, Мод задрожала от пронизывающего ветра. Снаружи оказалось холоднее, чем она предполагала, колкий снег обжигал лицо и руки, не защищенные перчатками. Мэг заскулила и рванулась было обратно в фургон, но Мод легонько потянула за поводок. Ей совсем не улыбалось бродить в темноте в одиночку, а колли совсем неплохая компания, отпугнет кого угодно, если, конечно, понадобится.

Мод не прошла и ста ярдов, как услышала шум мотора. Мэг застыла как вкопанная в свете фар заляпанного грязью «лендровера». Машина резко затормозила.

— Проблемы? — осведомился бодрый мужской голос.

И, прежде чем Мод успела оттащить Мэг, водитель «лендровера» уже выбрался наружу и направился к ней.

Мод окинула его настороженным взглядом и с облегчением обнаружила, что с виду незнакомец нормален и вовсе не опасен. Он был примерно ее лет, чуть выше ростом, чем она, со встрепанными светлыми волосами и обветренным лицом, сморщившимся от летящего наискось снега. Одет он был по-зимнему тепло и добротно.

Фермер, наверное, подумала Мод и обрадовалась собственнойдогадливости, когда незнакомец продолжил:

— Я тут вез корм овцам и вот увидел ваши фары.

— У меня сломался фургон, и я понятия не имею, что с ним сталось.

— Гм… И куда же вы едете?

— В Марстон Олд-холл.

— К Кайлу Беннетту? — Незнакомец глянул на Мод с неподдельным интересом. — Так его сейчас нет.

— Знаю, — холодно подтвердила Мод. — Не могли бы вы подсказать мне дорогу к ближайшему гаражу?

— Здесь только один, и сейчас он уже закрыт. А вы давно знаете Кайла? — с любопытством спросил он.

— Почти всю жизнь, — ответила Мод, ледяным взглядом давая понять, что эти расспросы ей не по душе.

Лицо фермера тотчас прояснилось.

— А, так вы дочка тех людей, которые его усыновили!

Мод с подозрением глянула на него. Что мог рассказать Кайл этому человеку о ней и ее родителях?

— Миссис Эванс, что работает у Кайла, говорила как-то о вас моей матери. Я хозяин Хайбриджа, так что мы с Кайлом ближайшие сосди. Мать приторговывает потихоньку, главным образом молочными продуктами, а поскольку миссис Эванс сейчас в отъезде, мамуля сегодня утром занесла в Марстон Олд-холл кое-какие продукты. Она так и норовит взять Кайла под опеку, но ведь он не из таковских, верно? Когда вы помянули его имя, я уж подумал…

Он залился краской, и Мод с изумлением поняла, что ее бросило в дрожь. Неужели она и впрямь похожа на девушку Кайла? Судя по фотографиям, которые то и дело появлялись в прессе, Кайл предпочитал роскошных светских львиц, а не таких, как Мод, сереньких замухрышек.

Она машинально откинула волосы со лба, словно пытаясь защититься от чего-то этим беспомощным жестом, и тут собеседник по-мальчишески смущенно добавил:

— Слов нет, до чего я рад, что вы не… не…

— Не из девушек Кайла? — уточнила Мод.

— У нас тут не так уж много симпатичных и свободных девушек. Захолустье, что ни говори. Те, что сразу после школы не выскочат замуж, моментально находят себе работу в Лондоне или Бате, так что мы их тут и не видим. Ежели хотите, я вас довезу на буксире к дому Кайла.

Мод согласилась, и он проворно приладил к фургону буксирный трос. Руки у него были большие, красные от мороза, с короткими ловкими пальцами. Заметив, что Мод наблюдает за ним, фермер улыбнулся ей, и по этой улыбке стало ясно, что Мод произвела на него впечатление. Она улыбнулась в ответ, польщенная этим явно мужским интересом.

— Ну вот, все в порядке. — Он подергал трос, проверяя, надежно ли завязан узел, и вслед за Мод пошел к фургону убедиться, что она умеет управлять машиной при буксировке.

Рука его на миг коснулась руки Мод. Тыльная сторона широкой ладони была покрыта светлыми волосками, и в памяти Мод, как нарочно, всплыли ладони Кайла — узкие, жесткие, с длинными пальцами. Искусные, ловкие руки, выдающие натуру своего хозяина. Руки человека, которому опасно доверять.

— Вы в порядке?

Выдавив улыбку, Мод кивнула. Дэвиду Хартли, как представился новый знакомый, понадобилось совсем немного времени, чтобы доставить фургон к дому Кайла, но снегопад усиливался, явно грозя перейти в метель, да и на шоссе, кроме них, не было видно ни одной машины, — все это, вместе взятое, яснее слов говорило Мод, в каком опасном положении оказалась бы она, не приди ей на помощь молодой фермер.

Ей хотелось пригласить его на чашку кофе, но Мод слишком хорошо помнила, что дом этот ей не принадлежит. Дэвид избавил ее от колебаний, бодро сообщив, что не может задержаться, поскольку мать уже наверняка ожидает его с ужином.

— Скажу ей, что вы приехали, и с утра она непременно сюда заглянет. Если что-то понадобится, звоните — наш номер есть в телефонной книге.

Он уехал, дружески помахав на прощание, но прежде удостоверился, что Мод сумеет отпереть дверь.

В доме было темно, зато тепло и уютно. Мэг и кошки очень быстро освоили закуток за кухней, где обычно хранились плащи и резиновые сапоги.

Решив осмотреть дом попозже, Мод сразу отправилась на поиски комнаты для гостей.

Дверь к ее приходу была оставлена открытой, и в камине лежали заранее заготовленные дрова. Мод усмехнулась: разводить огонь в спальне, где уже есть центральное отопление, — непозволительная роскошь, но ей тем не менее была приятна такая предусмотрительность.

Вернувшись в кухню, Мод обнаружила, что холодильник битком набит съестными припасами. Заметив домашний сыр и миску с яйцами, она догадалась, что эти продукты оставила здесь мать Дэвида. Пожалуй, сегодня на ужин она ограничится омлетом. И без того уже под ложечкой противно сосет от страха за предстоящую операцию. Нынче вечером Мод особо помолится за выздоровление отца. Укол совести подсказал ей, что стоило бы помолиться и за Кайла, чья щедрость сделала операцию возможной. С каким явным облегчением говорил отец о том, что дела фирмы теперь будет вести Кайл! Теперь его волнует лишь одно: примет ли Мод предложенную Кайлом работу.

После ужина она выведет на прогулку Мэг, а затем ляжет спать пораньше. Вряд ли ей удастся выспаться — операция начнется ранним утром и продлится большую часть дня. Зато потом отец начнет быстро поправляться, во всяком случае так говорит врач. Мод остается лишь молиться, чтобы он не ошибся. Если что-то, не дай Бог, случится с отцом… Мод вдруг охватило острое, совершенно необъяснимое желание: хорошо бы здесь оказался Кайл! Она оторопела, осознав вдруг, что отчаянно нуждается в его поддержке. В этот миг зазвонил телефон, и она неуверенно сняла трубку.

— Мод? Она едва не подпрыгнула от неожиданности.

— Кайл! Ты…ты где?

Голос Кайла звучал так громко, словно он находился в соседней комнате. Мод услышала его смех.

— Пока что в Нью-Йорке, но завтра вечером уже вернусь. Как твой отец?

— Волнуется, но готов пройти через все это.

— Вот и славно… Я звонил твоей маме. Она понимает, что без операции не обойтись, но все равно беспокоится. Мне жаль, что я сейчас не с вами…

— Мне тоже.

Неужели она и вправду произнесла эти слова? Похоже, Кайла они тоже застигли врасплох: он шумно втянул воздух и озадаченно смолк.

— Судя по твоему тону, ты говоришь правду. Как знакома Мод эта насмешливая интонация! Но сейчас у нее нет сил достойно ответить на издевку.

— Так оно и есть, — откровенно сказала она, голос ее дрогнул от боли.

Снова наступило молчание, затем Кайл со мешком проговорил:

— Неужели Мод, моя добрая и горячо любимая Мод, и вправду жаждет моего общества? что случилось? Неужто я застиг тебя в минуту слабости?

Издевательский тон хлестнул Мод, словно пощечина, мигом приведя ее в чувство. Она едва е швырнула трубку, но вовремя сдержалась. слезы, подступившие было к глазам, просохли мгновенно, как по волшебству, усталость куда испарилась, и Мод едко, вдруг охрипшим голосом ответила:

— Может быть, и так, но теперь уже все прошло.

— Так, значит, ты не хочешь, чтобы я примчался сюда первым же рейсом и утешил тебя?

В голосе Кайла все еще была насмешка, но за ней таилась серьезность. Отбросив, это пушение, Мод легкомысленно бросила:

— Ни за что! — И, немного помолчав, добавила: — Если мне понадобится утешитель, то у тебя есть сосед, который, похоже, охотно возьмет на себя эту роль.

Один Бог знает, что толкнуло ее ляпнуть эту глупость. Кайл замолчал надолго, а когда наконец заговорил, голос его звучал отчужденно и холодно:

— Полагаю, ты имеешь в виду Дэвида Хартли?

— Да, мы познакомились… случайно, — торопливо уточнила Мод, не желая сознаваться ни в поломке фургона, ни в том, что приехала так поздно.

— Не вздумай счесть его наивным деревенским парнишкой, — жестко сказал Кайл. — Дэвид Хартли уже ответствен за появление на свет одного внебрачного ребенка, и смею утверждать, что он не прочь повторить этот опыт, если только местные сплетники не лгут.

У Мод перехватило дыхание. Неужели Кайл говорит правду? Дэвид совсем не похож на совратителя… Она растерянно молчала, переваривая услышанное. А кстати, с чего бы это Кайл рассказывает ей такие вещи? Дэвид, в конце концов, всего лишь случайный знакомый!

Но ведь ты имела глупость намекнуть, что из этого знакомства может вырасти нечто большее, напомнила себе Мод, злясь на собственный промах, а Кайл всегда считал себя ответственным за твое благополучие. Чрезмерно ответственным..

Она хорошо помнила, как он дожидался ее после первой «взрослой» вечеринки, в то время как отец и мать отправились спать.

Мод открыла было рот, но тут в трубке отчетливо прозвучал женский голос:

— Кайл, дорогой мой, сколько можно тебя ждать?

— Мод…

— О, не смею тебя задерживать, — едко перебила она. — Да, пожалуйста. Кайл, будь добр запомнить, что мне уже не тринадцать и я не нуждаюсь в старшем брате и блюстителе моей нравственности.

С этими словами Мод швырнула трубку. Все ее добрые намерения улетучились без следа. Как смеет он осуждать Дэвида, если сам недалеко ушел от него? Что это за женщина, которая так интимно называет его «дорогой мой»?

Не твое дело, одернула себя Мод. А эта девица наверняка такая же умопомрачительная красотка, как и все подружки Кайла.

Отправившись спать, она запретила себе думать о Кайле. Но тщетно. Голос Кайла привел ее в смятение, напомнив, что теперь как-никак она живет в его доме. Одна эта мысль взбудоражила Мод, а уж без этого она вполне могла обойтись. Вполне!

Мод проснулась ни свет ни заря. Она была так взвинчена мыслями о предстоящей операции, что ни на чем другом не могла сосредоточиться. В то же время она хорошо понимала, что так рано звонить в больницу бессмысленно. Отца, скорее всего еще даже не увезли в операционную.

Вчера Мод отправила ему цветы и телеграмму, и как бы мучительно ни хотелось ей быть сейчас рядом с ним, она понимала, что в такой момент эти двое хотят побыть только друг с другом.

Они всегда были необыкновенно близки — чудесный пример того, какими нежными и долговечными могут быть отношения между мужем и женой.

В десять часов утра, когда Мод готовила себе четвертую чашку кофе за утро, она услышала звук мотора и тотчас же бросилась к двери черного хода. На подъездную аллею въезжал небольшой «форд». Модно одетая дама, которая выбралась из машины, была по годам почти ровесницей матери Мод; но если мамино лицо почти всегда светилось радостным оживлением, то черты этой женщины словно навсегда закаменели в жесткой неодобрительной гримасе.

Увидев Мод, она деланно улыбнулась и представилась:

— Вера Хартли. Вы уже знакомы с моим сыном.

В свое время Мод встречала достаточно матерей-собственниц, чтобы с первого взгляда распознать еще одну представительницу этого малоприятного племени; и, хотя она понимала, что несправедлива к Дэвиду, все же помимо воли мысленно сравнила его с Кайлом. Как бы сильно Кайл ни любил свою мать, он никогда не позволил бы ей управлять его жизнью, в то время как Дэвид… Впрочем, нет, это всего лишь домыслы, основанные только на словах Кайла. Быть может, Мод и вправду несправедлива, но ее первое впечатление о Дэвиде как о привлекательном и добросердечном юноше оказалось изрядно подпорченным сообщением Кайла насчет внебрачного ребенка.

Она хорошо знала, что Кайл ни за что не стал бы обманывать ее в таком деле, и тем неприятнее было сознавать, что за открытой дружелюбностью молодого фермера скрываются мрачные и непривлекательные свойства. Конечно, вряд ли Мод могла ожидать, что за столь краткое время знакомства Дэвид будет с ней откровенен, но все же с досадой признала, что разочаровалась в нем.

Поступку, о котором рассказал Кайл, мог быть десяток оправдательных объяснений, но Мод с её старомодными взглядами не по душе пришлось, то Дэвид, как оказалось, может столь легко пренебречь своими обязательствами.

И теперь, похоже, она поняла, почему это лучилось. Вера Хартли явно принадлежала к той разновидности матерей, которые предпочитают сами выбрать жену для единственного сыночка, во все времена слабохарактерные мужчины, подобные Дэвиду, неизменно вступали в связь женщинами, не удостоившимися материнского одобрения.

— Дэвид сказал, что у вас сломалась машина, вот я и решила заглянуть и проверить, не нужно ли вам чего.

Вернее, заглянуть и проверить, что я за птица, мрачно подумала Мод.

— Спасибо, у меня все в порядке. Прошу в дом. — У отца Мод научилась управляться с самыми трудными клиентами и сейчас успешно применила эти знания, пряча истинные чувства под маской невозмутимого добродушия.

— Ваш отец, как я понимаю, в больнице, —заметила Вера, когда Мод поставила перед ней кофе.

— Да, сегодня у него операция. Разумеется, все мы очень беспокоимся за него.

— Гм… А вы и Кайл действительно выросли вместе? — Вопросы Веры понемногу расшатывали наигранное спокойствие Мод.

— Мои родители усыновили Кайла, и он много лет жил в нашем доме.

— Так вы, стало быть, все же не в кровном родстве? Должна сказать; я очень удивилась, узнав, что вы будете жить в доме Кайла, но, в конце концов, ваши родители знают что делают. Кайл определенно не из тех мужчин, с кем я согласилась бы поселить свою дочку.

Прежде чем Мод сообразила, что происходит, она вскочила на ноги и, дрожа всем телом от ярости, в упор взглянула на непрошеную гостью.

~ Не имею чести знать, миссис Хартли, на что вы намекаете, — голос Мод зазвенел от едва сдерживаемого бешенства, — но, по правде говоря, лучше вам уйти, пока я не сказала ничего такого, о чем потом пожалею!

Ее так и подмывало бросить в лицо этой женщине, что Кайл при всех своих грехах по крайней мере не оставил ни одну женщину с ребенком, однако Мод сумела прикусить язык.

Уничтожающий взгляд Веры Хартли недвусмысленно сказал ей, что сегодня она нажила лютого врага, но на это Мод было наплевать. Ее все еще трясло от такого приступа смелости, и, лишь когда «форд» миссис Хартли отъехал от дома. Мод наконец в полной мере осознала, что натворила.

Какая злая шутка — чтобы она, именно она так рьяно бросилась на защиту Кайла! В свое время Мод думала о нем веши и похуже, чем гнусные намеки Веры Хартли, и все же, услыхав, как чернит его эта женщина, она пришла в такую непритворную ярость, словно Кайл и вправду был ее братом.

Мод не хотелось далеко уходить от дома — вдруг позвонят из больницы, — и все же она выкроила полчаса, чтобы обойти чудесный сад в елизаветинском духе с самшитовыми изгородями, которые сейчас были покрыты снегом.

Весной здесь, должно быть, замечательно, подумала Мод и осеклась, поймав себя на робком желании увидеть этот весенний сад собственными глазами.

На обратном пути она вынуждена была признаться себе, что влюбилась по уши в старый дом и его окрестности. Здесь царила на редкость теплая и уютная атмосфера места, где крепко любили друг друга, и это ощущение казалось почти таким же осязаемым, как стойкий запах ароматических смол и пчелиного воска, царивший во всем доме.

