<p>А затыкать пришлось сразу же, как только они сели в «такси». Расположившись на заднем сидении – Иван же предусмотрительно сел рядом с водителем – Алик стал взахлёб рассказывать о последнем воскресном семинаре. Так он называл обязательные сборища адептов учения евангелистов. Иван молча кивал головой, ловя на себе недоумённые взгляды таксиста. Слава богу, ехать им было не так далеко, и доморощенный проповедник не успел достать окончательно. Получая деньги, таксист явно с сочувствием посмотрел на Ивана. Тот усмехнулся и пожал плечами.</p>
<p>Выйдя из «такси», Иван и его неумолкающий не на секунду друг детства направились в небольшое кафе, затерявшееся среди множества подобных заведений центральной улицы их города. Там у Алика работала официанткой дочь. Где пить кофе Ивану было абсолютно всё равно, так что на предложение Алика пойти в кафе «Зайди-попробуй», а заодно и навестить его дочуру он быстро согласился. Ксюху Иван помнил ещё совсем маленькой непоседливой девчонкой, и по сему даже было интересно взглянуть на неё взрослую.</p>
<p>Сам Алик только недавно стал снова общаться со своей дочерью. Алкогольно-наркотический период его жизни – и это он утверждал категорически – закончился, и пришло время «собирать камни». Алик женился на Вере, Ксюшиной матери, давным-давно. И Иван был свидетелем со стороны жениха на свадьбе. В этом качестве в своей жизни Иван выступал не раз, ещё четверо его друзей ну просто настаивали, чтобы именно он был у них «свидетелем». Но видно рука у него не счастливая, а может такое вот стечение обстоятельств, но все пятеро, включая Алика, в последствии развелись. Иван всегда поражался такому факту своей биографии, самое смешное, что на его свадьбе вообще не было свидетелей, так уж получилось, а вот он до сих пор женат – «чудны дела твои, господи!». После развода с Верой, Алик ещё два раза был почти женат, и у него рос сын в далёком северном городе. А с Ксюшей он возобновил отношения, после того как вернулся из реабилитационного центра, и зажил, как он постоянно повторял, «совсем другой, и наконец-то правильной жизнью». Ксюшина мама умерла года три назад, но Алик по понятным причинам проводить жену в последний путь не смог. Он сам в то время находился «между жизнью и смертью» – опять его же выражение. Иван всегда при этих словах понимающе кивал головой, стараясь не засмеяться.</p>
<p> Кстати, Вера умерла не от неизлечимой болезни, и не от сердечного приступа, у неё банально отказали почки во время очередного запоя. После развода она сильно – хотя и раньше никогда не отказывалась, и Иван тому свидетель – начала пить, и всё это происходило на глазах Ксюхи. Но девчушка каким-то образом, не смотря на гены и обстановку в квартире, спиртным не увлеклась – а может как раз и из-за того, что всё видела – и вот трудится и нормально живёт. </p>
<p>Обо всём этом Иван думал пока они с Аликом не торопясь, подходили к кафе. Вообще семья Алика для Ивана никогда чужой не была. С ним самим они были знакомы с первого класса, и так сложилось, что вся дальнейшая жизнь Алика проходила у Ивана перед глазами. Более того, он был порой непосредственным участником некоторых событий, правда, сейчас Иван вспоминал о них без особой охоты. Но вот увидеть девчонку, которую он наблюдал ещё сидящей на горшке, ему очень хотелось. «Интересно на кого она сейчас похожа? Маленькой помню, была, точь в точь - Алик. Неужели не изменилась?» - и Иван незаметно взглянул на не очень привлекательную физиономию шагающего рядом друга. </p>
<p>Кафешка, где трудилась Ксения, была явно не центровым заведением. Находилась хоть и на главной пешеходной улице города, но всё же не бросалась в глаза. Вывеска была простенькая, и только мощные колонки, выставленные прямо перед входом в кафе и изрыгающие попсовую мелодию, вовсю старались зазвать «зайти и попробовать» хотя бы кого-нибудь из проходящей публики. Хотя на вкус Ивана, этот гвалт скорее отпугивал потенциальных посетителей. Но внутри было уютно, хотя и не шикарно. Небольшая барная стойка, с десяток столиков, отгороженных друг от друга затейливыми ширмочками. И мелодия, которая в самом кафе звучала гораздо тише, не казалась уж, такой
