Похулиганим мы с тобою, старый друг!
Я, старый волчара,
порвал бы
пасть
любой
протокольной роже.
Братва,
мне любая правИла
не в масть,
любая портянка.
Но всё же…
Майдан на банУ.
Внутрях –
караул! –
Ментярa поганый
топает.
Ксивы ломят.
И я
аусвайс пихнул,
в цвет
с обезьяньей жопою.
Стремные ксивы
мент облажАл.
Пасть лыбит
на вытерки клёвые.
Как член губами,
клешнёй
зажал
ксивенку
с английским лёвою.
Шнифтами
хавая,
охерев
от импортного засранца,
берут,
как будто на лапу грев,
ксиву
американца.
Польскую ксиву
рисуют
в упор –
козёл, ты, в натуре,
не «польский вор»?! –
и пялят
зенки блевотные:
с каких ты, чурка,
спустился гор,
откуда выполз, животное?
Хлебалом щёлкая,
бормоча:
да ну эту
перхоть
в пень! –
шмонают
лениво
разных датчан
и шведскую
шелупень.
И вдруг
на ментовской
морде лица
хАвальник
перекосило.
Мацает мусор
с мандражем
в мальцАх
мою
красножопую ксиву.
Как хер
на бритву
надулся,
как
на дубореза –
покойник,
в блудную
вляпался мент – голяк! – ,
попал, как хрен
в рукомойник.
Носильщик
давит маяк,
готов
шмотье тусануть,
не обхаяв.
Конвойные псы
глядят
на ментов,
ментяры -
на вертухаев.
Готовы бы матку
вывернуть мне,
да бздят,
что срок припаяется,
козырная ксива
моя
мусорне –
будто серпом
по яйцам.
Я, старый волчара,
порвал бы
пасть
любой
протокольной роже.
Братва,
мне любая правИла
не в масть,
любая портянка.
Но всё же…
Я
ксиву свою
достаю из шкер,
а не просто
болт бестолковый.
Секите,
хавайте,
вот вам хер,
я – дуролом
совковый.
Ф. Жиганец