Минуло уже три часа пополудни, когда наконец раздался долгожданный звонок, и Мод, едва услышав голос матери, поняла, что операция прошла благополучно. Мама плакала, и Мод разрыдалась вместе с ней. То были слезы благодарной радости.

— Врач говорит, что, если все пойдет как надо, через неделю твой отец уже сможет вылететь в Португалию. Сейчас он еще очень слаб, а я пока возвращаюсь в гостиницу, так что увидимся позже, когда встретишь Кайла в аэропорту.

Они еще немного поболтали. Мод рассказала матери, какой прекрасный дом у Кайла, и ее явную невнимательность отнесла на счет того, что та слишком переволновалась. И все равно, думала Мод, мать могла бы проявить к дому Кайла больший интерес, а она слушала рассказ Мод рассеянно, словно не услышала от нее ничего нового.

В половине четвертого Мод повесила трубку, и почти сразу же раздался новый звонок.

Услышав голос Кайла, она растерялась. Он ведь так скоро должен вернуться, и Мод никак не ожидала, что он станет звонить.

— Как отец? — безо всяких предисловий напряженно спросил он. — Как операция?

— Закончилась и прошла успешно, — ответила Мод, и голос ее дрогнул, когда она, в который уже раз, осознала, как сильно любит Кайл ее родителей.

— Слава Богу!

Мод и сама могла бы сказать то же самое, и все же отчего-то при этих словах, произнесенных с огромным облегчением, на глаза у нее навернулись слезы.

— Ты будешь меня встречать? — спросил Кайл.

— Да, и прямо из аэропорта мы поедем в больницу.

Мод не хотелось впервые вести «ягуар» Кайла в темноте, а потому, повесив трубку, последние полчаса дневного света использовала на то, чтобы освоить машину. Управлять «ягуаром» оказалось восхитительно легко, он с готовностью подчинялся малейшему движению. К тому времени, когда Мод несколько раз проехала вдоль подъездной аллеи и безупречно совершила поворот, она почувствовала себя достаточно уверенно и, выключив зажигание, вернулась в дом.

Забавно, но любимой ее комнатой на первом этаже стала та, которую показал ей Кайл, — нечто вроде кабинета, соединенного с библиотекой, — и именно там Мод зажгла камин и устроилась в кресле со свежей газетой, которая до сих пор так и валялась непрочитанной.

Кроме этой комнаты, на первом этаже располагались еще четыре, включая симпатичную гостиную с окнами на юг, отделанную в пастельных персиковых тонах, и большую парадную столовую. Две другие, гостиная поменьше и курительная, тоже были прелестны, но именно в кабинете, где стоило лишь закрыть глаза, и казалось, что Кайл сидит напротив, — именно здесь Мод чувствовала себя как дома.

Глаза ее сами собой закрылись, и газета соскользнула с колен. Разбудил Мод только хриплый бой старинных часов в прихожей, и она, подскочив в кресле, с ужасом обнаружила, что уже шесть часов. Мод опрометью бросилась наверх, чтобы принять душ и переодеться, а затем поспешила в кухню, перекусить на скорую руку.

Меньше всего на свете ей хотелось опоздать к прибытию самолета. Обжигаясь, она торопливо выпила чашку кофе. Потом позвонила в справочное аэропорта и убедилась, что рейс не задерживается. В газете обещали новые снегопады, и погода могла помешать самолету Кайла прибыть вовремя.

По счастью, в Хитроу уже успели справиться со снежными заносами.

Отопительная система «ягуара» работала так хорошо, что Мод вполне могла бы отправиться в путь в одной светлой шелковой блузке и темно-синей шерстяной юбке, но на случай, если рейс все-таки задержат и придется долго торчать в Хитроу, в тон юбке она надела джемпер с вышитыми на груди серебристой нитью пантерами. Наряд этот обошелся ей дорого, но вполне оправдывал затраты. Мод знала, что темно-синий цвет хорошо подчеркивает однотонный шелк блузки, а все это вместе взятое выгодно контрастирует с темно-рыжей копной ее волос.

Она дольше обычного провозилась с макияжем, и в итоге собственное отражение в зеркале показалось ей куда изысканней, чем обычно. Высокие каблуки прибавили Мод роста, впрочем не настолько, чтобы обогнать Кайла.

Если уж ей предстоит работать на него, вряд ли Кайл благосклонно отнесется к привычной ее рабочей «униформе» — заношенному до безобразия спортивному костюму; и Мод, размышляя об этом, говорила себе, что именно поэтому она сегодня вечером так заботится о своей внешности. Только поэтому!

Когда она выехала, снова пошел снег, и крупные пушистые снежинки с царственным величием опускались на подмерзшую землю. По счастью, к тому времени, когда Мод добралась до шоссе, снегопад прекратился.

Управляя мощным «ягуаром», ей все время приходилось подавлять в себе искушение прибавить скорость, но и так Мод добралась до Лондона куда быстрее, чем ожидала.

В Хитроу она не сразу отыскала место для стоянки. Чувствуя во всем теле нервную дрожь, она твердила себе, что дрожь эта вызвано подобными хлопотами, а отнюдь не тем фактом, что она встречает Кайла.

Поглядев на табло прибытия. Мод подошла к буфетной стойке, взяла себе чашку кофе, уселась и приготовилась ждать.

Она увидела Кайла, и в ней все перевернулось, сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть из фуди. И вдруг Мод стало ясно, в чем дело, — настолько ясно, что она застыла с пересохшим от испуга ртом, оцепенело переваривая факт, который отказывался принять ее разум.

Кайл шел к ней, и Мод закрыла глаза, мучительно желая, чтобы она все-таки ошиблась. Этого не может быть, она не должна, не имеет права позволить себе такое!.. Она открыла глаза, и наваждение, как по волшебству, исчезло — перед ней был просто Кайл, тот самый Кайл, которого она знала всю свою жизнь.

— Мод, что случилось? Отец?..

Охрипший голос Кайла, то, как яростно он схватил ее за плечи и встряхнул, привели Мод в чувство.

— С ним все в порядке, — быстро заверила она, отстраняясь. — Как… как прошел полет?

— Сносно. — Кайл тряхнул головой, раздраженно отбрасывая ее попытку завязать светскую беседу. — Тогда что же стряслось, черт подери? Ты так побелела, я испугался, что ты вот-вот грохнешься в обморок.

— Ничего не стряслось, — с плохо скрываемой досадой ответила Мод. — Я всегда бледная, ты же знаешь.

Она боялась, что Кайл продолжит расспросы. Господи, да как она могла объяснить ему, объяснить кому бы то ни было, что на мгновение увидела перед собой не мальчишку, которого всю жизнь ненавидела, но мужчину, которого готова полюбить? Мужчину, который волновал ее, как никто другой, который пробудил в ней новые, но одновременно странно знакомые чувства, словно в прошлой жизни Мод уже испытала их во всей силе.

Игра воображения, сказала себе Мод, с усилием посмеиваясь над полетом своей фантазии, и повела Кайла туда, где был припаркован «ягуар».

Лишь когда его вещи были загружены в багажник, и оба они уселись в машину, Мод осознала: Кайл ожидает, что за руль сядет она. В неброском свете салона лицо его казалось изможденным, осунувшимся, как видно, печальный итог тех бурных ночей, которые он провел со своей сладкоголосой кошечкой.

Мод включила зажигание, и Кайл откинулся на спинку сиденья, отвернувшись, словно не желал даже замечать ее присутствие. Тогда и она из упрямства решила хранить молчание.

Когда они выехали на шоссе, снова пошел снег, и Мод, не раздумывая, сбросила скорость. Кайл тут же взглянул на нее, беспокойно шевельнувшись на сиденье: должно быть, сейчас потребует остановить машину и пустить его за руль.

Вместо этого, к изумлению Мод, он негромко сказал:

— А ты хороший водитель.

— Для женщины, ты хотел сказать? — За насмешкой Мод попыталась скрыть удовольствие которое доставили ей эти слова.

— Нет, этого я не хотел сказать! — отрезал Кайл. — Да что же это такое. Мод? Всякий раз когда я пытаюсь сделать тебе комплимент, ты встречаешь его в штыки! Неужели я тебе настолько противен, что ты не в силах выслушать от меня и слова похвалы?

Вот, стало быть, как он считает? В голосе Кайла прозвучали усталые нотки, и Мод подавила еле слышный вздох. Еще ребенком она привыкла опасаться его острого языка, а потому приучила себя не принимать на веру ни одного его слова. Похоже, она ошибалась.

— И как, часто ты виделась с Хартли? Мод сдвинула брови и быстро глянула на . Кайла, ожидая увидеть на его лице презрительное выражение, но он сидел с закрытыми глазами, крепко сжав губы.

— Нет, — ответила она ровно, — хотя сегодня утром заезжала его мать.

— А… решила тебя предостеречь? Она весьма ревностно охраняет покой своего драгоценного отпрыска.

В голосе Кайла прозвучала горечь, вполне естественная, если вспомнить его собственное детство.

— Я бы сказала, что она скорее отправилась на разведку, — шутливым тоном отозвалась Мод. — Ох, не завидую я той бедной девушке, которая когда-нибудь станет ее невесткой.

— Значит ли это, что ты сама не стремишься к подобному счастью?

— После одной встречи? Да брось. Кайл!

— И тем не менее ты готова была броситься на его защиту, — тотчас отпарировал он.

— Дэвид Хартли был очень добр ко мне, — сдержанно сказала Мод. — Кайл, то, что ты сказал насчет внебрачного ребенка, — правда?

Наступило тягостное молчание, затем он холодно произнес:

— Что именно ты хочешь услышать. Мод?

Намекаешь, что я солгал?

— Нет, конечно же нет. Я знаю, что ты не стал бы лгать. Просто сплетни иногда преувеличивают.

— Это не сплетня, Мод. Я хорошо знаю эту девушку. Она дочь моих друзей. Ей восемнадцать, едва только закончила школу. Хартли намеренно поощрял ее романтическое увлечение. Бедная глупышка всерьез верила, что он готов на ней жениться. Сейчас, разумеется, он все отрицает, а бедняжка осталась с погубленной репутацией и младенцем, которого отказалась отдать на усыновление, хотя она сама еще почти дитя.

Такое случается сплошь и рядом, подумала Мод, но до чего же грустная история! Сердце ее сжалось от сочувствия к незнакомой девушке.

— Но если она так молода, быть может, ей лучше уехать и начать все сначала?

— Именно этого и хотели бы ее родители. Они готовы усыновить и вырастить малыша, но эта дурочка до сих пор верит, что Хартли к ней вернется. Она от него без ума, как бывает только в восемнадцать. — Кайл нахмурился, и внимательно посмотрел на Мод. — Да ты ведь и сама, наверное, прошла через это.

В самом деле? Может быть, и так, но Мод не помнила ничего подобного. Ненависть к Кайлу отнимала у нее столько душевных сил, что в ее жизни не оставалось места ни для чего другого. И ни для кого другого.

Она беспокойно поерзала на сиденье. Неужели это правда? Неужели она была настолько одержима ненавистью к Кайлу, что истратила на это все свои мысли и чувства? И ненависть эта отняла у нее большую часть жизни?

— Да, пожалуй, — небрежным тоном согласилась она.

— Но, судя по всему, с куда меньшим ущербом? Мод чувствовала, что Кайл к чему-то подталкивает ее, но вот к чему, не имела ни малейшего понятия. Она пожала плечами и сощурилась, поглощенная ездой по заснеженному шоссе.

— Видимо, да.

— Скажи, Мод, сколько мужчин было у тебя после того, первого?

Хорошо, что Мод сосредоточилась на управлении машиной, иначе неизбежно выдала бы себя. Собрав все силы, она запретила себе смотреть на Кайла или спрашивать, какое ему вообще дело до ее личной жизни.

Вместо этого она отпарировала:

— А с чего ты взял, что я стану тебе отвечать?

— Почему бы нет? Если бы ты задала мне тот же вопрос, я ответил бы начистоту.

— В самом деле? — сухо осведомилась Мод. — Да неужто ты сможешь вспомнить их всех? Кайл коротко засмеялся.

— Ты уделяешь слишком много внимания желтой прессе. Я бы мог по пальцам одной руки сосчитать свои серьезные увлечения, да еще и остались бы свободные пальцы.

Он явно ждал ответа, но Мод попросту не знала что сказать. Признаться Кайлу, что у нее не только не было серьезных увлечений, но и вообще она не познала еще физическую сторону любви!.. От одной этой мысли ее бросило в дрожь.

— А я… о, кажется, скоро наш поворот! — счастливо воскликнула Мод, радуясь тому, что у нее появился законный повод сменить тему. — Ни в коем случае нельзя его пропустить, иначе мы приедем, когда часы посещений уже закончатся.

—'А разве к отцу не пускают в любое время суток? — осведомился Кайл, но, к большому облегчению Мод, не сделал попытки вернуть их разговор в прежнее русло.

Они приехали в больницу во время пересменки. Невысокая улыбчивая нянечка провела их в палату отца. Хотя он все еще был подключен к капельнице и монитору, лицо у него уже заметно порозовело. Мать вскочила и, бросившись к Кайлу и Мод, по очереди крепко обняла их. Голос ее дрожал от слез.

Они посидели немного у постели больного и через какое-то время стали собираться.

Когда Кайл на прощание обнял маму, Мод отступила на шаг, не зная, хочется ли ей разбираться в истоках ревности, больно уколовшей сердце. Нет, она не ревновала маму к Кайлу — ей мучительно было видеть любовь и нежность в его глазах. На краткий миг ей захотелось оказаться в его объятиях, чтобы эта нежность была обращена именно к ней…

Нельзя же быть такой эгоисткой, одернула себя Мод и шагнула к двери, напоследок бросив на отца долгий обеспокоенный взгляд.

— Не тревожься. С ним все будет хорошо.

Тихий, успокаивающий голос Кайла ошеломил Мод, и она оглянулась, почти уверенная, что мать вслед за ними вышла в коридор и эти слова предназначались именно для ее слуха — столько было в них сочувствия и понимания.

Но в коридоре, кроме них, не было никого, и лицо Мод залил предательский румянец. Кайл всегда был так проницателен… Неужели он заметил тоскливую зависть в ее глазах, когда обнимал маму? Мод торопливо отвернулась и не заметила, как устало сжались губы Кайла, когда она безмолвно отвергла его утешение.

Она всегда была упряма, сказал себе Кайл, горда и упряма, и долгое время он считал, что ушел из дому лишь из чувства вины и любви к ее родителям. Но теперь, когда Мод стала женщиной…

Он оборвал эту мысль, не желая продолжать ее.

— Пойдем, нам пора ехать.

Мод без единого слова последовала за ним.

Мод и Кайл пробыли в больнице едва ли больше часа, но за это время выпало чудовищное количество снега. Автомобильную стоянку точно укрыло белым одеялом, и резкий, пронизывающий ветер наметал высокие сугробы.

«Ягуар» с одной стороны оказался совершенно завален снегом, и Кайлу не сразу удалось добраться до дверцы.

Снегопад между тем продолжался, а мороз заметно крепчал. В колком ледяном воздухе дыхание срывалось с губ комочками белого пара. Каждый шаг сопровождался громким хрустом свежевыпавшего снега.

— Сядешь за руль? — спросила Мод, но Кайл покачал головой.

— Нет, вести машину будешь ты. Я неважно себя чувствую после полета, видно, из-за разницы во времени, — пояснил он.

И действительно, выглядел он непритворно усталым и непривычно бледным.

Обледеневшее шоссе было посыпано песком, и им повезло — они попали в перерыв между обычными потоками транспорта. Оба молчали: внимание Мод было поглощено дорогой, и она могла себе позволить не отвлекаться на светские беседы.

Так странно было возвращаться домой с Кайлом, странно, но и привычно. В юношеские годы Кайл частенько привозил ее домой после вечеринок или свиданий. Тогда за рулем сидел он, а Мод молча лелеяла свою ненависть, отодвигаясь от него как можно дальше. Сейчас она краем глаза увидела, что Кайла бьет мелкая дрожь, и рука ее сама собой потянулась к регулятору отопительной системы.

— Тебе плохо? — помимо воли вырвалось у Мод.

— Все в порядке. — Голос Кайла прозвучал так сипло, что она сдвинула брови, чувствуя, что он солгал.

— Послушай, Кайл…

~ Ох, да не суетись ты! — резко бросил он. — Просто подхватил в Нью-Йорке какую-то дрянь. Нечто вроде сорокавосьмичасового вируса. Скоро пройдет.

Вид у него ужасный, обеспокоенно подумала Мод, вновь украдкой глянув на Кайла, да только чем ему помочь, кроме как поскорее и без приключений доставить домой?

На проселочной дороге ей пришлось сбавить скорость и все внимание сосредоточить на управлении громоздкой машиной. Кайл то ли заснул, то ли впал в беспамятство. Мод от души надеялась, что он все-таки спит.

Увидав знакомый поворот на деревню, она едва не расплакалась от облегчения.

Она сворачивала на подъездную аллею, когда Кайл пошевелился и открыл глаза. Мгновение казалось, что он забыл, где находится, но затем тряхнул головой, точно пловец, вынырнувший из воды, и сел прямо.

— А ты таки ухитрилась доставить нас домой живыми и невредимыми.

Вот это уже больше похоже на Кайла — язвительный намек на то, что ей до него далеко.

— Я ведь предлагала тебе сесть за руль, — напомнила Мод с не меньшей язвительностью.

Она собиралась спросить, не нужна ли ему помощь, но после этой ехидной реплики решила, что Кайл, похоже, пришел в себя, и молча направилась к двери дома, предоставив ему следовать за ней.

Мод отперла входную дверь и на нее пахнуло приятным домашним теплом. Мэг, выбравшись из корзинки, явилась поприветствовать хозяйку. Оглянувшись, Мод увидела, что Кайл так и стоит возле машины, и замешкалась на пороге, не зная, уйти в дом или вернуться к нему.

Кайл коротко махнул рукой, давая понять, что ее помощь не понадобится, и Мод вошла в прихожую. Когда минут через десять Кайл наконец появился в кухне, она поразилась тому, как посерело его изможденное лицо.

Вздрагивая всем телом, он тяжело опустился в кухонное кресло, и на сей раз Мод даже не стала задавать ненужных вопросов, а попросту налила воды в чайник и поставила его на огонь.

Какой бы там вирус Кайл ни подцепил в Нью-Йорке, а горячий чай ему не повредит.

Без малейших возражений он принял у Мод кружку с чаем, обхватил ее ладонями и принялся жадно глотать обжигающую жидкость.

Скоро бледное лицо его неестественно раскраснелось, на лбу и висках заблестели крупные капли пота.

— Похоже на грипп, — озабоченно заметила Мод.

— Вроде того, — отрывисто согласился Кайл, и она почувствовала, что он пытается собрать остатки сил.

— Надо было тебе задержаться в Нью-Йорке, пока не выздоровеешь.

— Не мог. — Кайл закрыл глаза. — Я обещал твоему отцу, что буду здесь на случай, если тебе или маме понадобится помощь.

Что могла она сказать? Какими словами выразить ту смесь вины, боли и злости, которая наполнила ее? Да и немыслимо это — бросить в лицо Кайлу, что ей, Мод, не нужна такая помощь, если предлагают ее не от чистого сердца, а ради обещания!

— Думаю, тебе лучше лечь в постель, — ровным голосом сказала она вслух. — Я приготовлю питье и принесу тебе бутылку с горячей водой.

Против ее ожиданий Кайл молча поднялся. Он нетвердо держался на ногах, и Мод машинально шагнула к нему, поддержала, едва не отпрянув, когда от прикосновения к Кайлу ее точно ударило током.

Похоже, что и Кайлу не доставило удовольствия прикосновение Мод. Сморщившись, он решительно отстранился, с усилием расправил плечи и вышел из кухни.

Она дала ему десять минут, чтобы улечься в постель, а затем вскипятила воду для бутылки, которую нашла в шкафчике рядом с мойкой. Потом приготовила еще кружку чаю и по наитию заглянула в холодильник. Вот удача — у них, оказывается, есть лимоны. Отлично, тогда попозже Мод приготовит для Кайла лимонад по рецепту мамы — его любимый.

Кайлу принадлежала бывшая хозяйская спальня, построенная и обставленная явно в расчете на супружескую пару. Шторы не были задернуты, и Мод, подойдя к окну, увидела, что небо понемногу проясняется. Снаружи донесся пронзительный, полный испуга вопль какой-то мелкой зверюшки, а за ним — торжествующее уханье совы, и Мод, передернувшись, торопливо задернула штору, преградив дорогу серебристо-ясному лунному свету.

— Ты всегда была чересчур чувствительна, донесся с кровати полусонный голос Кайла. —Охотник… жертва… В нас обоих. Мод, есть что-то и от того, и от другого, и ты не сможешь всю жизнь закрывать на это глаза.

— Я принесла тебе чаю. Хочешь что-нибудь re7 Аспирин… или, может быть, позвонить твоему врачу?

Кайл тотчас замотал головой.

— Хворь оказалась потяжелей, чем я думал, а перелет из одного часового пояса в другой только ухудшил дело. Ничего, к утру оклемаюсь. — Его вновь затрясло, и Мод торопливо шагнула к кровати и вручила ему бутылку с горячей водой.

— Из тебя выйдет потрясающая мать, — заплетающимся языком поддразнил Кайл. — Почему ты до сих пор не замужем, Мод? Или ждешь, когда богатенький деревенский красавец наподобие Дэвида Хартли заключит тебя в объятия и на руках унесет к счастью? Берегись, Мод, он отнюдь не прекрасный принц, да и его мамашу обойти не так-то легко.

Все сочувствие Мод к больному мгновенно испарилось, и она, поставив кружку с чаем, бросила на Кайла сердитый взгляд.

— Я пока не готова завести семью, — язвительно ответила она. — У меня слишком много других планов. Кроме того, это ведь ты у нас должен жаждать прелестей семейной жизни. — Мод недобро усмехнулась.

Если Кайл и расслышал ее слова, то не подал виду. Он просто отвернулся к стене и натянул одеяло на голову.

Неслышно вздохнув, Мод вышла из спальни. И почему это всякий раз, когда они с Кайлом вроде бы готовы пойти навстречу друг другу, что-то неизбежно мешает им. Происходит ли это по чистой случайности, мрачно размышляла она, спускаясь в кухню, чтобы вывести Мэг на •прогулку, или же по чьему-то злому умыслу Но тогда по чьему и зачем? Порой — Мод знала это — виноватой в очередной стычке оказывалась она сама, ее инстинкт самозащиты, просыпавшийся всякий раз, когда Кайл вольно или невольно задевал старую рану, но зачастую виноват был и Кайл, а ведь ему-то совершенно нечего ее бояться.

Мод распахнула дверь кухни, и Мэг рванула в прихожую, не дожидаясь, пока хозяйка наденет сапоги.

Снаружи похолодало, и мороз превратил засыпанные снегом деревья в причудливые силуэты, явившиеся прямиком из волшебных сказок. Покуда Мэг обследовала холодный белый покров, так чудесно легший на землю, Мод любовалась осторожной белкой. Зверек застыл столбиком, едва увидев ее, и вперил раскосые глазенки в незваную пришелицу, как бы предостерегая ее от необдуманных действий.

По рыхлому снегу примчалась Мэг, бурно и тяжело дыша, и спугнутый зверек тотчас ретировался. Морда у колли была вся в снегу. Мэг блаженно ухмыльнулась хозяйке и возбужденно завиляла пушистым хвостом.

— Ну, пойдем, пора домой.

Мод влюбилась в старый дом, еще когда жила здесь одна, но сейчас, когда наверху спал Кайл, она еще сильнее ощущала это место своим родным домом. То ли из-за слов Кайла, то ли по иной причине, но Мод, прибираясь в кухне и устраивая на ночь Мэг и кошек, мысленно наделяла однотонную комнату маленькими личиками и звонкикими голосами воображаемых детишек, которым выпадет счастье расти в этом чудесном доме.

Наконец с неслышным вздохом она изгнала из головы эти соблазнительные образы, с неудовольствием обнаружив, что наделила придуманных ребятишек темными волосами и глазами Кайла.

Мод выключила свет и поднялась наверх. Около спальни Кайла она замедлила шаг. Ладонь ее коснулась дверной ручки и тут же отдернулась. Если б Кайлу понадобилась помощь, он бы сам позвал ее, и все же Мод с трудом подавила желание войти и убедиться, что с ним все в порядке.

Потому что ты так воспитана, сухо сказала она себе. Вот и все, и ничего другого, кроме чисто человеческого сочувствия, нет в ее желании заглянуть к Кайлу. Оно не имеет ничего общего с тем странным жаром, который охватил Мод, когда она ненароком коснулась его руки.

Спала она крепко, и разбудил ее лишь звонок будильника. Мод села в постели, придавила кнопку будильника, спустила ноги на пол и сонно огляделась в поисках халата.

Она уже собиралась пойти в ванную, когда внизу затрезвонил телефон.

С мыслью об отце, о том, что ему могло стать хуже, Мод опрометью сбежала по ступенькам, но, схватив трубку, обнаружила, что кто-то ошибся номером.

День был ясный, морозный, в голубом зимнем небе бледно-желтым пятном парило солнце. Выпустив Мэг, Мод пошла наверх, чтобы принять душ и одеться. Проходя мимо спальни Кайла, она услышала, что он зовет ее. Мод распахнула дверь и вошла.

Кайл стоял у кровати, и она невольно отвела взгляд от его обнаженной, поросшей темными волосками груди.

Ей и в прежние времена доводилось время от времени видеть Кайла в одних плавках, так что это зрелище отчасти было для нее знакомым. Но в те годы Кайл не выглядел так… так мужественно, с отчаянием подумала Мод, остро сожалея что у нее недостает опыта противиться это. мужской притягательности.

— Я слышал звонок. Это из больницы?

— Нет, просто ошиблись номером. Как ты чувствуешь?

— Слаб, как новорожденный котенок. — Kaйл поморщился, шагнул к ней и, словно в подтверждение своих слов, пошатнулся.

Не задумываясь. Мод метнулась к нему и успела подхватить в ту секунду, когда он, не удержавшись на ногах, тяжело рухнул на постель. Кайл всем телом навалился на нее, лицо Мод уткнулось в пышущую жаром впадинку на его шее.

Губами она ощущала, как безумно бьется его пульс. Голова у Мод пошла кругом, реальный мир исчез, словно вновь она очутилась под ночным небом, где волшебной зимней сказкой парили заснеженные силуэты деревьев.

Потом она так и не смогла вспомнить, кто из них пошевелился первым: то ли она крепко обвила рукой шею Кайла, то ли он, застонав, зарылся лицом в ее волосы, обхватив ладонями ее затылок.

— Целуй меня, Мод, целуй! — ожег ее хриплый шепот. — Она бездумно подчинилась, ощутив, как сладостная дрожь прошла по его телу, с наслаждением пробуя на вкус его кожу, очерчивая губами плетение твердых мускулов на напрягшейся шее. Исступленное желание всколыхнулось в ней, нетерпеливое, алчное, и оно яснее слов сказало Мод, что таиться не к чему: в глубине души именно об этом она мечтала уже целую вечность.

Ладонь Кайла сжала ее грудь, отдернув халат с тем же алчным нетерпением, которым была охвачена и сама Мод, и тело ее тотчас отозвалось на эту властную ласку, выгнулось навстречу его жадным рукам, содрогаясь от наслаждения.

— Ты ведь хочешь этого… и вот этого? Шепот его, хриплый и страстный, будил в ней ответную страсть. Непостижимо как, но Мод вдруг оказалась нагой и, нисколько не стыдясь, упивалась своей наготой. Всей тяжестью тела Кайл прижал ее к кровати, но она и не стремилась вырваться из этого сладкого плена. Его руки, губы, горячая твердая возбужденно пульсирующая плоть — ничего подобного Мод не знала ранее, но ее тело все принимало как должное, словно это наслаждение было знакомо ему всю жизнь. Даже запах, исходивший от Кайла, возбуждал и пьянил ее, точно приворотное зелье.

Потом она будет в шоке, ужаснется тому, что с такой готовностью отдалась страсти, что даже не попыталась сопротивляться, и смятение охватит ее при мысли, с какой легкостью она позабыла о застарелой ненависти и предалась иному, совершенно иному чувству…

Кончиком языка Кайл ласкал ее кожу, и всем своим существом Мод ощущала силу его желания. Скоро его жаркие губы завладеют ее обнаженной грудью, скоро он…

Шум мотора грубо и безжалостно разорвал пелену охватившего их безумия. Они оба оцепенели.

— Хартли, — хрипло пробормотал Кайл, отстраняясь. — Его «лендровер» я узнаю из тысячи

Разлученная с его жарким тяжелым телом Мод вздрогнула от холода и сразу же осознала свою наготу, как когда-то в раю осознала ее Ева впервые вкусив от яблока.

Мод бросилась к валяющейся на полу одежде.

— Можешь не спешить, — бросил Кайл. — Он еще в самом конце подъездной аллеи.

— Кайл!

В голосе ее прозвучала такая мука, что он расхохотался.

— Да все в порядке, я тебя не выдам, если только это тебя беспокоит. Он и сам, в конце концов, отнюдь не невинный младенец.

— Кайл! — с отчаянием повторила Мод.

— Да ради Бога, прекрати ты корчить из себя викторианскую девственницу! Это еще не конец света. Мы оба знали, что рано или поздно так случится. — Кайл угрюмо глянул на Мод. — В сущности, все взрывы нашего несогласия вызваны неудовлетворенной страстью и в итоге мы должны были прийти именно к такому финалу. Всякую женщину, которая побывала в моей постели, я рано или поздно начинал сравнивать с тобой…

Мод остолбенело воззрилась на него, не зная, больше ужасаться — его цинизму или откровенности.

— Нет… нет… этонеправда!

— Да ладно тебе, Мод! — Раздражение, звучавшее в голосе Кайла, стало более явственно Хорошо, я готов признать, что в детстве тебе было еще не понять, что означает вечное напряжение между нами, но сейчас-то ты не ребенок! Ты должна бы разгадать признаки страсти так же хорошо, как и я. Согласен, у меня есть преимущество. Я уже тогда знал, что хочу тебя. И все пытался убедить себя, что виной тому обычная тяга к недосягаемому. Как говорится, запретный плод сладок. Но мысли о тебе преследовали меня годами, и ни одной женщине не удалось затронуть меня и на сотую долю того, что я чувствовал к тебе.

— Но ведь мы терпеть друг друга не можем!

— Ну и что? — Кайл пожал плечами. — Как будто ты не знаешь, что можно сходить с ума от влечения к человеку, которого ненавидишь всей душой.

В нем чувствовалось какое-то странное напряжение — раньше Мод его не замечала, — и говорил он, не глядя на нее, словно опасался, что она прочтет что-то в его глазах. Все это Мод заметила, но смятение охватило ее с такой силой, что она не в силах была рассуждать и анализировать. Бежать из этой комнаты, бежать в реальный, благоразумный, безопасный мир —мир, где Кайл станет человеком, которого она ненавидит, а не единственным в мире мужчиной, оказаться в объятиях которого она мечтала как о самом большом счастье.

Подобные чувства для Мод раньше всегда были связаны со словом «любовь», с той силой, которая навсегда скрепила союз ее родителей. Но, как только что цинично подчеркнул Кайл, он и Мод ненавидят друг друга всей душой.

В смятении, почти в ужасе Мод подхватила свою одежду и убежала прочь.

Натягивая джинсы и свитер, она глянула в окно и поняла, что задержало Дэвида Хартли на подъездной аллее. К его «лендроверу» был пристроен снегоочиститель, и Дэвид попросту расчистил для них подъезды к дому.

Если б он не появился, они с Кайлом сейчас бы уже… Мод судорожно сглотнула, отгоняя от себя мучительный образ.

— Ну как, найдется у тебя награда за мои тяжкие труды? — весело осведомился Дэвид Хартли, когда Мод открыла дверь для него и Мэг.

Улыбнувшись через силу, она пригласила его войти. За спиной отдалось эхо шагов — это в кухню вошел Кайл, и Мод тотчас ощутила его присутствие с такой пронзительной ясностью, что по спине у нее побежали мурашки.

Кайл подошел к ним, и Мод стало не по себе. Даже Дэвид почуял неладное. Он нахмурился, запнулся и окинул их обоих испытующим взглядом.

— Собственно говоря, я только хотел спросить, не согласишься ли ты выпить со мной сегодня вечером.

— Мод не…

— С удовольствием, — поспешно перебила она, отвергая заранее все, что мог сказать Кайл. — Когда?

— Я заеду за тобой около восьми.

Мод явственно ощущала неодобрение Кайла, но поскольку она так остро чувствовала его присутствие, то за этим неодобрением почуяла самую обыкновенную ревность.

Так Кайл ревнует ее к Дэвиду! Мод поежилась, стараясь унять вспышку радости. Что за безумие! Они с Кайлом никогда не будут по-настоящему близки. Что же касается утреннего инцидента, то он настолько испугал Мод, что она твердо решила избегать подобных возможностей. Нет уж, в эту ловушку ее не заманить! Неосознанно Мод боролась против того, что казалось ей опасным, и пыталась забыть о чувствах, которые пробудил в ней Кайл, пыталась убедить себя, что всему виной ее нервы и близость привлекательного мужчины.

После ухода Дэвида Кайл долго молчал и, судя по всему, был вне себя от злости, однако она упрямо решила не заговаривать первой. Какое право имеет он вмешиваться в ее личную жизнь только потому, что… они едва не стали любовниками. Мод шарахнулась от этого слова, как шарахалась от того, что творилось с ней самой.

В конце концов тишину нарушил именно Кайл.

— Мод, — напряженно сказал он, — нам нужно поговорить.

— Нет! — Паника охватила Мод, она не хотела, не могла говорить о том, что случилось. Это . происшествие достаточно постыдно само по себе. — Нет, не хочу… То, что произошло сегодня… закончилось, и я желаю только одного — поскорее обо всем забыть.

Кайл сжал губы, и Мод на миг затаила дыхание, испуганная искорками гнева в его глазах. Но неожиданно он отвернулся и пожал плечами.

— Как хочешь. Ты ведь никогда не любила смотреть правде в глаза, верно, Мод? Видимо, чего-то подобного мне и следовало ожидать. Что ж, пойду работать.

— Ты еще недостаточно окреп, — возразила Мод.

— Что ж, поставим вопрос иначе. — Кайл круто развернулся к ней, и в его темных глазах блеснуло едва сдерживаемое бешенство. — Если я останусь здесь, а ты по-прежнему будешь отказываться от разговора, у меня может возникнуть искушение снова затащить тебя в постель и заставить… — Он осекся, раздраженно кашлянул. — А, да что в этом проку? У меня полно дел. Если позвонят из больницы, я буду в кабинете… Полагаю, ты не передумала навестить сегодня после обеда своих родителей?

Это было обговорено заранее, и Мод лишь молча кивнула, смущенная и словами, и поведением Кайла. Что же он хотел сказать? Что затащит ее в постель и заставит преодолеть дурацкие колебания? Что заставит желать его с той же безумной силой, что и нынче утром? Это Мод уже знала. Почему же она так боится подойти поближе к Кайлу? Почему так упрямо воздвигает между ними преграды? Как долго ее плоть неосознанно желала его любви? Неужели это желание никогда не исчезнет? До чего же страшно знать, что ее так неудержимо влечет к этому человеку, что все другие мужчины в мире для нее попросту не существуют, и при этом ясно понимать, что между ними нет и не будет ни любви, ни уважения, ни иных нежных чувств.

Теперь-то Мод поняла, что Дэвид — всего лишь ее защита против Кайла, единственное средство удержать его на расстоянии, ибо стоит Кайлу узнать, что у нее нет и никогда не было других мужчин, что едва лишь он коснется ее, и она тут же тает от страсти… Она содрогнулась: нет, никогда Кайл не станет ее любовником. Никогда она не подвергнет себя той муке, которую принесла бы эта связь. Никогда!

Озирая больничную палату, Мод мучительно ощущала, как тугим комком стоит в горле нервное напряжение. Ей не хватало духу смотреть на Кайла, и в то же время она отчаянно боялась, как бы родители, особенно мать, не поняли, что с ней творится неладное, и не пустились в расспросы.

Поразительно, но мать, всегда такая чуткая к настроению Мод, сейчас ничего не замечала. Это можно было объяснить лишь тем, что все ее внимание — и это совершенно естественно — поглощено отцом.

Зато от Кайла ничто не могло укрыться. Холодный насмешливый взгляд, на который натыкалась Мод всякий раз, когда осмеливалась украдкой глянуть на него, яснее слов говорил ей об этом. Как умело он скрывает и сдерживает свои чувства! Глядя на него, на дразнящий изгиб властных губ, кто мог бы вообразить, что совсем недавно эти губы…

Мод торопливо отвернулась, и жаркий румянец залил ее лицо от неожиданно нахлынувшего желания.

— Что-то ты раскраснелась, доченька. Ты не заболела?

И надо же, чтобы именно сейчас мать вдруг ударилась в родительскую заботливость! По губам Кайла скользнула сардоническая усмешка — уж он-то хорошо знал, отчего Мод так разрумянилась.

Отцу сегодня явно было лучше: он принимал живейшее участие в общем разговоре. Из отделения интенсивной терапии его перевели в обычную палату, и он с восторгом говорил о предстоящем путешествии в Португалию.

Оказывается, родители хорошо знали ту местность, где находилась вилла Кайла — у самой границы с Испанией. Тихое местечко, практически не затронутое туризмом.

Вслушиваясь в разговор. Мод в который раз ощутила себя отлученной от оживленно болтающей троицы, только на сей раз это отчуждение ей было даже на руку. Так у нее будет больше времени укрепить свою защиту. Вот только от чего ей защищаться? От покушения на ее девственность? Мод содрогнулась, вспомнив, как легко удалось Кайлу распалить ее. Слишком легко.

— Очнись, Мод! Ты витаешь в облаках. Вздрогнув от неожиданности, она обернулась к матери.

— Мод, должно быть, размечталась о предстоящем свидании, — многозначительно протянул Кайл.

— Свидании? — с любопытством переспросила мать. — И с кем же?

—С…

— С нашим местным повесой, — перебил ее Кайл прежде, чем она успела вставить хоть слово. — Я допустил промашку, когда предостерег ее против этого типа. Мне бы следовало помнить, что все мои советы Мод исполняет с точностью до наоборот.

— Разве это разумно, дорогая? — с тревогой упрекнула ее мать. — Если Кайл так говорит об этом молодом человеке…

— Я согласилась разок встретиться с ним, мама, только и всего. — Мод метнула уничтожающий взгляд на своего мучителя. Черт побери, да он наслаждается всем этим! На миг она испытала искушение сорвать пелену иллюзии с материнских глаз и рассказать откровенно, как обошелся с ней сам Кайл, но эта мысль исчезла так же быстро, как и явилась, оставив ощущение полного бессилия. Как только удается Кайлу так легко выбивать ее из колеи?

— А по-моему, Дэвид вполне приличный парень, — с вызовом бросила она, в упор глядя на Кайла. — И кстати, его мать довольно властная особа.

— Так ты с ней знакома?

— Да, она как-то утром заезжала меня навестить. Они фермеры, ближайшие соседи Кайла.

— И мамаша Хартли трясется над своим единственным отпрыском, словно над сокровищем, — насмешливо вставил Кайл. — Когда, ему наконец позволено будет завести семью, жену для него выберет мамочка, а между тем она успешно закрывает глаза на то, что он развлекается с деревенскими дурочками, у которых недостает ума увидеть его истинное лицо.

Отец громко кашлянул, и Мод пришла в себя. Она прикусила губу, ненавидя Кайла за то, что он втянул ее в спор. Единственное, что сейчас должно ее волновать, — здоровье отца, а вовсе не отношения с Кайлом.

Через полчаса они ушли. Теперь Мод увидится с родителями, только когда вместе с Кайлом повезет их в аэропорт. Перед тем как покинуть больницу, они повидались с лечащим врачом, и тот заверил их, что отец превосходно перенесет полет.

— Месяц отдыха в мягком климате поправит ему здоровье куда эффективнее, чем пребывание в четырех стенах больничной палаты. Вы проявили похвальную предусмотрительность, наняв сиделку: она позаботится о нем во время перелета и проследит, чтобы он благополучно устроился в вилле. Мы связались с местной больницей — врач оттуда будет навещать вашего отца каждый день.

Мод и понятия не имела, что Кайл нанял для отца сиделку.

На обратном пути она искоса поглядывала на сидевшего за рулем «ягуара» Кайла.

Слова благодарности, приходившие на ум, казались ей чересчур высокопарными, и в горле болезненно першило от ненависти: опять он проявил бескорыстную заботу, тем самым разрушив свой образ, который упорно создавала в воображении Мод. Она хотела видеть в Кайле только дурное, потому что только так сумеет… Мод резко оборвала свою мысль, не желая доводить ее до конца.

— Отмени сегодняшнюю встречу с Хартли. Отрывистый властный тон, так некстати ворвавшийся в ее размышления, задел Мод, и она мгновенно насторожилась, готовая без раздумий отвергать все, что ни скажет Кайл.

— Я же не вмешиваюсь в твою личную жизнь! — отрезала она. — Мне, знаешь ли, давно уже не семнадцать, и я отлично умею отделываться от нежелательных авансов.

— В самом деле?

С губ Мод уже готово было сорваться яростное «да», но она вовремя прикусила язык. Стоит ей ответить утвердительно, и Кайл, чего доброго, решит, будто она по доброй воле оказалась в его объятиях.

Эти мучительные сомнения отразились в ее глазах так ясно, что Кайл, не сводивший с нее взгляда, проглотил вертевшуюся на языке ядовитую реплику. Он и позабыл, как упряма может быть Мод, упряма и горда. Бессмысленно жалеть, что время невозможно повернуть вспять, что нельзя заново прожить прошлое и исправить неисправимые ошибки.

Мод ненавидит его. Придется с этим смириться, иначе… Кайл стиснул зубы, досадуя на себя, и Мод, заметив, как мгновенно отвердело его лицо, безжалостно сказала себе: как хорошо, что я себя не выдала, что мы по-прежнему враги и больше никто!

Лишь много позже, готовясь к встрече с Дэвидом, она спросила себя: а что же такое ты боялась выдать? Но поспешила отмахнуться от внутреннего голоса, который чересчур назойливо нашептывал ей этот неудобный вопрос.

Дэвид подъехал, и Мод спустилась вниз. На ;

свидание она оделась более чем просто: коричневая шерстяная юбка в мелкую складку и свитер в тон ей поверх светлой шелковой блузки.

— Деревенский стиль, — прокомментировал Кайл, увидев ее. — Кого ты надеешься впечатлить, Дэвида или его мамашу?

Его слова больно уязвили Мод, и она поспешила пройти мимо, не решаясь ответить. Без сомнения, Кайл предпочитает женщин в дорогих шелках и кружевах, в одежде, которая лишь подчеркивает изысканную стройность их изнеженных тел. Мод никогда такой не была и не будет.

Восхищенный взгляд Дэвида пролил бальзам на ее смятенную душу. Он усадил Мод в «лендровер» с такой неподдельной заботой, что она усомнилась, прав ли Кайл касательно повадок Дэвида в отношении прекрасного пола.

Бар располагался в нескольких милях отсюда, в безлюдном месте, продуваемом зимними ветрами, но явно пользовался популярностью, судя по тому, сколько машин припарковалось у входа.

Кое-кто из посетителей поздоровался с Дэвидом, причем самые шумные приветствия исходили от компании, собравшейся у стойки.

Дэвид представил Мод, и она заметила, что мужчины многозначительно перемигнулись. Мод тотчас возненавидела это мужское сборище, смахивавшее на школьную вечеринку самого дурного пошиба, но постаралась смирить неприязнь, напомнив себе, что ее образ жизни и воспитание попросту не приучили ее к такому проявлению мужской натуры. Отец и мать редко развлекались поодиночке, а сама Мод росла тихой и нелюдимой, а оттого никогда не попадала в окружение, где можно было увидеть во всей красе так называемую мужскую компанию.

Кайл, подобно ей, был одиночкой. Конечно, он заводил себе друзей, но, оглядываясь назад, Мод понимала, что он никогда не допускал их к себе слишком близко.

Дэвид присоединился к своим шумным приятелям, и Мод обнаружила, что оказалась предоставлена самой себе. Ей ничего не оставалось, как завести тягостную и никому не нужную беседу с двумя другими девушками.

Одна из них, маленькая блондинка с неприметным мышиным личиком, явно не привыкла иметь собственное мнение и почти после каждого слова обращалась за подтверждением к своему дружку.

Вторая, высокая яркая брюнетка, явно тяготилась мужской компанией не меньше самой Мод. Очень скоро выяснилось, что она пришла сюда не с приятелем, а с братом.

— Нынче вечером мне совершенно некуда было податься. Гай предложил пойти с ним, я и согласилась. У меня совсем из головы вылетело, какую скуку нагоняют эти сборища бывших одноклассников. — Девушка состроила гримасу. — Вообще-то я живу и работаю в Лондоне, а домой приехала только на праздники. Так что я, считай, нездешняя. Ты, наверное, тоже?

— Вроде того, — подтвердила Мод и обернулась к востроносой блондинке, чтобы ответить на неизбежный вопрос: «Давно ты знаешь Дэвида?»

— Нет, недавно. Он помог мне пару дней назад, когда у меня сломалась машина.

— Так ты здесь не живешь? — не отставала блондинка.

— Обычно нет, но сейчас я переехала к… к другу. Кайлу Беннетту.

При других обстоятельствах Мод немало развеселило бы выражение лица собеседницы. Явно шокированная, блондинка даже попятилась от Мод, словно от зачумленной.

В ее хитреньких голубых глазках большими буквами было написано: «Осторожно, опасность!»

Как забавно, что именно ее, Мод, приняли за подружку Кайла. Забавно и совершенно нелепо.

Брюнетка явно была сделана из другого материала. Она лишь слегка вскинула брови, и в ее реплике прозвучала неприкрытая зависть:

— Кайл Беннетт? Я о нем, конечно, слыхала, но самого никогда не встречала. И что же, вы с ним давние… друзья?

— Можно и так сказать. — Что-то подтолкнуло Мод не пускаться в более подробные объяснения. — Я знакома с ним еще со школьных лет.

— Вот оно что.

Сьюзи, как звали маленькую блондинку, придвинулась чуть ближе.

— Значит, твои родители дружили с его родителями или что-то в этом роде?

Мод сама не знала, что заставило ее поступить именно так, как она поступила. Быть может, раздражающая самоуверенность собравшихся у стойки мужчин, быть может, огонек любопытства в глазах неугомонной Сьюзи. Это любопытство вызвало у Мод такую неприязнь, что она нарочито небрежным тоном ответила:

— Нет, я никогда не была знакома с родными Кайла. Мы… жили вместе какое-то время, но потом он ушел, и снова мы встретились только совсем недавно.

Строго говоря. Мод не солгала ни единым словом, но она хорошо понимала, какое значение придадут ее ответу эти люди. И не ошиблась.

За ее спиной гул мужских голосов затих, и, обернувшись, Мод обнаружила, что Дэвид смотрит на нее как-то странно, словно высчитывает что-то.

Тишину прервала Клэр, брюнетка:

— Хотела бы я познакомиться с Кайлом Беннеттом. Сдается мне, он безумно интересная личность.

— Очень интересная, — согласилась Мод, мысленно поблагодарив собеседницу. — Собственно, одна из причин, по которой я здесь, — то, что скоро мне предстоит работать в его фирме.

Ей явно не поверили. За ее спиной один из мужчин что-то сказал вполголоса, и приятели понимающе захихикали. От злости и унижения Мод бросило в жар.

После этой сцены ей казалось, что вечер длится уже целую вечность, и, когда в половине одиннадцатого Дэвид предложил уйти, она с радостью согласилась.

Дружки Дэвида проводили его ободряющими взглядами. Не заметив этого. Мод вслед за ним вышла в морозную темноту.

В баре было тепло, и теперь Мод задрожала от холода, дожидаясь, пока Дэвид распахнет дверцу «лендровера».

Через полчаса она осознала, что едут они что-то чересчур долго. Неужели бар на самом деле так далеко от дома Кайла?

Мод уже собиралась спросить об этом, когда впереди мелькнули какие-то строения, и она с трудом сдержала облегченный вздох. До сих пор Мод и не подозревала, что находится в таком напряжении, но сейчас поняла: предостережение Кайла не прошло даром, и ее тревога лишь усилилась, пока она прислушивалась к разговору мужчин в баре.

Радость ее длилась недолго: дом, к которому подъезжал «лендровер», оказался совершенно незнакомым.

— В чем дело, Дэвид?

— Не беспокойся, эта наша ферма, здесь никто не живет, так что нам с тобой не помешают.

На миг его легкомысленный тон едва не обманул Мод, но, повернувшись к Дэвиду, она увидела в его глазах настолько недвусмысленное выражение, что. в ужасе отпрянула.

— Дэвид, я думаю, ты ошибаешься. — Мод постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно более спокойно. — Пожалуйста, отвези меня домой.

— Да ладно тебе! — Как скоро он из обаятельного юноши превратился в этого зловеще ухмыляющегося чужака! — Поздно уже выпендриваться. И не корчи из себя недотрогу. Говоришь, жила с Беннеттом? Ну так он наверняка обучил тебя парочке стоящих трюков.

Мод потянулась было к дверце, но Дэвид перехватил ее руку и больно стиснул запястье.

— Дэвид, прекрати… я не хочу…

— Не хочешь спать со мной? — зло ухмыльнулся он. — Ничего, захочешь. Вот увидишь, Беннетт мне и в подметки не годится.

Эти слова ужаснули Мод, и, если до сих пор у нее и были какие-то сомнения относительно намерений Дэвида, они развеялись как дым, когда он грязно выругался и откровенно, с подробностями объяснил, что именно он сейчас с ней сделает.

Это было похоже на кошмарный сон, и Мод отчаянно старалась сохранить остатки здравого смысла. Нельзя допустить, чтобы Дэвид силой затащил ее в дом. Здесь, в «лендровере», она в относительной безопасности. Глупо верить, будто он не решится прибегнуть к прямому насилию. В глазах его Мод прочла мрачную решимость, и наверняка он похвалялся перед дружками, что так или иначе добьется своего.

Мужчины такого рода всегда были противны Мод, а этот еще и внушал ей страх. Сколько раз она читала о женщинах, которых изнасиловали их знакомые, но никогда и помыслить не могла, что с ней произойдет то же самое. Обязательно произойдет, если только она не сумеет вывернуться.

Если б только Дэвид хоть на минуту оставил ее одну в «лендровере»… Тогда она заведет машину и сбежит. Но как этого добиться?

Оставалось одно. Стиснув зубы. Мод выдавила из себя улыбку. Сейчас она сыграет роль, которую никогда прежде не играла, и все ее будущее зависит теперь от того, как хорошо она сумеет притвориться.

— Кайл неплох в постели, — согласилась она, стараясь придать голосу застенчивую и в то же время зазывную интонацию. При этом ее едва не стошнило от отвращения к самой себе.

— Бывают и получше. — Пухлые губы Дэвида расплылись в самодовольной ухмылке. Господи, почему только она не послушала Кайла? Почему позволила своему самолюбию пренебречь его предостережением?

— Ну ладно, пошли в дом.

Мод метнула испуганный взгляд в темноту, отделявшую их от входной двери, и тут ее осенило.

— Иди первым. Там так темно, я боюсь…

Она вполне натурально содрогнулась.

— Так я включу фары.

— А потом тебе придется вернуться, чтобы их выключить… Я боюсь пустых домов. Здесь никого нет… и такая глушь. И тебя я тоже боюсь, кокетливо прибавила она, с отвращением отметив довольный огонек в его глазах и ненавидя себя за притворство.

— Лады, только сначала я попробую то, что уже доставалось Беннетту.

С этими словами Дэвид бесцеремонно притянул ее к себе, и у Мод едва хватило силы воли не оттолкнуть его. Если сейчас она станет сопротивляться, то потеряет с таким трудом отвоеванное преимущество. И все же когда Дэвид впился жадным поцелуем в ее губы. Мод содрогнулась от приступа тошноты. Руки Дэвида нырнули под ее блузку, грубо стиснули грудь.

Он отвратительно засопел, всем телом наваливаясь на Мод.

— Мне холодно, — выдавила она, поняв, что больше терпеть не в силах. — Пойдем в дом.

— Так в чем дело? Пошли. Она помотала головой, надеясь, что этот жест получился достаточно кокетливым и призывным.

— Нет, иди первым. Я подожду, пока ты включишь свет. Мне страшно.

Много позже Мод поняла, что спасло ее лишь чудовищное самомнение Дэвида. Ему и в голову не могло прийти, будто он противен Мод, иначе бы он ни за что не оставил ее одну.

Мод подождала, пока Дэвид дойдет до крыльца, с трудом различая его силуэт в густой темноте, и лишь тогда включила зажигание.

По счастью, мотор завелся с первой попытки. Но Дэвид с невероятным проворством бросился назад и с силой рванул дверцу машины, пытаясь стащить Мод с сиденья.

Она завизжала, но, поняв, что это пустая трата сил, вся сосредоточилась на том, чтобы не выпустить из рук руль. Ей повезло, что Дэвид не поставил «лендровер» на тормоз, и машина, натужно взревев, наконец рванулась с места. Мод круто развернула «лендровер», не заботясь о том, что может врезаться в изгородь или стену фермы. Дэвид все не отпускал ее, и пальцы его с такой силой впились в руку Мод, что ей хотелось бросить руль и обеими руками оттолкнуть его, но она не поддалась искушению. Другой рукой Дэвид ухватился за ее блузку, и тонкая ткань затрещала от мощного рывка. Потом он с .силой лягнул Мод по бедру, пытаясь сбить ее правую ногу с педали, и тут, благодарение Богу, «лендровер» набрал скорость.

Мод уже боялась, что ей всю дорогу придется так и волочить Дэвида за собой, но неожиданно он разжал руки. Она услышала глухой удар падения, но побоялась притормозить и проверить, все ли с ним в порядке.

Каким-то чудом ей удалось выехать на шоссе. Мод было все равно, куда ехать, — лишь бы подальше от Дэвида, — но скоро она поняла, что едет в нужном направлении.

Через двадцать минут Мод увидела дом Кайла.

В окнах было темно. Еще нет и одиннадцати, но Кайл, должно быть, уже лег спать. И слава Богу. Меньше всего Мод хотелось, чтобы он увидел ее в таком состоянии.

Остановив машину, она попыталась выбраться наружу и обнаружила, что ноги подчиняются ей с трудом, отчасти от шока, отчасти от боли после ударов Дэвида. Под разорванной блузкой ползла липкая теплая струйка. Мод побрела к дому, спотыкаясь на каждом шагу и чувствуя себя дряхлой старухой.

Она взобралась на крыльцо, и тут на нее накатила волна слабости. Пытаясь удержаться на ногах, Мод одной рукой ухватилась за дверную ручку, а другой попыталась нашарить в сумочке ключ.

Внезапно дверь распахнулась сама собой. Это для Мод оказалось уже слишком. Вскрикнув от ужаса, она без чувств осела на крыльцо.

Кайл подхватил ее, испугавшись тому, какая она вдруг стала тяжелая. Он весь вечер работал в кабинете и, не вполне еще оправившись от болезни, задремал. Шум мотора «лендровера» разбудил его, и он на всякий случай спустился к входной двери.

Он смотрел на бледное как смерть лицо Мод, на ее синяки и царапины, и на него нахлынула волна неистовой ярости, грозящей смести все на своем пути.

В последний раз он испытывал такое, когда Мод пыталась покончить с собой. Только тогда этот гнев был направлен на него самого. Теперь же…

Он понес Мод в гостиную, но на ходу передумал и направился к лестнице.

Она пришла в себя, когда Кайл укладывал ее в постель. Безумный взгляд скользнул по его лицу, и ужас, заметавшийся было в глазах, смягчился. Веки Мод сами собой опустились, и Кайл сдержал уже готовое сорваться с языка ругательство.

— Где он?

Резкий его голос проник в затуманенное сознание Мод. Она не открыла глаз, но повернула голову к Кайлу.

— Он привез меня на ферму… Там никого не было… Он остался там.

— Знаю эту ферму. — Кайл взглянул на Мод, разрываясь между двумя одинаково сильными желаниями, но в конце концов то, что было продиктовано яростью, нехотя отступило. Он и вправду хорошо знал ферму, о которой говорила Мод. Уединенное местечко, и телефона там нет. Если только Хартли не решится идти пешком, до рассвета он никуда не денется.

В этот миг Мод снова открыла глаза, и ресницы ее затрепетали, точно не в силах выдерживать собственной тяжести.

Дрожащими пальцами она тронула Кайла за рукав и, словно прочтя его мысли, хрипло прошептала:

— Не уходи… пожалуйста…

Мод самой не верилось, что она так сказала собственные слова потрясли ее не меньше, чем бешенство в глазах Кайла.

Из глубины памяти выплыл язвительный упрек, брошенный кем-то из ревнивых школьных подружек: «Да ведь он на самом деле вовсе тебе не брат! Ты просто влюблена в него!»

Как неистово тогда Мод отрицала это, сколько трудов она приложила, чтобы доказать себе самой и всему миру, что ненавидит Кайла! Сколько израсходованных сил, душевных мук, страданий — и все ради чего? Чтобы в конце концов она оказалась в тупике, лицом к лицу с правдой, от которой так долго открещивалась.

Она любит Кайла. Неудивительно, что ее с такой силой влекло к нему. Неудивительно, что ее тело с такой радостью отозвалось на его ласки. Но удивительно, что ей так долго удавалось прятать эту истину от себя самой.

Слезы навернулись на глаза Мод. Словно слабый загнанный зверек, она мечтала сейчас заползти в глубокую пещеру и затаиться там, пока не минет опасность. Только вот эта опасность никогда не минет. Если в семнадцать лет Мод и могла ошибаться насчет своих истинных чувств к Кайлу, то сейчас она знает все.

Сегодня вечером, в «лендровере», задыхаясь от омерзения в грубых руках Дэвида Хартли, она вдруг мысленно увидела перед собой истинного Кайла, не врага, не ненавистного чужака, укравшего любовь ее родителей, а мужчину, к которому инстинктивно стремилось все ее существо.

Мод содрогнулась под тяжестью этого знания, не в силах убежать от него, как убегала всю свою жизнь. Другая на ее месте, познав любовь в отроческие годы, могла бы выдать свои чувства и тем самым справиться с ними; Мод же предпочла не признать своей любви, загнать ее как можно глубже, а теперь эта любовь лишь окрепла и грозила перевернуть всю ее жизнь.

Она застонала, и Кайл, неверно поняв этот стон, выругался сквозь зубы. Мод сжалась, осознав, что он кипит от бешенства. Она неловко пошевелилась, и свет упал на покрытую синяками ногу.

Кайл осторожно дотронулся до нее. Рука его слегка дрожала, и Мод напряглась. Неужели он так зол на нее, что его буквально трясет?

Кайл предостерег ее, а она пренебрегла его словами. И ей еще повезло, что отделалась испугом и парой синяков.

— Прости меня…

В другое время необходимость извиняться перед Кайлом была бы для Мод только ударом по самолюбию, но теперь она молила не только простить, но и понять.

— И ты еще просишь прощения! Это я не должен был отпускать тебя с ним! Мне бы следовало… — Кайл осекся и очень тихо сказал: — Послушай, Мод, вряд ли у меня еще хватит духу заговорить об этом. Видит Бог, такое с каждым может случиться. Если Хартли… если он изнасиловал тебя, нужно обратиться в полицию. Ты должна мне сказать…

Мод отчаянно затрясла головой.

— Нет-нет. Он этого не сделал, хотя наверняка собирался, когда понял, что я не… — Она оборвала себя на полуслове, задрожав всем телом при мысли о том, как близка была к тому, чтобы утвердительно ответить на вопрос Кайла.

— Я… мне удалось хитростью заставить его выйти из «лендровера». Я завела машину… — Мод снова вздрогнула, на сей раз сильнее — чересчур живо еще было воспоминание о том, как Дэвид набросился на нее.

— Он пытался выволочь меня из машины… Я… я уж думала, что он никогда не отцепится… и тут он разжал руки. Я слышала, как он упал. — Мод с трудом села, уткнувшись лицом в плечо Кайла, голос ее дрожал от пережитого страха. — Не знаю, что с ним случилось. Вряд ли я его переехала или…

— За него можешь быть спокойна, — отрывисто сказал Кайл. — Такие, как Дэвид, всегда выходят сухими из воды. — Он приподнял ладонью подбородок Мод, чтобы лучше видеть ее лицо, и нахмурился, большим пальцем зацепив кровоточащую ссадину.

— Ничего страшного, просто царапина. — Надо бы отвезти тебя в больницу.

— Нет, пожалуйста, не нужно! — Мод шарахнулась от этой мысли, как шарахается от света живущий в темноте зверек. Она просто не вынесет расспросов врачей. — Приму ванну, и все будет в порядке.

Она попыталась встать, но Кайл удержал ее.

— Мод, — сказал он мрачно, — если Хартли… если это все же случилось, тебе нечего стыдиться, понимаешь? Ты не…

— Говорю тебе. Кайл, что я как была, так и осталась обыкновенной двадцатитрехлетней девственницей… — Мод осеклась, увидев в его глазах потрясение. Лицо ее запылало. Господи, что же она ляпнула? Будь проклят ее дурацкий язык! С ума она, что ли, сошла — брякнуть такое, не думая, что говорит?

Целую вечность Мод ждала саркастической реплики Кайла, и чем дольше он молчал, тем страшнее ей становилось. Либо Кайл не поверил ей, но не хочет говорить об этом вслух, либо поверил и теперь жалеет, что не пользуется случаем понасмешничать всласть. Оба варианта Мод ничуть не радовали.

— Кайл…

— Надо все же позаботиться о твоих синяках и ссадинах, — резко перебил он. — Сможешь сама дойти до ванной комнаты или тебе помочь?

Как страшно чувствовать себя отвергнутой, ненужной. А чего же еще она ждала? Что он нежно подхватит ее на руки и донесет до ванной?

— Дойду сама.

Ее больно задело то, как Кайл поспешно отступил, словно ему отвратительна сама мысль о том, чтобы к ней прикоснуться. Будь на его месте другой мужчина. Мод заподозрила бы, что он избегает ее из-за истории с Дэвидом Хартли, но Кайл ведь не из таких. Он уже проявил и сочувствие к ней, и понимание. У Мод не было сил разбираться в причинах его поведения. Спотыкаясь, она побрела к ванной.

— Мод, позволь мне все же… Она резко отшатнулась.

— Все в порядке. Я сама справлюсь.

И захлопнула дверь ванной перед его носом. Голова у нее кружилось, ноги подкашивались от слабости; должно быть, запоздалая реакция на шок, решила она.

Мод быстро приняла душ, морщась при виде синяков и ссадин, которыми было покрыто тело. К несчастью, кожа у нее нежная. Чересчур нежная, мрачно уточнила Мод, с ужасом разглядывая багровые кровоподтеки. Неудивительно, что Кайл не поверил, будто Дэвид не изнасиловал ее.

Выйдя из ванной, она обнаружила, что Кайл так и стоит под дверью с мрачным видом. В одной руке он держал подносик, на котором стоял стакан с водой, в другой — две таблетки.

— Это слабое снотворное. Мой врач прописал его мне в прошлом году.

— Тебе? Но ты же…

— Слишком много перелетов через Атлантику, — жестко пояснил он. — Я перенапрягся, и у меня нарушился сон.

Объяснять ей остальное не имеет смысла. К чему говорить о мучительном чувстве одиночества, которое подточило его физические силы и заставило думать, будто вся его жизнь лишь тягостная цепь обязанностей и долга? Было даже время, когда он… Кайл слегка поморщился. Не стоит ломать голову над тем, какие причудливые коленца выкидывает порой судьба. Он протянул Мод стакан.

— На, выпей.

Первым ее порывом было отказаться, но внутренний голос напомнил, что крепкий сон поможет восстановить силы.

Мод взяла стакан с водой и одну таблетку, но от второй отказалась.

— Они обычно начинают действовать через полчаса, — сказал Кайл. — Сумеешь дойти до спальни? Или…

— Сумею.

Сострадание, а с ним и душевное единение, которое она ощущала совсем недавно, исчезло без следа. Кайл снова стал таким, как всегда, с одним лишь незначительным изменением, и то не в нем, а в ней. Теперь он стал мужчиной, которого она любит.

К осознанию этой истины Мод шла мучительно и долго, через цепь поступков, которые принесли ей лишь горе и одиночество. А что же сейчас, когда она наконец узнала правду?

Борясь с дремотой, она горько созналась себе, что у ее чувства к Кайлу нет будущего. Он никогда не любил ее и вряд ли когда-нибудь полюбит. Мод сонно повернула голову, стараясь поудобней устроиться на подушке.

Через полчаса она уже крепко спала, и тогда в комнату бесшумно вошел Кайл. Он взглянул на Мод, и лицо его исказилось от боли. Он было протянул руку, чтобы коснуться ее, но сдержался. Через десять минут он вышел из дому, сел в «лендровер» Дэвида и поехал к отдаленной ферме.

Там Кайл пробыл недолго: десяти минут ему хватило, чтобы усмирить свой гнев на человека, который, по его мнению, совершил тягчайшее преступление из всех, какие известны роду человеческому, не считая разве что насилия над ребенком. Кайл не стал давать волю рукам ~ ему это было ни к чему.

Кратко приказав Дэвиду сесть в «лендровер», он молча поехал назад, затормозил в начале своей подъездной аллеи и вышел из машины.

— Она сама напросилась, Беннетт, — проскулил Дэвид, торопливо перебираясь на место водителя под пристальным взглядом Кайла. ~ Точно напросилась, всем подряд болтала, что живет с тобой. Намекала, будто вы были любовниками. Все это слышали.

Погнав машину прочь, Дэвид никак не мог понять, почему мрачное лицо мужчины, не спускавшего с него ненавидящих глаз, осветила вдруг вспышка изумленной радости. Да что такого он сказал-то, чтобы радоваться?

Дэвид и не ждал, что Кайл приедет за ним. Он привык судить людей по собственным меркам. Ничего, уж он-то постарается, чтобы эта история не дошла до ушей его приятелей, не то его засмеют.

Кайл не смотрел вслед уезжавшему Дэвиду.

Отвернувшись, он зашагал по заснеженной аллее. Ночь выдалась морозная, в чистом небе высыпали яркие звезды. Глубоко вдохнув обжигающе-ледяной воздух. Кайл направился к дому, гадая, с какой стати Мод вздумалось намекать, что они были любовниками. Физически ее влечет к нему — уж это Кайл знал точно, однако этого недостаточно и никогда не будет достаточно. Он потянулся, разминая затекшие мышцы, и уже медленнее зашагал к дому.

Мод вскинулась, как от толчка. Во рту у нее пересохло, сердце бешено колотилось от страха. Этот страх до сих пор пронизывал все вокруг, и остатки кошмарного сна все еще преследовали ее, хотя разумом она уже понимала, что бояться нечего.

Кто-то шевельнулся в темноте спальни, и она невольно вскрикнула.

— Что случилось. Мод?

Каким образом Кайл так быстро оказался в ее комнате? Должно быть, он и не спал.

Вид у него усталый, подумала Мод, когда щелкнул выключатель и яркий свет залил комнату, изгоняя ночные призраки.

— Мне приснился страшный сон. Извини, что разбудила.

Кайл запустил дрожащие пальцы в растрепанные волосы.

— Ничего, — сказал он отрывисто, — я не спал. Он отвел глаза, и впервые за все время, что Мод знала Кайла, она уловила в его лице некое подобие уязвимости и неуверенности в себе.

— Послушай, Мод, то, что ты сказала о своей девственности…

Кайл замялся, подыскивая нужные слова, и Мод, уже готовая увидеть в его глазах унизительную жалость и заранее отвергая ее, резко бросила:

— Хочешь сказать, что я лгу? И что же тебе нужно от меня, Кайл? Проверить самому?

Наступило тяжелое молчание. Беспощадно яркий свет не мог скрыть жаркого румянца, залившего лицо Мод, а значит. Кайл прекрасно видит, как она смущена. Господи, зачем она это сказала? Не надо быть Фрейдом, чтобы понять, что за этой вызывающей репликой стоит не только сокровенная мечта, не только простое желание подразнить его. Мод-то отлично понимала, что Кайл и не думал обвинять ее во лжи. Ничего подобного. Он всего лишь пытается выразить словами свою тревогу за нее, пытается сыграть роль старшего брата, а она, Мод, в один миг разрушила этот тщательно возведенный фасад. Ее неосторожные слова с беспощадной ясностью напомнили о чувственной подоплеке их извечного противостояния.

Мгновение, тянувшееся целую вечность, они молча смотрели друг на друга. Кайл и не пытался скрыть своего желания. Сердце Мод забилось тяжелыми толчками, дыхание участилось.

— Ты правда хочешь именно этого? — наконец негромко спросил Кайл и, когда Мод промолчала, шагнул к кровати. Горячая кровь прихлынула к его лицу.

— Ты хоть понимаешь, какое это искушение? — почти простонал он. — Знаешь ли ты, как часто я мечтал о том, чтобы задушить тебя в объятиях? Мод, ты и представить не можешь, каково это для меня — знать, что у тебя никого не было! Почему? — Голос Кайла вдруг охрип от желания. — Потому что ты ждала меня? Так, Мод?

Она могла бы остановить его, да что там — обязана была остановить. Ей бы следовало сказать, что он ошибается, что она осталась девственницей лишь по воле случая и никак иначе, но поздно. Кайл уже сжимал ее в объятиях, целуя так жадно и нетерпеливо, что времени на раздумья у Мод уже не осталось.

Горячие губы Кайла покрывали поцелуями ее лицо, дразняще касались ресниц и висков, даря ей бесконечное, мучительное наслаждение. Мод, однако, жаждала настоящего поцелуя; и с дерзостью, которая прежде была для нее немыслима, она запустила пальцы в густые мягкие волосы Кайла, а когда он поднял голову, сама потянулась губами к его губам, изнывая от нестерпимого желания.

На миг Кайл оцепенел, не веря тому, что происходит, испытующе заглянул в глаза Мод, словно искал в них что-то, известное ему одному. Не понимая, почему он медлит. Мод замерла, и на мгновение прежние страхи вспыхнули в ней с новой силой. Но тут Кайл, словно ощутив это смятение, крепче обнял ее и, наклонив голову, что-то прошептал, щекоча дыханием ее губы.

Он повторил свои слова, и Мод бросило в жар, когда она наконец расслышала этот хриплый шепот:

— Дай мне свои губы, Мод, целуй меня! Боже, сколько лет я мечтал испробовать вкус твоих поцелуев!

Мод безрассудно подчинилась, возбужденная чувственной дрожью его голоса не меньше, чем его ласками. Она разомкнула губы, и язык Кайла тотчас проскользнул внутрь, властно исследуя влажные глубины ее рта. Всем своим существом Мод ощутила, как неистово бьется его сердце, и застонала, ненавидя одежду, которая теперь стала им только помехой.

Она жаждала всей плотью чувствовать наготу Кайла, ласкать его, познать до мелочей мужское тело, такое сильное и властное и все же трепетавшее от малейшего ее касания.

Кайл целовал ее, и Мод безмолвно покорялась настойчивым ласкам, его языка, растворялась в наслаждении и лишь изредка стонала, протестуя против досадной преграды.

— Что такое? — спросил Кайл, оторвавшись от ее губ. Охваченный исступленным желанием, он дышал тяжело и часто. Мод тронула ладонью его лицо и изумилась, каким жаром дышит разгоряченная кожа. Кайл перехватил ее запястье и прижал к губам кончики пальцев. Мод достаточно было ощутить кожей его дыхание, чтобы все ее тело охватила чувственная дрожь.

— В чем дело? — настойчиво спросил он. Как сказать ему, что она жаждет ощутить нагим телом его наготу? Что ждет, изнывая, когда наконец он сбросит разделившую их одежду? Нет, это немыслимо!

— Свет, — охрипшим голосом солгала Мод. — Он такой яркий.

— Если я встану, чтобы выключить его, поклянись, что никуда не исчезнешь! — жарко прошептал Кайл, губами касаясь ее губ. — Я так боюсь, что ты всего лишь мираж, плод воспаленной фантазии — Мод, покорная моей… моей страсти.

Может быть, ей только почудилось, что он запнулся? Что хотел сказать Кайл прежде, чем договорил фразу? Он поднялся с кровати, шагнул к выключателю, и Мод охватил озноб. Не успела она свыкнуться с темнотой, а Кайл уже был рядом, обнимал ее и целовал с таким страстным нетерпением, что желание вспыхнуло в ней с новой силой. Всем телом Мод затрепетала под напором его страсти.

— Что такое, в чем дело? Тебе холодно? Мод задрожала сильнее, уловив в голосе Кайла едва сдерживаемый пыл, словно тихое рычание дикого зверя, пугающий и одновременно завораживающий звук.

— Ты вся дрожишь. — Кайл с такой силой сжал ее в объятьях, что у Мод перехватило дыхание.

— Просто я никогда… никогда не чувствовала ничего подобного.

Признание сорвалось с губ Мод прежде, чем осторожность заставила ее промолчать. На миг ей почудилось, что Кайл обозлен; потом он шевельнулся, и в слабом свете, струившемся из окна. Мод разглядела его лицо.

От увиденного у нее захватило дух. Она и представить себе не могла, что мужчина будет так смотреть на нее.

Мод безоглядно потянулась к Кайлу, и он привлек ее к себе так тесно, что она ощутила каждую клеточку его напрягшегося тела и поразилась тому, как же сильно он возбужден.

— Я не знала, — шепнула Мод скорее для себя, чем для Кайла, но он расслышал ее шепот и хрипло спросил:

— — Чего не знала? Что можешь так свести меня с ума и сама обезуметь? Этого ты не знала, Мод? — Голос Кайла словно ласкал ее, нежно и в то же время пылко. — Только не проси отпустить тебя, потому что я не стану слушать. Мод, Мод, я слишком долго тебя хотел.

Он приподнял ее, и Мод поняла, что сейчас произойдет, поняла прежде, чем Кайл опустил ее на кровать. Когда он склонился над ней, она покачала головой, и Кайл тотчас оцепенел.

— В чем дело?

В голосе его была боль, и последние сомнения Мод развеялись. Перед ней не самец, уверенный в своей власти над женщиной, а человек, такой же уязвимый в своей страсти, как и она сама. Мужчина, который хочет ее, мужчина, которому она хочет принадлежать. В ней не было ни страха, ни беспокойства — лишь сладостная уверенность, что именно таквсе и должно быть.

— Прежде, чем я стану твоей, я хочу, чтобы нас ничто не разделяло.

На миг Мод показалось, что ее слова поразили Кайла, но затем он осторожно отстранился. Хотя руки его дрожали, он уверенно и быстро раздел ее и разделся сам; и ни тени колебания не было ни в голосе, ни в движениях Кайла, когда он опустился к Мод и, накрыв ее своим сильным, горячим, мускулистым телом, шепотом спросил:

— Вот так?

Мод задрожала так сильно, что не могла произнести ни слова. Кайл шевельнулся, и при этом незначительном движении обнаженная грудь Мод затрепетала от почти нестерпимого блаженства.

Она беззвучно ахнула, и Кайл, услышав это, впился взглядом в ее лицо.

— Так? — шепнул он. — Так?

И вновь шевельнулся, намеренно дразня и распаляя ее. Желание полыхнуло в Мод с такой силой, что она едва не закричала.

— Тебе нравится? — В голосе Кайла прозвучало мужское довольство, но Мод это не рассердило.

— Да, — ответила она шепотом. — Да, очень.

И, закрыв глаза, вся отдалась волнам блаженства, омывшим ее, когда Кайл, наклонив голову, принялся осыпать поцелуями ее тело, от впадинки у основания шеи до полных трепещущих грудей.

Мод не нуждалась ни в просьбах, ни в подсказках — тело ее само собой выгнулось, когда губы Кайла отыскали ее напрягшийся сосок. Размеренными нежными движениями Кайл ласкал упругую плоть, и неистовое наслаждение волна за волной накатывало на Мод. Инстинкт, однако, подсказывал ей, что это еще не все, что Кайл намеренно сдерживает себя.

Застонав, она сильнее прижала его голову к своей груди, но Кайл осторожно высвободился.

— Мод, нет! — взмолился он. — Для тебя все это так ново, и я не могу… не хочу причинять тебе боли.

Еще совсем недавно Мод сочла бы эти слова отказом, но теперь она ясно ощутила в голосе Кайла муку неутоленного желания и призывно подалась к нему, запрокинув голову.

— Кайл, — шепнула она умоляюще, — я женщина, а не дитя и не хочу, чтобы ты щадил меня. Мне очень жаль, что для меня все это впервые, но…

— Тебе жаль! — почти простонал он. — Неужели ты и вправду думаешь, что меня это огорчает? О Господи, Мод!

И она замерла от восторга, когда губы Кайла жадно впились в ее рот. Зубами он нетерпеливо покусывал ее нижнюю губу, и страсть его была так очевидна, так безудержна, что Мод ощутила, как ее пронзило мгновенной радостью.

Отбросив все сомнения, она отдала себя во власть требований собственной плоти. Когда губы Кайла вновь завладели ее отвердевшим соском. Мод кончиками пальцев провела по его нагой спине. Вся осторожность Кайла разлетелась вдребезги; рот его неистово и властно ласкал ее груди, зубы жадно прикусывали нежную кожу, но эта боль мгновенно таяла, поглощенная бурными всплесками наслаждения.

Где бы ни касались Мод его губы, плоть ее тотчас отзывалась вспышками страсти. Позабыв о смущении,, она и сама безудержно ласкала Кайла, смутно изумляясь тому. что так долго не могла осознать, как же сильно она его любит. Постаравшись хоть на время забыть, что Кайлом движет только плотское желание, Мод вкладывала в свои ласки всю неутоленную страстность своей бурной натуры.

Задолго до полного завершения их любовного неистовства Мод уже изнывала от желания ощутить в себе возбужденную плоть Кайла. Все естество ее жаждало, требовало, молило об этом, и, когда Кайл заколебался, отыскивая в ее лице признаки отвращения или страха, Мод лишь теснее прильнула к нему.

— Да, Кайл, да…

И зажмурилась, ощутив, как напряглась его плоть. Но Кайл замер, и Мод разочарованно открыла глаза.

— Так-то лучше! Смотри на меня, Мод, все время смотри. Я хочу видеть, как страсть отражается в твоих глазах, и хочу, чтобы ты видела, как ты сводишь меня с ума.

На свой лад это было нечто куда большее, чем просто физические слияние тел. В глазах Кайла Мод видела тот же безумный восторг, который охватил ее саму, то же ликование, ту же страстную готовность подчинить и гордость, и разум безудержной жажде плоти.

Она и не подозревала, что кричит, пока Кайл не ответил ей таким же хриплым и неистовым криком; все ее тело сотрясали волны страсти. Кайл овладел ею, и Мод с восторгом ощущала в себе силу его плоти, которая в наивысший миг наслаждения вознесла их обоих на немыслимые высоты.

— Да, да, да… Вот такой я и хотел тебя видеть, — задыхаясь, хрипло шептал Кайл. — Теперь ты моя, совершенно моя. Это наша судьба, Мод, и ничто, ничто не могло ей помешать.

Наслаждение понемногу таяло, и дрожащее тело Мод охватила безмерная слабость, безмерная, но все же упоительная. Кайл устало вытянулся рядом с ней, и Мод счастливо прильнула к нему. Сердце его стучало как безумное, и она накрыла ладонью влажную пульсирующую кожу, затаенно улыбаясь тому, что в ее власти так сводить мужчину с ума.

Уже засыпая. Мод подумала: «Я люблю его».

Мод проснулась на рассвете, дрожа от холода, и лишь секунду спустя поняла почему. Кайла рядом с ней не было. Она поежилась, и даже это легкое движение отдалось во всем теле, напомнив ей о бурной ночи. Теперь, оставшись одна, освободившись от последствий шока, она оказалась лицом к лицу с собственной глупостью.

Что теперь будет с нею и Кайлом? Ночью он ни словом не обмолвился о том, что любит ее, ничего ей не обещал. Они так и не успели поговорить, может ли эта ночь что-то изменить в их отношениях. Первым порывом Мод было уйти, бежать, спрятаться в укромном месте и там в одиночестве обдумать СВОЁ будущее, но она отчетливо понимала, что это невозможно. Сегодня днем она и Кайл должны отвезти родителей в аэропорт.

Забыв о холоде. Мод резко села, пораженная внезапной мыслью. Что, если Кайл чувствует то же самое, что, если он мечтает лишь об одном: чтобы она. Мод, поскорее исчезла из его жизни? Минувшая ночь для них обоих стала исключением из правила; вчера наступила развязка того, что назревало уже много лет. Теперь все кончено, эта часть их жизни ушла навсегда. Нет, она не жалеет, что пошла навстречу страсти. Как можно! Даже сейчас в ее теле тлела искорка наслаждения, подаренного Кайлом, и Мод со стыдом признавалась себе, что, если бы он сейчас появился, она вновь не сумела бы удержаться от соблазна оказаться в его объятиях.

Нет, пока не улетели родители, она ничего не может предпринять. Мысли Мод заметались в беспорядке. Надо вернуться домой. Пускай родной дом сейчас холоден и неуютен, все лучше, чем оставаться здесь, смущая покой Кайла. Сколько еще времени минет, прежде чем он к двум прибавит два и угадает правду? Такое осложнение не будет во благо ни одному из них.

Мод пока еще достает гордости, чтобы хотеть встретиться с Кайлом на равных. Но это невозможно. Он никогда не обманывал ее. Он не говорил, что любит, он наверняка не подозревает о ее чувствах, и пускай все так и остается.

А вдруг прошлой ночью она зачала? Сердце Мод на миг замерло, затем забилось торопливо и неровно, подгоняемое страхом и одновременно радостью. Да что это с ней такое, если она почти надеется, что носит дитя Кайла? Даже размышлять о такой возможности — фантазия, чистой воды самообман.

Поразительно, но Мод сумела вновь заснуть, и лишь несколько часов спустя ее разбудил звонок будильника.

На прикроватной тумбочке она обнаружила записку, и Мод медленно перечла скупые фразы:

«Пришлось уехать по срочному делу. Вернусь, когда нужно будет везти твоих родителей в аэропорт».

Интересно, он и в самом деле должен был уехать или это только благовидный предлог, чтобы лишний раз не ставить их обоих в неловкое положение? По правде говоря, Мод вряд ли сумела бы выдержать завтрак с глазу на глаз с Кайлом и не выдать себя.

Одно Мод знала точно: она почувствовала себя одинокой и брошенной.

Был уже почти полдень, когда Мод наконец вспомнила о Дэвиде. Без сомнения, он как-то нашел способ вернуться домой. Даже странно думать, что, если б не Дэвид Хартли, не было бы и минувшей ночи…

Прислуга Кайла, гостившая у сестры, наконец, вернулась. Появилась она после одиннадцати, худенькая миниатюрная женщина, проворная и говорливая. Мод почти ожидала, что та проявит хоть какое-то любопытство относительно присутствия в доме незнакомой девицы, но, как выяснилось очень скоро, миссис Эванс терпеть не могла совать нос в чужие дела и не любила, чтобы совали в ее.

Уяснив намек. Мод предоставила ей полную возможность без помех заниматься делом. Кайл обещал, что после отлета родителей повезет ее смотреть новый торговый комплекс. Теперь, конечно, Мод не сможет работать у него, да он и сам наверняка этого не захочет.

Зазвонил телефон, и Мод привычно сняла трубку, оцепенев, когда услышала голос Кайла.

— Я только хотел сообщить, что скоро еду домой. Миссис Эванс пришла?

— Да, она здесь.

Вот странно, подумала Мод, я могу говорить нормально, хотя сердце грохочет как барабан и в висках шумит при одном звуке его голоса.

— Вот и отлично. Она что-нибудь состряпает, так что насчет обеда не беспокойся.

Кайл замялся, словно хотел прибавить что-то еще, но Мод ни за какие блага в мире не сумела бы набраться духу, чтобы заполнить паузу. В трубке прозвучал отдаленный звонок телефона, и она так и не поняла, у кого из них вырвался едва слышный вздох облегчения. Кайл поспешно проговорил:

— Извинив мне звонят по другому телефону.

Скажи миссис Эванс, что я вернусь к половине второго. .

Занятно, но на секунду Мод почудилось, будто Кайл ищет способа как-то ободрить и успокоить ее. Да с какой бы стати ему это пришло в голову? Почему вообще его должны беспокоить ее чувства? И еще одно: если раньше Мод упрямо закрывала глаза на все его хорошие стороны, почему сейчас она так остро чувствует заботу и сострадание Кайла, его нежную любовь к отцу и матери, его стремление оградить их от тревог? Она ревнует Кайла к собственным родителям. Как это нелепо и бессмысленно! В смятении Мод отправилась на поиски миссис Эванс, чтобы передать ей сообщение Кайла.

Шум мотора «ягуара» Мод услышала в ту минуту, когда машина свернула на подъездную аллею, и едва удержалась, чтобы не вскочить и не выбежать навстречу Кайлу.

Однако она демонстративно осталась сидеть в своем кресле и даже не привстала с него, когда в гостиную вошел Кайл. Вид у него был по-прежнему усталый и какой-то потерянный. Он взглянул на Мод, и она явственно ощутила исходящие от него подавленность и разочарование, но поскольку избегала прямо смотреть на Кайла из боязни выдать себя, то решила, что ей попросту почудилось.

— Миссис Эванс только что ушла. Обед готов, — Мод понимала, что лепечет совершенные пустяки, но ей отчаянно хотелось заполнить напряженную паузу.

— Мод, насчет вчерашней ночи…

Мгновенно ее охватила паника, и, не дожидаясь, что скажет Кайл, она поспешила опередить его:

— Ради Бога, Кайл, я не хочу об этом говорить. Сначала проводим родителей. Давай оставим эту тему… пока. Хорошо?

Губы Кайла сумрачно сжались.

— Если ты так хочешь… — Он подошел к Мод и остановился прямо перед ней, так что она волей-неволей вынуждена была поднять глаза. —Впрочем, ты не сможешь прятаться от этой мысли до бесконечности. Рано или поздно тебе придется признать, что…

— Что я переспала с тобой? Кайл, ты делаешь из мухи слона. Я не… я не могу сейчас говорить об этом. Ради Бога, Кайл, отложим этот разговор.

— Отлично. — Кайл явно был не в духе. Чего он испугался? Что она станет липнуть к нему? Да ни за что!

Они так и не отдали должное аппетитному обеду, приготовленному миссис Эванс. Мод удалось выдержать эту тягостную трапезу лишь потому, что она полностью выбросила из головы все события прошедшей ночи.

В третьем часу пополудни они поехали в больницу. Кайл вел машину, и Мод, безмолвно сидя на соседнем сиденье, болезненно остро ощущала его присутствие.

Ирония судьбы! Ведь раньше она и не подозревала, что лежит в основе ее почти безрассудной ненависти к усыновленному мальчишке. В глубине души Мод и тогда понимала уже, что рано или поздно это должно случиться, но старательно прятала это знание даже от себя самой.

До больницы добрались вовремя. Отец был весел и счастлив, как ребенок. Он всегда умел находить удовольствие в житейских мелочах — то удовольствие, которого, как правило, лишено большинство людей. Когда Мод была еще маленькой, именно отец открыл ей глаза на многие радости, недоступные другим. Вспомнив сейчас об этом, она нежно улыбнулась отцу. В его улыбке светилась откровенная радость от того, что она как будто помирилась с Кайлом, и к этой радости примешивались восторг по поводу предстоящего путешествия и облегчение человека, чьи больничные мучения наконец счастливо завершились. Мать, стоявшая рядом с отцом, казалась более сдержанной, но и она явно была взволнована не меньше мужа. Мод повернулась к ней и успела заметить заговорщический взгляд, которым та обменялась с Кайлом. Потом она ненавязчиво тронула за плечо отца Мод, отвлекая его от врачей и медсестер, которые пришли пожелать им счастливого пути.

— Дорогой, пора ехать. Мы же не хотим опоздать на самолет?

Сиделка, нанятая Кайлом, ждала их в аэропорту. Глядя на отца, опять ставшего прежним, Мод призналась себе самой, что если бы она уже не любила Кайла, то за одно только это могла бы сейчас полюбить его. Без помощи Кайла, без его денег не было бы ни операции, ни этого волшебного выздоровления.

— Что-то ты притихла, родная, — прошептала мама, когда Кайл ушел уладить какие-то детали полета, а они втроем стояли в сторонке, дожидаясь его. — У тебя все в порядке?

Тень тревоги, мелькнувшая в материнских глазах, больно уколола Мод.

— Все чудесно, — торопливо заверила она, взяв мать под руку и улыбаясь со всей искренностью, на какую была способна. — Мы с Кайлом… — Мод запнулась и вполголоса призналась: — Я наконец поняла, как глупо вела себя все эти годы. Собственно, поняла я это уже давно, но слишком поздно. Кайл уже ушел.

Словно разглядев виноватое выражение в ее глазах, мать с нежностью ответила:

— Мы и сами были во многом виноваты, если только здесь применимо слово «вина». Нам бы стоило задуматься, как ты отнесешься к появлению в семье другого ребенка… но, родная, клянусь всем сердцем — мы всегда любили тебя. Ты ведь наше родное дитя…

Именно сейчас, когда Мод задумалась о возможности, пускай и ничтожной, что она носит ребенка Кайла, — именно сейчас она хорошо понимала, что имеет в виду ее мать. Ребенок, зачатый в любви, — в такой любви, какую она испытывает к Кайлу, в любви, которая связывает отца и мать, — никогда не будет вытеснен из сердца родителей приемным ребенком, как бы сильно они ни любили приемыша. Для родителей Мод — единственная и неповторимая именно потому, что она плод их неувядающей любви друг к другу.

— Ну вот, все готово.

Это вернулся Кайл. За ним шли сиделка и служащий аэропорта. Отца со всеми предосторожностями пересадили в инвалидное кресло и повезли проходить предполетные формальности. Мод и Кайлу позволили идти с ними до таможенной стойки, а там эстафету принял деловитый стюард, ненавязчиво взявший у матери ручную кладь.

И все это организовал Кайл. Кайл, который так любит ее родителей, что не жалеет ни денег, ни усилий на то, чтобы обеспечить им комфорт. В глазах у Мод защипали нелепые слезы, и она даже не могла понять, кого оплакивает: себя или одинокого мальчишку, которого много лет назад усыновили ее родители.

— Если хочешь посмотреть взлет, надо пошевеливаться.

И Мод молча пошла за Кайлом. Часть ее души изнывала от желания поскорее избавиться от его общества, другая, наоборот, мечтала о том, чтобы побыть с ним подольше. Мод превратилась в комок нервов. Ей страстно хотелось, чтобы Кайл сказал хоть что-то, чтобы нарушил неловкое молчание, и в то же время она страшилась услышать слова, которые только укрепили бы ее устоявшееся мнение: для Кайла минувшая ночь была лишь приятным эпизодом, и он вовсе не намерен обременять себя более серьезными отношениями.

В молчании они смотрели, как самолет взлетел. Едва он растаял в небе, Кайл двинулся прочь, и Мод, бездумно переставляя ноги, последовала за ним.

Он придержал для нее дверь и, когда Мод замешкалась, собираясь пропустить вперед кого-то еще, легонько тронул ладонью ее спину, как бы подталкивая вперед. Даже сквозь одежду Мод ощутила его касание. Ее бросило в жар, лицо залилось густым румянцем, яснее слов выдававшим ее волнение. Мод знала, что от Кайла не укрылось ничто, но он не проронил ни слова. Бок о бок они дошли до парковки, и Мод не могла не гадать, что же у него на уме. Мысли Кайла тебя ничуть не касаются, жестко сказала она себе. Эта глава ее жизни, краткая и сладостно-горькая, окончательно завершилась.

— Но ведь мы же едем не к тебе домой! Аэропорт остался далеко позади, и Мод озадаченно нахмурилась, узнавая знакомые окрестности Бата.

— Совершенно верно. Я же сказал, что хочу показать тебе новую торговую галерею. Дать тебе представление, в чем будет состоять твоя новая работа.

Потрясенная, Мод откинулась на спинку сиденья. Так, значит. Кайл по-прежнему намерен принять ее на работу? Что отрицать, ее это удивило. Разве что… Она похолодела и машинально потерла покрывшиеся гусиной кожей плечи. Разве что Кайл решил дать ей работу только ради родителей, ибо не хочет причинять им новых треволнений; ибо знает, как рады они будут, что дочь трудится на удобной и надежной должности и не уедет в поисках работы. Но разве может она. Мод, принять новую должность на таких условиях? Она хочет, чтобы Кайл, предлагая ей работу, оценивал прежде всего ее профессиональные качества. Если уж он не любит ее, пускай хотя бы уважает. Но принять от него эту должность, по сути своей синекуру, не самый лучший способ добиться его уважения. Да и как сможет Мод работать на Кайла, ежеминутно помня о том, какие чувства испытывает она к своему боссу? Нет, это невозможно!

Но так же невозможно для Мод оказалось не прийти в восторг, когда Кайл остановил машину в нескольких ярдах от наполовину отреставрированной галереи.

Все здесь было так, как он описывал, и по уже почти восстановленной секции ей нетрудно было представить, как в итоге будет выглядеть вся галерея. Арочные георгианские окна просто-таки требовали изящной и изысканной отделки, а вымощенная булыжником пешеходная улочка так и манила прохожих задержаться на ней подольше.

Здесь на равном расстоянии друг от друга будут стоять скамейки, а уличное освещение, конечно же, должно быть решено в традиционном духе. Оформить в едином стиле витрины для такого комплекса — предложение, от которого нелегко отказаться. Мод изо всех сил старалась не думать о том, с каким удовольствием она бы работала здесь, если б они с Кайлом были на равных. Но нет, это немыслимо. Она не может принять должность, которую предлагают ей только ради спокойствия родителей.

— Кайл… — начала она, но он нахмурился и отрывисто перебил:

— Мод, я знаю, о чем ты сейчас подумала и что собираешься сказать. Не могу притворяться, что выброшу из головы вчерашнюю ночь, но клянусь тебе: она не станет помехой нашим деловым отношениям, если именно это тебя беспокоит. Тебе не придется спать со своим боссом, чтобы расплатиться за хорошую должность. — Последние слова Кайл произнес с явным отвращением, слегка искривив губы. — Хотя бы ради своих родителей обещай мне. что не откажешься работать на меня и не уедешь из моего дома. Обещай, Мод.

Ледяной ветер со свистом пронесся по безлюдной галерее, и Мод пробрала дрожь. «Обещай!» Она попала в западню, и оба они хорошо сознавали это. Как быстро вычислил Кайл ее намерения! Однако все не так просто.

Мод сделала глубокий вдох, но слова застряли у нее в горле. Нет, нельзя ей связывать себя словом, когда она скорее всего нарушит его!

— Я не думаю. Кайл, что могу дать тебе такое обещание. После того что случилось… Словом, ты сам должен понимать, что это не так легко. — Кайл угрюмо молчал, и Мод поняла, что он не отпустит ее без объяснений. — Для меня работать с тобой было бы уже трудно, но жить вместе… нестерпимо для нас обоих. Ты же понимаешь, ты должен это понять! — умоляюще добавила она.

— Честно говоря, не понимаю. Что изменилось, кроме того, что мы с тобой занимались любовью? Нельзя же всю жизнь бежать от ситуаций, которые не смеешь встретить лицом к лицу. Извини, если я… — Кайл осекся, заметив, что она дрожит. — Здесь не место для подобных разговоров. Поехали домой.

Сейчас с ним бессмысленно спорить, утешала себя Мод, вслед за Кайлом покорно возвращаясь к машине.

Решено: сегодня вечером она скажет ему, что намерена вернуться домой. На обратном пути Мод крепко заснула и проснулась только тогда, когда Кайл легонько потряс ее за плечо. Она открыла глаза, увидела над собой лицо Кайла, и реальный мир исчез, уступив место воображению. Не совсем понимая, что делает. Мод потянулась к нему, но, опомнившись, резко отдернула руку, когда темноту рассекли лучи чужих фар.

Подъехавшая машина остановилась, и человек, выбравшийся из нее, подошел к «ягуару».

— Мистер Беннетт, мы привезли ваш заказ. Куда вы хотите ее поставить?

— Если вам не трудно, Джон, помогите мне отнести ее к черному ходу.

Выбираясь из машины, Мод невесело заключила, что боль и разочарование, мелькнувшие на лице Кайла, когда она отдернула руку, были всего лишь плодом ее воображения.

— Иди в дом, — велел Кайл. — Я пойду с Джоном.

Но она замешкалась, глядя, как он помогает мужчине по имени Джон сгрузить большую рождественскую елку, притороченную к кузову небольшого фургона.

Мод и не подозревала, что Кайл может заниматься таким обыденным делом, как установка рождественской елки. Она полагала, что он пренебрежет этой деталью традиционного праздника и вместо елки развесит какие-нибудь немыслимо дорогие и шикарные рождественские побрякушки.

— Мы могли бы украсить ее сегодня вечером, — сказал Кайл позже, когда, войдя в гостиную, застал Мод, любующейся елкой.

Вот удобный случай сказать ему, что вечером ее здесь уже не будет, что она возвращается домой, мелькнула у нее мысль. Но вместо этого Мод с изумлением обнаружила, что соглашается с Кайлом, и поняла, что ей до смерти хочется остаться в этом доме. Бесполезно было твердить себе, что такой поступок опасно граничит с эмоциональным самоубийством. Опасно — не потому, что она хочет остаться, но потому, что хочет остаться с Кайлом.

После ужина Кайл поднялся наверх и вернулся, нагруженный несколькими большими картонными коробками.

— Думаю, здесь достаточно украшений. Я проверю гирлянды, а ты пока разбери остальное.

Привычный и радостный ритуал, в котором ей столько раз доводилось принимать участие…

Мод старалась не думать о первом Рождестве, которое семья встречала без Кайла. Все были подавлены, хотя родители пытались делать вид, что все в порядке. Она долго и безуспешно искала открытку от Кайла, со всем пылом своих восемнадцати лет убежденная, что жизнь вернется в нормальную колею лишь тогда, когда Кайл подаст знак, что простил ее.

Лишь ценой долгих и тягостных мук Мод наконец узнала, что такое прощение нельзя получить от кого-то извне — только от самой себя.

— У тебя задумчивый вид. Что-то не дает тебе покоя?

Вот сейчас-то и надо сказать Кайлу, что она уезжает. Но Мод опять промолчала и лишь качнула головой, давая понять, что все в порядке.

Исподтишка она наблюдала за Кайлом, за его руками, такими сильными и в то же время бережными. Как он бесконечно терпелив, подумала Мод. Когда-нибудь он женится и, конечно, обзаведется детьми… При этой мысли она ощутила жгучий укол ревности.

Елка была большая, и им понадобилось добрых два часа, чтобы украсить ее к обоюдному удовольствию.

— У тебя будет много гостей на Рождество? — спросила Мод, отходя на пару шагов, чтобы полюбоваться их общим творением.

— Нет, только ты и я.

Ответ поразил ее как гром среди ясного неба. Мод так и застыла с вытянутой рукой, в которой блестел обрывок мишуры.

— Только ты и… Но…

— Тебе довелось пережить нелегкое время. Мне показалось, что ты будешь не в восторге от толпы гостей.

Мод моргнула, ошеломленная тем, что Кайл принимал в расчет ее чувства. Охрипшим голосом она выпалила первое, что пришло в голову:

— А я даже не приготовила тебе подарок.

— Я уже получил его.

Мод не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дух, мысли заметались, так она была потрясена услышанным. Потом до нее дошел сокровенный, почти интимный смысл этих негромких слов. Мод вскрикнула и, опрометью выбежав из гостиной, бросилась наверх.

В своей спальне она рухнула на кровать, содрогаясь от нахлынувших эмоций. Зачем, зачем только Кайл это сказал? Она могла бы заподозрить, что он иронизирует, но в его глазах не было и тени иронии. И все же немыслимо, чтобы откровенная страсть в его голосе не была притворством.

— Мод!

Она затаила дыхание, услышав из-за двери голос Кайла.

— Я не хотел тебя расстроить. Пожалуйста, спустись вниз. В десять часов мы должны позвонить твоим родителям.

Мод неохотно открыла дверь. Кайл казался бледнее обычного, лицо его явно осунулось. Он был небрит, и Мод с трудом подавила искушение провести ладонью по его колючей щеке. Губы ее дрогнули в слабой улыбке.

— В чем дело?

— Да ни в чем. Просто любовалась твоей модной трехдневной щетиной.

Кайл недоуменно нахмурился, и Мод пришлось объяснить, что она имела в виду.

— Это же и вправду последний писк моды. Все поп-звезды нарочно отращивают щетину, потому что считают, что небритость придает им сексуальный вид.

— А ты как полагаешь? — негромко спросил он. Осторожно, сказала себе Мод, ты ступила на опасную дорожку, и если не побережешься, то вот-вот признаешься, что Кайл, по твоему мнению, не нуждается в искусственных признаках сексуальности. Вслух она уклончиво ответила:

— Я давно уже не схожу с ума по поп-звездам.

Когда они дозвонились до родителей, те как раз собирались ужинать. Мод поговорила с ними и с радостью поняла по голосу отца, что он чувствует себя прекрасно.

Закончив разговор, она передала трубку Кайлу, а сама принялась рассматривать наряженную елку.

Странное будет в этом году Рождество. Мод старалась не чувствовать себя одинокой и заброшенной, ведь это первое Рождество, которое она встретит без отца и матери.

Вскоре после разговора с родителями она собралась уйти наверх, солгав, что устала и хочет пораньше лечь спать.

Лицо его тотчас помрачнело.

— Я полагал, что мы собирались поговорить, — негромко заметил он и, когда она промолчала, резко спросил: — В чем дело, Мод? Неужели только мысль о совместно проведенной ночи так тебе отвратительна, что ты и говорить об этом не хочешь? Что, если ты забеременеешь? Это, знаешь ли, вполне возможно. Я не предпринял никаких мер предосторожности, а поскольку ты была девственницей, полагаю, что и ты…

— Да… то есть нет, я не предохранялась. — Лицо Мод залила краска. Кайл, конечно, прав, хотя она уже подсчитала, что шансы забеременеть у нее невелики.

— Если ты зачала ребенка, мы должны будем пожениться. Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Ты знаешь все о моем происхождении, и я хорошо понимаю, что любая женщина побоялась бы родить ребенка от мужчины, который ничего не знает об отце и был по сути брошен матерью, но все-таки я должен это сказать. Я не позволю тебе сделать аборт и тем более не допущу, чтобы ты растила ребенка одна. У меня на сей счет свое мнение, и ты, я уверен, понимаешь почему. Мы…

— Мы не можем пожениться! — Ужас превратил голос Мод в протестующий визг. Невыносимая боль охватила ее при мысли, что Кайл готов жениться на ней только потому, что она мать его ребенка.

— Мод…

Она вскочила, яростно замотав головой.

— Нет! Не желаю говорить об этом! Мы ведь даже не знаем, беременна я или нет! Господи, как я жалею…

— Что вообще встретила меня? — договорил за нее Кайл. — А знаешь. Мод, ты совсем не изменилась. Ты все так же ненавидишь меня, как ненавидела всегда. — Он тоже встал. — Что ж, ладно, на сегодня разговор закончен. День был долгий, мы оба устали, но предупреждаю, если ты беременна…

— Это все, что тебя заботит? — гневно перебила Мод. — До меня самой тебе нет дела, так? Тебе плевать, что я думаю или чувствую!

— Мод! — крикнул вслед Кайл, но она уже хлопнула дверью, не в силах больше его слушать. Конечно, она понимает, каково Кайлу, но ей-то самой от этого ничуть не легче. Ей не менее мучительно сознавать, что для него она лишь досадное приложение к будущему ребенку.

Нет, Мод была уверена, что не забеременела, но точно так же хорошо понимала, что Кайл по доброй воле не выпустит ее из виду, пока она не докажет ему свою правоту. А это будет нелегко. Если Мод сейчас вернется домой, как задумала, он, чего доброго, решит, что она пытается обвести его вокруг пальца. Если останется здесь, рано или поздно ей удастся убедить Кайла, что она не беременна, но тогда она рискует выдать свои истинные чувства к нему.

Тупик, мрачно заключила Мод. Перед ней проблема, которую не так просто решить.

Наступил сочельник, а она так и не нашла выхода. Миссис Эванс пришла позже обычного и жаловалась, что чувствует себя неважно. Она сообщила Мод, что вот уже несколько дней страдает бессонницей и что ее муж тоже прихворнул.

Мод слушала вполуха, помогая готовить праздничную стряпню. Хватит ли у нее сил завтра выдержать рождественский обед с глазу на глаз с Кайлом, весь день пробыть с ним наедине?

Утром Кайл работал. Телефонный звонок срочно вызвал его в офис. Страшно подумать, как скоро она позволила себе так привыкнуть к нему. Что же будет, когда она все-таки соберется с духом и уйдет? Да, ей придется несладко. Господи, сколько раз воскрешала она в памяти каждую деталь той злополучной ночи, как пыталась вообразить, что значит быть женой Кайла, и мечтала об этом как о немыслимом счастье.

Она искоса глянула на миссис Эванс — старушка и вправду выглядит бледной и усталой. Повинуясь порыву. Мод сказала, что принесет сверху пару таблеток снотворного, которое давал ей Кайл.

— Уверена, что он не станет возражать, а вы хотя бы одну ночь поспите всласть.

— Ну, если, конечно, он не будет против… Не хотелось бы мне беспокоить доктора. В это время года у них и так дел по горло, верно?

— Кайл совсем не будет против, — заверила ее Мод. — Сейчас приду.

Она принесла весь флакон. Миссис Эванс уже собралась и ждала только Мод, но едва та откупорила крышку, как зазвонил телефон. Мод поспешно схватила трубку, и флакон выскользнул из ее пальцев. Таблетки рассыпались по всей гостиной.

— Не беспокойтесь, я сама все соберу, — прошептала она миссис Эванс, протянув ей две таблетки из тех, что остались во флаконе.

Та с улыбкой приняла их и сказала в ответ:

— Я запру за собой. Счастливого Рождества! Кайл еще раньше вручил миссис Эванс рождественские наградные. Едва та ушла. Мод сосредоточилась на голосе матери, которая позвонила, чтобы рассказать, как хорошо чувствует себя отец.

— Мне вас так не хватает, — призналась Мод. — Без вас Рождество будет совсем не то.

К ее досаде, мать ничего на это не ответила.

— Как поживает Кайл? — спросила она. — Я за него беспокоюсь. Он совсем себя не щадит.

— Сегодня утром он работает, но скоро должен вернуться.

Не успела Мод положить трубку, как пришел молочник. Кайл оставил ей конверт с наградными, но Мод забыла его наверху. В окне своей комнаты она увидела подъехавший «ягуар» и, когда расплачивалась с молочником у черного хода, явственно различила шаги Кайла в гостиной.

Мод запирала дверь черного хода, когда услышала, что Кайл громко выкрикнул ее имя, и оцепенела — столько боли прозвучало в этом крике, эхом разлетевшемся по прихожей.

Не в силах шевельнуться, она слушала, как он опрометью бросился наверх, все так же громко крича: «Мод! Мод!» Казалось, он обезумел от какого-то немыслимого горя.

Медленно, как сомнамбула. Мод вышла в прихожую.

— Я здесь. Кайл.

На миг показалось, что Кайл ее не слышит, но затем он замер как вкопанный и круто развернулся к Мод.

— О Господи, ты жива?

Он бросился к Мод, застывшей у подножия , лестницы, стиснул ее в объятиях, и она почувствовала, что Кайл дрожит всем телом.

— Мод, Мод, маленькая моя глупышка. Неужели ты и вправду так сильно хочешь убежать от меня? Сколько ты приняла?

Она попыталась высвободиться, но Кайл с силой тряхнул ее за плечи.

— Черт побери, Мод, сколько? Видит Бог, у меня не хватит сил еще раз пройти через это! Одного раза человеку более чем достаточно. Пошли!

И прежде чем Мод успела сказать хоть слово, настойчиво потащил ее к двери.

— Ради Бога, Кайл, перестань! Я ничего не сделала. И вовсе я не пыталась убежать от тебя.-Мод краем глаза глянула в гостиную и увидела рассыпанные по полу таблетки. — О Боже, совсем о них забыла. Надо все это прибрать.

— Забыла?!

В голосе Кайла прозвучала нестерпимая боль, и тут до Мод наконец дошло, чего он так испугался. Она побледнела не хуже Кайла.

— Так ты решил, что я… — Глаза Мод округлились от потрясения. — Да что ты. Кайл, вовсе нет. У миссис Эванс бессонница. Я дала ей две таблетки и нечаянно рассыпала остальные. Неужели ты и вправду подумал, что я…

— Почему бы и нет? — резко бросил он. — Однажды ты это уже проделала.

— Это была ошибка! — выкрикнула Мод с такой мукой, что на миг они оба притихли. И стояли лицом к лицу, точно противники на дуэли.

— Ты пыталась покончить с собой и называешь это ошибкой? Бога ради, Мод, ты хоть можешь представить, что творилось со мной тем страшным вечером, когда я вернулся домой и нашел тебя; когда понял, что если бы задержался хоть на полчаса… Представляешь, каково мне было знать, что это я довел тебя до самоубийства? — Кайл помотал головой, словно пытаясь отогнать мучительные воспоминания.

— А теперь все повторяется снова, — яростно продолжал он. — Боже мой, когда я наконец пойму, что никогда не смогу добиться твоей любви, что, если ты отдалась мне, это еще не значит, что… — Кайл вновь помотал головой. — Это все из-за того, что я сказал о ребенке? — тихо спросил он. — Так ведь. Мод? Тебе невыносима мысль стать моей женой, выносить моего ребенка, и поэтому ты…

— Что я. Кайл? Проглотила полфлакона снотворных таблеток? — Мод яростно качнула головой. — Да ни за что! Неужели ты не понимаешь, что и я способна учиться на ошибках? Неужели считаешь, что у меня недостает ума понять, какой дурочкой я была тогда? Ты говоришь,, что любишь меня… — Голос Мод дрогнул, произнося слова, которым она до сих пор не могла поверить. — Может быть, и так, но, похоже, ты плохо меня знаешь. Для тебя я все та же избалованная семнадцатилетняя девчонка.

— К чему ты клонишь?

К Кайлу уже вернулось, пускай и отчасти, его хваленое самообладание; он был по-прежнему бледен, лицо осунулось, зато в глазах не бушевало больше пламя боли.

— К тому, что я слишком уважаю себя, чтобы решаться на подобные глупости.

— Но ведь ты же корчилась от одной мысли о нашем браке! — бросил Кайл. — И не отпирайся, я прочел это в твоих глазах.

— Верно, — сухо сказала Мод. — Мне невыносимо было думать, что ты хочешь жениться на мне только ради будущего ребенка, которого, скорей всего, еще и нет в природе.

Кайл нахмурился, хотел что-то сказать, но осекся.

— О чем ты, Мод?

— Ты говоришь, что любишь меня. А тебе не приходило в голову, что, если б ты сказал об этом прошлой ночью, мне было бы легче самой открыться в своих чувствах, вместо того чтобы так старательно их прятать?

— Твоих чувствах? — ошеломленно переспросил Кайл. — Да ведь ты же ненавидишь меня! Потому я и не сказал, что… — Он оборвал себя и выругался сквозь зубы, заливаясь темным румянцем.

— Что ты не сказал? — резко спросила Мод.

— Что операцию для твоего отца можно было в порядке срочности устроить через Национальную Службу Здравоохранения. Что вы могли бы справиться и без моей помощи. До моего появления мама уже начала улаживать все формальности, но согласилась, чтобы я взял это на себя. Понимаешь, я хотел не просто заплатить за операцию, но обеспечить будущее твоих родителей, как они когда-то обеспечили мое, а заодно и получить превосходный предлог видеться с тобой каждый день. Только все мои труды пошли прахом, верно? Я вступил в сделку с совестью, чтобы заставить тебя чувствовать ко мне благодарность, но ничто, ничто на свете не может одолеть твоей ненависти.

— В самом деле? — мрачно осведомилась Мод. — Значит, потому меня бросает то в жар, то в холод, стоит тебе только подойти ближе? Потому я ни разу в жизни не подпустила к себе другого мужчину? Потому я мечтаю о том, чтобы выносить твоего ребенка? Ох, Кайл! — воскликнула она, смеясь и плача одновременно, когда он притянул ее к себе и лихорадочно ощупал, словно не доверяя собственным глазам.

— Шесть лет, — наконец выдохнул Кайл. — Целых шесть лет я мечтал о том, как однажды услышу от тебя эти слова, а теперь не могу поверить, что это происходит на самом деле. Я был уверен, что ты меня ненавидишь.

— И я тоже так думала до недавних пор, но еще до того, как мы вместе провели ночь, я уже поняла, что ошибалась. О, Кайл!..

— Молчи! — севшим голосом перебил он. — Лучше поцелуй меня.

Мод так и сделала, и прошло много времени, прежде чем они наконец оторвались друг от друга.

— Знаешь, я ведь и так помог бы твоим родителям, — хрипло сказал Кайл, не размыкая объятий. — Я люблю их. Мод, но ушел из вашего дома ради…

— Ради моего блага, — вполголоса договорила она. — Знаю. Мне было очень больно сознавать это, Кайл, и еще больнее знать, что из-за меня родители лишились радости быть с тобой.

— К черту прошлое! Давай поговорим о будущем. Нашем будущем. Ты станешь моей женой?

— Если ты хочешь. А знаешь, чего я хочу сейчас? Сгрести тебя в охапку, уложить прямо здесь, перед камином и ласкать до тех пор, пока ты не забудешь обо всем на свете, кроме меня! Дважды в жизни мне казалось, что я навеки потерял тебя, Мод. — Голос Кайла сорвался. — Третьего раза не будет. Я тебя никуда не отпущу, даже не проси. Так что если ты не хочешь меня, скажи об этом прямо сейчас.

Крепко обняв Кайла, прильнув губами к его губам и чувствуя, что тает в его объятиях, Мод дразняще прошептала:

— Я не хочу тебя.

Но Кайл этих слов уже не слышал. Он подхватил ее на руки, и кровь в ее жилах вскипела, предвкушая скорое блаженство. Таблетки так и валялись на полу, но о них уже никто не вспомнил. Отсвет пламени играл на шелковисто-нежной коже Мод, оттенял смуглое мускулистое тело Кайла. Он овладел ею нетерпеливо и страстно, и волна восторга накрыла их с головой. Мод так и заснула в его объятиях, но, проснувшись, обнаружила, что Кайла нет рядом. Он укрыл ее своим халатом и положил около большой белый конверт, на котором было написано ее имя.

Мод распечатала конверт, и тут в гостиную вошел Кайл, в другом халате, с бутылкой шампанского и парой бокалов.

— Твой подарок на Рождество, — пояснил он, усаживаясь рядом с Мод, которая потрясенно смотрела на два билета на самолет, приколотые к рождественской открытке.

— Думаешь, я не знал, как тебе хочется отпраздновать Рождество с отцом и матерью? Я собирался вручить тебе конверт утром — этакий особый рождественский сюрприз, — зато теперь мне не придется ждать до утра, чтобы увидеть, как твои глаза горят от радости. — Кайл разлил шампанское и протянул один бокал Мод.

— За нас и за будущее! — провозгласил он, и Мод глотнула пенную искристую влагу. Счастье вскипало в ней пузырьками шампанского.

— Обними меня, Кайл, — прошептала она, прижимаясь к нему, — обними покрепче, чтобы я наконец, поверила, что это не сон!

Много лет спустя, когда сын спрашивал у них, почему его назвали Ноэлем, если он родился в сентябре, Мод улыбалась Кайлу, и он улыбался ей в ответ, зная, что оба они вспоминают сейчас тот далекий сочельник, когда их любовь пришла к счастливому завершению и когда, как подозревала Мод, был зачат их первенец.

Оглавление

* * *